Текст книги "Голубя тебе на грудь (СИ) "
Автор книги: Оксана Стадник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)
– С какой стати? – помолчав, отозвался спаситель. – Мне даже интересно, где проходит предел твоей глупости. Бесценные данные для исследования.
Девушка ничего не сказала – и так видела, что была права. Мужчина явно сердился. Риелей могла пересчитать по пальцам одной руки все проявления ее спутником эмоций с момента знакомства, потому была несколько удивлена и растеряна осознанием этого факта. Какое-то время буравила щенячьими глазками маячащую впереди спину в бордовом кафтане с обтрепанным воротником из кошачьего меха.
– Ты за меня волновался, да? – спросила она, посомневавшись.
Кеане и ухом не повел. Решив, что молчание – знак согласия, девушка радостно зарделась. На сердце вдруг стало тепло и уютно. Незаметно поправила платье и пригладила волосы. Еще несколько минут шла молча, краснея и робко улыбаясь, скромно потупив взгляд. Как ни посмотри, а спутник определенно был подозрительно похож на мужчину мечты за вычетом одного маленького недостатка, который таки являлся весьма существенным. Риелей вздохнула с досадой. Ну почему жизнь так несправедлива? Обдумала мысль, что время, правильный подход и платье с глубоким декольте, возможно, смогут решить проблему, если действовать умело. Эту теорию определенно стоило опробовать на практике, а пока...
Девушка остановилась, собралась с духом и выпалила.
– Кеане, женись на мне, пожалуйста!
Мужчина тоже притормозил и обернулся. Восторга от этой перспективы на его лице что-то не наблюдалась.
– Фиктивный брак! – Риелей сжала кулаки и решительно насупила брови. – Проведем церемонию и разойдемся в разные стороны!
Спутник продолжал ее разглядывать, не говоря ни слова.
– Обещаю, что не буду тебя домогаться, – тут же мысленно добавила "поначалу". – Возьму твою фамилию и уйду из твоей жизни! – "недалеко и ненадолго".
Кеане явственно фыркнул, отвернулся и пошел дальше.
– Он что, издевается надо мной?! – со злостью подумала девушка, бросаясь за ним.
Обогнала и преградила собой дорогу.
– Тебе что, жалко?! – обиженно рыкнула, с вызовом скрещивая на груди руки.
Мужчина, не снижая скорости, обошел ее и зашагал дальше.
– Можешь считать, что да, – бросил он мимоходом.
– Вот жмот! – громко возмутилась Риелей, провожая его сердитым взглядом.
Поняв, что спутник, похоже, ждать ее был не намерен, девушка спохватилась и спешно побежала следом: как-то не хотелось ей больше бродить по незнакомым улицам в одиночестве.
***
Тавис Давиот потянулся и сладко зевнул. Размял шею и огляделся. Вокруг простирался лес, если его можно было так назвать. Редкие деревца, преимущественно сосенки, торчали из каменистой почвы, покрытой прошлогодним игольником. Колючий кустарник, доминирующий в этом пейзаже, цеплялся за плащ и царапал сапоги. Мужчина тряхнул головой, сгоняя с себя сон. Он уже люто ненавидел беглого преступника: последние дни служащего представляли собой нудное шатание по необитаемым землям, сопровождаемое отсутствием каких-либо удобств и отвратительным питанием. Назвать это погоней, у него как-то язык не поворачивался. Опять же общество Барре Камрона...
Уполномоченный Давиот покосился на спутника. Что ж, одно несомненное достоинство у того все же имелось – он не был назойливым. Если б напарник, не затыкаясь, нес какую-нибудь бодрую чушь, всё было бы куда хуже. А так стоит себе спокойно, пса своего помойного на руках держит и молчит в тряпочку. Тишь да благодать.
Спереди послышался лай. Похоже, собаки что-то нашли.
Это были сильные крупные животные, не чета питомцу Барре Камрона. Короткая черная шерсть, мощные челюсти и полцентнера мышц. Агрессивность и привычка хватать всё, что движется, прилагаются. Породистые дорогие зверюги. "Мирла" держала их именно для таких случаев, когда нужно было кого-то искать, ловить и деморализовать.
– Ну, что у вас тут?
На земле валялась туго набитая сумка. Тавис присел перед ней на корточки и одобрительно потрепал по голове сунувшуюся к нему в ожидании похвалы собаку. Будь на его месте чужак, ему пришлось бы учиться жить с одной рукой.
Мужчина, оглядев находку со стороны, осторожно потыкал ее пальцем. Убедившись, что та нападать на него не собиралась, уже решительней перевернул ее и открыл. Присвистнул.
– Похоже, наш дорогой друг его сиятельство Рамзи Обриан скоро воссоединиться со своим утраченным имуществом, – провозгласил он, демонстрируя стоящему рядом коллеге ее содержимое.
Тот равнодушно скользнул взглядом по серебряному сервизу, по скромно поблескивающему рубинами фамильному ожерелью, по разбитой фарфоровой статуэтке, прихваченной вором впопыхах для кучи.
– Похоже, крыша у нашего пациента уже тронулась с насиженного места, – бормотал Тавис, отталкивая плечом нагло лезущего мордой в сумку пса. – Выбрасывать такое богатство... Не мог же он его просто потерять.
***
В это время Шайн обкрадывал дом. Деревенька была мелкой, насчитывала не более двадцати дворов, изба, в которую залез разбойник, стояла чуть на отшибе и в этот момент пустовала. Беглец, загнанно озираясь, дрожащими от предвкушения руками спешно выскребал из найденного на печи котелка остатки каши. Жадно чавкал, заглатывая пищу, и хлюпал скисшим молоком из кринки, захлебываясь от нетерпения и проливая белую жидкость себе на грудь. Потом, постанывая от удовольствия, вгрызался в сырые картофельные клубни. Меньше всего в этот момент он думал о брошенной позади добыче. Мужчина был счастлив: похоже, чудища его пока не нашли, так что можно было немного отдохнуть.
Рана на плече чесалась, зудела и гноилась. Шайн уже не обращал на это внимания. Отсутствие сна, голод и постоянный страх были его верными спутниками, никогда не оставляли надолго. Они наполняли его жизнь так, что там не хватало места уже ничему другому. Разве что желанию от них избавиться. Теперь, когда разбойник насытился, его начал безжалостно морить сон. Ноги подгибались, глаза закрывались, голова клонилась, а руки опускались. Изможденный организм не желал слушать протесты инстинктов, трезвонивших о том, что погоня следует попятам и ее появление здесь – вопрос времени. Причем, весьма краткого его промежутка. А еще где-то поблизости находился хозяин дома. Было бы верхом безумия оставаться здесь надолго, ведь если он вернется и застанет...
Шайн обессилено повалился на лавку. Отключающееся сознание напоследок посоветовало хотя бы спрятаться, чтоб не валяться на виду. Мужчина послушно сполз на пол, из последних сил забился под скамью и вырубился.
Сколько прошло времени, он не знал. Сквозь сон пробивались звуки: кто-то бродил вокруг дома, царапал дверь, скребся в окна, хрипло дышал и шумно втягивал носом воздух. Шайн резко дернулся, заставляя себя открыть глаза, неуклюже вскочил, опрокидывая скамью. Врезался в стол. На пол посыпалась стоявшая там посуда. Мужчина, топча осколки, метался на месте, озирался и пытался сообразить, где он находится. Заметил, что больше был не один – к стене жался бледный крестьянин. Тот явно не был в восторге, застав у себя грязного оборванца с безумными глазами, крушащего его дом. Разбойник остановился и немного расслабился: просто человек. Проследив за перепуганным взглядом хозяина избы, беглец сфокусировался на сжимаемом в своей трясущейся руке кривом кинжале. Надо же. И не заметил, как активировал окимму.
Крестьянин нервно глянул на приоткрытую дверь, сглотнул и начал медленно к ней отходить, не выпуская Шайна из поля зрения. Вдруг тело его вздулось, а кожа принялась растягиваться и лопаться, выпуская стремительно разрастающуюся красную плоть. Глаз выпал и повис на какой-то сопле, когда лицо стало деформироваться и удлиняться. Рот расширялся, являя замершему от ужаса разбойнику ряды острых зубов.
Догнали. Нашли.
Беглец оскалился, закричал с отчаянной яростью, крепче сжал своё оружие и бросился на ненавистное существо. Пока не вылезло полностью. Пока само его не убило. Пока есть шанс.
Хозяин дома успел выскочить на улицу прежде, чем кинжал вонзился в стену в том месте, где он только что стоял. Шайн, легко выдернув клинок из старой древесины, кинулся следом. Не уйдет тварь! Перемахнул через порог, миновал двор, калитку... Затормозил и, злобно рыча, стрельнул взглядом вправо, влево, определяя, куда делся преследуемый.
Вдруг окаменел от ужаса, вытаращив налитые кровью глаза. По бледной небритой щеке скатилась капля пота. Горло сжал спазм, не позволяющий глубоко вдохнуть. Мужчина медленно отступил назад, выставив перед собой трясущийся в руке клинок, беспомощно озираясь по сторонам. Что ж, стоило догадаться, что чудище было не одно.
– Эй, что за беда? – высунулась из одного из окон женская голова в платке. Кончики завязанного на лбу узла раздраженно дрогнули.
Шайн же видел щупальца, маленькие, но растущие, растущие, растущие, тянущиеся к нему, заполняющие весь оконный проем, жадно оплетающие дом...
Через улицу стояла еще пара чудищ, одно было совсем маленьким и хваталось за старшего сопливыми отростками. Кожа стекала с них подобно топленому воску, оголяя нечто бесформенно и студенистое. Появлялось всё больше и больше существ: кто-то выходил из дверей, кто-то появлялся из-за угла или выглядывал над забором...
"Подлюга" сделал еще пару шагов назад, мечась и не зная, на кого направлять свой кинжал – слишком богатый выбор. Его всего колотило, мужчина беспомощно переводил взгляд с одного врага на другого, потом на третьего, на четвертого... снова на первого.
– Не подходите! – срывающимся голосом заорал он, пятясь к краю деревни. – Всех перебью, салумьи выродки!
Женщины поспешно увели детей, часть зевак попряталась по домам. Кто-то остался с интересом наблюдать за вооруженным психопатом, благоразумно отгородившись от него либо забором, либо домом, либо каким-либо иным укрытием. Появился крупный суровый мужик с топором, явно не одобрявший поведения пришлого. Еще один прихватил увесистую палку.
При виде угрожающе движущихся в его сторону существ Шайн лишился последней выдержки, развернулся и со всех ног рванул прочь. По щекам текли слёзы.
– Мама, мамочка, – впервые за много лет билось в его мозгу. – Я не могу больше. Спаси меня, пожалуйста...
***
Вопреки опасениям Риелей, никто их оставленную без присмотра телегу не тронул, но она всё равно высказала Кеане за то, что тот следил за ней, а не за их имуществом. Кады, как она и предполагала, не было. Не вернулась и к вечеру.
– Где шляется? – ворчала девушка, с тревогой поглядывая на темнеющее небо.
Уже полчаса как она беспокойно бродила по двору, оборачиваясь на каждый звук, раздававшийся со стороны улицы, и нервно грызла губы. Мужчина был спокоен и расслаблен. Лежал на соломе, подложив руки под голову, и размеренно покачивал свисающей с борта телеги ногой.
– Мне казалось, что ты ее не переносишь, – заметил он.
– Ну, – Риелей тоже залезла на повозку и принялась рыться в своей сумке. – Не то чтоб "не переношу"... Презираю. И, в общем-то, считаю, что парочка бед и несчастий пошла бы ей только на пользу, прочистила бы мозги, показала, какова реальность, и всё такое. Но с другой стороны, ее особой вины в том нет, что ей вскружил голову этот засранец Айрел. В конце концов, умственные способности у всех разные, нельзя поставить девочке в вину то, что у нее с ними совсем туго. Она такой родилась, здесь нужно соболезновать и жалеть убогую. Кто должен понести наказание, так это мерзкий соблазнитель.
Девушка наконец нашла в куче тряпья завалявшееся яблочко и принялась им задумчиво хрустеть – в моменты беспокойства её всегда пробивало на жор.
Тут до Риелей дошло.
– Какую работу она могла найти на день в незнакомом городе? – прошептала она, бледнея. – Она же не... она же не...
Девушка беспомощно посмотрела на Кеане в надежде, что он опровергнет ее догадку. Заметила, что тот, похоже, ее вообще не слушал. По крайней мере, со стороны выглядел так, будто всё его внимание было посвящено надкушенному яблоку в ее ладони. Риелей какое-то время сидела молча, ожидая, что собеседник хоть что-нибудь скажет. Потом, наблюдая за его реакцией, отвела руку с фруктом далеко в сторону. Потом в другую. Подняла вверх. Взгляд спутника неотрывно следовал за ним.
– Эй! – недовольно окликнула девушка, пряча яблоко за спину.
Мужчина слегка вздрогнул, возвращаясь в реальность, и сконцентрировался на ней.
Убедившись, что к ней проявили интерес, Риелей на глазах у спутника демонстративно уничтожила конкурента на место центра внимания и небрежно швырнула огрызок в сторону.
– Вот, – провозгласила она, отряхивая руки. – Теперь, когда ничто тебя не отвлекает, вернемся к Каде...
Кеане посмотрел ей в глаза, потом отвернулся и сделал вид, что заснул.
– Он что, обиделся? – опешила Риелей, глядя на излучающую мировую скорбь спину. – Эй, – позвала она. – Ты чего? С тобой, между прочим, дама разговаривает!
Мужчина не отреагировал. Девушка немного растерялась: за время знакомства она неоднократно пыталась вывести его из себя, регулярно говорила гадости, за которые иной бы уже давно ей врезал, а этому всё хоть бы хны. Кто ж знал, что из-за такой ерунды... "Как ребенок, в самом деле", – с удивлением подумала Риелей. Посидев пару секунд в раздумьях, снова зашуршала вещами.
Через минуту в поле зрения Кеане появилось еще одно яблоко, чуть подгнившее и с мятым бочком. Оно висело в воздухе прямо перед его лицом, удерживаемое за ножку двумя тонкими пальцами.
– Извини, другого нету, – послышался у него над ухом голос спутницы. – Это последнее. Если хочешь, завтра еще кулек купим.
Полежав некоторое время неподвижно, мужчина зашевелился, перекатился на спину и уставился на пристроившуюся рядом собеседницу, выискивая на ее лице признаки наличия у нее коварного плана или желания сделать гадость. Видимо, не найдя, таки принял подношение.
– А если б ты на мне женился, – негромко проговорила Риелей, отстраненно наблюдая за тем, как спутник осторожно обкусывает фрукт вокруг испорченного участка. – Мы б яблоневый сад могли завести. Целая роща деревьев, от корня до макушки увешанных спелыми сочными яблочками. М?
Кеане замер с набитым ртом, мучительно обдумывая данную перспективу. Похоже, было искушение согласиться. Впрочем, он его быстро поборол и вернулся к своему занятию с таким видом, будто от него и не отвлекался. Риелей была слегка разочарована, хоть и не надеялась, что жертва падет в ее сети так просто. Вдруг вспомнила о позабытой Каде. Вновь закусила губу и обернулась к выходу со двора, проверяя, не идет ли девушка.
Не идет.
– Ты всегда сначала что-то делаешь, – проговорил Кеане, заметив это. – Потом задумываешься, а правильно ли ты поступила, бросаешь начатое на середине и принимаешься паниковать и мельтешить, не зная, как быть дальше. Вот и в этот раз отправила бедную доверчивую девочку зарабатывать деньги в незнакомом городе, потом вдруг спохватилась, осознав, что это может быть для нее небезопасно. Теперь нервничаешь, волнуешься за нее и места себе не находишь. Если б ты поменяла первые две стадии местами, то третья бы не требовалась.
– Может быть, стоит сходить ее поискать? – Риелей притворилась, что ничего не слышала.
Мужчина вздохнул с видом великомученика.
– И где ты ее искать хочешь? – осведомился он, выбрасывая огрызок. – Будешь прочесывать город, который сама, между прочим, совершенно не знаешь? Ночью? Одна? Потому что лично я никуда идти не собираюсь. Жди, скоро вернется.
– Правильно, – окрысилась спутница. – Пусть прекрасная хрупкая девушка рискует собой, пытаясь спасти свою непутёвую товарку! Тебя всё это не волнует! Конечно! Пусть всякие подонки, привлеченные ее красотой...
– Не устаю поражаться, как здорово тебе удается соединять веру в собственное величие и в собственную ничтожность, – зевнул Кеане. – Интересно, что из тебя получится?.. – добавил он задумчиво.
Погрузился в свои мысли. Девушка, немного выбитая последней фразой из колеи, принялась спешно придумывать себе блистательное, но в целом правдоподобное будущее. Чтоб собеседник посрамлено захлопнул рот, услышав о славе и богатстве, что ждут ее впереди, чтоб...
– Ну. Я же говорил, – сказал вдруг тот, мельком глянув в сторону.
Риелей сбилась с мысли и обернулась. По двору, пошатываясь, плелась Када. Усталая, растрепанная, изможденная.
– Где ты была?! – гневно воскликнула девушка, вскакивая на ноги. – Смотри мне в глаза, когда отвечать будешь!
– Ну, правильно, – уныло бурчал Кеане. – Давай всех в округе разбудим.
Крестьянка тем временем добралась до телеги, кое-как на нее залезла и без сил рухнула на солому. Глубоко вздохнула.
– Али забыла ты заветы Давианы Владычицы, что скромность свою дева должна беречь и целомудрие?! – с надрывом вопросила Риелей, обличительно тыча в спутницу пальцем.
Жрец в ее деревне обожал затрагивать эту тему в проповедях, мог развивать ее долго и подробно, брызжа слюной и страстно вознося руки к небу. Теперь многократно слышанные в детстве фразы сами рождались в ее голове.
– Вот. Я заработала, – Када, с трудом ворочаясь, пошарила в кармане и извлекла целую пригоршню монет.
– Грехом добытые блага несчастья принесут лишь!.. Сколько там у тебя? – девушка, плюнув на нравоучения, присела на корточки и сосредоточенно поворошила пальцем медные кругляши в ладони спутницы. – Как-то не жирно, – вынесла свой вердикт с нескрываемым разочарованием.
– Я старалась. В пяти домах полы помыла, дрова у одного старичка порубила, помогла тюки перенести, воды натаскала... – крестьянка нахмурилась, вспоминая, что еще она сделала за день. – Суп сварила вкусный. Но все люди небогатые попадались, много заплатить не могли, а я...
Риелей вздохнула с облегчением, хоть и почувствовала себя обманутой в ожиданиях.
– Ладно. Спи, – велела она, проворно выгребая монеты из ослабшей ладони под неодобрительным взглядом Кеане.
– Теперь Айрел...меня... – лепетала Када, проваливаясь в сон.
– Да-да, – грубо отозвалась девушка. – Непременно возьмет в жены. Поздравляю, я очень за тебя рада.
Крестьянка, счастливо улыбаясь, вырубилась.
– Ай-яй-яй, – покачал головой мужчина, наблюдая за тем, как Риелей прятала деньги в свои вещи. – Доверчивая девочка старалась, пахала, как лошадь, а ты...
– Что такого? – огрызнулась собеседница. – Я ж их не ворую, а кладу в надежное место. Она их потеряет или потратит на какую-нибудь ерунду, а у меня они в безопасности. И вообще, подвинься, а то мне места нет.
– А зачем оно тебе? – невинно осведомился спутник, продолжая вольготно валяться.
– Что-то ты больно разговорчивый сегодня, – раздраженно буркнула собеседница, изо всех сил толкая Кеане в бок, пытаясь переместить его ближе к бортику. – Не замечала за тобой такого прежде. Скажи еще, что через день-два станешь общительным душкой-лапочкой. Вот уж посмеюсь.
Плюхнулась на с трудом отбитое место, досадуя на тесноту и маленький размер телеги, потянулась, вздохнула и сделала вид, что заснула, прежде чем спутник успел сказать что-нибудь в ответ. Некоторое время втихаря наблюдала за ним из-под прикрытого века. Тот неподвижно лежал на боку спиной к ней и ничего говорить, похоже, не собирался. Немного разочарованная, девушка вскоре и впрямь задремала. Мужчина же еще долго бодрствовал, хмурил брови и бесцельно таращился в темноту, о чем-то думая. Мысль ему явно не нравилась.
***
В это же время, но уже в другом месте – корчме "Три сосенки" – ужинал некий молодой человек. Был он весел, улыбчив и разговорчив. Много смеялся и кокетничал с девушками-разносчицами. Из-за приоткрытой двери кухни за ним с опаской наблюдали две пары глаз.
– Ты уверена? – недоверчиво спросила повариха у своей помощницы, глядя, с каким удовольствием посетитель поглощал блюдо, которое та якобы ужасно пересолила.
– Говорю же, – виновато шепнула девушка. – Смахнула нечаянно солонку рукавом в тарелку, она раскрылась и просыпалась. Ну, думаю, на выброс теперь, склянку-то из рагу выковыряла и пошла мыть. Возвращаюсь, а Ома-то по незнанию блюдо уже унесла да подала!
– Кулёма! – буркнула женщина. – Разгильдяйская твоя натура! Вот узнает хозяин, что ты посетителей травишь... Эй, Ома! Ома, глухая тетеря, иди сюда, говорю!
Проходившая возле двери разносчица вздрогнула, недоуменно повертела головой по сторонам, ища, кто ее звал, потом заметила подманивающую ее жестами повариху.
– Что, тётя Сайге? – спросила она, приближаясь.
Уже через пару минут девушка, сильно нервничая, шла к столику, за которым сидел веселый молодой человек. Хозяин корчмы уделял очень пристальное внимание тому, чтобы его посетители всегда были всем довольны, не прощал прислуге ни малейшей халатности, устраивал выволочки за любую провинность, а за горсть соли в тарелке уволил бы вообще без разговоров.
– Ммм... – разносчица, неловко топчась на месте, не знала, как начать разговор.
– А! Милая девушка! – узнал ее мужчина, радостно улыбаясь.
Ома, приободренная тем, что на нее не стали кричать и, кажется, зла не держали, перешла сразу к делу
– Давайте, мы заменим вам порцию, – предложила она осторожно.
Посетитель пару секунд смотрел на нее с недоумением
– Не стоит, – ответил он, забавно склоняя голову на бок. – Спасибо, но я не настолько голоден, чтоб съесть две тарелки. К тому же, пока рано забирать посуду, – указал на едва начатый ужин.
– Да нет же, – разносчица с легкой паникой наблюдала за тем, как мужчина сунул в рот полную ложку рагу и принялся жевать с нескрываемым удовольствием. – Не вдобавок к этой, а вместо нее...
Посетитель замер с набитым ртом, глядя на девушку со смесью беспомощности и удивления.
– Что-то не так? – спросил он, проглотив пищу.
– Нет, ну что вы! – поспешно замахала рукой Ома. – Ладно, приятного аппетита... Я пойду, – неловко указала пальцем на дверь кухни.
– Спасибо, – мужчина вздохнул с облегчением. – Кстати, очень вкусно! – тут же расплылся в доброй и открытой улыбке.
Разносчица тоже улыбнулась, хоть и кривовато, и отошла к притаившимся поварихам
– Ему так нравится, – доложила она, тоже заходя в смежную комнатку и поглядывая на посетителя сквозь приоткрытую дверь.
– Ну и салум тогда с ним, – успокоилась Сайге, тут же теряя к мужчине всякий интерес и возвращаясь к стряпне.
Через полчаса гость со странным вкусом доел, с чувством выполненного долга отодвинул от себя тарелку и огляделся, выискивая Ому. Нашел.
– Милая девушка, – обратился он к ней, хватая за локоть, когда разносчица проходила мимо него.
От неожиданности та ойкнула и выронила поднос, груженый полными кружками и мисками. "Хрясь", "бдыщь", "дзынь", "чпок", "безрукая, ты меня супом облила!", "кто заплатит мне за новые брюки?!", "бардак!".
– Скажи, – как ни в чем не бывало обратился улыбчивый посетитель к смертельно побледневшей, испуганной и растерянной Оме. – Как проехать в Табид?
Та, не обращая на него внимания, шлёпнулась на колени и принялась спешно сгребать с пола на поднос жирное месиво из продуктов питания и битого стекла. Она была в панике.
– Это безобразие! – возмущалась баба в заляпанном супом платье. – Вы поглядите на нее! Вместо того чтоб помочь мне отчиститься, она своими делами занимается! Нахалка! Убери от меня свое полотенце! Сначала руки вымой! Я сказала, не трогай меня своими грязными руками!
– Извините! – еле слышно бормотала девушка, беспомощно оглядываясь и не зная, что делать.
– И всё-таки? – мужчина вновь возник в ее поля зрения, всё так же приветливо улыбаясь. – Мне нужно попасть в Табид, а я там, честно говоря, никогда прежде не был. Да и в вашем городе тоже впервые.
– Я же в семье единственная кормилица, – шептала Ома, бессильно плача и кусая губы. – Мне нельзя терять работу... Если меня уволят, нам не на что будет жить.
– Ладно, если ты не знаешь, у кого-нибудь другого спрошу, – с легкой досадой проговорил посетитель, теряя к девушке интерес. – Пока-пока.
Небрежно помахал ей рукой на прощание и, бросив на стол пару монеток в уплату за еду, пошел к выходу, по пути задавая свой вопрос другим посетителям.
***
Первые лучи солнца равнодушно скользнули по бронзовому лику Гальтена Пройнакса – героя, в стародавние времена командовавшего обороной Табида. Он стоял на невысоком холме, прозванном в народе Гальтеновым, сурово вперяя застывший взгляд в горизонт, сжимая в одной руке знамя, а в другой меч. Памятник уже лет двести как встречал всех желающих попасть в охраняемый им город, "За мной Табид" гласила выбитая на постаменте надпись, что полностью соответствовало действительности: городские стены начинались как раз у статуи за спиной.
На высоком пьедестале сидел молодой человек, похоже, не испытывавший особого трепета в отношении прославленного мужа былых дней. Поза, расслабленная и небрежная, выдавала уверенного в себе человека. Привалившись спиной к огромному бронзовому сапогу, парень, изредка позевывая, глядел вниз – с памятника открывался прекрасный вид на всю округу. Бежевой змейкой тянулась дорога. Чуть дальше она расщеплялась на несколько путей, ведших из Табида во все части Кендрии. Левее протекала одна из речушек, снабжавших город водой. Впрочем, парня интересовала другая часть пейзажа – поле, где проходили все крупные и значимые городские мероприятия. В том числе выступления бардов. Мужчина наблюдал свысока за тем, как суетились люди, возводили сцену, устанавливали в расположенных позади нее домиках ларцевещатели последней модели, доставленные из Обхарнайта лишь прошлым вечером, проверяли, работают ли усилители звука.
– Эй, – послышалось с земли.
Парень нехотя оторвался от созерцания картины всеобщей занятости и посмотрел вниз.
– Только не говори, что ты сегодня не ложился спать, – брюзжал новоприбывший, вынужденный задирать голову, чтоб видеть собеседника.
– Отосплюсь, когда всё закончится, – буркнул тот, снова переключая внимание на суету на поле.
– Айрел, ты же знаешь, у меня всё под контролем. И вообще, слезь с этой верхотуры – не хватало еще чтоб ты сверзился и сломал себе шею перед самым выступлением!
Молодой человек предостережение проигнорировал, что советчика вовсе не удивило. Он уже давно заметил, что его подопечный на высоте чувствовал себя спокойней, чем внизу. Там, по крайней мере, у него было больше шансов побыть в покое и одиночестве – жизнь популярного барда под завязку набита людьми, которые либо радостно визжат и бросаются ему на шею, либо завидуют и стараются навредить любым способом, либо же просто находятся рядом, выполняя свою часть работы. К последней категории относился и человек, неодобрительно глядевший на засевшего в ногах у бронзового героя парня. Если б гильдия бардов состояла из одних лишь певцов и музыкантов, она никогда б не смогла добиться того положения, которое имела. Администраторов, способных организовать, добыть, устроить что угодно в кратчайшие сроки и при минимуме затрат, там было не намного меньше. Каждый исполнитель, который хотел чего-то достичь, работал в паре с одним из них – мало кому удавалось совмещать творческую одаренность со способностью эффективного решения бытовых вопросов.
Айрел тяжело вздохнул и свесил голову.
– Я волнуюсь, – признался он.
– Знаю, – собеседник привалился плечом к постаменту и, скрестив ноги, равнодушно глянул на поле. – Поэтому и советую тебе идти поспать. В конце концов, твоя работа – петь. Моя – следить за тем, чтоб тебе ничто не мешало это делать. Я же не лезу вместо тебя на сцену, вот и ты не суйся за ее пределы.
– Рион, если что-то пойдет не так...
– Не "если", а "обязательно", – с готовностью "успокоил" мужчина. – Какая-нибудь гадость непременно произойдет, даже не сомневайся. Однако я с ней как-нибудь разберусь, в этом ты тоже можешь быть уверен.
– Ты нашел охрану для ларцевещателей? – бард облокотился о собственное колено и, уткнувшись лбом в ладонь, закрыл глаза.
– Нашел, разумеется! – с легким раздражением отозвался администратор: его всегда задевало, когда кто-то ставил под сомнение его профессионализм. – Крепкие суровые ребята. Надежные. За них поручился глава табидского отделения гильдии, так что, полагаю, неприятностей можно не опасаться.
Айрел сказанное комментировать не стал, хоть и очень хотел. Он слишком хорошо помнил случай, когда один из ларцевещателей вышел из строя прямо во время выступления, потому что одного из охранников подкупили конкуренты. И никакое поручительство не спасет, если ларцы вдруг раньше времени перестанут передавать звук. По какой причине это произойдет – никого волновать не будет.
Гильдия, оберегавшая бардов от нападок извне, блюдущая их интересы и оказывающая всяческую поддержку, не делала ровным счетом ничего для защиты музыкантов от им подобных. Она никогда не вмешивалась в трения, возникшие между ее членами, закрывала глаза на неприкрытую вражду и сопутствующую ей неразборчивость в средствах. "Выживает сильнейший" было ее неофициальным девизом. Айрел втайне гордился тем, что смог достичь своего уровня, никого не покалечив и не убив. Даже не испортив чьего-нибудь инструмента. И не загнав на выступление конкурента стада коров.
О да... Ему как-то пришлось петь, аккомпанируя себе постукиванием по разным предметам, потому что за пятнадцать минут до начала концерта выяснилось, что его лира разбита, а замены ей нет. И ничего. Спел. Хлопал, топал, колотил палкой по бутылкам и горшкам. Публике даже понравилось. Тогда он впервые прослыл оригиналом, любящим эпатаж. А внезапный выход на сцену бурёнки удалось весьма неплохо обыграть в песне. Хорошо, что она тогда не скинула барда со своей спины и даже смиренно прокатила его перед зрителями. И снова шквал аплодисментов, едва не заглушаемый зубовным скрежетом недоброжелателей. Причем, что из этого больше услаждало слух – не известно.
– Ладно, Табид, – решил Айрел, спускаясь с памятника. – Посмотрим, кто кого.
5.
День выступления Айрела Керрана выдался солнечным и безоблачным. Похоже, дождя можно было не опасаться, однако организаторы не спешили сбрасывать его со счетов. На случай резкой смены погоды были заготовлены тенты: часть спрятали возле сцены, чтоб быстро укрыть барда и его музыкантов, часть предназначалась для усилителей звука, еще некоторые натянули на крыши домиков, защищающих ларцевещатели. Заботиться о зрителях никто не собирался – промокнут, так промокнут. Все приготовления были завершены. Оставалось лишь следить за тем, чтоб никто ничего не испортил.
