Текст книги "Голубя тебе на грудь (СИ) "
Автор книги: Оксана Стадник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)
Музыкант закрыл глаза и глубоко вздохнул, собираясь с мыслями.
– Прости, – проговорил он. – Но я ничего тебе не скажу. Не потому что не доверяю – потому что не хочу впутывать. Спасибо за всё, что ты для меня делал до сих пор, но в этот раз я попробую справиться сам.
В итоге Рион, не проникшись драматизмом момента, разобиделся окончательно и ушел, громко хлопнув дверью в конце коридора.
– Интересно только, как именно?.. – мрачно буркнул Айрел, медленно бредя к себе в комнату.
День выдался неприятным. Бард постоянно ловил на себе встревоженные взгляды, в воздухе витало напряжение, многие согильдийцы его явно сторонились. Глава службы безопасности был мрачен и недружелюбен. Похоже, он снова начал подозревать певца, но сам пока не решил, в чем конкретно. Айрел был демонстративно расслаблен и беспечен, старательно изображал, что у него всё прекрасно, но к вечеру ему это осточертело и он заперся у себя в комнате. Валялся на кровати, в который раз обдумывая ситуацию и возможные из нее выходы. От нечего делать несколько раз активировал и убирал окимму, убеждаясь, что теперь у него это легко получается. Рассматривал черную лютню, борясь с желанием провести по струнам, услышать, как она звучит. Чтоб не искушать себя и судьбу, убрал ее от греха подальше. Помаявшись еще какое-то время, незаметно для себя задремал.
Бард поежился: свежий ветерок холодил кожу, проникая под рубашку. Айрел в полудреме подумал о том, что стоило всё же раздеться и устроиться на ночь нормально, а не валиться в одежде на заправленную постель. Не глядя, нащупал край покрывала и вяло попытался им запахнуться. Пока он возился с одеялом, в его сонном мозгу забрезжил вопрос: откуда в его комнате взялся ветер? Нехотя приоткрыв один глаз, сфокусировался на развевающейся шторке. Музыкант точно помнил, что окна не отворял. Нахмурился, мгновенно просыпаясь, и, привстав на локте, тревожно скользнул взглядом по темной комнате. Краем глаза засек какое-то движение, однако среагировать не успел – кто-то с силой впечатал его обратно в матрас. Айрел почувствовал, как на его горле сомкнулись чьи-то пальцы.
– Это было не очень-то вежливо, – негромко пропел знакомый голос.
Певец, цепляясь за сдавливающую шею ладонь, узнал ночного гостя и принялся отчаянно брыкаться, пытаясь его от себя оттолкнуть.
– Мне было очень больно, между прочим, – всё так же дружелюбно улыбаясь, поведал салум, с легкостью избегая неумелого удара. – Вы не находите, что повели себя некрасиво, зазря обидев такого милого человека?
Бард запаниковал. Силы были неравны настолько, что он мог вообще не сопротивляться – особой разницы нападавший бы не заметил. Айрел уже начинал задыхаться. В глубине души он понимал, что крики о помощи ему бы всё равно не помогли: никто не успеет прийти – однако то, что его лишили возможности хотя бы попытаться кого-нибудь позвать, очень обижало. Пару раз стукнул кулаком в стену, надеясь, что возможный обитатель соседней комнаты услышит и зайдет узнать, что происходит. Тут же осознав, что дожидаться помощи извне – занятие глупое и бесперспективное, стиснул зубы и принялся рвать с горла чужую руку, оставляя на коже глубокие царапины. Мелькнуло воспоминание о том, что его противника, кажется, зовут Дэйси. Придумать, чем ему могло помочь это знание, бард не успел: всё так же улыбаясь и ласково глядя ему в глаза, салум положил певцу на лоб свободную ладонь. Плавно, картинно, с некоторой ленцой.
Айрел почувствовал, как его тело налилось тяжестью и онемело. Конечности перестали слушаться и бессильно опали на скомканное одеяло. "Вот, собственно, и всё", – с тоской подумал бард, холодея от ужаса и слушая, как сердце оглушительно отстукивает последние мгновения его жизни.
Во взгляде ночного гостя мелькнуло удивление. Улыбка дрогнула и как-то потускнела. Он надавал ладонью сильнее. Выждал еще несколько секунд. Нахмурился и недоуменно моргнул. Что-то явно шло не так, как он планировал. Салум оторвал руку от лица жертвы и задумчиво уставился на свою раскрытую пятерню. Бард почувствовал себя так, словно с него сняли тяжелую плиту, вдавливавшую его в матрас, лишая возможности шевелиться, однако радоваться не торопился. Дэйси медленно перевел взгляд с ладони на жертву, испуганно наблюдающую за всеми его действиями. Сгреб Айрела за шиворот, выпустив, наконец, его горло, рывком оторвал от постели и ощутимо приложил спиной об стену, грубо придавая ему сидячее положение. У певца на секунду потемнело в глазах. Сквозь звон в ушах он услышал треск раздираемой ткани – салум, решив не заморачиваться закатыванием рукава, просто его вырвал.
– Что это значит?! – в голосе Дэйси прорезалась истеричная нотка.
Он разглядывал чернеющий на плече барда круг так, словно видел нечто отвратительное, ранящее его эстетические и этические чувства. Различить в темноте подробности изображения было невозможно, однако это ему и не требовалось.
– У тебя не должно ее быть! – мужчина потер рисунок ладонью, словно проверяя, не смажется ли он. – Это невозможно! Откуда ей у тебя взяться?!
Убедившись, что узор, похоже, был настоящим, салум замер. Несколько секунд сидел неподвижно, испепеляя его ненавидящим взглядом. Айрелу, всё так же вдавленному в стену, даже подумалось, что о нем забыли. Правда, он тут же убедился, что это не так – Дэйси медленно поднял на него глаза. В них плескалась такая ярость, что бард, понадеявшийся было, что нападающий утратит к нему интерес, удостоверившись, что не может использовать его для своих нужд, понял, что мечтам не суждено сбыться. Как там говорил тот парень? "Носителей нельзя забрать"? О "растерзать в гневе" не было ни слова.
– Ты хоть знаешь, сколько я ждал этого момента? – злобно прошипел Дэйси, крепче стискивая барда за воротник и подтаскивая его чуть ли вплотную к своему лицу. – Я еще три года назад решил, что сделаю из тебя свою первую окимму, боялся, что кто-нибудь меня опередит, пытался представить, что из тебя получится. И ты хочешь сказать, что я не могу тебя забрать?! – салум повторно впечатал певца в стену.
Айрел кашлянул, в очередной раз расставаясь с воздухом. "Может быть, он отвяжется, если дать ему автограф?" – мелькнула в голове издевательская мысль. Предпочел ее не озвучивать – вот в этот раз уж точно от ёрничанья следовало воздержаться. Если б только это могло решить проблему...
– И что же мне теперь делать?! – подрагивающая злая улыбочка. – Искать сырье не меньшей ценности, чем был ты. Ой, беда-беда, – мужчина понизил голос, сбиваясь до шепота. – Думаешь, это так просто?! – вдруг рявкнул он, вздергивая барда за шиворот и провозя его спиной вверх по стене. Многострадальная рубашка трещала и грозилась расползтись по швам от такого обращения. – Может быть, у тебя есть идеи, где мне такое найти?! Ну так скажи, я весь во внимании!
Айрел смотрел Дэйси в глаза и четко осознавал, что, если он так и будет сидеть, ничего не делая, то его жизнь и карьера трагически прервутся в течение следующих нескольких минут.
– Покажите разрешение, подписанное господином Эллентизом, – выдавил он, стараясь звучать твердо. – О том, что вам можно находиться на территории гильдии.
Салум замер и недоуменно моргнул. Такой поворот беседы сбил его с толку. Воспользовавшись замешательством противника, бард изловчился и изо всех сил оттолкнул его ногой в грудь. Снова послышался треск рвущейся ткани, ознаменовавший окончательную гибель рубашки – мужчина утащил за собой нехилый ее кусок. Его откинуло назад, однако равновесие он удержал. Айрел, прежде находившийся в полуподвешенном состоянии, лишившись поддержки вражеской руки, плюхнулся на кровать. Что ж, ему всё равно больше нечего противопоставить салуму... Лютня возникла мгновенно.
– Обидно будет, если эта штука не поможет, – подумал бард, ударяя по струнам прежде, чем Дэйси снова успел до него добраться.
Это был самый обычный "трям". Не последовало ни вспышек, ни взрывов, ни чего-то еще, на что рассчитывал Айрел. Просто "трям".
Струны мелко дрожали, постепенно успокаиваясь. Под умирающие звуки бард, не почувствовавший ничего необычного, с ужасом смотрел на противника, уверенный, что вот теперь-то ему точно конец.
Салум почему-то остановился и вдруг пошатнулся. Певец с удивлением увидел, как из его носа протянулись две темные дорожки. Дэйси неуверенно поднес ладонь к лицу и провел ей по губам. С недоумением уставился на свои окровавленные пальцы.
Внезапно взорвались оконные стекла и висевшее на стене зеркало. С грохотом обвалилась с потолка мгновенно растрескавшаяся штукатурка. В воздух взвились клубы пыли. Люди, инстинктивно пригнувшиеся при звуке взрыва, рискнули распрямиться. Произошедшее потрясло их обоих.
Барда не задело ни шрапнелью стеклянных осколков, ни сколько-нибудь крупными кусками застывшей извести – разве что припорошило мелким мусором. Его противник же стоял с рассеченной скулой. Окровавленный и изрядно выбеленный известковой пылью, он выглядел весьма загробно.
– Опа, – многообещающе проговорил Айрел, перехватывая лютню удобнее.
Певцу начинала нравиться эта штука. Он косо хмыкнул и повторно занес руку, глядя на салума с нескрываемым злорадством.
Тот, сообразив, что жертва намерена продолжить концерт, и что он не успеет ей в этом помешать, бросился к окну. Куда медленнее, чем мог бы: похоже, "трям" здорово подпортил ему координацию движений.
– Си мажор! – мстительно процедил сквозь зубы музыкант, зажимая аккорд.
Повторно провел по струнам. Звук получился чистым, глубоким, красивым – заслушаться можно. Дэйси не оценил. Споткнувшись, неуклюже шлепнулся на пол. Тут же с усилием поднялся, уцепился за подоконник, вскарабкался на него и прыгнул в окно. Айрел выждал несколько секунд, потом медленно встал с кровати, пересек комнату и осторожно выглянул на улицу. К немалому его огорчению трупа на земле не оказалось. Убедившись, что салум сбежал, бард убрал окимму и с глубоким вздохом облегчения опустился на пол. Ушибленная спина ныла, шея болела, голова кружилась, в нос лезла пыль. Пару раз чихнув, музыкант поднял глаза и критически оглядел царивший в комнате разгром. Что ж, вот теперь-то господину Эллентизу ремонта точно не избежать.
– А мне отрежут руку, – мрачно подумал Айрел. – После этого можно даже не сомневаться.
Поколебавшись лишь пару мгновений, он решительно встал, подошел к двери и запер ее на засов: такой шум не мог не привлечь к себе внимания, наверняка сюда уже бежит толпа народу. Решив, что времени у него практически нет, бард бросился к шкафу, распахнул его и схватил первую попавшуюся одежду: пару рубашек, какие-то штаны и теплый кафтан. Спешно запихал всё это в дорожную сумку на длинном ремне. Порывшись среди вещей, нашел спрятанный там кошель с деньгами – привык распределять средства так, чтоб в случае непредвиденных обстоятельств под рукой могла оказаться хотя бы их часть.
В коридоре уже звучали встревоженные голоса. Айрел заторопился еще больше. Нахлобучил сапоги, кое-как отряхнув со стоп налипшую штукатурку. В дверь тревожно постучали. Бард, чуть посомневавшись, сорвал с себя остатки рубашки и схватил с полки новую. Натягивая ее на бегу, кинулся к своей верной лютне, с которой пересек всю страну вдоль и поперек, и с сожалением обнаружил, что та тоже не пережила атаки окиммы. Погладив на прощание треснувший бок, музыкант сгреб сумку и рванул к окну. На полдороги притормозил, развернулся и побежал к уже сотрясающейся под ударами двери. "Рион не виноват", – вывел он на ней куском штукатурки.
– Айрел! Что происходит? Всё в порядке? Айрел, откройте! – кричали в коридоре. – Ломайте дверь! – это уже предназначалось кому-то другому.
Бард подбежал к подоконнику, залез на него, стараясь не порезаться об усыпающие его стеклянные осколки, высунулся на улицу и огляделся, изучая расположение окон, водостоков и стыков кирпичей. Да, в силе и ловкости ему не сравниться с салумом, однако верхолазом он тоже был неплохим. Музыкант перекинул сумку через плечо, крепко уцепился за карниз и вылез наружу. До земли он добрался быстро и без проблем. Сверху слышались крики – похоже, дверь в его комнату таки высадили, привнесенные в интерьер изменения оценили. И кто-нибудь сейчас непременно выглянет в окно... Айрел со всех ног бросился к забору. Подпрыгнув, уцепился за край и, оттолкнувшись сапогом от немного выступающего из кладки камня, сумел подтянуться и забраться наверх. Поморщился от боли – удары о стену не прошли бесследно. Не дожидаясь, когда его заметят и стащат обратно, бард перекинул ноги на другую сторону преграды, свесился и, разжав пальцы, спрыгнул.
***
Дэйси, тяжело дыша, ковылял по узкому переулку. Остановился и привалился боком к стене дома. Глубоко вздохнул, закрывая глаза. Его всего колотило, ноги подкашивались. Мужчина зашелся в приступе кашля и со злостью сплюнул кровь. Утер дрожащей ладонью рот и с трудом выпрямился. Побрел дальше.
Улочка была грязной и пустынной. Гильдия бардов осталась далеко позади, салум рассчитывал, что возможная погоня его уже не найдет: в этой части города было такое переплетение закоулков, тупичков и проходных дворов, что затеряться здесь ничего не стоило. Однако через некоторое время Дэйси остановился и замер, словно к чему-то прислушиваясь. Резко развернулся, принимая боевую стойку, и напряженно скользнул взглядом по переулку, выискивая затаившегося преследователя. Вряд ли это бард решил добить его своей трынделкой, а с кем-нибудь другим, мужчина был уверен, он сможет справиться даже в таком состоянии. От стены одного из домов неторопливо отделился силуэт.
– Неважно выглядишь, Дэйси Найя.
– Райнор? – салум досадливо поморщился, немного расслабляясь. – Что ты делаешь в Табиде?
– То же, что и ты, – отозвался Кеане, подходя ближе и давая себя разглядеть. – Прибыл в ходе охоты.
С громким треском надкусил яблоко.
– О, – собеседник косо усмехнулся. – Дай угадаю. По-прежнему всё записываешь и анализируешь? Боишься пропустить какую-нибудь важную деталь, типа сколько раз в день сырье ходит в туалет и на какую сторону зачесывает волосы?
– Дай угадаю. По-прежнему лезешь на рожон, даже не попытавшись выяснить, что к чему? – мужчина небрежно взмахнул рукой, указывая на потрепанный вид коллеги. – Сталкиваешься с непредвиденными обстоятельствами и ползаешь по улицам, харкая кровью?
– Не твое дело, – злобно прошипел Дэйси.
Отвернулся, демонстрируя, что разговор окончен, и побрел дальше.
– Какая она была? – Кеане с нескрываемым интересом рассматривал собеседника.
– А? – хмуро переспросил салум, останавливаясь и вновь обращая на него внимание.
– Окимма, которая с тобой это сделала, – пояснил мужчина, снова вгрызаясь в свое яблоко. – Я не поверю, что тебя так потрепал обычный человек.
– Тебе-то что? – огрызнулся Дэйси, пошатываясь.
– Просто спросил.
Раненый смотрел на Кеане с подозрением. Что-то не нравился ему его взгляд – непривычно оживленный, заинтересованный, словно чего-то ожидающий.
– Скажи, Райнор, – протянул салум, медленно стирая рукавом со щеки запекшуюся кровь. – Ты уже успел кого-нибудь забрать?
Собеседник промолчал.
– Успел, – определил Дэйси, пристально за ним наблюдая. Склонил голову набок и ласково улыбнулся. – Дай посмотреть, а?
Кеане задумчиво скользнул взглядом в сторону, бросил огрызок, развернулся и исчез во мраке проулка. Его коллега стиснул зубы от ярости.
– Так это ты, да?! – прорычал он, сжимая ладони в кулаки. – Это ты дал ему окимму?!
Ответа не последовало.
– Значит – ты... – улыбка нервно подрагивала и кривилась от злости.
Дэйси глубоко вздохнул, беря себя в руки.
– Ты допрыгался, Райнор, – громко и чётко проговорил он в темноту, не сомневаясь, что коллега не успел уйти далеко и прекрасно его слышит. – Ты знаешь, что будет, когда гавен с реном узнают, что ты нарушил правило. А они узнают – я об этом позабочусь, можешь не сомневаться.
Салум истерично расхохотался. Смех плавно перешел в надрывный кашель и смолк.
– И на твоей казни я буду стоять в первом ряду, жрать конфеты и наслаждаться зрелищем! – хрипло крикнул мужчина, бессильно приваливаясь к стене.
– А смысл? – донесся издалека равнодушный ответ. – Ты всё равно не чувствуешь их вкуса.
– Тварь, – с ненавистью прошептал Дэйси, медленно сползая на мостовую.
***
Кеане задумчиво брел по городу, стараясь не попадаться на глаза случайным ночным прохожим. Может быть, стоило вернуться и добить "друга детства"? Глупо – это ничем не поможет. Резерв выработан и еще не скоро восполнится, а оправдать его отсутствие нечем. По возвращении в "гнездо" в любом случае пришлось бы отвечать на вопросы о том, на что он был потрачен и где в таком случае результат. Досадно, но соврать в ответ не выйдет – нет такой лжи, что прозвучала бы правдоподобно.
Встреча с Дэйси Найя по сути имела лишь одно безусловно отрицательное последствие – сокращалось время, что гавен с реном оставались в неведении. Если бы не она, то можно было бы спокойно помотаться еще пару месяцев, якобы в поисках подходящего сырья. Если дольше, то в "гнезде" бы насторожились и послали кого-нибудь на поиски. Кеане бы нашли, доставили домой и выяснили кучу всего интересного. А так там всё узнают уже в худшем случае дней через восемь. Возможно, чуть позже, если потенциальный доносчик решит сначала поправить здоровье, а уж потом отправится в путь. Может, всё же его добить? Полтора месяца – не так уж мало.
Вроде, салум был осторожен: следил за Дэйси издалека, старался ничем себя не выдать... Выходит, недостаточно, раз тот его заметил. Пожалуй не стоило поддаваться на искушение узнать, что делает окимма, первая и теперь уже, похоже, единственная, что было суждено Кеане создать. И всё же как хочется хоть раз взглянуть на нее, подержать в руках, увидеть в деле... За эти три дня он неоднократно приходил к гильдии бардов, неизвестно чего ожидая. Возможно, в глубине души надеялся, что Айрел Керран выйдет погулять, на него кто-нибудь нападет, он отобьется окиммой, а салум полюбуется своим творением со стороны. Глупость, конечно, но, поскольку других дел у него всё равно не было, мужчина решил, что может ее себе позволить. В какой-то момент оружейник заметил, что за гильдией следит не он один. Причем личность второго наблюдателя практически не оставляла барду шансов нападения избежать. Кеане видел, как Дейси вывалился из окна, с трудом преодолел ограду, потрепанный, еле держащийся на ногах. Однако серьезных наружных повреждений он у него не заметил, сколько ни смотрел. Что же его окимма делает?..
Мужчина вдруг осознал, что идет обратно к гильдии бардов – сейчас бы он пересек Мясницкий переулок, дошел до Портняжной улицы, свернул на Купеческую, а оттуда до нее буквально рукой подать. Остановился. Нет, туда ему не нужно – пора заняться делами насущными. К примеру, решить, на что потратить оставшееся ему время. Кеане развернулся и собрался пойти в другую сторону, как вдруг из Мясницкого переулка выбежал человек. Запыхавшийся, растрепанный и какой-то потерянный. Салум замер, недоуменно на него уставившись. Вот уж не ожидал он увидеть здесь и сейчас Айрела Керрана.
Барда эта встреча, похоже, тоже застала врасплох и ни капли не обрадовала. Он испуганно отшатнулся, узнав ночного прохожего, затормозил и активировал окимму. Перехватил лютню так, чтоб можно было в любой момент ей воспользоваться, и угрожающе занес над струнами руку. Парень тяжело дышал, глядя на Кеане так, словно готовился, если понадобится, биться с ним до последней капли крови.
Молчание затягивалось. Певец был на взводе, напряжен и испуган. Салум стоял спокойный, расслабленный, безразличный. Айрел заметил, что тот не сводил взгляда с лютни в его руках.
– Если я пушу ее в ход, здесь камня на камне не останется, – грозно пообещал он, несколько преувеличивая действительность.
Кеане едва заметно улыбнулся. Похоже, эти слова его обрадовали.
– Дай посмотреть, – попросил он.
– Не дам! – бард вцепился в окимму так, словно от нее зависела его жизнь.
Во взгляде салума мелькнула обида. Постояв еще несколько секунд, он развернулся, сунул руки в карманы кафтана и пошел прочь. Айрел расслабился и с облегчением выдохнул. Поглядел Кеане вслед и неуверенно потоптался на месте, о чем-то мучительно раздумывая. Вскоре тот услышал за спиной быстро приближающиеся шаги.
– Почему, когда я спрашивал о последствиях, ты не сказал, что мне вообще нельзя владеть окиммой, потому что я не вхожу в какой-то список, и мне захотят отрезать руку? – сварливо поинтересовался бард, возникая рядом с ним. Уже без лютни.
Салум наградил его долгим, ничего не выражающим взглядом. Отвернулся и, не меняя скорости, пошел дальше. Певец, видимо решивший, что Кеане для него опасности не представляет, не отставал и не сводил со спутника требовательный, весьма назойливый взор, явно ожидая ответа.
– Дэйси что, прочел тебе лекцию? – нехотя буркнул мужчина, убеждаясь, что музыкант сдаваться не намерен.
– Нет, не он. Тавис Давиот.
– Кто это? – насторожился салум.
– В "Мирле" работает. Это какая-то королевская служба.
Кеане помрачнел. Прекрасно, значит "Мирла" уже в курсе. Хуже и быть не может. Интересно, откуда они узнали?..
Прошли в молчании целый квартал. Музыкант больше ничего не говорил, однако уходить не торопился. Глубоко вздохнув, салум остановился и посмотрел на спутника в упор. Тот тоже притормозил.
– Что тебе от меня нужно? – прямо спросил оружейник.
– Сколько ты хочешь за то, чтоб стать моим телохранителем? – Айрел решил не ходить вокруг да около.
Собеседник от такого вопроса впал в легкий ступор. Заметив это, бард решил пояснить:
– Слушай, я могу заплатить, – серьезно проговорил он. – Деньги у меня есть. И сейчас я в таком положении, что с радостью их потрачу на то, чтоб из него выбраться. Своими силами мне не справиться, и ты – пожалуй, моя единственная надежда...
Кеане пренебрежительно фыркнул и пошел дальше, демонстрируя, что он не заинтересован в разговоре.
– Подожди! – крикнул Айрел, бросаясь следом. – Мне очень нужна твоя помощь! Ты можешь хотя бы выслушать?!
– Нет.
– Ситуация, в которой я оказался в том числе по твоей вине...
– Слушай, парень, – огрызнулся Кеане, теряя терпение. – Твои проблемы – ничто по сравнению с моими, ясно?
– Выясняется, что я чуть ли не перешел дорогу самому королю, мной интересуется какая-то странная служба, вся жизнь летит в тартарары, и меньшее, что мне грозит – это потеря руки! То есть на моей карьере можно ставить жирный крест! Могу предположить, что это – далеко не предел того, что меня ждет. По-твоему, это "ничто"?! – в тон ему отозвался бард, сердито топая рядом.
– Мне не интересно. Я бы даже сказал – безразлично.
Айрел остановился и, скрестив на груди руки, огляделся по сторонам, словно в поисках свидетелей разговора, дабы было с кем разделить обуревавшее его возмущение по поводу подобной бессердечности.
– Что же мне теперь делать?! – крикнул он вслед салуму.
– Ммм... Топиться, – посоветовал тот. – Универсальное средство выхода из запутанных ситуаций.
– Кроме этого!
– Тогда вешаться.
Бард закатил глаза и раздраженно вздохнул, качая головой с видом "как же он меня бесит". Поцокал языком, о чем-то размышляя, потом решительно нахмурил брови и снова догнал Кеане. С выражением бескомпромиссности на лице пошел рядом.
– Парень, отвяжись от меня, – посоветовал салум еще через пару кварталов. – Я очень терпеливый, меня бесполезно брать измором.
– Неа, – нагло заявил бард, поправляя сползшую вперед сумку. – Назови свою цену.
Кеане утомленно вздохнул. Его было непросто вывести из себя, однако спутник явно преуспевал в этом деле. Салум свернул в ближайший переулок и резко ускорился. Пробежал вдоль домов, заскочил в один из дворов, огляделся. Ловко вскарабкался по стене какого-то здания на крышу и удовлетворенно кивнул. Пожалуй, этого будет достаточно, чтоб оторваться от навязывающего свое общество барда. Мужчина неторопливо пошел к противоположному краю кровли, где та соприкасалась с другими домами – решил, что до постоялого двора можно добраться и по верху. Не успел он дойти и до середины, как остановился, услышав звуки возни, доносящиеся у него за спиной. Недоверчиво обернулся.
За карниз зацепилась рука. Потом вторая. Следом появились голова и плечи. Айрел, тяжело дыша сквозь сжатые зубы, с трудом затащил себя на крышу и укоризненно зыркнул на мрачно наблюдающего за ним Кеане. Пробежка и подъем дались ему нелегко: здорово мешала ушибленная спина.
– Мне говорили, что ты не умеешь лазить по деревьям, – проговорил салум, немного помолчав.
– Научился, – огрызнулся бард, решив не указывать на то, что по пути наверх ему не встретилось ни одно дерево. – Из принципа.
Музыкант сел, скрестив ноги, свесил голову, расслабился и глубоко вздохнул, выравнивая дыхание.
– А ты упорный... – с легким удивлением протянул оружейник.
Певец не стал это комментировать.
– Слушай, как тебя зовут? – устало спросил он, откидывая с лица нависшие волосы.
– Кеане Райнор, – ответил салум, как следует обдумав, стоит ли ему представляться.
– Кеане, ты сказал, что твои проблемы еще хлеще моих, – Айрел поднял на собеседника глаза. – Полагаю, они тоже связаны с моей окиммой, да? Ты ведь не имел права мне ее давать? – бард вздохнул и, облокотившись о колено, подпер ладонью лоб. – Помоги мне, а я попробую помочь тебе.
– Что ты можешь? – пренебрежительно хмыкнул мужчина, скрещивая на груди руки и отворачиваясь.
– У меня есть связи, у меня есть деньги, – принялся перечислять бард. – Я изъездил всю страну вдоль и поперек, поэтому прекрасно ее знаю: дороги, города, деревни, всякие местные особенности и традиции, которые нельзя игнорировать... – Айрел задумался, вспоминая, чем еще он может быть полезен. Вспомнил. – Опять же вот, – в его правой руке вновь возникла лютня. – Поверь моему опыту, очень полезная штука. Впрочем, ты и так это знаешь... Если хочешь, я дам тебе ее подержать, – добавил он, заметив взгляд, которым салум смотрел на свое творение. – Кстати, если меня схватят, то ее точно уничтожат.
Последнюю фразу он произнес таким тоном, словно говорил о погоде или чем-то столь же праздном и малозначительном. Замер в ожидании ответа, протягивая окимму ее создателю. Тот стоял всё в той же позе и задумчиво разглядывал собеседника. Когда бард уже было решил, что он снова откажется, Кеане вдруг спросил:
– А план у тебя есть?
– Думаю, попробовать бежать из страны, – ответил Айрел. – Начну жизнь с чистого листа там, где меня никто не знает и не будет искать. Возможно, в Ламаре или даже Тайше. Кому-нибудь из местных дворян наверняка придется ко двору хороший бард. Имя, правда, придется скрыть и от публичных выступлений воздержаться, дабы не быть случайно узнанным. Не получится устроиться бардом – выучусь на какую-нибудь другую профессию. На какую – не знаю, но как-то не хочется идти в сапожники или пекари. В принципе, могу даже поступить в университет, стану, ну я не знаю, лекарем там или судьей. Вариантов-то полно, главное – не попасться и не погибнуть.
Салум удивленно вскинул брови. Он не ожидал, что человек, добившийся славы, богатства и положения, будет так легко говорить, о том, что готов от всего этого отказаться и "начать жизнь с чистого листа". Кеане снова задумался. Айрел убрал лютню, убедившись, что собеседник пока не горел желанием с ней возиться, и принялся ждать, когда тот к чему-нибудь придет в своих размышлениях.
– Когда приходили из "Мирлы"? – салум, устав стоять, тоже присел на крышу.
– Вчера вечером, – ответил музыкант, гадая, означает ли этот вопрос, что Кеане согласился на его предложение.
Оружейник кивнул своим мыслям.
– Они не могли так быстро добраться сюда из Обхарнайта, значит, находились поблизости. Видимо, занимались другим делом и как-то узнали о тебе. В таком случае велика вероятность того, что у них при себе собаки. Времени с момента твоего побега прошло слишком мало, вряд ли эти люди уже узнали о случившемся. Так что советую тебе скрыть свой запах, чтоб псы не смогли тебя учуять. Пока их не пустили по твоему следу.
– Каким образом? – бард был весь во внимании
– Проще всего – хорошенько вываляться в навозе.
Айрел мрачно поглядел на Кеане, пытаясь определить, говорит ли тот серьезно, или просто над ним издевается. Так и не понял – лицо собеседника было совершенно непроницаемым.
Бард лезть в канализацию наотрез отказался. Нашел другой способ – нырнул в протекавшую по Табиду речку, проплыл по ней некоторое расстояние, чуть не утоп и выбрался на сушу не намного дальше места погружения. Впрочем, они с Кеане пришли к выводу, что этого должно было хватить для того, чтоб сбить собак со следа. Во время заплыва салум шел рядом по берегу, нес сумку спутника, в которой по уверениям того находились вещи свежестираные, им пропахнуть не успевшие, и свою идею с навозом больше не продвигал: союзники решили, что бежать из страны нужно хорошенько подготовленными, а не с бухты-барахты, так что как минимум эту ночь им предстояло провести в снятой Кеане комнате. Ночевать рядом со смердящим фекалиями телом ему категорически не хотелось. Айрел, мокрый до нитки и дрожащий от холода, понуро брел следом за показывающим дорогу спутником, хлюпая сапогами и мечтая поскорее переодеться в сухое.
Постоялый двор был ветхим и довольно грязным, зато дешевым. Салума такое соотношение цены и качества вполне устраивало. Он поселился здесь за два дня до этого, сочтя дальнейшее пребывание в более добротной гостинице, где обитали они с Риелей, нецелесообразным. Бард тоскливо разглядывал чулан, гордо именовавшийся комнатой, и отстраненно пытался припомнить, когда он последний раз ночевал в таких условиях. Даже временное помещение под сценой производило менее унылое впечатление. При свете дня, наверное, здесь было еще гаже.
– Кровать моя, – "обрадовал" его Кеане, сбрасывая сапоги. – Где будешь спать ты – меня не касается.
Кроме пола, других мест не было.
– Что-то не так? – уточнил салум, разглядев во мраке выражение лица новоявленного союзника.
– Да нет... Всё в порядке, – отозвался тот, напоминая себе, что находится не в том положении, чтоб привередничать и качать права.
С улицы доносилось пьяное пение. Прислушавшись к словам, Айрел узнал одну из своих песен. Стало невероятно тоскливо и больно.
