Текст книги "Участковая для нечисти (СИ)"

Автор книги: Олеся Шалюкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)

– Барышня, – Михаил, открыв багажник своего автомобиля, вытащил оттуда ружье, повесил на плечо. Достал патронташ. – Ты бы не стояла так.

– Подстрелить попробуют? – пробормотала Лида. Рядом никого не было. Живых не было! Вот почему сила бабы яги молчала, а сила некроманта? Как ей пользоваться то? – Некому стрелять.

– Ощущаешь что-то?

– Лап много, – вскинула девушка к подошедшему Мельнику шальные глаза. Зеленая дымка окрасила болотной тиной серые сонные глаза. Смотреть на окружающий мир вот так было сложно, но почему-то получалось. И в этом видении было хорошо видно, что гостей здесь всего лишь – семеро. Четыре – размером с волка, двое размером с теленка. Седьмой был какой-то странный, как Лида не присматривалась, понять, что это или кто – она не смогла. – Волки? Кто-то побольше, а кто-то вообще непонятный, – наконец, отчиталась она. – И они мертвые. В смысле…

– Этот парень! – в голосе Мельника прозвучало что-то очень похожее на восхищение с удивлением. – Он поднял тварей с границы!

– Тварей?

– На границе обитает разное барышня, не звери, не монстры – просто «твари». Никто не изучал границу, никто не пытался понять, откуда там взялось то, что там… есть. Почему там такие растения, такие создания ее населяют. Это отражение? Это прослойка? Мы просто заучиваем наизусть то, что там живет и стараемся держаться подальше, в основной своей массе. Некроманты стараются держаться от обитателей границы подальше. Потому что они своевольные, подчинить их сложно, порой невозможно. Не раз бывало, что некромант слишком высокого о себе мнения отправлялся на границу, поднимал мертвую тварь и становился ее жертвой.

Лида распахнула глаза, Мельник кивнул:

– Видимо, за некромантом нужен глаз да глаз. Дойдет до тебя, дотянется – беда будет.

– Миш…

– Он могущественный. Некроманты в последнее время, барышня, тоже слабее становились. Как и все, кто связан с полуночным миром. То, что есть такой сильный… заставляет задуматься, где и что меняется.

– Надо выяснить? – предположила Лида.

Михаил едва заметно покачал головой:

– Нет, барышня. Полуночный мир очень не любит, когда его начинают исследовать и изучать, когда пытаются его разложить по полочкам, указать на то, каким он должен быть, какой он есть. Исследователи умирали, зачастую очень страшной смертью.

– Мир не любит?

– Да. Не скажу, что он «живой», у него нет самосознания, но при этом свои желания у него есть. И есть свои правила, по которым приходится играть вне зависимости от собственных «хочу». Дробовик можешь не доставать, барышня, не поможет. Хорош стервец! Ай, да, некромант.

– Ты зна… – девушка подавилась воздухом.

Встречающие их в засаде твари вышли к прибывшим. Искать живых здесь, кажется, было бесполезно. Морды, лапы, холки – эти твари были перепачканы кровью так щедро, что еще немного и показалось бы, что они в этой крови искупались!

– Миш, здесь живые есть?

– Как ни странно, да, – кивнул Михаил размеренно, выходя из машины.

Повернувшись к нему, Лида ойкнула. В руках огромного Мельника был топор. Огромный топор, который весил, судя по виду, не меньше чем сама девушка! Хотя нет, поменьше, но выглядел все же устрашающе.

Впрочем, те твари, что мягкой, почти кошачьей поступью двигались к ним, выглядели ничуть не лучше. Такие мягкие, осторожные, плавные. Слишком страшные, чтобы можно было утратить бдительность.

Те, кого Лида классифицировала как «волки», действительно волками и были. Если допустить, что волки могут быть покрыты с ног до головы костяными наростами. Наросты отходили объемными браслетами от лап, были гребнем острейших частоколов вдоль позвоночника, на шее при этом было тоже что-то вроде строгого ошейника – шипами вниз.

Волки были крупными, когда-то были белыми. С подпалинами по бокам…

И некромант их не убивал! Они по границе разгуливали в таком виде…

Отступив на шаг, Лида оступилась, и Мельник поддержал ее под локоть.

– Он же их подчинил! Не волков, а… костяные наросты…

– Да, барышня. А уже потом костяные наросты подчинили себе волков.

– А те кто?

Вторые «гости» выглядели… в общем-то, было сложно их даже описать. С размером Лида почти угадала. Размером «это» было не просто с теленка, а скорее и честнее – сразу с быка. Огромные, здоровые, опасные… и их было очень сложно трактовать в рамках какого-то земного вида.

С одной стороны, они были похожи на медведей, но у медведей лап все же четыре, а не шесть и нет рогов. С другой стороны, у этих порождений границы заканчивались лапы когтями, не три, не пять, а около пары десятков. К тому же из-за того, что был длинный хвост, «это» еще и напоминало чем-то ящериц.

Правда, один раз приснится, уже не проснешься. Умрешь от страха еще во сне!

– Шестилапы, – пояснил Мельник, отступая и плавно утягивая Лиду за собой. – Очень неприятный обитатель границ.

– Оно было живым?

– Да. Судя по потрепанному внешнему виду, скончались шестилапы давненько, так что Гусар их не убивал. Просто нашел трупы.

– Это хорошо?

– Для нас, да. Больше шансов справиться с этим.

– Почему?

– Чтобы поднять готовое тело с полной моторной памятью, – Михаил отступил еще на шаг, и Лиде пришлось тоже смещаться, внимательно слушая. – Нужно убивать жертву самостоятельно, а потом не давать душе покинуть тело. В том случае, когда некромант находит тело, в котором души в нем уже нет, ему приходится подселять что-то чужеродное. Например, душу крысы, лошади, пса, волка. Кого угодно.

– А душу, что, поймать можно?!

– Барышня, можно. Было бы желание, а могущества с головой хватит. Особенно некроманту.

– У меня наоборот получится? Вытащить душу?

– Возможно, барышня, – согласился задумчиво Михаил. – Надо только понять, как лучше к этому подступиться… К тому же, для этого нужно разобраться… сначала с полуночными волками, а уже потом пытаться вырвать шестилапов из-под контроля некроманта.

– Если не получится, – Лида сглотнула, сделала еще шаг назад. – Мы сможем их убить?

– Шансы у нас есть, барышня. В любом случае, но не назвать их высокими…

– Чем так опасны шестилапы? Да и эти полуночные волки… – начала недоуменно девушка.

Вот только ответ она получила спустя буквально пару секунд и не от Михаила! Волк, одним махом перепрыгнув через своих напарников, ударил лапой… ощущение было такое, что на тело приземлился стенобитный шар!

По крайней мере, когда Лида смогла облечь свои ощущения в слова, это были именно такие ощущения. И именно такая запредельная боль.

– Им что, плевать на защиту границы?!

– Подобное можно убить подобным, – туманно ответил Мельник.

– Если ты думаешь, что это мне что-то объяснило, ты невероятно ошибаешься! – от души огрызнулась Лида. – Я еще не настолько вспомнила и осознала мир полуночный, чтобы понимать оговорки и уклонения от прямого ответа. Так что объяснений мне! Пояснений!

– Хорошо, хорошо, барышня. Только не сердись.

Несмотря на то, что ситуация была не только достаточно серьезной, но еще и неприятной, глядя на лицо Лиды, не улыбаться не получалось. Возмущенная, взъерошенная, боевой воробей! Хотя, нет, скорее уж, жар-птица. Яркая, обжигающая, редкая. Тронешь сам неосторожно и сгоришь. Нет защиты от ее жара, нигде нет, ни у кого нет. Ни зелья от такого не помогают, ни артефакты, ни амулеты. Она уже почти сожгла протянутую руку Мельника, еще немного и от него самого ничего не останется…

– Подобное можно убить подобным, но относится это, барышня, совсем не к ним, а ко мне.

– К тебе?!

– Да. Убить мельника можно и самостоятельно, а если силенок своих не хватает, нужно тварей с границы привести. У них получится, если их супротив мельника развернуть. Мы ведь не только стражи и хранители границы, барышня, определенным образом мы ее баланс соблюдаем. Порой реальность внутри границы перестраивается. Животных, которые границе принадлежат, мы не всегда можем отстреливать. Например, вот этих волоков – я и тронуть не могу. Они на моем участке такие единственные, да и не только на моем. В мире людей таких животных краснокнижными называют. Вот, буде нападут они, я бежать должен, а не защищаться. А если нападут на них – их защищать.

– А если убьют их в твое отсутствие?! – задала Лида разумный вопрос, отступая еще немного.

Волк, который ее ударил, то озадаченно смотрел на собственную лапу, то начинал тереть лапу об лапу, словно надеясь получить какой-то результат, который до этого не получил. И волки, которые с ним были, тоже атаковать не спешили.

– Убийцу и всю его семью в убитых превращу я, барышня.

Девушка вздрогнула всем телом и рассталась с мыслью, что все пройдет легко и без затей. Судя по тому, куда направлялась вся эта история – впереди были грандиозные проблемы.

– Хорошо, ну, а нам что в этом случае делать?!

– Придется отступить, барышня.

– И это поможет?

– Смотря куда отступать будем, – усмехнулся Мельник.

Деревья вокруг Лиды вдруг ощетинились острым частоколом, угрожающе топорщась в сторону напружинившихся волков. И ни один не прыгнул! А мужчина оказался рядом. Просто-напросто оказался здесь, внутри этого частокола. Сам по себе. Потому что он не шел! Просто само пространство будто бы извернулось, чтобы до него дотянуться и вернуть к Лиде.

– Это…

– Шутки границы, барышня. А теперь давай руку и ничего не бойся.

Мужчина вначале помог подняться своей спутнице. А потом мир вокруг потонул в мареве, коричнево-зеленом: словно переплетения ветвей и стволов многовековых деревьев, покрытых гирляндами лишайников и развесистых кустов мха.

А попробовав присмотреться, Лида обнаружила, что ничего у нее не получается! Вот никак, взгляд скользил, а потом тонул в этом мареве, утягивая и ее за собой. И тут же на глаза девушки легла широкая мозолистая ладонь, не давая смотреть, не давая рассматривать.

– Вот так граница и забирает души южных и неосторожных красавиц, – немного насмешливо сообщил над ухом Лиды Мельник.

По спине пробежали мурашки, стало зябко, совсем немного, но страшно. Хотелось одновременно и кинуться прочь, и прижаться сильнее, теснее.

Двойственность собственных желаний немного сводила с ума, как и то, что этот невозможный мужчина до сих пор оставался очень-очень далеко. А разве хотелось ближе?

– Барышня?

– Ты слишком неосторожен, – заметила Лида. – И я тебе за это отомщу!

– Буду ждать, барышня!

Вне всяких сомнений, Мельник смеялся! Не насмешливо, но добродушно и ласково подсмеивался.

«Ну, разве можно так делать?! – задалась Лида сердитым вопросом. – Вот разве можно быть таким? Чудесным, недосягаемым? И не то, чтобы хотелось быть ближе, хотя… кого я обманываю? Обманываю ли?!»

Раздрай мысленный прервался очень буднично и спокойно. В лицо пахнуло дымом костра! Осенним пряным запахом, а потом все пропало.

Было только какое-то не очень приятное ощущение погружения в болото.

Они опускались все дальше, все ниже, погружались все глубже! Из поверхностного слоя границы туда, где сила некроманта могла ослабеть.

– Не стоит задумываться о пустяках, барышня. Я не дам тебя в обиду, ни в коем случае. Так что ничего не бойся, – словно подслушал Мельник гнетущие мысли девушки.

– А ты сам?

– А моя сила, барышня, зависит от того, как глубоко мы находимся. Чем мы ниже, тем лучше для мельника.

– Я думаю, Лешка учел это?

– Именно, барышня, на это и весь расчет.

Недоуменно вслушавшись в слова, Лида решила просто подождать. В конце концов, определенно Михаил знал, что делать. И только когда под ноги ударила сухая каменистая земля и болезненно подогнулись колени, Лида осознала, что их обоих провели!

Некромант с помощью чего-то мог манипулировать поверхностным слоем границы, достаточно вспомнить тот раз, когда он отправил Лиду на границу! Прямо из сна выдернул.

Но ведь баба-яга была гораздо, гораздо ниже! И это был как раз не артефакт, а ее личная способность. Особенно если судить по тому, что вокруг, куда ни кинь взгляд, сейчас простиралась каменистая пустыня, а напротив Лиды, опираясь на сучковатую клюку, стояла та, о ком участковая совершенно забыла, посчитав, что силы так быстро восстановить нельзя!

Как выяснилось, можно было, очень даже! Девушка отчетливо ощущала, что сила в бабе яге напротив бушевала невероятным потоком, перекатывалась, не в силах покинуть тело, и подавляла. Сил там было куда больше, чем у самой Лиды! И обещало это грандиозные неприятности.

– Ну, здравствуй, дочка, – старушка, как сильно только она сдала за последнее время, смотрела измученно, опиралась на клюку бессильно, но в словах звенела натянутой струной сталь. – Я ведь и не чаяла, не гадала, что все так повернется. Чай мы с тобой не враги, а стоим вот тут… супротив друг друга. Притворяться не буду, знавала я все, сама участвовала. Все сама.

– Марь Иванна… – пробормотала Лида опустошенно и затихла, не зная, что спросить и что сказать.

Укорять? Да какие укоры! Права она не имеет, ни спрашивать, ни укорять. Да и от этого легче все равно не станет, от знания. А вот хуже и больнее – очень даже может.

– Видишь, дочка, – баба яга кивнула сама себе. – Мы с тобой врагами стали.

– Было бы лучше, если бы вы на моих похоронах плакали? – вспылила Лида.

Прищур бабы яги пропал. Из-под тяжелых набрякших век на Лиду глянула бесконечная древность. Такая, до которой ей самой еще очень далеко.

– На твоих похоронах, дочка, я бы плакала горько и искренне. А потом и сама бы следом пошла. Убивший бабу ягу в срок между десятью и сорока днями сам идет следом. Вот только неважно мне это было, дочка, все во благо сына. Все… Я бы по счетам заплатила, я бы все сделала…

Из всей тирады Лида услышала только самое главное, что убивать бабу ягу ей самой нельзя!

Нужно было…

Стоп! Да неправда! Врет эта яга! Еще бабушка же говорила, что между баб ежками и раньше отношения не ладились, и выяснять они свои спорные вопросы ой как любили!

Нужны были только правильные слова и серп. Ритуальный серп бабы яги нужен. Если его нет – любой нож подойдет, только в таком случае у дуэли полуночной единственный исход возможен будет. До смерти. Одной из тех, что в круге стоит, что входит в него.

Других возможных нет и быть не могло вариантов.

Но убивать?!… Принять такое решение, глядя в лицо бабы яги было очень сложно. Но выбора, по сути, не было! Лешка не успокоится, и саму Марью Ивановну из своих планов не уберет, пусть даже она и его мама. И Лида снова будет поставлена перед фактом, что сразиться с бабой ягой необходимо. Вот только скольких и кого девушка к этому моменту потеряет?

Браслет на предплечье раскололся, скользнул в руку простым ножом без изысков. И хоть многое в ритуальной магии было завязано на крови, в этот раз себя ранить было совсем не обязательно. Выпавший нож врезался в землю, став центром изменений.

Лида только равнодушно смотрела на то, как вокруг нее и Марьи Ивановны вспучивается плато, формируя природный, а от того только куда более мощный круг дуэли. Слова пришли на ум уже сами собой:

– За пролитую кровь младшего родича и за нанесенный ущерб жизни и здоровью, вызываю тебя на круг до смерти!

Формула была не полной, и если бы дело было на ритуальном круге, то могло бы статься, что круг и не замкнулся бы, не признавая право на месть, не признавая право дуэлянтов сражаться. Но здесь круг уже замкнулся, делая любые слова – всего лишь формальностью, напрасной, лишь данью словам, лишь данью прошлому.

– Да, дочка, именно так, – кивнула одобрительно Мария Ивановна. – Ты больше не светлая баба яга. И спрос на тебя большой будет. Потому ты сама себя защищать должна. Никто другой тебя защитить уже не сможет. Самой тебе беречься нужно. И от зла, и от добра. И от слов, и от поступков.

– Марь Ивановна, зачем вы мне это сейчас говорите? – удивилась от души Лида.

– Я знаю свои силы, дочка. Знаю, что могу сделать я, знаю, где мои силы закончатся. Знаю, что может сделать баба яга светлая, темная, нейтральная. А вот что можешь сделать ты – и не знаю. А значит, не могу тебя оценить правильно. Не смогу противопоставить тебе что-то достойное. Достаточное для победы. Так что, дочка, знаю я, кому не выйти из этого круга. Я вот лучше больше сил выиграю для сыночки.

– Да не мог он сюда прийти! Никак! – испугалась Лида, правда, не за себя больше, а за Михаила. Мельник – могущественен, безусловно, но если они так легко попались в ловушку, кто знает, что может ждать его самого там, в глубинных слоях границы?!

– А ему здесь и не нужно быть, совсем не нужно. Ему сейчас… – баба яга горестно вздохнула. – В другом месте бы быть, да только мой балбес и туда уже не успеет. Ничего-то эти дети сами сделать не могут!

И только сейчас Лида осознала, что происходит. Ее сила тонким ручейком убегала из тела, капля за каплей, уверенно и неотвратимо.

Тело слабело, и еще немного, как с ужасом осознала Лида, даже захоти она что-то сделать, у нее ничего не получится! Ничего не сделать… ни атаковать магией, ни атаковать самой – да, она даже дробовик из браслета вызвать не сможет!

Промедление было подобно смерти, но Лида… считала, что есть то, что она просто обязана спросить. Есть еще то, что она просто обязана узнать!

– Марь Ивановна, скажите мне, пожалуйста, все совсем плохо? У него? Раз вам пришлось идти сюда, даже несмотря на то, что вы и восстановиться то не успели. В конце концов, в ваших жилах сейчас не ваша сила!

– Востроглазая ты, доченька. Только не к добру это. Тебе бы дома быть, на мельницу идти, под защитой быть. День и ночь. Цветком драгоценным, лелеяной. Да только вот стоишь ты… и на меня смотришь. Правильно, дочка, атаковать мне тебя не с руки. Мне наоборот бы постоять, немного, поговорить. Но не могу я ответить на этот вопрос. Чай, может, на другой получится?

Лида молча смотрела на бабу ягу. «Темная», «злая» умирала на ее глазах, сжигаемая собственным заклинанием.

– Верно, дочка, верно. Еще несколько минут, и все будет закончено. Можешь даже руки не пачкать. Еще успеешь замараться. Тебя… – Марь Иванна не договорила, закашлялась. Жизнь из нее, утекающая капля по капле, одновременно с силами из тела Лиды, ринулась из тела извергающимся потоком, отсчитывая драгоценные секунды.

А потом, случившееся было очень сложно описать, передать словами. Можно было только ощутить. Как девятым валом накатило на девушку безумная сила, подгребла под собой, растоптала, превратив лишь в комок нервов и боли, а потом схлынула, успокоилась, вернулась туда, куда ей было самое место, оставив Лиду совершенно задыхающейся, не в силах думать, не в силах вздохнуть, но при этом полной сил. Ее собственных сил! Словно и не оттягивало их заклинанием, словно и не было ничего, ни плато этого, ни Марь Ивановны. Хоть и стояла она напротив сейчас умирающей.

Возможно, Лешка подавился светлой составляющей силы Лиды. Возможно, кто-то помог ему подавиться еще чем-то, вот только, осознала Лида кое-что еще, пройдет мгновение, и Марья Ивановна поймет, что все было напрасно. Ее волшба, ее ворожба, ее смерть, наконец. Конечно, сил Марье Ивановне могло и не хватить. Но кто знает, что она – старая и древняя карга могла сделать? Вряд ли что-то хорошее.

И гоня от себя мысли, что куда больше такой поступок походит на милосердие, хотя и очень на циничный лад, Лида собрала все, что у нее было – все эмоции, всю боль, обиду, разочарование, все чувства, связанные с Гусаром, и нанесла удар, воспользовавшись самым мощным заклинанием, что у нее только были. Ударом по кровной линии.

Тем, перед чем устоять было просто невозможно. Сразу и насмерть.

Они нанесли удар одновременно. Темная баба яга с мудрой улыбкой на лице и Лида.

Тело бабы яги поглотила каменная твердь, растаяли огромные валуны, заслонившие девушку от неминуемой смерти, а она сама рухнула на руки появившегося рядом Мельника…

– Барышня, барышня, – зазвучал его мягкий голос с тихим укором. – Ну, скажи мне, как так. Оставил тебя всего на минутку, а ты бабу ягу уже умертвила. А если я оставлю тебя на полчаса, ты что, и некроманта сама убьешь?

– Пропустил волхвов, – пробормотала Лида, поднимая руки, чтобы коснуться лица Михаила. Легко перехватив слабую ладонь, всего лишь мягкая ласка, Михаил коснулся ее губами и поставил Лиду нормально. И тут же крепко обнял, когда она начала заваливаться.

– Нет больше волхвов, барышня. Не могли некромант и его матушка вытащить их. Сокрыть от моего взгляда получилось, а вытащить – нет. Они думали, что я в их засаду угожу. Да только не им с мельником на границе в силе состязаться.

– Значит, их больше нет… – повторила пусто Лида.

– Совсем нет, барышня. Так что остались только некромант и его снежный зверь.

– Он нападет, Миш. В самое ближайшее время. Осталось… точнее, нет, у него уже совсем сил не осталось. Это была отчаянная попытка поживиться мной. И она сорвалась… Возвращаемся? Надо помочь Сане и Макару. Зря мы что ли зелье варили?

– Барышня, барышня, куда же тебе возвращаться? Ты уже на ногах не стоишь. Я сам все сделаю. А тебя верну на мельницу. Когда проснешься, уже добрые вести будут.

– Но! Как же… как же ты? – спросила Лида, отчаянно боясь разжать руки. Почему-то показалось, что вот сейчас – если она отпустит Мельника, беде быть. Той, которую не остановить, не отвести, от которой не спрятать…

– И я, барышня, с тобой рядом уже с утра буду. А теперь отпускай.

– Нет, нет, не могу! – и откуда только силы взялись, Лида изо всех сил обняла Мельника. – Воздух снегом пахнет. Времени не осталось. Он скоро будет рядом, совсем рядом.

– Барышня… – Мельник положил ладони на ладони девушки, пытаясь осторожно разжать ее объятия. – Что с тобой?

– Не знаю. Не хочу. Не могу. Нельзя… – бессвязная речь оборвалась на полуслове.

Лида сдернула амулет со своей шеи, накинула его на шею Михаила, коснулась губами деревянного овала и отступила.

– Да. Вот так будет правильно. Теперь можешь идти.

– Ты совершенно несносная девчонка, барышня!

– Ну, и что? – улыбнулась Лида от души. – Возвращай меня на мельницу.

И вновь у силы Мельника не было никаких внешних зрелищных проявлений. Он просто что-то сделал, а спустя мгновение вокруг Лиды была уже спальня. Она еще сделала три шага до кровати, рухнула и как в темную бочку провалилась, где все гулко, немного тепло и почему-то очень-очень тесно.

И прошло бы все самое интересное мимо нее, если бы не…

Стук в окно раздался уже перед рассветом, в час петуха, когда все зло слабеет и идет на спад. Поэтому тем удивительнее был гость.

Опираясь на подоконник, у окна с букетом белых роз был Гусар!

Лида, ощущая себя еще достаточно разбитой и усталой, толкнула створки и оперлась на подоконник ладонями. Голова была очень тяжелой, а вот тело легким-легким.

– Привет, Скворцова, – легкомысленно приветствовал ее Лешка. – Давненько не виделись.

– Что ты… как ты… зачем?! Откуда?! Почему?! – вопросов было так много, что как Лида не старалась, у нее не получалось выбрать самый важный. Хотя, зачем вообще выбирать? Зачем…

– Рад видеть, что даже милашка-Скворцова может потерять дар речи. Добро пожаловать в мир астральных проекций! Здесь ты можешь многое, хотя и не слишком.

– Леш, не вешай мне лапшу на уши. Я сомневаюсь, что ты пришел бы просто так, без причины, чтобы со мной просто пообщаться.

– Конечно, Скворцова, общаться с тобой просто так я согласен только в кровати. Вот только одна проблема, детка. Я, конечно, собирался поиграть с твоим безвольным телом, а твой женишок взял и подстраховался, чтобы я к мельнице и руку протянуть не смог. Вот поговорить с тобой могу и только, сплошное разочарование.

Лешка говорил равнодушно. Слишком равнодушно, чтобы это было правдой.

– Ты сейчас больше придуриваешься, чем серьезно так думаешь! – рассердилась Лида.

Гусар промолчал, потом пожал плечами:

– Да если бы и так, Скворцова? Может, я хочу в твоей памяти остаться совершенным гадом?

– У тебя не получится!

– Значит, плохо стараюсь, – Лешка улыбнулся, потом устроился прямо в воздухе, по-турецки сложив ноги. – Вот встретил я тебя на свою голову, Скворцова.

– Почему ты дрогнул?

– Что?

– Когда Марат… у него почти получилось! Он бы меня убил, но ты дрогнул. В самый последний момент. Почему?!

– Скворцова… – Гусар вымученно улыбнулся, потом махнул рукой и захохотал, очаровательно и заразительно. – Ты такая бестолочь! Вот вроде бы девка умная, но как задашься вопросом, так хоть стой, хоть падай!

– Не паясничай.

– А может это моя настоящая натура?

– Ну-ну, – Лида, поджав обиженно губы, отстранилась от подоконника.

Почему она сидит здесь? Почему она разговаривает с этим некромантом, словно бы ничего не было? Словно бы ничего не случилось. Случилось же! И боль. И ненависть. И привороты…

А вот он – здесь…

И время уходило.

Еще немного, и светлая полоса рассвета протянется над серым горизонтом, разгоняя хмарь, качнутся под осенним ветром ветви деревьев…

И внутри все царапался еще один вопрос. Самый главный. Который вопреки всему, даже вопреки всему, Лида собиралась задать.

– Леш…

– Что тебе, головная ты моя боль?

– Ответь мне на один вопрос. Только честно.

Гусар помолчал, потом вздохнул:

– Вот что с тобой сделаешь, Скворцова? Задавай свой вопрос, так и быть, я на него отвечу.

– Зачем потребовался приворот? Я ведь точно помню, что лишенная всякой памяти о прошлом, я влюбилась с первого взгляда. В тебя.

Как ответить на это Лешка не знал, если быть точнее неожиданность вопроса просто выбила его из колеи. Вдохнуть то он вдохнул, а как выдохнуть – определенно забыл.

Потом собрался с силами… И не смог ответить, покачал головой…

– Леш?

– Скворцова, давай другой вопрос?

– Не хочу. Хочу знать ответ на этот.

– Скворцова…

Гусар молча смотрел на девушку. Она смотрела куда угодно, но только не на него. Он знал это выражение, упрямства, обиды. Она словно бы еще считала его хорошим. Вопреки всему. Вопреки ему самому даже.

– Воспоминания. Ты начала вспомнить моего лича, Скворцова. Не все прошлое целиком, не свои силы, даже не своего жениха, а только одного моего лича. Ты перестала спать. Отцу не говорила, считала, что это просто очень страшные кошмары. А сама таяла изо дня в день. Приворот на крови позволяет управлять памятью привороженного. И помимо самого приворота, я заставил тебя забыть о личе, – и, не давая Лиде шанса осознать сказанное, уже сам Лешка спросил: – честность на честность, Скворцова. Поэтому ответь так же на мой вопрос. Убежишь со мной, Скворцова? Прямо здесь и сейчас. Я не буду на твою жизнь покушаться, не думай. И я даже сделаю тебя счастливой. С твоей помощью я смогу укрепить это тело, а потом мы выберем новое. И красивая вдова выйдет замуж за красивого холостяка. Мы будем понимать друг друга с полуслова, полувзгляда. Нам будет очень хорошо вместе, Скворцова. Если захочешь, я помогут тебе стать темной бабой ягой. А захочешь, помогу вернуть тебе полностью твою светлую сущность. Будешь слабее, чем нейтральная или темная, но зато – светлая-светлая. Я могу это сделать. Это в моих силах.

Лида молчала, глядя на Лешку широко раскрытыми глазами. Тирада не была спонтанной, она была продуманной от начала и до конца, причем заранее. Каждое слово было на своем месте, каждое слово било по больному, по раненой душе.

И вне всяких сомнений у некроманта уже даже готов был план побега.

– Я сделаю так, что никто и никогда нас не найдет. Мы вновь создадим снежных зверей. У меня почти получилось, только тот экземпляр, на которого я делал ставку – сбежал. Но я смогу повторить эксперимент, а ты мне поможешь. И наши дети будут под защитой, а потом полноправными жителями войдут в полуночный мир. И никто не узнает, что в их телах течет четверть крови истинных народцев полуночного мира. Соглашайся, Скворцова. Я положу к твоим ногам силу и власть. И уж точно тебя никому не отдам… – договорить Гусару не довелось, досадливо цокнув языком, он пробормотал: – возвращается. Почуял что ли что-то? Ты подумай, Скворцова. Я потом приду за твоим ответом.

Дернувшись, будто после падения с неимоверной высоты, Лида распахнула глаза в спальне. Утро вступило в свои права уже давно, а на горизонте собирались тучи. Тяжелым клубящимся покрывалом, темной хмарью, желчно перекатывающейся с места на места. Надвигался первый снег.

– Барышня, – Мельник, стоящий над кроватью с кружкой, смотрел на Лиду с усталой обреченностью. – Ну, скажи мне, в кого ты такая беззаботная и собирающая вместе все шишки одну за другой?!

– В тебя! – радостно откликнулась Лида и звонко рассмеялась неподдельному ошеломлению на лице мужчины. – Ну, и еще, конечно, в бабушку немного. Теперь я знаю, что она славно в молодости покуролесила!

– Барышня!

– Терпение, Миш, терпение. Вот пойдет первый снег и все закончится. Только я уже даже не могу понять, хорошо это или плохо, – призналась Лида виновато.

– Ты просто устала, барышня, отдохнешь – и все пройдет.

– Как ты себе это представляешь?!

– Самым простым образом. Мы берем твой список и едем по магазинам.

– Отклоняется, – не задумалась девушка ни на миг. – С тем учетом, что тебя всю ночь не было, это абсолютно нереализуемое предложение… Тебе лечь поспать не помешало бы. А я… и на кухне могу побыть немного. Вроде видела интересный рецепт на днях, попробую его воплотить, раз уж я на вынужденном «больничном» и есть возможность поэкспериментировать.

– Барышня… – Мельник попытался возразить, но Лида возможности ему не дала, потупилась и тихо спросила:

– Как там Саня и Марат?

– Саня почти в полном порядке. Дня два, может три – и его выпустят из больницы. С Маратом немного сложнее. Там был не просто подселенец. Некромант его жизненную силу вытягивал, превратив своего помощника в живую батарейку. Выжить – выживет, безусловно, изгнали мы вовремя подселенца, но вот восстанавливаться сколько ему придется – уже большой вопрос.

– А…

– И никто тебя не винит, не думай, барышня.

Лида кивнула, поднялась с кровати, привычным движением закрутив волосы прихваченной с тумбочки резинкой. На душе немного посветлело. Значит, не все так плохо! Значит, еще есть шанс на то, что все будет хо-ро-шо!

Остановившись около Михаила, Лида хладнокровно отобрала у Мельника кофе:

– Так. Это реквизировано.

– Барышня!

– А тебе, – сделав глоток, девушка подтолкнула хозяина дома к кровати, – вот туда! И имей в виду, если я зайду, а ты не спишь, я с тобой что-то очень-очень страшное сделаю. – И выдержав эффектную паузу, Лида звонко добавила: – защекочу!

– Дари! – возмутился Мельник.

Его снежный зверь, в виде серой мартышки на шкафу, раскричалась насмешливо и, превратившись в мышь, спряталась куда-то.

– Попрошу обратить внимание, что я пока не проверяю этого утверждения! Я лишь приняла его на веру, но все может измениться.

– Хорошо, хорошо, – насупленный, ну, чисто медвежонку меда не додали, Михаил двинулся к кровати.

Лида осталась на месте, борясь с желанием или все-таки пощекотать или поцеловать хмурую буку. Пришлось делать более умную вещь – поворачиваться и сбегать. Пока не стало слишком поздно.