Текст книги "Семена Распада. Том I (СИ)"

Автор книги: Олег Никольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Интерлюдия III. Решающие судьбу

В главном зале замка Кальмэйн за круглым столом собрались пятеро влиятельнейших энхэтов архэтства Амония. Их свела вместе просьба императора, доверившегося опыту и знаниям представителей древних родов. Государь желал наградить юного де Пьюса за победу в мирьехской битве, дав тому право раньше положенного срока обрести титул архэта. Однако, Тордэана IV смущало противоречивое отношение гордых саррош к регенту юноши – чародею Этельдору.

– …а потому взываю к вашей мудрости и вашим дарованиям, хоть и знаю я, что норинец не люб вам. Император Алого Солнца, Тордэан IV Лиминэсс! – торжественно окончил чтение письма шехэт Вильмар Фисс, после чего замолчал, предоставляя гостям замка обдумать слова хэттонира.

– Я ожидал чего-то в этом роде, – первым разомкнул уста тонхэт Дорэан, сильно подурневший после трагедии, что свершилась с его сыном, но всё ещё преисполненный достоинства и благородства. – Мне кажется, юный Амони готов принять властное бремя. Он хорошо показал себя в Мирьехе и после. Мальчика отлично обучили.

– Согласен с Его Милостью, – трубно возвестил Оснет Арнитен, почёсывая грубой совсем не аристократической ладонью недавно выбритую щёку. – За наследника я бы волноваться не стал. Годом раньше иль годом позже – нет разницы. Он с честью займёт отцовское место, свершит все надлежащие ритуалы и… предоставит править людям, которые умеют это делать.

– Вы имеете в виду себя или же мэйнира Этельдора? – без обиняков спросил говорившего фаир Джайхар Дорр.

– Нас всех. И норинца, увы, мы исключать не можем.

– Почему же? – вкрадчиво полюбопытствовал хозяин замка. Шехэт Вильмар явно имел свой взгляд на положение дел, но стремился сначала выслушать мнение других.

– Его заслуги перед архэтством очевидны, энхэты. Тем более наследник доверяет ему безоговорочно, ценит, будто родного отца.

– Чародей полюбился и народу, – добавил фаир Кервит. – Я сам видел, с какой радостью приветствовала его аэдвильская чернь.

– Всё это – вовсе не повод оставлять выскочку у власти, – процедил Дорр. – Я предлагаю следующее решение: когда юный Амони примет титул, мы уговорим его выслать чародея обратно в Норин.

– Предварительно щедро наградив, – подхватил мысль тонхэта Фисс. – Никакого давления. Просто и вежливо намекнуть, что его роль сыграна, и пора возвращаться домой.

– Не согласен, Ваша Милость, – сказал на это владыка Аэдвиля, окинув грузного шехэта строгим льдисто-синим взглядом. – Этельдор ещё не исчерпал своей полезности. Он умён, талантлив и достаточно скромен в запросах. Я не считаю его угрозой нашей власти, более того, полагаю, что норинец мог бы способствовать её укреплению.

– Поясните, тонхэт.

– Как будет угодно, шехэт Арнитен. Итак, что есть любая власть? Это всесилие единиц ради блага тысяч. Мы с вами – древняя кровь, надежда и опора севера. Но следует признать, что наши знания не всеобъятны, а возможности не безграничны. Этельдор – не энхэт, но каждому из нас он мог бы преподать урок. Взять хотя бы шехэтство Геан. После смерти Фаренна мы все оказались в растерянности, а он предложил простое, но действенное решение. Без Этельдора шехэтство оказалось бы разорвано на куски, словно пирог. Вы же подтвердите мои слова, шехэт Винтер?

– Безусловно, тонхэт, – поспешно кивнул новоиспечённый сюзерен Геана. Этот человек, ранее носивший фамилию Комин, теперь представлял древний и благородный род Динайрэ.

Среди рыцарей родного шехэтства фаир Винтер славился своим воинским искусством и умением грамотно вести хозяйство. Но, несмотря на уважение, которым пользовался он среди соседей, в высших кругах шехэт чувствовал себя соринкой. А потому его внушительная фигура, словно бы сгибалась, придавленная тяжестью титулов. В невыразительных светло-зелёных глазах фаира Винтера отчётливо читались опаска и покорность.

– Он толков, тут не может быть и споров, но не слишком ли? – задумчиво протянул шехэт Вильмар, а потом решительно добавил, причмокнув пухлыми губами. – Если мы оставим его у власти, то архэтство лишь выиграет от этого. Но не мы. Его влияние на Юного Барса слишком, слишком велико. И если вы, тонхэт, намереваетесь вручить в его руки Амонию, то позаботьтесь о том, чтобы кроме норинца рядом архэтом находился и наш человек.

– Мой сын – его оруженосец, – бухнул Оснет Арнитен.

– Не смешите нас, право слово! – осклабился на это фаир Джайхар Дорр. – Чтобы сдержать влияние чародея нужен не мальчишка-приятель, а опытный придворный!

– Подтверждаю! – неожиданно для самого себя подал голос шехэт Винтер Динайрэ. – Свой человек при дворе, верный нашим чаяньям, а не своей логике – достойный соперник Этельдору. Такой человек не только сдержит влияние норинца, но и направит мысли юного Амони в русло согласия с традициями.

– Умно, – улыбнулся фаиру Винтеру тонхэт Дорэан. – Вопрос в лишь том, где найти такого человека?

Глава 16. Путь через пески

Дий разлил кьёр по чашкам, из которых тотчас же пошёл горячий пар. После чего обратился к сидящему напротив писарю со словами:

– Этот напиток – единственная стоящая вещь, которую обберитыдали нашему городу со времён признания вашей общины.

Помощник, молодой человек с вечно взлохмаченными рыжеватыми волосами, нелепо растопыренными ушами и по-звериному жёлтыми глазами, ответил с шутливым недовольством:

– Моя община, во всяком случае, приносит много больше пользы, нежели посол, который пьёт кьёр, вместо работы!

– Молодец, обберит! Хорошо сказал, думаю, за это нужно выпить, – Дий, подмигнув помощнику, с наслаждением отхлебнул дымящегося напитка. – Кстати говоря, за кьёр тебе отдельное спасибо. Эх, Кейнис, не умел бы ты так хорошо его заваривать, я давно бы тебя уже выгнал на все четыре стороны!

– И что потом? А, дай угадаю! Ты вылетел бы следом, провалив первое же задание без моих мудрых советов! – в тон ему ответил писарь, после чего и тот и другой рассмеялись, довольные остроумием друг друга.

– Теперь можно и о деле поговорить, – решил посол, когда его чашка опустела. – Тонхэт Линн шлёт приказ: через два дня мы отправляемся в Альхар.

– Опять в Хезеф? Улаживать таможенные споры? Так ведь граница сейчас перекрыта, – удивился Кейнис, устраиваясь на стуле поудобней, что в его случае значило закинуть босые ноги на стол, отбив у собеседника всякое желание к еде. Однако Дий за долгое время совместной работы успел свыкнуться с диковатыми обыкновениями обберита и не обратил на его действия ни малейшего внимания.

– Нет, здесь труднее: нас отправляют в Атор-Хотэ к самому султану. Линн пишет, что нам предоставят сто человек сопровождения, не императорскую гвардию, конечно, но весьма неплохих стрелков. Также мы должны будем доставить Улладжару подарок весьма немалой ценности. О том, что это, тонхэт Грикул умалчивает. Хм, и к чему таиться от нас?

– Видно, этот дар очень ценен и от желающих его заполучить нас даже сотня стрелков не спасёт.

– Пожалуй, ты прав, Кейнис. Что ещё… ах, да! Земли Новой Ольтрии сейчас закрыты для проезда из-за очередной местечковой войны, и нам придётся идти северным путём: по дуге через пустыню Фер-Арун. И при этом Линн велит поторопиться, вернутся в Дефф, по его словам, мы должны не позже, чем через месяц от текущего дня.

– Жестоко, – протянул Кейнис, после чего спросил. – А что альхарцы? Их уже известили?

– Да, но они ещё не ответили. Думаю, о месте и условиях встречи мы узнаем, когда остановимся в Каих-Лоаш. Кстати, пока не забыл, напоминаю, что мы отправляемся не абы к кому, а к султану энфитов, и потому вести себя ты должен прилично, а не так, как ты привык в своём лесу!

– Ой, да ладно тебе! Расслабься! Я же помню правила, не первый год уже, в конце концов, за тобой таскаюсь! Ты же знаешь, я умею походить на человека, когда мне надо, а сейчас… ну, я просто отдыхаю!

– Так, – одним словом оборвал его Дий, а затем попросил. – Принеси карту южных земель.

– Держи, – Кейнис быстро отыскав её в шкафу среди десятка других, вновь уселся на стул, но уже не в столь развязном виде.

– Хм, пустыня Фер-Арун, – он указал на длинное светлое пятно, отделяющее Санрес и Южный Шохей от ольтрийских степей. – А здесь вот Дэя – столица Старой Ольтрии и наша первая остановка. Так дальше, – палец посла с ухоженным ногтем, прополз по карте и замер в следующей точке, – Каих-Лоаш. Как ты помнишь, мы уже там были, шумный торговый город, один большой базар по сути. От него до северной альхарской границы рукой подать, а дальше уже прямая дорога на Атор-Хотэ. Думается, за декаду доберёмся, ещё прибавь полдекады на переговоры и время на обратную дорогу, получается, мы уложимся в требуемый месяц, если не возникнет каких-либо неожиданностей.

– Ну, мы справлялись и быстрее…

– Только не когда дело касалось альхарцев! Вспомни управителя в Хезефе, проклятый энфит промариновал нас два месяца, каждый раз откладывая решение вопроса, предварительно щедро угостив сладостями. А сейчас ведь дело поважнее, чем таможенный беспорядок, речь о войне, zerch, с Seliri!

– В таком случае нам придётся выявить всё своё очарование и заставить Азиза проявить быстроту мысли. Кстати, а правда, что он их умеет читать? – полюбопытствовал Кейнис, вспоминая один из весьма распространённых слухов, которые во множестве роились вокруг таинственной особы Азиза Улладжара.

– Не знаю, но полагаю, что нам в самом скором времени предстоит это выяснить, – с задумчивым видом протянул Дий. – Налей кьёра!

– А волшебное слово?

– Keynis*, налей, zerch, кьёра! – более резко повторил свою просьбу посол, писарь же обиженно надулся.

*Вспышка (ST)

– То, что «zerch» – это правда! Дурацкое у меня имя, а родители – остряки, – сказал он, и чуть погодя добавил. – Твой кьёр остыл, сразу надо было пить, а не языком чесать.

– А в Альхаре за неповиновение вышестоящему казнят, раздавливая слонами… – отвлечённо проговорил посол, и довольно улыбнулся, представив, как парочка серых великанов, покачивая бивнями, неспешно вдавливает Кейниса в грязь.

– А может, не поедем к этим жестоким дикарям?

– Тогда Линн сделает с нами такое, что ты будешь умолять слона наступить на тебя, – улыбка Дия стала ещё шире, а всплывшая в его воображении картина расправы ещё ужасней.

– Нет, такого счастья нам не надо! Пойду кьёр подогрею что ли…

– Кинь туда дольку лимона.

– А что Лысый скажет? – спросил писарь, имея в виду всё того же советника Линна.

Дий удивлённо моргнул, взглянув на помощника:

– В смысле?

– Ну, у него на гербе лимонное дерево. Как он отнесётся к тому, что какой-то пройдоха пьёт чай с гриданским лимончиком, а? – разъяснил Кейнис, но посол в ответ только хлопнул себя ладонью по лбу, да и замер так, опершись на локоть.

– Иногда я не понимаю, о чём ты вообще говоришь. Вы оббериты все такие или мне с тобой так повезло?

– Я единственный в своём роде, гордись тем, что имеешь такого друга как я!

– Так хватит! Что мы, право, как дети?! Вернёмся, пожалуй, к альхарскому вопросу. Хм, нужно бы набросать план разговора, к Улладжару ведь нельзя идти не подготовленным. Давай попробуем, я буду султан, а ты посланник. Что ты, как представитель империи, можешь мне сказать?

– А почему ты султан?

– Потому что себе я доверяю, а тебе нет! – отрезал Дий, и воскликнул возмущённый писарской наглостью. – И вообще, позволь напомнить, начальник здесь я! Или про слонов забыл?!

– Да брось! Что уже и пошутить нельзя?

– Ты делаешь это, во-первых, слишком часто, а во-вторых, бездарно, так что…

– Понял-понял, хватит! Я всё обдумал, сделал выводы, глубоко проникся и искренне раскаялся! Доволен? – обберит широко улыбнулся, обнажив парочку длинных звериных клыков.

– Ты меня убиваешь. Zerch! Ну почему моим помощником назначили тебя, а не Зикеля?! Тот, по крайней мере, делал бы всё, что нужно и не болтал при этом.

– Да, но с ним бы тебе было скучно!

– Тут ты прав, к сожалению. Может ты и дурак набитый, но очень уж забавный, – вынуждено признал посол.

– Спасибо. За это я не стану сегодня прятать в твою обувь скорпиона, – в ответ торжественно пообещал Кейнис, возложив руку на сердце.

В предрассветный час, когда Дефф плотно окутывал густой белесоватый туман и холодна была остывшая за ночь земля, к южным воротам города подъехала двуколка, запряжённая парой белоснежных лошадей, благородным видом своим обязанных внушать почтительное уважение к посланникам империи. Следом тащил гружённую вещами и припасами повозку мохнатый тяжеловоз бурой расцветки.

Возле ворот их уже ждали. Стрелки стояли, построившись пятью ровными рядами, каждый боец носил кожаную куртку с металлическими нашлёпками и высокий остроконечный шлем. У всех них были непроницаемые лица, кажущиеся одинаковыми в своей невозмутимой суровости.

Повинуясь уверенным действиям кучера, двуколка остановилась, и возница, соскочив с облучка, поспешил открыть дверь и спустить подножку. Первым наружу выбрался высокий и строгий Дий, как всегда одетый с изрядным вкусом и изяществом, его помощник, появившийся следом, явно предпочитал всему этому простоту и удобство.

– Ты это видишь?! – удивлённым полушёпотом спросил Кейнис у посла. – Когда Лысый писал о ста стрелках, я вовсе не думал, что ему хватит глупости нанять Верных Долгу! Это же лучший наёмный отряд в Шохее, а может даже и во всей империи! Он на них, небось, целое состояние угрохал…

– Тихо! Разберёмся на месте, идём, – недовольно перебил его Дий, намереваясь двинуться в сторону наёмников, однако навстречу уже направились трое, чья внешность разительно отличалась от остальных.

Когда между ними и посланниками оставалось не более двух шагов, те остановились, позволяя себя рассмотреть. Наэмир безошибочно угадывался в том, что стоял посередь. Это был невысокий жилистый мужчина с коротко остриженными тёмными волосами; его серые пустынные глаза казались воротами в Пепелище.

По правую руку от наэмира находился человек невероятно живописной наружности: он был светловолос и обладал увесистым брюшком, а с его полных губ не сходила маслянистая улыбка. Однако страннее всего в его облике смотрелся крепящийся к поясу узкий и длинный клинок из белого металла, в рукояти которого сверкал небольшой алмаз.

Левее же и чуть поодаль расположился истинный разбойник, правый глаз которого таился под повязкой столь же чёрной, как и его борода, а левый смотрел пристально и дерзко. У него не было ни меча, ни арбалета, но их отсутствие полностью искупалось наличием множества изогнутых метательных ножей, уютно расположившихся на перекинутой через грудь перевязи.

Несмотря на то, что облик ни одного из троих не внушал доверия, у посланников не было причин сомневаться в надёжности отряда. За годы своего существования Верные Долгу не только успели доказать правдивость своего названия, но и показать себя, как бойцов весьма искусных, а главное действующих быстро, точно и беспрекословно.

– Лунц, – коротко и чётко представился сероглазый, протягивая ладонь для рукопожатия сначала Дию, а затем и Кейнису.

– Фолькит – первый помощник и казначей, – заявил о себе бородач, возложив руки на торчащие рукояти кинжалов.

– Стеврос из Оссита – отрядный чародей и лекарь, – высказался последний из троицы и, перехватив взгляд обберита направленный на его меч, пояснил. – О, это моя, так сказать, волшебная палочка. Вещь куда более полезная в бою, нежели те нелепые посохи, коими традиционно пользуются мои собратья в Норине.

– Весьма рад знакомству со всеми вами, господа. Я Дий – посол Тол-Фатимэ в Деффе, это мой писарь Кейнис, ну а это верительная грамота с печатью лэйтира Линна, – проговорил он, протягивая Лунцу свиток с сургучной печатью, которую наёмник тут же разломил быстрым, почти неуловимым движением. Серые глаза забегали по строчкам, написанным легкоузнаваемым чуть скошенным почерком лэйтира.

Дочитав, Лунц удовлетворённо кивнул и, достав из поясной сумы ветхую книжку в потёртом переплёте из слоновьей кожи, вложил в неё расправленный свиток, после чего молча повернулся и пошёл к отряду.

– Что это значит? – спросил посол, удивлённо глядя ему вслед.

– Это значит, что отряд принят к вам на службу, – услужливо пояснил чародей, и добавил. – Вы уж не серчайте, наш наэмир не особо приветлив, зато в бою и в походе равных ему нет. А если у вас, господа, возникнут какие-либо вопросы или просто захочется поговорить по душам, вы всегда можете обращаться ко мне или к первому помощнику. Правда, ведь, Фолькит?

– А то! – подтвердил человек похожий на разбойника, обнажив в улыбке жёлтые зубы.

– Благодарю, вэттир Стеврос, обязательно воспользуюсь ещё вашим благодушием. А сейчас мы, пожалуй, вернёмся в двуколку.

– Это уж, как вам будет угодно, – не стал спорить норинец. – И скажите вознице, чтобы не трогался с места, пока не перестроится отряд.

Двигались так: впереди и на некотором отдалении ехал головной дозор, состоящий из пяти верховых, задачей которых являлось наблюдение за дорогой и предупреждение нежелательных встреч. За ними ровно вышагивала первая полусотня стрелков во главе с Фолькитом, нёсшим знамя отряда – белое полотнище, пересечённое кровавыми линиями стрел.

Чародей Стеврос верхом на пегой лошадке сопровождал двуколку, вместе с ещё двумя десятками бойцов, вытянувшимися в линии по обе стороны от неё. Наравне с идущей следом повозкой ещё пятеро стрелков вели навьюченных вещами верблюдов. Оставшееся двадцатка замыкала шествие. Сам наэмир то и дело проезжал от хвоста к основанию, проверяя всё ли в порядке.

Скучно тянулся путь сквозь пустыню. Пески, пески, пески… изредка попадались чахлые деревца или влекомые ветром колючки перекати-поля. Но внимательный взгляд Кейниса без труда различал средь унылой желтизны всяческие занятности. Ему доставляло удовольствие любоваться причудливыми горбами барханов, и наблюдать за летающими в поисках падали стервятниками. Иногда же взору выглядывающего из оконца писаря представали ещё более любопытные картины, вроде нагромождения из голых и обветренных пустынных скал. Их хаотичное на первый взгляд расположение, по мере приближения начинало казаться пугающе осмысленным, и слишком уж живое воображение Кейниса начинало усиленно искать разгадку:

«Не приложили ли к этому делу рук Боги или, возможно, древние Духи, правящие миром в Безгласные Века? А может быть всё то причуда могущественного мага, сошедшего с ума от одиночества? Или…»

Ещё более внимание посольского помощника привлекали то и дело попадающиеся на глаза растения и животные, к которым он, будучи потомственным ведуном-обберитом, испытывал особенную слабость. Дикие верблюды, гордо покачивающие отвислыми горбами, юркие напоминающие лисиц зверьки с огромными оттопыренными ушами, рогатоголовые змеи, оставляющие на песках причудливые следы. Растения в этих краях попадались реже, и в основном то были кактусы всех возможных видов: от вызывающих уважительный трепет колючих великанов до светло-зелёных малюток с распустившимися белоснежными цветками. Многообразие и причудливость жизни вызывали у Кейниса чувство искреннего восхищения, и он уже не в первый раз за время путешествия возносил молитву Алерии, Матери Жизни. Изредка ведун, используя чары, связывался с сознанием некоторых особенно приглянувшихся ему животных, и с начала путешествия успел полетать грифом в небе, гремучником проползти по песчаным дюнам, и даже, побывав в теле фенека, поучаствовать в охоте на мышку.

Попытки же завести разговор с Дием раз за разом оканчивались крахом, посол, явно прибывая в мрачном расположении духа, не желал поддерживать беседу. В итоге Кейнис махнул на это рукой и вновь возвратился к созерцанию окрестностей.

На исходе дня Лунц объявил привал. Наёмники споро приступили к выполнению привычной работы. Высланные вперёд разведчики быстро отыскали подходящее место для стоянки, им оказался небольшой оазис, скрытый в тени огромных листьев деревьев вагоба. Убедившись в отсутствии нежелательных соседей, Лунц отдал приказ разбить лагерь. И вот вскоре часовые были размещены, палатки разложены и задымилось в походном котле вкусно пахнущее варево.

Чем больше Кейнис наблюдал за Верными Долгу, тем более дивился, не столько слаженности и чёткости их действий, сколько безукоризненному поведению. Ни брани, ни драк, ни пьяных песен – можно подумать, что они не свора наёмников, а императорская гвардия!

Даже после утомительного марша, присев у костра и позволив себе чуть расслабиться, они всё равно находились в состоянии внутренней готовности мгновенно вскочить и дать отпор любому врагу. При этом никто не сидел без дела. Большинство, закончив с похлёбкой, тут же принялись осматривать и чистить оружие. Несколько человек, взяв топоры, свалили молодое деревце и, настругав из него ножей, устроили что-то вроде учебных поединков. Были и те, кто предпочитал деревянному оружию настоящее: именные керановые кинжалы, которыми владел каждый боец отряда. Но лишь только шестеро решили поупражняться в меткости броска под наблюдением Фолькита.

Кейниса весьма удивил и бесстрастный наэмир отряда, который присев на пень у воды, что-то быстро записывал в свою серую книжечку. Писаря распирало от любопытства, ему до жути хотелось подойти к Лунцу и заглянуть тому через плечо, однако посмотрев тому в безжизненные серые глаза, Кейнис всё же не стал этого делать.

Не зная, чем себя ещё занять, он решил просто послушать, что творится вокруг и услужливый ветер тотчас донёс до него обрывок разговора.

– Господин посол, наконец-таки выбрались! И что же заставило вас, мой друг, подставить свою нежную кожу под поцелуи небесного светила? – писарь без труда различил едкий голосок отрядного чародея.

– А? – непонимающе откликнулся Дий, явно занятый мыслями о чём-то своём, когда же до него дошёл смысл вопроса, он ответил, мотнув головой. – Мне просто нужно освежиться…

– Чудесный оазис, не правда ли? Только воду я пить здесь не советую, вы, должно быть, не знаете, но корни вагобы вырабатывают сильный яд, поэтому здесь более ничего и не растёт.

– Тьфу! Что же вы раньше молчали?! – возмутился посланник, едва не хлебнувший ядовитой водицы.

– Мне хотелось увидеть выражение вашего лица, и я, кстати говоря, его увидел и остался весьма доволен.

– Шут! – вынес приговор Дий.

– Каков есть, – его собеседник развёл руками и улыбнулся. – Надеюсь, вы простите мне эту невинную шалость и позволите задать вопрос?

– Какой вопрос? – не выдержав, встрял в беседу помощник, направляясь к расположившимся у воды чародею и послу.

– В общем, мне очень любопытно знать, с чего это лэйтиру Линну пришло в голову отправлять своих посланников через пустыню, вкруг охваченных междоусобицами спорных земель, когда существует гораздо более безопасная дорога?

– Время, вэттир, время, – глубокомысленно изрёк Дий, и пояснил, немного подумав. – Путь через границу империи и Альхара действительно спокойней, но и тяжелей тоже, выбери мы его, нам пришлось бы тогда переправляться через Солевой Перевал, что в Красных Горах, а потом через реку Интор. Далее – ждать пропуска в Хезеф, который в очередной раз закрылся для иноземцев. Учитывая крайне сжатые сроки, крюк по пустыне представляется наиболее подходящей дорогой. А что до междоусобицы, то империя давно уже высказалась по этому вопросу, отказав в помощи, как Старой, так и Новой Ольтрии.

– Империи это и не нужно, лишь бы не трогали караваны. Одни лишь наёмники отдают свои жизни за царские нисы и талы. О, знаете ли, вспомнилось мне нечто примечательное, так сказать, из хроник вечной войны. Господа, вам случаем не доводилось слышать о битве при оазисе Нин-Кира?

– Нет! – хором ответили оба шохейца, на что чародей, ничуть не удивившись, кивнул.

– Оно и понятно, ольтрийцы редко посвящают чужаков в личные ссоры, тем более что война между Шахами идёт с самого распада Великой Ольтрии. Но эта битва в корне изменила равновесие сил, о чём я мог бы поведать вам, как непосредственный её участник.

– Участник? – вскинул брови посланник. – Разве Верные Долгу сражались с кочевниками?

– С кочевниками и за кочевников! – хохотнул норинец. – И не только мы, кстати говоря, ещё и Когти Грифа, Алые Сердца, Башенные Псы и… хотя знаете, давайте обо всём по порядку! Итак, господа, начнём с небольшого ввода в историю, который не будет лишним, даже если вы и ознакомлены с ней в общих чертах. Как вам должно быть известно, за несколько лет до падения Ун-Акхора великий маг Артеан объединил пустынные и степные племена в единое царство, получившее название Ольтрия. Его правление было жёстким и единовластным, но всё же далеко не таким жестоким, как власть отдельных племенных вождей. Можно сказать, что он дал Ольтрии надежду и указал путь к величию, однако события, подробности которых мне неизвестны, погубили его и его царство. Чудовищный колдовской взрыв поглотил столицу Великой Ольтрии, а эта пустыня, к слову, появилась как раз из-за него. Без правителя и столицы царство распалось. Кочевники севера вернулись к набегам и грызне между собой, а земледельцы юго-востока постарались отгородиться от них сетью каналов и дамб. Наследие Артеана было разделено между двумя Шахами.

– Да-да, и появились Старая и Новая Ольтрия, – вставил Кейнис, то ли смущённый затянувшимся молчанием чародея, то ли просто из желания показать, что он знает.

– Тогда они получили названия Северная и Южная. Впоследствии правитель Северной, или Старой Ольтрии, назвал себя Шахом Песков, а его вечный противник взял имя Стеклянного Шаха. Мира как такового между двумя странами никогда не было, чему во многом способствовали разбойничьи замашки северных ольтрийцев, которые в отличие от южных родичей не владели тайной изготовления стекла, из-за чего не могли вести выгодную торговлю с соседями, да и земли их большей частью охватывают пустыню, а не степь. Ну да ладно, не стану утомлять вас историей вечных противостояний, а перейду сразу к сути, итак:

334-й год от Кровавого Рассвета. После нескольких пограничных стычек и взаимного ограбления друг друга Шахи решили договориться о решающем сражении, местом которого стал оазис Нин-Кира.

В назначенный день Песчаный Шах привёл туда почти полторы тысячи всадников, согласно древнему обычаю скрывающих свои лица под юсфитовыми масками. Войско его противника состояло в основном пехоты и конных лучников, разящих своими стеклянными стрелами без промаха. Что? Что вы так удивлённо смотрите? Да, у них стрелы со стеклянными наконечниками, звучит бредово, но на деле это страшное оружие. А как они свистят! Будто сама смерть поёт погребальную песню! Ох, я отвлёкся… на чём я…

Хм… а вот! Однако Шаху Песков показалось мало лишь численного преимущества, он так же понадеялся получить ещё и качественное, для чего, не поскупившись, нанял пять лучших наёмных отрядов империи, среди которых уже называвшиеся Алые Сердца, Башенные Псы (только не спрашивайте меня, почему они так назвались), Когти Грифа, а также Рудокопы и мы – Верные Долгу. Хех, вроде бы всё прекрасно, все условия для победы! Однако правитель Старой Ольтрии кое-чего не учёл, а именно того, что каждому из отрядных наэмиров было посулено втрое больше, если они предадут нанимателей прямо во время сражения.

– Какая подлость! – с возмущением воскликнул Кейнис. – И что? Предали?!

– Дойдём до этого, погодите. Нашему с вами общему другу Лунцу также поступило подобное предложение, которое он, кстати говоря, вежливо отклонил, сославшись на название отряда. Более того, он известил о предательстве Песчаного Шаха, но этот дурак ему не поверил, решив, что мы просто набиваем цену. И распорядился поставить наш отряд на охрану ставки, чтобы, дескать, мы меньше трофеев получили.

И вот день битвы! Только представьте эту картину:

Солнце палит нещадно, ветер вздымает пески, колышутся пальмы у водной кромки…

Наёмники уже построились для битвы, четыре отряда впереди всех. Пламенеют гребни на шлемах Алых Сердец, блестят доспехи Рудокопов, наточены сабли Когтей Грифа, Башенные Псы подвели военные машины, ух, красота, в общем! За ними царские всадники, страшны оскалы звериных морд на их масках, остры изогнутые сабли. Несдобровать стеклянным, ой несдобровать!

Началось! Вражеские пехотинцы, будто испугавшись, начинают отступление, наёмники берутся преследовать их, всадники, крича и улюлюкая, скачут следом. Какой же лёгкой кажется победа!

Но когда Песчаный Шах уже готовился торжествовать, смерть обрушилась на его войско из-за барханов. Конные лучники и тяжёлые верховые Царские Соколы ударили с флангов. Без промаха били стеклянные стрелы, с жутким свистом рассекая воздух, всадники сшибались в искристых сабельных поединках. Вода в оазисе покраснела. С обоих сторон гибли лучшие конники, кочевая знать: гэхэры Стеклянного Шаха и ышаны Песчаного. И казалось, что всё-таки победа останется за нашим нанимателем и его Тиграми Пустыни. Однако… наёмники-предатели объединились с вражеской пехотой и, развернувшись, ударили их в лоб. Теперь рукопашную скорее следовало бы называть избиением. Песчаному Шаху осталось отдать единственный возможный приказ – отступление. И под прикрытием Верных Долгу остатки песчаного войска ушли обратно в пески!

– Ох, вэттир Стеврос! Просто нет слов! Как наяву! Вы прекрасный рассказчик! – в голосе Кейниса звучало неподдельное восхищение.

– Спасибо, конечно, но в этом моей заслуги особо-то и нет, вовсе не трудно рассказывать о том, чему сам стал очевидцем. Однако я ещё не закончил историю, так что продолжу, пожалуй, если вы не против.

– Нет-нет, продолжайте!

– Не зря Верные Долгу считаются признанными знатоками военного дела, не зря! Любой другой отряд на нашем месте либо в ужасе разбежался бы, либо перешёл на сторону победителя, либо, что ещё хуже, просто бы полёг в неравной схватке. Однако же Лунцу удалось сделать невозможное, он не только дал царевым людям возможность уйти, но и отбил напор стеклянных всадников! После остальные наёмники не стали нас преследовать, хотя мне думается, от них этого требовали. Да, битва была проиграна, но мы выполнили свой долг с честью и хотели получить то, что нам причиталось, однако здесь опять сыграли роль глупость и упрямство Шаха. Этот осёл хотел заставить нас напасть на другие отряды или хотя бы обеспечить оборону столицы, но Лунц заявил, что Верные Долгу никогда не делают двух вещей: во-первых, не предают нанимателя, а во-вторых, не сражаются на стороне заведомо проигравших.

– Оно и правильно! – не удержавшись, снова вставил слово обберит. – В этом и есть честность наёмника.

– Скорее это умение трезво взглянуть на вещи, но ваше мнение мне по душе. Эта битва, мои господа, стала для Старой Ольтрии началом конца. Нет, победители не стали предпринимать каких-либо попыток вторжения, они удовлетворились тем, что песчаники попросту вышли из игры. Шах Песков потерял не только наёмников, но и верность своих собственных подданных, его лучшие ышангары Мимар, Муртаз и Равиль кинули свои маски к ногам Шаха, и покинули Старую Ольтрию, уведя за собой большую часть воинов.