Текст книги "Голубя тебе на грудь (СИ) "
Автор книги: Оксана Стадник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)
– Что вам понадобилось в хранилище ларцевещателя посреди ночи? – глава службы безопасности Табидского отделения гильдии бардов певца, похоже, недолюбливал.
– Я услышал шум, выглянул за дверь и увидел, что оба мои охранника без сознания, – зеленая бодяга оказалась невыразимо мерзкой на вкус, Айрел едва поборол желание сплюнуть ее обратно в стакан. – Привести их в чувство мне не удалось. Встревоженный произошедшим, я направился туда, где, как мне казалось, смогу получить помощь и защиту. Что было дальше – я уже говорил.
Бард, морщась и кривясь, допил свою травяную гадость и поставил пустую посуду на стол. Гильдиец задумчиво разглядывал страдающего собеседника, вертя в пальцах связку ключей.
– Объясните мне одно, – проговорил он. – Почему вы в таком состоянии?
Айрел, твердо намеренный не распространяться на тему своего общения с салумом и его последствий, на мгновенье растерялся. Потом невинно моргнул и сделал вид, что ему неловко.
– Ну, мне вчера кто-то подарил бутылочку... – скромно потупил взгляд.
Ёмкость, явно не заслуживающую столь уменьшительно-ласкательного обозначения, ранее нашли и изучили. То, что в ней еще оставалось, произвело неизгладимое впечатление на не побрезговавшего попробовать содержимое человека, слывшего большим знатоком этого дела. На барда посмотрели с жалостью и отпустили отсыпаться.
Зеленая бурда оказалась штукой толковой, так что очень скоро певец почувствовал себя если и не заново родившимся, то, по крайней мере, вполне живым. Оставшись один, Айрел запер дверь комнаты и прислонился к ней спиной. Медленно перевел взгляд на правое плечо. Оно слегка зудело, однако прочих неудобств больше не доставляло. Мужчина осторожно сдвинул рукав вверх. На коже чернела аккуратная вязь символов, заключенных в круг.
***
Спереди послышался лай. Тавис Давиот нехотя ускорил шаг. Это задание его уже порядком вымотало.
– Если они снова гоняются за каким-нибудь зайцем, я их своими руками придушу, – сварливо пообещал он, в раздражении сшибая сапогом попавшийся ему на пути гриб.
Уполномоченный Давиот ошибся. На земле лежал труп. Мужчина даже присвистнул от неожиданности.
– А ну кыш! – велел он собакам, активно изображающим старательность и полную самоотдачу работе в надежде на угощение.
Те еще немного полаяли на тело и с чувством выполненного долга заткнулись. Покойный лежал лицом вниз, судя по виду, был бродягой и при жизни явно пренебрегал гигиеной. Прикасаться к находке не было ни малейшего желания. Сидящая на руках у Барре Камрона шавка тявкала, не затыкаясь.
– Как же я ненавижу эту работу, – простонал уполномоченный Давиот, переворачивая тело носком сапога на спину.
Присел на корточки и некоторое время разглядывал покойного.
– Причина смерти – перелом шеи, – возвестил он очевидное.
Как всегда бывало, когда сотрудничество с Барре Камроном затягивалась, Тавис начинал вслух разговаривать сам с собой или описывать, что видел или слышал, чтоб хоть как-то компенсировать недостаток человеческого общения. Коллега против этого ничего не имел и, как подозревал мужчина, сам с интересом слушал его болтовню.
Тяф. Тяф. Тяф.
– Смахивает на нашего пациента, – уполномоченный Давиот, прищурившись, вглядывался в черты лица трупа.
Тяф! Тяф! Тяф!
– Давиана Владычица, да заставьте же свою псину замолчать! – рявкнул Тавис, гневно оборачиваясь к стоящему за спиной напарнику.
Тот требовательно на него смотрел и явно чего-то ждал.
Мужчина скрипнул зубами и глубоко вздохнул, показывая, как сложно ему сохранять спокойствие. Выразительно развел руками.
– Неужели так сложно догадаться, чем здесь пахнет?! – с издевкой проговорил он. – Даже по внешнему виду нашего общего друга можно определить, что он не мылся много дней, не заботился снятием штанов при посещении туалета и уже начал гнить! Знаете ли, смерть не прибавляет человеку приятных ароматов! Рискну предположить, что труп валяется здесь не час и не два, а несколько дольше, так что, я вас прошу, напрягите воображение, и попробуйте сами представить себе эту вонь! И если ваша зверюга немедленно не заткнется, то, клянусь, я скормлю ее Чангу и Бертену!
Два огромных пса с готовностью обернулись, услышав свои клички, и радостно дернули хвостами.
Барре Камрон наградил коллегу долгим взглядом и таки потрепал питомца по голове. Собака тут же замолчала и принялась выгрызать блох у себя на боку. Тавис Давиот кивнул с видом "то-то же!". Немного успокоился. Вынув из кармана перчатки, страдальчески вздохнул, снова посетовал о том, что ошибся при выборе профессии, нехотя их натянул и принялся обыскивать тело.
– А что у нас тут? – бубнил он, брезгливо приподнимая край одежды. – Уф, глаза б мои этого не видели. Так, в кармашке у нас погрызенный корешок. Ммм... вкуснятина!
Его коллега опустил свою псину на землю и, достав из-за голенища сапога нож, вспорол одежду на правой руке покойного. Уставился на открывшееся взору исхудалое плечо. На первый взгляд – ничего примечательного. Мужчина разгладил кожу пальцами, сжал и снова растянул, внимательно выискивая лишь одному ему известные знаки.
– Он был носителем, – сообщил Барре Камрон, убирая нож на место и отряхивая руки.
Встал и отошел, сочтя свою часть дела выполненной.
– Шайн! Голубчик! – притворно обрадовался Тавис. – Как же я рад, что мы с тобой наконец-то познакомились лично! Давиана Владычица, храни того, кто сделал наш мир чуть лучше, свернув шею этому негодяю, из-за которого я столько дней был лишен комфорта и душевного покоя! Спасибо тебе, добрый человек!
Уполномоченный Давиот, разом повеселев в предвкушении скорого возращения в столицу, тоже поднялся, решив, что дальнейший осмотр покойного не имеет смысла. Обернувшись, заметил, что его коллега в паре шагов от него склонился над землей и ощупывает ее с самым серьезным видом. Заинтересовавшись, Тавис подошел ближе и присмотрелся.
– Похоже на кровь, – поделился он наблюдением.
Бурое пятно, расползшееся по почве, почти не бросалось в глаза. Его можно было заметить либо случайно, либо же целенаправленно выискивая. Короткая редкая трава неплохо скрывала окрашенный темной жидкостью пятачок земли, и лишь небольшая часть растительности носила на себе багровые следы.
Служащий "Мирлы", понаблюдав за действиями молчаливого напарника, поинтересовался:
– Что, кто-то из ваших здесь был?
Коллега коротко кивнул. Тавис предпочел больше ничего не спрашивать: лезть в дела оружейников дальше необходимого он побаивался. Демонстративно отвернулся и сладко потянулся.
– Ладно, вернемся к нашему трупу, – легкомысленно возвестил он, стягивая перчатки и небрежно засовывая их обратно в карман. – Думаю, стоит известить о нем городские власти. Как же я люблю скидывать грязную работу на других!
***
Глава табидской городской стражи был несколько растерян и удручен: в его личном кабинете устроились две весьма бесцеремонных личности, однако выставить их вон было нельзя. Грамота, подписанная аж самим королем, в которой всем официальным лицам Кендрии настоятельно советовалось, даже предписывалось, оказывать ее предъявителям всяческую помощь и поддержку, была весомым поводом проявить терпение и гостеприимство. О службе "Мирла" глава стражи прежде слышал лишь краем уха, однако теперь чуть ли не попал в подчинение к паре ее представителей. Оставалось надеяться, что ненадолго.
– Эх, любезнейший, вы просто не знаете своего счастья, – Тавис Давиот чувствовал себя, как дома, расположившись в комнате так, словно она всегда принадлежала ему.
Мужчина вальяжно восседал за письменным столом, и, расчистив себе место от бумаг, с аппетитом ел суп с фасолью. На второе была котлета и перловая каша – деликатесов в столовой правоохранительного учреждения не подавали. Его грязная походная сумка валялась на самом видном месте, терзая взор помешанного на порядке хозяина кабинета. Барре Камрон вел себя куда тише и скромнее, сидел на стуле и довольствовался чашкой мутного дешевого чая и пресной булочкой. Мелкая собачонка дремала, свернувшись у его ног. Главе стражи же сидячего места не хватило, так что он был вынужден стоять в центре комнаты, чувствуя себя весьма жалко.
– Вам не нужно бродить по бездорожью, преследуя убийцу-психопата, ночевать в грязи и питаться жалкими сухариками, когда запас еды в очередной раз подходит к концу, а по приезде в город первым делом волочиться на почту, чтоб отослать в штаб очередной отчет о проделанной работе и всю ненужную ношу. А эти собаки! Вы хоть представляете, сколько они жрут?! Хорошо хоть способны прокормить себя сами, потому что если б мне пришлось помимо всего прочего тащить на себе еще и запас мяса для них, я б протянул ноги уже через несколько шагов! – Тавис вздохнул и сокрушенно покачал головой.
– Кстати о собаках... – глава стражи мельком глянул на питомца Барри Камрона. – Нельзя ли с ними чего-нибудь сделать? Одна из них уже чуть не загрызла моего человека.
– Я же велел к ним не подходить, – недовольно буркнул уполномоченный Давиот, набивая рот хлебом. – Специально несколько раз громко объявил, к чему может привести нарушение этого указания. Вот ведь люди, а! Чем слушают?!
С хмурым видом прожевал и проглотил.
– Я уже послал весточку в имение графа Обриана, чтоб сюда пригнали наш экипаж и фургон с клеткой для их перевозки, – проговорил он, отстраняя от себя пустую тарелку. – Через пару недель их должны доставить. До тех пор собак можно запереть в какой-нибудь свободной камере – они к такому привычные. Затраты на их прокорм вам возместят. Выгуливать их, так уж и быть, буду сам. Кстати, распорядитесь, пожалуйста, чтоб нам с коллегой обеспечили номера в какой-нибудь гостинице поприличнее.
– Мои люди доставили ваш труп, – флегматично доложил глава стражи, мысленно ставя галочку рядом с одним из пунктов в списке проблем, которые нужно решить, и перешел к следующему.
– О, молодцы, – отозвался Тавис.
– Мы должны найти убийцу? – хозяин кабинета, судя по тону, был не особо рад подобной перспективе.
– Разве что, если хотите пожать ему руку или вручить какую-нибудь похвальную грамоту за заслуги перед обществом. Нет, проводить расследование не нужно. Просто избавьтесь от тела: сожгите, похороните, да что угодно, – уполномоченный Давиот потерял к Подлюге Шайну всякий интерес и жаждал закрыть это дело, как можно скорее.
Ни Барре Камрон, ни тем более, глава стражи Табида против этого не возражали. Последний, решив, что с основными вопросами разобрался, прошел к двери и, приоткрыв ее, обратился к своему секретарю, сидящему в приемной.
– Фэрди, та девица всё еще у нас?
– Да, капитан, – последовал ответ подчиненного.
– Тогда выставить ее на улицу, а в камеру кинуть половиков, каких не жалко. Поселим там собак. И принеси мне какой-нибудь стул!
Закрыл дверь.
– Всё-таки, это очень прискорбно, когда юные девушки встают на путь преступности, – Тавис с блаженным видом откинулся на спинку кресла и лениво расстегнул пуговицы дорожного кителя. – Что же совершила ваша узница?
– Да, ничего особенного, – капитан раздраженно поморщился. – Истеричная особа с явным помешательством психики. Ворвалась к нам вчера утром, несла какой-то бред, требовала спасти своего жениха и всё такое прочее. Мои люди попробовали выпроводить ее по-хорошему – одного она покусала, второму расцарапала лицо, кричала и грозилась поджечь здание стражи, если ее не выслушают. Вот и решили ее подержать немного под замком, чтоб успокоилась.
– Ну так выслушали бы ее, – уполномоченный Давиот покосился на главу стражи с неодобрением. – Вдруг и впрямь дело серьезное.
– Как же, – фыркнул хозяин кабинета. – Там было что-то про салума, который уже кого-то убил, а теперь заманивает ее жениха в свои сети. И вот, доверчивый и наивный, тот рискует потерять душу, поддавшись на искусительные речи. И знак-то уж какой-то ему на плече вырезали, и кровь-то уж пустили... А мы просто обязаны немедленно все бросить и пойти его спасать. Ага, спасибо, Фэрди, – секретарь принес стул. – Если не ошибаюсь, смысл ее воплей сводился к чему-то такому.
Служащие "Мирлы" к его удивлению отнеслись к его словам довольно странно: насторожились, серьезно переглянулись, о чем-то задумались.
– Нам бы очень хотелось побеседовать с этой вашей девушкой, – проговорил Тавис Давиот. – И, если это вас не обидит, желательно наедине.
***
Айрел Керран сидел на подоконнике своей комнаты и рассеянно перебирал струны лютни. После концерта и последовавшей за ним "веселой" ночи прошло два дня. Ее итоги же были известны уже на следующее утро.
Один ларцевещатель не пострадал, второму повезло меньше, но восстановлению он поддавался. Из десяти человек, их охранявших, трое погибли, еще четверо оказались в лазарете, остальные же, можно сказать, отделались легким испугом. Кто совершил нападение, выяснить так и не удалось, однако руководство табидского отделения гильдии было твердо намерено найти злоумышленников или злоумышленника. Выжившие охранники сообщили, что их атаковал один человек, но всё же не могли утверждать этого с уверенностью: всё произошло слишком быстро и они не успели сориентироваться. Глава службы безопасности же полагал, что его люди и бард столкнулись с двумя, а то и тремя разными членами вражеской группы, поскольку не верил, что хлипкий музыкант смог бы спастись от того, кто с легкостью разделался с лучшими его подчиненными. Делом активно занималась городская стража: гильдия бардов – учреждение достаточно влиятельное, она способна принудить окружающих проникнуться ее проблемами, как своими собственными.
Айрел при последующих допросах придерживался своей версии, ничего существенного к показаниям больше не добавлял, об истинных событиях той ночи ни с кем говорить не собирался. Плечо его полностью зажило и не причиняло ни малейших неудобств. Рука работала не хуже, чем прежде. Однако певцу было неспокойно. Салум исчез и больше не появлялся, так и не объяснив, как пользоваться обретенным оружием. Его коллега тоже пока таился, однако певец не сомневался, что он где-то поблизости. С полной поддержки Риона, Айрел отказывался покидать пределы территории гильдии, совершенно искренне утверждая, что опасается за свою безопасность, и мрачно предвкушал тот день, когда ему придется это сделать, чтоб вернуться в Обхарнайт – придворному барду положено быть при дворе. Мысль, что для него эта история уже закончилась, он даже не рассматривал.
В дверь постучали.
– Вас желают видеть двое каких-то людей. Говорят, что из какой-то королевской службы. Господин Эллентиз выдал им допуск. Они уже ожидают в малой гостиной.
Барду посетители не понравились: они смотрели на него так, будто пытались что-то увидеть.
– Добрый вечер, – поздоровался он, присаживаясь на диван.
Вперил в незнакомцев чистый и наивный, не обремененный излишним интеллектом взор – это иногда помогало при неприятных разговорах. Некоторых трогательные дурачки умиляют. Относились ли к их числу эти люди, еще предстояло выяснить. Кроме Айрела, гостей, сидящих на диванчике напротив него, и мелкой дворняги, обнюхивающей угол ковра, в комнате никого не было: посетители попросили об аудиенции с глазу на глаз.
– Добрый вечер. Королевская служба "Мирла", уполномоченные Тавис Давиот и Барре Камрон, – младший из собеседников, мужчина приятной внешности, темноволосый и немного смуглый, подался вперед и облокотился на колени. – Как звать собаку уполномоченного Камрона, не знаю даже я, – дружелюбно улыбнулся.
Айрел вежливо сделал то же самое. Попытка разрядить обстановку на него не подействовала, однако он посчитал, что демонстрировать это не обязательно.
– Мы слышали, что два дня назад вы подверглись нападению. Какое счастье, что всё обошлось: если б с вами что-нибудь произошло, это было бы горем для всей страны.
Бард сокрушенно покивал, всем своим видом показывая, что тоже считает, будто потеря для Кендрии и впрямь была бы невосполнимой.
– Приносим свои извинения, что отвлекаем вас от каких-нибудь, несомненно, очень важных дел, и уверяем, что не займем много вашего времени, – певец обратил внимание, что тот, кто назвался Тависом Давиотом, говорил за обоих представителей службы.
Барре Камрон же сидел почти неподвижно, принимать участия в беседе не стремился и лишь пристально глядел на музыканта. Того этого немного раздражало.
– Возможно, моя просьба покажется вам странной, но... покажите, пожалуйста, правое плечо.
Айрел вздрогнул и внутренне похолодел. Откуда они знают?! Понадеялся, что его смятение осталось незамеченным, и снова включил дурачка. Пару раз моргнул, изображая недоумение, и, полуобернувшись к посетителям правым боком, чуть выпятил руку, демонстрируя плечо.
– Закатайте рукав, пожалуйста, – попросил Тавис Давиот, внимательно наблюдая за действиями музыканта.
Бард мысленно заскрежетал зубами от досады. Наградил посетителей очередным наивным взглядом существа, обитающего лишь в мире искусства и не способного внятно мыслить понятиями, с ним не связанными. Обычно это отбивало у собеседников желание пытаться от него чего-нибудь добиться или в чем-нибудь убедить. Эх, будь служащие "Мирлы" женщинами, наверняка бы сработало...
– Скажите, а что случилось? – поинтересовался Айрел, вяло сражаясь с якобы не поддающейся пуговкой на манжете.
– Ничего, – дружелюбнее прежнего улыбнулся уполномоченный Давиот. – Просто проверяем некие сведенья.
Бард, с некоторых пор относящийся к радушным улыбкам с определенной неприязнью, внутренне скривился. Решил, что, если тянуть и дальше, это вызовет подозрения. Ладно, была не была! Может быть, посетители что-то другое ищут. Расстегнул пуговицу и сдвинул рукав вверх, демонстрируя черный рисунок. Хмуро глянул на собеседников, наблюдая за их реакцией. Тавис Давиот раздосадовано цокнул языком и откинулся на спинку дивана, Барре Камрон же оживился, подался вперед и, прищурившись, принялся рассматривать узор.
– Вы знаете, что это такое? – с жалостью поинтересовался разговорчивый служащий "Мирлы".
– Татуировка, – буркнул Айрел.
– Неа, – уполномоченный Давиот сунул под локоть диванную подушечку и подпер щеку ладонью. – Не татуировка. И вы знаете, что это такое. Мы тоже знаем, что это такое, так что давайте перестанем юлить и поговорим серьезно.
Бард глубоко вздохнул, сдаваясь, и запрятал дурачка подальше. Наградил служащих "Мирлы" кислой миной, ясно показывающей, насколько он "рад" этому разговору.
– Давайте поговорим серьезно, – согласился он.
– Вы понимаете, что не имеете права владеть окиммой? – поинтересовался Тавис Давиот.
– Впервые слышу.
– Покажи в активированном виде, – Барре Камрон подал голос впервые за разговор.
– Как ее активировать?! – воскликнул Айрел, раздраженно взмахивая руками. – Мне это как-то позабыли объяснить!
– Так, расскажите по порядку, как вы получили окимму, – велел один собеседник.
– Представь, что печать сползает с плеча на ладонь, будто она не вживлена в кожу, а свободно по ней скользит, – сказал второй. – Можешь при этом встряхнуть рукой, словно сбрасываешь ее вниз этим движением.
Бард послушно попробовал. Ничего не получилось. Предпринял еще одну попытку. Тавис Давиот поморщился и скрипнул зубами, раздраженный тем, что напарник с ним совершенно не считался и мешал вести допрос. То, что только что прозвучал самый длинный монолог, который он от него слышал за всю жизнь, подобное поведение не оправдывало.
– Так, всё же, как вы получили окимму? – с нажимом повторил мужчина, привлекая к себе внимание.
Айрел в общих чертах обрисовал обстоятельства, при которых он стал счастливым обладателем потенциально мощнейшего оружия, продолжая меланхолично взмахивать рукой в надежде на успех.
– Ясно, – служащий "Мирлы" произнес это таким тоном, словно услышал что-то неприятное, сулящее проблемы лично ему. – Боюсь, вам придется проехать с нами, молодой человек.
– Куда? – насторожился бард, уже автоматически повторяя жест.
– Как я уже говорил, вы не имеете права владеть окиммой: получить ее могут лишь люди из лично одобренного королем списка. Причем порой им приходится ждать своей очереди много лет, а до некоторых она так и не доходит. Полагаю, вы понимаете, что вашего имени в этом перечне нет? Ни я, ни мой напарник не наделены полномочиями разрешить возникшую ситуацию, поэтому мы будем вынуждены отвезти вас в штаб "Мирлы" в Обхарнайт. Пусть руководство само ломает голову, как с вами поступить.
– И чем мне это всё грозит? – Айрел мысленно проклял обоих салумов, втянувших его в это дело.
– Я понятия не имею, – Тавис Давиот развел руками и покачал головой. – Не слышал, чтоб подобное имело место с тех пор, как король подчинил себе оружейников. Вы угодили в весьма незавидное положение, молодой человек, однако, принимая во внимание вашу личность, полагаю, можно надеяться на снисхождение. Вы – всенародный любимец, придворный бард, жертва обмана и обстоятельств. Злого умысла не имели, государственный переворот не планировали, оскорбить монарха своими действиями не желали, окиммой владели, но не пользовались и всё такое прочее. Возможно, всё обойдется. С учетом всего вышесказанного, наверное, худшее, что с вами могут сделать, это отрезать руку. Но я не утверждаю, что именно так всё и будет, просто высказываю свое предположение.
– Что?! – не поверил ушам Айрел.
Его сердце холодно скользнуло вниз. Вот уж действительно повезло, так повезло – как утопленнику! Бард, растерянный и шокированный, всё же обратил внимание, что присутствующие вдруг стали на него как-то странно смотреть. Перевел взгляд вниз.
Его правая ладонь сжимала лютню. Черную с красными струнами.
7.
Айрел лежал на кровати и отрешенно разглядывал потолок. По старой штукатурке змеились тонкие трещины, едва различимые в сгустившихся сумерках; кое-где на стыке со стеной угадывались сизые сгустки паутины. Обычно бард не обращал внимания на такие мелочи и вообще был человеком в быту неприхотливым: в каких только сараях не приходилось ему ночевать во время гастролей. Однако в этот раз настроение у него было паршивое до крайности, поэтому мелкие недостатки одной из лучших комнат табидского отделения гильдии резали глаза и действовали на нервы. Певец мрачно подумал, что поутру пойдет к местному руководству и непрозрачно намекнет, что здесь стоило бы сделать ремонт или хотя бы генеральную уборку. Перевернулся на бок и закрыл глаза, уже в который раз за эту ночь пытаясь заснуть. Фактически певец находился под домашним арестом.
Служащий "Мирлы" настоятельно посоветовал Айрелу воздержаться от выхода за пределы территории гильдии. Говорилось это мягко и с вежливой улыбкой, однако бард не испытывал иллюзий касательно необязательности данной рекомендации. Уполномоченный Давиот ясно дал понять, что положение музыканта, и так не завидное, может стать куда хуже, если тот вздумает вести себя неразумно. Под неразумным поведением понималось оказание сопротивления представителям службы, попытка бегства или использование окиммы. Последнее представляло бы собой самую большую проблему: никто не знал, в чем заключается способность данного оружия, поэтому последствия его применения могли оказаться самыми непредсказуемыми. Выяснить ее можно было лишь опытным путем, однако при этом существовал серьезный риск нечаянно поубивать всех присутствующих. Носителю, впрочем, ничего не грозило. Окиммы отличаются друг от друга: некоторые предельно точны в нанесении удара по цели, другие щедро разливают свою мощь во все стороны, нанося урон всему, что находится в радиусе их действия. Понять по внешнему виду, где какая, чаще всего невозможно, однако принадлежащая барду, по словам Тависа Давиота, почти наверняка относилась ко второму типу. Как он поведал, оружие обычно испытывают на приговоренных к смерти заключенных. Лютне Айрела это тоже грозило: какое бы решение в итоге не будет принято о его судьбе, на испытании окиммы оно никак не скажется – оружейники, помешанные на своих творениях, были бы крайне недовольны, если б им не позволили изучить особенности музыкального инструмента. Барре Камрон, судя по выражению лица, был готов приступить к опытам прямо в гостиной и сдерживался лишь ценой огромных волевых усилий.
Перспектива хладнокровного и методичного убиения людей, пусть даже преступников, приводила барда в тоску и уныние. Словоохотливый служащий "Мирлы" рассказывал, что порой приходится делать до пяти-шести заходов, чтоб изучить особенности оружия во всех деталях. Прикинув, сколько на всё это требуется смертников, Айрел невольно усомнился в честности судей и справедливости выносимых ими приговоров.
Ночь прошла в тревогах и размышлениях. Утром бард первым делом пошел к своему администратору. Риона он нашел в одном из коридоров. Тот явно нервничал, отводил взгляд и делал вид, что занят какими-то расчетами. Прошлым вечером и ему, и всему руководству отделения гильдии Тавис Давиот в общих чертах обрисовал ситуацию, в которой оказался Айрел. Что именно произошло, не сказал, сославшись на государственную тайну, нагнел обстановку, напустил туману, объявил, что певца они с коллегой увезут с собой, когда прибудет их экипаж, а до тех пор попросил за ним приглядывать и всячески заботиться. О том, что, если за бардом не уследят, то всем будет плохо, вслух не говорилось, однако это поняли и без слов.
– Рион, мне нужна твоя помощь, – певец уставился на администратора так пристально, что тому пришлось отвлечься от "дел" и обратить на него взгляд.
– Айрел, боюсь, я... – мужчина топтался на месте и мучительно подбирал слова.
– Рион! – бард привык к тому, что его проблемы всегда решал собеседник, и мысль о том, что в этот раз могло быть иначе, застала его врасплох. – Пожалуйста. Мне не к кому обратиться, кроме тебя!
Певец замолчал в ожидании ответа. Он вдруг осознал, что сложившаяся ситуация выходила за рамки компетенции администратора, так что тот был не обязан в нее лезть.
– Хорошо, просто совет, – тихо проговорил музыкант. – Не надо помощи. Хотя бы скажи, как мне быть.
Рион вздохнул и покачал головой. Захлопнул блокнот.
– Айрел, если я не знаю, что происходит, как я могу что-то советовать?! Вчера ребята из службы безопасности постарались разузнать об этой "Мирле". Выяснили немного, но и того хватает, чтоб понять – ты влип. Там всё очень серьезно. К примеру, тем двоим, что вчера приходили, в настоящий момент подчиняется вся местная стража. Ты же знаешь, гильдия своих не бросает, но здесь мы мало чем можем помочь. Послали весточку в Обхарнайт, так что к твоему приезду там уже будут в курсе происходящего и, возможно, смогут как-нибудь повлиять. Господин Эллентиз собирался написать какое-то обращение к этой самой службе с просьбой о проявлении к тебе снисхождения. Завернет там про твой талант и незаменимость для народа Кендрии. Уверяет, что все обрыдаются, читая его сочинение, – администратор развел руками. – А больше мы ничего не можем сделать. По крайней мере, пока.
Повисла тягостная пауза.
– Слушай, Айрел, – Рион убедился, что никто не слышал их разговора. – Скажи мне, что ты натворил? Да, я помню, тебе запретили об этом говорить, но, обещаю, никто не узнает, что ты мне проболтался. Зная, в чем дело, я, возможно, смогу что-нибудь придумать!
Бард нерешительно скользнул взглядом по коридору, раздумывая, как быть. От администратора его сомнения не укрылись.
– Не доверяешь мне? Похоже на то. Почему ты не обратился ко мне сразу? Почему ничего не сказал? – Рион требовательно смотрел собеседнику в глаза, ожидая ответа. Судя по всему, он был здорово обижен. – Хоть раз за все те годы, что мы работаем в паре, я тебя подводил? Предавал? Бросал в тяжелой ситуации? Ответь, было такое?!
– Нет.
– Тогда почему?! Если б ты пришел ко мне сразу, возможно, мы бы придумали, как выкрутиться! Однако ты предпочел всё утаить, позволив ситуации развиться до того состояния, в котором она сейчас!
– Я... – бард хотел что-то возразить, но вдруг замолчал.
Да, они с Рионом работали вместе уже более десяти лет. Айрел тогда только-только пришел в гильдию. В ее ворота стучались толпы таких же вот подростков, считавших себя талантливыми и мечтавших сделать карьеру. Он был скромнее и застенчивей основной их части, аккуратно причесанный опрятный тринадцатилетний паренек, на которого поначалу никто не обратил внимания. Неофициальный закон гильдии – выживает сильнейший. Чтоб здесь преуспеть, нужно быть наглым, дерзким, хитрым, коварным. Таким же, как он, тут обычно ничего не светит – им суждено застрять на стадии гастролей по деревням, так никогда и не выйдя на сцены городов. По мнению руководства, мальчик, конечно, мог занять определенную нишу, благо мордашку имел смазливую, но особых надежд на него никто не возлагал. Потому, когда он попросил себе администратора, ему назначили Риона. Тот был старше его лет на семь, тоже пришел в гильдию совсем недавно и не имел ни малейшего опыта. Никто и представить не мог, чего добьется эта парочка.
Им повезло, что остальные барды поначалу не видели в Айреле угрозы. Да, парень, возможно, талантлив, но на одном таланте далеко не уедешь. Где-то шла грызня, певцы вставляли друг другу палки в колеса и пытались всячески ослабить позиции друг друга, а всеми игнорируемые Айрел с Рионом в это время мирно осваивались, учились, разбирались, делали первые шаги. Когда их амбициозные коллеги спохватились, было уже поздно – вся страна распевала песню о Лей Ханн. После этого, конечно, на начинающего барда и его администратора обратили самое пристальное внимание, им пришлось ощутить на себе все прелести нечестной конкуренции. Однако момент уже был упущен – они освоились, выучились, разобрались и теперь смело шагали вперед, готовые к борьбе и способные за себя постоять. Риона не раз и не два пытались подкупить или переманить другие певцы, однако он неизменно отвечал отказом. Он всегда был рядом, надежный и исполнительный, способный решить практически любую проблему и найти выход из самой безнадежной ситуации.
Так чего хочет от него Айрел теперь? Чтобы он связался с королевской службой? Устроил ему побег и обеспечил укрытие? Ага, и тем самым оказался крайним – бард не сомневался, что в случае "неразумного поведения" с его стороны, достанется всем, кто ему помогал. Было бы нечестно тащить товарища в это болото вместе с собой.
