Текст книги "Зачем смерть давала шанс (СИ)"

Автор книги: Николай Садовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 57 страниц)

– Нет, что вы, Дядя Егор жив и здоров.

– Слава Богу, хоть одна хорошая новость за утро. По случаю передай ему от меня низкий поклон с пожеланием крепкого здоровья.

– Спасибо, передам обязательно, и ходить далеко не придется. Он теперь будет жить в нашем доме.

– Надо подумать, как тебе помочь, и куда определить служить. У тебя есть какая-нибудь специальность?

– Вообще-то я специалист лесного и охотхозяйства. До сегодняшнего дня я работал егерем.

– Значит, охотник, и стреляешь хорошо?

– По крайней мере, звери не жаловались.

– А что так? – поддержал шутку майор.

– Не успевали.

Поняв смысл шутки, майор от души посмеялся.

– Молодец, с юмором у тебя все в порядке. Ну, а что еще ты умеешь и знаешь. Может спортивные разряды имеешь, или еще что ни будь.

– Разрядов нет, зато я владею восточными единоборствами, как дедушка говорил, в совершенстве. Но мне не хотелось бы это афишировать.

– Ну, как я раньше не догадался, – хлопнул он себя ладошкой по лбу, – у такого деда как твой, и лесной пенек станет хорошим бойцом, а тут такой здоровый парень. Тут сам Бог велел научиться. Тогда слушай меня. Я тут в ближайшее время постараюсь утрясти твои документы. От тебя требуется только заявление на мое имя. Напишешь в приемной, и там же оставишь. Пойдешь служить в десантные войска. У тебя есть все задатки к этому, да еще владение рукопашным боем. Я даже разнарядку получил на днях из Рязани. Ну, как моя идея, пойдешь служить десантником?

Антон с улыбкой кивнул головой. Военком нажал на кнопку, через секунду в кабинет заглянул сержант.

– Петров, примешь у этого молодого человека заявление, так у нас, кажется через три дня, собирается комиссия. Возьми его военный билет и выпиши ему повестку. Пусть пройдет комиссию и зачисли его в команду двадцать-тридцать четыре, и в первых числах ноября отправим, пусть служит.

Сержант взял военный билет, сказал:

– Есть, – и вышел из кабинета.

– Ну что, Антон Максимович, внук знаменитого деда, служи как положено, не подводи старую гвардию, а я со своей стороны обещаю сделать все возможное.

– Спасибо вам огромное, товарищ майор. Краснеть за меня вам не придется, я обещаю.

Глава 26

Через несколько дней, пройдя комиссию, он был признан годным для службы в рядах Советской армии. Ему вручили повестку, где говорилось, что пятого ноября он обязан прибыть в военкомат для дальнейшей отправки по месту службы.

Антон даже не заметил, как пролетели оставшиеся две недели до отправки. В сутолоке и беготне, он порой забывал, где он и что с ним происходит. Но вскоре пришло время уезжать. Провожали его всей деревней. Каждый считал своим долгом лично попрощаться и пожелать хорошей службы. Председатель с дядей Егором лично отвезли его в военкомат. В назначенное время их построили и, сделав перекличку, посадили в автобус.

Под присмотром капитана и двух сержантов, так называемых покупателей, они, в количестве двадцати человек, поехали на вокзал, где их посадили в отдельный вагон, прицепленный к пассажирскому поезду.

Поезд, стуча колесами, набирал ход, двигаясь на запад, к неизвестной его судьбе. И только ночью под монотонный стук колес он в полной мере осознал, что вот сейчас для него начинается новая неизвестная жизнь.

После пережитого он не смог уснуть и теперь мысли медленно возвращали его к поездке на могилу родителей. Он не стал отгонять их, а, расслабившись, постарался вспомнить все в подробностях. Ему очень было приятно, что пусть и через много лет, но он все-таки нашел своих родителей, хоть и неживых.

Приехав на кладбище, Антон с Дядей Егором с трудом нашли нужную могилу. За последние годы оно сильно пополнилось. Могила оказалась неухоженной и заросшей. Кресты давно прогнили и завалились набок. Антон не мог оставить это так.

Вместе с Егором нашли председателя и договорились на изготовление памятника и ограды. Заплатив деньги в бухгалтерию, уже через два дня установили все на место и навели идеальный порядок. Напоследок, засыпав могилу чистым речным песком. Прикрутив к памятнику приготовленную табличку с надписью:

Любим, помним, скорбим.

И ниже.

Беловы человеком, уверПо специальности я бывший военный спец подразделения. лжна развиваться пла

Максим Рада

1942 г.

Попрощавшись с родителями, Антон отправил дядю Егора домой, а сам поехал в соседнюю деревню. Ему очень хотелось встретиться с Варенькой. Он хоть и маленький был, и мало что мог помнить, но зато он хорошо помнил Вареньку, которая для него была и папой, и мамой. Все что он пытался вспомнить и помнил, так это только Варя.

Встреча была очень приятной. Сперва все шло очень даже хорошо. Его встретила очень красивая девушка, стройная со здоровым румянцем на лице. В доме бегал трехлетний мальчишка, и к тому же у Вари уже был виден выделяющийся живот. В семье ожидалось пополнение. В доме было чисто и уютно. У Антона сложилось впечатление, что в этом доме живет дружная здоровая семья.

Варя очень обрадовалась встрече. Долго плакала и никак не могла поверить, что ее любимый Тошка сидит сейчас перед ней живой и здоровый.

Долго сидели, вспоминали прошлое. Антона интересовало все. Варя, немного привыкнув к тому, что ее Тошка живой, говорила много и с удовольствием. Антон понимал, что за этим кроется что-то другое. Видно было, что ей не хватает теплого, дружеского общения.

Она рассказала ему о том, как умерла ее мать, как погиб отец и как она осталась сиротой на руках у старого деда Савелия. После смерти деда ей очень трудно пришлось одной. Пришлось очень рано выйти замуж. Рассказывая о нелегкой голодной жизни одинокой сироты, она вдруг улыбнулась и похвалилась.

– Зато теперь у нас все хорошо. Теперь у меня есть сынок Виталик, будущий мой кормилец, а скоро будет у него еще и братик, а может сестричка, это как Бог даст.

Вскоре от жарко натопленной печки стало в доме жарко. Варя сняла с себя теплую, вязаную кофту оставшись в легком сарафане. Антон обратил внимание на синие отметины на ее предплечье. Опытным взглядом он определил, что такие отметины могла оставить только сильная мужская рука.

– Что у тебя за синяки на плече?

– Ой, да я и не знаю, откуда они, может случайно ударилась, где-нибудь в сарае, когда управлялась по хозяйству, – смущаясь, стала оправдываться она.

– Варюша, не надо меня обманывать, я ведь вижу, что это оставлено рукой мужчины. Что муж бьет?

С неохотой, но под нажимом Антона, она все же созналась.

– Понимаешь, Антоша, он неплохой мужчина. Он работает, обеспечивает семью, и вообще у него золотые руки. Ты посмотри, все, что есть в доме и на дворе, все сделано его руками. Вот только когда выпьет, становится злым и грубым. Бьет он в основном меня, но бывает и Виталику достается. Он хоть и маленький, но хорошо уже различает, когда папка приходит пьяный. Тогда он бежит в комнату и прячется под кровать, и сидит там пока муж не уснет.

Время бежало неумолимо быстро. Ближе к вечеру Антон хотел уже попрощаться и уехать домой. В это время дверь с шумом открылась, на пороге показался невысокий худощавый мужчина. На вид ему было около тридцати с небольшим лет, грязный, небритый и видно было, что он изрядно навеселе.

До сих пор спокойно игравший Виталик, увидев отца в таком состоянии, быстро юркнул в соседнюю комнату. Увидев такое явление, Антон догадался, что это и есть муж Вареньки.

Мужчина, как был в грязных сапогах, шатаясь и враждебно глядя на Антона, прошел через всю комнату и с грохотом сел за стол. Антон решил немного задержаться.

Зыркнув еще раз на Антона, он сквозь зубы прошипел:

– Ты что паскуда, хахаля в мой дом привела, так я тебе быстро ребра посчитаю.

Варя начала было что-то говорить в оправдание, насчет приехавшего брата. Но Григорий резко оборвал ее:

– Заткнись, убогая. Быстро на стол собери, я жрать хочу. Потом с вами разберусь.

Антон молчал, скрипя зубами, наблюдал за происходящим в доме. Варя суетливо накрыла на стол, и, подхватив ухват, вытащила из печи тяжелый чугунок. Налив горячего борща в большую алюминиевую миску, поставила перед мужем, рядом положила деревянную ложку, расписанную ромашками и покрытую лаком. Григорий, глянув на нее, зачерпнул борща, попробовал на вкус.

– Опять пересолила, паскуда, на зло делаешь мне, – и уже хотел бросить в нее миску с борщом, но в это время Антон резко ударил по столу кулаком, привлекая к себе внимание. Варя от неожиданности вскрикнула, а Григорий, удивленный тем, что кто-то в его доме не согласен с его правилами, поставил миску на стол и грозно посмотрел на Антона.

– Ты кто такой, сопля? И как ты смеешь в моем доме стучать по столу? Да я тебя сейчас...

Опершись на стол, он собирался встать, но в это время из комнаты выбежал маленький Виталик. Он бежал мимо, чтобы прижаться к матери. Гришка, схватив его, с силой швырнул на пол так, что малыш, упав, закатился под лавку, стоящую вдаль стенки.

Такого поведения Антон вытерпеть не мог. Он схватил Гришку за ворот, и также как тот поступил с ребенком, с силой швырнул его в угол комнаты. Гришка, ударившись о стенку, отлетел и оказался лежачим на полу, среди комнаты у самых ног Антона. Антон, наклонившись, на этот раз взял его за грудки. Резко подняв и держа Гришку на вытянутой руке, второй рукой замахнулся, чтобы ударить. Гришка смотрел на него, болтая в воздухе ногами.

из головы его выветрилась мгновенно. До него стало доходить, что он висит в воздухе и держит его очень сильная рука. Понял, что, если этот молодой парень, похожий на огромного медведя, сейчас ударит его, то удар этот для него будет первым и последним, шутить этот парень не собирается. Огонь, который он видел в глазах Антона, о многом рассказал. Антон хотел уже ударить, но его остановил голос Вареньки.– Антоша, миленький, прошу тебя не надо, – прижав руки к груди просила она. – Не бери грех на душу, не оставь детей сиротами.

Антон посмотрел в ее сторону. В глазах Вари читалась мольба. Поставив обмякшего Гришку на пол, подтолкнул его к столу.

– Садись к столу, недоносок. Разговаривать будем. Варюша, ты тоже присядь, пусть будет у нас что-то в виде семейного совета.

Варя, испуганно глядя на них, нерешительно подошла и присела на край табурета.

– Виталик, – позвал Антон племянника. Дождавшись, когда он подошел, обнял его за плечики, и прошептал в ухо:

– Посмотри, малыш, вон там, на лавке, стоит моя сумка. Там в сумке много для тебя гостинцев, пойди, возьми их и поиграй в соседней комнате, а мы тут с папой и мамой поговорим. Хорошо?

Ребенок, озираясь, с опаской подошел, обнаружив там леденцы, взял их и убежал в другую комнату.

– Ну что, зятек мой единственный. Я тот самый Антон, которого наши братья пытались утопить в речке. Да кстати, Варюша, он знает об этой истории?

– Конечно, знает. Мы ведь все из одной деревни. Он старше меня и знает даже лучше, чем я, да к тому же дружил с нашими братьями.

– Это хорошо, не придеться долго объяснять, что к чему. Теперь слушай меня внимательно, ублюдок недоразвитый. И не зыркай на меня своими поросячьими глазками, никто теперь тебя здесь бояться не будет. А теперь запоминай своим куриным мозгом и не говори потом, что не слышал. Я два раза подряд повторять не привык. Варенька – это теперь единственный мой родной человек. Мы с ней рано остались сиротами и очень много хлебнули горя. Всякого пришлось повидать и пережить, и я не позволю, чтобы какой-то упырь издевался над моей единственной сестрой и ее детьми. Мне кажется, что ты меня сейчас хорошо понимаешь. А если не поймешь, то следующего моего приезда можешь уже и не пережить. А чтобы ты до конца мне поверил, то смотри сюда, я сейчас поклянусь на крови, и клятву свою сдержу, если хоть слова жалобы услышу из уст моих родных.

После этих слов он достал свой огромный нож, и легонько провел им, зажав лезвие в кулаке. Из ладони на стол побежала тонкая струйка крови. Варя, чтобы не закричать, прижала ладони ко рту и с ужасом смотрела на лужицу крови, растекающуюся по клеенке стола. Гришка хотел что-то сказать, но так и замер с открытым ртом.

– Так вот, Григорий, я клянусь на крови перед тобой в том, что если узнаю, а я обязательно узнаю, что ты обижаешь моих родных, то где бы я не находился, я приеду и раздавлю тебя как клопа. Веришь мне?

– Верю, – едва слышно выдавил из себя Григорий.

– Ты, чтобы лучше поверить, представь себе, что где-то далеко, у тебя живет единственный родной тебе человек, и у тебя кроме нее никого больше нет. И вот ты узнаешь, что твой зять регулярно издевается над ней. Что ты будешь делать. Будешь защищать ее или станешь помогать убивать родного человека? Мне кажется, что ты не до конца мозги пропил. Ну, а теперь ты мне веришь?

– Верю, – чуть помолчав, но уже твердым голосом произнес он.

– Ну, если веришь, тогда бери нож и поклянись, что никогда в жизни не поднимешь на жену и детей руку, и даже словом будешь стараться не обидеть их, – и протянул ему свой нож.

Гришка в страхе отодвинулся от стола, и как ребенок спрятал руки за спину. Антон видел, что этот субъект представляет собой только домашнего тирана, а как человек, это трусливое малодушное создание. Всего боящийся он приходил дамой, и все свои страхи вымещал на беззащитных близких ему людях.

– Ладно, – убирая нож, сказал Антон. – Кровавых клятв я от тебя требовать не буду, но ты сейчас попросишь у жены прощения и пообещаешь быть настоящим мужчиной в семье.

– Варенька, милая, – став на колени, просил он, – прости меня, слышишь, я никогда больше не посмею тебя обидеть, и буду хорошим отцом для наших детей. Я ведь очень вас с Виталиком люблю и не смогу без вас жить. Ты ведь знаешь, что я такой только пьяный, но я обещаю, что больше пить не буду, а если случится, то бери ухват и лупи меня как сидорову козу.

Варя стояла, прижав его голову к своим ногам, и тихо плакала.

– Хватит разводить сырость, – не выдержал Антон, глядя на них, – садитесь к столу. Мне скоро надо уходить, так давайте поговорим напоследок как родные люди, дружно и без слез. Будем надеяться, что это последние слезы в вашей семье.

Подождав пока они сядут, он продолжил:

– Мне Варя говорила, что ты, Григорий, хороший человек. Ты хозяйственный, и руки, по ее словам, у тебя золотые, так зачем ты водку пьешь? Брось это, я вот не пью и ничего, не умер еще. Делай тоже самое, ну а если будет невтерпеж, вспомни сегодняшний вечер, и уверен она не полезет тебе в рот. Ты ведь взрослый человек и понимаешь не хуже меня, что враг у тебя только один, водка. Теперь представь, как у тебя измениться жизнь, когда ты бросишь пить. Сейчас твой сын запуган и боится к тебе подойти. А потом, ты представь, как ты приходишь с работы усталый, а тебе на встречу бежит маленький человечек и, протягивая свои ручки, счастливый кричит – Папа, папа пришел! – и забравшись к тебе на руки, обнимает нежно своими ручками. Ты подбрасываешь его вверх, он смеется счастливым смехом, и вы идете вместе ужинать. У трезвого, всегда найдется время, чтобы уделить его детям. Ты больше времени станешь проводить с детьми, учить их необходимым ремеслам. Передашь весь свой опыт и умение. Научишь не бояться трудностей в жизни, и они, став взрослыми, всегда будут отзываться с благодарностью. И любому человеку с гордостью будут говорить, что благодаря своим родителям они выросли хорошими людьми. И как бы не сложилась их судьба, в старости вы будете уверены, что у вас есть на кого опереться. Вот это и есть настоящее воспитание, в хорошей и любящей семье.

– Как же тут, воспитаешь хорошими их, – с грустью сказала Варя, – у меня вон, какое наследие, одни братья чего стоят, настоящие бандиты. Наверное, давно сгинули в тюрьме. У Гришки тоже не лучше. Мать едва живая ходит от побоев, отец у него тоже зверь, да и дед такой же был. Теперь видишь, наследство какое у нас, вот и дети такими же будут, ничем не лучше.

– Ты, Варенька, не права. Все зависит от воспитания. Какими вы воспитаете детей, такими они и вырастут. Все зависит от родителей.

– А мне кажется, что все зависит от наследственности.

– Это совершенно не так. Вот послушай, я расскажу историю из своей жизни. Дедушка, у которого я воспитывался, до сих пор для меня роднее родного. Он был очень образованный человек, хотя и работал последнее время простым кузнецом. Он много читал, приучил и меня к этому. У нас в доме была очень большая библиотека. Она собиралась несколькими поколениями, и книги там разного профиля. В свободное время дедушка брал с полки какую-нибудь книгу и допоздна читал, заставляя, и меня это делать. Я сначала с неохотой относился к этому, потом привык и втянулся, и теперь без хорошей книги я просто скучаю. Так вот, однажды я заметил, что дедушка читает часто одни и те же книги, а другие, прочитав один раз, ставит на полку и уже не возвращается к ним. Я спросил об этом деда, он ответил, что перечитывает книги, в которых заключена мудрость человеческая. Он снял с полки несколько книг и показал их мне. Это были библия и несколько книг с высказываниями древних философов, пророков и святых людей. Надо сказать, что дедушка никогда не оставлял мои вопросы без подробного ответа. Как бы он не был занят, он садился и как со взрослым говорил со мной. Он подробнейшим образом объяснял интересующую меня тему, и только убедившись, что я достаточно понял, принимался за свое дело. Иногда, видя, что я из-за возраста еще не понимаю, он старался объяснить мне на примере. Так было и в тот раз. Он взял одну из этих книг и, открыв ее произвольно, протянул мне.

– Вот здесь, – он ткнул пальцем в книгу показывая, где читать – прочитай все внимательно и вслух. Читай вдумчиво, анализируя каждое прочитанное слово. Когда закончишь читать и анализировать, скажешь мне, что ты понял, а что не совсем понятно. Я постараюсь тебе помочь разобраться в этом.

Я по настоянию деда стал читать. Там было написано «Пища духовная». Вот эти строки:

Некто спросил однажды мудреца:

– Зачем ты постоянно читаешь книги, в которых содержаться учения о Божестве и обязанностях человека? Ведь ты уже несколько раз читал их.

Мудрец ответил:

– Зачем ты ныне требуешь пищи себе? Ведь ты вчера ел.

– Я делаю это для того, чтобы жить, – отвечал спрашивающий.

– И я читаю для того, чтобы жить, – ответил мудрец.

Когда я закончил читать, дедушка сказал мне:

– Вот видишь, Антоша, для человека нужна ежедневно не только пища вещественная, но и пища духовная. Вот эти книги и дают мне эту самую пищу духовную. Я перечитываю эти книги не от скуки, а потому, что каждый раз перечитывая их, я познаю в них все новое и новое для себя. А чтобы научиться извлекать эти познания, нужно как можно больше читать. И читать нужно вдумчиво, со смыслом. Нужно, чтобы мысли, взятые из книги, навсегда остались у тебя в голове. И вот только тогда, когда ты научишься этому, ты станешь по-настоящему умным и образованным человеком. Сможешь в любой ситуации не только выслушать собеседника, но, проанализировав ситуацию, сделать правильный вывод и принять правильное решение.

– После такого примера я стал больше читать и анализировать прочитанное. Если что-то не понимал, я всегда знал, у кого спросить и посоветоваться. Эта наука мне пригодилась и в школе. Я не стеснялся спрашивать у преподавателя, если что-то не понимал. Выслушав внимательно повторное объяснение учителя, я вникал в суть дела. Потому я и учился в школе на отлично. Это я вам рассказал, как надо воспитывать. Как меня воспитывал дед, которого мне, ой как, не хватает сейчас. Мне хочется, что =бы и ваши дети, находясь в преклонном возрасте, могли сказать, что и им не хватает советов их родителей. А теперь что касается воспитания детей и их наследственности. Я вам так скажу, в той же самой книге я прочел еще одно высказывание. Которое, как мне кажется, лучше всего проясняет, как человеческие судьбы зависят от первоначального воспитания. Я постараюсь процитировать это высказывание дословно.

Юного отрока можно уподобить доске, приготовленной для изображения картины: что живописец изобразит – доброе или худое, святое или грешное, ангела или беса – то и останется на ней. Так и дитя, какое родители дадут ему первоначальное воспитание, и каким нравам – Богоугодным или богоненавистным, ангельским или бесовским – приучат его, с таким оно и будет жить. Сосуд не теряет своего запаха, дурного или хорошего, которым он прежде напитался; таково и воспитание детей! Поэтому их с детства необходимо приучать добру.

– Вы так на меня странно смотрите, вроде не я перед вами сижу, а поп, и вы перед ним исповедуетесь. Ни я, ни мой дедушка в бога не верили, но и других за это не осуждали. У каждого из нас в душе есть свой Бог. Каждый решает сам, во что ему верить, а во что нет. Я хоть и не большой поклонник веры, но все же внимательно читал святое писание. Много я узнал из него нужного и полезного для себя.

– Ну что ты, Антоша, просто я удивляюсь, каким ты не погодам стал рассудительным что ли, даже и объяснить не могу. Наверное, ты правильно все говоришь, и мне кажется, что мы с Гришей постараемся последовать твоему совету, – обратившись к мужу, спросила. – Что скажешь, Гриша, начнем жить по-новому?

– Не горюй, Варюша, теперь у нас с тобой будет другая жизнь, – уже весело ответил он ей.

Вскоре Антон распрощался и вышел. Варя пошла проводить его до околицы.

– Антоша, остался бы хоть на ночь. Куда ты пойдешь, на ночь глядя?

Не переживай ты так сестричка, я ведь егерем работал. Привык к одиночеству. Мне часто приходилось по ночам ходить в тайге. Меня в детстве и волки драли, и на медведя я ходил вот с этим ножом, и как видишь живой пока. Ты особенно не переживай за меня. На прощание еще раз хочу пожелать тебе счастья и счастья твоим детям. У нас с тобой так мало его было, то хоть теперь постарайся быть счастливой.Он трижды поцеловал Вареньку и, не оборачиваясь, скрылся в темноте. Варя еще долго стояла, вглядываясь в темноту, плакала, перебирая в руках уголки платка, уже мокрые от слез. Вскоре через пелену слез, она заметила приближающийся силуэт человека. Это был Антон.

– Ты, почему здесь стоишь до сих пор? Почему не идешь дамой?

– Вот что-то ноги не слушаются, кажется, так и стояла бы здесь всю ночь.

– Вот что, сестричка, давай-ка я тебя провожу до дома, а то и правда простоишь здесь всю ночь, а я потом буду переживать всю дорогу.

Антон обнял ее и проводил до самой калитки. Всю дорогу они прошли молча, боясь нарушить разговором звенящую тишину. Им было приятно идти вот так молча, ощущая, присутствие друг друга. У калитки Антон достал из кармана деньги, отсчитал немного, положил в карман, а остальные, протянул Варе.

– Прости меня, Варенька, за разговорами я совсем забыл передать тебе их.

Варя попыталась отказаться, но Антон настоял на своем.

– Бери, сестричка, это мои сбережения. Я часть потратил на благоустройство могилы родителей, а остальные хочу отдать тебе. Прости, милая, но я заметил, что у вас в доме нет молока, значит, нет и коровы. Вот на эти деньги купите корову. Я хочу, чтобы мои племянники, могли вдоволь пить собственное молоко. К тому же тебе скоро рожать. Вот деньги и понадобятся на новорожденного. Пусть это будет моим подарком на крестины.

Варя продолжала упираться и не хотела брать. Тогда Антон не стал церемониться, отвернул ворот ее легкого пальто и положил ей деньги на грудь.

– Пойми, милая, эти деньги мне не понадобятся в ближайшие годы. Возьми их, это пока все, чем я могу тебе помочь. В будущем, когда у меня появиться возможность, я обязательно буду понемногу помогать тебе. Пойми, это ведь не только для тебя, но и для моих племянников.

Антон нежно погладил Вареньку по ее выпуклому животу.

– До свиданья, племянничек, родись и вырасти крепким и здоровым, на зло врагам, на радость людям. Прощай, Варюша, будь счастлива.

Антон еще раз поцеловал ее и на этот раз растворился в темноте окончательно.

Поезд остановился, прервав мысли Антона: – наверное, опять в тупик загонят, – подумал он и, повернувшись на другой бок, крепко уснул.

Долго еще Антону и его друзьям пришлось трястись в этом душном вагоне. Их периодически отцепляли, загоняли в тупик, где по долгу приходилось стоять. То вновь они тряслись прицепленные к попутному поезду. Иногда они двигались назад, потом их перецепляли и уже по другим веткам они продолжали двигаться на запад.

Через две недели утомительного пути они, наконец, выгрузились на вокзале Рязани. Их построили в две шеренги, сделав перекличку, повели в конец перрона, где их уже ожидали две тентованные машины.

Рассадив новобранцев по десять человек в каждый кузов машины, тронулись в путь. Ехать пришлось недолго. Проехав через город, они уже через час пересекли КПП воинской части. Вновь прибывшую команду построили перед штабом дивизии. Встречать их вышел дежурный по дивизии. Сопровождающий их капитан доложил ему о прибытии.

– Здравия желаю, товарищи – приветствовал он их, – не будем терять время на приветственные речи, как видите, погода подкачала. Буду краток. Вы прибыли служить в Гвардейскую воздушно-десантную дивизию. Здесь на протяжении трех лет вы будете служить. Будете жить бок о бок со своими товарищами. Ваши командиры и начальники научат вас защищать нашу родину. Под их руководством вы станете настоящими десантниками. И вот от того, какими вы станете воинами, зависит многое, в том числе и безопасность нашей Родины. От вашего умения зависит, будет ли гордиться вами наша Родина или нет, будут ли гордиться вами ваши близкие и родные. А наша Родина и наш народ любят своих воинов и любят ими гордиться. Наши командиры приложат максимум усилий для того, чтобы вы стали настоящими воинами и защитниками нашей земли. Воины-десантники – это лучшие подразделения нашей армии и в любой момент могут дать отпор любому врагу, а если потребуется для защиты наших отцов и матерей, то они, не задумываясь, отдадут свою жизнь. Остальное, сынки, узнаете по ходу службы. Всем все понятно?

– Понятно, – уныло в разнобой ответили новобранцы.

– Не слышу оптимизма в вашем ответе. Еще раз, всем все понятно?

– Понятно! – дружно на этот раз ответили они.

– Ну, если вам все понятно, тогда вас сейчас отведут в баню. Помоетесь после долгой дороги. Там же в бане вам выдадут новое обмундирование. А после бани вас ждет первый в вашей жизни армейский обед. Старшина, – приказал он тут же присутствующему старшине, – Ведите пополнение в баню.

Погода была в тот день сырой и слегка морозной. Морозец хоть и был небольшой, но холодный жгучий ветер пронизывал, казалось, до самых костей. Ребята, одетые по-осеннему легко, быстро замерзли стоя на одном месте в строю. Но при одном упоминании о бане воспаряли духом, бодро шагая друг за другом в строю, стараясь не наступить на пятки впереди идущего.

Баня представляла собой большое одноэтажное кирпичное здание. Войдя внутрь, Антон обратил внимание, что в углу стояли полки. Полки были до верха забиты стопками с новой формой. Под каждой стопкой был написан ее размер. Рядом с полкой лежала огромная куча кирзовых сапог.

В этой огромной комнате из мебели были только длинные лавки, стоящие в несколько рядов. Это и была комната для раздевания. Быстро раздевшись, ребята проходили в одну и четырех дверей, где оказывались в таких же больших комнатах. Пол оказался бетонным, с примесью мраморной крошки, и отшлифованный до блеска. Такими были и лавки для мытья. В свободном углу стояли большие стопки с оцинкованными тазиками. На лавке лежала большая стопка хозяйственного мыла. Здесь же находилось четыре двери, за которыми были парильные комнаты. По этим парилкам и разошлись новобранцы, стараясь согреться в первую очередь.

Когда открылись одновременно все двери парилок, то пар огромным облаком стал заволакивать всю комнату. Растекаясь и плывя, он вскоре заполнил всю комнату от пола до потолка. Свет от закрепленных на потолке светильников с трудом пробивался, и казался неестественным, а голоса, раздававшиеся рядом, казались, приглушенными. Казалось, они звучат со всех сторон разом и в то же время из ниоткуда.

Вскоре согревшись, ребята выходили и, помывшись, шли одеваться. Каждому выдавалось простое вафельное полотенце. Обсохнув, они по очереди подходили к высокому барьеру, за которым стоял солдат. Он опытным взглядом определял размер и без лишней суеты выдавал новую форму, требуя каждого расписаться в получении. Кто подходил к нему с вопросом, что форма слегка мола или велика, он лаконично отвечал:

– Ребята, если вам что-то не подходит, меняйтесь с товарищами. И только в крайнем случае обращайтесь ко мне.

Подошел Антон. Солдат посмотрел на него оценивающим взглядом, потом спросил.

– И откуда к нам такого здоровяка занесло?

– Из Сибири, естественно. Мы все здесь сибиряки.

– Молодцы, землячки. Тебе какой размер, пятьдесят второй или пятьдесят четвертый?

– Давай начнем с большего, а если будет мал, поменяем на пятьдесят шестой. Только рост, пожалуйста, если есть пятый.

– Я и сам вижу, что нужен пятый, но такого нет, попробуй четвертый. Примеряй, если окажется коротким, я подскажу, как можно удлинить.

Пока Антон подгонял форму, солдат с нескрываемым любопытством наблюдал за ним.

– Ну, скажи мне, земляк, и где это у нас в Сибири выращивают таких здоровяков?

– Ты что, земляк, а еще говоришь, что из Сибири, а сам не знаешь? В Забайкалье нас делают, – шутил Антон. – Читинскую область знаешь? Вот там и делают.

– Так мы с тобой полные земляки. Я родом из Амурской области. Теперь повернись, я посмотрю, все ли нормально сидит на тебе. Вот и хорошо, менять ничего не надо. Теперь, давай-ка, я тебя запишу в журнал. Называй инициалы.

– Ли Антон Максимович.

– Ли? – удивился солдат. – Ты случайно не из Вишнянки будешь?

– Да, из Вишнянки, – теперь удивился Антон.

– А жену твою звали Таней?

– Да, Таней. А ты откуда знаешь?

– Татьяна Самохина, это моя двоюродная сестра. Я не мог с тобой встретиться раньше, меня осенью взяли в армию, а вы весной поженились. Поэтому мы с тобой и не знакомы лично. Теперь давай знакомиться. Меня зовут Василий Голованов, – протянув руки, они обменялись крепким рукопожатием. Ты, Антон, иди, выбери шинель сам, если что, скажешь, что я разрешил, а я здесь немного разберусь и к тебе подойду. Понимаешь, мне очень хочется узнать о гибели Тани. Мне, конечно, писали, но ты пойми мне ведь хочется знать от первоисточника, так сказать. От тебя лично.

Антон отошел и стал выбирать шинель. За форму он не беспокоился, она сидела на нем как влитая. А вот с шинелью оказалось совсем плохо. Ему пришлось перемереть почти всю кучу, прежде чем он нашел более или менее подходящий размер. Он заканчивал примерку, когда к нему подошел Василий.

– Я попросил старшину заменить меня на время, объяснил ему причину, так что минут пятнадцать у нас есть. Давай рассказывай.