Текст книги "Зачем смерть давала шанс (СИ)"

Автор книги: Николай Садовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 57 страниц)

Антон не стал отказывать ребятам в их просьбе. Ему подвели лошадь, и группа с шутками, подзадоривая друг дружку, двинулась на плато.

Вдалеке, на самой высокой части плато у берега, виднелся огромный остов, напоминающий панцирь огромной черепахи.

Подъехав ближе, все почувствовали сильный запах гнилой плоти. Спешившись и зажав носы, они брезгливо заглянули внутрь. Внутри зияла пустота, и только огромные кости тускло блестели в сумерках огромного панциря.

– А что, ребята, хорошая работа, – отметил Антон, когда они отошли немного дальше. – Звери постарались на славу. Внутри остался только скелет. Еще пару дней и крабы наведут здесь идеальный порядок, а еще через неделю и запах выветрится. Нам останется только вытащить скелет и приступить к строительству дворца. А теперь, друзья мои, давайте поедем домой, а то у меня такое чувство, будто этот запах проникает в каждую клетку моего тела.

– Дядя Антон, – обратился к нему один из парней, – а что, если нам сейчас сделать разметку площадки. Нам к тому же нужна разметка для саженцев. Не забывайте, скоро начнется сезон дождей. Не хотелось бы терять много времени. Высадим деревья по периметру, они до следующего сезона примутся, дадут хорошие побеги. Мы так сэкономим практически целый год. Я с собой даже колышки и веревку взял.

Антону доводы парня понравились. Молодежь дружно взялась за дело. Антон, глядя на них, сначала весело улыбался, но вскоре заметил, что ребята просто тянут время. Они забивали колья, измеряли расстояние, затем начинали спорить и вновь переносить колышки.

Так они трудились в течение трех часов. Вскоре с разметкой все было закончено. Теперь Антона удивило еще одно обстоятельство, совсем не вязавшееся с поведением ребят.

Закончив разметку, они, как по команде, сели на траву в полукруг, затем хором стали просить Антона начертить им план всего строительства, и не только внешней площадки, но и внутреннего помещения. Их почему-то интересовало все вплоть до мелочей.

Обсуждая каждую деталь, подолгу спорили, потом соглашались и переходили к следующему объекту.

Антон был уже изрядно утомлен этими спорами. Он решил закончить этот бессмысленный спор и отправиться домой. Вставая, заметил вдалеке всадника, который скакал в их сторону, держа в руке голубой флажок.

Всадника заметил не только Антон, но и ребята. Они вскочили на ноги, подхватили Антона, и стали подбрасывать его вверх, выкрикивая поздравления с рождением еще одного внука.

Только сейчас до Антона стало доходить, почему ребята именно сейчас, настоятельно просили поехать посмотреть будущую стойку. Ему теперь стали понятны и те незаметные перешептывания у него за спиной, и тот неподдельный интерес к строительству, и те нескончаемые споры по поводу мелочей.

Вскоре они уже во весь опор мчались к дому. У самых ворот их встречала вся его многочисленная семья. Лица у всех были радостными и счастливыми.

Юна, не замечая слез от счастья, бросилась на шею Антона, тихо сквозь слезы приговаривая:

– Антоша, милый, у нас еще один внук родился. Счастье у нас какое, – Антон был растерян и смущен одновременно.

В последние дни было столько работы, что он просто забыл, что его сноха Зуре должна родить. Родные понимали это. Они видели, что он был совершенно занят и, понимая это, они решили избавить его от переживаний. Ведь еще неизвестно было, сколько продляться роды, поэтому они тактично выпроводили его из дома на несколько часов. Таким образом, устроили ему отличный сюрприз.

Никто не забыл и про дедушку Кари. Его также чествовали с рождением первого правнука. Теперь Кари ходил по дому с высоко поднятой головой. Важно кивал в ответ на поздравления, не забывая при этом широко улыбаться.

Вечером был устроен праздничный ужин, который плавно перешел в ранний завтрак. Еще не успели женщины убрать столы, как к ним потянулись многочисленные гости. Они поздравляли всю семью с рождением нового члена, желали счастья и здоровья, дарили подарки новорожденному, а, отведав причитающуюся по такому случаю чашку самого лучшего чая, уходили, обязуясь придти на праздник, на сороковой день после рождения ребенка.

Полностью восстановившись после травм, Антон с удвоенной энергией принялся за накопившиеся за последние полгода дела. Многое нужно было успеть сделать до наступления сезона дождей.

Львиная доля работы легла на плечи сыновей, но Антон не хотел оставаться в стороне, чувствуя в себе силы, он старался во всем принимать участие.

Единственно кто скучал, так это дедушка Кари. Больных для него было мало, а физическую работу ему не разрешали выполнять.

Оказавшись вне общих работ, он один уходил в горы собирать травы. По возвращению запирался у себя в мастерской, оборудованной под аптеку, где в тишине готовил мази и настойки.

Зуре все это время посвящала только своему ребенку, так распорядилась Юна. Лола в свою очередь много времени проводила вместе с Зуре, помогая ей ухаживать за малышом.

В свободное время от общих забот, она по вечерам запиралась у себя в комнате, где скрупулезно приводила свои записи в надлежащий порядок. С большим трудом она расшифровывала свои наспех сделанные заметки. Многое ей приходилось вспоминать.

Так продолжалось последующие полгода, до наступления следующего сезона дождей.

С наступление сезона дождей вся семья, как правило, большую часть времени находилась дома. Днем еще находились какие-то дела, зато вечера были совершенно свободны.

В один из таких вечеров Лола подговорила Зуре, а за одно и старого Кари, стали обрабатывать втроем Антона продолжать свой рассказ, ссылаясь на вечернюю скуку.

Под таким натиском с трех сторон Антону не осталось выбора, как согласиться ни их уговоры.

– Вы не оставляете мне выбора. Я согласен, только, дочь моя, напомни мне, на чем в последний раз я остановился.

– Ты остановился на том, как тебя привезли в лагерь на полуострове Канин.

Глава 49

После прибытия в лагерь, Антона определили на работу в пошивочный цех. Это было большое каменное здание, в котором рядами стояли швейные машинки. Вдоль одной из стен в больших штабелях лежали оленьи шкуры, из которых заключенные шили меховую одежду. Во второй половине цеха шилась меховая обувь. Весь этот товар увозился на большую землю, затем он попадал на предприятия, работающие как в северных широтах, так и в Антарктиде.

Антону все же повезло, ему хоть и досталась грязная работа по уборке цеха и доставке сырья, но все же это было лучше, чем работа на выделке шкур, на которой трудилась самая низшая каста заключенных. Это был по истине каторжный труд, но об этом он узнал гораздо позже. А пока, привычный к труду и крепкий здоровьем, он легко справлялся со своими обязанностями.

Однажды в конце смены, в канун выходного, а это был банный день, к нему подошел щупленький зек, и тихо спросил.

– Ты Седой?

– Да, я. А тебе, что надо?

– Пойдем со мной, я тебя в клуб провожу.

– Это зачем еще?

– Тебя Буза вызывает.

– Что ему нужно от меня?

– Это не мое дело, вот придешь, там сам его спросишь.

Весь этот разговор проходил на самом изысканном жаргоне, который простой обыватель, мог бы принять за никому неизвестный иностранный язык. Зато Антон прекрасно его понимал, будучи хорошо подготовленный к этому по роду своей службы, будучи еще военным.

Прекрасно владея жаргоном, он, тем не менее, всегда говорил или отвечал собеседнику хорошо поставленным грамотным языком. За то немногое время, которое он провел в лагере, многие сначала удивлялись такому поведению, но затем привыкли, и порой даже они переходили с жаргона на нормальный человеческий язык, разговаривая с ним.

Следуя за провожатым, они вскоре оказались с задней стороны клуба. Войдя в здание через низкую дверь, оказались в довольно темной комнате. Провожатый указал на правую половину комнаты.

– Вон там спустишься по лестнице. Тебя встретят, а я пошел.

Антон еще не успел сообразить, как его провожатый будто растаял в темноте. Антон постоял с минуту, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Не почувствовав никакой опасности, он смело стал спускаться вниз по широкой лестнице.

Спустившись вниз, оказался в длинном коридоре, по бокам которого было множество дверей. Заглянув по пути в некоторые из них, он убедился, что это были подсобные помещения обыкновенного клуба.

Дойдя до конца коридора, услышал разговор в одной из комнат. Антон открыл дверь, и оказался в довольно большой комнате, интерьер которой напоминал ему сторожку на одном из цементных заводов, волею судьбы, ему однажды довелось побывать на таком. Единственным отличием было то, что эта комната была гораздо большего размера. Все остальное было таким же.

В центре располагался большой стол, на котором стояла электроплитка с закопченным чайником на ней, да кое-что из посуды. У стены стоял старый поломанный диван. У стола стояло несколько табуреток и большое кресло, на котором восседал довольно пожилой зек неопределенного возраста.

Кроме старого зека в комнате находилось еще пять человек, вольготно развалившиеся, кто на табуретах, кто на диване, ведя неспешный разговор. При появлении Антона все замолчали, разглядывая его с неподдельным интересом.

Одного взгляда на эту публику ему было достаточно, чтобы определить, кто есть кто. Переведя взгляд на сидящего за столом, отметил, что этот пожилой человек, весь синий от наколок, хоть и имел бурную растительность на голове, тем не менее очень походил на Черепа, – видимо, они правда родные братья, мелькнула у него мысль.

Сделав несколько шагов, Антон остановился.

– Доброго здоровья всем присутствующим в хате.

Ответом была тишина. Все продолжали внимательно изучать его. Такой прием нисколько не смутил Антона. Выждав паузу, он продолжил.

– Буза, ты хотел меня видеть. Я пришел, говори, что тебе нужно.

– Так это ты будешь Седой?

– Да я.

– Тогда проходи ближе к столу, а то в полумраке тебя плохо видно.

Антон подошел ближе. Теперь он стал внимательно изучать собеседника. Вдруг почувствовал покалывание в область основания черепа. Это означало одно, что с за спиной ему грозит опасность, но незначительная. Напрягшись, определил, что за спиной стоят два человека, и был удивлен тем, как тихо они смогли к нему подойти.

– Буза, – обратился к нему Антон, – даже в такой богом забытой дыре, как наша зона, должен существовать кодекс чести гостеприимства. Не успел я войти, ты, даже не поздоровавшись с гостем, сразу приставил за спиной гостя целый конвой, да еще с заточками в карманах.

То, что у стоящих за спиной имелись ножи или заточки, в этом он не сомневался.

– Не хорошо это. Не по-людски как-то.

– А ты что же, красноперый, решил нас поучить этикету, или решил свои порядки завести? Чем же наши порядки тебе не угодили?

– Ну, если пошел такой расклад дела, то мне наплевать, какие ты здесь устанавливаешь порядки. Ты здесь пахан, тебе и за порядком следить. Это первое.

– Второе тоже будет?

– Второе, я не люблю, когда меня приглашают, и тут же начинают угрожать, не имея к этому ни малейшего повода.

– А третье будет?

– Да, в-третьих, я не люблю, когда мне угрожают заточками, стоя у меня за спиной. И последнее, ты сам уберешь своих шестерок, или предоставишь это сделать мне?

– Послушай, Буза, да этот баклан совсем страх потерял. Может, нам ему урок вежливости преподать? – послышалось из угла комнаты.

Буза чуть наклонил голову. От опытного взгляда Антона не ускользнуло такое движение. Это был знак для нападения.

Антон не стал дожидаться, когда противник нападет. Решив сыграть на опережение, он, упершись руками о край стола, сжался, и как огромная пружина распрямился, нанося невидимому противнику удар обеими ногами одновременно.

Его противники, спокойно чувствовали себя, находясь за его спиной, к тому же видя, что Антон за время разговора ни разу не оглянулся.

Не ожидая такой прыти, они получили хороший удар, но сообразили, что ошиблись, только лежа в нескольких метрах от стола. Пытаясь встать на ноги, они только мешали друг другу.

Антон все это время неотрывным взглядом смотрел в глаза сидящему напротив него человеку. Буза в свою очередь удивленным взглядом смотрел на Антона.

– Послушай, Буза. Если ты сейчас не угомонишь свою свору, то это придется сделать мне. Вот тогда, прошу поверить мне на слово, из этой комнаты выйдет живым только один человек. Ты, наверно, догадался уже, что этим человеком буду я. Ты производишь впечатление неглупого человека, и должен понимать, что в данной ситуации мне терять нечего, мне придется пойти до конца. А то, что я кое-что могу, ты, надеюсь, уже убедился. Еще хочу тебе сказать, что я за свои слова привык отвечать.

– Ладно. Вы только посмотрите на него, закипел как самовар. Угомонись, бери стул, присаживайся к столу. А вы, – обратился он к своей свите, – на сегодня мне не понадобитесь. Отправляйтесь в барак. До утра вы мне не нужны. Фикса, придешь в барак, скажешь бригадиру, что мы с Седым сегодня здесь ночевать будем. Хром, останешься. Приготовь нам на стол и тоже можешь идти.

Вскоре на столе появилось вареное мясо, хлеб, рыбные консервы, и душистый чай со сгущенным молоком.

– Не хватает только шампанского, – пошутил Антон.

– Вот чего нет, того нет. Но если желаешь выпить, то спирт у нас всегда найдется. Могу предложить.

– Спасибо за предложение, но я не любитель спиртного.

–Я тоже стараюсь держаться как можно дальше от такой привычки. От спиртного все мои беды. А так, прошу тебя, давай подкрепимся, чем бог послал.

– Почему ты сказал, что мы с тобой будем здесь ночевать? – спросил Антон, подсаживаясь ближе к столу.

– Да секрета в этом нет. Просто мне кажется, что разговор наш с тобой затянется надолго. Вот и придется нам с тобой здесь кантоваться. По территории ночью нельзя ходить, запрещено. Если заметят с вышки, могут подстрелить. А теперь давай плотно поужинаем, потом и поговорим.

После того, как они закончили ужинать, Буза налил пахучий чай в алюминиевые кружки, добавил сгущенного молока и, отпивая мелкими глотками, начал разговор.

– Ты, Седой, на меня зла не держи за сегодняшний вечер. Просто я хотел проверить, правду мне писал Юрист о тебе или нет. Я немного сомневался. Пойми, что такой переполох, устроенный тобой в Подольске, это больше походит на фантастический детектив. До сих пор я был уверен, что такие выходки у наших властей не проходят бесследно.

– Не знаю, что там тебе написал Юрист, и когда только успел, но кое-что там было. Нахулиганил я немножко, не отрицаю.

– И это ты говоришь нахулиганил немножко. Да ты всю тюрьму поставил на уши, и называет это просто хулиганкой. Ну ты и фрукт, Седой.

– Интересно, а когда ты об этом успел узнать?

– Да за три дня до твоего появления. Я от Юриста маляву получил. Теперь ты поверь мне на слово. Это не просто записка, а целый сборник Достоевского «Преступление и наказание», я читал, не отрываясь.

– Я понимаю, что тебе это интересно, но мне это вспоминать особенно не хочется. Ты лучше скажи, что конкретно тебя интересует?

– А меня интересует все, что там в это время происходило. Особенно меня интересуют подробности. Мне интересно, как вела себя братва в этой ситуации, помогали тебе или нет. Мне интересно, за какие грехи тебя взяли и что конкретно на тебя повесили.

Аннон не стал скрывать ничего. Ему понравился этот закоренелый зек своей нескрываемой любознательностью. Ему импонировало то, с каким вниманием он слушал своего собеседника.

Антону очень нравилось, как бурно реагировал его собеседник на некоторые события. Он искренне сопереживал Антону в несправедливости, свалившейся на его плечи. Такого благодарного слушателя давно у него уже не было. Скорее всего, это и послужило стимулом для столь искреннего разговора. Захотелось поделиться с кем-нибудь теми накопившимися мыслями за весь прошедший год.

Так не спеша, он рассказал все, что произошло с ним за прошедший год.

– Потрясающе. Теперь расскажи мне, пожалуйста, все, что произошло в колонии под Свердловском. Догадываешься, о чем я?

– Понятно. Ты хочешь знать, что случилось в лагере во время бунта, а также все, что касается смерти Черепа.

– Именно это я хочу знать. Только прошу тебя, как можно подробнее, а не просто сухие факты. Сухие факты я получаю из небольших записок, а ты непосредственный участник тех событий. Мне хочется знать все, как говориться из первых уст. Как мне кажется, ты парень непростой, скорее всего, ты анализировал ту ситуацию, поэтому я хочу знать, к какому выводу ты сам пришел.

– Раз пошел такой расклад, тогда ставь чайник на плитку. Теперь даже я уверен, что наш разговор затянется до утра.

– Гость просит – грех отказать, – с улыбкой сказал Буза, ставя чайник на плитку – Ты, может, проголодался, то можно еще раз червячка заморить?

– Нет, не надо. Сейчас лучше всего чаю выпить.

– Тогда я водички подолью, и пусть чайник все время стоит на плитке.

– Вот это разумно, – подождав пока Буза сядет в свое кресло, спросил. – Ну что, начинать?

– Да, давай начнем, – согласился Буза, поудобнее устраиваясь в кресле.

– Тогда слушай. В то время, когда происходили эти события, я был инструктором спецназа ГРУ ГШ, ты, наверное, в курсе, что это за подразделение.

– Да, знаю. Это Государственное управление разведки при генеральном штабе армии.

– Так вот. В это время я со своей группой был в командировке как раз в этих краях. Я обучал своих курсантов захвату военных объектов на заброшенных армейских складах.

Все шло своим чередом. У нас уже почти закончилась командировка, когда из штаба поступил приказ, оказать помощь администрации лагеря в усмирении бунта. На такие мероприятия, как правило, нас не посылали, но дело было в том, что заключенные захватили оружие вместе с заложниками. Вот на такие операции нас иногда привлекали. В наши обязанности не входило усмирять зеков. Этим занимался спецназ внутренних войск совместно с сотрудниками КГБ. Наша обязанность заключалась только в освобождении заложников. Поэтому в таком приказе я не увидел ничего необычного.

Когда мы прибыли в зону, я сразу предупредил руководство администрации, что бунт подавлять не моя стихия, а вот заложников я постараюсь освободить любой ценой. Руководство ИТК с моими доводами согласилось. Изучив ситуацию, я со своей группой вошел на территорию лагеря. Моей первой задачей было провести переговоры, нас этому обучали. Заключенные забаррикадировались в столовой. Я выстроил свою группу во фронт перед окнами столовой и на виду у зеков отдал свой автомат помощнику. Затем постучал в дверь, сказал, что я пришел один, без оружия, что хочу просто поговорить со старшим и узнать причину бунта. Вскоре дверь открылась только наполовину. Меня встретил здоровенный детина с пистолетом в руке. То, что творилось внутри столовой, думаю тебе описывать не надо, не зря ведь у тебя погоняло Буза.

– Да, могу себе представить, какой там творился бардак.

– Так вот, среди этого бардака в центре столовой за столом сидел Череп. Рядом с Черепом сидел молодой еще парень. Я сразу отметил, что этот парень довольно образован и умен. На это указывало то, что он кардинально отличался от всех присутствующих. От него просто веяло образованием. Не последним было то, что столь молодой парень сидел рядом с паханом, давая ему советы. Позже, уже в Подольске, я узнал, что это был тот самый Юрист, о котором ты сейчас говорил мне. Толпа вела себя очень агрессивно, но Череп легко справлялся с ней. Установив в помещении относительную тишину, он пригласил меня присесть за стол. Я объяснил ему прямо, кто я и зачем нахожусь здесь. Он оценил мою прямоту, после чего объяснил мне причину бунта. Оказалось, что основной причиной бунта послужило то, что руководство разворовало и без того скудный рацион заключенных. Кто-то принес в чашке варево, которое вряд ли могло быть пищей для человека, в этом я убедился, глядя в чашку. Вторым пунктом было то, что вдруг начались беспричинные побои заключенных. В-третьих, регулярно, практически каждую ночь, стали устраивать проверки с построением на плацу и перекличкой. Тебе не нужно объяснять, сколько времени приходится людям стоять на плацу, мокнуть под дождем или мерзнуть зимой в морозы в рваных сапогах с тонкой портянкой на ногах. Когда мне Череп рассказал все это, тогда я понял, к чему велся разговор руководства зоны с представителем КГБ в кабинете начальника, услышанный мною, когда я подходил к кабинету по прибытии в лагерь. Когда я шел по коридору, то в приоткрытую дверь услышал, что представитель КГБ настаивал на проведении штурма. А что самое противное было в этом разговоре, так это то, что потери их совершенно не интересовали. Самым циничным было то, что конторщик предложил, положить как можно больше заключенных, мотивируя тем, что остальных будет дешевле прокормить. Завертнев, конечно, пытался возразить, все-таки он отвечал за операцию. Ты, конечно, в курсе, что Завертнев руководил этой зоной?

– Да. Я знаю об этом. Знаю и то, что после тех событий его сюда на Канин перевели.

– Я тогда особенно не придавал этому значения. Всегда находился какой-нибудь умник, который предлагает штурм, это я слышал неоднократно. Так вот, с этим сотрудником КГБ я так и не увиделся. Из кабинета вышел Завертнев. Познакомившись со мной, он увел меня в другое крыло здания. Я много позже понял, для чего нужен был этот штурм, но об этом позже поговорим. Завертнев завел меня в чей-то кабинет и стал вводить меня в курс дела. Пока он говорил, меня не покидала мысль о штурме и потерях. Вот тогда я решил предотвратить кровопролитие. Я как старший по званию взял управление операцией на себя. Все это я честно сообщил Черепу и предупредил, что крови прольется очень много. Череп оказался умным человеком. Он понял, что там по ту сторону колючей проволоки, глубоко наплевать на заложников. Зато они положат всех присутствующих в этой столовой, а такой судьбы он не хотел своим парням. Поговорив немного с Юристом, он спросил меня, как можно избежать больших жертв. Я предложил ему план. Он сдает мне оружие, которое захватили, оставляет заложников в столовой, сам со мной выходит во двор. Я расставлю своих людей так, чтобы они являлись своего рода щитом, между заключенными и снайперами, сидевшими на вышках и крыше здания. Все остальные в колонну по одному, со скрещенными руками за головой, чтобы все видели, что оружия у них нет, идут по своим баракам. Я обещал, что мои ребята будут страховать идущих. Все шло хорошо. Ребята стояли шеренгой. Я вместе с Черепом шли впереди колонны, все остальные гуськом шли вслед за нами. Вдруг раздался выстрел. Мои ребята сразу определили, что стрелял снайпер с крыши здания. Череп увидев, что я ранен, подхватил меня на руки, и аккуратно положил на землю. Среди заключенных началась паника. Пока я был в сознании, то продолжал командовать. В первую очередь я попросил Черепа успокоить толпу. Своему помощнику приказал развернуться фронтом к военным, и, если прозвучит еще хоть один выстрел, тогда они имеют полное право применить оружие на поражение. Я в тот момент прекрасно отдавал себе отчет в том, что мои ребята, увидев раненым своего командира, были готовы уничтожить всех, у кого было оружие. Отдав последнее распоряжение, я потерял сознание. Ребята выполнили мой последний приказ.

Много позже мне рассказали, что мой помощник, приняв командование над отрядом, развернул шеренгу во фронт, и громко выкрикнул, обращаясь к военным.

– Мы не открыли ответный огонь только лишь потому, что это приказ командира. Наш командир ранен, теперь командую отрядом я. Предупреждаю, если с вашей стороны прозвучит еще один выстрел, я отдам приказ, и мы сотрем с лица земли весь ваш курятник. Вы все, от руководства до последнего солдата, ответите за кровь нашего командира.

И поверь мне на слово, они в случае еще одного выстрела, выполнили бы свое обещание, даже ценой собственной жизни. Это я тебе говорю без всякого хвастовства. Просто они так обучены.

– И что, военные испугались нескольких человек?

– Пойми, это ведь не простые солдатики срочной службы, и руководство знало об этом, и прекрасно знало, на что они способны. Поверь, что небольшая, как ты говоришь группа, из десяти – пятнадцати человек из состава ГРУ, способна противостоять целому батальону, и это еще не значит, что бойцы батальона, как бы они не были вооружены, справятся с группой. Поверь, что боец ГРУ сам по себе в экстремальной ситуации уже настоящая машина-убийца, а представь их в составе группы?

– Они что, так тренированы?

– Конечно. Каждый из них в совершенстве владеет любым видом оружия. В их руках, даже валяющаяся щепка под ногами, будет смертельным оружием для противника. Они хорошо владеют многими стилями единоборств. В любой сложной ситуации, могут в долю секунды оценить возможности и найти самый оптимальный выход. Этому способствует многолетняя практика и психология. Они не только изучают психологию, но проходят мощную психологическую обработку.

– Это что за обработка такая?

– Очень просто. С бойцами работают хорошие психологи. Хорошо знающие психологию бойцы легко могут предугадать действия противника, а поняв намерение противника, значит, что уже на половину ты его победил. Еще могу сказать, что они немного зомбированы. Но не все, только те, кто легко поддается гипнозу, но это, как ты понимаешь, за малым исключением.

– Это как же можно зомбировать человека?

– А это просто работа под гипнозом. Человек, подвергшийся зомбированию, даже не подозревает об этом. В повседневной жизни он чувствует себя нормально, как и мы с тобой. Женится, заводит детей, воспитывает их, заводит друзей, в общем все, как у простых людей. Все проявляется в экстремальных ситуациях, когда он начинает понимать, что у него нет другого выбора. В таких случаях боец теряет чувство жалости или чувство вины за убийство. Это проявляется в нем как рефлекс у дрессированного животного. Он защищает не только себя, но и родину, и родных, и друзей и все, что ему очень дорого в этой жизни. Он осознает, что именно для этого создан и живет, что это его долг перед обществом. Убивая, как ему кажется своих врагов, он не испытывает ни страха, ни жалости, ни чувства сострадания. В таких случаях он становится просто машиной для убийства, и поверь, при этом очень эффективной.

– Не могу поверить, что у таких монстров ты был инструктором. Я, сейчас слушая тебя, подумал, если они еще курсанты, как ты говоришь, то на что способен ты сам.

– Поверь мне, что способен я на многое. А называю их курсантами, потому, что в то время они проходили обучение под моим руководством. Могу добавить, что за плечами этих курсантов ни одна боевая операция, в том числе и участие в боевых операциях за рубежом. Как ты понимаешь, среди них не было зеленых пацанов. Все они имели воинские звания, и ни самые низкие. Среди моих курсантов попадались и полковники. Теперь ты понимаешь, что среди курсантов были хорошо обученные бойцы, понюхавшие пороху.

– И все же, на что способен ты сам?

– Я уже сказал тебе, что способен на многое. Не надо вынуждать меня демонстрировать свои способности. Я не стану этого делать. Могу сказать, что убить человека, какой бы он ни был здоровьем или комплекцией, я могу, не прикасаясь к нему на расстоянии до двух метров, только силой своего духа, или внутренней энергией, если так тебе будет понятнее.

– Ты это сейчас серьезно говоришь, или это шутка такая?

– Такими вещами я стараюсь не шутить. В повседневной жизни стараюсь избегать лжи. Я считаю, что чем больше ты обманываешь окружающих, тем труднее будет тебе самому в будущем. Не отрицаю, что в некоторых ситуациях ложь иногда просто необходима, но я стараюсь избегать таких ситуаций, просто могу уйти от ответа или промолчать. Поэтому, то что я тебе сказал, сущая правда, но прошу тебя, посторонним знать об этом не обязательно. Говоря тебе это, я почти не рискую, просто в такое несведущий человек вряд ль тебе поверит, да еще посмеется над твоей выдумкой. Еще на будущее хочу тебя предупредить, проверять меня на вшивость не надо. А что бы ты хоть немного мне поверил, я кое-что продемонстрирую. В данную минуту ты страдаешь от боли в правом боку. Боль у тебя продолжается в течение двадцати минут. Тебе сильно хочется лечь на диван, но ты стесняешься это сделать, боясь показаться в моих глазах слабым человеком. Еще, ты знаешь, что я не курю, и чтобы соответствовать собеседнику сам не куришь и мучаешься от этого. Еще, ты не любишь чай с молоком, но, тем не менее пьешь его и делаешь вид, что это тебе приятно. Я могу еще продолжать, но думаю, что пока хватит. Теперь попробуй ты сказать мне, в чем я не прав.

– Ты что, ясновидящий?

– Нет, простой психоанализ и наблюдение за объектом, помноженные на общий анализ, в данном конкретном случае.

– Теперь я начинаю немного понимать, о чем ты говоришь, и видит бог, могу поверить во все, что мне ты сейчас скажешь.

– Вот и прекрасно. А на будущее попрошу тебя, если увидишь или услышишь от меня что-нибудь в таком роде, не удивляйся. Нам еще долго вместе сидеть, может всякое произойти. Но это так, к слову. Теперь давай-ка ложись на диван и можешь закурить. Я тем временем налью нам по кружке чая, и расскажу тебе о смерти твоего брата. Не надо смотреть на меня безумными глазами, я прекрасно знаю, что Череп твой брат. Так вот, о смерти Степана я знаю очень мало и то, только то, что мне говорил Зуб, с которым я оказался в одной камере в Подольске. Рассказал мне он потому, что узнал меня, и потому что Юрист разыскивал меня. Зуб знал об этом, потому и не стал скрывать.

– Интересно, откуда ты знаешь имя моего брата. Среди братвы не принято называть друг друга по имени. Я уверен, что Зуб не мог тебе назвать его имя.

– Да он и не говорил. Ты все еще удивляешься, не надо. Я, к примеру, знаю, что тебя зовут Иваном. Давай об этом поговорим немного позже. Так вот, через месяц Степана нашли раненым. Кто-то подсадил его на перо. Администрация немного пошумела по этому поводу, но недолго. Виновного не нашли, потом обвинили какого-то баклана, вроде даже срок ему добавили, но на этом постарались все забыть. Но Зуб с Юристом не поверили, и как могли провели свое расследование. Они потихоньку выяснили, что в то время в больничке лежал один мужичек. Он поведал под большим секретом, что когда Череп пришел в сознание, то говорил кому-то, кому он не знает, так как лежал в соседней палате, что его подрезал какой-то вертухай. Имя его он не расслышал. Получив такую информацию, мужики стали, как говорят менты, анализировать. Они выяснили, что в то время, когда подрезали Степана, из зеков в том районе и близко никого не было. Они скрупулезно опросили всех, и выяснили, кто, где был в то время поминутно. Результат был один. Никто из зеков в этом месте просто физически находиться не мог. Позже выяснили, что за неделю до трагических событий в зоне появился новый вертухай. Никто этому, конечно, не удивился. Мало ли кого перевели служить и по какой причине, но их насторожил тот факт, что на следующий день этот вертухай на работу не вышел, а вообще исчез из лагеря. А чуть позже Юрист, будучи уже на свободе, нашел контакты и выяснил, что в то время в этом лагере никого на работу не принимали. Просто их штат был полным и в пополнении не нуждался. Вывод напросился сам собой, для убийства был прислан особый человек.