Текст книги "Зов издалека"

Автор книги: Оке Эдвардсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

38

Тот же резкий холодный свет на площади, хотя стало намного теплее. Винтер выбрал скамью, откуда было удобно наблюдать за входом в почтовую контору. Он сидел уже с полчаса. Скоро надо будет подниматься. За это время множество людей прошли через портал входной двери – в эти дни выплачивали зарплату и пенсии, люди платили по счетам. Многие не доверяли Интернету и предпочитали заплатить на почте, как в старые добрые времена.

На площади было довольно многолюдно – кто-то ходил по магазинам, другие, так же как он, просто сидели на лавках, наслаждаясь последним осенним теплом. У дверей паба скопилась небольшая очередь, ожидающая открытия. «Зайду попозже, – решил Винтер. – Оттуда тоже хорошо видно».

Столько людей в работоспособном возрасте в разгар трудового дня шляются по магазинам…

Сара Хеландер сменила Бергенхема полтора часа назад. Она сидела на скамеечке у окна и внимательно читала брошюру, посвященную искусству одалживать деньги. В руке у нее была демонстративно зажата бумажка с номером очереди. На почте скопилось на удивление много народу.

Она делала вид, будто читает, то и дело косясь на стойку с кассами. «Видно хорошо, но будет еще лучше, если я встану. Ладно, пусть ноги немного отдохнут. Кстати и узнаю, как правильно одалживать».

Имея стабильный доход, занять деньги можно подо что угодно. Целая глава так и называлась, с точки зрения Сары, довольно странно: «ЗАЙМИ!». Если ты покупаешь жилье или дачу, можно получить письменную гарантию займа, после того, правда, как банк оценит твою кредитоспособность. Дача… неплохо. Там можно было бы проводить свободное время… если бы оно было.

Сара вдруг заметила, как одна из кассирш подняла руку. Третья касса, та, что направо. Лавируя между детскими колясками и изнывающими от безделья детьми, она пошла туда. Бледная кассирша молча показала ей на дверь. Казалось, она вот-вот упадет со стула. Что за черт…

Только сейчас она заметила, что над кассой мигает зловещая красная лампочка, словно напоминая о ее разгильдяйстве. Какой-то дядька шириной со шкаф загородил ей путь к кассе – подошла его очередь. Она оттолкнула его и протиснулась вперед, чувствуя подступающую тошноту.

– Это еще что… – начал было здоровяк, но кассирша его перебила:

– Он был здесь! – страшным шепотом произнесла она. – Я на вас смотрела, но вы меня не видели. Полминуты назад!

Сара опять взглянула на мигающую лампочку, которую они сами же смонтировали несколько часов назад. «Что я наделала! Меня уволят… как же я могла…»

Она заставила себя собраться.

– Номер совпадает?

Кассирша протянула ей ордер. Она все еще не пришла в себя и держала бумажку так, будто с нее капала кровь.

Сара схватила маленькую плетеную корзинку с использованными номерками и попыталась просунуть ее в щель под стеклом.

– Отложите их! – крикнула она. Корзинка никак не лезла – щель была слишком узкой. – Откройте окно, отложите корзинку и не прикасайтесь к ней!

– Он вы… он вышел! – пролепетала девушка в темно-синем пиджаке и полосатой блузке. Голос ее не слушался.

«Еще бы», – подумала Сара и кинулась к выходу. Споткнулась о бергенхемовскую складку на ковре, но чудом сохранила равновесие. Иначе непременно разбила бы нос о бронированное стекло. Складка предназначалась для преступника.

Винтер прикурил очередную сигариллу и тут же заметил, как Сара выскочила на улицу и начала лихорадочно осматриваться.

Что-то сорвалось, мгновенно решил он и побежал к почте.

– Он приходил! – задыхаясь, сказала Сара. – Кассирша приняла ордер!

– Куда пошел? – рявкнул Винтер.

– Не знаю…

– Когда?

– Только что… может, минуту или две назад. Я винов…

– Плевать. Как выглядит?

– Не знаю… все было так быстро…

– Бергенхем отправился в бар поесть. Дуй туда и скажи, чтобы он тут же бежал на почту. И возвращайся с ним. Но сначала позвони Бертилю, пусть срочно пришлет две машины. С людьми! Я позвоню ребятам на парковке…

Он быстро набрал номер и дал распоряжения.

– Они ждут… Посмотрим, может, повезет…

– Я просмотрю запись. Возвращайтесь сию же минуту. Какой номер кассы?

– Третья касса.

Почтмейстер ждал его у дверей.

– Проводите меня в служебный зал, надо срочно просмотреть запись. Закройте третью кассу и пришлите кассиршу.

– А кто будет обслуживать клиентов?

– Вы что, не в своем уме? Речь идет об убийст… – Он заставил себя успокоиться. – Просто закройте. Сядьте вместо нее, если это так уж необходимо.

Видеокамера была напрямую подключена к видеомагнитофону с монитором. Винтер прервал запись и посмотрел на часы. Прокрутил пленку на несколько минут назад, примерно за минуту до указанного Сарой срока. Вошла кассирша, и он нажал кнопку. Послышался странный царапающий звук. Винтер решил сначала просмотреть запись с дальней камеры. Казалось, что на почту набилось человек триста. Кассирша, стоявшая сейчас рядом с ним, была видна на записи в полупрофиль. Мужчина в бейсболке и длинной толстой куртке подошел к окну и бросил бумажку с номером очереди в плетеную корзинку на стойке. Винтер не видел лица, только неполный профиль. Вид сзади.

– Это он, – сказала кассирша.

– Вы уверены?

– Ну да. Ясное дело, он. Тогда он тоже был в кепке.

«Тогда тоже в кепке»! Она, похоже, не сообразила, что запись, которую она смотрит, и есть это самое «тогда».

Вот он протягивает что-то кассирше, она берет у него бумажку… смотрит вниз, читает… поднимает на него глаза, но глядит куда-то мимо него. Ясное дело – она смотрит на Сару Хеландер, увлеченную брошюрой.

Начинает мигать лампа над кассой. Кассирша что-то говорит клиенту.

– Я хотела его задержать, но он сказал, квитанция не нужна.

Мужчина в кепке отходит от кассы и идет к выходу. Кассирша поднимает руку, пытаясь привлечь внимание Сары. Следующий посетитель, здоровенный мужик, с недоумением смотрит на ее жестикуляцию. Сара протискивается к кассе. Тот, в кепке, выходит в дверь, не споткнувшись о предусмотрительно заложенную Бергенхемом складку на ковре.

Вошли Бергенхем и Сара Хеландер и встали рядом с кассиршей.

– О Боже… – сказала Сара. – Теперь я героиня документального фильма о человеческом идиотизме.

Винтер остановил запись и вернулся к началу. Опять появился человек в кепке.

– Это он, – сказал Винтер. – Вот этот, в бейсболке.

Чертова уйма народу носит проклятые бейсболки. У этого спереди что-то светлое. Надпись.

– Да, это он, – еще раз подтвердила кассирша.

Винтер схватил мобильный и начал диктовать приметы патрульным полицейским.

– Будем искать, – сказал он Бергенхему и Саре, не отнимая трубку от уха. Отозвалась следующая машина. – Да… оцепите, если можно, и восточное и западное направление. Не забу… Что? Нет, к черту сирены. Не забудьте автобусный терминал. Да… Прямо сейчас!

Он пошел к дверям, но задержался.

– Бертиль подъехал?

– Да… – кивнул Бергенхем. – Что делаем сейчас?

– Вы знаете, как он выгладит. – Винтер посмотрел на часы. – Не прошло и десяти минут. Конечно, он мог сесть в машину и уехать, но шанс есть. Берем под наблюдение все парковки и автобусную станцию. Вряд ли он что-то заподозрил. И сразу позвоните Бертилю.

– О’кей.

– Он еще здесь. – Винтер посмотрел на Бергенхема. – Думаю, он еще здесь. У входа в «Консум» стоит наша девушка. Зайди в супермаркет и осмотрись. Если его увидите, ничего не предпринимай. Позвони мне и дождись подкрепления. – Он перевел взгляд на Сару Хеландер. – Ты пойдешь со мной.

Она не ответила, только понуро кивнула. Они вышли на улицу и свернули налево.

– Иди вокруг площади, а я двинусь в другую сторону. Встретимся вон там, на углу.

Он зашел в контору Сберегательного банка, потом в цветочный магазин, в «Нордбанк», пиццерию «Белла Наполи» – безрезультатно.

Они встретились на углу.

– Никого, – покачала головой Сара.

Они спустились в подземный переход. Налево была парковка, там стояла патрульная машина. Вторая дежурила у «Консума». Бертиля здесь не оказалось, но он мог подъехать с другой стороны.

Они прошли мимо недавно выстроенного здания гимназии и остановились у Дома культуры. Налево был мост через речку. За ним дорога раздваивалась, чуть подальше еще и еще раз. Винтер вспомнил отпечатки пальцев, и сердце забилось.

Они зашли в Дом культуры, потом в библиотеку.

Им встретились два подростка в бейсболках.

– Ему не меньше сорока, – сказала Сара Хеландер.

– Да…

Они почти бежали к автобусной станции, преодолевая сопротивление заметно усилившегося ветра.

На парковке с задней стороны «Консума» он заметил Анету Джанали и фосфоресцирующий череп Хальдерса.

У автобусов тоже стояли полицейские. Рингмар о чем-то разговаривал с Борьессоном. Бергенхем появился из прохода между «Консумом» и торговым рядом и, увидев Винтера, отрицательно покачал головой.

«Вот мы все и собрались», – подумал Винтер. Вся его сплоченная команда – и все бессмысленно.

Он пошел вдоль большого автобусного терминала. Направо наискосок помещалась поликлиника, а прямо перед ним была еще одна парковка. Машины подъезжали и уезжали. Вдруг взгляд его упал на мужчину, согнувшегося у дверцы красного «Вольво-740». Черная бейсболка с белым текстом и темно-зеленая куртка… ног и нижнюю часть туловища не видно. Он побежал.

Мужчина в бейсболке поднял на него глаза. На нем был красный шарф. Черно-белый фильм с видеокамеры внезапно расцветился всеми цветами радуги.

Мужчина оглянулся – сзади него тоже кто-то бежал. Полицейская машина с автобусной станции стартовала с визгом и ревом, рванувшись в сторону парковки. Блондин в кожаной куртке мчался прямо на него. Он протиснулся в машину и повернул ключ. Мотор «вольво» взревел. Он не успел закрыть дверь – за нее уже уцепился парень в кожаной куртке. Он дал задний ход, резко затормозил, врубил первую передачу и бросил сцепление… И все было бы хорошо, если бы не этот засраный снют… Бросился на капот, и он протащил его до выезда с парковки… «И дверь не открывается, мать ее…» Он быстро перелез на пассажирское кресло и выскочил из машины, но тут появился какой-то скинхед и взмахнул рукой… Резкая боль в животе, и словно весь воздух вышел… Он сделал два шага и упал. А этот скинхед кинулся на него.

– Как ты? – спросил Хальдерс.

– Ничего… царапина. – Винтер вывернул руку и посмотрел на голый окровавленный локоть в прорехе кожаной куртки. – Здорово сработано, Фредрик.

– Значит, это он… – Хальдерс кивнул на задержанного, сидевшего на заднем сиденье патрульной машины.

– Он, он… тот, который платил за квартиру.

– Выглядит как бандит.

– Думаю, он и есть бандит.

– Сказал что-нибудь?

– Ни слова.

– Под пыткой скажет… – Хальдерс даже не улыбнулся. – Это только начало… Счастлив, Винтер?

– Счастлив?

– Все могло провалиться, но сегодня нам повезло.

– Посмотрим…

– Черт подери, это же большой успех! Погляди только на него… Он-то знает, что будет петь как по нотам.

– Здорово сработано, – повторил Винтер. – Сейчас поедем, я только поговорю с Сарой.

Хальдерс кивнул и отошел к Анете, ждавшей его у машины.

– Я допустила непростительное разгильдяйство, – монотонно произнесла Сара. – Преступное разгильдяйство.

– Надо было прорепетировать… – сказал Винтер. – Но я не уверен, что это бы помогло. Там было очень много народу, а он действовал быстро.

– Кончай, Эрик, – поморщилась Сара.

Он прикурил сигариллу «Корпс» и с наслаждением выдохнул душистый дымок.

– О’кей. Все хорошо, что хорошо кончается. Готовность номер один сработала.

– Он ничего не заподозрил. Даже когда увидел, что ты к нему бежишь. Потом только решил удрать.

– Посмотрим… посмотрим, кто он и что скажет. Надеюсь, на правах стоит его имя. Если они у него есть…

Он сделал еще одну затяжку. Ветер стих, и дым медленно поднимался к небу.

– И что там было такого интересного? – спросил он. – Я имею в виду эту брошюру…

– Эрик! Мое преступление документировано на видеозаписи.

– И все же?

– Теперь ты играешь всепрощающего и понимающего папу.

– Ничего подобного. Я хочу знать.

– Как лучше брать займы в банке. Различные способы одалживать деньги… Один лучше другого.

– Вот как…

– Тебе это неинтересно.

– Что?

– У тебя денег хватает.

– Кто тебе сказал?

– Это ни для кого не секрет.

– Слухи о моем богатстве сильно преувеличены, – вспомнил Винтер ходячее выражение Марка Твена.

– Может быть… меня это не касается.

– Деньги радости не приносят… – серьезно проговорил Винтер. – Прими это как добрый совет. Деньги приносят только несчастья.

39

Оскар Якобссон числился в регистре. Они взяли десятипальцевые отпечатки, и система подтвердила: у Якобссона есть криминальное прошлое. Ничего особо крупного: воровство, драки, угон машины… «И наверняка еще много, чего мы не знаем», – подумал Винтер, сидя напротив задержанного. И еще он вспомнил, что марка плаща и костюма, которые на нем были во вторник, пишется по-другому. Оскар Якобсон. С одним «с». Якобссон был обеспокоен, но вполне умеренно. Он понимал, что задержан не более чем на двенадцать часов. Может, чуть дольше, но не намного. Он утверждал, будто знает, что делал, но не знал почему.

Под баскетбольной кепкой обнаружилась нечесаная темно-русая шевелюра. От расчески он отказался, но поблагодарил за предложенный кофе. На щеке у него был большой шрам, как у настоящего преступника – такие шрамы возникают, когда в ход идут разбитые бутылки. Он говорил ясно и четко, но в конце предложений путался, словно орган речи не успевал перерабатывать поступающие из мозга сигналы. Или наоборот. Может, и мозг уже размягчился от длительного и разнообразного злоупотребления алкоголем и наркотиками.

И взгляд у него бы такой же: то внимательный и настороженный, то рассеянный, словно сфокусированный на какой-то точке далеко за пределами горизонта.

– Значит, вам нравится оказывать людям услуги, – произнес Винтер.

– Да… так уж я устроен.

– Тогда расскажите все с самого начала.

– С какого момента?

– С того момента, когда вас попросили помочь.

Между ними на столе крутился магнитофон. Рядом с Винтером молча сидел ответственный за допросы Габриель Коэн. Больше никого в комнате не было. Окна здесь отсутствовали, тихо шипел кондиционер. Якобссон попросил разрешения курить, но Винтер отказал.

– Только я припарковал машину…

Интересно, как ему удавалось месяцами водить машину, не имея водительских прав. У него их никогда не было. Автомобиль принадлежал брату, но тот почти им не пользовался.

– Когда это было?

– Когда припарковал? В прошлом месяце… Или в конце позапрошлого? В общем, припарковался я там же, что и в этот раз. Свободное место было, и я…

– Что вы собирались делать?

– Делать? Купить кое-что, естественно.

– Где?

– В «Тернингене». Братан просил купить снюс, и у меня кончился… Ну, еще там хлеба, картошки…

– О’кей… значит, вы заперли машину и собирались идти в магазин… И что было дальше?

– Она подходит и говорит… я уже повернулся идти, а она подходит…

– Вы ее не заметили раньше?

– Пока из машины не вышел?

– Да.

– Нет, не заметил.

– А когда парковались?

– А какая разница? Вот тоже…

– Отвечайте на вопрос.

– А вы что спросили?

– Видели ли вы эту женщину, пока парковались, но еще не вышли из машины?

– Нет… не помню.

– Значит, вы вышли, повернулись и сделали несколько шагов. Дальше?

– Как я сказал. Она подошла ко мне с этим чертовым конвертом.

– У нее был конверт?

– Был.

– Как он выглядел?

– Как выглядел? Коричневый… не большой, но и не маленький, не такой, как письма пишут. «А»… «А» с чем-то, не помню, с чем. А что вы спрашиваете? Вы же сами взяли его из бардачка.

В перчаточном ящике машины и в самом деле лежал пустой конверт формата А5.

– Как он выглядел? – повторил вопрос Винтер и протянул Якобссону белый конверт того же формата.

– Да… – Якобссон взял конверт и подержал в руках. – Размер такой же… только тот был коричневый.

– Значит, она подошла к вам. С этим конвертом. Вы этот конверт сразу увидели? Она держала его на виду?

– Да.

– И что она сказала?

– Спросила, не хочу ли я немного подзаработать… Нет, она не сказала «немного»… говорит, не хочу ли я подзаработать.

– А вы?

– А я – ничего. Смотрю на нее – и все.

– Смотрите на эту женщину?

– Да, я же сказал…

– Опишите, как она выглядела.

– А там много и не разглядишь. Темные очки, шляпа… Я даже волос не видел… Майка и длинные брюки. Больше и не помню ничего.

– Белокожая?

– Что?

– Какой у нее был цвет кожи? Белокожая или чернокожая?

– Нет… не негритянка, если вы про это. Загорелая – это да… но очки такие здоровые… чуть не всю морду закрывают.

«Поговорим попозже. Парень явно может рассказать про ее внешность и побольше».

– И что она?

– Я же сказал – говорит, не хочу ли я подзаработать.

– А вы?

– А я ничего. Смотрю и смотрю на нее как идиот. Если честно, дело мне и тогда темным показалось… Даже жутковато – подходят к тебе и суют конверт.

– И что она?

– Говорит – можешь подзаработать, если окажешь мне небольшую услугу. Ты, мол, в конце каждого месяца будешь ходить на почту, вносить квартплату и ставить номер квартиры в квадратике.

– А конверт зачем?

– Там же бабки лежали, черт их задрал… И записка с номером счета…

– И куда вы дели эту записку?

– Куда дел… выкинул, ясное дело.

– Почему?

– Номер-то я запомнил. Я все цифры запоминаю. И потом… я же понимаю, что дело темное, так что лучше бумажки не хранить. Это у меня правило такое – бумажек не хранить.

Якобссон осклабился. Винтер еле сдержался. Его душило нетерпение, но он понимал: только медленным, утомительным допросом можно что-то выудить из этого парня.

– Скажите номер.

– Что?

– Скажите номер счета, по которому вы платили. Вы же все цифры запоминаете. Вы сообщили, что должны были заплатить за два месяца и получили за эту работу пять тысяч крон.

– Не за два, а за три. И не пять тысяч, а десять. У кого здесь память страдает? – Он посмотрел на Коэна и, подмигнув, мотнул головой в сторону Винтера. – Он и сам не помнит, два месяца или три.

Коэн кивнул.

– О’кей, – сказал Винтер. – Можно услышать номер счета?

Якобссон замолчал – уставился на магнитофон и молчал. В комнате становилось жарко – Винтер почувствовал холодную струю воздуха от кондиционера. Якобссон прокашлялся.

– Это же допрос, вашу так… Человек нервничает. Ничего странного… Вы и сами не помните, за сколько месяцев я должен был платить.

– А где деньги? – спросил Винтер, хотя заранее знал ответ.

– Вы как, нормальный? Кошмары не мучают? Не в банк же я их положу всем на удивление.

– И где же они?

– Использованы, господин комиссар. Употреблены. Давно потрачены.

– Какой еще номер вы должны были написать на расходном ордере?

– Что?

– Кроме номера счета, вы должны были написать еще одну цифру.

– Когда я плачу, я знаю, что внести.

– Больше вы платить не будете.

– Нет… но вы понимаете, о чем я говорю. Когда надо, все вспоминаешь.

– А вы-то понимаете, о чем говорите? Как вы думаете, почему мы вас задержали?

– Мне никто не объяснил.

– Речь идет об убийстве и похищении.

– А я-то тут при чем?

– Вы замешаны.

– Заме… да вы что, начальник? Похищение? Убийство? Какого хре… Вы же меня знаете… Ну не вы, а другие в вашей конторе. Спросите их! Их спросите! Какому хрену может даже в башку прийти, что Оскар Якобссон замешан… Нет уж, придумайте что-нибудь поумней.

– Где записка?

– Я же сказал – выкинул.

– Куда?

– Что?

– Куда выкинул?

– В мусорное ведро. Куда же еще.

– Когда?

– Давно… как получил от девки, так и выкинул.

Винтер решил рассказать поподробнее о причинах их интереса. Коэн пошел за кофе. Якобссон сообщил, что, если ему не позволят закурить, он умрет на месте. Винтер достал специально купленную для такого случая пачку «Принца», распечатал, протянул Якобссону и дал ему прикурить. И сам закурил сигариллу.

– Ну и вонь, – удивился Якобссон.

Винтер кивнул – да, мол. Вонь.

Пришел Коэн с кофе и коричными булочками. Якобссон начал жевать булочку, держа в другой руке дымящуюся сигарету.

– Может, она еще дома, – сказал он.

– То есть, отправляясь на почту, вы ее с собой не брали? Думаю, в ваших интересах нам помогать.

– О’кей, о’кей, я ее выкинул позже.

– Позже? Выкинул? Когда?

– Там, на почте. В корзину для мусора.

– Почему? Вам же надо было внести еще одну квартплату?

– Нет… вы раньше от фонаря сказали, а так и есть. Мне надо было заплатить за два месяца.

– Так… а теперь вы говорите правду?

– Да.

– Почему я должен вам верить? Вы же врали до этого.

Якобссон пожал плечами:

– Я же не знал, в чем дело… Жуткая история. Нет… в такие дела никому неохота быть… замешанным. – Он поискал глазами пепельницу, и Коэн подвинул ему пустое блюдце из-под булочек. Якобссон осторожно поднес сигарету к блюдцу и стряхнул длинный столбик пепла. – Я ни в чем не замешан. Ничего плохого не сделал.

– А зачем тогда врете насчет этой женщины?

– С чего бы это мне врать? Ничего я не вру.

– Вы говорили, что она подошла к вам, когда вы вышли из машины. Так?

– Так.

– Вы стояли там, и она протянула вам конверт и попросила оказать ей услугу. Так?

– Так.

– Что она сказала?

– Да вы что, в самом деле? Десятый раз говорю – спросила, не хочу ли подзаработать и заодно оказать им услугу.

– Им?

– Что?

– Вы сказали «им». Кому им?

– Я так сказал? Оговорился.

– Вы не хотите нам помочь, Оскар. Может быть, стоит прерваться и дать вам время хорошенько подумать?

– Мне не о чем думать.

– Будем продолжать?

– Вы спрашиваете, я отвечаю. Так оно и бывает. Задаете хороший вопрос, получаете хороший ответ.

– Это не игрушки. Похищена четырехлетняя девочка, и, может быть, она еще жива.

Йенни не было пяти. Четыре с половиной года, это им удалось установить.

Якобссон промолчал и начал тыкать сигаретой в блюдце, пока она не превратилась в грязный расплющенный крючок. Сигарилла Винтера тоже погасла.

– И как пойдет дело, зависит от вас. Вы это, надеюсь, понимаете?

Якобссон продолжал молчать.

– Понимаете или нет?

– Я ничего плохого не делал.

– Идет расследование убийства, и вы подозреваемый.

– Какого… Да вы поспрошайте своих, они вам скажут…

– Никто вам здесь помогать не будет. И заступаться тоже. Никто, кроме меня, помочь вам не может, и я даю вам этот шанс.

– Дайте закурить.

Винтер протянул ему пачку, но на этот раз подносить зажигалку не стал. Пусть прикуривает сам.

– Да вам любой скажет, что я ни к каким убийствам… Да вы что! Это все знают.

– Мы не знаем ровным счетом ничего. Кроме того, что на вас падает сильное подозрение.

– Почему это?

– Это вы сделали?

– Что?

– Убили женщину.

– Совсем вы здесь с ума посходили, что ли?

– Лучше сразу откровенно признаться. Поможете и нам, и, самое главное, себе. Откровенное признание…

– Оскар Якобссон – убийца? Да все животики надорвут…

– Где вы встретили эту женщину?

– Как это?

– Где вы встретили эту женщину? Женщину, которая сделала вам деловое предложение?

– Я же сказал… это уже прямо… я же сказал, на парковке.

– Вы лжете. А если вы лжете уже в этом, можете не рассчитывать, что я поверю всему остальному.

– О’кей… допек… Там есть кафешка, а у меня до того был разговор…

– Разговор? Телефонный разговор?

– Ну.

– Кто вам звонил?

– Она. Мы потом встретились… в том же кафе.

– Она сама вам позвонила?

– Да.

– Где вы были?

– Где я был? Ясное дело, дома. У меня мобильника нету.

– Вы были один дома?

– Когда? Когда она звонила? Да… может, братан вышел… не помню.

– Что она вам сказала?

– Что у нее есть предложение, что я могу подзарабо… да я уже сто раз повторял.

– Что вы повторяли?

– Повторял сто раз, что она мне сказала… только в другом месте. Не на парковке. В кафешке.

– В какой?

– В «Пабе Джекки».

– Разве это кафе?

– Для меня – кафе. Я там только кофе пью. Пиво там стоит – глаза на лоб вылезут. И потом, я завязал.

– Кто предложил встретиться в пабе?

– Я и предложил.

– Вы уверены?

– Не знаю… а может, она. Только… перерыв нельзя сделать?.. Я устал от всей этой тягомоти…

– Скоро сделаем перерыв, – сказал Винтер. – Только вспомните точно, кто предложил встретиться в пабе.

– Она.

– Она предложила встретиться в пабе?

– Да.

– Почему она хотела с вами встретиться?

– Неохота опять повторять.

– И с чего она начала разговор?

– Да что я, помню, что ли? Начала и начала…

– Как ее зовут?

– Понятия не имею. Это я тоже говорил, еще в начале. Никогда ее раньше не видел.

– Вы с ней знакомы.

– Ничего подобного.

– Почему тогда она позвонила именно вам?

– Откуда мне знать…

– Мало похоже на правду… Женщина звонит совершенно незнакомому человеку и просит об услуге.

– Откуда мне знать, почему она меня выбрала?

– Вы говорили, что охотно оказываете людям услуги.

– Я так сказал? Ну да, наверное, поэтому…

– То есть вы известны как человек, всегда готовый услужить?

– Я-то откуда знаю, чем я там известен? Но… да, может, поэтому. От кого-то услышала, что я отзывчивый парень, и позвонила.

– От кого она могла это слышать?

– Что?

– Что вы отзывчивый парень.

– Да от всех. Сто человек, не меньше.

– Сосчитайте их. – Винтер достал из пиджака блокнотик и тупой карандаш.

– Вы не в своем… Мне надо на горшок.

– Скоро пойдете.

– Мне надо срочно. Вы не понимаете… если через минуту не поссу, вам здесь станет скучно.

– Как ее зовут?

– Да не знаю! Можете продолжить допрос в сортире, если хотите, но мне надо…

– Имя.

– Да не знаю я, хрен ты…

– Кто посоветовал ей обратиться к вам?

Якобссон молча привстал, и они увидели, как на брюках его расплывается темное пятно. Ему и в самом деле требовалось в туалет… может, это были единственные правдивые слова за все время допроса.