Текст книги "Семена Распада. Том I (СИ)"

Автор книги: Олег Никольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

Глава 10. Вьюрок

– Эх, спасибо, красавица, – шепнул милленец лежащей подле него девушке и, коснувшись губами её бархатистой щеки, добавил: – Можешь одеваться.

Она поднялась с постели ещё горячей от любви, а он, раскинувшись на шёлковых простынях, смотрел на неё с задумчивой нежностью.

«Нагая прелестница в лучах яркого полуденного солнца, что может быть прекрасней? – подумал мужчина, наблюдая, как чарующие взгляд изгибы юного тела скрываются под переливчатым платьем. – Эх, почему у нас Миллене купить любовь возможно только у служительниц искусства, в том время как в империи в искусство превращена она сама? И всё же: нет! Не для Миллена это. Не для наших дев, Дочерей Неба. Пускай Драконий Путь и подзабыт в отчизне, но не могу я представить, чтобы милленка продавала себя, словно товар. Хотя… Путь Чистоты и Красоты священен только для марбэйн, так почему бы иностранкам не торговать собой в Миллене? Эх, чудно было бы учредить дом удовольствий в столице с красавицами со всего Джаареса. Да, пусть будут все! Кудрявые ольтрийки, статные эзерки, пышногрудые амонийки, и роианки, конечно роианки! Но нет же, не позволят проклятые ханжи! Подумать только, совет Высокого Дома, на словах лучшие из абэ, цвет милленского энирства, защитники престола, а кто деле?! Кучка лжецов, дуралеев и немощных старцев. И как они смеют в чём-либо обвинять меня?!»

За девушкой закрылась дверь, а милленец продолжил размышлять, с рассеянной улыбкой глядя в потолок.

Его звали Эжен де Итель, хотя гораздо чаще называли попросту Вьюрком в честь птицы, украшающей родовой герб.

Вьюрок считал, что жизнью каждого из обитателей этого мира движет единственное желание обретения благ и удовольствий. И чем умнее ищущий счастья, тем выше и обширней его жизненные притязания. Сам Эжен до определённого возраста жил без всяких забот, будучи сыном одного из владетелей-эниров. Вьюрок любил изысканную еду, дорогое оружие, породистых лошадей и красивых женщин, а богатство и титул позволяли ему удовлетворять всякую склонность.

Но была у него в жизни цель великая и значительная, ради которой только и стоило появляться на свет – Эжена, как и многих других, влекла стезя власти. Он хотел править страной Лазурного Дракона, и полагал, что не сыщется во всём Миллене человека, который оказался бы этого достойней.

Со стародавних времён во главе страны стоял Лазурный Князь, чья власть опиралась на совет Высокого Дома, состоящий из двадцати абэ – представителей знатнейших родов Миллена. Семь советников заседали в столице каждый месяц, остальные же ограничивались ежегодными собраниями, предпочитая управлять собственными владениями, не вмешиваясь в хитросплетение придворных интриг.

Впервые Эжен побывал в Высоком Доме, когда ему было семнадцать. Юноша вынужденно принял титул энира после смерти отца. Столичные абэ сразу же попытались вовлечь новичка в свои подковёрные игры, однако ему повезло зацепить внимание старого Князя.

Жерар де Онир никогда не стремился к власти, но обретя её волею судьбы, сделал многое, чтобы укрепить личное влияние в противовес неутолимой жадности советников. Страна досталась ему обнищавшей, а народ – потерявшим веру в идеалы Драконьего Пути. Старик считал, что Миллену необходимы изменения, однако господствующие семейства были прочно скованы собственной корыстью. Каждый энир мнил себя князем в своём владении, в то время как раздробленная держава оставалась беззащитна перед лицом возможного врага. Жерар мечтал покончить с этой вольницей, для чего привлекал на государеву службу обедневших вайлэ – воинов-помещиков, набирал новое войско из бывших крестьян и ремесленников, а также пытался заручиться поддержкой тех абэ, кто не был повязан столичными интригами.

Однако время билось не на его стороне, каждый год отнимал всё больше жизненных сил, а законного наследника у Князя не имелось. Ему требовался молодой и разумный преемник, способный не только следовать мудрым наставлениям, но действовать самостоятельно, вдохновлять подданных и вести их за собой к новым свершениям и победам.

Выбор де Онира пал на юного Вьюрка. Эжен остался при нём в Эн`Хаир, ежемесячно заседая в совете и учась нелёгкому делу правления. И старый Князь не ошибся. Несмотря на любовь к удовольствиям, де Итель вовсе не был искателем простых путей, он получал наслаждение от преодоления трудностей, всеми силами стремясь завоевать народную любовь и расположение знати.

За проведённые в столице годы Вьюрок обзавёлся как надежнейшими соратниками, так и непримиримыми врагами. Старик Жерар к тому времени уже перестал подниматься с постели, утратив последние крупицы когда-то могучего ума. Однако он успел подписать указ, объявляющий Эжена лэнхаиром – наследником. И теперь все ждали лишь его смерти, чтобы наконец всерьёз побороться за власть.

В историю Миллена навсегда вошёл тот день, когда Эжен де Итель принял из рук окончательно слёгшего де Онира княжескую печать и произнёс в Высоком Доме речь, навеки занесённую в летописи страны Лазурного Дракона:

– Вся история нашего государства – это попытка спрятаться от остального мира, укрыться за надёжным щитом и сидеть там безвылазно, надеясь, что гнев Богов минует нашу счастливую землю. Сначала этим щитом были великие лазурные драконы, но уже больше сотни лет прошло с тех пор, как ушёл последний из них. Драконов не стало и умер прежний закон. А мы сами истребили в усобицах и мудрецов-кэаси, толковавших Драконий Путь, и колдунов-кзари, что извечно разрешали споры меж энирами. Миллен остался без защиты, но мы, кто называет себя его правителями, не хотим этого признавать, мы позабыли не только о Пути, но и о здравомыслии. Близок тот час, когда опасность, доселе обходившая нас стороной, явится в эти светлые края и некому тогда будет нас защитить! Но я знаю выход, наше спасение в союзе с большим и сильным соседом, который всегда будет готов принять на себя удар возможного врага. И этот сосед – империя Алого Солнца!

Должным образом подготовив своих сторонников, он отправился в империю и предложил недавно овдовевшему Тордэану заключить династический брак, женившись на сестре Эжена, прекрасной Миоре, при этом прозрачно намекнув, что в случае занятия милленского престола признает себя вассалом императора. Эзерскому монарху предложение показалось весьма и весьма выгодным, однако тот не намеревался давать согласия, не познакомившись с возможной невестой. Эжен представил сестру императорскому двору, и итог превзошёл все ожидания: очарованный милленской прелестницей Тордэан решил жениться, торжественно пообещав всецело способствовать де Ителю во всех его начинаниях.

Спустя несколько месяцев после свадьбы в праздничной обстановке был заключён союзный договор, и это событие положило начало настоящему правлению Эжена де Ителя. Отношения между Милленом и империей стремительно развивались. Куцый прежде ручеёк торговли забил теперь невиданным фонтаном. Крупные владения страны Лазурного Дракона наводнили Несущие Свет – жрецы-странники, распространяющие учение Каинен.

А вместе с тем княжество стремительно перенимало опыт союзника в военном деле. Даже признавая верховенство императора, Эжен не желал превратить Миллен в подобие верноподданных архэтств вроде Амонии или Санреса. Он хотел оставаться императору другом и союзником, но иметь права единолично главенствовать в своей стране, как например Великий Князь Роиана. Это означало, что Вьюрку нужно было войско, лучшее чем малочисленные отряды всадников-вайлэ на службе у своевольных эниров. Он продолжил курс де Онира, собрав из саабэ, то есть низшего сословия, лично преданное себе воинство, получившее название Бэльхаир – Княжеская Воля.

За короткий срок Вьюрок сделался первым человеком в Миллене, почти полностью подавив сопротивление советников, державшихся за прежние влияние, как утопающий за корабельный канат. Между тем на свет появился его племянник Анэтор, которого Эжен собирался объявить наследником, пока сам не обзаведётся потомством.

Однако шли годы, а старый де Онир был всё ещё жив. Не сказать, чтобы Вьюрка тяготило занимаемое им положение, однако некоторые вопросы, он считал, возможно решить, лишь заняв место Лазурного Князя. Когда лекари Жерара сообщили ему, что старик умирает, де Итель оставил распоряжения гвардии и отправился в Эзер для переговоров с зятем.

Эжен не объявлял о своём намерении приехать в столицу Алого Солнца. Неблизкий путь он проделал тайно, сопровождаемый лишь преданным слугой, а птицу с письмом к императору отправил, только когда до Эзера оставалось не более дня езды. И прибыв на место, вопреки ожиданиям отправился не в Белый Дворец, а в свой любимый дом удовольствий с незатейливым названием «Мечта», где и находился сейчас, пространно размышляя о будущем, настоящем и прошлом.

«Умён, однако, был император Лимэрион II Сладострастный, узаконивший продажную любовь и обложивший её государственным налогом. Пусть абэ и вайлэ честно платят иноземкам, чем одуревают от страсти к вертихвосткам-цейсэ. Ох, эти артистки любого доведут до разорения!

Но проклятый Высокий Дом не позволит мне принять такой закон, пока я не Князь, приходится считаться с ним. Ха, один дом не даёт построить другого! И чем это Высокий лучше дома удовольствий?! Как же меня они утомили, жалкие глупцы, навеки заключённые в тюрьму собственного ханжества. Ну ничего, при моём правлении им найдётся достойное место в подземельях под крепостью Кровавого Дракона!»

Усмехнувшись разыгравшимся мечтам, Эжен прыжком поднялся с кровати. Размявшись и умывшись холодной водой из хрустального тазика, он принялся одеваться. В наряде своём де Итель, как и любой приверженец Пути, ценил изящество много выше удобства: белоснежная сорочка-абэйль – непременное облачение владетеля-энира, поверх неё бархатная безрукавка и верхнее платье-эшабэ из лазурного шёлка, на ногах парчовые штаны и высокие сапоги с острым носком, а завершили наряд его перчатки из тончайшей кожи фостеса – лесного ящера.

Эжен собрал свои длинные волосы в хвост и скрепил их керановой заколкой, изготовленной в виде его гербовой птицы, после чего надушился и, насвистывая вспомнившуюся мелодийку, отправился прочь из гнезда разврата.

На улице его ждала одноколка с открытым верхом, запряжённая парой коней с шерстью того же тёмно-рыжего оттенка, что и волосы де Ителя. На облучке сидел понурый кучер и вздыхал в пушистые усы. Подойдя, Эжен похлопал жеребца по крупу, а вознице сказал:

– Что-то ты не весел, Жан. Заскучал, пока я там развлекался? Ну ничего, завтра тебя, пожалуй, отпущу, сможешь потратить всё жалованье на местных прелестниц! Кстати, дам совет: не будь падок на юность, девушку проси умелую, ибо опыт – залог страсти.

– Благодарю вас, энкеро!

Эжен улыбнулся, ему польстило, что Жан использовал именно это обращение.

– Я ещё не князь, конечно, но в скором времени намерен это изменить! – произнёс он, опускаясь на обитые бархатом сиденья, и прикрикнул. – Теперь вези меня в Белый Дворец, к дорогому другу императору.

Кучер щёлкнул поводьями, и кони резво зашагали по вымощенной булыжником улочке, де Итель, устроившись поудобней, наблюдал за красотами столицы.

«Да, Эзер преобразился! Давненько я здесь не был…».

Великий город был почти до основания разрушен во время последней войны с Аниумом, но за почти полвека прошедших с её окончания смог восстановить и даже преумножить прежнее великолепие.

История столицы уходила корнями в седые времена, когда предки первого императора ютились в дремучих и диких лесах нынешнего Роиана, а всем Джааресом владело государство Ун-Акхор – Великое Царство. Его жители именовали себя нойвэн, а порабощённые ими человеческие племена прозывали их чудями, или нелюдью. Эти звероглазые угнетатели были искушены в науках и искусствах, но с прочими народами говорили исключительно на языке силы. Ими правили бессмертный Царь Ун-Азмат и предвечный Аз-Раш, Отец Хаоса, что появился раньше всех Богов. Царь властвовал над Джааресом больше тысячи лет, с каждым веком всё более возвеличивая и украшая свой любимый город Ун-Хотэ. И пусть столица царства располагалась в Сердцеграде, но именно здесь обитал бессмертный Ун-Азмат. Будущий Эзер с самого начала строился как город-дворец, равного которому нет и не будет.

При строительстве не использовались гранит и кирпич, только мрамор. Его созданием и украшением занимались тысячи искуснейших зодчих. Сюда же свозились несметные богатства, столетиями отбираемые у побеждённых народов. Все улицы, площади, дома и храмы, словно были частями одного величественного здания, высокими внешними стенами отгороженного от внешнего мира.

Но эти великие стены не уберегли Ун-Хотэ, когда Царь пропал без вести, а его держава рухнула под напором набирающих силу человеческих окраин. Верховный жрец Далиора, что на севере нынешнего Роиана, Лимэрион Орхолит, уничтожил Ун-Акхор, став первым императором Алого Солнца, что вспыхнуло над его руинами.

Лимэрион повелел разрушить храмы Аз-Раша, но сам дворец сохранил, очарованный его красотой и величием. Именно он стал столицей новой империи, получив имя Эзер – блеск на Serch Terea. Белый мрамор как нельзя лучше подошёл Каинен – новому сильнейшему Богу Джаареса.

Эжен, как и многие другие, не мог не восхищаться Эзером, но всё же он считал, что этот невероятный город всё же уступает Эн`Хаир, столице Миллена, главный дворец которой Эренмар – образец изящества и простоты, созданный в согласии с заветами Драконьего Пути.

Повозка миновала переулок Вздохов, где располагались перинные дома, и теперь катилась по одной из улиц-галерей по направлению к главной площади. Сердцевина Эзера называлась Тавиэнлимэ – Торжество Света, со всех сторон её обрамляли самые величественные из достопримечательностей столицы: на востоке расположился пятиугольник Великого Храма Оуриса, на западе – Чертог Знаний союза Эсэдо, с юга – обитель Ордена Рассвета.

Однако главное зрелище дня было ещё впереди, на севере, а именно знаменитый императорский сад, что раскинулся вокруг внутреннего Белого Дворца. Он был личной гордостью рода Лиминэсс. Начиная с Рихана Братоубийцы, каждый правитель считал своим долгом расширить и приукрасить его. Увы, но не все монархи обладали художественным вкусом…

Океаны ярких цветов, широкие тенистые аллеи, пруды с прохладной водой, затейливые беседки и бесчисленные изваяния. Всё это создавало ощущение размаха и величия, бессвязного, но прекрасного.

Тордэан, взойдя на престол, не нарушил традиции, по его приказу с далёкого острова Линг для нового императорского зверинца в Эзер доставили несколько сотен редких созданий, среди которых: говорящие человеческим голосом птицы, огромные змеи, душащие свою добычу и маленькие пушистые зверьки кхитри, весьма полюбившиеся столичным дворянам.

Со времён последнего приезда Вьюрка сад ещё более разросся во многом благодаря стараниям Миоры, обладающей истинно милленским чувством прекрасного. И Эжен совсем не удивился бы, увидев там сейчас статую лазурного дракона.

Махина дворца давно уже маячила на горизонте, казалось, совсем скоро они достигнут цели, но нет, впечатление было обманчивым, и проехавшая площадь одноколка ещё долго петляла по галереям. Но наконец показался дворец, совсем близко, отделённый лишь огромной зелёной стеной сада.

Перед высокой аркой повозка остановилась, и Эжен, грациозно поднявшись с бархатного сиденья, спрыгнул на твёрдую землю. Дальнейший путь ему преграждали два стражника в литтиновой броне и открытых шлемах, украшенных фигуркой императорской птицы-мадишэ. Гвардейцы Белой Тысячи – лучшего во всём Эзерхэте рыцарского войска. Об их воинских умениях и беззаветной преданности хэттониру ходили легенды, одна чуднее другой. Эти двое производили действительно сильное впечатление: оба рослые могучие и, несмотря на духоту облачённые в полные латные доспехи, на сверкающей поверхности которых плясали лучи солнечного цвета. И всё же сердцу Эжена были милее милленские Драконьи Стражи, в их чешуйчатой броне и с гребнями на шлемах.

Гвардейцы, остановившись на расстоянии двух шагов, одновременно возложили руки на эфесы мечей, после чего торжественным двугласьем обратились к милленцу:

– Рыцари Белой Тысячи приветствуют вас! Kaya en Kainen limeor deu`eme!* Как ваше имя? Для чего прибыли?

*Да светит вам солнце Каинен (ST).

– Своё имя я ношу с гордостью и не намереваюсь скрывать, ибо имею честь зваться Эженом из рода де Итель, эниром Эн`Итель и лэнхаиром страны Лазурного Дракона. Что же до цели, то я прибыл для встречи с государем.

Стражи не пошевелились и не произнесли в ответ ни слова, но в их глазах под полумасками шлемов промелькнуло любопытство.

«Кажется, они обо мне слышали, вот только что и от кого?» – с лёгким наветом тревоги подумал Эжен, конечно, у него не было открытых недоброжелателей в имперской столице, но наверняка имелись те, кого не устраивали быстрый взлёт и возвышение Вьюрка.

– Подождите здесь, энир, – наконец обратился к нему один из гвардейцев, после чего направился куда-то вглубь сада, вскоре скрывшись за рощицей молодых лип. Второй рыцарь остался наблюдать за Эженом, по-прежнему крепко сжимая рукоять своего драгоценного меча.

Спустя некоторое время первый стражник вернулся, и не один, а в сопровождение некоего знатного вельможи в алом эдеше и невероятно роскошном плаще из шкуры альхарского тигра.

Хоть Эжен и видел этого человека в первый раз, но безошибочно определил кто перед ним, в первую очередь по беспокойно растрёпанным седым волосам и выражению глубочайшей задумчивости на лице. Улыбнувшись, Вьюрок поспешил навстречу щёголю.

– Рад видеть вас в добром здравии, орхэт Джарво! – пропел он, давая для рукопожатия изящную узкую длань, старик, предварительно поклонившись, протянул в ответ свою морщинистую и покрытую тёмными пятнами.

– Владетель Эжен, – продребезжал он, сжимая ладонь Вьюрка. – Счастлив наконец-то познакомиться лично, император предупредил о вашем приезде, распорядился встретить и немедля сопроводить к нему.

– Как будет угодно государю, только вот мои вещи и слуга…

– Не беспокойтесь, ваши покои уже подготовлены, вещи доставят туда, лошадей отведут в императорские конюшни, и вашего лакея также разместят со всем подобающим удобством.

– О, замечательно! В таком случае, ведите! – кивнув на прощание стражникам, он поспешил следом за Джарво. Впрочем, градоправитель шёл достаточно медленно, чтобы Эжен мог не только насладиться красотой окружающей природы, но и попутно задать некоторые вопросы.

Они прошли по широкой аллее с обеих сторон окружённой стройными рядами пихт, после чего оказались на пересечении мощённых мелким гравием дорожек, сходившихся у знаменитого фонтана Озёрная Танцовщица. Вьюрок остановился, чтобы рассмотреть скульптуру внимательнее: неизвестный ваятель вытесал из мрамора обнажённую, если не считать обвивающих тело водорослей, деву, в глазах которой навеки застыло озорство. Разглядывая статую, Эжен вспомнил о прелестнице из «Мечты», и решил, что в следующий раз опять выберет её и обязательно узнает имя.

– Энир, – Джарво тронул его за рукав, – идёмте.

– Ох, простите! Кстати, позвольте поздравить, я слышал, что ваш родич выиграл турнир в Санресе!

– Как быстро расходятся вести! Честно говоря, я и сам был несказанно удивлён, услышав об этом, дело в том, что мы с Яроном не были особо близки, во многом из-за его дурной славы, и я не думал, что он способен совершить что-то подобное. Нет, он, конечно, был большим любителем подраться, но ведь турнир – это не трактирная потасовка! – поведал вельможа, хрипя и покашливая.

– А ещё говорят, будто бринадальский шехэт наградил его целой чашей алмазов, – припомнил Вьюрок, а его пожилой спутник утвердительно кивнул.

– Это действительно так, как и то, что он едва не лишил жизни младшего Геррерта, выступавшего на турнире Защитником Чаши. Однако я опасаюсь, что он может распорядиться выигрышем не так, как подобает достойному человеку. Думается, стоит написать Ярону с предложением пожертвовать эти камни на государственные нужды или на какое-нибудь богоугодное дело.

«Ага, как же, пожертвует!» – усмехнулся про себя Эжен, но вслух, однако сказал:

– Уверен, что он прислушается к вашему бесспорно мудрому совету!

Пользуясь завязавшейся беседой Вьюрок попробовал выяснить у Джарво некоторые подробности о положении дел в столице, но градоправитель отмахнулся, мол, обсудите всё с государем. Дальше следовали в молчании.

По ходу их шествия Эжен старательно подмечал все примечательности и диковинки, особенно те, которых не было во время его последнего приезда. Подвесной мостик, протянутый над каналом, озерцо с белыми журавлями, беседка, устроенная прямо в стволе растущего дерева и многое другое…

Людей в это время было удивительно немного, в основном попадались гвардейцы, нёсшие свою службу с алебардами наперевес, один раз они миновали нескольких знатных девиц, играющих в мяч, а чуть позже прошли мимо задремавшего энхэта, на голове которого клубочком свернулся пушистый зверёк кхитри.

И вот преодолев все перипетии пути, Эжен и его нарядный спутник вышли к восточному входу дворца, гвардейцы, завидев градоправителя, молча принялись крутить подъёмный ворот, решётка ушла вверх плавно, без скрипа и лязга, беспрепятственно пропуская их внутрь.

Далее их путь лежал через длинный коридор с мозаикой на стенах, его едва-едва освещали факелы, но где-то впереди брезжил свет. Вьюрка и Джарво сопровождал рыцарь Белой Тысячи.

– Я ещё не ходил этой дорогой, скажите, орхэт, в чём надобность подобного прохода? – спросил де Итель мерно шагающего спутника.

– Это символичное решение дворцового зодчего, проход через восточные врата носит названия «Путь из Тьмы к Свету», а его расположение ознаменовано тем, что солнце, как известно, садится на западе и восходит на востоке, – послушно объяснил тот.

– Удивительно, ничего не скажешь! Было бы любопытно познакомиться с этим зодчим, если он ещё жив, конечно.

– Уверяю вас, вэттир Мидхад прибывает в добром здравии, хотя уже в летах…

– Мидхад? Он ксафит? – полюбопытствовал Эжен, подивившись необычному имени архитектора.

– Нет, энфит из Альхарского Султаната, возглавлял работы по восстановлению дворца. Вы ведь знаете, в начале этого столетия Эзер был почти полностью разрушен, императорской обители эта участь также не минула.

– Странно, насколько я помню уроки новейшей истории, в начале века отношения с альхарцами трудно было назвать дружескими, кажется, султан даже намеревался напасть на ослабленную войной империю, но по каким-то причинам не сделал этого.

– Вы опять же правы, энир. Тогда энфитам действительно не было причины нам помогать, но после того, как окончился, так и не начавшийся военный поход, власть султана Касима пошатнулась. Некоторые выступали в открытую, и он их убивал в поединке, другие же как, например, вэттир Мидхад, попросту бежали, надеясь найти счастье в других краях. Последних султан окрестил изменниками, недостойными носить гордое имя энфита и вечными врагами Альхара. И обратная дорога для них оставалась бы до сих пор закрытой, если бы Азиз из рода Улладжар не победил в колдовской схватке Касима Хусаина. Новый султан даровал беженцам прощение, и многие вернулись на родину, но некоторые так и остались доживать свой век на чужой земле, которая за прошедшие годы стала им роднее и ближе Альхара. А потом, насколько вы помните, в 317-ом году империя заключила союз с султанатом, навсегда, надеюсь, положив конец противоречиям.

За приятной и познавательной беседой они и не заметили, как вышли из Тьмы к Свету и, преодолев несколько широких лестничных пролётов, оказались прямиком перед дверьми тронного зала. Здесь Вьюрок был вынужден попрощаться с милейшим Джарво, ибо императорская аудиенция всегда происходила в виде разговора один на один.

Гвардейцы отворили тяжёлые украшенные резьбой двери, пропуская Вьюрка в самое сердце Белого Дворца. И хотя Эжен и бывал здесь ранее, он каждый раз с той же силой ощущал ни с чем не сравнимое впечатление. Кто-то другой возможно бы и согнулся под гнётом размаха и царившего здесь величия, но не де Итель! Он шёл, гордо подняв голову, и с холодной уверенностью во взгляде озирал открывшееся пространство.

Исполинских размеров колонны подпирали паривший в вышине потолок, сквозь огромные витражные окна в зал проникал солнечный свет, и ковровая дорожка, спрядённая из чистого шёлка, алела подобно высунутому языку великана. А в противоположной стороне стоял трон из белоствольного лиарна, на котором восседал император. Тордэан был всё так же худ и мрачен, его узкое лицо, обрамлённое чёрными с проседью волосами, словно бы вступало в противоречие с солнцеподобной величественностью одеяния.

Шаги приближающегося Вьюрка гулко отражались от высоких стен, и вот остановившись, он с благочинным поклоном опустился на одно колено:

– Мой государь, приветствую!

– Здравствуй, Эжен, – тихим, совсем не выразительным голосом проговорил Тордэан, поглаживая свою знаменитую острую бородку. – Твоё вчерашнее послание стало большой неожиданностью. Я догадываюсь, почему ты приехал, но зачем держать это в тайне?

– Враги не дремлют, государь! Столичные крысы знают, что им скоро наступит конец, и потому плетут интриги и строят козни. Моё исчезновение накануне смерти де Онира, я уверен, заставит их совершить ошибку. А уж верная мне гвардия позаботится о том, чтобы защитить мои права на престол.

– Это добрые вести, Эжен, – улыбнулся император, поднимаясь. – Воистину, как луч надежды в мраке беспросветном. На что ещё можно надеяться в это тяжкое время, как не на помощь верных друзей?

– Именно так, государь.

– Я могу позволить себе быть предельно откровенным, друг мой, я надеюсь на твой совет. Ты был прав, говоря, что враги не дремлют. Seliri напали на мою страну.

– Seliri?! – Эжену показалось, что он ослышался. Совсем не это он ожидал услышать от хэттонира. – Те самые, которые…

– …которые уничтожили Мершвельд. Именно. – Голос Тордэана становился всё более мрачным. – Я думал, что империи не выпадет испытание хуже альзарова нашествия. И боюсь, ошибался. Пока мы поклоняемся Каинен, нашими врагами всегда будут те, кто чтит иных Богов.

– Но… – де Итель всё не мог совладать с удивлением, – …как это случилось, государь? Откуда они появились?

– Меня тоже мучают эти вопросы. Мершвельд они уничтожили за считанные дни, им потребовалось меньше времени, чем прошло с тех пор, как я получил это известие. Seliri пришли из Норина, ударили в восточные уделы Амонии.

– Норина? – От возникших вопросов в голове лэнхаира, словно забил огромный колокол. – Как же это возможно? Ведь княжество союзно тебе!

– Я не говорил, мой друг, что норинцы привели их. Напротив, джайхэт Вейн обещал уничтожить Костёр и найти жрецов Раукар. Сейчас амонийские рыцари совместно с Орденом Рассвета выбивают их с земель архэтства. Вот так: с запада Амония, с востока – Норин. Враг зажат в тиски, но вопросов это не снимает. Боюсь, Эжен, это не последняя попытка. Боги никогда не останавливаются на малом.

– Думаешь, будет война? – Вьюрок наконец преодолел изумление, его шустрый ум сразу же начал просчитывать возможности.

– Война? Да, но неизвестно, где и с кем? Пусть речь всего о нескольких тысячах Seliri, но их появление было внезапным. Жрецы смогли открыть Костёр на земле моего союзника, притом какого! – Тихий голос императора зазвучал ожесточённо, пальцы стиснули подлокотники трона. – Вейн Бессмертный, сильнейший чародей Джаареса! И это его они провели вокруг пальца?!

– Они, явно, где-то скрывались. Думаешь, они могут быть в самой империи?

– Исключено. Орден Рассвета не пропустит и мыши, не то что вражеского колдуна. Однако… Или кто-то пригрел у себя змею, или…

– Мершвельд?

– Да, разорённый и обезлюдевший. Из-за них же.

– А драконья Клятва? Тот договор, что Миллен и империя заключили с красными драконами Мершвельда?

– Я думал об этом. Но драконы взяли с наших стран слово, не вводить войска и не присоединять земли. Служители Раукар – самый опасный враг именно потому, что способны вдевятером вызвать многотысячное войско, едва ли не в любой точке Джаареса.

– Кроме империи? – спросил Эжен, и на мгновение ему стало жутко от мысли, что Seliri могли бы появиться в Миллене.

– Кроме империи. Они могли укрыться от внимания драконов, обустроить там своё логово. А мы, мы ничего не можем с этим сделать. Я не сомневаюсь, что твари в Амонии будут разбиты, но мне хочется выть при мысли, что враг может нагрянуть с любой стороны. Чувствую себя, словно в осаде.

– Поверь мне, государь, народ Миллена это чувство не покидает со времён гибели драконов.