Текст книги "Тяжесть короны (СИ)"
Автор книги: Ольга Булгакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 43 страниц)
– А она?
– Возьму с собой, – не раздумывая ответил Ромэр.
– Как скажешь, – дядя легко согласился.
Почему он решил не спорить, не знаю. Наверное, постоянное присутствие в доме постороннего человека не радовало. Хотя позже подумала, что дядю больше волновали информаторы. Вряд ли они стали бы откровенничать в моем присутствии.
– Но нам нужен другой выход из города. Стража на воротах нас запомнила.
Казалось, Ромэр не ставил под сомнение наличие тайного выхода из Челна. И не ошибся.
– Без коней, к сожалению. Но я организую вам телегу, – пообещал дядя.
– Спасибо, – поблагодарил арданг. – Это сэкономит много времени и сил.
– Да уж, пешком туда неделю добираться, – согласился Клод и, немного помолчав, спросил: – Есть еще что-нибудь, что нужно обсудить без нее? С завтрашнего утра возможностей будет меньше.
– Пожалуй, нет, – ответил Ромэр.
– Тогда давайте ложиться? – предложила Летта.
Послышался звук осторожно отодвигаемого от стола стула, тихое поскрипывание половиц под ногами. Только когда услышала шепот тети и ответ Ромэра у самой занавески, поняла, что арданг провожал родственников до двери.
– Ниар, – Летта второй раз за вечер обратилась к Ромэру «любимый племянник». Следующая фраза подтвердила догадку, что женщина использует эту замену имени, только желая сказать что-то серьезное. – Понимаю, она тебе дорога, она много для тебя сделала. Но прошу, помни, кто она, а кто ты, Ромэр из рода Тарлан, король Арданга. Неравный брак с шаролезкой недопустим.
– Не стоит переживать, адали, – мягко ответил арданг. – Я помню, кто есть кто. Конечно, ее судьба мне небезразлична. Но чувство, которое я к ней испытываю, называется благодарностью.
Тетя вздохнула и ответила не сразу:
– Хорошо. Благодарность, так благодарность… Мне с утра нужно будет к козам. Постараюсь не шуметь, выйду через главную дверь, но прости, если разбужу.
– Ничего страшного, – тихо ответил Ромэр. – Занимайтесь привычными делами, мы отдохнем немного, а завтра уедем.
Судя по шорохам, Летта еще раз обняла племянника и, пробормотав «Отдыхай, мы постараемся не тревожить», ушла наверх. Ромэр лег на скрипнувший под его весом диван. Не удивилась тому, что арданг очень скоро заснул. Кажется, он впервые с момента нашего знакомства почувствовал себя в безопасности. Что ж, я его понимаю… Даже мне в этом доме было удивительно спокойно.
Прислушиваясь к ровному дыханию Ромэра, думала о сложившейся ситуации. Не сомневалась, Клод выполнит просьбу племянника и найдет для меня защитников в Верее. Даже несмотря на то, что сам дядя мне не доверяет. Хотя почему-то создалось впечатление, история с венком улучшила отношение родственников арданга ко мне. Интересно, куда Ромэр собирается? Да еще меня за собой потянет… Нет, я не возражаю, но надеюсь, он завтра объяснит.
Главное, не забыть удивиться шаролезу этого семейства… Как ловко они меня провели, как хорошо отыграли роли, поразительно. Но если говорить откровенно, я не обиделась.
19
Дремала я недолго. Слышала, как спустилась в коридор Летта, как вышла во двор. Слышала, как блеяли козы, позвякивали колокольчики. Потом женщина вернулась на кухню, закрыла дверь в гостиную. Думала, возня на кухне разбудит Ромэра. По крайней мере, сама больше заснуть не могла. Встала, привела себя в порядок, заплела косу, но платок надевать не спешила. Арданг ни словом не обмолвился о нашей супружеской маскировке, а дразнить Летту показным причислением себя к замужним дамам не хотелось. Она и так странно расценила наши с Ромэром дружеские отношения.
В гостиной было тихо и жарко, так же как в моей комнатушке. Я встала в дверном проеме и чуть отодвинула занавеску. Сквозь закрытые шторы в комнату проникал утренний свет. Не помню, какого цвета они были вчера вечером, но в солнечных лучах шторы казались золотистыми. Как и скатерть, как и диван, как и ржаные волосы Ромэра. Он еще спал, а я замерла в нерешительности, не зная, что дальше делать. Будить Ромэра не хотелось, но думала, стоит пошевелиться, произойдет именно это.
Арданг, укрывшись одеялом лишь по пояс, лежал на боку, подложив одну руку под подушку, пристроив правую руку рядом с лицом. Удивительно мирная картина. Я всегда восхищалась Ромэром, как сильным духом человеком, как полководцем, как политиком. А теперь в который раз поневоле залюбовалась и довольно красивым мужчиной. Которого не портил даже крупноватый нос.
Не знаю, сколько времени я простояла там, разглядывая Ромэра, прежде чем сообразила, что первый раз вижу его спящим без сорочки. Это не смутило против ожидания. Наверное, потому что арданг спал на боку, и клейма не было видно. Стоило мне подумать об этом, как Ромэр повернулся во сне на спину. Я как завороженная смотрела на широкие белесые шрамы-буквы, частично скрытые рукой арданга, не в силах оторвать от них взгляд. Даже не заметила, что Ромэр проснулся. Поняла это, лишь когда арданг знакомо прикрыл клеймо ладонью с растопыренными пальцами. Глянула ему в глаза. Он казался очень виноватым.
– Прости, – чуть слышно шепнул Ромэр.
Этот взгляд серо-голубых глаз, это «прости» вывели меня из равновесия. Он еще и извиняется!
Не знаю, что на меня нашло. Не знаю… Возможно, нужно было улыбнуться, покачать головой и отвернуться. Но я не смогла. Просто откуда-то взялась уверенность, что поступаю правильно, что говорю правильные слова. Я решительно и быстро подошла к ардангу, присела на краешек дивана рядом с Ромэром. Вовремя поймав его руку, не дала возможности прикрыть клеймо одеялом. Он замер, не сводя с меня удивленных глаз, но запястье высвободить не пытался.
– Я не боюсь твоих шрамов. Ни этих, – шепнула я, легко касаясь пальцами букв. – Ни тех, что здесь, – положила ему ладонь на грудь. Туда, где сердце. – И ты их не бойся. Они делают тебя только сильней.
Он молчал, осознавая сказанное, а в его взгляде снова появилось то странное выражение. Удивление, восхищение, растерянность и что-то еще… Ромэр улыбнулся, ласково, нежно. Мягко взял мою руку и поднес к своим губам. Поцеловав тыльную сторону ладони, шепнул: «Благодарю, ангел».
Кажется, это был первый раз в жизни, когда в ответ на такую искреннюю благодарность я не покраснела от смущения.
Ромэр ушел проверить и накормить коней, Клод чем-то занимался на втором этаже. Я помогала Летте накрывать на стол для позднего завтрака. Мое «Доброе утро», осторожно произнесенное на ардангском, произвело впечатление. Женщина заулыбалась и тоже на ардангском ответила «Доброе утро, лайли». Эта фраза меня и удивила, и порадовала. Почему-то считала, что Летта обратится на шаролезе, хотя потом подумала, что она не хочет заводить этот щекотливый разговор без мужа. Но все же стать чьей-то любимой племянницей было неожиданно приятно. Именно эта замена имени убедила в том, что отношение ко мне изменилось. Ведь женщину никто не обязывал так меня называть…
Признаваться в том, что знаю ардангский, я не собиралась. По крайней мере, не здесь и не сейчас. Возможно, вообще никогда и не придется. Но тишина, повисшая на кухне, казалась неловкой, и я постаралась завязать беседу. Причин в то утро не подыгрывать Летте, старательно не показывающей свое знание шаролеза, у меня не было. Официально мой словарный запас был ограничен приветствиями, обращениями и «Спасибо-Пожалуйста». Поэтому с выбором темы поначалу возникла проблема. Но я ее с честью решила, указав на свежий ароматный хлеб и знаками и интонацией попросив женщину назвать мне его на ардангском. Стремление выучить что-либо на ардангском вызвало у Летты не удивление. Оторопь. Причем совершенно искреннюю. Я начала понимать реакцию женщины, только вспомнив поведение шаролезца-стражника на воротах. Он не первый день жил в Арданге, но изучением языка себя не утруждал.
За полчаса я «выучила» с десяток слов. Хлеб, тарелка, печь, ложка… Конечно, называя предметы, ошибалась. Но мои успехи Летту воодушевляли, на похвалы она не скупилась.
Я расставляла приборы на столе в гостиной, когда со двора на кухню зашел Ромэр.
– Чем занимались? – спросил он тихо у тети на ардангском. Видимо, тоже решил без дяди тему языков не поднимать и не выдавать секрет родственников.
– Ты не поверишь, – все еще удивленно ответила Летта. – Она хочет научиться!
– Чему? – уточнил Ромэр.
– Нашему языку, – пораженно выдохнула женщина. – Это так нетипично для шаролезки… Удивительно. Обычно они с пренебрежением, с неприязнью относятся к ардангскому. Если изредка попадаются мужчины, которые учат наш язык, то я еще ни разу, – ни разу! – не слышала о женщине, хотевшей научиться.
В голосе Ромэра слышалась улыбка:
– Я же говорил, что прежде не встречал таких, как она. Кажется, ты тоже.
– Да уж… – хмыкнула тетя. – Ты же знаешь, людям редко удается меня удивить. Но эта девушка умудрилась поразить меня уже дважды. А мы знакомы меньше суток.
– Я знаю ее дольше. Но и меня она не перестает удивлять, – признался Ромэр.
Прислушиваясь к разговору, раскладывая приборы, не сразу заметила Клода, остановившегося в дверях. Он следил за моими действиями, но поняла, что дядя тоже прислушивался к беседе.
– Доброе утро, – вежливо на ардангском поздоровалась я.
Он улыбнулся, легко поклонился и тоже ответил приветствием на ардангском. Этот театр потихоньку начинал меня смешить. Но выказать свое понимание проблемы не могла. Поэтому, не просто глядя на нарочито вежливые и немногословные расшаркивания, но и принимая в них живейшее участие, заняла свое вчерашнее место рядом с Ромэром. Только когда все расселись, Клод, внимательно посмотрев на меня, заговорил на чистейшем шаролезе. С едва заметным акцентом.
– Нэйла, простите нас, пожалуйста. Но поймите, мы вынуждены были вчера прибегнуть к этому обману. Ведь вчера Вы были для нас лишь совершенно незнакомым человеком.
Я изображала сдержанное молчаливое удивление и только переводила взгляд с Клода на Летту и обратно.
– Прости, – тихо сказал Ромэр, прикрыв мою руку своей ладонью. Из этой троицы он единственный выглядел виноватым.
– Меня ловко обвели вокруг пальца, – кивнула я. – Но перед мастерством, с которым это было сделано, в пору преклоняться.
Поняв, что я не обиделась и даже восприняла ситуацию с юмором, Ромэр радостно улыбнулся. И он единственный из этой троицы не был удивлен.
– Вы не сердитесь? – уточнил Клод.
– Нет, – ответила, отрицательно качнув головой. – Я понимаю причину поступка.
– Три раза, – не сводя с меня распахнутых глаз, констатировала Летта. – Вам удалось меня удивить три раза.
– Честное слово, не нарочно! – изображая чистосердечное раскаяние, с чувством заверила я, прижимая правую руку к груди.
Оказалось, что Ромэр и Клод очень похоже смеются, а веселящаяся Летта чуть запрокидывает голову и кажется моложе лет на десять.
Несмотря на переход на шаролез, право называться «лайли» я сохранила, а меня официально попросили обращаться к Клоду и Летте «адар» и «адали». Разумеется, в таком случае обращение на «Вы» было неуместно, и мы от него без сожалений отказались.
За завтраком ничего важного не обсуждали. От серьезных бесед тоже нужен отдых.
Клод, так же впечатленный моим беспрецедентным стремлением научиться, завел разговор об ардангском эпосе. Упомянул уже знакомую легенду о лунном олене и еще несколько сказаний о городах и других родах. Я внимательно слушала и не стала говорить, что большая часть легенд мне уже знакома. Читала или слышала от учителя. Сказания покоренного народа на шаролез, разумеется, не переводили. И это Клод с особой, едкой горечью в голосе подчеркнул.
Мы не забывали, что завтрак – в первую очередь прием пищи, поэтому часть легенд рассказывал Ромэр. А я, слушая совершенно непохожие голоса мужчин, с удовольствием отмечала одинаковые обороты, такие же, как у дяди, интонации Ромэра. Одно слово – родственники. Летта, подперев щеку рукой, казалось, вообще не обращала внимания на произносимые слова. Только смотрела на племянника с нескрываемой нежностью. И этим напомнила мне кормилицу. Временами я ловила на себе такой ее взгляд. Думаю, кормилица любила меня наравне с родными детьми и к Брэму с Аримом относилась очень похоже. Я скучала по ней и по братьям, а в уютном семейном тепле этого дома разлука ощущалась значительно болезненней, чем прежде. Но я слушала истории, улыбалась и делала вид, что все в порядке. Могла поклясться, что мои переживания на лице не отразились. Тем больше я удивилась и тем больше была… благодарна Ромэру.
После завтрака, когда Клод ушел наверх, а Летта, закрывшись на кухне, гремела тарелками, арданг спросил, что меня обеспокоило. Вначале собиралась отнекиваться, но, глянув в участливые, проницательные серо-голубые глаза, неожиданно для себя призналась. Ромэр вздохнул, тихо сказал «Понимаю» и осторожно сжал мою ладонь в своих. Ласковая нежность этого движения стоила сотен слов. Удивительно, но на сердце стало легче.
Во время завтрака Клод говорил о разных городах и семействах, об их истории. Единственный род, который долго не упоминался даже косвенно, был род Аквиль. Несколько неожиданно, особенно учитывая, что Клод, первым делом рассказал легенды Тарлан и Берши, рода Летты. Словно знакомил меня с присутствующими. Причину этой избирательной молчаливости я поняла в конце завтрака.
Когда булочки с сыром, яйца и каша были съедены, я помогла тете убрать со стола, принести из кухни чашки и медовую ковригу. Когда Летта вернулась с кухни со свежим чаем, мужчины обменялись короткими взглядами, Ромэр едва заметно кивнул. И Клод рассказал легенду, о которой я прежде встречала только упоминания. Признаться, она меня раньше не очень интересовала, но теперь в свете недавних событий и туманных намеков прошедшей ночи показалась важной.
– Знаешь, лайли, – осторожно подбирая слова, начал Клод. – То, что я сейчас расскажу, не легенда вовсе. Это история. История Арданга. Не стану спорить, она несколько романтизирована. Но от этого не перестала быть историей.
Он не ошибся в определении. Былина дышала особой рыцарской романтикой, так свойственной тому периоду. Перед мысленным взором возникали благородные девы, отважные рыцари. Слышались песни менестрелей, лязг доспехов, звон мечей…
Оказывается, без малого четыреста лет назад в Арданге был король. Первый и до избрания Ромэра единственный король за всю историю страны. В те времена эти земли часто подвергались нападениям со стороны Баринта, Оровэлла и того же Верея. Разрозненные княжества, каждое из которых было само себе государством, проигрывали, уступая захватчикам все больше и больше земель. Князья, каждый из которых считал, что не может положиться на соседа, не сумели объединиться, так же, как это было во времена шаролезской войны.
Кардинальный поворот свершился, когда после гибели Эорлана Аквильского в сражении власть унаследовал его старший сын, Риотам. Этот самоуверенный молодой человек созвал на совет четырех князей еще не захваченных земель и провозгласил себя королем. Разумеется, не по праву рождения, но опираясь на церковь и сильную знать своего надела. Клод пересказывал старинную легенду, словно пропитанную запахом древних манускриптов. А я представила, как молодой, едва достигший тридцатилетия воин в кольчужном доспехе, таком же шлеме, увенчанном короной, появляется перед князьями. Как произносит речи о необходимости объединения, о единстве говорящих на одном языке, исповедующих одну веру, одни идеалы.
Четверо князей, взвесив шансы выжить в одиночку, признали Риотама своим королем и предводителем. Молодой король поклялся князьям на крови, что считает их побратимами, что он сам и его родичи по крови всегда придут на помощь названным родственникам. Впечатленные князья принесли такие же клятвы и, преклонив колени, поклялись своему королю в верности. Пять объединенных княжеств смогли дать отпор захватчикам, освободить земли до самого Пенного моря, оттеснить верейцев за хребет. Бывшим владыкам княжеств Риотам возвращал их земли, требуя лишь принести клятвы верности, известные в народе как Клятвы Побратимов. Так Риотам Аквильский не только избавил страну от агрессоров, но и объединил разрозненные княжества. По сути, создал Арданг как государство. С советом князей, со сводом законов, основанном на рыцарском кодексе чести.
Да, не спорю, король Риотам был идеалистом, свято верящим в благородство каждого из Побратимов. Иначе он князей не называл. Да, король Риотам был романтиком, ставящим кодекс чести и долг перед родиной превыше всего. Да, короля Риотама воспевали барды, сложив о нем множество, к сожалению, не слишком правдоподобных легенд, сослужив ему этим плохую службу. Воспринимать столь идеализированный персонаж как реально существовавшую личность было сложно. Но факт оставался фактом. Риотам Аквильский был прагматиком и мудрым королем. Правление Риотама, длившееся двадцать пять лет, осталось в истории, как золотой век Арданга. Расцвет рыцарства, эпоха Единства, когда на земли слепленного из кусочков в монолит государства никто не осмеливался посягнуть. Времена легендарного величия Арданга, память о которых отцы передавали детям. Времена, которые многие хотели бы вернуть.
Брак короля Риотама был бездетным. Младший брат короля, Витиор, почему-то больше известный под именем монаха из Ноарна, чем под своим собственным, так же не оставил потомков. После смерти короля Риотама никто не осмелился предъявить права на трон, надеть его корону, занять его место за столом Совета. До прихода шаролезских войск в Арданг место короля в Золотом Зале Собраний в Ноарне пустовало. Почти четыре сотни лет. И хоть от его идей правления остался лишь совет князей в Ноарне, великий легендарный король не стерся из людской памяти.
В таком свете избрание Ромэра не полководцем-предводителем, а именно королем с предоставлением тех же полномочий, с принесением ему Клятв Побратимов, казалось почти невероятным. После всего услышанного, думаю, я бы не поверила в избрание Ромэра королем до конца, если бы не увидела на левых ладонях Ромэра и Клода одинаковые шрамы, – следы клятвы на крови. Заметив мой взгляд, арданг посмотрел на свою ладонь и, сжав ее в кулак, горько сказал:
– Вряд ли после всего обо мне ходят такие красивые легенды.
– Ты ошибаешься, если думаешь, что истории о тебе и войне забылись, – наставительно отрезал Клод, нахмурившись. – Многие помнят тебя, победы, которые ты одерживал. И, пожалуй, нет ни одного человека в Арданге, который не знал бы о предательстве Ир-Карая. Думаю, нет ни одного, кто в наши времена забыл бы «Сказ о возвращении короля».
– Адар… – голос Ромэра прозвучал просьбой оставить эту тему. Но слова были произнесены, и к неудовольствию арданга вопрос я задала.
– А что за «Сказ»?
– Просто древняя ардангская легенда, – небрежно ответил Клод, верно истолковавший тон племянника.
– И в чем ее суть? – я сдаваться не собиралась. Почему-то была уверена в том, что именно из-за этого сказания Ромэр хочет куда-то ехать и что-то проверять.
– Как следует из названия, – вмешалась Летта, – в легенде говорится, как вернется король. И поднимет страну из руин. Ты же понимаешь, людям нужно во что-то верить. Особенно в наши дни.
Она обезоруживающе улыбнулась. Не люблю, когда от меня скрывают сведения. Не выношу! Что же такого особенного в этой, в принципе, очевидной легенде, если Ромэр и его семья вдруг замкнулись? Но я решила не настаивать и не донимать расспросами. В конце концов, это не моя страна, не мои легенды, у меня в планах не было оставаться в Арданге. А от любопытства и разыгравшегося воображения еще никто не умирал. Так что я совершенно спокойно позволила увести разговор от интересующей меня темы в другое русло.
После позднего завтрака, который плавно перетек в ранний обед, отдыхали. Клод ушел добывать нам одежду местного образца. Летта возилась на кухне.
– Прости, я не дал дяде рассказать легенду. Не подумай, в ней нет никакой тайны. «Сказ» знает любой ардангский ребенок, – начал оправдываться Ромэр, когда мы остались одни. Удивительно, но, судя по тону, он считал эти слова доводами в свою пользу.
– Так почему мне ее нельзя знать? – возмутилась я.
Он улыбнулся и произнес фразу, на время лишившую меня дара речи.
– Хочу тебя в некотором роде использовать, – поняв, что подобное заявление я с юмором воспринимать не могу, поспешно продолжил. – Понимаешь, ты единственная из всех моих знакомых, кто не знает легенду. Значит, ты единственная сможешь трезво оценить вещи, о которых прежде не слышала.
Я попыталась осознать эту логику.
– Предположим.
– Я хочу съездить с тобой в одно место и кое-что показать. Послушать твое суждение. Суждение разумного непредвзятого человека. Это для меня крайне важно, – кажется, Ромэр так и не понял, что невероятно польстил мне этими словами. Да, с похвалами у нас обоих проблемы. Ни делать, ни принимать комплименты что он, что я не умеем.
– Далеко?
– Нет, три дня туда, три обратно, – уголок рта арданга дернулся в намеке на усмешку. А горечь отразили глаза. – Мы поедем в Тарлан.
– В замок? – такая возможность меня испугала. Я отлично знала, что Стратег передавал захваченные замки своим ставленникам. Тарлан точно не мог пустовать.
Ромэр заговорщицки подмигнул:
– Ты все узнаешь, когда окажемся на месте.
– Мучитель, – изображая обиду, хмыкнула я. – Отдаешь меня на растерзание собственному любопытству! На целых три дня!
– Не хочу портить сюрприз, – неожиданно серьезно ответил арданг.
Мы оба очень устали, поэтому не удивилась, когда Ромэр, раз пять извинившись, устроился спать на диване. В голове шевельнулась мысль, что нужно было бы уйти в свою комнатушку или предложить ардангу там лечь. Но даже додумать мысль до конца было лень.
В комнате было тепло и сумрачно из-за задернутых штор. Тишину нарушало только спокойное глубокое дыхание Ромэра, Летта давно ушла во двор. Я разглядывала развернутую на столе карту Арданга… Даже не заметила, как меня сморило. Поняла, что заснула прямо за столом, положив голову на сложенные руки, только когда где-то за спиной услышала голос Ромэра.
– … Нет, я не хочу оставлять ее здесь. И нет, дело не в вольной, – судя по тону, арданг был очень рассержен.
– Забери у нее бумагу! – шипел Клод. – Ты с ума сошел, оставлять такой документ в чужих руках? Как бы она тебе не помогала прежде, может предать в любой момент!
– Она мне не чужая. Думал, после моего рассказа это стало очевидно и вам. Она. Меня. Не предаст! – Ромэр старался говорить спокойно, но чувствовалось, уже едва сдерживался.
– Ниар, послушай, – мягко начала Летта. – Она неплохая девушка. Милая. Положа руку на сердце, признаю, она мне нравится. Поверь, я бы слова против нее не сказала, отдай она тебе вольную.
– Я сам ее не взял! – отрезал Ромэр. – И не хочу ее брать. Это значит лишить Нэйлу уверенности в моей защите.
Хм, нужно будет как-нибудь намекнуть, что в нем я и без таких залогов не сомневаюсь…
Женщина коротко вздохнула и, видимо, остановила Клода. Потому что дядя осекся на полуслове.
– Понимаю, – ее голос звучал настойчиво и твердо. – Хотя странно, что ей не хватило твоего слова. Но не будем об этом. Ты посмотри и другими глазами на ситуацию. Она тебя к себе привязала этой бумагой. Чтобы ты и помыслить не мог о том, чтоб оставить ее. Ты вынужден ее с собой брать. Тебя будут видеть с ней, да еще в такой роли… О слухах и мнении других ты не подумал? Король Арданга, ты готов жениться на полудворянке шаролезке?
Ромэр попробовал возразить, но Летта оборвала и его.
– Послушай, что тебе говорят и подумай, что происходит! А теперь отвлекись от всего, от своего к ней отношения. Посмотри на факты. Они более чем странные! Девушка, как она утверждает, сама, без чьей– либо помощи каждую ночь приходила в тайную тюрьму. Сама, без чьей– либо помощи организовала побег. Двойной побег. Сама раздобыла вольную. Это все крайне подозрительно! Либо ей помогали, либо она солгала. Но в любом случае я не верю в рассказанную нам историю. Не верю!
– Иногда правда бывает и такой. Но чего ты от меня хочешь? – глухо спросил Ромэр.
– Критичного отношения к ней. Не больше. Еще раз говорю, из благодарности я готова, мы готовы простить многие странности, попытаться найти объяснения подозрительной истории. Я не могу простить лишь одного. То, что она не отдает бумагу. С помощью документа, от которого зависит твоя жизнь, и который ты даже не прочитал, она вертит тобой. Оправдывать такого человека у меня желания нет.
Голос женщины звучал словно приговор высшего судьи. Жестко, требовательно, не оставляя и мысли о том, что с этим суждением можно не согласиться.
– Адали, пойми, я верю ей. Каждому слову, – Ромэр казался бесконечно расстроенным. – Мне жаль, словами не сказать, как жаль, что вы ее просто не знаете. Зная, не сомневались бы.
– Ниар, – куда мягче заговорила Летта. – Пусть она тебе не все рассказала. Пусть, ее право. Твое право верить ей и так. А наш долг – защитить тебя от необдуманных поступков. Забери вольную, обезопась себя. Как бы тепло мы не относились к ангелу, ты нам дороже. Я не переживу, если снова тебя потеряю.
Да, Летта озвучила беспроигрышный, безотказный аргумент. Такому противопоставить нечего. Приятно, конечно, что Ромэр мне доверяет. Но в этой ситуации, когда арданг оказался между двух огней, – мнением родственников и собственными принципами и представлениями, – я ему не завидовала. Не сомневалась, что Ромэр пойдет на уступки и пообещает поговорить со мной о вольной. И это было бы разумно. Поэтому безмерно удивилась, когда в ответ на слова Летты услышала твердый, суровый голос Ромэра.
– Нэйла едет со мной. В дороге представляется моей женой. Одевается соответственно. Документ остается у нее до тех пор, пока она не сядет на корабль. И мы больше не обсуждаем эту тему!
– Упрямый слепец! – в сердцах выпалил Клод.
– Адар…
Сколько скрытой угрозы прозвучало в этом ласковом слове. Даже меня холодом пробрало, словно смотрела в глаза свирепому хищнику, предупреждающе оскалившему клыки. Думаю, взгляд у Ромэра в этот момент был похожий. Клод и Летта промолчали.
Молчание затянулось, а я кожей чувствовала растущие напряжение и саднящую обиду друг на друга. Ну вот, теперь из-за меня они поссорились… Не предполагала, что, оберегая меня, Ромэр пойдет против вновь обретенных родственников. Горько… А ардангу сейчас еще хуже. Ужасней всего то, что Клод и Летта совершенно правы, подозревая меня, пытаясь открыть Ромэру глаза на прорехи в легенде. И делали это, искренне волнуясь за племянника. Он, связанный словом, не мог рассказать правду, я тоже не могла вмешаться. Это было не в моих интересах. Смахнув выступившие то ли от обиды, то ли от осознания своей беспомощности слезы, я поняла, что в этом случае готова была поступиться своими интересами. Сцепив пальцы, приказав себе успокоиться, всерьез собралась зайти на кухню и рассказать Клоду и Летте правду. Уже почти встала, но меня остановил голос тети.
– Ромэр, прости, – вот уж не ожидала, что Летта после всего сказанного сдаст позиции. – Мы просто за тебя очень переживаем.
– И вы простите, – тихо сказал арданг. – Мне неприятны ваши сомнения и наветы. Не думал, что придется защищать ее перед вами.
Поблагодарив небеса за то, что уберегли меня от необдуманного поступка, постаралась рассуждать трезво, а не поддаваться эмоциям. Клод говорил о телеге, предлагал Ромэру взять надежного человека в качестве возницы. Но от сопровождающего арданг отказался…
Мир был восстановлен, но сомневалась, что надолго. Ведь главное требование, передача вольной, выполнено не было. Ромэр заговаривать со мной об этом отказался категорически. Причин, кроме подслушанного разговора, самой вновь поднимать эту тему у меня, честно говоря, не было. Да, из-за напора и настойчивости Ромэра Клоду и Летте пришлось отступить. Хотя правы были они, а не арданг. Не думаю, что из-за этого они стали испытывать ко мне теплые родственные чувства. Однако на внешней стороне отношений, на обращениях ко мне это никак не отразилось. Если бы я не слышала разговор, не понимала ардангский, то подозрение, что ко мне относятся настороженно, даже не возникло бы.
Клод принес много вещей разных размеров. Темные штаны, светлая рубашка Ромэра были уместны и в Арданге. А вот куртка, отличная по крою и отделке, создавала чуть другой силуэт моего спутника. Отчего он казался немного крупней, чем был на самом деле. А подчеркнутая талия делала его фигуру странным образом более мужественной, придавая облику воинский шарм.
Женский ардангский костюм вначале показался мне простым и непритязательным. Но, надев юбку, приталенную блузу и отороченную полосой светлой ткани жилетку, увидела, что одежда изящно подчеркивала достоинства женской фигуры. В костюме я казалась не просто стройной, а даже хрупкой. Головной платок, предложенный Леттой, отличался от купленного в Соломе. Начнем с того, что традиционный ардангский головной убор состоял из двух платков. Первый, полностью прикрытый вторым, поддерживал собранную в узел на затылке косу, чтобы волосы не выпадали из прически. Наружный платок был расшит по краям светлой ниткой, а его удлиненные кончики удобно завязывались на затылке. Летта, помогавшая мне укрепить платки, ни словом не обмолвилась о том, что не одобряет супружескую маскировку. И даже наблюдая за женщиной в зеркало, я не увидела ее истинного отношения к этой идее.
Вообще и Клод, и Летта держались более чем корректно. Не просто вежливо, а дружелюбно, почти по-семейному. Не знаю, чувствовала бы я фальшь, если бы не слышала разговор, но к концу обеда это лицемерие бесило. Они по-прежнему называли меня «лайли». Зачем? Чтобы подчеркнуть этим обращением незаслуженное мной доверие? Чтобы показать благодарность, перевесившую подозрения? Но не мне, ведь считалось, что нюансов значения обращений я не знала. Ромэру. Но арданга это не радовало. Я же замечала, он хмурился каждый раз, когда слышал, что меня так называли. Клод и Летта не могли этого не видеть.
А я понимала, что Ромэр нервничал, а оттого сама переживала еще больше, с трудом сдерживала дрожь. Легче стало, когда арданг как бы невзначай положил ладонь рядом с моей, почти прикасаясь. Но только почти. Еще вчера он, не колеблясь, коснулся бы меня… Неожиданно для себя добавила «подобно шаролезцу». Нет смысла отрицать, что у нас проще относятся к прикосновениям. Не в этом ли кроется основа уверенности в распутности наших женщин? Вспомнив те правила ардангского этикета, что просачивались сквозь страницы книг, поняла, что, не касаясь меня, Ромэр подчеркивает исключительно дружеский характер наших отношений. Уверена, Летта и Клод заметили и это.
Я подчинялась их правилам, замалчивала свое понимание их разговоров… А хотелось заставить высказать мне в лицо претензии, недовольство, прояснить недосказанности, возможно, даже открыть тайну своего происхождения или сказать, что прекрасно понимаю ардангский. Разумеется, никакую из этих глупостей я совершать не стала. Девушка королевской крови обязана быть осмотрительной, ей не след показывать истинные эмоции посторонним. Так что я держала себя в руках и скромно помалкивала, опустив глаза долу.
