Текст книги "Голубя тебе на грудь (СИ) "
Автор книги: Оксана Стадник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)
Пацаненок тем временем шмыгнул вправо, понадеявшись проскочить у мужчины под рукой, однако тот оказался куда проворней, чем казался. Схватив воришку за воротник, трактирщик с силой швырнул его об дверцу ближайшего запертого стойла. Парнишка, оглушенный ударом, упал на пол, заскулил и заворочался, пытаясь подняться.
– Да ты, паскуда, знаешь, что бы со мной сделали, если б с этими лошадями что-нибудь случилось?! – шипел в ярости хозяин "Сушите весла", сгребая мальчишку за шиворот, приподнимая его над землей и занося кулак для удара.
И тут бард совершенно четко понял, что Рафферти обречен: трактирщик был настолько зол, что забил бы его до смерти прежде, чем понял, что творит.
– Именем короля приказываю остановиться! – рявкнул он поставленным голосом, распахивая ворота.
Рука мужчины вздрогнула и замерла на полпути к и без того уже где-то разбитому носу. Зажмурившийся и испуганно втянувший в плечи голову пацаненок осмелился приоткрыть один глаз и оглядеться.
Айрел перевел дух. Ладно, раз уж начал, придется заканчивать.
– Капитан Особого Комитета Керр Лерйа, – "представился" он, проходя внутрь. – Это мой коллега лейтенант... э-э-э... Ронйар Кеа.
Взгляды присутствовавших переместились на человека с птичьей клеткой в руках и мечущимся за решеткой хомяком. Кеане нехотя кивнул.
– Ребенок идет с нами, – властно проговорил бард, останавливаясь возле напрягшегося и разом взмокшего мужчины. – Мы расследуем серию нападений на корабли в здешних водах. По нашим сведениям, он – единственный выживший член одной из шаек. И он должен дожить до тех пор, пока не окажется в нашем милом домике на улице Трех висельников и не даст исчерпывающие показания по всем интересующим нас вопросам, – музыкант многозначительно замолчал и уставился на всё еще занесенную руку хозяина гостиницы.
Тот поспешно ее убрал, отпустил ворот парнишки.
– Благодарим за содействие следствию, – улыбнулся Айрел, крепко сжимая плечо Рафферти.
Настойчиво потащил его к выходу.
– Никуда я не пойду с тобой, убийца! – буркнул тот, без особого рвения, пытаясь освободиться.
Певец не счел нужным как-то на это отвечать – торопился сбежать отсюда прежде, чем кто-нибудь начал ставить его слова под сомнение или задавать неудобные вопросы.
На улице уже собралась небольшая толпа: пара горничных, парень-чернорабочий, повар, возле одной из девушек стоял растрепанный заспанный давешний местный бард, босоногий и не успевший заправить в штаны рубашку, зато с лютней. Люди тихо шушукались и с опаской наблюдали за "особистами за работой". Айрел, бесцеремонно и даже грубо выволок мальчишку наружу, величественно игнорируя неизвестно когда набежавших зевак. Конюх торопливо вывел следом за ним лошадей.
– Вам принести веревку? Пацана связать, чтоб не убег, – подобострастно спросил кто-то.
– Он и так от нас никуда не денется, – мрачно заверил певец. – От нас никто никуда не девается, – добавил он, скользя тяжелым взглядом по лицам собравшихся.
Остановился на барде, о чем-то подумал. Толкнув Рафферти Кеане, решительно направился к заволновавшемуся, принявшемуся нервно озираться и пятиться музыканту.
– А это мы конфискуем, – заявил Айрел, вырывая у него из рук музыкальный инструмент. – За нарушение общественного порядка, – опасно прищурился, угрожающе покачал указательным пальцем, развернулся и пошел обратно.
С надеждой сплавить мальчишку на попечение салума пришлось распрощаться – тот и так уже не знал, куда свою клетку девать, места еще одному седоку на Листопаде просто не было.
– Что-нибудь выкинешь – лично убью, – так, чтоб его расслышал только Рафферти, грозно прошептал Айрел.
Заскочил в седло и требовательно протянул парнишке руку. К его огромному облегчению, тот ломаться не стал и позволил затащить себя на лошадь.
– А теперь валим отсюда скорее! – подумал бард, убеждаясь, что мальчишка уселся позади него.
Листопад с Серым неслись прочь от Эстоля, понукаемые своими всадниками. Ветер свистел в ушах, обочины дороги сливались в мутные бежево-зеленые полосы, а город за их спинами становился всё меньше и меньше. Спустя четверть часа бешеной скачки, Айрел притормозил своего коня, свернул с тракта в луга и поехал прочь от тракта. Решив, что достаточно удалился от торного пути, и что возможным преследователям их здесь не найти, он остановил лошадь.
– Ты – малолетний безмозглый идиот! – бард был в ярости.
Рафферти сидел на земле, обняв колени, огорченный, пришибленный и унылый.
– Навязался на мою голову! – продолжал разоряться музыкант, шагая из стороны в сторону. – Вот ответь: что мне теперь с тобой делать?! Я не нянька, чтоб с детьми возиться! Он, – кивок в сторону дремавшего на траве Кеане. – Тем более! С собой тебя мы не потащим, оставим одного – снова во что-нибудь вляпаешься!
Мальчишка душераздирающе всхлипнул.
– Ответь: у тебя какие-нибудь родственники остались? Тебе есть куда пойти? Только попробуй снова сказать что-нибудь типа "Это не ваше дело!" – рявкнул Айрел, заметив, что пацаненок снова гордо выпятил нижнюю губу и приосанился.
Тот разом сник, надулся и принялся обиженно сопеть. Бард, так и не дождавшись ответа, раздраженно вздохнул, уговаривая себя успокоиться и не прибегать к насилию. Плюхнулся на землю, и растянулся на траве, раскинув руки.
– Мы не взяли в дорогу продуктов и воды, – проговорил музыкант задумчиво. – И в этом ты виноват! – сварливо рявкнул он, оглядываясь в поисках того, чем бы кинуть в мальчишку. Ничего подходящего не нашел и снова расслабился.
– А вы правда из Особого Комитета? – спустя какое-то время поинтересовался Рафферти, поборов гордость и принципы.
– Нет, – отозвался Айрел.
– М, – серьезно кивнул паренек. – Я так и подумал.
Бард снова вздохнул. Он не собирался ехать дальше, не решив вопроса, куда девать мелкого вредителя. Кеане, полночи шаставший по крышам, заглядывавший в окна в поисках подходящей клетки и охотившийся на курьера, бессовестно дрых, пользуясь заминкой в пути. Музыкант ему люто завидовал, однако следовать примеру не торопился – опасался, что без присмотра мальчишка таки угонит лошадей. Спустя два часа уговоров, расспросов и окриков, ему таки удалось добиться от того признания, что известных ему родственников у него нет, идти некуда, жить, по сути, негде. Пока Айрел мрачно обдумывал ситуацию, ища возможные из нее выходы, послышался стук копыт.
Триша была очень недовольна. Она тяжело дышала и смотрела на барда с нескрываемой враждебностью.
– Ну, спасибо тебе, Рел Наррек, – проговорила девушка, останавливая своих лошадей. – Удружил! – спрыгнула на землю, чуть не запутавшись в подоле.
– Ты-то здесь зачем? – без особого дружелюбия буркнул музыкант, раздумывая, каким образом мошеннице удалось их найти.
Та продемонстрировала листовку "Разыскивается".
– Предупреждать, знаешь ли, о таких вещах надо! – возмутилась она, хлопая ладонью по бумаге. – Типа "Извини, но от меня лучше держаться подальше, если не хочешь проблем"! Ладно я рано проснулась и в город вышла – увидела эту штуку одной из первых! Кинулась обратно в гостиницу и узнала, что вы-то, оказывается, съехали уже! И что получается? Вот-вот весь Эстоль будет заклеен твоими портретами, самого тебя там и в помине нет, зато полгорода видели нас вместе! Прелестный расклад! – девушка прервала свой гневный монолог, чтоб восстановить дыхание. – Мне повезло, что на постоялом дворе еще никто ничего не знал. Быстро похватала свои вещи и сбежала, пока меня ловить не начали. И что мне теперь делать?! – самозванка выдержала паузу, чтоб слушатели прониклись трагизмом ее положения. – Я думала сесть в этом городе на какой-нибудь корабль, а теперь мне там и показываться нельзя! Добираться до следующего населенного пункта своим ходом я опасаюсь. Так что, Рел Наррек, – Триша поджала губы и сердито раздула ноздри. – Неси теперь ответственность! – скрестила руки на груди и сурово воззрилась на барда.
– Э-э-э. Я еще слишком молод, чтоб связывать себя узами брака.
– Да не нужен ты мне! – пренебрежительно фыркнула девушка. – Отвезешь меня в какой-нибудь крупный город. А то путешествующая в одиночестве по пустынным дорогам хрупкая беззащитная девушка – это не смешно.
11.
– Ты же сама только что сказала, что общаться со мной небезопасно, – Айрел сидел на земле, скрестив ноги.
– Сказала, – не спорила девушка. – Однако одно дело, когда известие об этом застает врасплох, и совершенно иное – когда ты к этому готова. Поскольку я сейчас не в том положении, чтоб привередничать в выборе попутчиков, мне придется рискнуть, – мошенница твердо посмотрела музыканту в глаза и, выдержав паузу, спросила. – Что ты натворил?
– А там не написано? – бард указал на бумажку в руке собеседницы.
– Просто сказано, что ты – опасный преступник, – Триша снова пробежала взглядом текст листовки. – Ничего конкретного.
– Дай посмотреть, – попросил Айрел, протягивая ладонь – всё-таки всегда интересно узнать, что про тебя пишут.
Ага, имя указывать не стали – видимо из опасений, что преданные фанаты кинутся певца покрывать и прятать, вместо того, чтоб скрутить и сдать властям. Таки голос барда известен по стране куда больше его внешности. Даже те, кто видел его вблизи, вероятно подумали бы, что преступник просто похож на известного исполнителя. Составители текста же решили их в том не разубеждать.
– И? – поинтересовался музыкант, с интересом изучая свое детальное описание. – Не боишься находиться рядом с таким опасным типом? А вдруг я – кровожадный убийца, которому ничего не стоит прямо сейчас тебя придушить, чтоб ты никому про меня не разболтала? – Айрел оторвал взгляд от листовки и вопросительно поднял глаза на нависавшую над ним собеседницу.
Та пренебрежительно фыркнула. Недоуменно покосилась на лежавшую возле барда лютню.
– Тогда здесь так бы и написали: "Жестокий убийца, зарезавший женщин, детей и стариков, умывшийся их кровью, спаливший деревню и устроивший оргию на пепелище". Я в своей жизни видела немало объявлений о розыске – их составители обычно любят вставлять всякие подробности, – девушка забрала у мужчины бумажку и, нахмурившись, снова вчиталась в текст. – "Опасный преступник". Что это подразумевает? Не вор, не душегуб и не предатель – это бы указали, в деталях бы расписали, что ты украл, кого порешил, кому продал наши государственные тайны. У меня сразу и придумать-то не получается, что можно такого сотворить, чтоб об этом постеснялись или побоялись рассказывать.
Бард молчал. Триша мозолила его требовательным взглядом, ожидая разъяснений.
– Разве это не должно было тебя напугать? – утомленно вздохнул Айрел.
– Знаешь, мне кажется, я неплохо разбираюсь в людях, – девушка поразмыслила, не присесть ли ей тоже на землю, но решила не портить и второе свое платье. – Моё благополучие напрямую зависит от того, насколько хорошо мне это удается. Прообщавшись с тобой целый день, я здорово сомневаюсь, что ты мог совершить нечто совсем уж жуткое. И, если уж на то пошло, тешу себя иллюзиями, что ты не станешь причинять мне вреда. Я ошибаюсь? – девушка замолчала, весьма назойливо глядя на музыканта.
Спустя несколько секунд концентрированного к себе внимания тот смирился с фактом, что от него не отстанут, пока не получат ответ. Айрел раздраженно разворошил волосы, поморщился, исподлобья зыркнул на стоявшую рядом собеседницу и снова вздохнул.
– Так получилось, что я, того не ведая, случайно обидел Его Величество Ганнара Шестого, покусившись на одно из его исключительных прав, – возвестил он, облокачиваясь о согнутое колено и подпирая ладонью лоб.
– Ммм? Посидел на троне? Позвонил в Вешний колокол? Объявил войну соседнему государству? Что именно?! – расплывчатость формулировок действовала Трише на нервы.
– Не имеет значения, – огрызнулся Айрел, теряя к беседе интерес.
Снова откинулся на спину и развалился на траве, всем своим видом демонстрируя, что больше говорить на эту тему не намерен.
Мошенница какое-то время ждала комментариев, убедилась, что их не последует, закатила глаза, словно призывая Владычицу дать ей сил, и сдунула свисавшую на лицо прядь волос.
– Обратите внимание, как проходит дорога, – проговорила она, разворачиваясь и указывая пальцем в сторону Эстоля. – Видите вон тот холмик? Не хочу огорчать, но с него открывается прекрасный вид на всю округу. Я, если честно, и не планировала вас искать. Просто, увидев с высоты, не смогла не подъехать и не поздороваться. Вы уверены, что и дальше хотите здесь оставаться?
Бард, чуть подумав, снова сел и вгляделся вдаль. Помрачнел. Перевел взгляд на Кеане. Тот, не известно когда проснувшись, лежал на животе, уткнувшись подбородком в сложенные перед собой руки и с ленивым интересом прислушивался с беседе. Его жуткая шапка потерялась во время кораблекрушения, так что теперь каштановые кудри, ничем не прикрытые, свободно падали на лицо и лезли в глаза. Мужчина нехотя тряхнул головой, убирая их со лба. Заметив, что на него смотрят, вопросительно глянул в ответ. Айрел хотел было возмутиться по поводу того, что салум как его телохранитель не проследил за тем, чтоб их не было видно с дороги, но смолчал, напомнив себе, что место остановки выбирал он сам. Отвернулся от спутника и снова сконцентрировался на девушке.
– Не хотим, – признал он. – Давно б уже отсюда свалили, кабы знали, куда его девать, – музыкант раздраженно кивнул в сторону Рафферти.
Мальчишка сидел тише мыши, нахохлившись и плотно запахнувшись в свой потрепанный кафтан. Разбитый нос опух, запекшаяся кровь была размазана по щеке, давно не мытые вихры уныло висели вдоль лица. Парнишка, до этого с интересом прислушивавшийся к разговору, как только беседа зашла о нем, напрягся, нахмурился и снова замкнулся.
– Родных у него не осталось, идти некуда, однако возиться с ним или брать с собой я не собираюсь: у меня и без того проблем хватает, как ты уже могла заметить! Бросить же на произвол судьбы рука как-то не поднимается. Во всяком случае – не в чистом поле. И я пока слабо себе представляю, куда его можно пристроить, – певец косо, без особого дружелюбия глянул на объект разговора.
– Зачем тогда сюда притащил? – девушка задумчиво разглядывала угрюмого ребенка, старательно делавшего вид, что он здесь сам по себе и не имеет ни малейшего отношения ни к одному из присутствующих.
Бард закатил глаза к небу и картинно развел руками.
– Так получилось, – сказал он.
Рафферти уныло ковырял заплатку на локте. Спорить, возмущаться и качать права уже не хотелось – устал и выдохся, как физически, так и морально. Планы мести, еще прошлым вечером роившиеся у него в голове, куда-то испарились – неудача с уводом лошадей здорово убавила в нем жажды возмездия.
– Возьмите меня с собой, и я постараюсь решить эту проблему, – девушка снова перевела взгляд на собеседника.
– Слушай, – устало вздохнул бард. – Я тебя не понимаю. Скоро моими портретами заклеят всю страну. Ты сама была вынуждена бежать из Эстоля, опасаясь, что в тебе опознают мою спутницу. Однако, несмотря на это, хочешь продолжить путь в моей компании.
– Эту проблему я тоже могу решить. Причем, довольно просто.
– Каким образом? – мужчина, деловито прищурившись, проводил взглядом направившуюся к лошадям девушку.
– Ножницы и краска для волос. И то, и другое у меня с собой, – Триша небрежно похлопала свой саквояж по пузатому боку. – Дай мне себя на час, и сходство с портретом станет минимальным.
Айрел медленно поджал ноги, обхватил себя за щиколотки и задумался. Предложение девушки явно стоило того, чтоб отнестись к нему серьезно.
– Ну, предположим, – проговорил он. – А пацана куда?
Поняв, что почти победила, девушка обернулась к мальчишке.
– Раф, – позвала она. – У меня к тебе деловое предложение.
Ребенок сначала сделал вид, что не расслышал, однако, чуть посомневавшись, всё же поднял на Тришу недоверчивый взгляд.
– Знаешь, чем я зарабатываю на жизнь? Выдаю себя за других людей, обычно богатых и родовитых. Тех, кому стараются угодить, надеясь на ответные милости, – девушка перехватила за уздечку попытавшуюся отойти, заинтересовавшись каким-то кустиком, лошадь и с усилием вернула ее на место. – У меня неплохо получается, однако есть одна деталь, которая регулярно доставляет кучу проблем. Видишь ли, богатые дамы обычно не путешествуют в одиночестве – их сопровождают горничные, гувернантки, лакеи. Мне же каждый раз приходится изворачиваться и придумывать правдоподобные объяснения, почему со мной нет хотя бы служанки, помогающей одеться и причесаться. Милый мальчик-слуга, таскающий за меня вещи и бегающий по поручениям, пришелся бы очень кстати.
Парнишка презрительно шмыгнул носом и гордо отвернулся.
– У тебя самого есть идеи получше? – осведомилась Триша, склоняя голову на бок. – Я предлагаю реальный выход. Смогу обеспечить тебе пропитание, крышу над головой и даже какой-то заработок. Будешь накормлен, одет, умыт.
Самозванка была вынуждена замолчать: лошадка оказалась настойчивой и снова попыталась добраться до своего кустика, чуть ли не волоча за собой вцепившуюся в уздечку новую хозяйку.
– Хватит заманивать ребенка на путь преступности, – проворчал Айрел.
– Слушай, "законопослушный" ты мой, – девушка, кое-как приструнив конягу, прострелила барда взглядом. – Он и так уже бодро по нему шагает. Пусть лучше делает это под присмотром взрослого, опытного человека. По-твоему, быть бродяжкой-попрошайкой предпочтительней?
Удостоверившись, что возразить музыканту нечего, снова повернулась к парнишке.
– Так что, Раф? Твой ответ?
Мальчишка молчал, сосредоточенно выдергивая нитку из своей заплатки.
– Расцениваю это как согласие, – подвела итог Триша, сердито хлопая расшалившуюся лошадь по спине. – Ну? – посмотрела она на мужчин. – А вы что скажете?
Айрел, подумав, встал с земли. Поправил кафтан, стряхнул со штанов налипший сор. Подобрал лютню.
– Ну хорошо, – проговорил он, подходя к Серому. – Тогда поехали.
Рафферти встрепенулся, выпрямился и заволновался.
– Мои лошади! – поколебавшись, выпалил он, переводя неуверенный взгляд с одного спутника на другого. – Без них я никуда не пойду! – напрягся в ожидании подзатыльника.
– Забудь, – мрачно посоветовал бард, заскакивая в седло.
На костерке закипал котелок воды. Кеане снова дремал на земле, подложив под голову свою сумку. Еле слышно журчала узкая извилистая речушка, чуть ли не полностью скрытая ивняком и камышами. Ветер гнал по ее поверхности легкую рябь, шуршал зарослями, играл язычками пламени, волосами спавшего у огня мужчины, гривами и хвостами привязанных к крепкой раките коней. Триша, успевшая сменить дорогое платье на простое дорожное, сосредоточенно резала на тряпки бархатный подол своего не пережившего кораблекрушение наряда. Рядом с ней стоял открытый саквояж. Поверх аккуратно сложенной одежды громоздились расчески, кисти и ножницы, пакетики, пузыречки и бритва. Рафферти лениво наблюдал за действиями девушки, исподтишка заталкивая в клетку с хомяком сорванные травинки. Тот факт, что ему не позволили съездить к утесу и забрать оставшихся там лошадей, его обидел, однако вел себя мальчишка куда лучше прежнего и мудро не стал устраивать сцен по этому поводу. Неподалеку валялся кафтан певца с лежащей поверх него лютней. Последняя доставляла своему новому хозяину столько же неудобств, сколько и клетка оружейнику: и ту, и другую сложно было куда-то пристроить и приходилось таскать в руках. Айрел к этому моменту уже успел пожалеть, что не потерпел немного и не купил себе инструмент вместе с чехлом в следующем городе – тогда его можно было бы хотя бы повесить себе за спину.
Сам же бард в это время, вытоптав себе пятачок ровного пространства среди зарослей на берегу, мыл голову врученным девушкой куском лавандового мыла. Нельзя сказать, что делал он это с удовольствием: холодная вода пену смывала плохо, затекала за шиворот и мочила рубашку, шершавые листья камыша неприятно кололи лицо и цепляли одежду, сапоги вязли в прибрежной почве, хлюпали и скользили. В принципе Айрел считал себя вполне чистым – успел помыться в Эстоле за день до этого, однако Триша велела с ней не спорить и подчиняться: час, по итогам которого мужчина должен был стать на себя не похожим, пошел.
– Садись, – девушка, заметив, что клацающий зубами от холода спутник вернулся, отложила недорезанное платье в сторону и поднялась.
Бард послушно плюхнулся на землю, сел прямо, скрестив ноги и стараясь игнорировать стекавшие вдоль позвоночника струйки да липшую к коже сырую рубаху. Предоставил себя на растерзание мошенницы. Та обошла мужчину кругом, задумчиво вороша потемневшие от воды волосы.
– Ну? В какой цвет красить будем? – Триша задумчиво перебирала мокрые пряди. – Рыжий, черный или что-то промежуточное?
– Э-э-э. Мне безразлично, – решил бард, ненавязчиво отстраняясь от трепавшей его по голове руки.
– Тогда я сама выберу, – девушка отошла.
Набрала в миску горячей воды, высыпала туда порошок из одного из своих пакетиков, добавила немного другого, принялась размешивать. Потом натянула тонкие перчатки, судя по пятнам и разводам, хранимые специально для таких случаев, накинула Айрелу на плечи одну из бархатных тряпок и, вооружившись расческой да широкой кистью, приступила к покраске.
– И? Какого цвета я в итоге буду? – мрачно поинтересовался музыкант, бесцельно блуждая взглядом по округе.
– Рыженький. С уклоном в каштановость, – девушка деловито размазывала по волосам барда красящую кашицу. – Рассчитываю получить оттенок чуть более светлый, чем у него, – махнула кистью в сторону Кеане. – Раф, бери мыло и бегом мыть голову.
– А?! – мальчишка явно не был рад подобной перспективе.
Пару секунд настороженно следил за парикмахершей, придумывая достойный ответ, потом отвернулся и продолжил сосредоточенно тыкать хомяка сквозь решетку тонким прутиком, в надежде на то, что Триша уже сама забыла о своем распоряжении.
– Что это? – девушка, случайно заметив проглядывавший сквозь мокрую ткань черный круг, провела по нему пальцем.
– Не твое дело. Татуировка, – буркнул бард, сердито отдергивая плечо.
Мошенница, недоуменно вскинув бровь, внимательно посмотрела на напрягшегося мужчину, еле слышно фыркнула себе под нос и продолжила дело.
– Будешь трепыхаться – нечаянно ткну кистью тебе в лоб или ухо. Придется потом с пятном ходить, – предостерегла она, размазывая остаток краски. Поставила опустевшую миску на землю и принялась растирать волосы руками, равномерней распределяя пигмент. Оставшись довольной результатом, обмотала голову музыканта бархатной тряпкой.
– Посидишь так немного, – велела она, отступая на пару шагов в сторону и стягивая перчатки. – Рафферти, ты сделал, что я тебя просила? – ласково улыбнулась разом приунывшему ребенку.
Отвертеться мальчишке не удалось. Уже спустя четверть часа он, мокрый, замерзший и злой, сидел на земле с таким видом, будто оказывал девушке великое одолжение, а та сноровисто орудовала расческой и ножницами. Обрезки волос скользили по кафтану, сыпались на плечи, скрещенные на груди руки. На ухе пацаненка подсыхала пахнущая лавандой пена. Водные процедуры прошли с боем и закончились безоговорочной победой Триши.
– Всё, – парикмахерша небрежно отряхнула Рафферти спину и поднялась с колен – пришлось на них опуститься, чтоб иметь возможность стричь мелкого парнишку с хоть каким-то удобством для себя.
Тот тут же потянулся к своей шевелюре и, ощупав ее, недовольно скривился. Девушка, порывшись в своем саквояже, извлекла зеркальце и продемонстрировала ребенку его отражение.
– Девчачья челка! – обвинительно буркнул тот, безуспешно пытаясь придать своей новой прическе мужественный вид. – Я похож на бабу!
– На милого мальчика, – поправила его Триша, вороша мягкие русые волосы.
Рафферти резво вывернулся из-под ее руки и отполз в сторону. Насупился еще сильнее.
– Ладно, теперь твоя очередь, – девушка обернулась к Айрелу в бордовой чалме, сидевшему у костра и настраивавшему лютню. – Пошли краску смывать.
– Я похож на морковь, – констатировал бард, разглядывая себя в зеркало.
– Ничего подобного, – отрезала девушка. – Морковь не бывает такого цвета.
– Вот такая вот неправильная, больная морковь, – упрямился мужчина.
– И все-то недовольны, – сокрушенно вздохнула Триша, перебирая его волосы. – Всем-то не угодишь.
– А потемнее сделать уже никак? – музыкант с сомнением изучал светло-медную макушку, гадая, нравится ему результат или скорее нет.
– Можно, но я считаю, что так будет лучше, – убедившись, что краска легла ровно, девушка убрала руки от головы собеседника. – По крайней мере, можно не бояться, что кто-то заметит сильное различие в цветах волос и щетины, – провела пальцем по шершавой мужской щеке. – Так они более или менее сочетаются и выглядят относительно естественно. Не придется постоянно бриться.
Айрел раздраженно отстранил лицо.
– Может быть, ты не будешь меня лишний раз лапать? – буркнул он, ловя в зеркале взгляд мошенницы. – Мне это неприятно.
– Тебе сколько лет? – поинтересовалась та.
– Двадцать четыре, и что?
– Маленький еще, – снисходительно улыбнулась Триша, снова трепля барда по голове.
– Дай угадаю. А тебе, "большая", наверное, двадцать пять, да?! – музыкант стряхнул с себя чужую руку.
– Невежливо интересоваться возрастом дамы, – девушка обошла мужчину и, присев напротив него на корточки, принялась сосредоточенно рассматривать его лицо.
– Что ты делаешь? – певец опустил зеркало и утомленно вздохнул.
– Думаю, как лучше стричь, – парикмахер разворошила Айрелу челку, попробовала убрать ее со лба, правела пальцами по вискам. – Уродовать тебя не хочется.
– Весьма признателен, – смирившись с привычкой спутницы бесцеремонно лезть в личное пространство, музыкант перестал дергаться.
Рафферти, некоторое время безуспешно пытавшийся по старой привычке заправить упрямо выбивавшиеся пряди за ухо, сдался. Сообразил, что слишком многим уже поступился за последнюю пару дней, и расстроился. С надеждой возродить банду пришлось расстаться: мальчишка был вынужден признать, что ему это не под силу. По крайней мере, пока. За ночь, что он провел, спрятавшись в конюшне "Сушите весла", паренек успел многое переосмыслить. Тот факт, что до утра ее запирали, оказался для него неприятным сюрпризом. Сидя под замком и досадуя на себя за то, что не подумал о столь естественной вещи, он имел возможность обо всем поразмыслить и трезво взглянуть на сложившуюся ситуацию. С какой стороны ни глянь, выглядела она паршиво. И что с ней делать, ребенок не представлял. Как и того, как ему жить дальше. По сравнению с этим дурацкая девчачья челка была сущим пустяком. Предложение Триши казалось реальным выходом, хоть и предполагало компанию убийц его брата, которым, как уже понял Рафферти, он ничего серьезного сделать не мог. Какое-то время паренек серьезно обдумывал, а не сдать ли барда властям, однако в итоге решил, что этот поступок будет низким и не достойным мужчины. Мелкие пакости тоже были поступками, недостойными мужчины, однако грели душу и мальчишка не мог от них отказаться. Убеждая самого себя, что действует во имя святой мести, он снова исподтишка ткнул Огурчика прутиком, краем глаза наблюдая за Кеане. Тот всё так же спал и о творимом беспределе не догадывался. Убедившись, что издевательства над хомяком никого из бодрствующих не трогали, мальчишка решил избрать новую тактику.
– Положи, где взял, – грозно велел Айрел, заметив, что паренек уволок его лютню.
Тот на него зыркнул, презрительно фыркнул, но распоряжение всё же выполнил. Спустя несколько секунд бард услышал тихий "трям". Пацан сидел с непричастным видом и ковырял заусенец.
– Не крутись, – девушка решительно вернула голову обернувшегося за звук спутника в нужное ей положение. – А то плешь тебе нечаянно выстригу, будешь знать.
Певец предостерегающе глянул на мальчишку и отвернулся. Ножницы снова зачикали у его лица. Рыжие обрезки сыпались на плечи и грудь. Раздалось новое "трям".
– Я же просила! – с негодованием воскликнула Триша, когда Айрел снова дернулся.
– Подожди, – бард развернулся всем телом к якобы любующемуся облаками ребенку. – Эй ты, – не очень дружелюбно позвал он его.
Мальчишка оглянулся с таким видом, будто оклик музыканта явился для него неожиданностью.
– Дергать исподтишка струны – единственное, на что ты способен? – музыкант буквально излучал радушие, однако от его улыбки пацаненку стало не по себе. – Или, быть может, ты еще и играть умеешь?
Рафферти гордо шмыгнул носом и надменно вздернул подбородок.
– Может быть! – возвестил он.
– Неужто? Ну так сыграй. Мы послушаем.
Пацаненок настороженно глянул на собеседника, гадая, что тот мог задумать. С подозрением покосился на лежавшую неподалеку лютню.
– Что же ты? Публика ждет, – Айрел прекратил фальшиво улыбаться и раздраженно дернул бровью.
– Не хочу, – хмуро буркнул мальчишка, отворачиваясь.
Заметив краем глаза глумливую ухмылку барда, Рафферти разозлился.
– Это не значит, что я не умею, – рыкнул он. – Не буду, потому что вам ничего не должен. Вот и всё. И хватит на меня так смотреть! – паренек гневно засопел.
Музыкант ничего не говорил, однако то, как он это делал, действовало ребенку на нервы. Сердито поджав губы, он схватил лютню за гриф, устроил ее на коленях, злобно глянул на мужчину и, чуть помедлив, принялся старательно перебирать струны. Играть его учил старик, у которого они с братом какое-то время жили. В молодости тот входил в гильдию бардов и путешествовал по деревням, однако какими-либо серьезными достижениями похвалиться не мог. Отчаявшись добиться успеха, сменил род деятельности, лишь изредка доставая с полки свой музыкальный инструмент, чтоб потешить гостей или предаться воспоминаниям. Любопытный мальчонка ему нравился, он любил с ним возиться. Потом старик умер, его дом забрали родственники, а "нахлебники" оказались на улице.
Мелодия была простенькой и незатейливой. Сосредоточенно хмуря брови, Рафферти мучительно вспоминал уроки неудачливого барда, закусив от усердия кончик языка. В принципе, он собой гордился: на его взгляд, получалось совсем не плохо.
– Кошмарно, – вынес свой вердикт Айрел, когда пацаненок закончил.
Тот вздрогнул, как от оплеухи. Почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Триша долбанула мужчину расческой по голове и осуждающе цокнула языком. Бард ее проигнорировал.
