Текст книги "Я иду искать. История вторая"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 38 страниц)

– Уоп! – Богдан перескочил провал. – Сюда шагай, тут виднее.

Олег предпочел перейти карнизом.

Когда-то это была широкая бойница, сейчас превратившаяся в выемку на обрезе стены – тут можно было встать спина к спине. Наблюдатели подняли взятые у товарищей бинокли. Просветленная оптика, разредила пелену дождя. Дружинные Шлемы шли на севере ровной цепочкой, больше похожей на похоронные курганы.

– Стрелков вижу, – сказал Богдан. Олег осторожно повернулся.

Ряды серо-зеленых куполовидных палаток виднелись за рекой, верстах в шести. Живого ничего не было заметно, но подальше в грязи буксовали два мощных грузовика, а возле них суетились фигурки.

– Добро то, что дорог нет, – убежденно заявил Богдан. – Вот были бы – нам кисло стало бы. А так – пусть грязь-то поразгребают, трупоеды пустоперые!

– Смотри-смотри! – Олег толкнул его локтем, едва не скинув вниз. – Там в Дружинных Шлемах!

В той стороне, куда он указал, опадало облако мощного взрыва. Сюда не донеслось ни звука.

– То что? – удивился Богдан. А Олег вдруг догадался, что это и весело ответил:

– Похоже, кто-то из наших тропу взорвал... Давай еще вокруг посмотрим?

Они посмотрели. Но среди лесов и участков лугов ничего больше не двигалось.

– Там что? – Олег, опустив бинокль, указал на запад.

– Там-то? – Богдан тоже повесил бинокль на грудь. – Берег, от тех мест они движутся, данваны-то... Вон то – гора Темная, во-он, видишь? – Олег различил очень-очень далеко на севере, километров за сто пятьдесят, а то и больше, похожие на тень очертания серого пика. – С нее течет Воронья река, через горы, с которых мы спустились, по ней сплавом можно аж в нашу Вересковую веслом не шевеля добраться... Во-он за теми горами – озеро горное, Светлоозеро именем, а из него прямым путем под горами бежит река Ольховая – через всю Оленью долину сквозом. Из той-то долины хорошие тропы есть за горы – не сядь нам на плечи хобайны, там бы прошли... Красивое место – Оленья, большое. Его Лоси под собой держат... А вон до тех мест, – Богдан протянул руку на юго-запад, – горы Моховые, по-за ними – Тенистое озеро. Голодные места, пустынные, а озеро само – мёртвое, Кощеем любимое...

– А почему название такое красивое? – удивился Олег.

– Так там и впрямь рощи берегом стоят. Да вот деревья – уродились корченые, выморочные... Отец мой там бывал, так говорил – малое время побыли – всех тоска за сердце взяла... Знать бы то, куда отсюда?..

– Пошли, а то я опять мокрый, – повел плечами Олег.

...В подвале у очага полным ходом шло совещание. Правда, большинство горцев в нем не участвовали, а с довольным видом сидели и лежали у огня на расстеленных плащах.

Великая это вещь – огонь. Мелочи типа власти над природой, которую он дал человеку, в счет не идут. Огонь лечит человеческие души, и недаром тут его почитают как самого близкого людям бога. Вот плохо все – внутри, снаружи... Хуже некуда, край! Соберешь в кучку сухие веточки, составишь их шалашиком, сунешь внутрь скомканную бумажку, чиркнешь спичкой – и поднимается над сушняком призрачное в свете дня или ярко-оранжевое во тьме пламя. Сядешь возле него, сложишь руки на коленях, посмотришь на танцующие язычки – и словно бы сами собой отодвинутся, а то и вовсе уйдут горькие мысли, беды и заботы. Огонь – защитник, друг и даже... собеседник!

Может быть, именно поэтому так любят люди разводить огонь...

...В целом тут было тихо, даже говорившие над картой Гоймир, Йерикка и Резан явно глушили голос, чтобы не нарушать тишину. Лица мальчишек в оранжевом свете казались по-особенному задумчивыми и по-особенному красивыми, похожими на смотревшие со стен барельефы.

– Лагерь их вот тут, – приглушил голос и Олег, показывая на карте. – Остальная Лесная долина, пуста, как...

– Стол горожанина? – спросил, посмеиваясь, Резан.

– Голова горца, – невозмутимо ответил Олег, облокачиваясь на край каменной плиты, на которой расстелили карту. – Я больше не нужен?

– Да ты и прочим часом не очень требован,– пустил ему в спину Гоймир.

Олег промолчал. У огня потеснились и дали место. Олег, сбросив плащ, сел на него и вытянул мокрые ноги к огню.

Шел оживленный, хотя и негромкий разговор о сказочных нелюдях.

Неожиданно выяснилось, что большинство горцев стоит на твердых, почти материалистических позициях и убеждены, что человек – единственное по-настоящему разумное существо в Мире.

– Вон они – лешие, водяные, мавки, уводни – полна коробочка, – говорил Холод. – Под ноги бросаются, иной час – больше чем грибов по осени! А хоть капля разума в них есть ? И не бывало. По мне – что лешак, что бер. Звери. И вместе на человека похожи, но не люди же от того!

– А басни? – запальчиво возражал Гостимир. – Там-то они говорят! А коль говорят – значит, разум есть?

– Й-ой, так в баснях на коврах поднебесьем летают! – насмешливо возразил Холод. – Я тем часом, как сопливым был, ковер из горницы аж до крыши затащил. Сел на него, да и давай все заклятья рядом вспоминать – полетать возмечтал!

Вокруг засмеялись. Но Гостимир не сдавался:

– А Морской Народ-то?! Или, тебя слушать, они тоже по-вроде акул? Вот то и есть, что не врут басни – были и иные, не только люди. Были, а по времени не то перемерли чохом, не то люди же и свели их...

Олег слушал не внимательно. Оглянувшись, он увидел, что Йерикка отошел от карты и стоит у входа, глядя в дождь, снова разошедшийся не на шутку. Гоймир и Резан что-то еще обсуждали, но довольно лениво.

Олег тихонько поднялся и подошел к другу. Скрестив руки на груди, встал рядом. Йерикка покосился на него и тихо сказал:

– Они сейчас про мечи говорить будут. Полезно было бы тебе послушать.

– У меня каникулы только через три недели кончатся, – слегка ощетинился Олег.

– Точно-точно, – согласился Йерикка. – Мы не в школе, но тут отметки тоже ставят. Вон,как Тверду за невыученный урок... Ладно, как ты говоришь – не надо меня оперировать?

– Лечить? – не смог удержаться от улыбки Члег.

– Лечить... Не читал такого автора– Звенислява Гордятича?

– Конспектировал, – обиделся Олег. Йерикка увесисто стукнул его в плечо:

– Не обижайся... Это мой любимый писатель. Даже больше нравится, чем ваши, которых, я читал. У него есть по весть «Друзья и враги Лена Ставратича». А в ней такой странный персонаж – Толик...

– Почему странный? – спросил Олег скорее машинально. Дождь смешивался с мокрым снегом, невесть откуда налетевшим, поднялся ветер, посвистывавший в развалинах...

– А потому. Он не отрицательный и не положительный, не наш и не враг... Лён всю книжку гадал, друг ему Толик или нет. А потом стал его жалеть, когда тот объяснил. Я это наизусть помню, уж больно поразительные слова... «Если ты говоришь, что человек может сам себе выбирать сторону, то почему он не может понять, что ошибся в выборе – и поменять ее? Почему?»

– Я бы такого не пожалел, – хмуро ответил Олег. – А дальше? Что ему этот Лен оказал?

– Лён? Не помню точно, но что-то вроде того, что понимание, конечно же, приходит в наиболее опасный момент... Помнишь, как мы разговаривали в той хижине? – Олег кивнул: – Ты тогда здорово сказал насчет нашей правоты... В самом деле – есть огромная разница, за что воевать...

– Я вот где-то читал, – медленно начал Олег, – только не помню – где... короче, что единственная вещь, оправдывающая пролитую свою и чужую кровь – высокая идея.

– А дальше? – как-то подозрительно посмотрел Йерикка.

– Что дальше?

– Дальше... там ничего не было? – нетерпеливо спросил рыжий горец.

– Погоди... какая-то чушь насчет... а, вот. Единственное, что оправдывает жизнь – любовь. Точно.

– А ты считаешь, что это чушь?

– Ну, может и не чушь...– Олег вспомнил Бранку. – Но только это совсем о разных вещах. Война – и любовь.

– Есть великие вещи – две, как одна. Во-первых – любовь. Во-вторых – война, – напомнил Йерикка.

– Киплинг, – узнал Олег своего любимого поэта. – Только все равно. Какое имеет отношение война к любви?

– Не будем спорить, – Йерикка стер с лица воду. – О, капает... Вот только подумай, зачем мы тут? Почему мы все это терпим? Из чувства долга? Ради идеи? Плохо воюет тот, кому нечего защищать. А защищают лучше всего то, что любят...

– Мы констерьваториев и вертисиськетов не кончали, – досадливо ответил Олег, двинув Йерикку кулаком в спину. – Где нам равняться в фаллософии с разными всякими...

Йерикка развернулся к Олегу и взял его за плечи. Слегка встряхнул и спросил каким-то странным голосом:

– Слушай... а ты часто думаешь о том, что мы все вернее всего погибнем?

– Ты что? – Олег высвободился из его рук, удивленно сказал: – Не-ет...

– А вот я, – с силой выговорил Йерикка, – не могу об этом забыть ни на секунду... Стоп, что это?!

Йерикка присел, и Олег, не дожидаясь приказа, присел тоже – уже рефлекторно.

– Т-ш! – Йерикка поднял руку, сзади стало тихо. Подбежал, пригибаясь, Гоймир.

– Хорошо то, что сейчас не ночь. Долбаки мы, вход в пещеру не замаскировали...

Мальчишки наблюдали за тем, как около дюжины горных стрелков один за другим прошли шагах в ста от развалин, нацелив во все стороны ручные пулеметы. Четверо в середине несли большие и, видимо, тяжелые мешки защитного цвета.

– Положим, как на ладони же...– подал голос Резан. Гоймир покачал головой

– Не... Ты мысли – идут ИЗ стана, да с грузом... Что у них в крошнах?

– Я знаю, что, – Олег покусал сгиб пальца. – Аппаратура связи. И будет это пост РЛС. В такую погоду даже вертушка, наша – ну, вертолет – без точной наводки разбилась бы запросто. Выбегут, найдут площадку, поставят аппаратуру наводки...

– ...а сигналы-то будем подавать мы, – заключил Йерикка.

* * *

– Кровь Перунова! – Гоймир сплюнул. – Как в Оземово царство провалились!

– На надо так громко, мы же не знаем, где они, – Йерикка вытер лицо повязкой.

– Да и мы-то где – одно загадка, – пробормотал кто-то.

Мокрый снег кружил рядом, идиотски выглядел, ложась на зеленые траву и листву. Гоймир кипел от злости и стыда – горцы под его командой упустили врага в родных местах!

– По следам мы их не найдем, – Олег остановился. – Давайте разделимся на пятерки и поищем методом тыка.

– Неплохая идея, – одобрил Йерикка. – Гоймир, Резан, я... и кто поведет четвертую пятерку?

– Я, – снова подал голос Олег, – если никто не против. И даже согласен взять не четверых, а троих.

– Я с тобой, – тут же сказал Богдан.

– Я тож, – присоединился Морок.

– Я с братом, – руку поднял Холод. Все решилось прежде, чем Гоймир успел вообще сообразить, что к чему и что вообще происходит. Ему оставалось только наклонить голову:

– Добро... Гранатомет не потеряйте. А лучше оставьте вовсе, тяжёл...

...Олег повел своих на восток, к Дружинным Шлемам, но, чтобы не переправляться второй раз через довольно широкую реку, повернул по течению Птичьей на северо-запад. И буквально через версту Богдан вдруг потянул в себя воздух широко вздутыми ноздрями – словно животное:

– Дымом тянет, – тихо сказал он. Все тихо зашмыгали носами – и даже Олег ощутил хорошо знакомый, но давно уже не встречавшийся запах сигаретного дыма.

– Курили малое время назад, – уверенно сообщил Холод. – А вот и скурок! – он ловко подцепил концом меча «бычок» сигареты с фильтром.

– Вот это я называю – повезло, – Олег передвинул автомат на бедро, стволом вперед. – А ну – к бою, они могут где угодно оказаться... Холод, двадцать шагов влево, Богдан – вправо, Морок – на десять тагов позади... Полная тишина, сигналы обычные.

Горцы молча разошлись, как указано, почти растаяв среди мокрого снега. Олег в очередной раз удивился их сказочной выносливости. Да и своей можно было удивляться – откуда что берется?! На ходу он еще несколько раз натыкался теперь уже на полузанесенные снегом следы ботинок и уверился, что они идут правильно.

Но потом вдруг неожиданно как-то захлюпало под ногами, из мокрой метели выступили сумрачные, вымороченные силуэты деревьев, и Олег в нерешительности остановился. Было очень тихо, лишь отчетливо шуршали тысячи тысяч падающих снежинок.

Слева возникла тень – это был Холод. С другой стороны подошел Богдан, глаза у него были круглыми от испуга:

– Вольг, Вольг...– зачастил он, – Где то мы?!

– Случилось чего, й-ой? – встревоженно спросил, подходя, Морок. А Холод вдруг присвистнул:

– Щит Дажьбогов! – он потер лоб. – Да то ж Лесное Болотище, лишнего к закату мы хватили...

– Холод, – пробормотал Морок, глаза у него бегали, – так ведь то ж... оно самое место?

– Так оно, – раздраженно отозвался Холод, – оно и есть, да ведь одно – басни про него баснят, и чего тут?!

– Одно так ли? – покачал головой Морок. – Часом чего ж ты меня им пугал?

– А чтоб послухом был, – весело ответил Холод, потрепав брата по волосам, но Олег был готов поклясться, что лицо у него встревоженное.

– Может, обойдем? – неуверенно предложил он, вспоминая карту. – Оно вроде бы не очень широкое...

– В такой снег по легкому в него прямиком и ухнуть... а там...– Холод выдал себя испуганным взглядом. – Добро будет назад вернуться – пусть Кощей их водит!

– Да чего вы так трясетесь? – спросил Олег. – Ну болото. Так в ваших местах везде болото, где гор нет.

– Вольг, – серьезно ответил Холод, – то не болото. То Лесное Болото.

Олег нахмурился. Только теперь он вспомнил слышанную не так уж давно былину, как бились в этих местах Кощей и Святогор Заступник, и от той битвы треснула до сердца Мать Земля. Место, где пропадают люди, болото, даже к границам которого подходить опасно, потому что кое-кто прямо говорит, что Кощей-Чернобог тут и живет, это и есть его вотчина. Горцы населяли болото жуткими чудовищами, перед которыми лесные уводни были просто конфетками. И отбросить эту мистику никак не удавалось – мысли сами съезжали на неё.

– Ноги надо уносить, – у Богдана плясали губы, он озирался.

– Твоя правда, – согласился Морок, – и не мне последним идти, хоть казните...

– Тихо, – жестко сказал Олег. Он командовал, этими ребятами – по крайней мере, сейчас – и это помогло справиться с собой. – Никуда мы возвращаться не будем. У нас война, а не Коляда[4]4
   Праздник зимнего равноденствия. В этот день вся нелюдь выходит к людям, ее можно видеть и разговаривать с ней.


[Закрыть]. Мы врага преследуем, и я за ним и в Кощеево царство пойду! Холод, Морок, пройдете шагов... нет, пойдете на полночь, пока не упретесь в болото. Тогда просигналите. Мы двинем кромкой и снова встанем на след.

– А разом... – Богдан сглотнул, повернулся в сторону болота. – Разом они туда пошли? Нездешние одно...

– В этом случае, – Олег заставил себя улыбнуться, – мы их никогда больше не увидим.

– То и добро, – похоже, Холод справился с собой. – Пойдем, братец, никто не помер еще об два шага в болотине.

Они исчезли в промозглой метели, а Олег, глядя им вслед, в который раз подумал, что родители братьев обладали странным чувством юмора, раз дали им такие имена – Холод и Морок.

Стоя спина к спине с Богданом, Олег прислушивался и вглядывался. Но в мире были лишь посвистыванье ветра да какой-то скрип на болоте.

– Вольг, – шепнул вдруг Богдан, – глянь-ка...

Олег сразу повернулся. Сперва он ничего не заметил... а потом увидел, как низом по краю болота плывет густое белое молоко, еще более плотное чем снег. Дальше все тонуло в этой пелене, смешанной с пургой.

– Туман, – изумленно сказал Олег, не веря своим глазам. Но тут же сообразил, что это совсем хреново. – Надо наших догонять!

– Дело бы – покликать, – предложил Богдан.

– А кто услышит? – возразил Олег. – Нет уж, пойдем. Они далеко уйти не могли...

...Пока ледяная жижа не дошла до колен, Олег не останавливался, все еще надеясь выбраться на сухое место. И только после этого плюнул и начал озираться.

Богдан тяжело дышал позади. Когда Олег обернулся, чтобы подмигнуть, то увидел испуганное, жалобное лицо.

– Часом стемнеет, – одними губами сказал горец.

– Ну и фигли? – грубо отозвался вместо ободряющих действий Олег.

– Ночью-то...

– Да пошел ты! – Олег вытер рукавом ковбойки мокрое лицо, стряхнул с плеч налипший снег. Огляделся еще раз и пробормотал: – Куда же идти-то? Во блин... Богдан, пойдем дальше.

– На бо... болото?! Не стану я. Одно убей, – твердо заявил Богдан. И икнул.

– Самому не хочется, – признался Олег. – Но что, на месте стоять? Может, развиднеется...

– Туман-то разом за нами выполз, – объявил Богдан. Олег пригрозил:

– Не заткнешься, я тебя в болото скину.

– Лучше уж ты скинь, – на полном серьезе ответил. Богдан, – чем утянут.

– Кому ты нужен – обгадившийся... – начал Олег, но тут неподалеку что-то заскрипело. Заурчало. Завозилось. Вскидывая автомат, Олег против своей воли шагнул в сторону – подальше от звуков – и, не успев вскрикнуть, ухнул в воду с головой.

Почему-то он открыл глаза. Кругом была чернота и страшная, смертельная тишь. В ужасе чувствуя, что его тянет вниз, Олег вскинул руки над собой... и вернулся в нормальный мир, где Богдан, стоя на коленях – по пояс, следовательно, в грязи – тянул его, Олега, на... скажем, не «сухое», а относительно твердое место. Олег вместе со снаряжением весил по местным меркам пудов семь, да и болото выпускало неохотно, но Богдан все тянул и тянул, молча, с лицом одновременно ожесточенным и перепуганным, пока Олег не встал на твердое коленями, а потом повалился в грязь лицом... впрочем, это уже не имело никакого значения.

Богдан сидел рядом с круглыми, очумелыми глазами и часто-часто клацал зубами. Чувствуя себя страшно неудобно – испугался обычного болотного газа, герой! – Олег встал на ноги:

– Значит, туда нельзя, – сделал он вывод.

– А можно-то докуда? – Богдан вытер мокрое лицо рукавом, оно стало еще и грязным.

– Туда, блин, – буркнул Олег. – Знаешь такой анекдот? Ну, историю?

– Нет, – озадаченно ответил Богдан, поправляя грязный АКМ на груди.

– Подходит англичанин к кассе в аэропорту и говорит: «Плиз, уан чикет ту Даблин!»[5]5
   Пожалуйста, один билет до Дублина. (англ.)


[Закрыть] – а кассир ему: «Куда-а, блин?!».

Горец ничего не сказал, лишь дико посмотрел на Олега. Конечно, смысл анекдота остался для него загадкой, и, когда Олег сам засмеялся над рассказанным, Богдан озабоченно заморгал.

– Да в порядке я, – успокоил его Олег. – Если нельзя вперед – попробуем ползти назад.

* * *

Впереди из снега вынырнула избушка, поднятая на гладких столбах, с обомшелой лестницей без половины ступенек. Появилась, словно выросла из болота. Именно эта мысль первой пришла в голову Олегу, и он выругал себя за нее.

– Что это? – тихо спросил он. Богдан покачал головой:

– Кто ж то знает?..

...Бояться, остерегаться они оба уже устали. Попробуйте больше двух часов походить по болоту – в тумане, под снегом, то и дело ожидая нападения, да еще и думая обо всякой чертовщине. Кроме того, избушка выглядела давно и прочно заброшенной.

– Ноги-то отвязываются, – сказал Богдан. – Глянем, будет – переночуем?

Олег представил себе сырую вонь, осклизлые топчаны, мох на стенах... Но ночевать на болоте не было не просто желания – не было возможности, и он кивнул:

– Пошли...

Вытягивая ноги из грязной жижи, мальчишки подошли к крыльцу. Тут было посуше, но все равно оставалось не вполне понятным, кто и как мог тут жить. Пышная подушка мха затягивала ступеньки.

– Пойду первым, – почему-то приглушил голос Олег. Богдан, ни слова не говоря, кивнул.

Разбухшие доски под ногами не скрипели, а жирно чавкали. Олег толкнул дверь – с силой, готовясь к тому, что она разбухла – и влетел внутрь, споткнувшись о порог. Дверь распахнулась легко и бесшумно.

– Черт, чуть не упал... – выдохнул Олег, выпрямляясь.

– Скоро упадешь. Совсем, – услышал он в ответ.

И увидел дырчатый ствол винтовки, направленный ему в живот. В небольшой комнатке за разбухшим столом сидели трое. Двое рядовых стрелков: один – за мощным комплексом РДС с зонтиком антенны, выставленным в окно; другой – боком к столу. Он и целился в Олега. В углу, прислонившись спиной к бревнам и положив ногу на ногу, сидел офицер. На колене у него лежал пистолет, похожий на бластер из фантастических фильмов.

– Я же говорил – гость, господин командир, – удовлетворенно сказал стрелок.

– Хороший мальчик, – вяловато ответил офицер, двинув рубчатым стволом пистолета, – только очень грязный... Пусть проходит, а автомат у косяка оставит. И ремни снимет. А ты ему налей. Для храбрости.

Радист, ухмыляясь, плеснул в крышку от фляжки прозрачной жидкости. «Он сказал -«гость», а не «гости»,» – отметил Олег, шевельнув плечом и сбросив в руку автомат. Аккуратно поставил его к косяку. – А где остальные? Спят в соседней комнате? С РЛС я угадал, но какого овоща им на болоте нужно?..» – мальчишка взялся за пояс.

Короткий, негромкий свисток раздался из окна, и Олег засмеялся, опустив руки. Веселая физиономия Богдана соседствовала там с РЛС и стволом автомата, нацеленным в голову офицеру:

– Ты, выпердок, – весело сказал Богдан, – накажи своим скотолюбам оружие бросить. И сам-то бросай, не то часом мозгами до стенки раскинешь.

Олег молниеносно подхватил автомат и нацелил его на ошалевших врагов. Вооруженный винтовкой стрелок сразу уронил ее. И оттолкнул ногой, повинуясь жесту Олега. Офицер, помедлив, то же сделал с пистолетом. Радист молча кивнул на угол – там стояла вторая винтовка. Богдан исчез, чтобы через секунду появиться у двери – Олег отшагнул в сторону.

– Там все, – мотнул он головой на дверь в другую комнату. Богдан сделал два мягких шага, ногой распахнул дверь и открыл огонь от бедра. Радист метнулся за винтовкой – Олег срубил его короткой очередью, повел стволом, вколачивая в стенку нагнувшегося за оружием второго стрелка. И направил автомат на вскочившего офицера – молча, но тот застыл, держа руки по швам, Из соседней комнаты раздались два одиночных выстрела, вышел Богдан и сел к столу, сбросив с мокрой лавки ногу убитого радиста. Пододвинул, придерживая локтем автомат, банку консервов.

– Ну так, – Олег, широко расставив ноги, сел возле печки, положил автомат на колени, чувствуя, как ноги наливаются свинцом, – вот теперь поговорим. И не надо мне врать. Я, как и все подростки, человек ранимый и остро реагирую на неправду. Кроме того, я устал, промок и хочу спать и есть. Кто вы такой и почему охотитесь в неположенное время?

– Офицер штаба 23-го туземного фоорда, специалист связи капитан Пестемеев, – офицер сглотнул.

Богдан активно жевал что-то – похоже, что колбасу. Олегу стало завидно, он проглотил слюну и задал вопрос, который много раз слышал в кино:

– Ваша цель?

– Наводка вельботов с десантом...

– Врете! В болото?! – перебил Олег.

– Вельбот может садиться и в бо... – начал офицер, но Олег снова перебил

– Врете! Зачем эта бодяга, если полно мест для посадки на сухих равнинах? Я считаю до трех, потом, если вы не скажете правду, вгоняю вам – пулю в лоб – раз...

– Тут будет базироваться штаб всей операции, сам анОрмонд йорд Виардта! Мы должны были дать наводку вельботам, но не с десантом, а с грузом!

– На болоте?

– Да-да, – заторопился офицер, – для создания дополнительной зоны безопасности...

«Похоже, не врет,» – подумал Олег и спросил еще:

– А зачем такие заморочки, ведь здешние племена фактически беззащитны перед вами?

На губах офицера появилась неуверенная улыбка:

– Но-о... уже двое суток, как разослали ориентировки, в которых указывается на возрастание опасности со стороны банд...

– Так, произошло что-то значительное? – быстро задал вопрос Олег.

– М-множество мелких нападений... пропали несколько небольших отрядов, патрулей... особенно на периферии... взорвали тропы во многих местах. Сбиты до десятка вельботов... И большой бой идет недалеко от такой горы... на севере...

– Темной Горы, – сказал Богдан.

– Да, может быть...Уже почти сутки идет, наши пытаются окружить несколько бан... ваших отрядов.

– Ясно, – кивнул Олег. – Вы уже передали сигнал о прибытии?

– Да.

– Когда следующий сеанс?

– Его не будет. Наводка действует постоянно, утром прибудут вельботы.

– Кажется, все, – вздохнул Олег. Богдан, совершенно спокойно, все еще жуя колбасу, развернулся, выхватывая из кобуры «вальтер» – и выстрелил Пестемееву в затылок. Офицера подбросило, и он рухнул в рост на пол, не успев толком осознать, что с ним произошло. «Странно, – подумал Олег, глядя на то, как Богдан, продолжая жевать, тянет из ножен меч, – в болоте он умирал от выдуманных страхов, а тут укокошил столько народу – и ничего... А ты сам, Олег, что – не изменился совсем? И в лучшую ли сторону, если сидишь рядом с тремя трупами и думаешь о еде?»

– Ну как стать, ночевать-то будем? – спросил Богдан, примериваясь мечом к шее убитого. Потом передумал, убрал клинок в ножны.

– Придется, – не слишком охотно согласился Олег. – Давай этих стащим в соседнюю комнату.

– Может, сразу в болоте утопим? – Богдан вздохнул. – Одно место забивают...

– Не гони, – Олег поднял палец. – Я кое-что придумал, слушай...

Олег в двух словах изложил свой план, глядя, как Богдан расплывается в улыбке. Когда Олег закончил, горец захохотал и, ударив кулаком о колено, азартно сказал:

– Вот то ладно! Й-ой, ладно!

– Мы еще можем поспать, – Олег тоже улыбался. – Давай, ложись, а потом я тебя разбужу, ты подежуришь.

Богдан, на ходу снимая плащ и снаряжение, подошел к лавке у печки, покачал ее, сел, вытянув ноги:

– Обувку сниму, – сказал он, – ноги ором орут, второй день как не разувался.

– Давай, – Олег понюхал фляжку. – Водка, что ли?.. А колбаса вкусная?

– С нашей не поровняешь, – Богдан растянулся, повел плечами: – Сырое все сквозом, аж морозит, – он пошевелил ступнями в грязных разводах. – Хлеб добрый, одно тут у кого забрали.

– Ага... Ладно, дрыхни, – Олег еще раз понюхал фляжку, и, брезгливо сморщившись, опорожнил ее на мокрый, в наростах плесени пол. Потом, достав камас начал кромсать хлеб и класть на него куски консервированной колбасы и банки, торопясь и ощущая, что зверски голоден. – Богдан...

Ответом было мерное посапывание. Богдан спал, и его вымазанное грязью лицо было немного обиженным, как у маленького ребенка.

Олег вздохнул и, жуя первый бутерброд, посмотрел в окно, из которого тянуло сквозняком. Снег прошел, его сменил какой-то осенний дождь, заштриховавший панораму заболоченного леса. Из глубин его неслись странные, пугающие звуки, и Олег пододвинул автомат ближе.

– Что я здесь делаю? – вырвалось у него. Отложив бутерброд, Олег спрятал лицо в ладонях и надолго застыл так...

...Два часа спустя – по ощущению – он совершенно извелся от безделья и внезапно напавшей зевоты – настолько жуткой, что после каждого зевка Олег серьезно опасался: а удастся ли свести вместе челюсти?! Он просмотрел бумаги офицера, но они напоминали «Черный квадрат» – видно, что нарисовано, а что – непонятно начисто. Линейного алфавита данванов Олег не знал. Пейзаж за окном усыплял.

Наконец он поднялся, потянулся, чиркнув ладонями потолок и прошелся по комнате туда-сюда, посвистывая, сквозь зубы и. размышляя, не выглянуть ли ему наружу. Может быть, и собрался бы, не почудься ему какое-то движение в смежной комнате.

В сырой и холодной одежде Олег вспотел, как в сауне. Не сводя глаз с двери, метнулся к столу, споткнулся по пути о лавку, ухватил автомат и, сбросив предохранитель вниз, на автоматическую стрельбу, прицелился в дверь.

Звук больше не повторялся. Не сводя автоматного ствола с двери, мальчишка чуть сбоку подошел к ней и толкнул ногой. С сырым скрипом дверь распахнулась.

В комнате пахло стынущей кровью и сыростью. Звук повторился, и Олег увидел большущее крысоподобное животное – оно метнулось под опрокинутую лавку и исчезло под стеной. Олег перевел дух и уже собирался закрыть снова дверь, когда увидел вторую – за печкой, общей для обеих комнат, низенькую и оснащенную большим кольцом, изъеденным ржой.

В Олеге ожило любопытство, пересилившее даже желание поспать. Еще раз окинув взглядом трупы, он осторожно перешагивая через них, подошел к двери и пошатал кольцо. Странно, что никто из стрелков не попытался уйти в эту дверь – а что не попытался, это точно, потому что кольцо буквально развалилось в руке у Олега, настолько пропитала железо ржавчина. Дверь не шелохнулась. Тогда Олег достал камас и попытался поддеть разбухший край двери лезвием. Это получилось – чавкнув, дверь отошла, внутрь упал луч света белой ночи, отразился от черной, ровной поверхности воды, неподвижным, стылым зеркалом замершей в полуметре от ног Олега. Когда-то это был подвал, но сейчас этот подвал оказался затоплен. Из воды выступали стол, высокие то ли нары, то ли стеллажи – не поймешь, на которых что-то лежало... Олег всмотрелся – и понял, что на столе стоит пулемет. Незнакомый, похожий на охотничье ружье с длинным, круто изогнутым магазином сверху.

Несколько секунд Олег стоял, вздыхая и переминаясь с ноги не ногу, на пороге. Любопытство победило – вздрагивая и ежась, он полез в воду, дошедшую до живота. Вода оказалась ледяной, но не настолько, чтобы не вытерпеть.

На нарах лежало полусгнившее тряпье – то ли остатки одеяла, то ли просто рогожа. Оно начало расползаться, когда Олег взялся и потянул... а потом разом отдернулось, открыв человеческий череп.

Вскрикнув и едва не упав, Олег отшатнулся. Странно, он не так боялся мертвецов в комнате наверху, как этого черепа, взглянувшего ему в лицо пустыми глазницами. Но это и правда был всего лишь череп – и страх тут же прошел. Олег осторожно сбросил остатки тряпья, открыв весь скелет.

Уже невозможно было понять, во что он одевался при жизни – одежда превратилась в то же осклизлое рванье и слилась с одеялом. Но сохранились кожаные сапоги с подковками, ремни – поясной и плечевые – медные части которых съела зелень. И Олег понял, что перед ним лежит – военный. Из кобуры на поясе выглядывала рукоять такого же, как у Олега, нагана, рядом через прогнившие ножны виднелось изъеденное лезвие шашки, на рукояти которой еще сохранился серый от сырости темляк. У стены, заплывшей грибом, лежал футляр бинокля – и Олег несказанно обрадовался, когда в руки ему лег даже не тронутый ржавчиной немецкий «цейсс» начала века. На позвонках скелета сохранился серебряный православный крестик.

– Еще один дедов соратник, – пробормотал Олег, берясь за распадающуюся кожу офицерской сумки.

Там оказались компас, совершенно тут бесполезные часы – большие, на цепочке – слипшиеся в один толстый рыхлый лист бумаги, коробка из жести, в которой мокло что-то с запахом сигарет, но похожее на лепешку – и разбухшая от сырости тетрадь в плотном кожаном переплете с замочком, рассыпавшимся от первого же нажатия. На коже был вытиснен встопорщивший перья имперский орел – не республиканский, а именно имперский, с гербами губерний, цепью, мантией. И Олег понял, что это – едва ли соратник деда...

...Тетрадь оказалась дневником, заполненный чернилами – но строчки превратились в бурые полосы. Олег едва не заплакал от досады – и тут пошли страницы, написанные карандашом. У писавшего был четкий, ровный почерк, разбирать который не мешали даже дореволюционные орфография и буквы типа «ятя» и «ижицы». Перед Олегом лежало доказательство того, что Мир – практически проходной двор. Дневник принадлежал штабс-ротмистру Особого Гусарского Его Императорского Величества полка при Этнографическом Комитате Министерства Иностранных Дел Российской Империи Сергею Кологривову. Разборчивые записи начинались с того момента, когда штабс-ротмистр возглавил охрану экспедиция профессора фон Валленберга, отправленную из Святорусского на север для картографирования лежащих там земель. Записи были то короткими, то пространными, но все отличались характерным для дневников тех времен тяжеловато-практичным и в то же время романтическим восприятием мира.