Текст книги "Зов издалека"

Автор книги: Оке Эдвардсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

36

Винтер поставил машину у «Консума» в Мольнлюке и прошел через узкий проход между супермаркетом и целым рядом лавок, торгующих видеофильмами, книгами и канцтоварами. В одной из них продавали косметику и продукты здорового питания. Каша из отрубей с ароматом мускуса. Он попробовал представить результат такого неожиданного альянса и не сумел.

Проход вел на площадь. В ровном осеннем освещении она казалась двухмерной, словно вырезанной из камня. Голубое небо было ясным и холодным. Осень полностью вступила в свои права. Провал между летом и зимой постепенно заполнялся сухими заморозками и четкими, далеко разносящимися звуками – ломаешь спичку на одном конце площади, слышно на другом.

Направо был вход в почтовую контору. Винтер встал у дверей и внимательно осмотрелся. Налево – массив супермаркета «Консум». Наискосок – ресторанчик под названием «Паб Джекки». Прямо перед ним – большая, не меньше семидесяти пяти метров в диаметре, площадь с высаженными, как в парке, тут и там кустами. В дальнем правом углу площади – восьмиэтажный жилой дом с магазинами часов и подарков на первом этаже. Направо от площади – еще одна улица. Там он заметил логотип Сберегательного банка и небольшой магазинчик цветов. Значит, так… люди с площади идут либо направо к парковке, либо налево, в магазины. Он вышел на середину площади и обернулся. Окна почтовой конторы занимали не меньше двадцати метров фасада. Присел на лавку – отсюда тоже неплохо видно.

Винтер направился к пабу, но до открытия оставалось еще три часа.

Здесь тоже неплохой обзор. Можно зайти в паб, сесть на высокий табурет, вон тот, у окна, и наблюдать за почтой.

Он фланирующим шагом еще раз пересек площадь и зашел в почтовую контору. Сразу за дверьми располагался довольно большой зал с почтовыми боксами. Двести пятьдесят семь штук. К кассам вела еще одна дверь. Это хорошо. Не сразу зайдешь, не сразу выйдешь.

Пока квартплату за Хелену Андерсен никто не вносил. Если этого не произошло часом раньше… Но это было бы каким-то особым невезением.

В середине кассового зала стоял письменный стол. За ним сидело трое – заполняли бланки.

Одним из троих был Бергенхем. Он поднял глаза, равнодушно посмотрел на Винтера и вернулся к своему бланку.

В самом дальнем конце кассового зала висела табличка «Банковская информация и сервис». Здесь не было никаких пуленепробиваемых стекол и защитных люков – клиентов обслуживали в крошечной декоративной хижине, выкрашенной красной фалунской краской, придававшей ей вполне пасторальный вид.

На стене между «информацией и сервисом» и кассой № 1 была установлена видеокамера. Винтер взглянул украдкой – хорошо. Серая. Под цвет стены, только черный глазок медленно движется из стороны в сторону.

Вторая камера помещалась над кассой № 3, прямо над табличкой «Советы – бесплатно». Он вспомнил, что не обратил внимания на объявление у входа «В помещении ведется видеонаблюдение». Отлично. Если он не обратил, значит, и другие не обратят.

У Винтера словно вынули затычки из ушей – он внезапно услышал голоса. Напряжение отпустило. Будто кто-то резко повернул регулятор громкости. Вокруг, оказывается, кипит жизнь. Двое детей, устав ждать, пока их родители сделают свои дела, начали петь. Слов песни он не разобрал. Люди заходят и уходят. Жизнь кипит. Бергенхем теперь перешел к полке с канцтоварами и внимательно рассматривает пачку конвертов А5. Каждый имеет право тщательно выбрать конверт. Винтер довольно долго не отводил от него глаз, но Бергенхем даже не взглянул в его сторону.

Если присмотреться, можно увидеть складку на толстом синем коврике у входа. Тоже работа Бергенхема.

Две женщины оживленно о чем-то болтают, детишки прилипли к их ногам. Другие пишут или смотрят перед собой пустыми глазами, стараясь, очевидно, осмыслить заковыристый пункт в очередном бланке. Мужчин и женщин в кассовом зале примерно поровну. Черной бороды ни у кого нет. И никто не шарит глазами по стенам в поисках скрытой видеокамеры.

А может, он уже здесь, подумал Винтер. Именно сейчас, в эту минуту заполняет ордер. Или сидит на стуле, дожидаясь, пока подойдет его очередь. Если он придерживается схемы, то должен объявиться завтра, но кто знает… иногда люди изменяют своим привычкам.

Кассирши работают быстро и профессионально. Все женщины в особой почтовой форме – темно-синий пиджак и блузка в узкую полоску. У каждой кассы стоят люди, хотя все знают свои номера.

Перед кассиршами лежат бумажки с набором цифр. Успеют ли они, если… Таким методом пользовались и раньше. Тогда сработало. И сейчас – они провели подробный инструктаж. Слава Богу, никто не лез вперед, не требовал немедленно его обслужить. Такое поведение тут же обратило бы на себя внимание.

Он еще раз прислушался к голосам. Казалось, все говорят одновременно. Он вновь вспомнил безжизненное тело Хелены на вскрытии. Хор голосов напоминал шум ветра под слегка мерцающими лампами дневного света.

Путь в город лежал мимо Хеленевика, и он свернул на парковку. Там стояли две машины. Далекий рокочущий рев подвесного мотора, но лодки не видно. Холодное яркое небо отражалось в воде, и границу между ними провести непросто.

Недавно они еще раз осмотрели место обнаружения трупа, но ничего, что можно было бы непосредственно связать с убийством, не нашли. Искали еще один труп. Никто не говорил об этом вслух, но все прекрасно понимали, чье тело они ищут.

«Или в воде… – подумал Винтер. – Если ничего не найдем, придется пройти озеро драгой. Лодка, которую видела Мальтцер, вполне могла принадлежать тем мальчишкам. На ней обнаружили больше тысячи отпечатков пальцев. Человек пятьсот. Лодка пользовалась популярностью, и пацаны неплохо на этом зарабатывали. Но отпечатков пальцев… Хелены в лодке не нашли. Зато этот красный знак…»

Его взгляд упал на загадочный иероглиф на коре. Он никуда не делся. Китайский иероглиф… или буква «X».

Здесь все еще висела лента оцепления, кое-где истрепанная – похоже, ее вздумал пожевать какой-то зверь. Винтер нагнулся и увидел на мягкой траве след копытца. Олень. Или косуля. Рядом – чей-то помет. Заяц, что ли… «Я ничего в этом не понимаю, – упрекнул он себя. – Если и бываю на природе, только по служебным делам».

Рев мотора усилился. Винтер оглянулся на озеро и заметил лодку. Она медленно зашла в залив и развернулась широким полукольцом. В лодке двое. Один в кепке. В руках у него был спиннинг, и Винтеру показалось, что он увидел, как под солнцем блеснула леска.

– С расходным ордером пока еще ничего, – сказал Рингмар, почесал переносицу и цыкнул зубом. – Стокгольм выслал машиной, как ты и просил.

– Я не просил. Я приказал.

– У них все равно сюда шла машина.

– Им неудобно показывать, что они вынуждены подчиняться приказам из Гетеборга.

– У тебя что – комплексы?

– Не у меня. У Стокгольма.

Рингмар так отчаянно потер нос, что тот побелел.

– Пока ясно одно: отпечатки на бланке расходного ордера есть. Штук тридцать. Это те, что удалось зафиксировать.

– Они не успели их прокрутить в АФИС? [18]18
  AFIS – Automatic finger identification system (англ.).


[Закрыть]

– Сейчас как раз этим и занимаются.

Значит, отпечатки уже циркулируют в новой компьютерной дактилоскопической системе автоматической идентификации отпечатков пальцев. Их сравнивают со всеми отпечатками, хранящимися в базе данных полиции, – возможно, кто-то из ранее задержанных или осужденных успел ухватиться за этот ордер. Винтера попеременно мучили то нетерпение, то недоверие. Плативший мог быть в перчатках. Никто ничего не знает. Или они уже подошли к убийце очень близко, ближе, чем он может себе представить и принять меры предосторожности…

Но что они найдут вне всяких сомнений, так это невинные пальчики сотрудников почты и Почтового банка.

– У нас опять происшествие с байкерами, – сказал Рингмар.

– Что-то они зашевелились.

– Интересно почему… Мы-то считали, что там тишь да гладь…

– Мы поверили молодым мотоциклистам…

– Большинство из них старше, чем… тебя.

– Чем ты.

– Что?

– Надо говорить «старше, чем ты», а не «старше, чем тебя».

– Пошел ты… Я хотел сказать «старше тебя».

– Тогда не надо «чем».

Рингмар опять почесал нос. Что у него там, в носу?

– Кто-то мутит воду…

– Можно и так сформулировать… – насмешливо протянул Винтер, и Рингмар понял, что он имеет в виду перестрелку на Ворведерсторгет.

– Там пока не все ясно.

– По-моему, все.

– Да… только виновника нет. А так-то, конечно… дело можно закрывать.

– Остался стандартный вопрос – причина.

– «Ангелы» не первый раз палят друг в друга в общественных местах. Спускаются на землю и палят. Это, можно сказать, часть их программы.

– Ты имеешь в виду…

– Я имею в виду террор. Их программа – террор. Главное – чтобы их боялись. Это для них хорошо.

– Очень… Но не для тех, кого подстрелили.

– Йон, слава Богу, выкарабкивается.

– Посмотрим, удастся ли накрыть Буландера. Не надо было его отпускать.

– Он ушел в подполье.

– Подпольный «ангел»… подземный. То есть дьявол. Ангел, падший в подполье.

– Что касается остального – курда депортировали домой. Мы, так сказать, воплотили в жизнь мудрое и гуманное решение нашего государства.

– Это точно.

– Бедняга… Думаешь, он надеялся, что его отдадут под суд?

– Незаконная угроза? Не знаю… Теперь на эту удочку никто не ловится. Если бы он довел дело до конца – тогда другое дело.

– Тогда они, может, приняли бы все всерьез…

Или если бы у него был ловкий адвокат, сыгравший на психическом нездоровье. Но о каком нездоровье может идти речь? Парень вел себя совершенно нормально… чуточку экстравагантно, конечно. Но может быть, тому были причины, которые им понять не дано.

– Все будет хорошо, – неожиданно сказал Рингмар.

Анета Джанали чувствовала себя неуверенно, словно бы снова училась ходить. Видимо, отвыкла носить оружие и никак не могла сбалансировать походку.

– У тебе головка кружит? – спросил Хальдерс. – Ты идти косовато.

Они только что припарковали машину. Им предстояла беседа с одним из многочисленных владельцев «фордов-эскортов» с номерами, начинающимися на «Н».

– Что?

– У тебе головка кружит?

– «У тебе»? «Кружит»? Что это с тобой?

– Я думал, так будет похоже на твой родной диалект. Чтобы ты быстрее реабилитировалась. Близкие воспоминания… и все такое.

– Ага… наверное, Эрик это и имел в виду, когда поставил тебя в пару со мной.

– Нет, такого задания я не получал – насчет реабилитации. Но раз уж так сложилось, пытаюсь наилучшим образом использовать ситуацию.

– Лучше бы ты помолчал.

– Как твоя пожелает.

– Собственно, этот маленький опрос я могла бы провести и без тебя.

– Тебе, как новорожденной, нужна поддержка. Хотя бы в первые часы.

– Может, и нужна, только не твоя.

– Мы у дверей, – сказал Хальдерс. – Итак, внимание… Смотри, как это делается: сначала я нажимаю кнопку.

Винтер терпеливо рассматривал рисунок за рисунком. Зазвонил телефон. Он взял трубку, продолжая держать в левой руке очередное творение Йенни: справа редкий лес, слева – голубое небо.

– Ты теперь вообще никогда не бываешь дома?

– Привет, Лотта.

– У тебя на работе и кровать есть?

– До этого дело еще не дошло.

– Можешь освободить несколько часов в субботу?

– В субботу?

– В следующую субботу. Восьмого.

– И что будет?

– Вечеринка. Мне кажется, я уже говорила. Мне исполняется определенное количество лет. Число круглое, хотя и чересчур большое.

– Ты же хотела ехать в Марбеллу?

– А… ты, как я вижу, говорил с мамой.

– Скорее, наоборот. Она со мной.

– Я поеду позже. Так что скажешь?

– А где ты празднуешь?

– Дома. Какая тебе разница? В субботу вечером. Часов в шесть – и вперед. Никаких формальностей: стакан шипучки – и к столу. Карточек, кто где и с кем сидит, не предусмотрено. Если хочешь, могу посадить тебя в кухне.

– В таком случае…

– Вот и хорошо. Записываю твое имя, чтобы не забыть: Эрик Винтер. В скобках: брат.

– А народу много?

– Двести человек ближайших друзей… шучу. Человек тридцать, все очень приятные.

– Не знаю, Лотта…

– Понятно. А я-то уже поверила…

– Все дело в работе. Лотта… если смогу, обязательно приду, но это будет нелегко. Если вообще возможно.

– Ты же не можешь заниматься своим следствием круглые сутки с перерывом на сон? Да и во сне тоже, я тебя знаю… хотя начинаю подзабывать.

– Сделаю все, чтобы прийти. В следующую субботу. В шесть часов.

– Можешь и позже.

– О’кей.

– Приглашение подразумевает и Ангелу, естественно.

– Ангелу… – повторил Винтер.

– Твою девушку или даму… не знаю, как назвать. Ты ведь ее помнишь?

37

Бейер вернулся из Сундсваля с румянцем на щеках. Винтер зашел к нему и сел напротив.

– Там уже снегом пахнет, – сообщил Бейер.

– Это же все-таки не Кируна.

– Север есть север. Там они за этим следят.

– А со Стуре ты уже говорил?

– Я только что с самолета, ты же знаешь. Если Стуре захочет, мы можем поболтать о нашем норрландском прошлом.

– Он наверняка будет чего-то недоговаривать.

– А разве не все мы так поступаем? Мы же тоже недоговариваем.

– Ты напомнил мне, зачем я пришел, – сказал Винтер.

– Ты скор на руку… У вас, сыщиков, всегда один вопрос: хоть что-то мы ведь уже должны были найти? Я еще даже не успел пообщаться с командой…

– Зайти попозже?

– У тебя же наверняка есть чем заняться.

– Когда?

– Дай мне час.

Не успел Винтер выйти из кабинета Бейера, как в кармане у него зазвонил телефон.

– Винтер.

– Приве-е-ет, Эрик!

– Добрый день, мама.

– Мы читали в «ГП», что какой-то сумасшедший открыл стрельбу на площади в Хисингене.

– Это было давно.

– Мы с друзьями ездили в Португалию, а когда вернулись, просмотрели газеты… и я сразу позвонила. Узнать, как ты… замешан ли в этом деле. В газете ничего не написано.

– В стрельбе я никоим образом не замешан.

– Слава Богу!

Винтер спустился по лестнице и у лифта на четвертом этаже наткнулся на Велльмана. Тот кивнул ему и вошел в лифт.

– Ты здесь, Эрик? – неуверенно спросила мать.

– Я здесь.

– Где ты?

– Здесь.

– Да, но…

– Я здесь, в управлении. Иду в свой служебный кабинет.

– Ужасно с этой убитой женщиной…

– Да.

– Вы так и не знаете ее имени?

– Нет.

– Ужасно… Лотта отменила поездку, – сказала мать.

– Я слышал.

– Ты говорил с ней?

– Да. Только что.

– Вы встречались?

– Нет, говорили по телефону.

– Она мечтает, чтобы ты заходил почаще. Но я с этим тебе все уши прожужжала.

– Да…

– Ей нелегко…

– Я знаю.

– По крайней мере у нее будет праздник. Это большая дата… Ты же придешь?

– Да.

– Обещаешь? Ты ей сейчас очень нужен.

– Я знаю. Мы здесь окружаем друг друга теплом и заботой, пока вы так заняты в ином месте.

– Не язви, Эрик. Мы уже об этом говорили. Папа пытался…

Винтер наконец дошел до своего кабинета. Посмотрел на верный «Панасоник» и кипу рисунков на столе.

– Извини, мама. Мне звонят по служебному телефону.

– Я не слышу звонка…

– Это такой телефон. Он не звонит, а мигает. Чтобы не мешать думать. Целую, мама.

Он нажал кнопку отбоя. Подошел к окну, нашел нужный диск и сунул в проигрыватель.

Анета Джанали позвонила, но никто не открыл. Она позвонила еще раз.

– У нас есть и другие машины и имена, – сказал Хальдерс.

– Это у черта на куличках, – возразила Анета, проглядывая список.

– Королевство платит.

– Я думаю про общество. Если нам придется опять выезжать парой…

– Это замечательно, что ты вернулась, Анета.

– Смотри, и машины нет. Значит, он точно не дома.

– Можем прогуляться и подождать. Золотая осень… красиво.

– Это будет вроде отпуска.

Они обошли дом, и им открылся луг, освещенный послеполуденным солнцем. Чуть поодаль паслись две лошади. Одна из них подняла голову, покосилась на гостей черным горячим глазом, всхрапнула и тут же успокоилась.

– Вот как надо жить… – сказал Хальдерс.

– Хочешь побыть здесь немного?

– Нет… чересчур завидно. Приедем сюда завтра или послезавтра.

Позвонил Бейер.

– Приходи немедленно.

– Что там?

– Приходи – увидишь.

В кабинете его ждали Бейер и Сундлёв. На столе лежала загадочная бумажка с картой, с какими-то кодами или черт его знает с чем.

– Одно уже ясно, – сказал Бейер. – Найдены отпечатки пальцев Хелены Андерсен в двух вариантах.

– Как это?

– Детский и взрослый.

– Детский?

– Ну да. Тот же рисунок, те же линии, только меньше. Она держала в руках эту бумажку, когда ей было года четыре. Самое большее – пять.

– Ты уверен? Уверен, что это ее… детские пальцы?

– Конечно, уверен. Ты меня обижаешь.

– Значит, она сохранила эту записку… Зачем?

– А тут уже начинается твоя работа, Эрик.

– Хорошо… но все-таки мы теперь можем привязать эту записку к определенной дате.

– А вот этого я не говорил. – Бейер одновременно покачал головой и указательным пальцем. – Мы только знаем, что она брала ее в руки примерно двадцать пять лет назад и сейчас.

– А другие отпечатки? – Винтер поглядел на записку. Теперь, когда он знал ее историю, бумажка не показалась ему такой уж старой.

– С этим сложнее. Мы видим несколько фрагментов, но ни одного полного. Ничем пока помочь не могу.

– О’кей…

– Ты хочешь, чтобы мы продолжали?

– Что?

– Работать с этой бумажкой? Это действительно важно?

Винтер надул щеки, шумно выпустил воздух и задумался. Еще раз посмотрел на поблекшие значки и черточки.

– Зачем-то она ее хранила… Я не знаю, Йоран. Честно говорю – не знаю.

– Я спрашиваю только потому, что у нас есть мешок отпечатков из квартиры и подвала. И позволю себе напомнить, что ваш случай не единственный.

– Если удастся выкроить время, повозитесь еще с запиской. А что можно сделать с этими неполноценными отпечатками?

– Ты же знаешь – чтобы установить идентичность, нужно совпадение как минимум по двенадцати точкам. Согласен?

Теоретически – да. Теоретически Винтер был согласен. А на практике… Отпечаток пальца состоит из огромного числа линий, переходящих друг в друга, образующих петли, завихрения, иногда расходящихся наподобие вилки. Все эти критические точки сравнивают, и если двенадцать пунктов совпадают, можно считать совпадение полным. Это работа для экспертов. Компьютеры пока не справляются.

А для эксперта, конечно, легче всего, если отпечаток сделан на специальной подушечке.

В Швеции двадцать экспертов по дактилоскопии. Двое из них в Гетеборге, один из которых, Бенгт Сундлёв, стоит сейчас рядом с ними.

– Руки, конечно, чешутся, – сказал Сундлёв, глядя на записку.

– По-твоему, задача интересная?

– Ну да… Сидишь сутками, смотришь в окуляры и ищешь… и делаешь эскизы. Что может быть интереснее?

– День за днем, месяц за месяцем, – добавил Бейер.

– И так пока не найдешь двенадцать точек. И знаешь, что мы тогда говорим?

– Бинго!

– Да… если находим. А ты понимаешь, какая за этим стоит работа?

– Не говоря о мастерстве, – сказал Винтер.

– Мы тебе поможем. – Сундлёв посмотрел на Винтера с внезапным интересом. – Ты умеешь ценить профессионалов. Даром что молодой и лохматый.

– Во Франции требуется тринадцать точек, – заметил Бейер. – Так что мы здесь, на севере, рискуем.

– У американцев самая большая в мире дактилоскопическая база данных, – продолжил тему Сундлёв. – ФБР есть в чем покопаться – миллионы образцов. Они там как-то выявили совпадение по семи точкам. К сожалению, это оказались разные люди.

– Не понял, – удивился Винтер.

– У них было два набора отпечатков для сравнения, – разъяснил Бейер. – Семь точек на обоих оказались идентичными. Настолько идентичными, насколько это вообще возможно. И все же выяснилось, что это два совершенно разных человека. Впервые за всю историю – подумай сам: семь точек! Это очень много!

– И все равно недостаточно… – сказал Винтер. – Семи точек мало. Но восемь-то, наверное, хватит… Так что двенадцать – с большим запасом.

– Будь уверен, – хмыкнул Бейер.

– А если взять в работу еще и тот отпечаток? На комоде?

– Это периферический отпечаток, – пояснил Сундлёв. – К тому же очень слабый – очевидно, порвалась перчатка. Волокно ткани уже в работе. Как раз сейчас мы им и занимаемся.

– Но это очень хлопотно, да?

Бейер и Сундлёв одновременно кивнули.

– А другие отпечатки из квартиры?

– Те два? Они хорошие, но, по-видимому, их нет в АФИС. Пока нет.

– А все новые отпечатки?

– Работаем, комиссар, работаем, – улыбнулся Бейер. – В квартире могут найтись и другие отпечатки.

– Если вы работаете, наверняка найдете. Теперь я окончательно убедился. Спасибо за лекцию.

Винтер быстрым шагом миновал дежурного. Ему не терпелось вернуться к рисункам.

И еще у него была копия таинственной записки. Сейчас, когда он то и дело поглядывал на лежавший на столе у Бейера оригинал, текст показался ему более четким, линии длиннее, осмысленнее. Это была карта. Это что-то значило.

И для Хелены тоже. Или она просто забыла записку двадцать пять лет назад в кармане платьица, а найдя, поленилась выкинуть? Такую возможность нельзя исключить… но он исключил, потому что не верил в случайности и совпадения.

Однако Хелена не могла сама написать и нарисовать все эти знаки. Это рука взрослого человека.

Жарко, и голова тяжелая. Он разделся, пошел в душ и включил прохладную воду.