Текст книги "Я иду искать. История вторая"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 38 страниц)

* * *

Йерикка, Олег, Рван, Хмур и Святомир – вот кого выбрал жребий... хотя идти желали все. Было уже около трех дня, но еще оставалось разработать план действий.

– Наступать напрямик, конечно же, безумие, – Йерикка, щурясь, окинул взглядом каменистые откосы, поросшие вереском. – Глупо думать, что ОНИ будут изображать убитого хангара из былины... Как бы мы ни ползли – нас обязательно засекут – дальше, ближе, раньше, позже – неважно... Собственно, я вижу лишь один путь.

– Й-ой, нет, – выдохнул Хмур.

– Й-ой, да, – невозмутимо ответил Йерикка, подбрасывая камешек и ударом ладони отправляя его в море.

– Поясните, – потребовал Олег, – не все понимают ваш тайный язык, а мне все-таки тоже интересно, я, как-никак, в этом собираюсь участвовать?

– Да все проще пареной репы, – широко улыбнулся Йерикка. – Мы спускаемся туда, – он показал через плечо большие пальцем на обрыв к морю.

– Й-ой, нет, – повторил Олег слова Хмура, чувствуя, как у него сжимается желудок.

– А то! – жизнерадостно подтвердил Рван. – Йерикка, коли я часом понял – так мы им с потылья вылезем по скалам?!

– Именно, – Йерикка смотрел на всех так, словно разработал и защитил диплом в МГУ.

Олег подошел к краю и, заглянув вниз, покачал головой:

– Есть такой комикс. Вы люди культурные, поэтому его не читали. А я цивилизованный – и читал. Он называется «Человек-паук».

– Может, тебя заменить? – подойдя, тихо спросил Йерикка.– Ты не стесняйся, там, – он указал вниз, – любая задержка смертельна для всех. Сам погибнешь и нас погубить.

– Спокойно, – заявил Олег, – все, что можете вы, я могу не хуже.

Йерикка легонько толкнул его в плечо:

– Не валяй дурака, лучше подумай еще раз. Не о гордости, а о деле. Сам же смеялся над Гоймиром!

– Со мной все будет в порядке, – отрезал Олег, хотя, если честно, не был в этом уверен. Он даже подумал на миг, что надо бы и впрямь отказаться – для пользы дела! – но тут же упрямо вздернул подбородок: черта с два! Он не струсит и не отступит, и пусть это на самом деле лишь гордость – это ЕГО гордость!

Йерикка, кажется, еще что-то хотел сказать, но смолчал...

...К счастью, горцы были привычны к лазанью по скалам так же, как и горные козлы.

– Даже человек не может создать совершенно гладких стен, – поучал Йерикка, – уж куда старой дуре Природе! Пройти версту по скалам, да еще в виду кораблей – дело нелегкое, но выполнимое... Ну, пошли!

И подал пример, соскользнув вниз сразу на десяток саженей.

Кое-какой опыт у Олега все-таки имелся, и не только здесь приобретенный, поэтому он сумел, соскальзывая, погасить скорость толчком ног. Качнувшись «маятником», он перелетел туда, куда указывал Йерикка – а вниз уже скользили другие.

Представьте себе, что вы прыгаете с камня на камень над морем на высоте тридцатиэтажного дома. Причем – без страховки, да еще там, где, случается, ногу можно поставить лишь ребром! Олег ощущал себя скованным и неловким по сравнению с остальными мальчишками, которые, используя чеканы как ледорубы и альпенштоки, скакали с камня на камень точными, рассчитанными и красивыми движениями. Однажды он едва не сорвался и чуть ли не минуту отдыхал, стиснув зубы, обливаясь потом и влипнув телом в скалу. Автомат тянул назад, винтовка – вбок, и казалось, что заставить себя сдвинуться с места будет попросту невозможно, но мальчишка пересилил себя – не возвращаться же назад? Да и вернись – что за польза?

В целом-то Йерикка был прав. Скалы, казавшиеся сверху отвесными, вблизи отнюдь не были неприступны: куда поставить ногу, куда сунуть пальцы и за что захлестнуть веревку – всегда найдется... но это имеет очень мало общего с удобством и безопасностью.

Тем не менее, человеку, не имеющему определенной закалки, скала показалась бы совершенно неприступной... да она таковой и была для многих. Не исключено, что именно поэтому враг не так чтобы тщательно и охранял обрыв. Собственно, достаточно было кому-нибудь взглянуть вниз – и план Йерикки рухнул бы вместе с его исполнителями. Но нормальному человеку не придет в голову смотреть в бурное море с высоты в полтораста сажен.

Что такое верста? Ее можно пройти, не очень спеша, за двадцать минут. Но что такое верста, если не идешь, а ползешь по скалам? Это не двадцать минут. Это даже не час. Это – ЧАСЫ.

И на протяжении этих часов ты ползешь, цепляясь за выступы, выбоины и кустики разбитыми пальцами. Ползешь молча, стараясь даже дыхание сдерживать.

Когда лезешь по скале – нельзя смотреть ни вверх, ни вниз – только перед собой, иначе сорвешься от головокружения. Но Олег нет-нет, да и посматривал вверх – просто не мог удержаться, страшно было подумать, что можно пропустить момент, когда на тебя посмотрят враги... Чуть выше его карабкался Хмур, сразу за ним – Йерикка с пулеметом за плечами. Именно потому, что посматривал Олег вверх, он и увидел то, что потом часто приходило в снах...

Хмур потерял равновесие.

Олег не понял, как это сложилось – то ли горец слишком далеко отклонился от спасительной скалы, то ли неудачно вцепился пальцами... Но только он начал страшно медленно клониться назад. Левая рука описала в воздухе круг, правая царапнула по скале, потом ударила по пальцам протянутой ладони Йерикки – с перекошенным лицом тот, извернувшись, тянулся к Хмуру. Тело мальчишки все дальше и дальше клонилось в пропасть; ноги оторвались от скалы.

Очевидно, даже в эту секунду Хмур не потерял самообладания. Он оттолкнулся изо всех сил – чтобы упасть не на скалы, а в воду. Тогда еще оставался шанс. Мизерный, но шанс.

Олег вжался в скалу, глядя через плечо и постанывая от ужаса. Хмур пролетел мимо молча – как камень, раскинув руки и ноги, волосы развеваются вокруг лица. Олег видел, как он начал переворачиваться, стремясь войти в воду отвесно...

...и головой ударился в скалу.

Его подбросило вверх, как на батуде. Только скала не была пружинистой сеткой. Хмур взлетел по дуге, мотнув руками и ногами, как манекен. Снова рухнул на скалы, уже ниже. Снова взлетел по дуге, но уже не так высоко. И с маху рухнул во вскипевшую волну, прямо в ее пенный гребень...

– Ы-ы-ы... – горлом, еле слышно прокричал Олег. И услышал хриплый шепот Йерикки:

– Молчи. Лезем дальше.

Олег понял, что не сможет оторваться от скалы, даже если от этого будут зависеть судьбы мира. И как раз когда он это осознал, до него вновь донеслись слова Йерикки – голос был сиплым от злости:

– Вольг, – Олег повернулся и увидел дуло «парабеллума» в сажени от своего лба, – или ты лезешь дальше, или я прострелю тебе голову и отправлю к Хмуру. По счету три. Раз...

Олега сдвинул с места не страх, а стыд. Стыд за то, что его другу приходится грозить ему пистолетом. Он кивнул и перебрался на другой уступ.

...Наверху послышались голоса. По камням стучали шаги. Горцы перебирались через «линию фронта», и над их головами были враги.

Олег еще никогда так никого не ненавидел, как тех, наверху. Смешались и разбившийся Хмур, и окровавленные пальцы, и пистолет Йерикки, и часы, проведенные в этих скалах, и то, что приходится прятаться...

...С коротким щелчком, похожие на выстрел, под ногой Олега обломился каменный уступ. В этот миг он даже не успел испугаться – тошнотворный, похожий на прокисшую кашу страх пришел лишь когда он висел, намертво вцепившись в камни обеими руками, а Йерикка протягивал ему перевязь меча.

– Что там такое? – послышался наверху ужасный безжизненный голос. – Посмотри.

Горцы вдавились в камни. Йерикка достал пистолет вновь – но теперь уже с явным намерением разнести череп любому, кто их заметит. Олег опустил голову – не от отрази, а чтобы его лицо, белое на фоне камня, не выдало их врагу.

Очевидно, тот, наверху, не имел никакой охоты смотреть в пропасть. Ход его мыслей был ясен – кто там может быть?! Он едва заглянул вниз – и конечно с высоты трехэтажки не различил горцев среди камней. Было слышно, как он докладывает данвану, что все спокойно... ну, в каком-то смысле все и впрямь было спокойно, ведь мальчишки не то что не двигались, но даже не дышали!

Казалось, века прошли, прежде чем Йерикка оттолкнулся от скалы и подал рукой знак: вперед и вверх. Пора было выбираться в тыл врага.

В месте подъема скала оказалась почти отвесной. То ли от страха, то ли еще как, но Олегу показалось, что она загибается наружу! Но вот Йерикка чуточку высунулся над краем обрыва... Вот – легким, пластичным движением вынес себя на край, развернулся на животе и протянул руку вниз, помогая выбраться Олегу.

Когда наверху оказались все, то еще несколько минут они просто лежали во мху, не двигаясь и закрыв глаза. И каждый старался не думать, что эту дорогу придется проходить снова. И что Хмур, наверное, уже погрузился на дно... а к вечеру, может быть, и они присоединятся к нему. Не то чтобы так уж пугала эта мысль – но и приятной не была, это точно.

Наконец Йерикка завозился и, перевернувшись на живот, внимательно осмотрелся. От позиций стрелков, находившейся за полсотни сажен всего, их отделял естественный вал, похожий на вздыбившуюся и окаменевшую волну. Почти от того места, где они залегли, начиналось главное понижение, кое-где росли одинокие сосны, окруженные подушками мха. В полуверсте стояли три орудия – длинноствольные, на разлапистых треногах-лафетах, колес Олег не видел. Двое часовых ходили контркурсами параллельно друг другу. Чуть дальше виднелись четыре палатки и вельбот, затянутый чехлом.

Олег, лежавший рядом, неловко молчал. Но Йерикка уже забыл о том эпизоде на скалах.

– Идем по одному через каждые десять счетов, – прошептал он. – Собираемся во-он у того валуна. Святомир, пошел, Вольг, считай.

Святомир побежал, скрываясь за камнями, насколько позволяла местность и держа у бедра РПК – РПК убитого Холода. Он был почти незаметен – скорее просто движущееся размытое пятно, не человек.

– Вольг, пошел, Рван, считай.

Ощущая себя совершенно беззащитным, Олег побежал. Почему-то он старался бежать именно по следу Святомира, будто это имело какое-то значение. А тот вдруг упал – словно в землю провалился – и Олег упал тоже, вжавшие в мох.

Оказалось – не напрасно. Чертовы камни, не поймешь, кто, когда, откуда – появляется! Двое стрелков с закинутыми за плени винтовками шли рядом со стороны каменного гребня. На фоне неба их фигуры рисовались черными силуэтами. Это были, похоже, все-таки не стрелки, а артиллеристы. Они прошли так близко от Олега – между ним и Святомиром – что мальчишка различил их лица, услышал дыхание и разговор:

– Тысяч сорок скучковалось, куда! А какой наигрыш – упад!

– Придурь это, мне такое не прет...

– Да у тебя задвиги по наигрышу, все не как у людей...

По подошве щелкнули. Олег обернулся – это был Йерикка, лицо холодно-азартное. Он провел пальцем по горлу и показал на удаляющиеся спины. Потом дернул себя за плащ.

Олег кивнул, выставив большой палец – жест неизвестный тут, но понятный. Он понял – нужна форма. Йерикка подал сигнал Святомиру.

Олег вытащил камас и, мягко поднявшись, прыжками начал нагонять тех двоих. Они еще шли, разговаривали о чем-то своем, смеялись, спорили... Олег сделал два последних больших уже не шага, а прыжка – метнулся на спину тому, что справа, рванул за волосы на себя его голову и полоснул изгибом клинка по шее – вмах, слева направо. И вдавил лицо уже упавшего в мох, чувствуя, как содрогается умиравшее тело. Он не видел, как Святомир, выскочив буквально из-под ног второго артиллериста, зажал ему рот ладонью, толкнул голову от себя и вогнал камас под челюсть. Потом, уже опуская убитого на мох, выдернул окровавленное лезвие и встал на колено, оглядываясь...

...Переодевались Рван и Святомир. Длинные волосы пришлось оттянуть назад и убрать за воротники курток, оружие оставить. В целом ребята были довольно похожи на погибших артиллеристов – лицами, цветом волос и глаз, сложением... конечно, и на батарее все друг друга знают, маскировка может оказаться ненадежной, но лучше так, чем никак.

Рван и Святомир неспешно зашагали дальше. Олегу и Йерикке оставалось лишь ползти, проклиная все на свете. Часовые издалека взглянули на приближающихся людей и больше не смотрели – свои. А зря – свои-то лежали сейчас в вереске, и шли самые что ни на есть чужие.

«И чего я в это ввязался? – мрачно размышлял Олег, то и дело попадая коленками и локтями на камни. – Стреляю я неплохо, чего скромничать, но вот ползать мне как-то...»

Святомир и Рван поступили очень умно – подошли с таким расчетом, чтобы один из часовых находился к ним спиной, а второго отделяло орудие. Бросок – часовой рухнул с камасом в затылке. Рван, выждав момент, вывернулся из-за пушки лицо в лицо со вторым часовым и ударил его в горло.

Теперь Йерикка и Олег вскочили и, подбежав в рост, присели возле лафетов. Йерикка отдал команду:

– Рван, займись вельботом, Святомир – палатками, Вольг – снимай приделы.

Сам Йерикка, открывая затворы орудий, заталкивал туда обтянутые пленкой заряды пластита и выводил наружу детонационные шнуры. Олег прикладом «калаша» калечил прицелы – благо, их, как и всякую тонкую технику, легко было вывести из строя.

Артиллеристы спали, наломавшись за ночь. Святомир размещал у входов те же заряды взрывчатки, используя как инициаторы РГД на растяжках. Рван устроил два заряда под днищем вельбота. И все-таки слишком уж гладко все было. А подобная гладкость кончается плохо. Из крайней палатки, к которой как раз подобрался Святомир, зевая, вышел солдат. На самого Святомира, возившегося у входа, что самое интересное, артиллерист не обратил внимания – тот все еще был в форме – а вот Йерикку и Олега увидел. Широко раскрыл глаза и завопил:

– Партизаны-ы!!!

Йерикка, взвившись в прыжке, обеими руками обрушил меч на плечо крикуна, разрубив его до паха наискось. Олег побежал вдоль пушек, поджигая шнуры и с трудом подавляя желание оглянуться – позади вовсю гремели уже взрывы, пытавшиеся выскочить из палаток, гибли сами и убивали своих товарищей. Йерикка без размышлений полоснул огнем по единственной не заминированной палатке, свалив ее пулями – судя по тому, что под оливковой грудой никто не шевелился, пули достали всех.

Олег поспешно отбежал от орудий – вовремя, первый взрыв разорвал крайнему казенник. Махнув рукой Йерикке, Олег огляделся... и совершенно неожиданно увидел офицера. То, что это офицер, он понял сразу – хотя так и не научился до сих пор разбираться в званиях и знаках различий врагов – еще до того, как офицер начал поднимать пистолет... медленно, будто раздумывал, стрелять или нет, хотя – над чем тут можно было раздумывать? Олег врезал ему в пояс из автомата, яростно завопив:

– Откуда он выскочил?!

– Должно, задом выполз, – ответил Рван. Олег, перепрыгнув через остатки взорванной взрывом палатки, подскочил к офицеру.

Тот был еще жив. Правда, судя по всему, всей жизни ему оставалось несколько минут – он буквально плавал в своей крови, дымившейся на прохладном воздухе. Однако лицо офицера оставалось спокойным, а глаза – внимательными и чистыми.

Брезгливо-осторожным ударом ноги Олег отшвырнул подальше пистолет и опустился на колено.

– Молодцы, – негромко, но без предсмертной одышки оказал офицер. Олегу показалось, что он ослышался, но тот повторил со странным удовлетворением: – Молодцы, отлично сделано...

– Почему ты хвалишь нас? – спросил Олег, ощущая неожиданную робость и уважение: – Мы убили тебя, и ты должен нас ненавидеть.

Офицер застонал, но тут же улыбнулся:

– Я вас ненавижу... Вы не даете нашему народу умереть спокойно... пробуждаете ложные надежды и заставляете испытывать стыд... Но данванов я ненавижу еще больше – они отняли у нас разум... – он судорожно свел ладони на окровавленном животе, со свистом втянул воздух и продолжал: – А больше всего я ненавижу себя... за то, что сражался против вас... запомни, горец, нас надо перебить без жалости, мы – смертельно больны, мы – зараза... мы – вот наши враги, не... не данваны... кххха... – он выплюнул кровь.

– Мы никого не хотели убивать, – сказал Олег. Сказал правду... и ему почему-то стало очень горько, словно его незаслуженно и больно оскорбили. – И не хотим.

Но офицер уже не слышал. Его глаза покрывала пыль, оскал блестел алым,

Мальчишка, помедлив, закрыл ему глаза и вытер о мох испачканную в крови ладонь. Потом огляделся.

Остальные стояли за подорванными орудиями, внимательно глядя в сторону каменного гребня. Олег взглянул в другую сторону... и оказался лицом к лицу с солдатом.

В его глазах – огромных от ужаса – были слезы и животный страх. Артиллерист, стоя на четвереньках, смотрел из-под сорванного полотнища палатки. С виска капала кровь. Умоляющим медленным жестом он протянул руку с пляшущими пальцами к Олегу;

– Не стреляй... – послышался севший голос. – Пожалуйста, не стреляй... П-пожалуйста... не убивай меня... – он плакал, и рука, протянутая к Олегу, тряслась.

– Откуда ты такой взялся на мою голову...– проворчал Олег, убирая автомат. Оглянулся на горцев еще раз и указал рукой: – Мотай отсюда. Давай, бегом! – и слегка хлопнул по земле ладонью, словно спугивал животное.

Артиллерист выскочил из-под брезента и, вскочив на ноги, побежал, спотыкаясь, к соснам неподалеку. Однако, было ему суждено пробежать шагов полсотни, не больше. Загремел «дегтярев», и бедняга, кувыркнувшись через голову, скорчился в вереске.

– На х...?! – разъяренно обернулся Олег. Йерикка, спокойно поднимая ствол пулемета вверх, скользнул по другу отсутствующим взглядом и пояснил:

– Потому что ты повел себя, как дурак.

Конкретнее объяснить не успел – подскочил пышущий волнением Святомир:

– Й-ой, идут! Там!

В самом деле, с гребня спускались полдюжины стрелков, следом – еще столько же.. Судя по рассыпному строю и тому, как они пригибались, враг понял – на батарее нелады.

Олег оглянулся на сосновый лес. До него было не больше ста сажен. Бросок – и ни один черт не найдет их в чаще. А дальше... дальше – свобода. Жизнь. Кто их осудит за это? Ведь иначе погибнут все... а так спасется хоть половина четы... Хоть половина!

«И ты», – услышал Олег беспощадный, хорошо знакомый ему голос, Голос совести; голос мертвого.

«Да, и я! Я вызвался добровольцем, я полез по этим скалам, я десять раз мог погибнуть – как Хмур, или в бою! Так неужели я не заслужил жизнь?! Мне и пятнадцати нет! Я хочу жить! Я хочу вернуться домой, я хочу Бранку обнять! Я...»

«Бранка плюнет тебе в лицо, если узнает, как ты спасся. А что до остального... выходит, ты на это пошел, спасая свою жизнь?»

«Да! И свою!»

«Вот именно – И.»

Олег тихонько сплюнул. Йерикка покосился на него:

– Ты что?

– Ничего, – сердито ответил Олег. Йерикка тронул друга за плечо:

– Не сердись.

– Ерунда, – ответил Олег. – Что там у нас?

* * *

Стрелки обо всем догадались. Да и трудно было не догадаться – вельбот завалило взрывом, палатки лежали, рысью они вернулись за гребень.

– Часом другим числом припожалуют, – тоскливо заметил Рван. Он сидел на лафете и тер икры. – То ли на скалы махнуть?

– Теперь догадаются, – Йерикка осматривался, – и снимут всех... Нашумели мы. Жаль, не знаю я здешних пещер.

– Так как станем? – Святомир, сам того, наверное, не замечая, провел языком по губам. Йерикка усмехнулся:

– Пока отдохнем. Ну а потом, – он потянулся и зевнул, ляскнув зубами, – потом мы, очевидно, умрем.

Интерлюдия: «В темноте»

 
Темнота впереди... Подожди!
Там стеною – закаты багровые.
Встречный ветер, косые дожди,
И дороги, дороги неровные...
 
 
Там чужие слова, там дурная молва.
Там ненужные встречи случаются,
Там сгорела-пожухла трава,
И следы не читаются – в темноте!
 
 
Там проверка на прочность – бои.
И туманы, и ветры с прибоями.
Сердце путает ритмы свои,
И стучит с перебоями...
 
 
Там чужие слова, там дурная молва.
Там ненужные встречи случаются,
Там сгорела-пожухла трава,
И следы не читаются – в темноте!
 
 
Там и звуки, и краски – не те,
Только мне выбирать не приходится?
Очень нужен я там, в темноте...
Ничего – распогодится!
 
 
Там чужие слова, там дурная молва,
Там ненужные встречи случаются,
Там сгорела-пожухла трава,
И следы не читаются – в темноте! [36]36
   Стихи В.Высоцкого.


[Закрыть]
 

* * *

Отдаленные звуки кувикла донеслись до сидящих за разбитыми орудиями парней.

– Похоже, Резан оплакивает брата, – вслушавшись, заметил Йерикка.

– А вот интересно – собрать бы ансамбль ваших народных инструментов и забацать хэви-рок, – неожиданно даже для самого себя заявил Олег. – Мне кажется, получилось бы круто.

Все вежливо покивали, хотя даже Йерикка едва ли понял, о чём идет речь. Потом Рван принес охапку коробок с пайками и, усевшись на мох, начал их потрошить, вываливая консервные банки, упаковки галет, пакетики с черт-те-чем...

– Вообще-то поесть не мешает, – поддержал его молчаливые действия Йерикка. – Святомир, разожги костёрчик, может, успеем еще.

– Я схожу за водой, – вызвался Олег. Йерикка подтолкнул к нему армейский шлем с выдранным амортизатором:

– Держи, сойдет за котелок. И не бойся, не взорвётся.

Помахивая каской, которую он держал за ремень, Олег отправился на поиски ручейка. Он сам удивлялся себе – до гибели оставались какие-то минуты, может быть, а ему было совершенно все равно, словно смерть – это и не самое страшное, что может приключиться с человеком.

Искать долго не пришлось – прозрачный ключ бурлил в щели меж двух глыб. Тоненькая струйка с хрустальным звоном падала в выемку, выбитую в мокром граните, поросшем мхом.

Мальчишка подставил шлем под струйку и напился сам – оказывается, он уже давно чертовски хотел пить, внутри всё спеклось в комок. Вода оказалась ледяной и необычайно вкусной...

...Солнечный луч, упав откуда-то из облаков, зажег золотые искры в струе родничка. Всего один луч – а небо тут же заволокло вновь. Но это могло означать лишь одно – погода начинает катастрофически улучшаться.

Олег выругался длинным матом, глядя в небо. Потом взял шлем и направился к своим. Но тут же остановился. Странно – ему почудилось, что его окликают. Или нет, не то... не окликают... а что-то... Он осмотрелся, испытывая все то же ощущение – словно уловил краем уха крик и не можешь понять, откуда он донесся. И не голосом его звали – оклик прозвучал где-то прямо в мозгу, и не словами, а... вот черт, и понятий-то таких нет!

– Уж не с Бранкой ли что? – спросил Олег вслух, и при дневном свете ему стало жутко, словно в ночном кошмаре. Но тут же пришло понимание – нет, Бранка тут ни при чем.

Олег еще постоял, вслушиваясь. И, пожав плечами, уже окончательно двинулся к ребятам...

...Костерок уже горел, пайки были выпотрошены. Йерикка, лежа на лафете, смотрел в сторону каменного гребня.

– Почему они не идут? – Олег, вешавший «котелок» над огнем, услышал бормотание Йерикки.

– Торопишься на тот свет? – спросил Олег. Йерикка с мрачноватым юмором ответил:

– Интересно же посмотреть...

Олег не нашел, что сказать и лишь повел плечом.

Святомир разбирал консервы – тушенку, каши какие-то, вроде бы паштет – все массового производства, в блеклых баночках и пакетиках. Один из таких пакетиков он открыл, понюхал, попробовал на кончике языка и скривился:

– Й-ой -о-о, то что?

Олег взял пакетик – коричневый, из фольги – и удивился:

– Похоже на кофе!.. Только... – он сам осторожно лизнул. – Только вроде и нет.

– Кофейный напиток, – пояснил Йерикка, обернувшись. – Из ячменя или желудей.

– Желудей? – Святомир с подозрением уставился на пакетик. – Вот уж не пробовал, да и не тянет. Ячмень-то еще и пускай бы, но чтоб я ПИЛ желуди?! – он передернулся. – Я не священный хряк Волоса?

– Ну, что-то общее между вами все-таки есть, – Олег открыл упаковку с рыбой. Это, как ни странно, оказалась салака холодного копчения, и ее одобрили даже придирчивые рыбаки-славяне.

Йерикка в этом обсуждении участия не принимал. Он то хмыкал, то потирал лоб, потом морщился и качал головой, словно прогонял пустячные мысли. Потом задумчиво сказал:

– Глупый пингвин робко прячет... Не помню, кто это. И что он прячет – не помню. Святко, что он прячет?

– Кто? – озадаченно поднял лицо от банки, которую собирался вывалить в воду, Святомир.

– Да так...

– Четыре варианта, – с удовольствием вклинился Олег. – а) тело жирное; б) постную грудинку; в) заначку; г) рацию, оружие и документы.

– Вот-вот – рацию, оружие и документы... Вольг, ты ничего не заметил, пока мы по скалам ползли?

– Заметил, – Олег распорол ножом банку с кашей и изучал ее содержимое. – Что я перепугался до столбняка. А что?

Йерикка словно бы нехотя присоединился к остальным. И сообщил:

– Там, совсем недалеко от края, есть вход в пещеру. Или в грот... Можем суметь отсидеться, а потом и до наших доберемся.

– Нет там пещеры одно, – возразил Рван. – Я верно помню. Где видел ее?

– Я... – начал Йерикка и вдруг изумленно моргнул. Медленно проговорил: – А знаете, я ее НЕ видел. Я только сейчас понял, что не видел... но она ЕСТЬ. Разрази меня гром, если я понимаю... но это так. Вот сейчас я ее так отчетливо видел – даже куст перед входом?

– Странное отверстие для маленьких жучков, – отстраненно, явно думая о своем, сообщил Олег.

– То и оно, что для маленьких, – со значением отозвался Рван. Йерикка на него зыркнул:

– Боишься не пролезть?

– Да я-то пролезу... – все так же с намеком продолжал Рван, – а то...

– Цыц, щенок! – свирепо сказал Йерикка. – Если это в мой адрес, то я тебя использую по назначению – привяжу к яйцам веревку и пинками загоню в дыру – волотам на поживу!

– Волотов не бывает одно, – хихикнул Рван, подгибая под себя ноги и упираясь ладонями в щиколотки.

– Объяснишь это им, – хладнокровно ответил Йерикка.

– Оно бы и сплошная радость вас слушать, – вмешался Святомир, облизывая и убирая ложку, – да часом идут сюда... Говорить будем?

– Опоздали, – заметил Олег. Йерркка хладнокровно возразил:

– Почему? Отобьемся и уйдем.

– Рад, что ты в этом уверен... – Олег еще что-то хотел добавить, но вместо этого немного удивленно сказал: – Глядите, кто это?

Мальчишки обернулись в сторону его вытянутой руки. Сажен за десять от них между двух больших камней стояло приземистое – по колено – существо, покрытое буро-красными волосами до такой степени, что его легко можно было принять за поросший высохшим папоротником пригорок, только глаза в этой мешанине посверкивали.

– Й-ой, да то каменка, – отмахнулся Святомир, – ты их и впрямь одно не видел... Без вреда оно, крошки вон за нами подъест.

Каменка тем временем начала (начал?) подскакивать на месте и издавать странные писклявые звуки. Горцы, готовя оружие, с интересом посматривали в сторону пещерного жителя. Стрелки приближались перебежками – их было около двух десятков, но на гребне замечалась еще возня.

И вновь наплыло на Олега странное ощущение – будто его зовут, окликают. И теперь тоже он не успел разобраться, что к чему, потому что Йерикка уронил вжатый в плечо пулеметный приклад и негромко вскрикнул:

– Й-ой, балда! Сам же просил у них помощи, а теперь... Там – тоже вход в пещеры!!!

* * *

– Тучки-то растягивает, Гоймирко.

Лежавший на разостланном плаще Гоймир опустил бинокль. Богдан, ставший с ним рядом на колено, говорил спокойно-бесцветным голосом. Но в этой бесцветности крылся приговор.

Судя по взрывам, Йерикка со своими уничтожил орудия. Но только затем, чтобы все погибли от ударов вельботов. Гоймир уже приказал понадежнее устроить стволом в небо плохо приспособленный для стрельбы в воздух «утёс». Если будет разведривать с такой скоростью, то до визита врага с воздуха осталось каких-то полчаса... Юный князь-воевода погладил поцарапанную ложу ППШ. И подумал мельком, что мог бы уже поменять эту машинку на «калаш», взятый у кого-нибудь из убитых. Но ППШ принадлежал еще деду, воевавшему с этим оружием аж полвека назад, и бросать его казалось кощунством. Да и вещь правда хорошая, вот только переводчик огня сработался, иногда сбрасывается с одиночного на автоматическую сам собой...

– Как там наши? – спросил Богдан, не сводя глаз с вражеских позиций. Гоймир хотел сказать было, что это вообще-то уже не важно, но пожалел младшего. Однако, Богдан сам спросил еще: – Вельботы скоро ли ждать?

– Недолго, – ответил Гоймир. – А то трусишь?

– Так есть немного, – Богдан шмыгнул носом. – Да все больше обидно. Будто бы на зверя в клетке охотятся... Быть стать, к воде-то слезем, да и рискнем переплыть по-за окружение?

Гоймир несколько мгновений молчал, откровенно оценивая эту возможность. Да, можно, пожалуй, успеть спуститься... но вода – чистый лед, не замерзает лишь потому, что постоянные волны не дают этого сделать. В такой воде живет Морана. Схватит – и любой витязь вздохнуть не успеет.

– А то и добро, – решил Гоймир. – Вот станут нас живыми-то брать, как патроны выйдут – тут и попрыгаем вниз... – он посмотрел на младшего и спокойно, даже ласково сказал:– Ты не бойся. То быстро совсем.

Подошли Резан, Мирослав и Ревок. Все выглядели жутковато – усталые, обветренные... И всем было ясно – светлеет с каждым ударом сердца, с каждым вздохом. Они не успели обменяться парой слов – Мирослав тонко вскрикнул и выкинул руку в направлении моря, на северо-запад.

Четыре точки двигались лесенкой, постепенно вырастая в размерах... и становилось понятно – сейчас эта точки превратятся в вельботы, те окажутся над головами противника – над ИХ головами – и все кончится.

Мирослав бросился разворачивать крупнокалиберный пулемет, остальные вскинули оружие... хотя это и было нелепо – стрелять в штурмовики из автоматов. Приближаясь, вельботы неспешно снижались, и была в их движении тупая механическая уверенность, железное превосходство. И то сказать – первый же их заход просто-напросто размажет всех пятерых по камням...

... – Давайте сюда! Скорее!

Ревок подскочил – голос раздался из-под самых его ног. Все уставились именно туда – где в расщелине под камнем солнечный свет неясно обрисовывал контуры человеческого лица и поблескивали два глаза.

Резан, изменивший Мирослава за «утесом», даже не дернулся – он стоял на коленях, подняв ствол и острым, УЗКИМ взглядом следил за приближающимися вельботами.

Богдан, самый младший из всех, вдруг подумал о каменках, которым, наверное, немало остатков еды перепало от горцев – вот они теперь и решили спасти погибающих людей.

Ревок просто не мог перевести дух.

Мирослав решил, что сошел с ума.

Узнал глаза и лицо только Гоймир – впрочем, их он мог бы узнать и в полнейшей темноте. Под камнем находился Вольг – чтоб ему было пусто! – но сейчас он оказался как нельзя кстати!

– Сюда, кретины, тут коридор! – лицо Олега исчезло, щель с грохотом расширилась. Гоймир подтолкнул к ней Богдана – тот исчез мгновенно. Следом протиснулся Мирослав, потом – Ревок.

– Резан! – крикнул Гоймир. Тот повел плечами:

– Иди сам, я тут встану.

– Резан, сюда! – приказал Гоймир. Резан, не оборачиваясь, крикнул: