Текст книги "Тяжесть короны (СИ)"
Автор книги: Ольга Булгакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 43 страниц)
Но если всё это уже было, то почему в тот момент эти отношения казались несправедливыми, неправильными? Почему тогда было так обидно и больно?
Моего настроения Ромэр не заметил. Или предпочел сделать вид, что не заметил. Тон общения изменился ближе к вечеру. Создалось ощущение, что к этому моменту Ромэр рассортировал все полученные сведения, принял необходимые решения и, наконец-то, мог позволить себе отдых. Разделяющая нас черта почти стерлась. Но я отчего-то слишком близко к сердцу приняла отчужденность арданга, а потому не спешила эту черту переходить.
Окончательно ситуацию исправила встреча с Кавдаром и Лирой. Конечно, они приняли нас радушно, а Ромэра ждали с нетерпением. Кажется, они даже мне обрадовались. Разговор за столом шел на ардангском. С моего разрешения, разумеется. Я же всё равно понимала каждое слово, но в этот раз, хоть и была по собственной воле исключена из разговора, чужой и ненужной себя не чувствовала.
Может, потому что Ромэр, рассказывая о нашем путешествии к гробнице, положил руку на мою? Это прикосновение успокаивало, говорило, все будет хорошо. Может, потому что Ромэр ни разу не упомянул древние знаки на камнях, даже когда Лира спросила, как мы нашли дорогу? Это создавало ощущение, мне доверена тайна, которую не доверяют даже родственникам. Может, из-за того, как Ромэр прочитал пророчество? Его мягкий низкий голос читал стих, будто каждым словом напоминая – наши судьбы сплетены. Но, думаю, сильней повлияло то, что король расшифровал не всё. Ровно столько, чтобы смысл был понятен, а наши личные отношения и воспоминания не стали достоянием общественности. Стало ясно, памятью о пережитом вместе Ромэр дорожил, оберегал ее. И мне это было так приятно, словами не выразить.
В конце рассказа Ромэр показал родственникам корону. В желтом свете лампы венец, который не достали из стеклянного ларца, мягко поблескивал старинным золотом.
Конечно, в тот вечер было много радости, воодушевления, поздравлений. Кавдар снова достал сливовую настойку и рюмки, сказав, что такие новости нужно отмечать. Но засиживаться не стали. Довольно быстро разошлись по комнатам. Когда, вымывшись, возвращалась в отведенную мне коморку, встретилась с Ромэром в коридоре. Арданг заглянул мне в лицо и с заботой и теплом, по которым успела соскучиться за полтора дня, спросил:
– Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше?
Глупо, конечно, но почувствовала себя цветком, обрадовавшимся солнцу. Стало легко и радостно, на губы скользнула улыбка.
– Да, спасибо.
– Я рад, – улыбнулся Ромэр. Ласково, словно обнял. Он посторонился, пропуская меня в узком коридоре. Надо же, и такому не слишком приятному дню судилось хорошее завершение.
Уже задремывая, услышала, как в соседнюю комнатушку зашел Ромэр. Кровать, как и в тот раз, скрипнула под его весом. Мысленно пожелав спокойной ночи «мужу», вдруг услышала шепот Ромэра:
– Спокойной ночи, Нэйла.
Не ответила. Показалось, что он, как и я, просто не мог не сказать это.
Следующий день прошел в пути. Было нежарко. Знакомый пейзаж, неторопливая Ромашка, мерный перестук копыт по пыльной дороге. Вчерашняя холодность между нами исчезла, словно ее и не было вовсе. Справа на облучке сидел открытый, родной Ромэр. И мне нравилось быть рядом с ним, слушать его голос. Нравилось, повернувшись, встречать теплый взгляд серо-голубых глаз, видеть мягкую улыбку. Хотелось, чтобы так было всегда.
Все стало так, как прежде. С утра мы даже занимались ардангским. «Супруг» хвалил меня, отмечал успехи. Рассказал еще немного о традициях.
– Знаешь, у дворян принято другое платье, – заметил Ромэр.
– Я догадалась, – заметив удивленно приподнявшуюся левую бровь собеседника, пояснила. – Это слишком практичное.
– Верно, – усмехнулся «муж». – Дворянское женское платье значительно красивей, у него другой крой. Да и платки даже замужним женщинам носить не обязательно, – есть множество других интересных украшений. Поэтому женщины скрывают волосы только в церкви и по желанию. Но если волосы такие красивые, как у тебя, конечно, желания скрывать их не возникает.
Удивительно, но я даже не сразу сообразила, что слова Ромэра можно было расценивать как комплимент. Они прозвучали лишь подтверждением непреложной истины. Кажется, говорить людям лестные слова Ромэр мог только случайно. Но зато искренне. И такие комплименты были дороже всех придворно-обязательных, что я выслушала за свою жизнь.
Обратный путь до села Вер, где мы собирались отдать Ромашку, спокойным не был. В двух деревнях нас останавливали «Вороны». По всему становилось понятно, что их разослали из Челна с четкими указаниями. Воины искали меня.
Оба небольших отряда вцеплялись в нас, как клещи. Задавали множество вопросов, допытывались, кто мы, куда и откуда едем. Фальшивые имена, подправленная легенда, красноречие и прекрасно сыгранное добродушие Ромэра выручили. Не знаю, что бы делала, не будь со мной арданга. Воины не сказали мне ничего дурного, но пугали уже тем, что пристально, изучая каждую черточку, разглядывали меня. Сердце колотилось, дрожь удавалось унять с большим трудом. Я жалась к обнимавшему меня ардангу, держалась непринужденно и вежливо. И молила небо о защите.
Если в первой деревне все прошло гладко, то во второй чуть не закончилось бедой, когда трое «Воронов», продержав нас более полутора часов, потребовали показать брачные медальоны. Нет, я понимаю, почему воины так поступили. Ведь по медальонам можно было выяснить очень многое, не только имя, выгравированное на обратной стороне. Но «Вороны» не могли не знать, что подобное требование – неслыханная наглость. Оскорбление. Если сдержанный Ромэр еще мог постараться ответить на это почти вежливо, то наблюдавшие за допросом мужчины из местных – нет. Они и так еле сдерживались.
Вообще, ужасное ощущение, вот так оказаться допрашиваемой преступницей, человеком, ни единому слову которого изначально не верят. Напряженность нагнеталась с каждым словом, с каждым жестом «Воронов». Вначале двое стариков сидели у колодца в тени и просто наблюдали за нашей беседой с пришлыми воинами. Потом, когда стало ясно, что разговор с нами затянется надолго, к колодцу подтянулись и крепкие мужчины помоложе. Видимого оружия не было, но я сомневалась в том, что арданги пришли только посмотреть. Из любопытства. Чувствовала, местные готовы вмешаться, если придется. А после требования «Воронов» предъявить медальоны, арданги решили, что вмешаться надо…
Шестеро местных, трое «Воронов», с трудом сдерживающий злость Ромэр, вынужденный в этой ситуации еще и успокаивать обе стороны! Потому что казалось, достаточно одного неосторожного слова – и вспыхнет огонь. Но я была ардангам очень благодарна. Если бы не их вмешательство, нам пришлось бы туго. Ведь брачных медальонов у нас не было и в помине. Почувствовав за нами поддержку местных, солдаты стушевались и поменяли тон. В результате «Вороны» почти извинились перед нами, а местные, поддавшись мягкому, но настойчивому давлению Ромэра, разрешили им «пойти на попятную», как сказал потом «муж».
– Не думал, что они дойдут до такого, – пробормотал Ромэр, когда мы уже далеко отъехали от деревни. – С медальонами они палку перегнули. Но их тоже можно понять. Ты Стратегу очень нужна…
Я не ответила. Что ж тут скажешь? Сама прекрасно понимала, что в данной ситуации меня спасли статус замужней женщины и неожиданная помощь ардангов. Никогда бы не подумала, что незнакомые люди будут готовы открыто пойти против «Воронов», защищая честь неизвестной женщины. Их не волновало, что, в конечном итоге, они спасают шаролезку от шаролезцев. Для них я была «своя», принадлежала к ардангскому народу. Я ведь вышла замуж за арданга… А честь ардангской женщины свята…
Честь… Именно о ней говорил вчера Ловин. Откровенно говоря, я не слишком переживала о своей репутации. С одной стороны, портить дальше было уже просто некуда. С другой стороны, считала, что моя безнадежно погубленная репутация мало кого должна интересовать. Но вчерашняя ссора Ловина и Ромэра показала, что ошибалась. Не учла, что стала частью легенды, что стала ангелом. А ангел обязан иметь безупречную, идеальную репутацию. Ведь любому будет интересна дальнейшая судьба девушки, спасительницы короля…
В таком свете упреки и вмешательство служителя в наши отношения были не только оправданными, но и правильными. Его слова были проявлением порядочности. Я постаралась подавить поднявшееся раздражение и рассмотреть сложившуюся ситуацию объективно. Вчера, поддавшись эмоциям, я не могла мыслить критически. Честно говоря, услышав слова о необходимости замужества и предложение священника, разозлилась ужасно. Чуть не сказала мужчинам, что думаю о теме их беседы. В последний момент прикусила язык и не выдала свое знание ардангского. Теперь же выпала возможность осмыслить услышанное, и получившиеся выводы меня не радовали.
С какой стороны я к вопросу ни подходила, а прав оказывался Ловин. И Ромэр это, несомненно, понимал. Думаю, потому так раздражался, стоило священнику затронуть неприятную тему. Путешествие с незнакомым мужчиной и то, что мы выдавали себя за супругов, – несмываемые пятна на его и моей репутации. И, если судить объективно, а не доверять эмоциям, священник был прав, настаивая на том, чтобы Ромэр не усугублял положение, ограничивал контакты со мной. Хотя, это требование было бестолковым. В любом случае я уже была опорочена, так что никаким ограничением спасти положение было невозможно. Вообще-то, благородный рыцарь Ромэр обязан был на мне жениться. Но короли не женятся на простолюдинках. А скомпрометированная девушка – проблема.
Проблемы можно решать по-разному. Убить, выдать замуж, сослать в монастырь, выслать из страны. Монастырей в Арданге нет, как оказалось. А жаль, для ангела самое подходящее место. Выслать из страны – не выход. Этим разговоры не остановить. Убивать ангела… Это даже несколько неэтично. А вот выдать замуж можно. И, нужно отдать Ловину должное, он подчеркнул, что к замужеству меня принуждать нельзя. Да и женихов предложил подбирать не из подзаборных пьяниц, лишь бы быстрей избавиться от проблемы. Конечно, я не собиралась выходить замуж в Арданге, у меня была совершенно другая цель. Но, если рассматривать ситуацию умозрительно и мыслить объективно, зря Ромэр язвил из-за последнего предложения Ловина. Для простолюдинки, которой я, к счастью, не являлась, оно было более чем щедрым и благородным. А потом, устроив мою судьбу и скрыв скорым браком пятнающий короля Ромэра позор, можно подправить легенду. Почему бы бардам не петь о прекрасной девушке-ангеле, о скромном священнике и их любви с первого взгляда? Даже красиво…
То, что возникновение предсказуемой закономерной ситуации так злило, лишь еще раз подчеркивало мою недальновидность. Когда планировала побег, наивно представляла, что в Пелиоке Ромэр доставит меня в порт, посадит на корабль, и наши пути разойдутся. Позже такая же наивная картинка лишь потеряла название портового города, но осталась, в принципе, неизменной. Я как-то предположить не могла, что попаду в ловушку морали и понятий о чести. Судя по вчерашней задумчивости Ромэра, он тоже не находил выхода.
– Не бойся, мы будем тебя хорошо прятать, – шепнул арданг, сжав в своей ладони мою. Я так задумалась, что почти забыла, где нахожусь и о чем раньше говорила с Ромэром. – Им будет очень непросто тебя найти.
Подумала, что повстанцы, собираясь в определенных домах, привлекут внимание стражи. А «Вороны» могут дома и обыскать.
– Я в опасности, пока остаюсь в Арданге. Ты и сам это знаешь.
– Знаю, – кивнул Ромэр. – Но я рассчитываю на дядю. Он выполнит мою просьбу и найдет достойных людей, с которыми ты сможешь уехать.
– Надеюсь, все это решится быстро.
Ромэр кивнул и, выдержав небольшую паузу, продолжил:
– Не знаю, когда нам еще выпадет возможность поговорить без посторонних… Ты не можешь вечно бегать от Стратега. Не можешь вечно скрываться и жить чужой жизнью. Твоя жизнь другая. Ведь ты – принцесса Шаролеза.
Он говорил твердо, спокойно. Но я хорошо изучила своего спутника и по некоторым признакам определила, что он нервничает. Сама же, еще не успев отмахнуться от мыслей о навязанном браке, почему-то решила, что и Ромэр думает в том же направлении. Даже почти ожидала, что король Арданга упомянет мою опороченную честь и предложит принцессе Шаролеза политический брак ради сохранения моей репутации и облегчения задачи повстанцев. Но я не очень верила в собственное предположение. Я ведь знала Ромэра.
– Сегодня это предложение покажется преждевременным, но я хочу, чтобы ты уже сейчас подумала на эту тему, – сказал Ромэр, невольно подтверждая мою догадку и заставляя насторожиться. – У этого решения много оснований. И в некоторой степени оно вынужденное. Как для тебя, так и для меня.
О, Боже! Да не тяни, скажи, наконец!
– Я считаю, что ты должна стать регентом при Брэме.
На меня такой волной накатило облегчение, что я с трудом подавила нервный смех.
– Мы оба понимаем, что у тебя, если выразишь такое желание, должна быть поддержка, – не замечая моей реакции на свои слова, продолжил Ромэр. – Стратег опасен для тебя, для молодого короля и для Арданга. Поэтому я приложу все усилия, чтобы Арданг стал для тебя необходимой опорой. Понимаю, что пока у тебя не было времени и возможности проанализировать поведение шаролезской знати, но прошу. Подумай, кто из дворян мог бы выступить против Стратега. А я найду способы, как с ними связаться.
– Смотрю, определенный план действий ты уже выработал, – улыбнулась я.
– Так и есть, – кивнул Ромэр. – Ты уедешь из Арданга с надежными людьми. Но, надеюсь, ненадолго. Месяца на полтора, может, два. Ты извини, можешь, считать меня суеверным, но не хочу освещать подробности.
– И не нужно, – качнув головой, ответила я. – Ты ведь тоже о моем плане ничего не знал.
– И в Шаролезе есть такое суеверие? – казалось, Ромэр обрадовался уходу от серьезной и в эти дни еще очень шаткой темы.
– Нет, я, признаться, просто боялась тогда заговаривать о планах.
– Понятно, – улыбнулся Ромэр.
Думала, на этом разговор и закончится, но, оказалось, арданг подбирал слова.
– В ближайшие недели ты поживешь у Варлина. Его дом приспособлен лучше для приема гостей. Так будет удобней. Я…, – во взгляде Ромэра мелькнула ласка и почему-то обреченность. – Я постараюсь навещать тебя так часто, как только смогу.
– Спасибо, – искренне поблагодарила я. Вдруг подумалось, что Ромэр, как и я, жалел о скором расставании.
25
Смеркалось. Из-за «Воронов» мы потеряли много времени, а потому до подворья, где должны были оставить Ромашку и телегу, добрались лишь поздно вечером. Нам обрадовались, хозяева попытались уговорить нас остаться на ужин. Мы, разумеется, отказались, взяв только шедай.
– Стража кого-то ищет, – предупредил старик. – В городе особо лютуют, к нам в село дважды заходили. Люди говорят, «Вороны» ищут какую-то девушку украденную. Самих стражников спрашивал, они не ответили. Грозятся только. Мол, если мы что знаем, но не говорим, а утаивание потом выплывет, то дома пожгут. Люди говорят, Стратег лично тому награду даст, кто девушку в Ольфенбах привезет.
– А что за девушка? Как хоть выглядит?
– «Вороны» разве ж скажут? Но ходят слухи, что красива словно ангел, хоть и шаролезка.
Услышав такое определение, ужасно смутилась и порадовалась тому, что с хозяином разговаривали в сумерках. Была слабая надежда, что меня он не разглядел.
До подземного хода добрались чудом. Без Ромэра я бы ход не нашла. Повезло, что арданг значительно лучше меня ориентировался на местности, даже в темноте. О колючие ветки я, правда, сильно оцарапалась в потемках, но это были мелочи. Неприятней было, что масло в светильнике закончилось на полдороге, поэтому до заветного подвала мы добрались в кромешной тьме. Ход был сделан аккуратно, но все равно идти следовало осторожно. В темноте помехой стало все. И неровность пола, и балки, поддерживающие земляной свод, и изредка подворачивающиеся под ноги корни. Мы ступали осторожно, даже крадучись. Это и спасло. Голоса мы услышали издалека.
В подвале разговаривали еще мирно, но уже на повышенных тонах. Хотя, в полной мере прочувствовав, как ведут себя некоторые стражники, я не исключала того, что разговор они начали агрессивно. Но Варлин держался вежливо и спокойно. Какой-то «Ворон» грозился, что он всех выведет на чистую воду, что не потерпит беспорядков в городе, что знает, кто будоражит народ. Да, звучало грозно и серьезно. Но ничего определенного стражник не сказал. Из чего я сделала закономерный вывод, – все угрозы были пустыми. Познакомившись с Клодом и Варлином, понимала, что эти люди вели себя тихо и уже много лет не привлекали внимания стражников. Чем в таком случае был вызван визит, я не догадывалась.
Мы с Ромэром долго, не меньше часа просидели в ходе под шкафом. «Вороны» давно ушли, но Ромэр опасался, что они решат оставить здесь дежурного. Поэтому мы ждали. Временами я задремывала, что в такой поздний час и после трудного дня было неудивительно. Наконец, все шорохи стихли. Арданг встал, чем-то пошуршал в темноте над моей головой. Где-то высоко раздался такой звук, словно ложка ударила по чашке.
Оказалось, что Варлин ходил очень тихо. Я даже испугалась, когда заскрипел по полу отодвигаемый шкаф. Родственник Ромэра был рад нас видеть и, не дожидаясь пока мы выберемся из хода, бросился обнимать арданга.
– Хвала небесам! Мы ждали вас еще вчера! – выпалил он, когда поклоном поприветствовал меня. – К нам «Вороны» залетали.
– Мы слышали, – ответил Ромэр. – Я все расскажу позже. Но сейчас нам нужно попасть к оларди. Стражники точно не дежурят снаружи?
– Совершенно, – уверенно ответил Варлин, провожая нас в коридор. – У них это обычная тактика запугивания. Заходят в случайный дом, начинают угрожать, пытаются провести обыск. Раньше еще требовали, чтобы их на второй этаж пустили, но с годами поутихли.
В коридоре было светло, по лестнице к нам спускалась Ирла.
– Слава Богу, вы вернулись, – она, как и в тот раз подошла к Ромэру и, взяв его лицо в ладони, поцеловала в щеки. Тогда меня удивлял этот жест, но узнав больше о традициях ардангов, поняла его значение. Это было выражение нежной сестринской любви. Ирла обняла и меня. – Мы очень переживали. Останетесь ужинать?
– Нет, спасибо, – поблагодарил «муж». – Нам нужно к оларди.
– Понимаю, – вздохнула женщина, снимая с полочки шкатулку с шедай.
Ромэр поблагодарил и взял две лепешечки:
– Спасибо, извините, что мы так поздно, – подав мне руку, попрощался с родственниками арданг.
– Небо, он еще и извиняется, – усмехнулся Варлин, отпирая дверь. – Главное, будьте осторожны. Передайте оларди, я зайду вечерком.
Если без малого неделю назад в городе было тихо, то теперь по дороге к дому Клода мы встретили четырех «Воронов». Как и предупреждал Варлин, стражники усилили ночные патрули в надежде поймать «некую шаролезку». Судя по тону и недвусмысленному взгляду мужчины, он прекрасно понимал, что ищут именно меня. Но нужно отдать ему должное, он не посчитал себя вправе задавать Ромэру вопросы. Мысль о том, что Варлин в присутствии арданга мог спросить меня, в голову даже не пришла.
Услышав короткий рассказ об активности «Воронов» в городе, вспомнила, что Ромэр собирался устроить меня в доме Варлина на некоторое время. А, учитывая новые сведения, выходить на улицу мне не хотелось. Словно прочитав мои мысли, арданг сильней сжал мою ладонь и сказал: «Нам нужно к оларди».
Мы шли медленно, прятались от света редких фонарей, прижимаясь к самым домам. Дважды Ромэр заталкивал меня в ниши чужих дверей, прикрывал собой. А мимо проходили какие-то люди. Я стояла, прижавшись к ардангу в вынужденном полуобъятии, слушала гулкие удары сердца и молила Секелая о защите.
Когда отошли дальше от центра города, стражников стало меньше. Но в свете звезд улицы казались враждебными. С замиранием сердца ждала, что из тени вот-вот выступит стражник. Но, к счастью, обошлось. До дома Клода мы добрались незамеченными. На первом этаже было темно, из окна спальни сквозь плотно задернутые шторы просачивался свет. Скрипнула калитка. Я ожидала, что в окне мелькнет тень, но не удивилась, ее не заметив. Арданг, все также не выпуская мою руку, закрыл калитку и, поднявшись на крыльцо, постучал в дверь. Тук-тук. Тук-тук. Клод распахнул дверь, в коридоре было темно, в руках адар держал незажженный светильник.
– Заходите, заходите, – поторопил Клод.
Мы скользнули в дом. Дверь за нами закрылась.
Держа в руке свечу, к нам спускалась с хозяйского этажа Летта, на ходу поправляя платок.
– Вернулись! – она передала свечу мужу, по очереди обняла Ромэра и меня. – Мы изволновались.
– Понимаю, – виновато ответил арданг. – Так вышло.
Мы устроились в гостиной за столом. Летта и Клод в считанные минуты приготовили нам нехитрый ужин, попутно делясь новостями последней недели.
Оказалось, что через несколько часов после нашего отъезда стражники получили приказ из Аквиля и зашевелились. Днем и вечером проверили все таверны и постоялые дворы, зашли к людям, сдававшим комнаты, провели обыски, но зеленоглазую шаролезку с утонченными, аристократическими чертами не нашли. А по городу пополз слух об огромной награде, обещанной Стратегом лично, за сведения о похищенной девушке.
На следующее утро «Вороны» пришли на рыночную площадь, устроили там большой переполох. Но искали не только девушку, но и молодого человека, смутно напоминавшего Ромэра. Отсутствие у стражников сведений о внешности «похитителя» меня не удивило.
Въехать в город и покинуть его стало затруднительно как мужчинам, так и женщинам. Но темноволосых женщин в Арданге мало, а тех, чьи черты можно назвать утонченными – еще меньше. А вот светловолосых мужчин в Арданге девять из десяти, поэтому единственной особой приметой Ромэра стало клеймо. Но Клод тут же успокоил, сказав, что это не проблема. Заставить вызвавшего подозрения мужчину расстегнуть куртку и рубашку «Вороны» даже не пытались. Опасались закономерного негодования не только самого мужчины, но и невольных свидетелей. К концу недели стражники поутихли в городах, но взялись за деревни.
– Мы заметили, – хмуро кивнул Ромэр. – Нас дважды останавливали по дороге. А когда дошли до Варлина, обнаружили, что у него гости. Стража заглянула.
– Да, они это делают время от времени. Пытаются показать, что они здесь хоть какой-то вес имеют, – хмыкнула Летта. – Потому что их «обыски» просто смеху подобны.
– Они не заходят на верхний этаж? – недоверчиво уточнил Ромэр.
– Вот именно, – веско сказал Клод. – Мы еще четыре года назад написали маркизу Леску, объяснили, что нарушение святости жилища недопустимо. Он запретил стражникам на подвластных ему землях заходить на верхний этаж без соответствующих документов, которые выдает суд. Подчиняясь требованию того же маркиза, суд выписывает такие бумаги с неохотой. Вообще, судя по всему, маркиз Леску – неплохой человек.
Озвучив этот вердикт, Клод посмотрел на меня, словно ожидал подтверждения своих слов. Но я молчала, будто не знала маркиза лично и не могла оценивать качества этого достойного человека. Уголок рта князя приподнялся в усмешке, в глазах мелькнула хитреца, но тон Клода, обратившегося к Ромэру, не изменился, остался таким же спокойным. Я так и не поняла, догадался оларди или нет, с кем в моем лице имеет дело. Ведь он вполне мог считать, что внебрачная дочь графа, проведшая во дворце последние годы, была наслышана о маркизе Леску.
Из дальнейшего рассказа Клода следовало, что «Вороны» не только получили приказ из Аквиля, но и считали, что «похищенную шаролезку» следует искать именно там, а шум в других городах результата не даст. Клоду передали, как освещал приказ из Аквиля начальник стражи. У командира было точное описание моей внешности. Даже небольшой шрам над левой бровью, след одной из игр с Брэмом, не забыли. Описание было настолько точным, что Клод, внимательно рассматривающий меня, даже высказал предположение, что страже предоставили рисунок. Но из пересказа слов начальника стражи следовало: Стратег был уверен, совершенно уверен в том, что мое исчезновение связано с Аквилем. По какой причине у него возникла такая стойкая уверенность, непонятно.
– Почему Стратег заинтересован в поисках лично, мне не совсем ясно, – медленно, словно размышляя, сказал Клод. Оларди смотрел на меня. Я чувствовала это, но из-за усталости была не в том состоянии, чтобы выдержать поединок взглядов, а потому рассматривала лежащие на столе руки Летты.
– Мы подумаем об этом завтра, – голос Ромэра прозвучал твердо и настойчиво. Арданг одной фразой завершил эту часть беседы, не допуская возможности снова вернуться к неприятной теме. – Думаю, вам тоже интересно, как прошла наша неделя.
«Муж» не стал томить родственников долгим вступлением. Лишь укорил дядю за то, что тот не упомянул Кавдара и Ловина, и заговорил о пророчестве и гробнице. И опять в рассказе Ромэр сберег для себя и деревья над тайным ходом, и слова на Озере шепотов. Я уже слышала, как арданг рассказывает Ловину и Кавдару с Лирой о нашем путешествии. На сей раз расшифровка пророчества Витиора была полней, рассказ дольше. Но Ромэр говорил только о том, что родственникам нужно было знать. Ни слова больше. В конце рассказа вернувшийся в родную страну король Арданга достал из сумки стеклянный ларец с короной и поставил его на центр стола.
– Я тогда не понимал, почему ты не взял корону в первый раз, – внимательно рассматривая венец, сказал Клод. – Но ты был прав. Как ни горько прозвучит, тогда ты не имел на нее права.
– Я чувствовал это, потому и не осмелился взять. Зато теперь, благодаря помощи Нэйлы, знаю, что в пророчестве монаха говорилось именно обо мне.
За время разговора нагрелась вода для мытья. Ромэр признался, что мы ужасно устали, но это не уберегло его от очередной ночной беседы. Судя по тому, как Клод и Летта пожелали нам с Ромэром спокойной ночи, предполагалось, что об этой беседе я и догадываться не буду. Выкупавшись, зашла в выделенную мне комнатушку, отделенную от гостиной занавеской.
Несмотря на усталость, заснуть не могла. Пока рассеянно слушала Ромэра, вспоминала рассказ Клода, думала об обещанной за меня награде. Не в этом ли была причина настойчивости Ромэра, не пожелавшего оставить меня в доме Варлина? Ведь родственник мог и не посмотреть на то, что девушка, за которую обещано двести золотых, – ангел короля.
Двести золотых – огромная, невообразимая сумма для Арданга – могли переубедить людей, решивших скрывать шаролезку. В то, что такой человек, как Варлин, способен выдать меня страже, я не верила. Слишком много для него и его жены значил Ромэр. Слишком ценной была для них моя помощь Ардангу. Но что-то подсказывало, сам король не до конца был уверен в преданности Варлина. Поэтому пошел на риск и отвел меня этой ночью к Клоду.
Хотя нет, Ромэр понимал, что сейчас я в безопасности только рядом с ним. Он не к Клоду меня отвел. Он не отпустил меня от себя. Но я прекрасно осознавала, что Ромэр не сможет быть рядом со мной все время, у него много других дел.
Если бы не была такой уставшей, наверное, безумно злилась бы на себя. Мышеловка… Ловушка, в которую собственными руками себя загнала…
Я лежала в темноте, слушала, как за стеной плещется под комнатным дождем Ромэр. Он еще не вернулся, а по лестнице тихо крадучись спустились Клод и Летта. Если бы не тени на занавеси, я бы испугалась, услышав их шепот так неожиданно близко. Ромэр, кажется, тоже не рассчитывал увидеть родственников в гостиной, потому что остановился у входа. Потом подошел к занавеси и прислушался, пытаясь определить, уснула я или нет. Замерла, старалась дышать глубоко и ровно, глядя на четко очерченную тень арданга. Кажется, он решил, что я сплю.
Не предполагала, что за столь короткий срок Клод сумеет узнать так много. С одной стороны это радовало, ведь без информации планировать действия было невозможно. А с другой стороны, сам факт наличия такого количества вполне достоверных сведений настораживал. Не могла не задавать себе вопрос: «Кто те люди в Арданге, что так хорошо осведомлены о положении дел в Ольфенбахе и не считают зазорным делиться знаниями с Клодом?».
Ромэр тихо сел на диван, снова встал, передвинул лампу на столе. Видимо, так, чтобы свет не бил ардангу в глаза. На занавеске, отделявшей мою комнатушку от гостиной, появились тени всех троих людей.
– Мы посоветовались и решили, что пока не поговорим с тобой, поведение менять не будем, – шепотом начал Клод.
Ромэр промолчал. Как наяву увидела арданга: скрещенные на груди руки, ничего не выражающее непроницаемое лицо, лишь внимательный взгляд серо-голубых глаз и вопросительно изогнутая левая бровь выдают сдержанный интерес.
– Ты знаешь, кто она?
Ромэр все так же молчал. Видимо, ожидавший вопросов или хотя бы проявлений любопытства, Клод был сбит с толку, потому что продолжил немного нерешительно.
– Я сверил все, сопоставил факты… Я более чем уверен, что она – шаролезская принцесса. Это единственное объяснение странностям рассказанной нам легенды. Вообще-то, байка, которую нам рассказали, правдива только в одном. Брак со стариком, – шептал Клод. – Не знаю, говорила ли она тебе, но Нэйла согласилась на брак с муожским князем.
Ромэр промолчал и в этот раз, даже не шевельнулся. Тон оларди изменился, стал жестче, напористей. Понимаю, молчать арданг умеет, как никто другой. И временами это может сильно раздражать.
– Я посчитал. Исчезновение принцессы совпадает с днем вашего побега. Только принцесса могла иметь доступ к королевской печати, – кажется, перечисляя факты в поддержку своего мнения, Клод загибал пальцы. – Только принцесса могла просмотреть архивы и правильно составить вольную. Мало всего, так принцесса идеально подходит под описание якобы похищенной девушки. Тогда понятно, почему Стратег лично заинтересован в ее возвращении. Ниар, сомнений нет, она – принцесса Нэйла.
– Твои выводы верны. Это правда, – холодно подтвердил Ромэр.
– Так ты знал? – выпалила Летта в голос.
– Да, – шепотом сказал король. – С первого дня на свободе. Я прошу, нет, требую. Об этом больше никто не должен знать!
– Это не скрыть, – возразил Клод. – Уверен, что и Варлин, как и я, сопоставил факты. Но он, разумеется, никому не скажет. Мы же не хотим навредить себе. Описание, произнесенное стражниками на базарной площади, очень полное. По такому можно и в Шаролезе найти шаролезку, не то что в Арданге, где чужачка бросается в глаза.
– Она должна быть в безопасности, – отрезал Ромэр.
– Это возможно лишь пока ее никто не видит, – хмыкнул Клод. – А ей нужно будет выйти из дома, если она хочет попасть в Верей. Хотя, думаю, недели через две «Воронам» станет не до девушки.
