Текст книги "Семена Распада. Том I (СИ)"

Автор книги: Олег Никольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Глава 14. Выученный урок

Молот ударил о наковальню. Тяжёлый бронированный кулак конного рыцарства вонзился в спину тёмного войска, раздробив его силы. Долгожданная помощь ободрила сердца защитников города, и они отхлынули от стен ратуши, тесня и сминая врага. Зажатые с двух сторон демоны продолжали отбиваться с прежним безмолвным ожесточением, но неотвратимо погибали.

Однако в какой-то миг всё изменилось. Порождения Бездны прекратили попытки разорвать сжимающееся кольцо, а вместо этого сами, повинуясь чьей-то могущественной воле, льдисто-каменной стеной сгрудились вокруг троих оставшихся в живых жрецов.

Эта перемена не укрылась от внимания защитников, в середину круга полетели стрелы, но их на лету перехватывали ловкие хэштари. А в это время черепоглавцы, распевая молитву, не прекращали собирать Ivey.

– Остановите их! – закричал, надрывая связки Бэрраар. Он понимал, что последует дальше, и первым обрушил на них мощь светлых чар. – Eyt! – На пути светового луча, тонкого и смертоносного, внезапно оказался хэштари. Заклятие пропороло ледяное тело твари, но растеряло силу. Время было упущено.

Багрово-красный Ivey взметнулся вверх, окрашиваясь чёрным, и пелена беспроглядного мрака затянула городскую площадь. И в этой тьме ещё отчётливей зазвучал лязг оружия, топот копыт и ног, и несмолкаемые крики. Seliri снова ринулись в бой, перемалывая ослеплённых защитников.

– Lime Illore! – вскричал один из блюстителей, сотворяя световую сферу. Из расступившейся темноты на него мгновенно вылетел гэртари, но жрец-воин сразил его ударом меча. – Ко мне скорее!

Вслед за первой зажглись и новые сферы, рассеивая мрак хотя бы в нескольких шагах. Блюстители, отбиваясь, вновь отступали к башне, увлекая за собою остальных. Один из них воскликнул с бесконечной тоскою:

– Ну где же Небесная Рать?! Неужто, Светоносный отвернулся от нас?! – И это мимолётное сомнение стоило ему жизни: свет сферы колыхнулся и погас, а вновь воцарившуюся на этом месте тьму разорвал вопль боли и ужаса.

Бэрраар сомнений не испытывал. Им правила злость, невероятная ненависть к собственному бессилию. Чувство недостойное жреца Светлого Бога. Не себя должен был он ненавидеть, а лишь их – врагов Светоносного. Да и что такое бессилие человека, если он может попросить заступничества Бога? Кто-кто, а блюститель Небесной Справедливости достоин принять высшую награду за безупречное служение – взять в руку оружие Каинен.

– Jita Limerto-Ramet en Kainen! – воскликнул Бэрраар, воздевая открытую ладонь к невидимому из-за мрака солнцу. Эти слова не были ни заклятием, ни молитвой, но прямым обращением к Tere. И Светлый Бог откликнулся на этот призыв. Солнечное пламя взорвалось в ладони жреца-воина, обратившись самым причудливым клинком, что когда-либо видел мир. Тонкая его рукоять, словно заключалась в солнечный круг из десяти лучей, один из которых, более длинный, и служил лезвием. Переливающийся и сияющий он не мог быть выкован человеком, из божественной силы, что зовётся Тинтэрэ, отлили его.

Нестерпимо яркий свет Меча-Сполоха в мгновение ока развеял заколдованный мрак, а один взмах уничтожил троих гэртари, что попытались напасть на блюстителя. Бэрраар устремился вперёд, чувствуя небывалый восторг, от силы, которую оказался достоин принять. Seliri разлетались пылью от одного лишь прикосновения, неспособные более причинить ему вреда. Но надо было торопиться: божественная милость краткосрочна.

– Yakher! Maleh Janos! Keynis Diale! – жрецы-черепоглавцы обрушили на него строенную мощь тёмных заклятий, но сияющий клинок рассёк потоки тёмного Ivey прежде, чем они обернулись болью, разрушением и смертью.

Блюститель быстрым ударом обезглавил одного, второго – рассёк наискось, однако третьего настиг не клинок из Тинтэрэ, а тяжёлая латная рукавица. Жрец упал с разбитым в кровавую кашу лицом, тяжёлый сапог тут же опустился на обезображенную клеймом грудь.

– Заставь! Их! Убраться! – отрывисто прокричал Бэрраар, ему всё труднее становилось сдерживать силу меча, жаждущего битвы, но он понимал, что Seliri не сдадутся, пока не утонут в крови.

Жрец молчал, надсадно дыша. На расстоянии ладони от его лица маячила обжигающе яркая гибель. Весь свободолюбивый дух альхарского изгнанника противился поражению и плену, но страх перед безоговорочным уничтожением и тела, и самой души, оказался сильнее.

– Seliri! Saeraoris Asoli ide Cidi! Eadorus deiet Oteir! – Прохрипел он, и весь сражающийся город услышал эти тихие слова. Тёмные Сердца начали покидать оболочки, вновь отправляясь в Бездну на встречу с Хозяином. Крошился лёд, безвольно оседал камень. С каждым мгновением демонов становилось всё меньше. Тяжёлая кровопролитная битва закончилась.

Меч-Сполох исчез из руки Бэрраара, но блюститель более не нуждался в нём, теперь у него была и победа, и пленник, который, он уж постарается, даст все нужные ответы.

Однако кое-чего жрец-воин не учёл: не только Seliri касались эти слова. Когда последняя тварь оставила оболочку, пришёл черёд служителя Раукар. Альхарский изгнанник улыбнулся разбитыми губами, и… тёмный Ivey безудержно хлынул из клейм-фаанэ, образующих слово «Свобода» на его груди. Блюстителя отбросило в сторону, а когда он, выругавшись, поднялся, то душа врага уже покидала Мирьех, её, освободившуюся от оков плоти, влёк негасимым маяком Костёр, что открывает двери Бездны.

***

– Ему стало лучше? Мэйнир, скажите, он будет жить?!

– Амони, мальчик мой, я ничего не могу обещать. Увы, но целительные чары мне незнакомы, а жрецы и так делают всё, что в их силах.

– Всё?! Я хотел говорить с ортумом, но он отмахнулся от меня, мол, на всё воля Каинен!

Глухие голоса с трудом пробиваются через окутавшую сознание чёрную пелену, а долетев, разбиваются, как волны о прибрежные скалы.

Где я? Кто вокруг? О чём они говорят? Почему… почему так больно?!

– Мэйнир! Он пошевелился, мэйнир! Элизий, ты слышишь меня?!

– Не трясите его!

– Но он двинулся! Я видел!

– Это всего лишь судорога, Ваша Светлость. Оставьте, сейчас мы ему ничем не поможем, а вот навредить вполне способны.

– И что прикажете уповать на молитвы?!

– Да, именно так, порой нет ничего действенней. Ваша Светлость… Амони, пойдёмте, нам пора.

– Нет, мэйнир, ступайте. Я вас догоню, мне нужно попрощаться с ним!

– Хорошо, только не задерживайтесь сильно.

Шаги… тихие, ровные. Они удаляются, и вскоре совсем тонут в звенящей тишине. Кап! Что-то упало на руку. Слезинка? Больно! Каждое даже мимолётное прикосновение отзывается болью в израненном теле. Глаза широко открыты, но не видят. Откуда эта тьма?

– Элизий, я верю… нет, знаю, ты слышишь меня! Это я – Амони, твой брат меча, ты поправишься, обещаю! Я каждый день молюсь за тебя Светоносному и Молчаливой Деве. Элизий, я хочу, чтобы ты простил меня! Ведь ты принял эту муку, спасая мне жизнь, поверь, я никогда этого не забуду!

О чём ещё тебе рассказать? Твой отец, фаир Кервит, он жив, но очень беспокоится за тебя, не спит по ночам и каждый день навещает. Твои сёстры и матушка тоже приходят проведать тебя, они плачут и молятся. А в Аэдвиле объявлен траур…

Эх, я бы посидел ещё, но нам с мэйниром нужно возвращаться в Барсоград. Джайхэт Вейн обещал скоро прилететь на своём драконе. Представляешь! Дракон! Я помню, что ты всегда мечтал увидеть одного из них, только настоящего, а не такого как на гербе у тонхэта Дорра. Zerch! Какой дракон?! Какой Дорр?! Что я несу?! Прости! Прости меня, Элизий, мне пора!

И опять один. Тьма. Кто-нибудь помогите! Ваша Светлость! Мэйнир Этельдор! Отец! Тонхэт Дорр! Кто-нибудь! Дайте мне руку! Уведите отсюда! Пожалуйста! Молю! О Каинен, яви свой свет, прошу тебя, спаси меня или дай забвение!

У дверей в комнату Этельдора наследнику встретился Гельри Арнитен. Бледный, как молодая луна оруженосец нетвёрдо стоял, опираясь на костыль. Во время мирьехской битвы он едва не лишился ноги, сражаясь с демоном, которого он позже описывал, как огромного шэтари, вооружённого ледяным клинком и каменной дубиной. Жрецам удалось не только спасти пареньку жизнь, но и вернуть едва не утраченную конечность, однако Гельри потерял много крови, а потому с трудом передвигался и совершенно не мог сидеть в седле.

– Как он, Ваша Светлость? – спросил Арнитен, глядя на Амони с плохо скрываемой тревогой.

– Не уверен, но мне кажется, ему стало чуть лучше. Насколько вообще может стать лучше человеку без глаз и кожи.

– Если бы я был там…

– Тогда бы я лишился обоих оруженосцев! – отрезал Амони, за дни, проведённые в Аэдвиле, Гельри успел порядком достать его вечными причитаниями. – Что мэйнир? У него всё готово?

– Почти, Ваша Светлость. Чародей нарисовал Круг Фаанэ, но, когда он начал окроплять в крови талисманы, мне стало дурно и я вышел, – поведал Арнитен, смутившись. После увечья он плохо выносил вид крови, в особенности собственной, которая требовалась Этельдору для создания колдовского следа.

– Я тебя понимаю, сам не рад этому савэн-элле. Однако мы и так сильно задержались, джайхэт будет в столице уже завтра, а на лошадях от Аэдвиля четыре дня пути.

– А мне-то и нельзя верхом, сами знаете, – голосом ещё более грустным напомнил Гельри, собственная непригодность ужасно раздражала его, но он не мог с этим ничего поделать.

Амони пришлось не легче, да пусть ему и посчастливилось пережить битву и даже остаться невредимым, но в сражении за Мирьех он видел такое, что любого другого мальчишку на его месте свело бы с ума. Он заставлял себя держаться, постоянно напоминая себе о долге перед империей, ведь он наследник северных земель, рыцарь, а не просто мальчуган четырнадцати лет, он барс из рода де Пьюсов, и его не сломить! По крайней мере, в это ему самому хотелось верить…

После того как остатки войска Seliri были уничтожены, выжившие энхэты собрались в городской ратуше на совет. Амони тогда не было среди них, он не смел ни на шаг отойти от умирающего Элизия. Наследник молился всю ночь, пока взявший на себя руководство Вильмар Фисс вместе с остальными саррош решал, что же делать дальше.

К утру мёртвые были похоронены, а раненые получили жреческую помощь и надлежащий уход. Фисс, Дорэан, Арнитен, Дорр и Саркрист намеревались вернуться в свои земли вместе со всеми вассалами. В Мирьехе решено было оставить отряд из рыцарей ксэхэта Эфмэ и геанских латников, потерявших в битве своего сюзерена Фаренна Динайрэ.

Обо всём этом рассказал наследнику Этельдор. Чародей сам был не в лучшем состоянии после битвы, во многом из-за того, что чары светлых жрецов помогали ему хуже, чем всем остальным. Норинец поведал Амони также и о решении тонхэта Кервита забрать Элизия с собой в Аэдвиль. Этельдор запомнил и озвучил наполненные горечью слова Пепельного Лиса:

«Если моему сыну и суждено умереть, то пусть он примет смерть в родном доме, а не в этом мерзком городишке, где стоны раненных нарушат торжественную скорбь его последних мгновений».

Услышав об этом, Амони тотчас же решил отправляться в Аэдвиль вместе с фаиром Кервитом, дабы иметь возможность проводить несчастного оруженосца в Небесный Чертог. Конечно, он надеялся, что Элизий выживет, но хватало одного взгляда на чёрные провалы глаз и выгоревшую кожу, иссечённую едва затянувшимися шрамами, чтобы понять – всякие надежды бессмысленны.

В Аэдвиле им занялись лучшие жрецы и лекари, но казалось, что попытки изменить положение делают только хуже.

– Гельри, Амони! Я закончил, заходите, – послышался голос Этельдора. Здоровяк Арнитен побледнел ещё сильнее, но всё же вспомнив о своих обязанностях, открыл для наследника дверь.

Зайдя внутрь, Амони сразу же заметил начерченный на полу круг, состоящий из вязи причудливых фаанэ. Посередь его стоял чародей, держа в левой руке посох, а в правой – чашу. В сосуде лежали два окровавленных круглых талисмана, с искусно вырезанной надписью на Языке Богов: «Dimoa va-eled» – ступай следом.

– Осторожнее не наступите! Смотрите под ноги, Ваша Светлость. Вот так, отлично! Становитесь в Круг, – распорядился Этельдор, де Пьюс без промедления выполнил требуемое, но Гельри неуверенно замешкался, тогда Амони помог оруженосцу пройти, подставив тому плечо.

– Спасибо, Ваша Светлость! – горячо поблагодарил тот сюзерена, с видом одновременно признательным и смущённым.

– Полно, – отмахнулся Амони и обратился к чародею. – Мэйнир, всё готово?

– Да, возьмите талисманы.

«Эх, мэйнир, совсем вы Гельри не жалеете!», – с укором подумал Амони, забирая оба окровавленных кружочка.

– Досчитав до десяти, я исчезну. След будет держаться не больше нескольких мгновений, так что не мешкайте. Поняли?

– Да, мэйнир! – ответили они хором, и чародей немедля начал отсчёт.

– Nex. Loxe. Xa… – чеканно произносил норинец, поднимая и опуская посох, с каждым ударом древка об пол отсчитывая новое мгновение. Фаанэ, казалось, пришли в движение, а может быть, это только потоки Ivey, переливаясь, создавали такое впечатление. – Tide. Zayde. Asde. Kou. Dau. Sol. Neme!

Круг вспыхнул, поглотив чародея. Прошёл лишь миг, а Этельдор исчез, будто его и вовсе не бывало. Горящие синим пламенем знаки погасли, и о недавнем присутствии здесь чародея напоминала теперь только лёгкая светящаяся дымка, окрашенная в сизый цвет. Верно, то и был пресловутый след.

– Давай, Гельри! За мной! – поторопил Амони оруженосца, направляясь к середине круга, тот ковылял следом, более не держась за плечо наследника, а обеими руками сжимая костыль.

Они остановились, не зная, чего ожидать дальше. Сизый туман окутывал, но не давал представления, как им пройти следом за Этельдором. А время уходило!

«Что же делать? Может, мэйнир ошибся?» – подумал наследник, но не успели его тревоги обрести плоть, как в голове прозвучал голос чародея, отчётливо произнёсший: «Demoa va-eled!»

Повинуясь, Амони сделал шаг и… провалился! Пол исчез у него из-под ног, вокруг оставался лишь туман. Юношу захлестнуло чувство восторга, он наслаждался парением и лёгкостью, что оно давало. Это напомнило Амони, как он порой летал во снах. Наследник так увлёкся этим непривычным для себя состоянием, что забыл о Гельри, который не ясно прыгнул ли следом, остался ли?

Савэн-элле завершился с той же внезапностью, как и начался. Амони понял это не сразу, только через несколько мгновений осознав, что больше не летит в бесконечности, а стоит на твёрдом каменном полу в покоях Этельдора. Гельри также был рядом и, судя по выражению его лица, перемещение ошарашило его намного больше, чем де Пьюса.

– Добро пожаловать домой, Ваша Светлость! – довольно улыбаясь, проговорил чародей, выглядывая откуда-то из-за книжных полок. – Как ощущения?

– Это было нечто, мэйнир! Почему мы раньше не пользовались этим способом?!

– Хм… не было повода, да и не особо надёжное это средство, честно сказать. Одно дело, когда имеешь подготовленную точку переноса… – Этельдор указал на Знаковый Круг, который в отличие от своего аэдвильского собрата был не нарисован, а выбит в каменном полу. – …и совсем другое, когда пытаешься совершить савэн-элле, не зная конечной цели.

– Мэйнир, вы зануда, – вынес приговор Амони, и неожиданно для себя рассмеялся. – Поверить не могу, мы вернулись! Вернулись и победили, мы дома! Всё закончено!

– Не хотелось бы вас разочаровывать, Ваша Светлость, однако… Seliri никогда не появляются просто так, и никогда не уходят быстро, – слова чародея грозовой тучей повисли в наступившей тишине, мрачной своей правдивостью убивая зародившееся веселье.

***

Перепуганные селяне тесно сгрудились возле развалин деревенского храма. Матери прижимали к груди кричащих младенцев, дети постарше жались к пёстрым подолам, мужчины, стискивая в бессильном гневе мозолистые кулаки, старались прикрыть собою жён и дочерей. Никто не сопротивлялся жестокому, но заслуженному возмездию.

Послушники Ордена Рассвета, тихо распевая Песнь Правосудия, собирали Ivey: отступившие от воли Каинен не заслуживали жизни в их глазах. Пусть это были лишь жалкие селяне, но они позволили разрушить храм и прислуживали жрецам Раукар. Этого достаточно для справедливой казни.

Иначе считал владелец этой земли, ксэхэт Эфмэ. Он, с тревогой глядя на приготовления палачей, пытался увещевать Бэрраара:

– Но мы ведь победили, блюститель! Разве нет? Уничтожили Seliri! Зачем проливать кровь своих людей?

– Отступники не могут быть своими, – остался непреклонен спаситель Мирьеха.

– Я и так понёс большой урон! – В голосе ксэхэта звучала смесь раздражения и мольбы. Гордый энхэт не только бороду потерял в огне Мирьеха, но и лишился чести, вынужденный упрашивать Орден пощадить простолюдинов. – Три деревни они уничтожили! Три! А теперь вы и здесь хотите истребить всё живое?! Разве Светоносный не милостив к смиренным?!

– Милость не касается изменников.

– В чём же измена?! Они сдались, потому что они не воины. Жреца убили Seliri, а рыцарь сбежал. Это он трус и предатель Светлого Бога, а вы возлагаете его вину на них!

Бэрраар нахмурился. Он не привык расплачиваться большой кровью, и сейчас отдал этот приказ, потому что должен был наказать отступников, есть на них вина или нет. Не тащить же толпу селян в Барсоград, чтобы жрецы провели Jay Anim – ритуал, изобличающий и карающий грех. Если у преступления есть виновник, то, быть может, стоит обойтись и без больших жертв?

– Стой! – Прокричал он послушникам, уже зарядившим арбалеты, и ждавшим только приказа, чтобы пустить болты. – Правда ваша, ксэхэт. Светлый Бог не велит землепашцу брать оружие в руки, их дело – труд. Найдите этого рыцаря и выдайте Ордену, он будет казнён в назидание прочим. Этих же людей я освобождаю от казни, однако же, пусть они за свой счёт восстановят храм и платят податей впредь вдвое больше обычного.

– Я знал, что Светлый Бог милосерден. Litu Kainen`eme! – проговорил ксэхэт Куорос Эфмэ, не скрывая бегущих по щекам слёз.

***

– Ваша Светлость, не отвлекайтесь! – строго выговорил Этельдор, обращаясь к де Пьюсу, то и дело метавшему в окно отрешённо-мечтательные взгляды. – Смею уверить, что прилёт джайхэта вы не сможете проглядеть, даже если того пожелаете, так что отвлекитесь от созерцания небес и сосредоточьтесь на заботах архэтства.

– Хорошо, мэйнир, – послушно кивнул Амони, и без особого желания полюбопытствовал. – Что у нас дальше?

– Хм… Геан. Как вы помните, после смерти шехэта Фаренна род Динайрэ, один из самых древних и уважаемых в Амонии, прервался. Хотя винить в этом следует, конечно, в первую очередь самого шехэта, который, будучи совершенно здоровым мужчиной, по каким-то недоступным для моего понимания причинам не захотел обзавестись семьёй, а значит и наследниками. Ну да ладно, не будем копаться в причинах, а перейдём-ка лучше к последствиям. Итак, Амони, должен заметить, что Фаренн не единственный погибший геанец, кроме него в огне Мирьеха сложили головы ещё с полдюжины рыцарей, а также многие ратники, однако именно его смерть стала для нас самой большой бедой. И прежде чем излагать свои соображения, мне хотелось бы узнать, не видите ли вы сами кого-нибудь в роли нового сюзерена?

– А знаете, Мэйнир, я тут вот о Кельгене подумал…

– Это ведь вассал Дорра! Тем более, фаир Рихан мёртв, – удивился чародей.

– Да, я знаю, но… в общем, я обещал фаиру Кельгену титул, но он погиб и… я решил, что… дело в том, что у него есть сын, тоже рыцарь, фаир Аксэон. Я подумал, что мы можем дать этот титул ему… – к концу своей речи, Амони окончательно растерял остатки уверенности и пристыжено замолчал, чувствуя себя полным глупцом.

– Ваша Светлость, это несерьёзно, – укоряюще протянул Этельдор. – Я не говорю о том, что жертва фаира Рихана была напрасной, нет, мы все помним о его подвиге и естественно воздадим его сыну должные почести, возможно даже вплоть до увеличения ленных земель. Однако же я не считаю состоятельным лишь из-за данного уже погибшему человеку обещания…

– Я понял, мэйнир, можете не продолжать! – поспешно проговорил наследник, и спросил у норинца, желая увести разговор в иную сторону. – Скажите лучше, а что вы думаете об Кервите Дорэане?

– Пепельный Лис? Он показал себя нашим преданным другом, более того победу в мирьехской битве приписывают именно ему, из-за возглавленного им рыцарского удара, который изменил ход сражения в нашу пользу. Но при всём этом я также не считаю его личность подходящей, – немного подумав, сообщил чародей.

– Это ещё почему?! – весьма удивился Амони, надеявшийся, что хоть эта идея будет принята.

– Мне кажется, что причины очевидны, но если вы так не считаете, то…

– Вы не хотите его усиления? – догадался Амони. – Но ведь он друг нам! Разве плохо, если верный вассал будет не только тонхэтом, но и шехэтом.

– В том-то и беда, что, получив этот титул, он вряд ли сможет рассчитывать на верность своих новых рыцарей. Дававшие клятву орлу не станут служить лису. И даже если Дорэану удастся навести порядок в Геане, ему придётся забросить управление Аэдвилем, что в наше тяжёлое время совсем уж не позволительно! Так же, Ваша Светлость, я не советую забывать и о том, что его сын тяжело ранен, и это ещё одна причина по которой Кервит Дорэан не годится на роль геанского сюзерена. Тем более… сейчас он предан нам, но подумайте о будущем, Ваша Светлость. Пройдут годы, сменятся поколения, и вражда вновь проляжет меж де Пьюсами и Дорэанами, что тогда? Владетель Аэдвиля и Геана – слишком опасный противник для архэтства.

– Мне бы не хотелось думать о таком, но боюсь, мэйнир, вы правы. Что же тогда? Это не должен быть ни крупный энхэт, ни его вассал. Так что же, нужно искать нового шэхэта среди геанских рыцарей?

– Великолепная догадка, Ваша Светлость! – улыбнулся чародей. – Однако я не стану более мучать вас, а потому расскажу свои соображения. Ответьте лишь ещё на один вопрос: как получить титул, не наследуя его?

– Ценой подвига, – без раздумий ответил Амони, и перед ним опять промелькнуло искромсанное ледяными клинками тело Рихана Кельгена.

– Именно. Ценится лишь кровь, либо та, что текла в жилах предков, либо та, которую ты пролил сам. Нам повезло, что среди геанского рыцарства отыскался человек, объединяющий и ту, и другую. Всё дело в том, что у Фаренна была младшая сестра, с рождением которой на свет связана весьма трагическая история. Её мать скончалась при родах, несмотря на оказанную жреческую помощь, отец же, старый шехэт Глевенн, ненадолго пережил супругу, и спустя менее чем два месяца покинул этот свет, убитый горем. Геан остался на попечении тогда уже совершеннолетнего Фаренна, который, к слову сказать, правил твёрдо и не давал повода усомниться в своей верности. Однако его нежелание заводить семью давало много поводов для слухов о женоненавистничестве шехэта. К сестре своей, лаир Таннэ, он и впрямь относился не лучшим образом, видимо так и не простив ей смерти родителей. Когда та расцвела, быстро поспешил удалить её из замка, выдав замуж за одного из своих ленных рыцарей, фаира Винтера Комина. Было это четыре года назад, за это время у четы Коминов уже родилось двое сыновей, пусть и не носящих родовой фамилии, но являющихся Динайрэ по крови. Есть лишь одна загвоздка, сама лаир Таннэ, выйдя замуж, лишилась права наследовать своему брату, ради чего, по всей видимости, и был заключён этот брак. Однако… её муж храбро сражался в Мирьехе, убил двух шэтари, трёх малтари и то ли пять, то ли шесть гэртари. Герой! А ещё спас от смерти тонхэта Дорра. Не думаю, что кто-то дерзнёт оспорить, столь безупречную доблесть, и если вы прикажете, то новым шехэтом Динайрэ станет фаир Винтер, уступив ленные права на земли Коминов младшему брату, таким образом, династия геанских шехэтов не прервётся, что естественно удовлетворит весьма взыскательную тамошнюю знать.

– Ох, мэйнир, как же всё это запутанно… – Амони не договорил, что-то за окном привлекло его внимание. Вдалеке вспыхнула красная точка, потом ещё раз и ещё, и наконец загорелась ровным светом одинокой свечи. – Мэйнир, сигнальный огонь! Джайхэт на подлёте! Скорее идёмте во двор, нужно встретить его!

– Не спешите, торопливость нередко приводит к печальным последствиям. Подайте мне посох, не сочтите за труд, Ваша Светлость, – поднимаясь с уютного мягкого кресла, попросил Этельдор. Чародей разгладил тёмно-синий нойэш, украшенный россыпью белых шестиконечных звёзд – символом Норина.

Амони протянул наставнику его новый посох, мало чем отличающийся от того, что был потерян чародеем в Мирьехской битве. Древко его, правда, было сделано не из благородного вальда, а из куда более прозаичного ясеня, и загадочно синел новый сапфир.

– Вот так, замечательно! – регент придирчиво поглядел в зеркало и остался доволен отражением. – Хм… Ваша Светлость, наряд бы вам не мешало сменить на более подобающий случаю.

– Вы, что, мэйнир, решили, что я не уважаю джайхэта? – с обидой в голосе произнёс Юный Барс.

– Конечно, нет! Однако вы пребываете в столь мечтательном расположении духа, что могли бы просто забыть о некоторых вещах, и я посчитал своим долгом напомнить вам.

– Благодарю за предупредительность, мэйнир, но в следующий раз не утруждайте себя!

Этельдор кивнул, разрешая юноше идти, и тот непозволительно резво припустил вниз по ступенькам башни. Чародей проводил его задумчивым взглядом. Причин для волнения не было, Юный Барс удивительно легко перенёс все выпавшие на его долю испытания. Может его и снедали внутренние переживания, однако он находил в себе достаточно сил, чтобы скрывать их.

Этельдор подумал о джайхэте. Сколько лет он не видел Вейна? Десять или одиннадцать? Много времени прошло с тех пор, как он покинул Оссит, чтобы помочь Лоэмару. И хотя Этельдор не забывал старых знакомых, время от времени посылая им письма, те всё же перестали быть ему родными. Теперь его дом здесь – в Амонии, среди зверей и снегов. И пусть окружающие не особо привечают норинского пришельца, но он всё-таки стал одним из них.