Текст книги "Участковая для нечисти (СИ)"

Автор книги: Олеся Шалюкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц)

По пустякам заведующая вряд ли бы побеспокоила, потом прихватив куртку со стула, девушка двинулась на место, по дороге пытаясь избавиться от дурного предчувствия. Саня двигался вслед за участковой, поглядывая по сторонам цепким взглядом. С оперативника сталось и предположить, что это была подготовка, чтобы выманить из безопасного участка Лиду.

Как выяснилось очень быстро, просила позвонить заведующая клуба. А беда, случившаяся в клубе, была в том, что невесть куда пропал сценарий праздника, и куда-то делся исполнитель главного героя!

– Как пропал? – ахнула Лида, садясь на предложенный стул.

Саня, остался у входа, скрестив на груди руки и разглядывая встревоженное лицо участковой.

– Вот так, Лидочка. Был и нету.

– Но ведь… А копии?!

– Все пропало, Лидочка. Но я тебе больше скажу, наш главный исполнитель в больницу попал. Как – сам не знает, но ночью домой возвращался, задержавшись, а потом… в голове потемнело, а когда прояснилось – он уже в больнице был.

– Нет, это просто ни в какие ворота! – разозлилась участковая. – Следы взлома были?

– Нет, Лидочка, – заведующая домом культуры немного отодвинулась, словно пышущая жаром девушка могла ее обжечь. – Не было.

– Посторонние люди были?

– Не видела…

– Вот, что за невезуха! Где я теперь найду главного героя?! Сценарий распечатать не проблема, он у меня с собой и на планшете есть, и дома на компьютере. Но все-таки! Главный герой! Исполнитель главной роли?! Где я его найду?!

– Лидия Степановна, – тихий смущающийся голос вызвал на лице участковой радостную ухмылку. Голос она узнала сразу же, теперь следовало не спугнуть «добычу». А пришедший тем временем продолжал: – Мне сказали, что вы пошли сюда… И я вот…

– Ромка! Ты вовремя, ты чертовски вовремя. Ты на этих выходных занят? – перешла с места в карьер участковая.

– Нет…

– А на следующих?

– Тоже нет.

– Отлично! Марина Петровна, – взяв вошедшего парня за плечо, Лида его чуть встряхнула. – Как вам вот этот кандидат?

Спустив очечки на кончик носа, заведующая клуба воззрилась на парня. Роман же занервничал:

– Кандидаты куда? На что?

– На главную роль праздника осени, конечно же. Или ты совсем-совсем против?

– Но я… никогда… даже в клубе самодеятельности… – заюлил парень.

Лида радостно хлопнула его по плечу.

– А это тебе Марина Петровна все расскажет и покажет. У нее самые безнадежные случаи и пели, и танцевали, а какие юморительные сценки показывали!

– Лидия Степановна, я по делу… В лесу…

Приблизив свои губы к уху парня, участковая тихо спросила:

– Браконьеры?

Парень кивнул.

– Я знаю, – отозвалась Лида отступив. – И поэтому… – сложив руки, она попросила: – Пожалуйста! Нам очень нужен главный исполнитель этой роли! А я даже не знаю, кого попросить. Там по лесу надо будет перемещаться… И, и…

– Лидия Степановна! – парень чуть ли не покраснел. В его голове метались заполошно мысли: «не надо на меня так смотреть, не надо!»

– Ну, пожалуйста! Неужели ты никак, никак не сможешь?

– Хорошо, – сдался Рома. – Я все понял. Я постараюсь. Я буду очень-очень-очень стараться.

– Уррра! Спасибо! – просияв искренней улыбкой, Лида отступила и чуть подтолкнула парня в сторону заведующей клуба. – Марина Петровна, он ваш! У вас неделя на индивидуальные репетиции. И еще несколько дней на общие. Саш, нас ждут, пошли!

Недрогнувшей рукой подхватив оперативника из ОСПБ за руку, Лида поволокла его из клуба со словами:

– И только не надо нам тут мешаться, совсем не надо, даже немножко и совсем чуть-чуть. Пошли!

– У меня только подозрение, или ты…

– Выступила сводницей? – взглянула девушка на него через плечо. – Если только совсем немного. Так. Я возвращаюсь в участок, ты идешь со мной?

– Нет. Я тут своего знакомого увидел, когда мы шли в клуб, так что зайду к нему, поприветствую.

– Хорошо. Если что-то понадобится, мой номер ты знаешь, и домашний, и сотовый, хотя он чаще всего недоступен. Где мой дом – знаешь тоже, так что если что-то тебе понадобится, не стесняйся, звони, заходи.

Саня кивнул, остановился около перекрестка, провожая ладную удаляющуюся фигурку. И он даже не догадывался, что как только фигура Лиды скрылась с его глаз, около ее правой ноги из пожелтевшей и поредевшей травы выскочил маленький мышонок, чтобы всего через пару мгновений вокруг участковой на четырех лапах запрыгал золотистый пушистый шарик. Самый лучший охранник в мире заступил на свой пост.

И видя настроение Лиды, ретривер не стала бегать вокруг. Чуть увеличившись в размерах, Дени подстроилась под правую руку хозяйки, пальцы девушки запутались в золотистой шерсти, а в голове неожиданно помутнело.

«– Вот вроде и руки есть, – женский голос звучал странно, не разочарованно, но укоряюще. – И голова на плечах тоже присутствует, понимаешь, что можно, что нельзя. Но почему же ты вечно то одно подкинешь в котел, то в другое? А потом приходится все переделывать и исправлять.

– Я не порчу! – детский разочарованный голос, вне всяких сомнений, принадлежал самой Лиде. – Они не испортят! Они только улучшат.

– И с чего ты это взяла? Кто тебе такую глупость сказал?

– Они сами!

– Кто они?

– Растения!»

Воспоминания растаяли. Лида обнаружила, что стоит на коленках на земле, вцепившись в шерсть поскуливающего ретривера. О чем шла речь? Девочке Лиде о чем-то говорили растения?! Сами по себе? Какая невозможная чушь!

И нет, это все же не могла быть она сама.

Невозможно! Невозможно!

С какой стороны не посмотри!

Но логический ум участковой уже начал соединять воедино факты.

Ложь с возрастом отца.

Факт явного давнего знакомства с Мельником.

Егерь в заказнике, уникальном, и скорее всего единственном на всю Россию. Так просто, взять любого человека с улицы? Невозможно!

Знания для простого смертного слишком объемные и из сферы, которая не входит даже в интересы большинства человечества.

И… Лида уткнулась лицом в шерсть ретривера.

Отец знал больше, чем говорил. Да и вряд ли бы простой человек сошелся бы накоротке с Мельником и женщиной, отравленной проклятьем русалки. Конечно, на очень «накоротке» это похоже не было. Но ведь именно Мельник почти два десятка лет назад спас маленькую девочку. И в этот раз с Димкой именно Мельник пришел на помощь.

Отец что-то скрывал.

Дело было не в том, что девушке хотелось узнать это любой ценой. Она понимала отлично, что он не скажет. Но все же почему? Откуда у нее такие знания? Костяной нож, во время готовки зелий, вот это всплывшее воспоминание…

Почему отец так волновался, когда узнал, что Лидина блокировка на памяти начала спадать. Что именно она забыла? Что было в те времена, когда она чуть не попала на зуб личу. И чей именно женский теплый голос она слышит в своих воспоминаниях? Это точно не голос той, что была носительницей русалочьего проклятья. Почему-то казалось, что женщина, говорящая с маленькой Лидой, ненавидела несостоявшуюся русалку больше чем кого-либо или кто-либо.

Сомнения, раздирающие девушку на кусочки были столь сильны, что она не нашла в себе силы пойти в участок. Были дела и вне его, поэтому мысленно извинившись перед теми, кто решит прийти к ней без звонка, участковая двинулась по рабочим делам.

А в конце, когда уже от усталости в голове начали плавать бессвязные обрывки мыслей, ноги сами собой вынесли Лиду на берег реки.

Рим, сидящий у воды, улыбнулся подходящей участковой и протянул к ней руки.

– Ты холодный, – вздохнула девушка огорченно, на миг коснувшись его ладоней своими. Приветствие на русалочий манер.

После всего случившегося на ярмарке жемчуга, которую Лида так и не посетила, Рим вернулся к деду. Лида понимала, что их нежданное побратимство разочаровало и расстроило русала, поэтому старалась пореже приходить на берег. Но добилась только обратного эффекта. Рим расстроился еще больше.

И девушка решила вести себя как прежде, разве что стараясь придать их отношениям теперь не только теплые дружеские, но и родственные ноты. Пока получалось не очень, русал время от времени застывал на полуслове, его взгляд скользил то по Лидиным губам, то по ее телу. В омутах русалочьих глаз полыхало нечеловеческая страсть и тоска, и все пропадало. Быть с девушкой рядом Риму было мучительно и тоскливо, но отказаться от нее он не мог.

Тот русал, который неосмотрительно перешел дорогу Мельнику, все же получил снисхождение – извинившись перед Римом и почти перед половиной города русалов. После просьбы родителей, Мельник отменил свое жуткое заклинание. Но Лида хорошо помнила, что ей, не сдержавшей своей злобы и порывистости, это заклинание еще придется оплатить.

– Что-то случилось? – тем временем спросил негромко русал.

Лида, севшая на берегу неподалеку, от воды веяло сентябрьским холодом, чуть заметно покачала головой.

– Небольшие проблемы, ничего страшного.

– Я могу помочь?

– Только если сможешь сказать, как снять блок с памяти, установленный когда-то самим Мельником!

На лицо Рима набежала тень, потом он вымученно улыбнулся:

– Только сам Мельник может что-то сделать со своим заклятьем. И то не всегда.

– Не всегда?

– Некоторые заклинания не имеют обратного хода. А некоторые имеют в качестве обратного хода такие условия, которые выполнить просто невозможно. Классическую сказку о спящей красавице помнишь? Темная ведьма наложила заклинание, и разбудить принцессу мог только поцелуй истинной любви. В сказках, которые распространялись среди людей, все было красиво. И первый поцелуй принца, который прошел сквозь зеленые насаждения, разбудил спящую красавицу. На деле это был не первый и даже не сотый. Он пять лет прожил в этом замке…

– Пять лет? – пробормотала потрясенно Лида.

– Да. Пять лет долгих ожиданий. Возможно, если бы он смог выбраться из замка, у него была бы другая жизнь. Но принцы, попавшие в замок, или умирали, или пробовали полюбить и разбудить спящую красавицу. Другого выбора не было.

– Как это ужасно! А если бы он полюбил другую?! И как он прожил там пять лет?!

– О нем заботился старый дворецкий одного из принцев, которые умерли в замке.

– Рим, хватит! Не говори мне таких ужасов!

– Это не ужасы. Это ты неправильно реагируешь, – улыбнулся русал, – девушки в этом месте складывают руки, мечтательно улыбаются и сообщают, что «ах, какая романтичная история»! В любом случае ты поняла теперь, что есть заклинания, снять которые можно только выполнив определенные условия?

– Теперь мне к Мельнику даже подходить не хочется, чтобы спросить, что он там такое выставил в качестве условия снятия!

– Для тебя было бы гораздо безопаснее, если бы ты вообще не имела с ним никаких дел.

– Почему?

– Мельники – люди и нелюди одновременно, они живут в двух мирах сразу и ни одному не принадлежат. Та, что их…

– Рим, – в голосе Лиды зазвучал слабый отзвук предупреждения. – Ты же не хочешь сказать, что считаешь, что я в него влюбилась?

– По-моему, так считают все полуночники. Кроме разве что самого Мельника. Честное слово, никогда не мог понять, что у него на уме!

– Господи, как же хорошо, что Лешка не имеет никакого отношения к полуночному миру! Я бы не отмылась от ваших домыслов!

– Лешка? – изумленно переспросил русал.

– Ну, полное имя, конечно, Алексей. Но поскольку мы с ним друзья детства, и я его невеста, для меня он просто Лешка.

– Невеста?! Стоп, стоп, подожди минутку! – Рим сжал руками голову, потом взглянул на девушку. – Ты… ты же…

– Я невеста одного замечательного человека. Он военный. И мы не поженились только потому, что его по контракту отправили в горячую точку, и он не хотел, чтобы, не побыв толком его женой, однажды утром я проснулась его вдовой.

– Великие морские духи… Это мое сердце забрала девушка, уже в кого-то влюбленная? Не иначе, как то, что я считал великой неудачей, отвело от меня беду большую, чем можно представить.

– Рим, о чем ты? Я тебя вообще перестала понимать!

– Сказки хорошо знаешь? – серьезно спросил парень, даром что хвостатый.

– Девчачие не очень. Я сама их читала, но то время не помню. А для брата, естественно, сказки я подбирала не о любви и не волшебстве превращений и поцелуев.

– Но, тем не менее, ты попала в точку. Любовь. Истинная любовь способна преодолеть все. Девушки на святочные гадания вызывали мертвых суженых из-за порога смерти, и спасал их только крик петуха. Но какой силы должна в этом случае быть любовь можешь себе представить? В любом случае, истинная любовь – это табу для полуночников. Ни один из нас не смеет разрушить ее, если мы хотим не только жить и радоваться жизни, но еще и однажды родиться человеком.

– Что?!

– Мы верим, что однажды умерев, снова мы родимся людьми.

– Рим!

– Но те, кто вмешивается в человеческую судьбу и тем более любовь, обречены на то, чтобы раствориться в этом мире, не получив шанса на новую жизнь. Тем, кто истинно любит, не страшны проклятья и русалочий зов. Именно поэтому ты устояла…

Лида чуть смущенно пожала плечами, говорить о своих чувствах было немного сложно:

– Я люблю его с детства. Для меня он самый любимый, самый необходимый. Самый лучший.

– А как же… Мельник?

– Мельник… Я сама не знаю. Он кажется мне уютным и знакомым. Даже несмотря на то, что я понимаю, это невозможно, я все равно продолжаю пытаться его вспомнить. Но в моей памяти черные дыры, потерянные воспоминания и какая-то тайна. Иногда я думаю, что будет после того, как я все вспомню. А потом вспоминаю о том, кто такой Мельник, и мне кажется, что я не вспомню ничего и никогда…

Ощутив в голосе Лиды тоску, Рим неожиданно сам для себя коснулся ее плеча и спросил:

– Ты же очень одинока?

– Бинго, – невесело усмехнулась девушка.

– Но почему?!

– Потому что все мои друзья живут в городе. Мы общаемся по интернету, но это совсем не то, чтобы поговорить вживую. Или выпить вместе чашку кофе. Или потанцевать в клубе, а потом за клубом настучать кому-то в бубен.

– Ты же! – возмутился Рим.

– Я да, – кивнула с лаской в глазах Лида. – А моя лучшая подруга – нет. Она из категории «служак», выполняет все дословно, что ей сказано. В этом плане ей удивительно с напарником повезло. С логикой у нее грандиозная беда, да и с интуицией не все в порядке. Вот она просто обожала парней по татами катать. Высокая, под два метра, там такой размах плеч… в общем, она очень любила это дело. С нашей третьей – миниатюрной лапочкой, мы собирали приключения все, что могли. Она по боевой поддержке, я по логике, а наша третья по интуиции. «Три сестрицы»… к концу обучения нас и не называли иначе.

Рим хмыкнул.

Если посмотреть с этой стороны, то ставшее для него трагедией побратимство для этой одинокой девушки стало настоящим подарком. И, наверное, ему самому стоит поучиться у нее смелости, задорности, стремления идти до конца и умению, смотря в окружающий мир, видеть в нем не только плохое. Наверное, стоит попробовать найти плюсы в том, что теперь у него есть человеческая сестра, к которой он относится чуть нежнее, чем следует.

– О чем ты задумался? – спросила Лида негромко.

– О том, что скоро мне придется возвращаться домой, – слукавил русал. – Я все-таки морской обитатель. На Руси холода злые, вцепятся в воду, покроют ее ледком. Будь у деда сил побольше, можно было бы и с ним перезимовать, но я морской, мне нужен простор, да и… каникулы закончатся, возвращаться нужно.

– Ты говорил, я помню. Но как же тогда «перезимовать» у деда?

– У нас обучение длится очень долго, но зато не круглый год. Можно и пропустить порой… годик. А еще я не люблю то место, где учусь.

– Почему?!

– В подводном мире, – Рим с грустью отвел взгляд. – Алхимики ценятся менее всего. Самое главное достояние нашего мира – это маги. Пусть даже они такие… как тот мальчишка, из-за которого ты пострадала. Он маг. А это окупает все, даже его характер, причем дар у него один из самых слабых. Моим родителям нагадала болотная ведьма, что я буду одним из самых сильных магов молодого поколения. Но я влюбился в человеческую девушку, хотел просто быть с ней, а мне не дали. Мне пришлось самому варить отворотное зелье. Вместе с ним, когда я утратил любовь к той девушке, я утратил и частичку себя, своей сущности. Вслед за любовью ушла и магия. Из мага, надежды семьи, я стал обычным алхимиком. Алхимики не могут сделать ничего великого. Наверное, можно было бы попробовать доказать, что это не так, но я струсил. Я почти не посещал учебу, я ничего не учил, винил в своих неудачах других. Видишь, какого брата ты получила.

– Если хочешь знать мое мнение, – подсев поближе, Лида растрепала влажные волосы русала, – то очень даже хорошего. Конечно, как и все мальчишки, самодовольного и самоуверенного, любящего покрасоваться, но зато заботливого, знающего, когда надо признавать поражение, но не унывающего, а способного встать и попробовать снова.

– Лида…

– Ты уж меня, толстокожую участковую прости, я ни в коем случае не романтик. Но я тебе хочу кое-что сказать, в ту ночь, когда ты пил зелье, и в тебе умерла часть тебя – в тебе умерло детство. Его вернуть, к сожалению, невозможно, ведь никто не знает, куда и почему оно уходит. Но, самое важное, твоя магия по-прежнему с тобой. Она в твоем сердце, твоей душе. Возможно, просто нет никого, ради кого ты хотел бы ее применить. Возможно, просто дело в том, что ты утратил веру в себя. Я не знаю, но ты обязательно встретишь ту, ради которой захочешь совершить невозможное. А веру… пока ты не веришь в себя сам, я буду верить в тебя. В то, что мой подводный брат сможет сам выбрать свой путь.

– Лида…

– Ничего не говори. Обдумай и найди себя сам. А вообще, – девушка поднялась с пригорка, взглянула на небо, оценила набегающие тучи. – Будет дождь, пойду я домой. Передавай хозяину лесному, да водному большой привет. Я к ним на днях забегу, по сценарию кое-что уточнить нужно будет. Не нравится мне, что он пропал из закрытого клуба, как бы кто не решил сюрпризы нам устроить. Так что лучше заблаговременно приму некоторые меры. Рим, спасибо, что поговорил со мной.

– Не думаю, что от меня было уж очень много пользы. Но я был рад снова увидеться с тобой.

Лида улыбнулась, свистнула, подзывая свою Дени, и двинулась домой. Обида на Мельника не забылась, но грош была бы профессионализму девушки, если бы поддавшись этому чувству, она не смогла выполнять свою работу. Волноваться, впрочем, стоило не о делах, а о другом, но Лида пока об этом совсем ничего не знала.

Она возвращалась домой, и на ее лице играла немного усталая улыбка.

И до самой ночи, до того момента, как она упала в кровать, измученная прошедшим днем, девушка занимала себя все новыми и новыми делами. Все. Ради того, чтобы не думать о словах Рима, ради того, чтобы не думать о мыслях окружающих, посчитавших, что она влюблена в Мельника.

Она любила Лешку, Лида знала это точно, как то, что дважды два – четыре. Но все равно, взять и выкинуть Мельника из головы никак не получалось.

Все-таки было в прошлом что-то такое, что, даже оставаясь неизвестным, будоражило чувства и мысли.

«Ну, Мельник! – со злостью подумала девушка, укладываясь в постель и понимая, что даже усталость не помогла ей избавиться от мыслей об этом человеке, – ну, погоди!»

…Кресло-качалка поскрипывала на сухих половицах. Сквозь небольшое оконце на чердак заглядывало солнце, а воздух был буквально пропитан запахом трав. Повсюду, где было свободное место, сушились травы. Связками на веревках, закрепленными прищепками. На огромных белых полотнищах на полу. Зачем-то в больших тазах.

Травы были везде и разные-то какие!

В другое время девочка с удовольствием изучала бы их, но сейчас, набегавшись за день, сидела у старенького кресла-качалки, вслушиваясь в его скрип.

Та, что там сидела, обычно много рассказывала, чаще непонятного, что приходилось запоминать, заучивать наизусть, ее можно было о многом спросить, отвечала она редко, но попробовать стоило всегда.

У девочки было много, очень много вопросов. Но в этот раз она предпочла затаиться, вслушиваясь в голос. Голос рассказывал сказку.

И маленькая Лида готова была целую вечность, сидеть так!

Но сидящая в кресле была настороже.

– Ай-ай, опять клюешь носом.

– Я слушаю! Слушаю! Ведь так интересно!

– Егоза, – на детскую макушку легла осторожная рука, погладила. – Я почитаю тебе эту сказку в другой раз, а пока – спать.

– Но ведь!

– Тсс. Ты же знаешь, как для тебя важен дневной сон, так что не упрямься. Взамен, я разрешаю тебе поспать здесь. Можешь забраться в дальний гамак и остаться там.

– Правда?!

– Конечно.

– Ой, спасибо! – маленькая Лида засмеялась и бросилась к тому углу, где в темноте и прохладе висел гамак, и остановилась перед ним, не зная как забраться.

А потом под мышками у нее сомкнулись сильные руки, и она вознеслась наверх. Высоко-высоко, под басовитое:

– И когда же ты немного подрастешь, барышня? Чай не малышка, а сама в этот гамак никак забраться не можешь!…

Лида села на кровати, прижимая к груди руку. Сердце заходилось и частило в бешеном ритме. Она была знакома с Мельником! Тогда, давно!

Она была… что именно? Что связывало ту женщину, у которой Лида была, и Мельника? Ведь не надо быть болотной ведьмой, о которой рассказывал Рим, чтобы понять, что он ничего не скажет!

Но ведь что-то же было!

Мысли девушки прервал тихий шорох.

За окном кто-то был.

Шорох повторился, на этот раз более явственно. Что-то царапнулось по стеклу, хотя на улице по ту сторону никого не было, только разве что качалась странная тень.

– Тимофей, – позвала негромко Лида. Но безотказный домовой, обычно появляющийся по первому зову, не пришел. Дени, спящая в ногах Лиды, не проснулась. И браслет не отозвался по желанию девушки.

«Или мне только приснилось, что я проснулась, или я чего-то о полуночном мире не знаю».

Скрип за окном повторился. Повода паниковать Лида пока не видела, а способ «спрятаться от кошмаров под одеялом» перестал ей помогать еще в детстве.

Тень за окном качнулась, вытянула к окну крючковатые сучья-руки.

Хозяйственные постройки терялись в тени безлунной ночи, не было видно ни одного огня, а около спальни Лиды никогда не росло деревьев!

Тень по ту сторону существовала сама по себе. Тянулась к окну, но того источника света, что породил ее, не хватало, чтобы дотянуться до окна и пересечь его границу.

Растерянная и чего скрывать – напуганная девушка, не могла даже пошевелиться. Не могла зажечь свет, чтобы прогнать тень, не могла закричать. Только всматривалась в безмолвную пустоту, в отчаянии выискивая источник монстра, становящегося все меньше и меньше. А потом неожиданно нашла – в тени забора тлела сигарета. Единственный огонек в ночи почти погас, готовясь погрузить все во мрак. Но не было никого, кто курил бы сигарету, словно ее просто выбросили, не желая… Попасть под удар собственного создания?

Лида нервно рассмеялась, но страх не прошел. Сигарета еще не дотлела, но:

– Чур меня, – слетело с губ само собой, и уже увереннее Лида повторила: – чур меня, чур меня!

Огонек погас.

Тень мгновенно разрослась, заполнила собой двор, растянула во все стороны свои сучья-руки, заплела двор в ловчую паутину.

А потом щеку Лиды обожгло шершавым теплом.

– Дени, – прошептала девушка, вцепившись в золотую шерсть ретривера. Скрученные судорогой пальцы, скорее всего, причиняли боль золотистому пушистому шару, но сейчас разжать руки Лида не смогла бы ни за какие сокровища на свете.

Умный взгляд янтарных глаз обратился на девушку, и… Она покатилась по полу собственной комнаты, охваченная янтарным сиянием!

Приземление вышло мягким – прямо в пушистый золотистый бок. Дени ободряюще, но впрочем, довольно деликатно гавкнула, словно отчиталась за выполненное на совесть задание.

За окном во дворе горели два ночных фонаря на солнечных батареях. Край неба светлел, озаряя изнутри белую вату облаков неуверенным сиянием просыпающегося солнца.

С кухни доносилось позвякивание – Тимофей ставил чайник.

По телу Лиды тек холодный липкий пот. Простынь на кровати была смята, словно устраивали подушечные бои. В счет этой версии шли перья, опускающиеся на холодный деревянный пол с потолка, и куда-то пропало одеяло. Лида подозревала, что найдет его на полу.

На наволочке подушки, лежащей у ноги девушки, остался черный отпечаток чужой когтистой лапы. Три длинных прочерка, словно углем навели и следом подожгли.

Испугаться Лида может и хотела бы, но не смогла. Тело было очень легким, почти невесомо плыло в объятиях усталости. В противовес телу голова была чудовищно тяжелая.

Но было кое-что еще, точнее, не было.

Не было душной и неестественной тишины, вязкого воздуха с кислым запахом и пустоты в животе.

Вокруг был реальный мир. И как только Лида это осознала, все остальное стало простым и понятным: она была на границе. В том нереально-реальном, отчасти пугающем, отчасти знакомом мире, полном загадок и несуразностей.

Как она туда попала, тоже было интересным вопросом.

Сама по себе, вне всяких сомнений, загреметь по ту сторону границы Лида не могла. Уж тем более ее туда не перенесла Дени или, смешно даже подумать, Мельник!

Кто-то еще. Кто-то незамеченным проник в дом, перенес Лиду в мир, из которого она не должна была вернуться. Если бы это был живой человек или полуночник, снежный зверь Лиды поднял бы лай и ничего бы не случилось.

Но этого не произошло.

В этот раз, значит, «гостем» было что-то эфемерное, нереальное даже для Дени. Возможно заклятье, возможно что-то еще…

Глаза сомкнулись, девушка больше не могла слепо таращиться в потолок. Рука соскользнула с золотистой шерсти, бессильно упала на кровать. И еще попытавшись встряхнуться, Лида поняла, что все бесполезно, и она падает, падает, бесконечно падает в поджидающую ее бездну.

Сквозь сон Лида слышала звонок будильника, тихий голос Тимофея, лай Дени, но открыть глаза не могла. Брата и отца дома не было, домовой покинуть территорию дома не мог, поэтому не было никого, кто мог бы разбудить Лиду.

Участок остался закрытым, до участковой никто не смог дозвониться, и в результате в доме Скворцовых появился встревоженный Саня. Дверь ему открыл домовой, встревоженным клубком подкатился под ноги, прося:

– Пожалуйста, скорее, она не просыпается!

Но и голос Сани участковую не разбудил. Мужчина ее не смог дозваться, словно она попала под чье-то наведенное заклинание. Не помогли ни походные меры в виде нашатыря и холодной воды, не помогли и тяжелые меры в виде заклинаний домового.

Оперу пришлось звонить старшему родственнику и говорить о том, что случилось небольшое ЧП, и участок Скворцовой будет на сегодня закрытым.

Геннадий Аксенович только головой покачал у себя в кабинете:

– Что за ЧП, Саня?

– Спит и не просыпается, у меня с собой сканера нет, но этот сон определенно не естественный.

– Наведенный? Или опоили чем-то?

– Не знаю. Тут нужно анализ крови хотя бы взять, а я даже если и сделаю, все равно бесполезно. Тут нигде нет хорошей биохимической лаборатории.

– Разбудить ее можешь?

– Не смогу, уже не получилось. Хотя я уже все попробовал, что в голову пришло.

– Сань, там говорят, мельник на участке есть.

– Настоящий? – не поверил опер, считая пульс спящей девушки.

– Точно. Будь добр, сходи к нему. И участок на сегодня закрывать нельзя. Там свои проблемы. В общем, давай даже сделаем по-другому. Мельнику я сам сейчас позвоню.

– Номер знаете?

– Нет, но найду, – начальник бедовой участковой рассеянным жестом потер переносицу. – Тут, в общем-то, надо-то позвонить лишь главе их администрации. С тем мы давно знакомы, не одно дело вместе делали, он и подскажет. Ты посиди на ее участке. Врать, что она вышла не надо, говори, что плохо себя чувствует, а ты ее подменяешь. Документы я тебе отправлю завтра с утра почтовой машиной. Официально будешь помощником ее на время подготовки и проведения праздника леса.

– Геннадий Аксенович, а как же…

– Делай все, что сочтешь нужным. Если понадобится помощь – звони, ясно? Говорить тебе, чтобы ты без самодеятельности обошелся – не буду. Не маленький, сам знаешь, что можно, а что нельзя. И, Саня, никому вообще не говори, что случилось с Лидой на самом деле, хорошо?

Мужчина хмуро кивнул сам себе, потом ответил:

– Да, я все понял.

– Тогда иди на участок, я позабочусь, чтобы тебе позвонили минут через десять. А Мельнику позвоню сразу же.

– Спасибо.

Убрав мобильный в карман, Саша посмотрел на волнующегося домового.

– Начальник Лиды сейчас Мельнику позвонит. Если он согласится помочь, тогда придет. Никого кроме него, незнакомого, чужого, в дом не пускай. Я пойду на ее участок, подменю. Геннадий Аксенович сказал, что ее, кажется, подсидеть кто-то хочет, поэтому не будем давать поводов для служебок. Как тебя зовут, кстати?

– Тимофей, мы, – перешел домовой от волнения на старый язык.

– Хорошо, Тимофей. Ты умеешь пользоваться телефоном?

– Да. Матушка… научила нас.

– Отлично, так будет даже проще. Если чужого увидишь, кто около дома будет ходить, или поймешь, что что-то нехорошее он сделать пытается – звони мне, на номер Лидиного участка, я постараюсь сразу же после этого прийти. Знал бы, что тут такое творится, – посетовал Саня, – прихватил бы пару ребят покрепче, есть у меня хорошие знакомые, которые не отказали бы. Ладно, Тимофей, Лиду оставляю на тебя, а я пошел.

Домовой послушно кивнул, но подумал мимолетно о том, что матушка рада бы не была тому, что опять кому-то из-за нее приходится обращаться за помощью к Мельнику. А еще, то ли она него обиделась, то ли почему-то он на матушку рассердился, но на пироги, когда его звали, не пришел.

Ежели это Мельник обиделся, то на помощь он может и не прийти. Тогда надо будет звонить этому самому оперативнику, который пришел с утра и вызывать на помощь человеческих врачей.

Но то ли это не Мельник, а матушка обиделась, то ли обида была не настолько сильная, как Тимофей посчитал, но Мельник появился, верхом на своем келпи примчался, торопился, значит, сильно. Вид у него недовольный был, словно у медведя-шатуна не вовремя из спячки поднятого.

– Где она? – спросил гость, спешиваясь и снимая сумку, притороченную к седлу.

– В спальне у себя, барин, спит и не просыпается.

– Веди, – велел мужчина, – сейчас посмотрим, сама она сладким сном решила себя потешить, или помочь кто осмелился.

Доведя гостя до комнаты матушки, Тимофей тихо вернулся на кухню.

Мельник, войдя в спальню, остановился на пороге. На стене висели несколько фотографий в рамках, одна из них и привлекла его внимание. Несколько минут, наверное, он смотрел на девушку и парня, стоящих в обнимку.

А потом повернулся к кровати. На лице Лиды было спокойное выражение, пульс был замедленен, дыхание было слегка прерывистым. Жара не было, скорее, наоборот, у девушки была понижена температура. Не настолько, чтобы забили тревогу человеческие врачи, но Мельник к ним не относился. То, что он видел, ему не нравилось.