Текст книги "Голубя тебе на грудь (СИ) "
Автор книги: Оксана Стадник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)
Вернулась Када. В этот раз вместо очередной снеди она принесла кое-что другое.
– Моё сокровище, – поведала она, чуть ли не с религиозным трепетом выставляя на стол ларцы.
На них были указаны разные города и даты, но всегда стояло одно и то же имя. Старые и новые, в основном дешевые, хотя встречалась и парочка двухчасовых.
– Меня батька так порол, так порол, когда я хорошие брала, – с гордостью рассказывала девушка, бережно проводя ладонью по деревянным крышечкам. – Он-то сапоги себе новые купить хотел, а я деньги украла, чтоб голосок Его подольше послушать.
"Его" было произнесено с придыханием и буквально сочилось обожанием.
– Правильно делал, – буркнула Риелей, деловито заворачивая жареную курицу в полотняную салфетку.
Убедившись, что получившийся кулек в ее сумку не влезал, принялась выкладывать своё имущество на скамью в надежде, что проблема будет решена, если все вещи сложить аккуратней. Кеане наблюдал за ее действиями с неким подобием восхищения, почесывая утробно урчащего, зажмурившегося от удовольствия кота.
– Батька их всё выбросить грозится, – продолжала Када, пропустив ремарку гостьи мимо ушей. Манипуляций с курицей она, похоже, не замечала. – Говорит, что проку от них в хозяйстве никакого, что только место занимают, да пыль собирают. Мол отпели уж свое, отработали. Да как же я их в мусор-то брошу?! Ведь это ж единственное, что от Него у меня есть!
Када еще что-то говорила, страстно и эмоционально, – Риелей не прислушивалась, что именно. Потом вдруг замолчала и принялась глядеть на новую знакомую с нескрываемой надеждой и ожиданием.
– Что? – буркнула девушка, убеждаясь, что крестьянка собиралась пожирать ее взглядом до победного конца.
– Скажите, а вы близко знакомы с Айрелом? – хозяйка зарделась и смущенно потупила глаза.
– О, да, – курица, наконец, поместилась в сумку, и Риелей обнаружила, что там еще оставалось место для чего-нибудь некрупного. – Можно сказать, что это я определила его судьбу и повлияла на решение стать бардом.
Тут же пожалела, что это сказала, ибо обожание и трепет во взоре собеседницы стали чуть ли не осязаемыми. Девушка выглядела так, будто в любой момент была готова шлепнуться на колени и начать возносить молитвы.
– Ска-ска-ска... – принялась заикаться она, бледнея. – ...жите, а какой он в ж-жизни?
– О, – Риелей пристроила в сумку пару яблочек. – Об этом я готова рассказывать часами! Ты диву дашься, узнав всю правду! Уверена, что хочешь знать?!
Увидев выражение лица Кады, девушка поняла, что та будет лишь счастлива слушать об Айреле Керране часами. Подумала, что не выдержит столько времени общество этой придурошной и спешно пошла на попятный.
– Но, к сожалению, – быстро нашлась она. – У меня совершенно нет на это времени. Мы с моим спутником ужасно торопимся и вынуждены откланяться.
Решительно встала из-за стола, взглядом указывая Кеане на свою изрядно потяжелевшую сумку.
– Как? Куда? – на глазах у крестьянки рушился мир.
– В Табид, – прежде чем Риелей успела среагировать, ответил мужчина, ссаживая кота на пол.
Када тупо на него уставилась, будто впервые замечая. Постепенно смысл его слов до нее дошел. "Апостол" запаниковала и заторопилась, впрочем, найдя время, чтоб послать спутнику полный негодования взгляд.
– Нет! – спешно рявкнула она, верно истолковав зажегшееся на лице крестьянки выражение.
– Возьмите меня с собой!
– Кеане, голубя тебе на грудь, видишь, что натворил?! – девушка схватила свою сумку, не дожидаясь, когда расшевелится ее спутник, и зашагала к двери. – Какого салума ты ей сказал?!
Када кинулась за ней следом.
– Зеленого! – догнав, повисла на руке гостьи, цепляясь так, словно от этого зависела ее жизнь.
Ноги Риелей, к такому повороту не готовой, под объединенным весом курицы и новой знакомой подкосились, и она шлепнулась на пол.
– С больши-и-им хвостом! – договорила Када, не ослабляя хватки. – Обычного такого.
– Что?! – девушка, шипя от боли, в ярости ее оттолкнула. – Пусти и не прикасайся ко мне! Долбанутая!
Посидела, растирая ушибленное бедро и прожигая скромно пристроившуюся чуть в отдалении хозяйку взглядом, полным ненависти.
– При чем тут хвост?!
– Вы сами спросили: "Какого салума?", – шмыгнула носом крестьянка, неловко теребя косу. – Ну, я и описала...
– Дура! – рявкнула Риелей, поднимаясь на ноги. – Это был риторический вопрос!
– Какой? – не поняла девушка.
– К тому же, если уж на то пошло, – с видом собственного превосходства проговорила гостья, гордо откидывая волосы за плечи. – Салумы черные. И это даже детям известно!
– А батька всегда говорил, что зеленые, – насупила брови Када. – И у них большие когти, чтоб души рвать. И зубища огромные.
– Кому ты больше веришь: своему батьке или мне – близкой подруге Айрела Керрана?! – Риелей использовала запрещенный прием.
Убедившись, что поставила противницу перед неразрешимой дилеммой, довольно фыркнула.
– Ну вот и всё! – провозгласила она торжественно. – Они черные. Да. Когтища драть души, зубища их жрать и огромное брюхо имеются. Однако всё это черное! Кеане, подтверди.
– Я что, должен комментировать весь бред, что ты несешь? – осведомился мужчина, продолжая спокойно сидеть на своем стуле и меланхолично грызть яблочко.
Кот сидел у его ног и лениво умывался.
– Ой, не надо нам этот разговор продолжать, – спохватилась вдруг Када, не дав Риелей сказать всё, что она думает о своем спутнике. – Не к добру это. Беду накликаем.
– Да ладно тебе, – отмахнулась гостья. – Скажи еще, что ты в это веришь.
– Батька говорит, что салумы в самом деле существуют, – гнула свое крестьянка.
Она встала, подкралась к двери, слегка ее приоткрыла, осторожно выглянула наружу и опасливо огляделась.
– Просто бредни, чтоб детей пугать, – гордо вскинула голову Риелей. – "Будешь плохо себя вести – за тобой салум придет". Вот ты в своей жизни хоть одного видела? То-то и оно!
– А что ж вы тогда спорили, как они выглядят, раз не верите? – шепнула Када, закрыв дверь после того, как удостоверилась, что за ней никого не было.
– Дело принципа, – гостья решительно скрестила на груди руки. – В моей деревне всегда говорили, что они черные, как сажа, чтоб их в темноте не видно было.
– Зеленого тоже не больно-то впотьмах разглядишь, – обижено буркнула хозяйка.
– Кстати, вот тебе доказательство, что их не существует. Люди даже не могут прийти к однозначному выводу, что они собой представляют. Каждый придумывает, что хочет, – Риелей с вызовом уставилась на собеседницу, ожидая, что та на это скажет.
– Это потому, что все, кто их видел, исчезают без следа! – торжественно проговорила Када, делая страшные глаза.
– А откуда тогда вообще эти слухи взялись, раз свидетелей нет? – триумфально возвестила девушка, ожидавшая такого ответа.
Воцарившееся молчание нарушал лишь размеренный яблочный хруст.
Хозяйка несколько секунд обдумывала контраргумент, потом сообразила, что это сейчас не главное, и вернулась к изначальной теме.
– Возьмите меня с собой!
Риелей сообразила, что упустила шикарную возможность сбежать, пока собеседница пребывала в растерянности, и раздраженно поморщилась.
– Давианой заклинаю! – Када таки бухнулась гостье в ноги, цепляясь за ее юбку и не пуская к выходу. – Она сама привела вас к моему дому! То знамение было, что у моего забора вы отдохнуть присели! Видать намек то мне. Словно говорит мне Владычица: "Встань, Када, Лута дочь, и борись за счастье свое! Не жди ты чуда, а сама за ним поезжай! В Табид! К возлюбленному единственному! Другого шанса уж не выпадет его повидать!"
Риелей паниковала и пыталась высвободиться, бросая на спутника исполненные отчаянной мольбы о помощи взгляды. Тот же демонстрировал поразительное непонимание невербальных знаков общения и не думал вмешиваться. Потянулся за третьим яблоком.
– Мы в Табид еще нескоро поедем, – выкручивалась девушка, беспомощно пятясь от распростертой перед ней крестьянки. – Сначала в Чел направляемся. Оттуда в Фаррин... Боюсь, к концерту-то и не успеем до места добраться. Кучу денег опять же на проезд угрохать придется: эти караванщики дерут, как оборзелые.
– У меня телега есть, – сообщила вдруг Када немного неуверенно. – И лошадка тоже. Вернее, не у меня, а у батьки с мамкой, но они сейчас в поле, потому можно взять, пока их нету.
Риелей, как раз собиравшаяся сказать что-то еще, замерла с открытым ртом, осмысливая новую информацию. Медленно его закрыла и посмотрела на девушку новыми глазами. Улыбнулась. Кеане прекратил жевать, глянул на спутницу мутным, не ясно, что выражающим, взглядом и многозначительно покачал головой. Свое мнение, впрочем, предпочел не озвучивать.
– Прости, батька, дочку свою непутевую, – говорила Када уже через полчаса, кланяясь родному дому. – Уезжает она счастье свое искать. И ты меня, мамка, прости.
– Беспринципная, расчетливая, продажная, – занудно перечислял Кеане, сидя на телеге и ожидая, когда новая знакомая закончит свой прощальный монолог и они тронутся в путь. – Не брезгующая сломать жизнь наивной дурочке ради собственного удобства, женщина. Я ничего не забыл?
Небрежно швырнул огрызок на дорогу.
– Между прочим, во мне есть куча и положительных качеств, – промямлила Риелей, неловко поелозив на своем месте.
Она сама чувствовала себя несколько не в своей тарелке из-за происходящего, и безуспешно пыталась успокоить зудящую совесть мыслью, что семья Кады как-нибудь переживет внезапное исчезновение дочки, лошади и телеги. Записку родителям девушка оставила, так что, по крайней мере, те будут в курсе, куда именно всё это делось.
– Назови хотя бы парочку, – Кеане махнул на прощание сидящему на крылечке коту.
– Ну... эээ... я, к примеру... – Риелей задумалась.
Поняв, что ничего бесспорно хорошего о себе вспомнить не может, впала в депрессию.
– Иногда реально себя оцениваешь, – подсказал мужчина, убеждаясь, что ответа от собеседницы не дождется. – Это тоже неплохо.
4.
Лучи утреннего солнца, пронизывая низкие облака, лениво ползли по крышам Обхарнайта, столицы Кендрии. Отражались от золоченых шаров, венчавших шпили святилищ Давианы, скользили по стеклам домов, игрались с флюгером здания гильдии бардов. Плоская фигурка человечка с лирой в руках с негромким скрипом, следуя за ветром, крутилась на бронзовой стрелке. Позеленевшая от времени и сырости, обсиженная столичными птичками, она уже лет сто как венчала остроконечную башенку и была первым, что приходило в голову жителям Обхарнайта, когда они слышали слово "песня". Через два квартала отсюда располагался непримечательный дом – по крайней мере, он ничем не выделялся среди прочих зданий, стоявших на одной из главных улиц города. Богатая лепнина, кариатиды, поддерживающие головами балконы с кудрявыми коваными решетками, мраморные лестницы и пара суровых швейцар у входа. Прежде здесь располагался то ли институт благородных девиц, то ли публичный дом – что-то явно связанное с девушками, потом несколько десятилетий подряд строение передавалось из рук в руки, меняя обитателей и вывески, последние же лет тридцать-сорок парадную дверь здания украшала скромная бронзовая табличка. На ней было выбито единственное слово, "Мирла". Не раз праздно шатающиеся прохожие раздумывали, стоя у крыльца, что могло скрываться за этим названием. Придя к какой-нибудь догадке, они шли дальше, обычно быстро отвлекались на что-то еще и выбрасывали непонятное слово из головы. Большинство же горожан и гостей столицы проходили мимо здания, особо не глядя по сторонам, считая, что они и так слишком заняты и не обязаны рассеивать своё драгоценное внимание на всякую ерунду.
Лаес Даген, всю жизнь принадлежавший ко второй группе людей, взбежал по ступеням крыльца, мимоходом кивнул швейцарам и повернул дверную ручку. Прошло несколько дней с тех пор, как он узнал о "Мирле".
Пирс Блэйз уже был на месте. Сидел за столом и равнодушно проглядывал какой-то документ.
– Курьер принес донесение от Тависа, – сообщил он вместо приветствия.
– Кто такой Тавис? – мужчина аккуратно положил свой кожаный портфель на угол столешницы и присел на краешек кресла, обычно занятого старшим коллегой.
– Один наш служащий, – отозвался Пирс Блэйз, складывая письмо и заталкивая его обратно в конверт. – Сейчас расследует происшествие, связанное с окиммой графа Обриана.
– Один?
– Нет, – старик встал и жестом велел Лаесу освободить его любимое кресло и пересесть за стол. – С ним напарник. Из числа... оружейников.
– Кстати, я давно хотел спросить, – оживился мужчина, послушно меняясь с наставником местами. – Как делаются окиммы?
Пирс Блэйз немного напрягся.
– Знаешь, не я ведь занимаюсь их изготовлением, – проговорил он. – Все вопросы к оружейникам.
Лаес задумался, решая, насколько адекватным поступком для человека его возраста и положения будет пойти к незнакомым людям и донимать их глупыми вопросами просто из любопытства. На всякий случай уточнил.
– А они здесь же находятся?
– Нет. Они сотрудничают с "Мирлой", но, по сути, ее частью не являются. Если возникает необходимость в проведении расследования, присылают своего представителя. Тот какое-то время работает в паре с кем-то из наших, действует от имени службы и подчиняется нашему руководству. По окончании дела уходит. Весьма нелюдимые товарищи. И с самомнением у них всё в порядке.
– О, – Лаес Даген тут же пришел к выводу, что, пожалуй, пока поживет, не зная о процессе изготовления окимм.
В конце концов, точно так же он не разбирается еще в куче вещей – в ковке железа, к примеру, или ткачестве, что не мешает ему чувствовать себя вполне неплохо. Интересно, конечно, но можно и подождать – наверняка ведь со временем это выяснит, так или иначе.
***
Тем временем в другой части страны простая крестьянская телега, скрипя и подпрыгивая на колдобинах, подъезжала к Фаррину. Крепкая лошадка с косматой, закрывающей глаза челкой, лениво трусила по разбитой дороге, не ставя перед собой задачи сделать путешествие пассажиров комфортным. Впрочем, спавшей на соломе девушке тряска, грохот и шатание, казалось, совсем не мешали. Риелей почивала сном младенца, вольготно раскинувшись так, что больше никому толком места в телеге не хватало. Кеане пришлось всю ночь спать на облучке, кое-как пристроившись между стенкой телеги и локтем спутницы, постоянно вертевшейся и так и норовившей заехать ему в бок рукой или коленом. Када же, находившаяся по внутренней иерархии путников даже ниже лошади, ночевала где и как придется: на соломе ей места не было. Потому и она, и он, понимая, что нормально выспаться у них всё равно не выйдет, вставали очень рано. Девушка, отчаянно зевая, правила конягой, мужчина же сидел в углу повозки, поджав ноги, и медитировал на пейзаж. Прошло три дня с тех пор, как крестьянка влилась в маленький коллектив.
– Гляньте-ка, а вон и городок какой-то, – окликнула Кеане Када.
Тот ответил лишь своим обычным, ничего не выражающим взором. Появление на горизонте населенного пункта, по его мнению, было фактом очевидным, в комментариях не нуждающимся.
– Подъем, – мужчина не очень вежливо похлопал спящую спутницу по щеке.
Та поморщилась, недовольно застонала и перевернулась на другой бок. Повозилась, устраиваясь удобней, и снова затихла. Кеане несколько секунд сидел молча и буравил взглядом затылок с застрявшими в волосах соломинками.
– О, – сказал он безо всякого выражения в голосе. – Смотрите, Айрел Керран.
– ГДЕ?!
Риелей, мгновенно просыпаясь, аж подскочила на месте и принялась дико озираться. Када сделала то же самое, при этом резко дернула за поводья, чуть не сворачивая лошади шею. Та захрапела, испугалась, рванула и едва не стащила телегу в кювет.
– Ай, молодец! – злилась девушка. – Вот умница! Да чтоб тебя...
– Салумы драли? – зевнул Кеане.
– Именно! – рыкнула Риелей, больно ударившаяся лбом о борт повозки во время лошадиных метаний. – Со своими шуточками чуть всех нас не угробил! Знаешь же, что она на это имя неадекватно реагирует, – кивнула в сторону Кады.
Та по-прежнему вертела головой по сторонам, красная, взмокшая и до сих пор не сориентировавшаяся в ситуации.
– Мы в Фаррин приехали, – сообщил мужчина.
– Спасибо, – кисло улыбнулась Риелей. – Я заметила.
Фаррин был последним крупным поселением по дороге в Табид и находился от него в четырех дня пути. Довольно грязный, весьма заурядный городишко. Узкие улицы, обшарпанные дома и сладковатый запах сырого мяса – на окраине города располагалась скотобойня. Путники быстро поняли, что на телеге им тут особо не разъездиться – не хватало еще застрять в каком-нибудь переулке, потому остановились в пустынном и довольно просторном дворе. До выступления Айрела Керрана оставалась ровно неделя. Риелей решила, что прибывать на место сильно загодя совсем не обязательно, потому можно было не торопиться.
– Я смотрю, ты решила зря времени не терять, – прокомментировал Кеане, когда она извлекла из сумки сильно мятое и немножко провонявшее жареной курицей лучшее платье.
Проводил взглядом мелькнувшие среди кучи тряпья яблоки.
Девушка гордо его проигнорировала и с достоинством удалилась переодеваться в ближайшую подворотню. Через пару минут вернулась уже переоблаченной и принялась с остервенением расчесываться.
– Как я выгляжу? – буркнула она, закрепляя в волосах бантик и убеждаясь, что челка скрывала синяк на лбу от чужих глаз.
– Нууу... – протянул Кеане, скептически разглядывая ее со всех сторон. – Скажу честно, бывало и лучше.
– Очень хорошо! – захлебываясь восторгом, поведала Када. – Вы просто красавица! Глаз не оторвать!
Риелей кисло улыбнулась спутнику, и благосклонно – спутнице. Откашлялась и выпрямила осанку.
– Значит так, – степенно проговорила она, напуская женственности и интеллигентности. – Я отправляюсь на прогулку. Убедительно прошу временно избавить меня от своего общества: хочу немного побыть одна. Надеюсь на ваше понимание и чуткость.
– Ого! – восхитилась Када. – Такая дама получилась! Как настоящая! Аж жуть!
Кеане ничего не сказал, но по его виду было понятно, что это даже к лучшему.
Риелей, изящно подхватив подол, продефилировала к выходу со двора.
– Эй, а что нам в это время делать? – крикнула ей вслед крестьянка.
– Придумай что-нибудь, – пропела девушка, более озабоченная плавностью походки, чем проблемами окружающих.
– Ой, ну я не знаю, – громко сетовала Када, расхаживая вдоль телеги. – Всё таки зря я вышивку с собой не взяла. Или штопку какую-нибудь. У вас никакая одежда не прохудилась? А то я б починить могла.
Кеане отрицательно покачал головой. Лично он с удобством валялся на соломе и, судя по виду, лучшего занятия и не желал.
– А, может, тогда песню споем? – не унималась девушка. – "Ты предпочла мне дровосека" знаете? Вот мы с девками бывало соберемся вечером у пруда, да как грянем ее хором! Прям ух!
Риелей с легкой досадой остановилась. Не хватало еще, чтоб спутники опозорили ее в глазах местных жителей. Вряд ли бы нашлось много желающих взять в жены девушку, якшающуюся с вульгарным сбродом, во все горло распевающим похабные песенки при свете дня. Обернулась и хмуро глянула на Каду, безуспешно пытавшуюся уговорить мужчину ей подпеть. Задумалась.
– Иди и найди себе работу! – строго велела она. – Чтоб без денег вечером не возвращалась!
– Зачем? – удивилась крестьянка. – Нам же, вроде, сполна хватает.
– Эх, – девушка сложила руки на груди и приняла вид человека, ушедшего в давние счастливые воспоминания. – Помню, сидели мы как-то с Айрелом, болтали по душам. Он мне и говорит: "Риелей, хочешь, я скажу тебе, что для меня самое главное в женщине?" А я ему: "Да зачем?" А он: "Ты – самый близкий мне во всем мире человек, потому я хочу, чтоб ты знала" А я: "Ооо, ну раз так, тогда слушаю". "Для меня главное, чтоб женщина была работящей, – сказал он мне тогда. – Скромной, послушной да хозяйственной. Только такую в жены возьму".
Риелей выразительно замолчала, глянула на замершую с выражением просветления на лице Каду, ласково улыбнулась и, довольная собой, вышла со двора.
Торговая улица была шумной и многолюдной. Здесь располагались маленькие магазинчики, лавки и мастерские. Над одной из последних висела вывеска "Орахамм". В ней делали сапоги. Однако по мнению Риелей, наблюдавшей за дверьми, а точнее за курящим возле них мужчиной, главным здесь было то, что фамилия владельца неплохо звучала с ее именем. Ненавязчивый опрос соседей выявил, что мастерская принадлежала именно курильщику, что был он холост и, в общем-то, терпим в общении. Это вполне компенсировало тот факт, что особой красотой и молодостью сапожник похвастать не мог. Девушка тяжело вздохнула и приосанилась. "Как же низко ты пала", – с тоской подумала она, собираясь с решимостью, чтоб идти на штурм этой хилой и, похоже, готовой сдаться без боя крепости.
– План "пожирать жертву взглядом из-за угла, пока она сама не падет к твоим ногам" переходит на новую стадию? – послышалось сбоку.
Риелей вздрогнула и обернулась.
– Я же просила за мной не ходить! – прошипела она, отступая от Кеане на шаг. – Так сложно раз в жизни подчиниться?!
– Мне было скучно, – сообщил мужчина без тени угрызения совести.
– А Када тебе на что? С ней бы поболтал!
Девушка сообразила, что крестьянка в это время, почти наверняка, совершала трудовой подвиг во имя любви. Кашлянула.
– Кстати, – проговорила она, заминая тему. – Я обратила внимание, что ты с ней практически не общаешься.
– Она мне не интересна, – нехотя сообщил Кеане, немного помолчав. – Глупая и наивная сельская девочка. Таких кругом полно.
– А я, значит, интересна? – Риелей была польщена.
Мужчина, чуть поколебавшись, кивнул.
– Ты тоже глупая и наивная, – он в очередной раз разбил ее иллюзии. – Но у тебя это проявляется куда любопытнее.
Девушка тут же помрачнела.
– Так, – велела она строго. – Отойди от меня и не мешайся под ногами.
Кеане, скрестив руки на груди, оценивающе рассматривал сапожника. Тот как раз с явным удовольствием чесался, не замечая, что уже некоторое время является объектом самого пристального наблюдения. Решимость Риелей его охмурять таяла с каждой секундой. Спутник повернулся к ней и принялся точно также изучать ее, не обращая внимания на то, что собеседница под его взглядом краснела и нервничала. Затем равнодушно пожал плечами, отвернулся и отошел чуть в сторону.
– Кстати, – сказал он, останавливаясь и удобно приваливаясь плечом к стене дома. – Полагаю, ты не заметила, как в лавке мясника за тобой пытался ухаживать некий молодой человек.
Девушка замерла и пару раз растерянно хлопнула глазами. Да, она действительно заходила в этот магазинчик, чтоб разузнать о хозяине сапожной мастерской. Если подумать, там и впрямь, крутился какой-то мужчина, который ей даже о чем-то говорил... Ах, да! Хвалил погоду. Риелей, чьи мысли в тот момент были полностью заняты фамилией "Орахамм", что-то буркнула в ответ, чтоб отвязаться. На незнакомца она внимания не обращала, не вполне понимала, что он от нее хочет, и больше слушала ответы мясника, чем разглагольствования о том, как сегодня чудно светит солнце.
Кеане с интересом наблюдал за тем, как менялось выражение лица собеседницы. От недоумения к прозрению и отчаянию.
– Мне особенно понравилось, – безжалостно добил ее он. – Как ты сказала, что у тебя еще куча дел в этой части города, когда он предложил тебя проводить.
На Риелей было жалко смотреть.
– Я думала, он по долгу службы, – потрясенно пробормотала она.
Ей помнилось, что мужчина упоминал, что он является то ли стражником, то ли местным дружинником – что-то связанное с охраной безопасности мирных граждан. Если подумать, ухажер был вполне ничего.
– Он, случайно, не говорил, как его зовут? – слабо поинтересовалась девушка.
– Нет.
– А. Тогда ладно, – вздохнула Риелей, слегка восстанавливая душевное равновесие.
– Ты можешь вернуться и проверить, вдруг он всё еще там, – подсказал Кеане. – Или кто-то может знать, где его искать.
Собеседница, чуть подумав, отрицательно замотала головой.
– Почему?
– Я буду очень глупо выглядеть, – проговорила девушка, тоже прислоняясь к стене.
– Ты не прекращала глупо выглядеть с того момента, как я впервые тебя увидел, – "утешил" мужчина.
Риелей обиженно засопела, но ничего не сказала.
– Иди.
– Не пойду, – упрямо буркнула она, насупив брови.
Нервно скрестила руки на груди и приготовилась до последнего стоять на своем.
– Скажи, ты всегда вместо того, чтоб исправлять свои ошибки, пускаешь всё на самотек или делаешь вид, что так и нужно?
Риелей молчала, уйдя в глухую оборону. Кеане равнодушно пожал плечами и потерял к ней интерес. Девушка, не дождавшись воззваний к разуму и советов не глупить, немного расслабилась. Утешилась мыслью, что стоит думать не о прошлом, а о будущем, заставила себя выкинуть из головы неудавшегося ухажера и сконцентрировалась на сапожнике. Тут же поняла, что не готова с ним жить даже за звучную фамилию, и окончательно расстроилась.
Медленно отлипла от стены и поковыляла прочь от лавки, предаваясь мрачным думам о своей горькой женской доле. Кругом гуляли парочки, улыбаясь и держась за руки. В них хотелось как минимум плюнуть, а еще лучше – скинуть с ближайшего моста. Риелей уже давно поставила жирный крест на надеждах обрести счастье в любви и пыталась воспитать в себе циничное к ней отношение. Однако почему-то до сих пор ей нет-нет да хотелось разреветься из-за какой-нибудь ерунды и броситься в пучины уныния мысли "я никому не нужна". Сейчас был как раз такой случай. Шаг за шагом, следуя весьма спорной логике и переходя от умозаключения к умозаключению, она в который раз добралась до этого вывода, радостного, как могильная плита. Девушка, злясь на саму себя, остановилась и глубоко вздохнула. "Ну, правильно, давай теперь сопли развесим, – подумала она с раздражением, шмыгая носом. – Заняться-то больше нечем". Внушение как-то не сработало.
– Кеане, – не оборачиваясь, позвала она, не сомневаясь, что мужчина шел где-то позади. – Скажи, я что, совсем не красивая, да?
– Да не, ничо так, – ответил незнакомый голос.
Риелей вздрогнула и резко оглянулась. Возле угла дома, небрежно привалившись к стене, стояло трое незнакомцев. Судя по взглядам, манере себя держать и одеваться, они считали себя первыми парнями на деревне. Впрочем, вероятно, эту уверенность, кроме них самих, мало кто разделял – в противном случае оставалось лишь искренне посочувствовать всему женскому населению Фаррина. А вот спутника (о чудо!) поблизости не наблюдалось. Краем сознания девушка отметила, что умудрилась незаметно для себя забрести в райончик явно менее благоприятный, чем тот, где она гуляла ранее.
– Ну и плевать, – подумала Риелей, хмуро созерцая лучащиеся самоуверенностью лица троицы. – Как будто у тебя большой выбор, дорогуша.
Велела себя собраться, приосанилась и выдавила из себя улыбку.
– Хо-хо, – жеманно прикрыла ладошкой рот. – Вы, правда, так думаете?
– Эти, по крайней мере, сами в руки идут, – устало подумала она.
Какое-то время мужчины обсуждали внешность Риелей. Та в основном глупо хихикала, пытаясь скрыть смущение, и боролась с желанием влепить новым знакомым по пощечине и гордо удалиться. Голос разума твердил, что самым разумным поступком будет поскорее свалить отсюда от греха подальше, однако девушка старалась к нему не прислушиваться. "Терпи, дура. Какая тебе уже разница?" – упрямо думала она, продолжая делать вид, что разговор о ее филейных частях ужасно ее занимает. Потом новые знакомые предложили куда-то пойти "углубить знакомство". Она милостиво согласилась, однако уже через несколько шагов вдруг пришла к выводу, что "углублять знакомство" с этими людьми ей совершенно не хочется.
– Ой, я совсем забыла, у меня же дела! Придется как-нибудь в другой раз. До свидания!
Попыталась ненавязчиво уйти. Не получилось – троица то ли оглохла, то ли талантливо это изобразила, но словам и действиям девушки значения никто не придал. Разве что за плечи ее приобняли чуть крепче, продолжая куда-то вести, как ни в чем не бывало. Риелей испугалась. Принялась беспомощно оглядываться и спотыкаться на ходу, отчаянно пытаясь сообразить, что делать. Попыталась уцепиться за решетку на ближайшем окне и чуть не ободрала руку. Запаниковала.
– Идем, – раздалось позади.
Негромко, но уверенно. Все четверо обернулись.
Кеане стоял возле сырой и плесневелой кирпичной стены, спокойный и словно безразличный ко всему вокруг. Поза расслабленная, взгляд блуждающий, каштановые кудри выглядывают из-под небрежно надетой шапки, шитой будто наслаждающимся отсутствием вкуса подмастерьем, но почему-то крайне шедшей своему владельцу. Производить впечатление он умел, хоть и не отдавал себе в этом отчета. Риелей чуть ли не физически почувствовала исходящее от новых знакомых раздражение: "первые парни на деревне" смотрелись рядом с ее спутником убогими заморышами. Убедившись, что был замечен, мужчина сделал девушке знак следовать за ним и неторопливо развернулся, собираясь уходить.
– Ага, – счастливо пропела Риелей, готовая в этот момент идти за ним хоть на край света, боготворить, преклоняться и обожать до конца дней своих.
Рванула к нему, но не смогла сделать и пары шагов.
– А ты кто такой будешь? – недружелюбно поинтересовался один из троицы, грубо подтаскивая к себе девушку за локоть.
– Что-то не помню, чтоб тебя прежде видел, – с угрозой добавил второй, выходя вперед.
Третий промолчал, но очень выразительно сплюнул.
Кеане глянул на них так, словно впервые заметил.
Через несколько минут Риелей семенила за ним обратно к телеге, не сводя со спутника преданных влюбленных глаз. Где-то в грязном проулке стонали и корчились на земле трое местных жителей. Девушка никогда не думала, что Кеане умел драться, тем более – так хорошо. "Вообще, если подумать, – пришло ей в голову. – С таким характером и отношением к окружающим, либо ты можешь постоять за себя, либо вечно ходишь битым".
Мужчина вел себя даже еще более замкнуто, чем обычно. На спутницу не смотрел, равнодушно шагая впереди и не заботясь, поспевала та за ним или нет. Риелей, уже привыкшая, что это он обычно ходит за ней, как пришитый, задумалась.
– Кеане, – осторожно позвала она. – Ты что, на меня сердишься?
