Текст книги "Легенды Оромеры. Великий Орёл (СИ)"

Автор книги: Оксана Лысенкова

Соавторы: Александр Игнатьев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

Драко ушла под воду с головой, перевернулась, вынырнула, шумно отфыркиваясь, и вытолкнула тело к берегу сильными короткими рывками мощных перепончатых лап, играющих в небе роль дополнительных стабилизаторов и рулей во время парящего полёта.

Леди де Кростер отряхнулась, перекинулась, подхватила рюкзак и пешком отправилась к дому. В человеческом обличье удобнее передвигаться по земле в такой ветер: площадь парусности тела меньше.

Возле ворот измученную драконессу поджидал сюрприз номер два. Проклятый дирижабль висел в прямой видимости, зацепившись верёвкой с крюком за старый дубовый выворотень – неудачный вариант скульптурных изысканий мужа.

– Да шшштоб ты рухнул!!! – обессиленно прошептала женщина и стремглав юркнула в неприметную калитку справа от ворот.

***

Ангерран не любил шума. Тем не менее, он заставлял себя регулярно посещать главный Собор страны.

Закрытый экипаж уже подъезжал к храму, когда тяжело зазвонили колокола, издавая раздражающий Нага шум.

– Едут! Едут! – раздались крики. Люди в волнении окружили массивную золоченую карету. Будучи оттеснённой от неё гвардейцами, толпа любопытных всё-таки пыталась рассмотреть за венецианским стеклом лицо Новой Мадам. Это был первый совместный выезд пары к народу.

Огромный волосатый оборотень бер, первый кузнец империи, по торжественному случаю отложивший молот и, одетый женой в нескладно сидящий, но дорогой камзол, внезапно, заорал во всю глотку:

– Слава Матери будущего наследника престола!

Жена молотобойца была поумнее, поэтому схватив мужа за рукав, зашипела песчаной эфой:

– Опомнись, дурак, какая мать!? Хочешь прослыть еретиком? Иди в кузню, выполняй заказ. Займись приёмом заявок, горе моё горькое. Сподобили боги муженьком.

Супруги поссорились... Их тут же окружили зеваки, на миг забывшие плывущего в карете Кащея.

– Сама дура! – вопил кузнечного дела мастер. – Он что, не мужик, что ли! Все вы бабы из одного яйца.

– Засудят идиота, – гоготали в толпе.

– И вообще не известно предыдущие сами померли то, или он их всех укусил, – не утихал говорливый Бэр.

Кто-то из толпы обернулся и, быстро работая локтями, начал пробираться вперёд. Это стражники незаметно приблизились к митингующему оборотню из Медведей. Оставшиеся, поздно заметившие гвардейцев, люди, не разбирая дороги, бросились врассыпную, не забывая кричать:

– Да здравствует в веках Его Величество! Слава Ангеррану Первому Всемогущему! Слава Великому Нагу.

***

Пара вернулась во дворец через Малый Подъезд. Ангерран, несмотря на любовь к тишине, все же внёс изменения во дворце, перестроив часть входной группы, и, создав две, соединённые между собой галереи.

Эти, отделанные только рисунком по сырой штукатурке, коридоры были любимым местом прогулок огромной змеи. Под крытые металлом длинные прямые эстакады не попадало яркое солнце, а гладкий каменный пол был тёплым и уютным для шершавой кожи бесшумно скользящего часами по кругу.

Под этими сводами не раздавался громкий смех прогуливающихся парочек, здесь всегда была Тишина.

Сегодня он шёл в своей человеческой ипостаси. Низко кланялись придворные, всячески старающиеся избежать встречи с его вертикальными зрачками. Дамы приседали в глубоком реверансе, демонстрируя покатые голые плечи и грудь, стянутую лентами и корсетом.

Отставая на три шага от Его Величества, шла Мадам. Она была невысокой и стройной. Идеально прямая спина свидетельствовала о годах, проведённых со строгой воспитательницей. Каштановые волосы имели слегка пепельный оттенок. Никто из придворных никогда не слышал её голоса, словно новая Мадам была нема. Одетая просто и даже скромно, в тяжёлое, не соответствующее положению и возрасту, коричневое бархатное платье, она резко контрастировала с пышно разодетой придворной публикой вокруг.

Возобновился звон колоколов. Под сводами галереи этот далёкий гул не казался таким зловещим, наоборот, он радостно сообщал о хорошей погоде, о светящем предзимнем, ещё тёплом солнце, о синем небе и льющемся из широких витринных окон свете.

Вдруг Ангерран резко остановился. Что-то внезапно изменилось в его лице. Змей зашипел и начал преображение.

Присутствующие не сразу поняли состояние Правителя и, вместо того, чтобы бежать со всех ног, словно заворожённые смотрели, как огромная кобра раскрывает свой полутораметровый капюшон. Ледяная стена на мгновение возникла между людьми и преобразовавшимся монстром. Миниатюрная змейка, находившаяся рядом, выползла из вороха складок бархатного платья и пестрой лентой устремилась в ближайшую щель. За ней уже грохотал разрушающийся свод, и кричали, гибнущие под камнями люди. Всё стихло также быстро, как и началось. Его Величество смог вернуть себе свой человеческий облик и, не стесняясь наготы, невозмутимо, перешагивая через трупы и ещё живые, но размозжённые под камнепадом исковерканные тела, отправился в свои покои. Обернувшаяся мадам вернулась за одеждой и, не сумев достать её из-под завалов, осталась тихо бесслёзно плакать на тёплых камнях, словно окаменев от ужаса. Подбежавший охранник укрыл её и, пытаясь как можно быстрее увести из-под шатающихся не до конца обрушившихся камней свода, спросил:

– Что это было?

– Наш мир покинул змеиный бог. Вернулся Хозяин Дракон.

Тихо шепнула она...

Глава 44 СХВАТКА. (Александр Игнатьев)

Константин не чувствовал ледяного холода вод горного озера. Огромное гладкое упругое существо тащило его в бездну с невероятной грацией для такого исполинского тела. В какой-то миг его закружило и подбросило вверх, к жизни. Он оттолкнулся и, вскинув руки, даже успел заработать ногами, пытаясь толчками вынырнуть из чёрного омута. Но упёрся в мощный гребень. Его перевернуло, придавливая ко дну. Чудовище играло своей жертвой. Костя стал тонуть.

В умирающем сознании парня начал разгораться глухой низкий рык, а огненное кольцо осветило ночные воды. Человек открыл глаза.

Он находился в трёх метрах от змеиной морды, уже раззявившей необъятную глотку. Монстр с нескрываемым удивлением смотрел на висящего перед ним человека, который также в упор, яростно пронзал его взглядом. В маленьком мозгу исполина возродилась память. А перед змеем вырос огромный дракон. Озёрная тварь слишком долго жила на земле и очень быстро осознала молодость висящего в толще его озера существа. И монстр решил дать себе шанс.

Невероятным маневром, согнув двадцатиметровое тело в кольцо, змей развернулся и, плавно раскрыв костяной гребень, больше всего напоминающий рогатый частокол, обтянутый полупрозрачной перепонкой, стремительно начал разгон, пытаясь покинуть место встречи.

Первой Костиной разумной мыслью было вынырнуть и побыстрее вылезти к теплу, костру, Эмили; под защиту Ворона. Второй, его звериная ипостась какой-то памятью предков вспомнила – какая же это вкуснятина – мягкое белое мясо больших речных змеев. И сочно сказав себе «Мням», дракон расправил крылья и поплыл в водах, с грацией охотящегося в небе орла.

Змей, знающий свои воды, чёрной молнией скользил вперёд. Только быстро таящий, маслянистый в темноте ночного мира, след напоминал о присутствии гиганта в этих озёрах. Но молодой дракон уже вышел на охоту. В голове появилась и заполнила всё существо радостью поддержки его второе «Я» и новая мысль: «Ура! На промысел!».

Шёл к концу последний предрассветный час. Игра длилась долго и стала надоедать дракону. Он бестолково носился вокруг скал, а загнанная в тупик гигантская змея гибко уходила от острых зубов. Не раз и не два Костя стукнулся о скалу чувствительным носом. Победный рык перешёл в обиженный рёв, а затем и в поскуливание.

Наконец, он загнал измученного змея в невероятно узкую щель под скалой. Со стороны казалось, что монстрообразный огромный Наг не смог бы уместиться в такую щель, а круживший ещё какое-то время обиженный дракон собрался, было, обратно, но тут из-под поднятого ила показались человеческие кости. Кладбище костей.

***

Гаснущие Луны постепенно таяли с небосвода. Сияющее зеркало звезды готовилось повиснуть над гигантской сетью горных озёр, чтобы голубовато-серебряным потоком отразиться от их поверхности, заполняя светом нового дня весь мир. Именно в этот миг из чёрных теней крутых обрывов, из омута бездонных вод, в мир вылетел сияющий дракон. Его тело катапультой поднималось ввысь, чтобы, развернувшись, набрать чудовищную скорость и, рухнув в глубину с небес, снести подводную скалу, похоронив под ней векового монстра. «Сам подохнешь!», – решили два разума мирно существующие в одном теле. И, рассмотрев торчащий из-под скалы судорожно сокращающийся хвост анаконды, Константин ловко оторвал его и потащил добычу к своей самке – лакомиться. Дракон подумал о самке с утверждением. Косте эта мысль понравилась!

***

Они пробыли у озера ещё целый день. Утром, после того как стихло жизнерадостное похрюкивание дождавшегося хозяина Ворона, (не то, чтобы он сильно переживал за молодого дракона, но, честно сидя у кромки воды, от нетерпения разодрал себе бок, почесывая его задней лапой на подобие огромной собаки); и громкие всхлипы-рыдания безутешно горевавшей Эмили, (она совсем-совсем не верила что он уто-о-о-оп-п-п-п-п...), идти уже не хотелось никуда!

К тому же, на Девгри, увидевшую пятиметровый кусочек хвоста змеи, в пасти горообразного дракона, напала икота. Лошадку долго поили водой, но она, даже утром следующего дня, продолжала коситься на Константина, пытаясь найди от него защиту у такого доброго, спокойного и понятного динозавра!

***

Сухая трава вдоль тракта шелестела, уходя вверх по склонам в бескрайние дали высоких гор. Это необозримое пространство под ярким солнечным светом переливалось в утреннем лёгком инее золотом и драгоценными камнями. Где-то вдали серые, синие, голубые, серебряные и стального цвета горы, украшенные белоснежными шапками, завершали пейзаж, достойный кисти гениального художника. Кристально чистый воздух можно было не вдыхать – пить.

Старый тракт, в самом начале достаточно высоко забравшийся наверх, уже к началу второго перехода, если считать от событий на озере, резко пошёл вниз. Стало значительно теплее. Во множестве появились небольшие кривые сосны с толстыми и короткими стволами. Их сине-зелёные кроны напоминали зонтики. Скоро опять разрослись дубравы, и путешественники, наконец, добрели до новой дороги, куда более оживлённой, чем их старый тракт на двоих...

***

Акарин – графиня Гретта и Варийских островов, первая из сестёр клана оборотней-удавов и Всемилостейшая Милосердная Мадам, полулежала в будуаре. Она до сих пор не могла справиться с ужасом нахлынувших ощущений. Месяц кошмара жизни во дворце с Его Величеством превратились в череду ночных испытаний. Но Акарин твёрдо решила выполнить повеление отца и не подвести нищий клан, тихо умирающий в изоляции островов.

– Ты обязана помочь нам возродиться. Ангерран проклят. Он бесплоден. Но год твоей жизни позволит семье выжить. Покорись.

После разговора у Акарин навсегда потухли глаза. Никто, кроме страшного Нага, не мог теперь оценить её прелестных густых волос, увидеть совершенный овал лица.

После решения отца, даже среди семьи признанного жестоким, навсегда исчез безмятежный взгляд, и слишком рано пролегли две глубокие борозды вокруг рта.

Тонкие косынки под цвет платьев, плотно облегали шею и, поднимаясь вверх, превращали голову в капюшон, словно смешной маленький удав хотел превратиться в Нага и праздновать победу рождения новой жизни. Тщетная надежда Ангеррана. Страшная мечта всех Мадам.

Она покрывала себя самой густой вуалью, не допуская никому увидеть своё узкое лицо со следами насилия и бессонных страшных ночей. Она не надеялась. Она не ждала. Она не верила. Сейчас, сидя у камина, женщина пыталась согреться от охватившего её холодного липкого озноба.

Неожиданно появился Его Величество. Акарин охнула и, неловко дёрнув рукой, пролила несколько капель травяного напитка на коричневый бархат монашеского наряда. Кощей поморщился, но промолчал.

Затем обернулся к служке, который, стараясь слиться со стеной, бесшумно крался к выходу, и взмахнул рукой, позволяя выйти. Последний моментально испарился, а Ангерран самостоятельно налил себе чаю и сел напротив самки.

– Вы же из рода не имеющих яда и чувствуете прервавшиеся жизни своих не имеющих возможности обратиться родственников. Кто мог сделать такое злодеяние со старейшим?

Акарин закрыла глаза и с силой сжала подлокотники кресла. Она боялась голоса этого существа, даже больше всех тех действий, которые он неистово и жестоко совершал с её телом по ночам.

– Отвечайте, – раздражаясь прошипел он.

– Я думаю... я не уверена…

– Кто виновник чудовищного злодеяния? – чётко выговаривая слова, и, борясь с желанием уничтожить пустую глупую куклу, повторно спросил Ангерран.

– Древнего речного Анаконда, не способного обернуться за любовь к человеческому мясу, и, прозываемого Змеиным Богом, мог уничтожить только Дракон, – на одном выдохе ответила она.

– А Вы, оказывается, умеете произносить фразы! Хорошо. Кто из вашего беззубого клубка нищебродов способен провести дознание? Отвечайте, и я буду великодушен в отношении Вас, отпустив бесплодный сосуд ровно через обещанный год. Ну?

И тогда, Акарин решилась окончательно и тихо сообщила:

– Профессор Людвиг Гримальди, из рода Питонов Гримальди, – он очень умён и много знает.

– Его Величество встал и, не сказав больше ни слова, вышел из будуара. Он не посетил Мадам ни в эту, ни в последующие ночи. Впервые, за месяц жизни во дворце, Акарин получила возможность выспаться. То, что случилось после посещения храма, она восприняла, как шанс, как возможность выжить и выбраться из этого Ада.

Глава 45 СХВАТКА. Никто не должен знать... (Оксана Лысенкова)

По вощеным ступеням темного дуба (третья сверху скрипит, если наступить у стены) леди Драко Маргарет де Кростер спускалась уже в парадном одеянии. Почти в полном – про мягкие кожаные туфельки на босу ногу и отсутствие чего бы то ни было под темно-синим шелковым платьем с серебряным сутажом, пусть старым, но еще очень достойно выглядящим, незваным гостям знать совсем не обязательно.

С незваными гостями уже разговаривал Леонард. Их пока не было видно из прихожей, но чужой голос был отчетливо слышен. Диапазон тембра голоса странно скакал на две октавы, то становился веским и солидным, то взлетал восторженным петухом. Леди Драко вслушалась в слова:

– Мы просто пролетали мимо, попали в шторм, разрешите воспользоваться Вашим гостеприимством для починки, ведь представляете, нас подбил дракон. Дракон! Это же сенсация, считается, что драконов уже нет, это же просто великолепно! Но стойте, дракон это Вы? Или член Вашей семьи?

Леди Драко слегка усмехнулась и вошла в прихожую:

– Милый, почему ты держишь гостей на пороге? Заходите, присоединитесь к нашему скромному ужину.

Гости, коих оказалось двое, выглядели весьма экстравагантно. Крепенький коротышка, даже после устроенной штормовыми приключениями трёпки выглядящий благопристойно, и его полная противоположность – длинный, тощий, суставчатый, как богомол, нескладный великан, с лица которого не сходила улыбка, к которой в данных условиях больше всего подходило определение «патологическая».

Больше всего этой парочке подошла бы парная роль клоунов в заезжем цирке или мимов-комиков в бродячем театре. При условии, что театр или цирк каким-то бесом могло занести в эту долину.

– Здрассьте – добро живёте! Мы тут, вот… Летели – летели, пропеллером вертели, и вдруг – ваш… Хм-хм. Сын? Дочурка? Племянник? Нет, ну явно же не внук, это было б уж слишком! Но в любом случае совсем, совсем молод! Летать ему ещё учиться и учиться, вот какое дело! – восторженно заключил долговязый таким тоном, словно отвесил гипотетическому юнцу изысканный комплимент.

– Нет, не знаю, к сожалению или к радости, но это была я. Моя дочь пока еще не встала на крыло. Ветер, знаете ли, да еще и воздухоплаватели под хвост попадаются. Да вы не стойте, проходите, вы наверняка промокли и замерзли.

Отпустив ироническую шпильку, леди Драко посторонилась, пропуская гостей в дом. На мгновение она словно бы взглянула на свое жилище глазами постороннего человека. Деревянные пол и стены, плавные обводы деревянной лакированной мебели, на стенах неумелые детские рисунки и вышивки, у камина из речного камня большая друза горного хрусталя. Ничего покупного, поднимать этот дом тогда, двадцать лет назад пришлось с нуля. Все сделано руками мужа.

Сам Леонард тем временем зашел за спины гостям и очень, оочень выразительно на них посмотрел. Маргарет покачала головой – нет, пока нет, а там посмотрим.

“Клоуны” переглянулись и снова уставились на женщину. Теперь уже оба смотрели на неё с нескрываемым восторгом.

– Пожалуйста, не поймите нас неправильно! Всё-таки не каждый день случаются такие потрясающие события – сначала воздушный шторм, затем – встреча с Драконом. С живым, настоящим Драконом! Да ведь в мире о вас остались только легенды, вы знаете об этом? Впрочем, – коротышка смутился (а на этот раз говорил именно он) – Впрочем, очевидно, что знаете, чего я спрашиваю-то. И мы, получается, невольно нарушили ваше уединение и стали свидетелями вашей тайны. Я верно излагаю?

– Совершенно верно, – в разговор вступил Леонард, – леди Драко де Кростер последний Дракон. И нам бы очень не хотелось, чтобы тайна ее жизни была нарушена кем-то, скажем, не слишком доброжелательным. Потому что сами, вероятно, осознаете политическую обстановку в стране. Змей, наследие трона, все слишком запутанно.

Бывший дракон смотрел внимательно, пытаясь почувствовать в гостях хоть малейшую фальшь, зная, что при хотя бы даже мнимой угрозе для семьи его сил хватит, чтобы эти двое, что стали нарушителями их многолетнего уединения, никогда не покинули пределы долины.

– Э-ээ, господа, нет уж, дудки! Разглашать чужие тайны – это не наше амплуа, у нас у самих этих тайн – воз с прицепом, со своими не знаем, что делать, ещё чужих нам не хватало! – долговязый, по-прежнему улыбаясь, выразительно отклонился назад и отрицательно засемафорил поднятыми перед собой ладонями. – Поэтому – можете быть абсолютно уверены: никого мы в горах не видели, кроме проклятущего этого шторма, скал, да ещё семейки ящеров Воррум – представляете? Воррумы – здесь, в северных горах, куда даже бакланы, и те не залетают! Вот это номер – так номер!

«Клоун» сопровождал свою речь уморительной жестикуляцией, обретя сходство ещё и с куклой-марионеткой. Если б не двусмысленность ситуации, леди Драко бы скорее всего весело расхохоталась...

Но тут долговязый чужак неожиданно посерьезнел, в глазах проступила та особенная решимость, которую бывшая княгиня видела только у своих самых мудрых и преданных приближенных воинов:

– Если хотите, могу принести любые клятвы, что тайна Ваша останется тайной.

И Маргарет поверила ему. Даже Леонард, сверосторожный, подозревающий всех и вся практически до паранойи, удовлетворенно кивнул. Этот, другой, неожиданно проявившийся незнакомец был гораздо более убедителен. Слова в нем шли не из головы, но от сердца.

Леди Драко меж тем споро накрывала на стол. Ничего особенного – дичь, кусок холодной лосятины, хлеб и сыр, выменянный в деревушке за перевалом на убоину, лесные травы, овощи с собственного огорода.

Со второго этажа, зевая и потирая заспанные глазенки кулачками, попыталась спуститься маленькая девочка в длинной до щиколоток ночной рубашке.

– Мама, а почему… – девочка запнулась, задумалась, оценивая небывалую ситуацию и неуверенно продолжила, – а почему у меня теперь три папы?

– Нет, что ты, маленькая, – Леонард подхватил дочь на руки и унес обратно в детскую, – папа у тебя один, это просто гости...

Дальнейший разговор был уже не слышен, папа и дочь скрылись в детской.

Долговязый снова улыбался ясным солнышком, словно никакой серьёзности только что не было и в помине.

– Ну что ж вы так-то! Пусть бы посидела с нами, такая прелестная малышка! Кстати, – тон снова без переходов сменился на серьёзный и даже немного чопорный, – мы ведь так и не представились – ай, как нехорошо получилось!

– Мужчина вытянулся и довольно галантно поклонился – Вудд. Сэмюэль Вудд.

– А я – Оберон Кайтанский, – коротко поклонился коротышка.

– К нам можно просто Маргарет и Леонард, – хозяйка дома широко улыбнулась, – поужинайте с нами. Сейчас муж уложит Эллин и вернется. К сожалению, не могу предложить вам переодеться в сухое, но камин горит, в доме тепло, и ваша одежда быстро высохнет. Можете снять верхние вещи, – она плавным жестом показала на стену за спинами путешественников. Те синхронно обернулись – в стене возле входа несколько крепких сучков было вбито вешалкой и там висела одинокая мужская куртка.

Поймав несколько удивленный взгляд Самюэля, хозяйка пояснила:

– Я не мерзну. Вообще не мерзну. Внутренний огонь не дает мне этого.

Леди Драко мысленно погладила своего внутреннего дракона по голове, уговаривая показать гостям фокус, от которого Эллин всегда повизгивая, хлопала в ладошки. Она допустила частичный оборот, вытянула губы трубочкой и осторожно подула на стоящую на столе толстую желтую свечу. Та немного подумала, затлела и загорелась ровным потрескивающим пламенем. Со второго этажа спустился Леонард.

– Прошу к столу.

Первое время за столом не разговаривали – и гости и хозяева, порядком проголодавшись за длинный тревожный день, молча насыщались. Лишь когда первый голод был утолен, Леонард отхлебнул травяного настоя и, положив по бокам от тарелки крупные кисти рук, словно бы ненароком спросил:

– Насколько вы задержитесь?

Щедро воздавая дань хозяйскому гостеприимству довольным покряхтыванием и покачиванием головы, Сэмюэль вовсю уплетал лосятину. Оберон ел тихо, аккуратно, словно немного смущаясь.

– М-мм? – долговязый повернул к Леонарду жующую физиономию, и, поспешно проглотив, ответил:

– Ровно столько, сколько потребуется для восстановления полётных способностей дирижабля. Двигатель-то перегрели, придётся перебирать, смазку свежую закладывать.

Леди Драко положила на руку мужа длиннопалую ладонь:

– Это было несколько невежливо, дорогой, – и уже к гостям, – Дело в том, что мы не рассчитывали на прием гостей. В доме только одна кровать, не считаю детскую. Можем ли мы вам ее предложить? Мы прекрасно переночуем и здесь, возле камина, если сдвинуть стол, то я сюда помещаюсь, а со мной муж не замерзнет.

– Что вы! Право, не стоит, – настроение долговязого сменилось на лирично-светское, – К чему такие стеснения! Мы прекрасно устроимся в кабине дирижабля, отопление там имеется, а с утра, едва рассветёт, примемся за ремонт.

– Тогда разрешите предложить вам варенья из земляники, прошлым летом она была отменно хороша.

Разговор плавно перетек на прихоти погоды, последние новости “большого мира”, трудности воспитания детей в плане “как удержать чтобы покалечилась напрочь” и прочие околосветские темы. Когда леди Драко украдкой сцедила зевок в ладонь, Оберон поднялся:

– Да-да, действительно, ужин чудо как хорош, но пора и честь знать. Од… То есть, Сэм, пойдём-ка. Нам ещё печку раскочегаривать.

– Да-да, и то верно! – отозвавшись эхом, долговязый вытер салфеткой губы и ступенчато “разложился”, как складной метр, вытянутый вверх рукой плотника. – Благодарствуем за роскошную трапезу и тепло очага, хозяева. Доброй ночи. Ну… Во всяком случае, пусть хотя бы её остатки будут добрыми.

Чудные гости откланялись и скрылись в непроглядной осенней уличной тьме. Удивлённо покачав головой, Леонард закрыл за ними дверь. Путешественники снова были предоставлены самим себе.

Забравшись по лесенке в гондолу и плотно закрыв люк, стали торопливо готовиться ко сну. Промозглый влажный воздух не особо располагал к философствованию. Оберон полез в кладовку добывать надувные матрасы и одеяла, а Оддбэлл открыл газовый вентиль и разжигал форсунку отопителя, щёлкая кресалом и тихо бурча после каждой неудачной попытки.

Наконец удача улыбнулась ему, и форсунка низко загудела, раскаляя выходное сопло и выталкивая в помещение живительное тепло. Через четверть часа небольшая гондола изнутри напоминала температурой оазис Поющей пустоши, а путешественники, откинув в стороны оказавшиеся ненужными одеяла, уютно посапывали на своих матрасах.

****

Утро встретило их, проснувшихся и зевающих, абсолютной тишиной замершей долины под хмурым свинцовым небом. Ни дождя, ни ветра не было, только примятая трава да стремительно убывающий ручей напоминали о вчерашнем светопреставлении.

Наскоро умывшись, воздухоплаватели разогрели консервы прямо на корпусе отопителя, позавтракали и, облачившись в рабочие комбинезоны, принялись за работу. Ключи, отвёртки, пассатижи замелькали в распахнутых створках двигательного отсека. Загремела жестяная маслёнка, воздух наполнился густым ароматом свежего смазочного масла. Оберон выполз из отсека, и, вытирая ветошью руки, открыл входной люк для проветривания.

Воздух за бортом по-прежнему был прохладным и влажным, но он был свежим, и в этом было его неоспоримое достоинство...

Ремонт занял без малого четыре часа. К полудню друзья сложили инструменты, закрыли отсек, отмылись, разогрев ведро воды, принесенной из превратившейся в прежний обманчивый ручеек реки, и отправились прощаться с хозяевами одинокой горной усадьбы.

Прощание тоже было недолгим. Драконы были доброжелательны, но лаконичны. Напомнив под конец о строжайшем сохранении тайны горной долины и получив горячие уверения со стороны Оддбэлла и спокойное обещание Оберона, затворники напутствовали путешественников коротким пожеланием удачи и корзинкой, полной солонины, сушёных овощей и фруктов, а затем исчезли за грандиозными воротами своей усадьбы.

Воздухоплаватели же, опробовав свежеперебранный двигатель, остались вполне довольны, и, освободив верп от старой коряги, в час пополудни отправились продолжать своё удивительное путешествие.

****

Эмилия проснулась от того, что теплая уютная подушка, на которой она лежала, бессовестно заворочалась, поднялась и утопала куда-то в начинающийся рассвет, оставив после себя жесткую даже через спальный мешок землю и все больше усиливающееся любопытство – для того, чтобы наскоро полить кустики и вернуться, Костя отсутствовал слишком долго. Окончательно дрему мигом прогнал короткий вскрик парня и громкий плеск воды. Девушка на четвереньках выскочила в низкий палаточный вход и кинулась к берегу озера, поднимаясь на ходу, словно репетировала будущие взлеты. Посадка оказалась жесткой – голыми коленями на приозерные камни.

– Костяяяя! – отчаянно закричала девушка, но бурлящая вода ей, естественно, не ответила, постепенно превратившись в темную гладь. Эмилия подскочила и, размахивая руками, с воплем «Держись!» попыталась самоутопиться, совсем забыв, что плавать умеет чуть лучше, чем никак, но была выволочена из ледяной воды бдительным Вороном.

Ящер оттащил ее за шиворот рубашки в палатку и придал ускорения внутрь тяжелым хвостом. И не выпустил, несмотря на слезы ручьем, пока насквозь мокрая девушка не переоделась в сухую рубашку и штаны. Наскоро нацепив на себя то и другое, Эмилия снова подскочила к самой кромке воды. Ворон, настороженно поглядывая на все еще плачущую подопечную, осторожненько подцепил ее когтем за воротник куртки и усадил рядом с собой.

– Как ты можешь быть таким бесчувственным? Он ведь там утонет! – в сердцах воскликнула девушка, треснув маленьким кулачком по громадной лапе воррума. Тот чуть ли не пожал плечами и поплотнее уселся, подобрав под себя мощные ноги. Волнение его выдавал только хлещущий по бокам хвост.

В молчании прошел час. За это время Эмилия успела передумать все, что угодно, но смирно сидящий ящер оставлял надежду, что хозяин его жив.

Наконец, темная зимняя вода взвилась водопадом, явив из себя сначала голову дракона с пятиметровой извивающейся добычей в зубах, а потом и его самого полностью

Эмилия кинулась ему навстречу. Дракон поспешно отложил оторванный хвост и опустил голову, как раз вовремя, чтобы подбежавшая девушка воткнулась ему куда-то между ноздрей, а не напоролась на продолжающий судорожно сокращаться кусок.

Эмилия облапила огромную морду куда дотянулись руки и со всхлипами и причитаниями принялась покрывать ее поцелуями. Пока морда постепенно не начала уменьшаться в размере, вместе с остальным туловищем, разумеется. Девушка поспешно отскочила и отвернулась – перекинувшийся парень был совсем голый.

И только минуты через три, когда Костя уже почти оделся в палатке, до не дошло, и она потрясенно прижала пальцы к губам:

– Кажется, я его… поцеловала…

***

Пока они приводили в чувство перепуганную Дэвгри, пока приводили в порядок свои растрепанные нервы, Эмилия то и дело вздрагивала: заметил – не заметил? Но когда на следующее утро поехали дальше, поднимаясь все выше и выше к белоснежным ледникам, успокоилась и стала вести себя по-прежнему, стараясь остаться для парня, как он сказал, младшей сестрой.

Глава 46 СХВАТКА. (Александр Игнатьев)

Людвиг Гримальди сидел под вишнёвым деревом, впитывая в себя жалкие солнечные крохи подаренного ему зимой тепла, наслаждаясь своим новым домом и школой для юных волчат, одновременно. Перед ним возвышалось изящное, и в то же время, добротно рубленное здание, старомодно украшенное резными фасадными фигурками из детских сказок, которые совсем не портили основательной красоты постройки, способной выучить в своих стенах ещё не одно и не два поколения из Клана Волков. Мягкое зимнее солнце, окрасившее старые стены в коричневато-розовые тона, придавало окружающему его виду построек приятное для глаз очарование.

Однако, всё это тихое, такое далёкое от суеты дворцовых интриг великолепие, ещё вчера было разрушено одним лишь росчерком пера некой самодурственной особы, упоминание о которой даже всуе не несло ничего хорошего.

Перед его тоскливым мысленным взором вырисовывалась совсем иная не пасторально-идиллическая картина.

Величавый дворец в классическом стиле, большой квадратный плац и парковый ансамбль, своими гротами и разбитыми фальшивыми колоннами, уходящий за горизонт...

На этом угрожающем фоне абсолютной власти над миром, ему мерещилась в лучах тёплого солнца маленькая девичья фигурка с золотыми, как спелая рожь волосами. Акарин – графиня Грета, Всемилостейшая Милосердная Мадам, девушка из его снов и новая игрушка Ангеррана.

Он смог бы отказать ему, но не ей...

Какие-то два года назад всё складывалось для большого питона очень удачно. Естественно, любому именитому, но нищему мужчине совсем не помешало бы жениться на такой же знатной, и даже способной обеспечить обоим безбедную жизнь, особе. Но профессор действительно влюбился, и она, эта тонкая, умеющая думать, девушка, ответила ему, своей взаимностью. В уме Людвига, как медоносные синие пчёлы Южных Островов, уже роились планы их счастливого будущего, когда пришёл приказ очереди на Новую Мадам. И старый граф отказал нищему математику...