Текст книги "Голубя тебе на грудь (СИ) "
Автор книги: Оксана Стадник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)
– Я тебе покажу, как оно должно звучать на самом деле, – требовательно протянул руку за лютней.
Он заиграл ту же мелодию. Мальчишка, собиравшийся злорадствовать, глумиться и насмехаться над музыкальными способностями обидчика, сидел пораженный, начисто позабыв о своих планах и не веря ушам. На задворках сознания пробежала крамольная мысль, что, пожалуй, этот человек имел права и основания назвать его игру кошмарной.
– Вот, – довольно заключил Айрел, отпуская струны. – Пока не сможешь так же, чтоб и близко не подходил к моему инструменту. Понял?
Рафферти промолчал.
– А я всё гадала, зачем тебе лютня, – протянула девушка, возвращаясь к прерванному занятию. – Не думала, что ты бард.
– Я не принадлежу к гильдии, – чуть помедлив, проговорил певец. – Во всяком случае, меня наверняка уже из нее исключили, – добавил он мысленно.
***
Уиллард Хайг улыбался. Сидевший перед ним человек, судя по дыханию, был далек от душевного комфорта и гармонии. Похоже, необъявленная битва "учитель/ученик" шла не в его пользу.
– И это наш Реган. Уравновешенный, строгий Реган, – с непонятным удовлетворением думал гавен, прислушиваясь к излишне глубоким вдохам и выдохам – посетитель прилагал существенные усилия, чтоб держать себя в руках и скрывать обуревавшие его эмоции. – Ну, – ласково обратился старик к молодому мужчине, когда тот немного успокоился. – Я позвал тебя, чтоб расспросить о твоих успехах в роли наставника. Всё ли получается? Возможно, есть темы, которые ты хотел бы со мной обсудить?
Посетитель замялся. "Борется с желанием сказать правду", – определил Уиллард Хайг. Это его умилило.
– Всё хорошо, – без особого воодушевления проговорил Реган. – Я справляюсь.
Слепец выразительно молчал. Поняв, что врать и увиливать бесполезно, салум вздохнул и сдался.
– Он меня не слушается, – утомленно потер он ладонью нахмуренную бровь. – Я говорю одно, он – делает другое. Не способен концентрироваться на чем-то дольше минуты, постоянно отвлекается! Засыпает меня бесконечными вопросами. Я, конечно, стараюсь на них отвечать, но не всегда выходит!
– Мальчик мой, это естественно, что взаимопонимание с учеником устанавливается не сразу. Пройдет какое-то время, ребенок станет послушней, вы притретесь друг к другу, – миролюбиво увещевал гавен, глядя в темноту туда, где по его расчетам должно было находиться лицо собеседника. – Нужно немного подождать.
– Вчера, к примеру, весь день донимал меня нытьем о том, как сильно он хочет яблок, – похоже, мужчине было необходимо скорее выговориться, чем услышать слова утешения. – Я пытался ему объяснить, что мы их обычно не едим, так он привязался ко мне со своим "почему"! Откуда мне знать?! Просто так сложилось!
– И? Как ты выкрутился? – Уиллард Хайг получал неописуемое удовольствие от этой беседы. Выведенный из душевного равновесия Реган его очень забавлял.
– Велел сделать сто отжиманий, – проворчал салум, соображая, что ведет себя недостойно в присутствии гавена. – Чтоб не до глупых вопросов ему было.
Старик расхохотался: бедный ребенок, повезло с наставничком, ничего не скажешь. Краем уха уловил еле слышные шаги – опять Тайте Оледа пытался прокрасться незамеченным.
– Просто сходи в город и купи ему яблочко, – посоветовал слепец, отсмеявшись. – Вот увидишь, это сработает вернее.
– Вы знаете, – возвестил помощник, когда Реган удалился, – я намедни пролистывал эту вашу гавенскую книгу...
– Тайте, если суешь нос в бумаги, к которым и прикасаться нельзя никому, кроме меня, то, по крайней мере, имей совесть хотя бы не докладывать мне об этом с такой радостью, – вздохнул Уиллард Хайг, бессильно пряча лицо в ладони.
– Я подумал, что кто-то же должен вам рассказать, что в ней написано, – не смутился мужчина, присаживаясь на подлокотник кресла. – Вдруг там что-нибудь важное.
– Не стоило беспокоиться. Мне ее в свое время зачитывали вслух, – слепец в очередной раз гадал, чем он руководствовался, назначая данного человека своим доверенным лицом.
– Ну так вот, пролистывал я эту вашу гавенскую книгу, – как ни в чем не бывало продолжил салум, устраиваясь удобнее. – И совершенно случайно мне попался на глаза абзац о яблоках. Был удивлен, – помощник полуобернулся к собеседнику. – Почему тогда они вообще не под запретом?
– Потому что кто-нибудь бы обязательно заинтересовался причинами этого, – Уиллард Хайг для разнообразия не стал скидывать распоясавшегося наглеца с его насеста. – А так мало кто вообще обращает внимание на их отсутствие в рационе. Если и обращает, то не придает этому особого значения.
– Сказать по правде, не вижу смысла эти причины скрывать, – Тайте Оледа потянулся всем телом и откинулся на спинку кресла, изрядно тесня его обладателя. – А что, если кто-то по незнанию съест яблочко во время охоты? Личный мучитель Регана еще не прошел посвящения и пока ничем не рискует, а вот остальным, полагаю, было бы интересно узнать о возможных последствиях.
– Существует вероятность, что кто-либо может возжелать их наступления, – гавен непроизвольно сдвинулся ко второму подлокотнику, давая помощнику больше места. – Полагаю, немало среди нас тех, кому нелегко свыкнуться с ценой, уплаченной за бытие салумом. Признаюсь, я и сам некогда подумывал о том, что согласился бы отказаться от способности создавать окиммы, если б это вернуло мне зрение. И если б я тогда узнал, что существует способ устранить все последствия ритуала посвящения, кто знает, удержался бы я от такого искушения или нет... – Уиллард Хайг замолчал, отстраненно теребя кончик уса. – А за остальных не волнуйся, – добавил он, отрываясь от размышлений. – Пара-тройка яблок, съеденных во время охоты, на них никак не повлияет. Чтоб добиться результата, их количество должно быть несравнимо больше.
– Кстати, совсем забыл, – Тайте Оледа картинно хлопнул себя ладонью по лбу. – Фаер Калле желает вас видеть. Срочно. Ждет за дверью. Он показался мне взволнованным.
– О, – слепец усмехнулся. – Давай тогда неспешно обсудим еще какой-нибудь интересующий тебя вопрос.
***
Кеане потянулся, перевернулся на другой бок и лениво приоткрыл один глаз. Увидев Айрела, какое-то время недоуменно на него таращился, не сразу признав. Проснувшись окончательно и сообразив, в чем дело, подпер голову ладонью и, оценивающе прищурился.
– Да-да. Можешь начинать смеяться, – буркнул бард, придирчиво разглядывая себя в зеркало.
Провел ладонью по непривычно коротким волосам. Что ж, Триша была права: теперь он мало походил на человека с листовки.
– Эй ты! – раздался сварливый оклик.
Бард покосился на чуть ли не вплотную подошедшего мальчишку. Судя по выражению лица, Рафферти принял какое-то важное, но довольно неприятное решение и теперь стоял перед необходимостью его озвучить: губы поджаты, взгляд суровый, брови нахмурены.
– Чего тебе? – музыкант заранее ничего хорошего не ждал.
– Научи меня так же играть! – заявил пацаненок таким тоном, словно требовал мелочь в подворотне у случайного безобидного прохожего.
– Ага, делать мне больше нечего, – пробормотал Айрел, таки убирая руку от головы.
– Я разрешу тебе оставить Серого, – провозгласил мальчишка, чуть поколебавшись.
– Ты, конечно, извини, но даже если б ты мне запрещал, Персик...
– Серый! – огрызнулся Рафферти, прерывая собеседника. – Его Серым зовут!
Бард утомленно вздохнул, не зная, как отвязаться от этого разговора. Из-за лошадей он чувствовал себя немного виноватым перед ребенком – таки формально они действительно принадлежали ему.
– Да как угодно. Слушай, попроси лучше того дядю научить тебя драться, – певец решил свалить проблему на Кеане. – Больше пользы будет.
Мальчишка глянул на салума с презрением, высокомерно фыркнул и отвернулся, демонстрируя, что с убийцей брата не намерен иметь никаких дел. Того это, похоже, полностью устраивало. Айрел задумчиво посмотрел на пацаненка, явно собиравшегося стоять над его душой до победного конца. В принципе, они разойдутся в разные стороны, как только доберутся до какого-нибудь города, где Триша сможет подыскать себе очередного доверчивого простачка-благодетеля. Несколько дней-то можно и потерпеть. К тому же, просьба парнишки немного льстила его самолюбию.
– Ладно, – решил он. – При условии, что ты не будешь действовать мне на нервы.
Рафферти растерянно моргнул: был уверен, что мужчина так легко не согласиться, и готовился к длительной осаде. Выждав несколько секунд и убедившись, что бард, похоже, брать свои слова назад не собирался, мальчишка торопливо закивал.
– Я готова, – позвала девушка, с трудом закрывая свой саквояж. – Кто-нибудь поможет мне поднять на лошадь мою косметичку?
***
Фаер Калле чувствовал себя очень неуютно. Он являлся главой общины салумов, влиятельным и авторитетным. Теоретически, даже гавен должен был почтительно внимать его словам, проявлять все возможные знаки уважения, признавать его над собой превосходство. На практике же рен не мог избавиться от ощущения, что Уиллард Хайг относился к нему как к неразумному надоедливому ребенку. От него не укрывалась снисходительность, с которой тот выслушивал его речи, или выражение лица "Чего тебе опять от меня надо? Вряд ли это что-то важное. Говори быстрее и уходи". Формально гавен соблюдал субординацию, однако делал это с таким видом, что Фаер Калле чувствовал себя как оплеванным. "Ничего не поделаешь, – утешал себя мужчина. – Я ведь рос на его глазах. Закономерно, что он до сих пор воспринимает меня неразумным дитём: старому человеку сложно перестроиться. Однако мне уже почти сорок лет, и ему рано или поздно придется свыкнуться с мыслью, что я вырос и способен разумно управлять общиной". Навязчивое желание добиться от Уилларда Хайга чего-то, кроме пренебрежительной усмешки в усы и вежливого внимания, преследовало рена с первого дня, как он занял эту должность.
– Гавен, я был вынужден почти полчаса просидеть в коридоре, прежде чем вы пригласили меня войти! Это при том, что из уважения к вашему возрасту я сам пришел, а не вызвал вас к себе, хотя имел на то полное право, – глава общины был обижен.
– А, Фаер Калле. Мне сообщили, что Вы желали со мной говорить, – слепец откинулся в кресле и бегло улыбнулся.
"Вы" прозвучало с легкой издевкой, однако посетитель предпочел сделать вид, что этого не заметил.
– Я получил письмо из "Мирлы", – мужчина помахал в воздухе пухлым конвертом. – Мне бы хотелось, чтоб позже вы попросили своего помощника вам его зачитать.
– Рен, вполне можно было передать его через Тайте, – Уиллард Хайг указал на стоявшего позади его кресла салума. – Не стоило так страдать, чтоб вручить мне его лично.
– Гавен, дайте мне договорить! – Фаер Калле еле удержался от того, чтоб повысить голос. – Ситуация непростая! Кто-то сделал окимму Айрелу Керрану – если не знаете, это такой музыкантик, по которому сейчас полстраны с ума сходит. Как вы понимаете, Его Величество подобную самодеятельность вряд ли одобрит. "Мирла" требует от нас действий. Выдачи виновного. И мне всё это очень не нравится.
Слепец помрачнел и нахмурился – он не рассчитывал на то, что королевская служба прознает о происшедшем так скоро. Побарабанил пальцами по ручке кресла. Раз в жизни он был полностью согласен с реном: ему тоже всё это очень не нравилось.
– Известно, кто это был? – старик поднял на посетителя невидящий взгляд.
– Нет, имени оружейника носитель не знал и сбежал прежде, чем его успели толком допросить, – Фаер Калле вздохнул и пожалел о том, что не догадался приказать принести кресло и для него.
Таки правило, что лишь гавен имел право сидеть в этом зале не на полу, с его точки зрения, стоило подкорректировать добавлением одного исключения: нелепо равнять главу общины с ее рядовыми членами.
– За пределами "гнезда" находятся лишь Найя, Райнор да Цверр, – продолжил мужчина, громко переступая с ноги на ногу в надежде, что Уиллард Хайг догадается послать своего помощника за стулом. – Это мог быть только кто-то из этих троих.
– Пожалуй, пожалуй, – протянул гавен, задумчиво теребя усы.– И, как вы думаете поступить? – старик замер.
Фаер Калле хотел было сказать, что пришел посоветоваться по этому поводу, но, подумав, закрыл рот. В конце концов, он – глава общины и в состояние принять решение самостоятельно, ни перед кем не отчитываясь.
– Вышлю за всеми тремя людей. По двое на каждого, – проговорил он, твердо глядя в незрячие глаза.
– Хорошо, и что же будет, когда ребят доставят сюда и мы определим, кто из них это сделал? – по выражению лица Уилларда Хайга было сложно понять его мысли.
– Он понесет заслуженную кару, – мужчина не раздумывал над ответом.
– Вы вот так легко отправите одного из своих подчиненных на смерть?
– Я сделаю то, что должен.
– Фаер, мальчик мой, – гавен выпрямился в кресле. – Вы же рен. Предполагается, что вы должны заботиться об общине, оберегать каждого из его членов. Я же вижу лишь то, как вы стараетесь угодить королю. Мне это не нравится.
– Именно потому, что я отвечаю за всех, мне приходится порой жертвовать единицами, – мужчина нахмурил брови – старик впервые высказал ему в лицо свое истинное к нему отношение. – Это неизбежно.
– Бросьте, – слепец презрительно усмехнулся. – Это просто слова. Не ищите в них себе оправдания.
– Вам хорошо говорить, Уиллард Хайг, – огрызнулся Фаер Калле – что ж, он тоже не обязан всегда притворяться вежливым. – Всё, что от вас требуется, это улыбаться каждому, говорить ободряющие слова и выслушивать жалобы. Никто от вас ничего не требует, не предъявляет к вам претензий и не шлет угроз. Вы с чистой совестью можете говорить о заботе, всеобщем благоденствии, гордости салумов, призывах действовать по велению сердца или любой другой возвышенной ерунде, потому что фактически не несете ни за кого ответственности. Ваши слова не имеют явных последствий. Что бы потом ни случилось, вы как бы и не при чем. А вот мне приходится решать реальные вопросы, от которых зависит судьба всех нас. И не всегда удается делать это бескровно.
– Быть может, не "не всегда удается", а "я не пытаюсь"? – едко уточнил гавен.
Тайте Оледа стоял позади его кресла и пребывал в легком шоке от хода беседы.
– Нет, Уиллард Хайг. Именно "не удается"! – Фаер Калле расходился всё сильнее и сильнее. – Если у меня есть возможность прикрыть чьи-либо действия, я ее использую! К примеру, вы думаете, я не знаю, чем вы занимаетесь в своих покоях?! Думаете, мне не известно, что не так давно ваши люди избавились от трупа?! Однако это мое знание хоть как-то отразилось на вас?! Если б я, как вы изволили выразиться, жаждал лишь угодить Его Величеству, тогда почему в "Мирле" до сих пор не читают мое донесение о ваших экспериментах?! Думаю, там бы с интересом ознакомились, как гавен проводит в свободное время! – мужчина, глядя на восседавшего перед ним старика с нескрываемой злостью, замолчал, чтоб перевести дух.
Тайте Оледа против воли недоуменно вскинул бровь – он был уверен, что рен находился в благостном неведении об их деятельности. Вопросительно покосился на замершего Уилларда Хайга. Тот просидел несколько секунд неподвижно. Потом медленно переместился в бок и оперся о подлокотник. Задумчиво провел пальцами по усам. Фаер Калле молчал. Он только что одержал свою первую над гавеном победу и теперь наслаждался моментом. Пауза затягивалась.
– И? – подал голос старик. – Как вам мои опыты?
– Если честно, я не понял, в чем именно они заключались, – поколебавшись, признался мужчина.
– Пытаюсь внедрить носителю две окиммы, – будничным тоном сообщил слепец.
Фаер Калле недоуменно моргнул и нахмурился, разом забывая о ссоре.
– Мне казалось, что это невозможно, – вопросительно глянул на Тайте.
Тот пожал плечами и покачал головой с таким видом, будто здесь вообще не при чем.
– До сих пор так и было, – согласился гавен. – "Носитель, сырье и силы салума". Сложно ввести сюда четвертый элемент. Организм носителя не выдерживает такой нагрузки. Лишь после уничтожения личности второе сырье встает на место.
– Подождите, – рен тряхнул головой, собираясь с мыслями. – Раз используется два сырья, значит, в процессе участвует еще и второй оружейник. Следовательно, элементов пять.
– Вовсе нет, – Уиллард Хайг казался довольным. – Я смог разделить свой резерв пополам, так что обе окиммы установлены мной.
Фаер Калле не смог скрыть удивления и восхищения. Тайте Оледа подумал, что слепец бы многое отдал за то, чтоб увидеть его выражение лица в этот момент.
– Да, в процессе мы потеряли носителя, – продолжал старик. – Но ничто не делается с первой попытки, – гавен в такт слов постукивал ногтями по деревянному набалдашнику подлокотника. – Для первого раза – более чем неплохо.
Его помощник, надеявшийся, что со смертью подопытной старик закончил свои эксперименты, был неприятно удивлен. Похоже, всё только начиналось. А сырье, естественно, добывать и доставлять в гнездо придется ему. Следующие два года Уиллард Хайг будет копить резерв в минимально необходимом объеме, так что пока можно расслабиться. Возможно, за это время старик еще успеет передумать.
Рен сосредоточенно о чем-то размышлял.
– Я вас очень прошу, – сказал он, наконец. – Не привлекайте к себе лишнего внимания. Если в "Мирле" что-то заподозрят, я мало чем смогу вам помочь.
– Признателен за заботу, однако не стоит волноваться, – улыбнулся гавен. – Я использую лишь негодное сырье, которого никто не хватится: бродяги, сироты, нищие. Меня на данном этапе интересует принципиальная возможность установки двух окимм, а не их качество.
– Хорошо, – неуверенно кивнул Фаер Калле.
Постояв, вспоминая, всё ли сказал, мужчина поймал взгляд Тайте и выразительно помахал конвертом.
– Если у вас есть идеи, как помочь тому, кто заварил эту кашу, с удовольствием их послушаю, – сказал он гавену, передавая письмо его подошедшему помощнику. – Однако не забывайте, что, если "Мирла" посчитает, будто я недостаточно рьяно исполняю ее приказание, проблемы начнутся у всех. Мы оба помним тот случай и, думаю, не хотим его повторения.
Мужчина развернулся и пошел к выходу. Уиллард Хайг задумчиво слушал удаляющиеся шаги, отстраненно теребя край своего широкого рукава.
– Кеане Райнор, – негромко проговорил он, когда его собеседник уже почти добрался до двери.
Фаер Калле остановился и молча оглянулся.
– По моим сведениям это он сделал окимму для барда, – слепец выпустил ткань и сложил руки на коленях.
Рен постоял насколько секунд, благодарно кивнул головой, забывая, что старик не мог видеть этого жеста, и вышел, решив не спрашивать, откуда его собеседнику было об этом известно.
– Славно поговорили, – протянул Тайте, когда дверь за мужчиной негромко захлопнулась. – Мне казалось, вы хотели помочь парню, – вопросительно глянул на старика.
– До сих пор хочу, – вздохнул гавен, подпирая щеку кулаком. – Другое дело, что я слабо себе представляю, как именно это можно сделать.
Помощник обошел кресло, присел на пол и, вытащив письмо из вскрытого конверта, принялся лениво его проглядывать.
– Лет сорок назад поступок одного из нас был расценен "Мирлой" как нарушение договора, – Уиллард Хайг погрузился в воспоминания. – Община не захотела его выдавать, рен сказал, что его местонахождение неизвестно. Тогда казнили другого салума, не имевшего к этому делу никакого отношения. Пришли люди, "Именем короля" и все дела, взяли первого попавшегося, провозгласили приговор и зарубили на глазах у всех. Чтоб мы знали свое место. Помнили, что находимся в подчиненном положении и не имеем права не повиноваться, – слепец, присутствовавший при этом событии, задумчиво закусил губу. – Конечно, мы тогда могли легко их всех перебить, – добавил он спустя весьма продолжительную паузу. – Ты не представляешь, как мы этого хотели. Тогдашний гавен не позволил. Сказал, что еще не время развязывать новую войну с королем. Что нам ее не выиграть. Что это приведет лишь к еще большему ухудшению нашего положения. И мы позволили им уйти невредимыми.
Тайте Оледа, уже неоднократно слышавший эту историю, рассеянно читал отчет Тависа Давиота, переписанный каллиграфическим подчерком Лаеса Дагена. Старик посидел какое-то время молча, погруженный в свои мысли.
– Кстати, ты заметил? – окликнул он вдруг помощника. – С каким интересом Фаер Калле слушал о моих опытах! Выходит, в его душе еще теплится огонек жажды познания. Несмотря ни на что, как бы он с этим не боролся, истинное искусство задевает его за живое.
– Ага, я очень рад за вас, гавен, – отозвался собеседник, перелистывая страницу.
– Ты веришь ему, Тайте? – слепец снова принялся в задумчивости крутить кончик уса.
– Кому? Рену? – мужчина оторвал взгляд от текста. – Не знаю. Смотря, что вы имеете в виду.
– Как ты считаешь, я правильно сделал, что сказал ему о Райноре?
– Ну, да. В противном случае вы бы оказались в очень неудобном положении: вряд ли Найя смолчал бы о вашем с ним разговоре, – помощник снова погрузился в чтение. – Утаивание правды ничего бы не принесло.
– Я тоже так подумал, – проговорил Уиллард Хайг. – Ничего бы не принесло, – убрал руку от лица и выпрямился в кресле. – Ладно, что там за письмо?
***
Саквояжу Триши пришлось потесниться – теперь на той же лошади ехал и Рафферти. Буланый черногривый Лохмач не был рад дополнительному грузу, но его мнением никто не интересовался. Мальчишка вел себя смирно, изо всех сил стараясь не действовать барду на нервы. Тот решил пользоваться ситуацией и поручил ребенку везти лютню, освободив тем самым руки. Парнишка бережно держал музыкальный инструмент, преисполненный гордости за оказанное доверие, даже не догадываясь, что его просто использовали в качестве подставки. Четверо всадников неспешно ехали по дороге, изображая мирных путников, которым нечего бояться, некуда торопиться и не от кого скрываться.
– Ну, кажется, тут недалеко находится Штерзи, – Айрел старательно припоминал свои гастроли по этим местам. – Если не ошибаюсь, четыре дня пути от Эстоля.
– Хорошо, мне подходит, – согласилась Триша.
– Только мы вас туда не повезем, – продолжал бард. – Я всё еще надеюсь как можно скорее добраться до Ламара. Делать крюк и уходить гораздо западней этого направления не хочу. Придется тебе терпеть наше общество, пока не встретим городок по дороге.
– Ага, как угодно, – отозвалась девушка, лениво понукая свою мышастую кобылку.
– Какая-нибудь деревня тебя не устроит, как я полагаю? – деловито уточнил музыкант.
– Нет, не устроит, – зевнула самозванка.
– Тогда, боюсь, наше совместное путешествие несколько затянется, – сокрушенно вздохнул Айрел, качая головой. – Поблизости здесь больше ничего нет. Насколько я помню, удобней всего будет добраться до... – музыкант вдруг резко нахмурился и замолчал. – До Хольда, – закончил он мрачно.
– Что? До Хольда?! – Триша не поверила своим ушам. – Ну ты хватил! Наверняка же что-то ближе есть. Кеане, как у тебя с географией?
Мужчина, на ходу прибиравшийся в клетке, складывая все затолканные туда травинки в аккуратную кучку, отстраненно пожал плечами. Листопад, заметив, что его седок занимался посторонними делами, придумал своевольничать, тормозить и отклоняться от маршрута, однако получил по соловому боку сапогом и быстро исправился.
– Считайте, скоро мы въедем в Ифайн, – принялась рассуждать девушка, перебирая ослабшие поводья. – Если не ошибаюсь, его крупнейший город находится сильно южнее, – самозванка наморщила лоб, вспоминая карту провинции. – А Хольд так вообще на границе с Гармангахисом. А по пути нам... нам по пути...
– Пожалуй, Гединор, – отозвался Кеане, заканчивая изготовление травяного лежбища для своего питомца. – Надо уточнить.
Айрел поморщился и отвернулся, досадуя на проснувшуюся у его спутника разговорчивость. Сложно было промолчать, что ли?
– А до него далеко? – деловито уточнила Триша.
– Понятия не имею. Ни разу прежде не бывал, только на карте видел, – салум, похоже, смирился с необходимостью поддерживать с девушкой общение и перестал ее игнорировать. – Он должен знать, – указал на барда.
Почувствовал обращенный на него злобный взгляд и с легким недоумением посмотрел на вдруг посуровевшего и напрягшегося спутника. Причину столь странной реакции на свои слова он не понимал.
– Не помню, – буркнул музыкант, замечая, что от него ждали какого-то ответа. – Давно там не был.
Гединор – единственный город Кендрии, куда он ни разу не приезжал с выступлениями. Риону так и не удалось убедить подопечного перестать глупить и включить его в какой-нибудь свой гастрольный тур – Айрел в этом вопросе был непреклонен. Гединор – город, в котором он родился и вырос, где жили его отец со старшим братом, где находилась могила матери и эта проклятая ткацкая мануфактура. Мужчина не собирался туда возвращаться – слишком болезненные воспоминания были связаны с этим местом.
Кеане о чем-то задумался.
– С детства? – уточнил он, внимательно наблюдая за спутником.
– Именно, – огрызнулся бард, сожалея, что в свое время рассказал салуму некие обстоятельства своей жизни. – С детства.
– Тогда на привале уточним маршрут, – оружейник, как ни в чем не бывало, обернулся к Трише. – Направляемся в Гединор.
Айрел мысленно перебрал все известные ему ругательства, в этот момент искренне желая спутнику исключительно мучительного загробья. Промолчал, сильнее стискивая поводья и стараясь не показывать своего отношения к данной перспективе: не хотел, чтоб девушка что-то заподозрила.
– Или тебе слабо? – незаметно для остальных прошептал Кеане, проводя Листопада мимо Серого и, не дожидаясь ответа, поскакал дальше, выбиваясь вперед.
Бард скрипнул зубами, с ненавистью глядя в удалявшуюся спину. Проклятый салум! Да чтоб горел он после смерти на костре из костей! Если он догадался, как манипулировать спутником, то теперь наверняка начнет развлекаться и бессовестно этим пользоваться.
Одиннадцать лет назад старая телега скрипела и подпрыгивала на ухабах, уезжая из Гединора: ее хозяин согласился подкинуть двух детей до Хольда – ближайшего города, где находилось отделение гильдии бардов. Ивар был хмур и задумчив, молча прижимал к себе младшего брата, заплаканного, обиженного, преданного, до этого дня считавшего, что у них хорошая и дружная семья, не готового к этому "добейся чего-нибудь сам, а до тех пор не показывайся на глаза". С тех пор Айрел доказывал, что ему "не слабо", что он может, способен, сделает: себе, отцу, всем сомневающимся и просто случайным людям. Это было сильнее его, неконтролируемая потребность, уже много лет во многом определявшая его жизнь. Без нее ему бы никогда не удалось добиться того, чего он достиг. Однако собственная неспособность противиться ей порой раздражала неимоверно.
– Эй, всё в порядке? – встревожено уточнила Триша, заметив выражение лица спутника.
Тот, скользнув по ней беглым взглядом, отвернулся, стиснул зубы и тоже пришпорил лошадь.
– Мне наплевать! – рыкнул бард салуму, обгоняя его.
– Эй! – крикнула им вслед девушка. – Нельзя ли помедленней? Мне казалось, что мы никуда не торопимся.
12.
"Гнездо" располагалось в сутках пути от Обхарнайта. Несмотря на близость к столице, места здесь были пустынные. Гористая почва не способствовала занятию земледелием, а скудная растительность – скотоводством, так что люди, если и пытались тут обосноваться, то долго не задерживались. Старый замок, притулившийся вдали от посторонних глаз, стоял памятью одной из таких попыток. После подчинения салумов его величеством Ульгартом, сюда переместили их общину, сравняв прежнее обиталище с землей. Крепость реставрировали, расширили, снабдили дополнительными удобствами типа полигона. Немногочисленные слуги давали клятву именем Владычицы вечно молчать об обстоятельствах своей работы, для случайных путников и прохожих всегда была наготове легенда об обитающем в замке закрытом религиозном ордене, а раз в неделю у его ворот останавливалась подвода со свежими продуктами. В настоящий момент же из них выезжали три пары всадников.
Фаер Калле решил перестраховаться и выслал людей не только за Райнором – на случай, если гавен по какой-то причине хотел выгородить истинного виновного, подставив парня. Каждая двойка имела при себе по керамическому колокольчику. Все салумы вылепливают по такому сразу же после обряда посвящения. Глина сохраняет в себе отпечаток их новообретенных сил, а затвердев, начинает реагировать на своего создателя – чем ближе к нему находится, тем сильнее вибрирует. Обычно в подвале "гнезда", где хранятся все колокольчики, стоит непрекращающийся монотонный звон, лишь пара-тройка из них висит неподвижно, не внося своего вклада в общий гомон, – их хозяева куда-то отъехали. Наблюдение за поведением корявой, выполненной неумелыми детскими руками поделкой – не самый удобный способ искать человека. Однако, играя в "горячо-холодно", всё же куда проще его найти, чем вовсе без подсказок.
***
– Очень плохо. Заново.
Рафферти послушно начал сначала. Уже в десятый раз за последние полчаса. Вердикт "отвратительно", неизбежно получаемый им до этого, сменился просто "очень плохо", что, по мнению ребенка, свидетельствовало о существенном прогрессе с его стороны.
Путники обосновались на окраине деревни: не смогли найти гостеприимного дома, где б их бесплатно накормили, напоили и спать уложили – Айрел с Тришей пожалели денег. Впрочем, им удалось прикупить продуктов, а девушка была полна решимости до вечера утрясти вопрос с ночлегом и даже осталась в селе "налаживать контакты", так что по этому поводу никто особо не переживал. Бард лениво жевал свежий хлеб, пальцами вырывая из буханки еще теплый мякиш, и отстраненно прислушивался к многострадальной уже набившей оскомину мелодии.
– Неритмично, – прервал он ученика. – Ты то торопишься, то тормозишь. Здесь все ноты должны быть той же длительности. Попробуй играть медленней.
Мальчишка принялся дергать струны реже, от усердия прикусывая кончик языка. Кеане сидел спиной к своим спутникам, наблюдая за каким-то масштабным строительством, ведшимся чуть в отдалении. Посреди поля высились неотделанные кирпичные стены с высокими оконными проемами, громоздились кучи песка и камня, суетились люди, таскаясь туда-сюда с носилками.
Айрел уже почти доедал буханку, когда вернулась Триша. Деловая, торопливая, сосредоточенная.
