Текст книги "Семена Распада. Том I (СИ)"

Автор книги: Олег Никольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Молчание. Над дворцом властвовала темень ночи, горела одинокая свеча, освещая лица двух милленцев сидящих за столиком на открытом балконе.

– Слышал бы ты, Жан, каким тоном она ко мне обратилась! «Как убрать Линна с доски?» Ха, неужто она вообразила себя участником игры во власть?! Эх, ладно налей-ка мне ещё хлэда! – приказал Вьюрок, однако прислужник с сомнением посмотрел на почти ополовиненную пузатую бутыль.

– Энкеро, мне кажется, вам уже хватит, как-никак завтра на совете заседать. Хотя, быть может, вам угодно выпить чего-нибудь другого?

– А, спасибо, что напомнил. Совет… опять будем обсуждать проклятых Seliri… А ещё этот… как его? Альхарский Султанат… кстати, а что пьют в Альхаре? – хихикнув, полюбопытствовал де Итель.

– В Хезефе есть неплохая винокурня, – с видом знатока ответил Жан. – Мне думается, что в кладовых государя вполне могла бы сыскаться бутылочка-другая, однако…

– Что?! – встрепенулся Эжен.

– Альхарские вина покрепче хлэда будут, а вам, энкеро, нужно, что-нибудь для расслабления, чтобы спалось лучше. Может, выпьете стаканчик куймы?

– Какой ещё… чего?!

– Это напиток кочевников Старой Ольтрии, его делают из верблюжьего либо кобыльего молока, – с невозмутимым видом объяснил слуга. – Говорят, дескать, отличное средство от бессонницы, и его даже белые жрецы советуют к потреблению, в отличие от этого вашего хлэда.

– Уговорил, пройдоха! Тащи свою… а как там её?

– Куйму.

– Да, неси! Хотя нет, постой! Уже ведь полночь минула, и вчера, насколько помню, я вольную тебе на день-другой дать обещал. Так что сегодня ты мой друг, а не лакей, друзей же, как знаешь, негоже посылать… за куймой в особенности! Так что распорядись пусть служанка её нам принесёт.

Жан поднялся из-за стола, попутно стряхивая с пушистых усов капельки морозного напитка. Лакею уже было не впервой составлять общество пьянствующему де Ителю, ведь лишь ему обычно жизнерадостный и яркий Эжен мог выговориться во время нахлынувшей печали.

Милленец быстро нашёл девушку-прислужницу и объяснил той, чего желает энир де Итель. Служанка, понятливо закивав, отправилась исполнять поручение, а он возвратился к хозяину, печально разглядывающему звёздное небо.

– Жан, друг ты мой любезный… видишь? Вон там! Луна, её ещё Бледный Маятник называют, но сегодня она вовсе не бледная, не горит, а светит, ха! И не мается, хотя должна… безобразие!

– Энкеро?

– Я несу бред! Это всё из хлэда, ненавижу это морозное пойло! А почему же тогда пью? Ты ведь это хочешь спросить?! Ты понимаешь, я люблю жизнь, ибо в ней полно чудес и возможностей! Но иногда бывает так, что… я не знаю, как это сказать! Чувствую себя человеком без чести и совести, вспоминаю о тех, кого обманул, предал, подставил… о девушках, которым разбил сердце! Хлэд помогает успокоиться, он, будто сковывает изнутри, но вдвойне хуже становится, когда смёрзшееся сердце начинает таять! – выговорившись Эжен, схватил оплетённую сеткой бутыль, и отхлебнул с горла, забрызгав каплями белоснежный ворот абэйля.

Пришедшая вскоре служанка поставила перед милленцами поднос с кувшином и двумя высокими стаканами из цветного стекла, и остановилась в ожидании дальнейших распоряжений. Вьюрок внимательно оглядел её, девушка была молода и красива, и очень мило улыбалась с доверчивой наивностью во взгляде. Это пришлось Эжену по вкусу, как и её платье красного бархата с белым кружевом.

«Она не похожа на простолюдинку, должно быть дочь кого-то из придворных, а то и какого-нибудь энхэта», – решил он, опытным взглядом оценив её аристократически-белую кожу и густые чёрные волосы.

– Спасибо, красавица, ступай, сегодня я слишком пьян для любви, – с изрядной долей сожаления произнёс де Итель, а девушка, всё так же улыбаясь, склонилась в лёгком поклоне и покинула балкон. – Ну, что, Жан, отведаем твоей… этой…

– Куймы, энкеро.

– Воистину! – согласился Эжен, наполняя стаканы. – До дна!

Напиток оказался тёплым и сладким на вкус, пить его после морозного хлэда было странно и неожиданно приятно. Осушив стакан, Вьюрок тотчас же заполнил его вновь.

– Ты был прав, эта штука мне помогла, только как бы мне… – де Итель отставил сосуд в сторону и смачно зевнул. – …не уснуть прямо тут?

– Вам помочь, энкеро? – с предупредительной любезностью спросил лакей.

– Что я до кровати не дойду?! – возмутился Эжен, доливая себе остатки. – Молодцы кочевники! Не забудь напомнить мне завести верблюда, как вернёмся в Эн`Хаир.

– Непременно, энкеро!

– Эх, что бы я без тебя делал?! Хм… а что куйма закончилась?

– Да, энкеро, приказать принести ещё?

– Какой ты добрый, дружок! Или просто хочешь поглядеть на эту девицу, а? Красотка, правда?

– Вы совершенно правы, энкеро.

– Вот… Князь! Никто в этом городе не называют меня князем, хотя старик де Онир уже одной ногой в Пепелище, скоро всё будет моим, меня облекут в лазурный плащ и увенчают короной из клыка дракона! Хотя… когда это ещё будет, а пока… я буду сидеть подле Тордэана, пить его вино и спать с придворными красавицами. А знаешь почему, да потому что моя сестрица греет ложе императору! – Вьюрок пьяно и неожиданно визгливо рассмеялся.

– Энкеро, вам уже довольно, – твёрдо и решительно заявил Жан. – Пойдёмте, я провожу вас в опочивальню.

– Э-хе-хе… ха-ха-ха… хы…

– Осторожней, энкеро, ступенька!

– Спасибо, Жан, повеселись сегодня в «Мечте», потом расскажешь, как…

– Непременно, энкеро! Вот мы уже пришли, ложитесь.

– Спокойной ночи, друг!

– Спокойной ночи, энкеро.

Глава 13. Быть рыцарем

Раскатистый гул прибоя доносился даже до верхних ярусов замка, как и крики чаек, что не умолкали по утрам. Шейрон, казалось, уже забыл, каково это – иметь родной дом. После памятного ужина они с фаиром Бертилом остались в Бринадале. Только Бринот на правах гостя, а Геррерт как законный наследник.

«Как удивительна бывает жизнь! – думал он, просыпаясь по утрам и ощущая под собой не привычную жёсткую лежанку, а упоительную мягкость перины. – Чтобы обрести покой, нужно бежать от него со всех ног».

Через окно в комнату проникал свежий воздух, приносивший с собой запахи моря.

«Какой нынче час? Судя по солнцу, позднее утро. Хм, а не приказать ли мне подать завтрак?»

У молодого рыцаря мысли редко шли в разрез поступкам, а потому он, не теряя времени, дёрнул за увенчанный кисточкой шнур у изголовья кровати, вызывая слугу. Тот явился так быстро, как только смог. Чисто выбритый, затянутый в орну цвета морской волны, он остановился перед орхэтом в ожидании приказаний.

– Пусть подадут завтрак. Сюда. Блюда выбери на свой вкус. И да, побыстрее, – распорядился Шейрон, с блаженством осознавая себя хозяином.

Прислужник молча поклонился и вышел.

В ожидании завтрака Шейрон решил немного размяться. Поднявшись с кровати, он с наслаждением и хрустом потянулся, ощущая приятную ломоту в теле. Силы потихоньку возвращались к нему, и с каждым новым днём Геррерт ощущал себя всё более живым. Непроизвольно он коснулся ладонью макушки, выбритые после ранения волосы начинали отрастать, и топорщились теперь смешным ёжиком. Да, гулкая боль продолжала временами накатывать на него, напоминая о поражении Джарво, но рыцарь достойно переносил эти приступы.

Дверь мягко отворилась, на пороге появился лакей, держащий в руках немаленьких размеров поднос, уставленный яствами. Кормили в Бринадале действительно роскошно: нежное филе красной рыбы под благоуханным соусом двух вин, закуска из осьминогов, водорослей и мидий, ну и конечно же, крабовая похлёбка.

Орхэт поставил поднос себе на колени, увлечённо заработав ножом и двузубой вилкой, предназначенной для панцирей жемчужных крабов.

– Что отец, уже встал? – невнятно спросил рыцарь с набитым ртом, слуга, однако, понял и ответил:

– Нет, фаир. Его Милости в последнее время плохо спится по ночам, он успокаивается только под утро, и не велит будить до обеда. Однако ваш друг-рыцарь уже поднялся и изволил отзавтракать, – сообщил тот, предвещая следующий вопрос.

Шейрон ничуть не удивился, ему была прекрасно известна привычка фаира Бертила вставать до зари, как-никак четыре года проходил у него в оруженосцах. Покончив с супом, Геррерт направился на поиски пожилого рыцаря.

Фаир Бертил, как и предполагалось, обнаружился неподалёку от замковой оружейной, где он упражнялся с мечом, раз за разом обрушивая затупленный клинок на соломенное чучело. За упражнением наблюдали замковые стражники, подбадривающие его криками и шутками. Однако же завидев спускающегося по лестнице Геррерта, они мигом посерьёзнели и приняли чуть ли не парадную стойку. Шейрон лишь махнул рукой, мол, свободны и, перепрыгнув сразу через несколько ступенек, направился к Бриноту.

– Доброе утро, фаир Бертил! – весело приветствовал он бывшего наставника.

– Доброе, – согласился тот. – Я как погляжу, тебе похорошело, видно сказывается вчерашний йэт. Чудесный напиток: никакого похмелья поутру!

– Ох, простите, я не хотел выпивать всё, как-то само получилось… – полным сожаления голосом произнёс Геррерт, припоминая события давешнего ужина.

– Брось, ты ещё не знаешь, сколько я мог выпить в твои годы! Сейчас уж нет, здоровье не то, – со вздохом сообщил Бринот, втыкая меч в живот чучела.

– Фаир Бертил, я тут вот спросить хотел…

– Что?

– Ну, я плохо помню, что было вчера вечером, но кажется вы, что-то говорили о свадьбе, и я решил…

– Что-то?! Между прочим, я предложил тебе быть держателем щита, и ты согласился! – недовольно напомнил Бринот.

Шейрон вздохнул с облегчением, его опасения развеялись, словно дым на ветру. Должность держателя почётная и необременительная, а он боялся, что спьяну согласился на что-то гораздо более ответственное.

– Вспомнил! Конечно, это такая честь для меня! Кстати, когда там намечается торжество? – мимоходом полюбопытствовал Геррерт.

– Ты и это позабыл?

– Ну…

– Первый день месяца Искушений. Не самая лучшая дата, конечно, но больше откладывать нет возможности.

– Ох, да! Конечно! – закивал Шейрон. – И будет это на реке…

– …Змейке, что близ Трисмы! – в который раз уже напомнил Бринот. – Завязывал бы ты, сынок, с йэтом.

– Ни капли больше, фаир! – пообещал орхэт, до сих пор испытывающий стыд за вчерашнее.

– Ладно, оставим. Кстати, я уже заказал для свадьбы гербовой щит у шехэтского оружейника, обещал справиться за декаду.

– А где там работы на декаду-то?! – удивлённо откликнулся Шейрон, немного ознакомленный с оружейным делом.

– Хм… ну ведь это же не просто так: сам щит из лиарна, умбон и кайма цеттиновые, герб будет выложен из раковин и кусочков цветного ольтрийского стекла! – с жаром принялся описывать старый рыцарь.

– Да уж… ну, одно могу сказать точно: лучше даже не думать о том, чтобы выйти с этой штукой на ристалище! И кстати, откуда у вас деньги на этакую… роскошь?

– Всё взял на себя шехэт Анэтор, он же мне и присоветовал обзавестись такими вот принадлежностями. Кроме щита, нужно ещё сшить альшэ и… что он там говорил, кажется…

– А вы ещё ругали меня за забывчивость! – не удержался Геррерт от едкого замечания.

– Сравнил мои и твои годы! А я, между прочим, вспомнил: Анэтор вёл речь о кострище, которое тоже будет изготовлено как-то по-мудрёному. Эх, ладно, засиделся с тобой, пойду, а то второй день в Бринадале, а Исамонд толком не видел. Ты со мной?

– Нет, – немного подумав, ответил Шейрон. – Я тоже намеревался прогуляться, но чуть позже.

– Хорошо, ещё увидимся.

Кивнув напоследок, фаир Бертил поднялся, возвратил меч на стойку и отправился в сторону конюшен, где ждала его верная Ора.

Спуск с утёса всегда был легче подъёма, а на Облачном так и вовсе пролетел незаметно. Не прошло и получаса, как Геррерт оказался внизу. Немного постояв, любуясь приливом, он направился в сторону поселения, расположившегося у подножья скалы.

Шейрон ехал по широкой дороге, протоптанной до него тысячами сапог, копыт и колёс. Впереди отчётливо виднелись черепичные крыши домов. Селились здесь в основном богатые торговцы и зажиточные ремесленники, имеющие право именоваться гражданами, а люд победнее традиционно обитал в отдалённых от замка деревеньках.

А вот и дом ювелира. Двухъярусный, сложенный из обожжённого кирпича, а на входной вывеске фаанэ из керановых накладок образуют имя.

«Богато живёт вэттир, ничего не скажешь! Ещё и конюшня своя, и сад яблоневый», – подумал Шейрон, отдавая лимэрто на попечение мальчишки-конюха.

Рыцарь остановился перед дверью, не зная стучать ему или можно войти просто так. Некоторое время подождав, он наконец поднял руку и выбил на дубовой поверхности барабанную дробь. Дверь отворилась, стражник, в кольчуге и с коротким мечом на поясе, почтительно отступил в сторонку, пропуская знатного гостя внутрь. Зайдя, Геррерт огляделся: первый ярус был отведён под торговую лавку, притом весьма неслабого размаха.

Большую часть пространства занимали стойки с изделиями, которые можно было разделить на предметы с колдовскими камнями и просто украшения из благородных металлов. Драгоценности были непритязательны, так как покупатели, жрецы и чародеи, искали не красоты, а в первую очередь надёжности и удобства. Зато изделия из металлов поражали изяществом и замысловатостью. Такие носили жёны энхэтов и богатых торговцев, дававшие основной доход ювелиру.

По залу неспешно прогуливались трое стражей с таким же вооружением, как и у того, что стоял на входе. Сам старый вэттир Ноэл сидел на стульчике в дальнем конце помещения. Как отметил рыцарь, тот с их последней встречи сделался ещё более ссохшимся, а некогда чёрные с проседью волосы окончательно побелели, однако остроты зрения ювелир не утратил, и мгновенно узнал посетителя.

– Орхэт Геррерт! Чем обязан? Подбираете подарок для возлюбленной, фаир? – спросил он бодрым хорошо узнаваемым голосом.

– Нет, вэттир. У меня вопрос несколько иного рода, мы могли бы побеседовать наедине?

– Конечно, – откликнулся Ноэл, ничуть не удивившись. – Ксево, подмени меня!

На крик из подсобного помещения выглянул человечек до боли похожий на старого вэттира, только лет на двадцать моложе. Он занял место за стойкой, а ювелир, опираясь на трость, поковылял наверх, жестом приглашая Шейрона следовать за ним. Поднявшись по лестнице, они оказались в малом зале со стенами, выкрашенными в белый цвет. Кроме книжной полки и столика с двумя стульями у окна в нём ничего не было. Вэттир опустился на бархатную подушку стула, Геррерт сделал тоже самое.

– Ну-с, орхэт, что за дело вас ко мне привело? – деловито полюбопытствовал он, потирая маленькие жёлтые ладони.

Шейрон молчал, собираясь с мыслями, а затем ответил вопросом на вопрос:

– Скажите, вэттир, помните ли вы, что представляли собой турнирные алмазы отца?

– Естественно! Двадцать алмазов безупречной огранки с гравировкой вэттира Саэрона, – ответил Ноэл, сощурив веки.

– А Чаша?

– Вполовину геккеля*. Основой шёл цэттин с примесью керановой пыли. Тиснение – гербовой краб Теогернов спереди и императорское солнце сзади. Вкруг идёт надпись «Kerad asi Hetton» – ваш родовой девиз. Она повторяется ровно пять раз, с промежутком в палец справа и в полпальца вверх, – монотонно выдал ювелир.

*Геккель – мера объёма, принятая на материке Джаарес. Равняется приблизительно 1,6 литра.

– Удивительно! Даже я не смог бы так точно её описать, у вас действительно намётанный глаз!

– Спасибо, конечно, но честно признаться, у меня была возможность прекрасно её изучить после встречи с фаиром Яроном Джарво.

– Вот вы и сами вышли на волнующий меня вопрос. Я слышал, как кто-то обмолвился мимоходом, что именно вам Мотылёк продал выигранное. Оно и неудивительно, Джарво нужны монеты, а не камни. И теперь, как я вижу, слухи подтвердились.

– На вашем месте, я бы не спешил делать окончательных выводов. Камни я действительно купил у фаира Ярона, однако Чашу он решил оставить себе, – печально проговорил вэттир, поправляя рукав своего тёмно-лилового кафтана.

– То есть как?! – едва не вскочил со стула Геррерт.

– Мотыльку и впрямь нужны были деньги, притом сразу и весьма немалая сумма. А я в свою очередь, естественно не мог отказаться от столь выгодной сделки, редко выпадает возможность купить столь крупную партию, да ещё и с клеймом легендарного вэттира. Чаша, конечно, тоже представлялась занятным приобретением, но услышав о цене, которую я готов заплатить, фаир Ярон решил, что вполне ограничится алмазами, а кубок оставит себе в качестве заслуженного трофея.

– Zerch!

– Понимаю, вы, по всей видимости, вознамерились выкупить проигранное и таким образом искупить долг перед отцом, я прав? – вкрадчиво предположил Ноэл, однако Геррерт ответил ему таким взглядом, что ювелир поспешил примирительно вскинуть руки. – Всё молчу, ни слова больше! Позвольте только сказать вам, что если вы действительно решили их выкупить, то я с радостью пойду вам навстречу. Как оказалось, такой товар продать нелегко, я имею в виду целой партией, с накруткой за… хм… древность.

– Так они ещё у вас?! Покажите! – нетерпеливо воскликнул рыцарь.

– Не горячитесь вы так, орхэт. Сейчас всё будет, – не поднимаясь со стула, он дёрнул за увенчанный кисточкой шнур, где-то в соседнем помещении тренькнул колокольчик и вскоре в зал вошёл юноша лет пятнадцати, с лицом, показавшимся Геррерту смутно знакомым.

– Жером, – обратился к нему вэттир. – № 295 сюда!

Юноша, кивнув буйной головой, быстрым шагом покинул зал, а ювелир возвратился на место.

– Вы доверяете столь ценные вещи помощнику? – удивлённо спросил Шейрон, на что старик ответил со снисходительной улыбочкой.

– Драгоценности находятся в особых шкатулках, которые для меня запечатал один из моих покупателей – колдун из Альхара. Ключ я постоянно держу при себе, а без него открыть их невозможно.

– А сломать?

– Хотел бы я поглядеть на силача способного сломать шкатулку из призрачного керания! Кстати о керании, чем вы собираетесь платить за мой товар?

– А вот! – Геррерт извлёк из ножен меч, выигранный им в недавнем поединке, и положил на стол. По лезвию пробежали, отражаясь сиреневыми бликами, солнечные лучи.

– О, превосходно! Я не оружейник, но чисто по весу тянет на четыре, а то и пять алмазов, а если прибавить ценность меча, как предмета и искусство изготовления, то и на все десять. Однако, вам нужны двадцать камней, что ещё можете предложить?

«Простите меня, фаир Марвик и ортум Инарэон!»

– Кони, очень породистые. Один – чистокровный сполох, другой – рыцарский раэт.

– Занятно-занятно… да, это, пожалуй, то, что нужно! – удовлетворённо проговорил сухощавый ювелир.

Жером возвратился, осторожно неся длинный цилиндрик из чёрного в пепельных разводах металла: ни крышки, ни замка у «шкатулки» не было, лишь необычайно сложное переплетение знаков-фаанэ. Юноша положил вместилище перед хозяином, и мельком поглядел на стол, при виде керанового клинка его глаза округлились, и он вскричал удивлённо, указывая пальцем:

– Это… это же меч фаира Дельраса! Откуда он у вас?!

– Жером! – возмущённый безобразной выходкой помощника ювелир огрел того тростью, но юноша этого будто не заметил, продолжая таращиться на меч.

– Если ты помнишь, я взял его в качестве трофея, – мягко проговорил Геррерт, отстраняя руку ещё раз замахнувшегося Ноэла.

Паренёк удивлённо заморгал. Лицо, голос… это он! Рыцарь Дождя, человек, искалечивший наставника перед турниром.

– Узнал, я вижу. Как поживает благородный Зерцих? – улыбнувшись помощнику, как старому знакомому, спросил Шейрон.

– Фаир… он не… жрец залечил рану, но не до конца, из-за вас он охромел! Фаир Дельрас сказал… – голос паренька дрогнул, к глазам подступили слёзы. – …сказал, что он больше не рыцарь! И… и что оруженосец ему больше не нужен! Велел мне убираться! Я и пошёл, не знаю… вэттир Ноэл – добрый человек, приютил сироту…

– Успокойся! – попросил Геррерт, с горечью осознающий, что бедственное положение Жерома – его вина. – Почему Зерцих не посвятил тебя в рыцари?

– Фаир… он говорил, что не в праве, так как сам больше не рыцарь. И… что я не готов быть рыцарем… – сбивчиво поведал юноша.

– Вэттир Ноэл, – обратился Шейрон к ювелиру, который всё это время слушал их, раскрыв рот. – Я так понимаю, вы взяли этого юношу под свою опеку?

– Ммм… да, орхэт, – пожевав тонкие губы, ответил тот, чувствуя, что дело приобретает совсем иной оборот. – Он способный, трудолюбивый, расторопный, опять же платить ему не надо, хе-хе!

– Ясно, – проговорил рыцарь задумчиво. – Я хочу забрать его.

– Это невозможно, дорогой орхэт. У юноши больше нет прав свободнорожденного, он уже не энхэт, так как мать вышла замуж за торговца, но он и не одмэир, ибо купец навсегда отказался от опеки над ним, уступив Зерциху, искавшему ученика. Фаир Дельрас мог вернуть ему достоинство благородного, посвятив в рыцари, но увы… Теперь он не принадлежит ни к одному из сословий, а я имею полную власть над его жизнью и смертью.

– В таком случае я хочу его выкупить, – не колеблясь и мгновения, заявил Геррерт. – Сколько?

– Учитывая, что вы лишаете меня бесценного помощника… ммм… ваш меч! – гадливо улыбнулся Ноэл, не скрывая корыстного намерения оторвать кусок много больше, чем полагается.

– Zerch! – в сердцах выругался Геррерт. – Не много ли хочешь, крабья задница?! И меч взять, и алмазы оставить?!

– Приличия, фаир… Это торговля! – Развёл руками Ноэл, но Шейрона было уже не остановить:

– Торговля, каракатица ты пучеглазая, торговля?! Да грабёж это средь бела дня! Я, мать твоя – рыбина, рыцарь! Хочешь, меч? Получи! – Сверкнувшее пурпуром лезвие вонзилось в спинку стула рядом с головой ювелира. Сухое жёлтое лицо залила молочная белизна. – Подавись, пузырь акулий, только алмазы мне мои верни!

– Inin va-deir mira*, – испуганным голоском произнёс он тайные слова, и шкатулка сама собою раскрылась: внутри один на другом лежали все двадцать самоцветов. Геррерт деловито и неспешно переложил их в простой кошель из коровьей кожи, после чего обратился к оруженосцу: – Жером, собирай вещи, ты свободен!

* Всё ради выгоды (ST).

– Но, фаир… куда я пойду?! – остолбенело, проговорил юноша, переводя взгляд с рыцаря на ювелира и обратно.

– Будешь моим оруженосцем, – ответил рыцарь, осенённый внезапной идеей.

– Фаир?!

– Что «фаир», я натворил дел, но я же и исправлю, тем более ты толковый парень, как я погляжу. Ладно, идём!

– Фаир… я ведь даже имени вашего не знаю! – попытался ухватиться за последнюю соломинку утопающий Жером.

– Ох, прости, забыл представиться: Шейрон Геррерт, орхэт Бринадаля, – спокойно проговорил рыцарь, и от этих слов у бедного оруженосца глаза едва не выскочили из глазниц.

– Ге-ге… Геррерт! – проговорил он, заикаясь.

– А что ты так удивился? Ты разве не слышал, кто был Рыцарем Чаши на турнире?

– Н-нет… орхэт… фаир…

– Это неважно. Скажи лучше, кем ты был до всего этого?

– Я из благородных, ну… почти… моя бабка была сестрой Исшэ Хента, а мать… она не хотела выходить за того купчину, но бедность…

– Так ты Хент?! – теперь пришёл черёд Геррерта удивляться.

– Да, фаир… из побочной ветви и уже не ношу фамилии.

– Я несколько лет назад, чуть не женился на вдове твоего двоюродного деда! – с улыбкой вспомнил рыцарь.

– На лаир Омалэ? – ужаснулся новоиспечённый оруженосец, отбросивший, казалось суеверный страх перед орхэтом. – У неё же это…

– Что?! – встрепенулся тот.

– Ну… шесть пальцев на ноге, – свистящим заговорщицким шёпотом поведал юноша.

– О, zerch! – смутился Геррерт. – У нас с ней, слава Каинен, до омовения ног не дошло!

– Да, ладно, что там… хорошо, что вы на ней не женились, фаир.

– Скажи это моему отцу! – ответил рыцарь и рассмеялся высказанной мысли, юноша неуверенно поддержал его тоненьким хохотком.

– Орхэт! – вмешался в их оживлённую беседу пришедший в себя ювелир. – Могу ли я считать сделку совершённой?

– Бездна! – выругался Шейрон. – Считай, что хочешь, только смотри, чтобы я меч обратно не забрал!

– Тут уж не извольте пугать: Fatime fair`em – faari*!

* Слово рыцаря – честь (ST).