Текст книги "Разобщённые (ЛП)"

Автор книги: Нил Шустерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)

83 • Нельсон

Ещё толком не очухавшись, он знает – что-то пошло ужасно, ужасно не так. Он открывает глаза – в них бьёт ослепительный солнечный луч. Пекло. Он лежит в канаве. Всё тело болит. Одна сторона лица в огне.

Его транкировали. Опять! И снова из его же собственного пистолета! А патроны там были ого-го! – хватит, чтобы вырубить любого на полсуток! Чудо ещё, что пустынные падальщики не сожрали его живьём. Хотя постой... левая нога болит... униформа разодрана в клочья... Кажется, кто-то таки пытался! Интересно, сколько времени он валяется на солнце? Должно быть, порядочно, вон – вся левая половина морды вспухла. Жжёт так, как будто там ожог второй степени.

Коннор Ласситер был у него в руках! А теперь он, Нельсон, остался с голой задницей в драных лохмотьях. Это всё тот десятина! Какого же Нельсон свалял дурака! Ему надо было сразу укокошить этого Лева, когда представилась возможность, так нет же – природная доброта подвела!

Вот теперь и расплачивайся за неё.

Эта парочка, небось, уже далеко отсюда, следы заметает. В лэптопе хранились коды наночипа Лева. Без лэптопа от этого чипа никакого толку. Но он, Нельсон, не сдастся. Он найдёт их! Он всегда был отличной ищейкой, так что эта неудача для него даже и не неудача, а так, лёгкая заминка! Он с ещё большей лютостью и решительностью будет двигаться к своей цели.

Нельсон выкарабкивается из канавы и бредёт по дороге в направлении Тусона. Слабые ноги подкашиваются, но волю ничем не поколебать – ни дать ни взять зомби. Он поймает Подлеца из Акрона, отдаст его Дювану и самолично будет присутствовать при его расплетении! Но вот скотина-десятина – о, этот так просто не отделается. Когда Нельсон найдёт Лева, он обрушит на него такую ярость, такой нечеловеческий гнев, что земля содрогнётся! Мысль об этом придаёт Нельсону достаточно бодрости и целеустремлённости, чтобы преодолеть и всю долгую дорогу до Тусона, и превратности судьбы, поджидающие его в будущем.

84 • Коннор

– Что-то этот Флагстафф [45]45
  Город в Аризоне, ближе к северу.


[Закрыть]какой-то не аризонский, – жалуется Лев. – Больше похож на Денвер, что ли...

– А Денвер не похож на Денвер, – возражает Коннор. – Я там как-то был. Думаешь, там ошизенный вид на горы? Ничего подобного. Здешняя панорама гораздо внушительнее.

Проторчав так долго в пустынной южной Аризоне, Коннор несказанно радуется резкой смене декораций. Увенчанные снежными шапками горы на севере и роскошные сосновые леса... Они где-то не очень далеко от городишки «Весёлый Дровосек» и мёртвого заготовительного лагеря. Коннор старается не думать об этом. Что было, то прошло.

Ребята остановились в закусочной на историческом Маршруте 66 [46]46
  Маршрут 66 ( U.S. Route 66), также известный как «Шоссе Уилла Роджерса» ( Will Rogers Highway), в разговорной речи также употребляется выражение «Главная улица Америки» или «Мать Дорог». Это одно из первых шоссе в Соединённых Штатах. Культовое понятие, этакая мифологема. Начинается в Чикаго и заканчивается в Лос-Анджелесе. Правда, сейчас продлили до Санта-Моники.


[Закрыть]и, презрев паранойю, от которой обоим за прошедший год житья не стало, пообедали не скрываясь – пусть смотрит кто угодно, гори оно всё пожаром. Но никто и не думает к ним присматриваться.

Они путешествуют на неприметной бежевой «хонде», которую Коннор угнал в Финиксе, после того как они бросили «форд», который Коннор угнал в Тусоне, после того как они бросили фургон Нельсона. Если их кто-то попытается выследить, то бедняге придётся очень несладко со всеми этими сменами тачек.

Закусочная «Рейн Валли Дайнер» похваляется тем, что здесь «лучшие бургеры на всём Юго-Западе». Такой вкуснющей жратвы Коннор не отведывал с «прошлой жизни», закончившейся, когда его родители подписали ордер на расплетение и всё полетело вверх тормашками. На его взгляд, в «Рейн Валли Дайнере» лучшие бургеры в мире.

В одной руке он держит бургер, а другой извлекает информацию из лэптопа Нельсона – как мило со стороны орган-пирата оставить для них в фургоне свой комп.

– Раскопал что-нибудь новенькое? – спрашивает Лев.

– Судя по всему, Риса исчезла после передачи прошлой ночью, и «Граждане за прогресс» жаждут заполучить её голову. Не в смысле расплести её, а именно голову. Желательно, насаженную на кол.

– Ой.

– А на Хэйдена навесили всех собак, каких только можно было навесить.

– Ну, по крайней мере, они не смогут расплести его.

– Зато расплетут всех остальных, кого замели.

При мысли о пойманных Цельных Коннора трясёт. Гнев девятым валом прокатывается по его душе, а вслед за ним идут волны печали, грозящие унести его куда-то в самое тёмное место его существа.

– Я должен был спасти их...

– Послушай, ты сделал всё от тебя зависящее. И к тому же – их ведь ещё не расплели, – напоминает Лев. – А вдруг то, что мы сейчас будем делать, изменит их судьбу?

Коннор закрывает лэптоп.

– Ну может быть... А что мы будем делать?

Наступает долгое неловкое молчание. Парни погружаются в поедание бургеров – это легче, чем отвечать на трудные вопросы. У них нет ни планов, ни пункта назначения, ни даже толком понимания, в какую сторону двигаться, кроме туманного «куда-нибудь, лишь бы подальше отсюда». Первое побуждение Коннора – найти Рису, но он понимает, что подруга, точно так же, как и он сам, исчезнет со всех радаров. Он не знает даже, где и с чего начинать поиски.

– Давай поедем в замок Кавено, – предлагает Лев. – Там ты будешь в безопасности.

– Безопасность – штука, конечно, хорошая, но... Нет, туда я не поеду. Слушай, как же мы можем показаться там, если ты, кажется, сделал оттуда ноги?

– Ну да, оно, конечно, так... Но если я приведу с собой единственного и неповторимого Беглеца из Акрона, думаю, меня простят.

– Эй-эй, потише, разорался! – Коннор оглядывается вокруг. Они выбрали угловую кабинку, на отшибе, но кафешка совсем небольшая, и акустика тут что надо.

– Может, нам стоило бы зайти на этот «You-Tub» сайт, купить джакузи, залезть туда и не вылезать. Нам не помешало бы на некоторое время... залечь на дно.

Коннор понимает, что Лев шутит, но что-то в словах друга даёт толчок его мыслительному процессу. Поначалу это совсем крохотная мысль, но как слабая искра разгорается в огонёк, а огонёк превращается в факел, так и неясный намёк вырастает в озарение; и в следующий момент Коннор открывает лэптоп и принимается яростно стучать по клавишам.

– Ты чего? – недоумевает Лев.

– Дженсон Рейншильд!

– Но ты же говорил, что его стёрли из виртуальной действительности, так какой смысл шарить по Сети?

Но Коннор продолжает прочёсывать поисковики. Клавиатура под его пальцами, жирными от картофеля-фри, начинает лосниться.

– Ты подал мне идею.

– Я?

– Сайт про ванны. Ну, твоя опечатка.

– Снова измываешься над моими печатными навыками?

– Что ты! Чтобы я смог измываться над твоими навыками, ты их по меньшей мере должен иметь, – дразнит его Коннор. – Ну да ладно, мысль вот какая. Хэйден предположил, что в Сеть запустили червя, который съел все упоминания имени Дженсона Рейншильда. Но ведь это происходит только тогда, когда имя написано правильно! Вот я и пробую печатать его со всем возможными очепятками.

Лев улыбается.

– Ну ты даёшь. Даже чужие проколы обращаешь в золото.

Коннор заказывает второй бургер и следующие двадцать минут активно перевирает имя Дженсона Рейншильда. Но вот уже он дожёвывает последний кусок второго бургера и готов бросить всю затею, как вдруг... Что это? Кажется, блеснуло то самое золото, о котором упомянул Лев?

Через пару секунд становится ясно, что это целая золотая жила.

– Лев, ты только глянь!

Лев пересаживается на его диванчик, и они вместе читают статью, опубликованную тридцатью годами раньше. Статью из маленькой местечковой газетки, выходившей где-то в Монтане – там Рейншильд когда-то жил. Само собой, обитатели местечка следили за жизнью своего знаменитого земляка, вот только фамилию его неизменно печатали с ошибкой: Рейнчильд.

Ребята читают и попросту обалдевают. Не верят своим глазам. Рейншильд, учёный и изобретатель, был не последним человеком в науке, сделал себе громкое имя... а потом это имя стёрли, как древние египтяне стирали с обелисков имена и изображения предназначенных к забвению фараонов.

– Боже мой! – восклицает Коннор. – Этот мужик был пионером в исследованиях нервных связей и регенерации – той самой технологии, которая сделала возможным расплетение! Без этого Рейншильда трансплантационная хирургия оставалась бы на уровне каменного века!

– Значит, он тот монстр, кто всё это начал!

– Нет, это было в самом начале войны, тогда никто ещё даже не думал о расплетении.

Коннор проигрывает видео, встроенное в статью. Это интервью с Рейншильдом, мужчиной среднего возраста в очках и с редеющими волосами – верный признак того, что всё это происходит до эпохи расплетения.

– Мы не в состоянии даже охватить разумом возможности этой технологии,– говорит Рейншильд с юным задором. – Вообразите себе мир, в котором ваши близкие, кому по той или иной причине суждено умереть молодыми, на самом деле не умирают – потому что все части их тела можно использовать для облегчения страданий других людей. Одно дело – быть донором органов после своей смерти, и совсем другое – знать, что каждая, даже самая малая часть тебя спасёт жизнь другого человека. Вот в таком мире мне хотелось бы жить.

Коннора пробирает дрожь – он впервые замечает, какой в кафе холод, должно быть, кондиционер пашет на всю катушку. Коннор и сам не прочь бы жить в мире, описанном Рейншильдом, но... нынешний мир – совсем не такой, о каком мечтал Рейншильд.

– Конечно, возникнут этические проблемы, – продолжает Рейншильд. – Вот почему я основал организацию для изучения этических вопросов, связанных прогрессом в этой области медицины. «Граждане за прогресс», как я назвал эту организацию, будут стоять на страже и не допустят злоупотреблений новой технологией. Они станут совестью, следящей за тем, чтобы всё шло по верному пути.

Коннор останавливает видео и пытается осмыслить то, что узнал.

– Ни черта себе! Значит, он основал «Граждан за прогресс», чтобы охранять мир от того, что создал сам!

– А оно стало тем самым монстром, которого он боялся!

Коннор вспоминает то, что учил в школе. Оппенгеймер, учёный, создавший первую атомную бомбу, в результате сделался самым большим её противником. А что если и с Рейншильдом случилось то же самое: он начал выступать против расплетения и ему заткнули рот? Или ещё хуже: ему вообще не дали этот самый рот раскрыть? Даже Адмирал – и тот не помнит этого человека; из чего следует вывод: Рейншильд уже тогда либо ушёл в тень, либо кое-кто позаботился о том, чтобы учёный не смог открыто выступить против Соглашения о расплетении.

Лев снова нажимает на кнопку, и клип идёт дальше – там ещё несколько секунд, в течение которых Рейншильд наивно-радостно вещает о блестящих перспективах своего детища:

– Это лишь начало. Когда нам удастся регенерировать нервную ткань – вот тогда мы сможем регенерировать всё что угодно. Вопрос времени.

Его улыбающееся лицо замирает – интервью окончено. Коннор ничего не может с собой поделать: он чувствует огромную жалость к этому человеку, тайному отцу расплетения. Своими добрыми намерениями он вымостил дорогу даже не в ад, а куда-то ещё дальше, в окончательное запределье.

– Да, ничего себе... – бормочет Лев. – Но... ты вроде говорил, что стоит нам узнать всё про этого человека – и мы сможем изменить жизнь. Так вот: каким образом эта информация поможет остановить расплетение? Даже если бы все поголовно узнали про этого Рейншильда – ну и что?

Коннор с досадой трясёт головой.

– Должно быть что-то ещё, чего мы не знаем!

Он прокручивает статью в конец – там помещена фотография Рейншильда и его жены в лаборатории; наверно, они работали в паре. Коннор читает подпись под картинкой, и его желудок скручивает так, что парень боится, как бы разом не лишиться обоих съеденных им «лучших бургеров на Юго-Западе».

– Не может быть...

– Что такое?!

Коннор несколько мгновений не в силах выдавить из себя ни слова, лишь сидит и смотрит на подпись под фото. Наконец он произносит:

– Его жена. Её зовут Соня!

Лев не догоняет. Неудивительно, он же никогда не был в том первом Убежище, где прятались Коннор с Рисой! Соня – так звали заправляющую там старуху. В течение многих лет она, должно быть, спасла сотни расплётов, а может, и тысячи. Коннор увеличивает картинку на экране, и чем дольше он смотрит на миссис Рейншильд, тем бóльшей уверенностью проникается.

Это та самая Соня!

Как она тогда говорила? «Мы то погружаемся во тьму, то выходим на свет, и так всю свою жизнь. В настоящий момент я на свету и счастлива этим». Коннор и понятия не имел, какой тяжкий груз тьмы несла на себе эта женщина долгие годы.

– Я её знаю, – говорит он Леву. – И ещё я теперь знаю, куда нам двигать. Мы возвращаемся в Огайо.

Лев бледнеет.

– Огайо?!

В душах обоих парней мысль о доме ворошит скорпионье гнездо таких эмоций, к каким ни один из них не готов, но Сонина лавка антиквариата находится в Акроне. Если в открывшейся им картине не хватает какого-то важного фрагмента, Соня – единственный человек, который может им помочь.

Над входной дверью закусочной звенит колокольчик, и внутрь входит... шериф. Лицо у него непроницаемое; глаза сразу же принимаются обшаривать комнату. Коннор с Левом, полностью поглощённые своим расследованием, не заметили, как к кафе подкатили две полицейские машины. Копы облепили краденую «хонду», словно мухи.

– Ну что ты застыл, как ошпаренный! – шипит Коннор Леву. – Зенки спрячь!

– Я нечаянно.

Лев опускает голову, так чтобы волосы закрыли его лицо, но это ещё более подозрительно, чем вылупленные от страха глаза.

Само собой, шериф сразу направляет орлиный взор на две тёмные личности в углу и направляется через всё кафе прямиком к ним. И тут случается нечто невероятное: официантка успевает подскочить к их столу первой.

– Томми! – вскрикивает она. – Ты же заглотил целых два бургера, как удав, даже не разжевал! Будешь так жрать – джинсы лопнут!

У Коннора слегка отвисает челюсть. Шериф уже у стола, но Лев вовремя выходит из ступора:

– Ага, Томми, – вторит он официантке, – хаваешь, как свинья. Смотри, разжиреешь – будешь совсем как твой папаша.

– Вот же гены достались! – подхватывает официантка. – Ты бы поосторожнее с едой!

– Ты знаешь этих парней, Карла? – обращается шериф к женщине.

– Ещё бы мне их не знать! Это мой племянник Томми и его дружок Ивен.

– Итан, – поправляет Лев. – Вечно вы моё имя перевираете!

– Да ладно тебе, я, во всяком случае, знаю, что оно начинается на «и».

Коннор вежливо кивает шерифу и переводит взор на официантку:

– Я не виноват, тётя Карла, просто у вас такие классные бургеры! Если я разжирею, это будет ваша вина.

Придя к выводу, что разбираться с диетой этих обормотов – не его дело, шериф поворачивается к Карле:

– Ничего не знаешь про ту «хонду»?

Карла выглядывает в окно и говорит:

– Пара каких-то ребятишек подъехала, может, час назад. Парень и девушка. Я обратила на них внимание – уж больно они торопились.

– Они сюда заходили?

– Нет, бросили машину и убежали.

– Ещё бы не убежать. Эту машину угнали в Финиксе.

– Покататься захотелось?

– Наверно. А может быть, беглые расплёты. Там их целая кодла вырвалась со старой базы ВВС в Тусоне. – Шериф записывает сведения официантки в блокнот. – Если ещё что вспомнишь, обязательно сообщи.

Как только шериф удаляется, Карла подмигивает ребятам:

– Ну, Томми и Итан, ваши бургеры сегодня за счёт заведения.

– Спасибо вам, – говорит Коннор. – Спасибо за всё.

Она снова подмигивает ему:

– Чего не сделаешь ради любимого племянничка.

С этими словами Карла суёт руку в карман и, к изумлению Коннора, кладёт перед ним на стол ключи от машины; на цепочке болтается талисман – высохшая кроличья лапка.

– Услуга за услугу: отведи мою машину... домой, хорошо? Она там, за кафе.

Онемевший Лев снова впадает в ступор, как и несколько минут назад. На мгновение Коннор решает, что официантка, наверно, узнала их, но тут же понимает, что дело здесь в другом. Нет, она не узнала их. Просто совершенно чужой человек проявил к ним доброту.

– Я не могу принять эти ключи, – бормочет Коннор.

Карла тоже понижает голос:

– Ещё как можешь. К тому же ты действительно окажешь мне услугу, избавив меня от этой кучи хлама. И даже ещё лучше: когда доедешь, куда тебе надо, расколошмать её вдребезги. Потому что тогда я денежки по страховке получу.

Коннор берёт ключи. Он даже не знает, как благодарить за такое. Чтобы кто-то ради помощи ему пошёл на подобные жертвы – такого уже давненько не случалось...

– Знайте, ребята: вокруг вас не только враги, – молвит Карла. – Времена меняются. Народменяется. Может, перемены не так сильно бросаются в глаза, но они есть, я вижу их каждый день. Да вот хотя бы на прошлой неделе заскочил сюда один водила и хвастался, что примерно год назад подобрал знаменитого Беглеца из Акрона на площадке для отдыха и подвёз его. Беднягу за это арестовали, но он, как видишь, продолжает хвалиться, а всё потому, что знает – он поступил правильно.

Коннору удаётся сдержать улыбку. Он отлично помнит этого дальнобойщика. Иосия Олбридж с его пришитой рукой, которая сама собой очень ловко показывала карточные фокусы. Коннору приходится приложить все усилия и сцепить зубы намертво, чтобы не рассказать доброй женщине всю историю заново.

– Обыкновенные люди, бывают, делают необыкновенные вещи. – Официантка опять подмигивает обоим юношам. – А теперь вот вы дали и мне возможность стать одной из этих обыкновенно-необыкновенных. Так что это я должна бы благодарить вас.

Коннор теребит в пальцах кроличью лапку, надеясь, что с этого момента удача повернётся к нему лицом.

– Возникнет много подозрений, если вы не заявите, что машина украдена.

– А я и заявлю, – говорит Карла. – Когда-нибудь. – Она выпрямляется и собирает их пустые тарелки. – Говорю же – грядут перемены. Это как созревший персик: он так налился, что стоит только тряхнуть – и упадёт. – Она одаривает обоих парней тёплой улыбкой и прежде чем уйти обслуживать других посетителей, желает: – Счастливого пути и будьте осторожны.

Коннор с Левом сидят ещё несколько мгновений, собираясь с мыслями, а потом выходят из закусочной и, завернув за угол, обнаруживают там классический красный «додж чарджер» со слегка помятыми крыльями. Не то чтобы шик, но и отнюдь не «куча хлама». Они садятся в машину, Коннор заводит двигатель, и тот мурлычет, словно просыпающийся лев. В салоне пахнет цветочным освежителем воздуха, повсюду разбросаны вещицы, явно свидетельствующие, что хозяйка автомобиля – женщина средних лет, но это ничего, даже хорошо – потому что эти вещи будут напоминать Коннору об обыкновенно-необыкновенной Карле.

Они выруливают на дорогу, и Лев смотрит на друга.

– Огайо? – спрашивает он. – Ты уверен?

Лицо Коннора расплывается в улыбке:

– Уверен. А когда мы попадём туда, то первым делом я заставлю тебя подстричься.

Они выезжают на Маршрут 66 и устремляются на восток, в мир, созревший для спасения.

БЛАГОДАРНОСТИ

Мне и во сне никогда не снилось, что Unwind превратится в трилогию, однако расстаться с описанным в нём странным миром никак не удавалось. Я в вечном долгу благодарности Дэвиду Гейлу, Наве Вулф, Джастину Чанде, Энн Зафиян и всем сотрудникам редакции Simon & Schuster. Также огромное спасибо Полу Крайтону и Лидии Финн за организацию пиар-кампании и книжных туров, Мишель Фадлалла и Ванессе Уильямс за их работу на школьных и библиотечных конференциях, Катрине Грувер из отдела управления, Чаве Уолин в производственном отделе и Хлои Фолья в отделе дизайна.

Я благодарю своих детей за их бесконечное терпение, когда их папа уходит глубоко в собственную голову, и Марии Бланко, моей потрясающей ассистентке, которой удаётся сохранить мой рассудок в добром здравии, а быт – в порядке. Мои благодарности Венди Дойл и Хайди Столл за неустанный труд на сайте Шустермания. Ещё одна благодарность Венди и моему сыну Джароду за письменное увековечение моих речевых выплесков, когда у меня случается приступ отвращения к печатанию. Спасибо мой группе критиков, Фикшионарам, особенно Мишель Ноулден за её неоценимую помощь в работе над новеллой UnStrung [47]47
  В переводе вашей покорной слуги эта новелла называется «Оборванные струны».


[Закрыть], а также моей Биг Сис («старшей сестре») Патрисии, всегда приходящей на помощь, когда у меня какие-то нелады.

Я в неоплатном долгу у всех педагогов, использующих мои книги как материал для изучения в классе, и многим фанатам, рассказывающим, как мои книги повлияли на их жизнь – таким, например, как Вероника Книш, чьё электронное письмо вызвало у меня слёзы и заставило вспомнить причину, по которой я стал писателем.

Мои благодарности Андреа Браун, Тревору Энгельсону, Шепу Розману, Ли Розенбаум, Стиву Фишеру и Дебби Дебл-Хилл – тем самым людям, что сидят за рулём моей карьеры и не позволяют мне загнать её в кювет. Мои благодарности Марку Бенардý, Кэтрин Киммель, Джулиану Стоуну и Шарлотте Стаут, чья непоколебимая вера в Unwindи UnWholly,без сомнения, выльется в замечательный фильм!

И, наконец, я говорю спасибо моим родителям Милтону и Шарлотте Шустерманам за то, что всегда присутствуют в моей жизни, даже когда их в ней нет.

Конец второй книги