Текст книги "Скепсофант, Скепсореал (СИ)"

Из всего перечисленного видно, что будущая экспансия человечества в космос очень часто рассматривается фантастами как спасительное средство решения той или иной социальной проблемы или целого клубка таких проблем. Разумеется, она годится и для этой роли, и для сохранения людского рода в возможной катастрофе, гибельной для всей Земли. Но в первую очередь она становится вызовом для всего человечества, способным пробудить в нем такие силы, которые просто не нужны в масштабах одной-единственной планеты: «как бы далеко мы ни зашли, всегда останется горизонт, бросающий нам вызов» (Джек Макдевит «Берег бесконечности»). Пожалуй, к этой мысли был близок также Айзек Азимов («Роботы и империя»). Может быть, именно это имел в виду Клиффорд Симак, придумывая в приступе антропоцентризма невнятный, зато исключительный потенциал человечества («Магистраль вечности», «Срочная доставка»)? Преимущество гипотезы вызова перед гипотезой потенциала заключается в том, что, никого не обижая, то же самое можно сказать о других цивилизациях, распространяющихся в космосе, пусть даже это будет медленный процесс, протекающий на субсветовых скоростях. Но тогда сразу возникает вопрос: если считать благом собственную будущую экспансию, то готовы ли мы таким же образом относиться к похожим устремлениям других рас (Питер Гамильтон сага о Содружестве)? Не окажется ли человечество в положении современной России, пытающейся удержать под своим влиянием страны бывшего Советского Союза, в том числе методами ползучей территориальной экспансии, и тем самым дающей соседнему Китаю повод претендовать на часть ее территории? Кстати, расширяться могут не одни лишь империи. Например, экспансионистские наклонности приписываются основанной в будущем гуманоидами, управляемой искусственными разумами, внешне республиканской и демократической цивилизации Культура (Иэн М. Бэнкс «Эксцессия»), развивающимся синтетическим интеллектам (Чарлз Стросс «Акселерандо»).

Недостатки изображенных решений накопившихся проблем осознаются самими фантастами. Клиффорд Симак в романе «Срочная доставка» высказал мысль, что при всем потенциале человечества даже перебор возможных вариантов его развития на множестве альтернативных миров может не привести к успеху ни в одном из таких миров. Предлагаемый в романе выход – надежда на благотворителей-инопланетян, которые займутся отбором лучших представителей людей, проведением их через испытания с целью отсеять крайности и нестойкость, чтобы дать отобранным еще один шанс построить идеальную цивилизацию на совершенно иной планете и начать его с взаимного обучения и постепенного построения нового общества. В этой идее еще больше утопизма, чем в предыдущих вариантах. Отказываться от подобной благотворительности было бы, возможно, не очень разумно, но интересно, где найти таких благодетелей, которые к тому же способны без микроскопа разглядеть в людях приятно щекочущий самолюбие, но насквозь выдуманный потенциал? Намного надежнее полагаться на свои силы, как поступал Робинтон, герой многих произведений пернского цикла Энн Маккефри, девизом которого было «сами влипли – сами выберемся» («Мастер-арфист»). Лучший способ – самостоятельно решать возникающие проблемы, а не инфантильно ждать, что их разрулит кто-то другой. В том числе по причине конечной скорости света, налагающей жесткие ограничения на практическое взаимодействие галактических цивилизаций.

СТРАХИ И НЕРАВЕНСТВО

А как быть, если проблемы коренятся внутри самого человека? Очень часто он полуинстинктивно страшится существ, близких к нему, с одной стороны, а с другой – отличных от него. Этот страх проистекает из стремления оберегать не только индивидуальность, но и свою принадлежность к группе, реже – к обществу. Идентифицировать себя и свою групповую принадлежность можно самыми разными способами, отсюда огромное число причин для страхов. Например, территориальный инстинкт сложился в ходе эволюции и включается почти автоматически: «В человеческих душах не изжита животная привычка враждебно относиться к чужакам, вторгшимся на принадлежащую вам территорию» (Питер Гамильтон «Дракон поверженный»). Часто встречается боязнь чего-то необычного, в том числе неприятие технологических новинок, нестандартных норм поведения (Энн Маккефри «Небеса Перна»). В США не столь уж давно практиковалась сегрегация людей по цвету их кожи, что напрямую отразилось в фантастике (Эрик Франк Рассел «Пробный камень», Мэрион Зиммер Брэдли «Черное и белое»). Косвенное отражение той же ситуации дал, например, Мюррей Лейнстер, который описал ужас жителей вымышленной планеты Вельд при одних лишь слухах, касающихся обитателей соседней планеты Дейра с синими пятнами на коже, возникающими после неопасной эпидемии («Запрещенная планета»). По схожей причине искусственно производимые андроиды отличаются от людей неестественным цветом кожи (Роберт Силверберг «Стеклянная башня», Дэн Симмонс серия "Песни Гипериона"). Еще более страшным оказывается расизм людей (Баррингтон Бейли «Курс на столкновение»). Локальное релятивистское замедление времени в космических полетах – исходная причина постепенного отчуждения космонавтов от остающихся на Земле людей (Пол Андерсон «Гетто»). Появление коллективного разума среди людей, подвергшихся частичному преобразованию сознания имплантированными микророботами-наннитами, служит поводом для начала войны (Аластер Рейнольдс "Великая стена"). Взаимодействие с иными разумными существами может осложняться присущей человечеству ксенофобией (Фредерик Браун «Кукольный театр»). Немало бед могут принести идеологические отличия и порожденные ими распри. Знание того, что историю нельзя изменить, не останавливает людей из идеологически разделенного будущего от попыток вмешательства в собственное прошлое и развязывания войн во времени с целью все-таки подправить ситуацию в свою пользу (Пол Андерсон «Коридоры времени»). Усиливающиеся конфликты между объединениями государств, придерживающихся разной идеологии, могут привести к масштабной войне на Земле, включая применение ядерного оружия (см. Ожидания катастроф).

Источником множества проблем могут быть религиозные различия и религиозная нетерпимость, как неоднократно случалось в истории Земли. Опасность может представлять даже единственный верующий фанатик, в руки которого случайно попала техника будущего (Пол Андерсен «Патруль времени», «Щит времен»). Излишнее увлечение вооруженной борьбой с неугодными вероучениями в прошлом порождало кровавые религиозные войны, а в современности – например, контробъединение талибов или другие псевдогосударственные образования. Это может в будущем вновь приводить к войнам (Дэн Симмонс «Гиперион», «Восход Эндимиона»), терактам фанатиков, в том числе организованным и подготовленным для срыва операции спасения Земли от столкновения с налетающим астероидом (Артур Кларк «Молот Господень»). Распространение земных религий среди других цивилизаций также может привести к самым непредвиденным последствиям (Гарри Гаррисон «Смертные муки пришельца») или даже вылиться в чудовищные по своим последствиям долговременные военные действия (Дэвид Вебер, Стив Уайт «Крестовый поход»). Знакомый многим национализм с религиозным окрасом способен привести к жесточайшей межнациональной розни с гибелью людей (Паоло Бачигалупи «Человек с желтой карточкой»). Решением здесь может быть длительное взаимодействие людей и культур, торговля, подчеркивание общих интересов и терпимость к взаимным отличиям. И даже при этом время от времени возможны рецидивы религиозного терроризма, которые мы наблюдаем сейчас. Поощрение террористов оборачивается стратегическими просчетами, как промахнулся Советский Союз, который без особого разбора поддерживал «национально-освободительные» движения, часто применявшие не отличимые от террора методы вооруженной борьбы. В результате постепенно сложились условия для распространения этих методов на другие страны, включая сегодняшнюю Россию. Современное восприятие терроризма транслируется фантастами на будущее время (Питер Гамильтон «Звезда Пандоры»).

С другой стороны, даже образованные и культурные люди не переносят телепата, способного читать мысли и эмоции других. Его не способны понять самые близкие к нему люди, он всегда одинок, вплоть до момента утраты своего дара (Роберт Силверберг «Умирающий изнутри»). Еще сложнее вынести человека, все эмоции и чувства которого выплескиваются непрекращающимся потоком и необычайно остро воспринимаются находящимися рядом с ним людьми (Роберт Силверберг «Человек в лабиринте»). Трудно, даже невозможно, признать своим человека, вернувшегося из другого, необычного мира и сильно модифицированного живущей в нем разумной симбиотической абстракцией-судьбой (при том, что эта судьба учит человека милосердию и ответственности). Подозрительным колдовством кажутся его совершенно новые способности – умение выживать в космосе без пищи, воды, воздуха и защитных приспособлений, телекинетически переносить собственный разрушенный корабль через световые годы, подпитывать свой организм энергией атомного двигателя или звезд, незаметно проникать мыслью в сознание других живых существ (Клиффорд Симак «Снова и снова»). Люди боятся и преследуют обладателей паранормальных способностей, им запрещают въезд во многие города, за появление там могут линчевать. Остальным требуется лишь повод, чтобы расправиться с большинством паранормалов, особенно приезжих. Очень легко разбудить ненависть к ним (Клиффорд Симак «Что может быть проще времени»). Слишком долго живущих людей тоже боятся (Пол Андерсон «Челн на миллион лет», Роберт Силверберг «Да продлится твой род»). Не любят и преследуют детей, подростков и молодых людей, которые генетически избавлены от необходимости спать. Когда же выясняется, что при этом они приобрели фактическое бессмертие, их начинают избегать и ненавидеть, вплоть до отказа в обычных правах, остракизма и убийств. Лишь меньшинство остается на их стороне (Нэнси Кресс «Испанские нищие»). От страха выпасть из общества людей врач, побывавший в фантастическом мире говорящих языком математических уравнений разумных кубоидов и получивший от них дополнительные целительские способности, спрашивает себя с ужасом: я еще человек или уже нет (Клиффорд Симак «Проект Ватикан»)? Правильно подмечены страх почти перед любыми отличиями от среднего и боязнь сделать что-либо неподобающее, допустить ошибку. Брайан Олдисс даже выдвинул тезис, «что наша цивилизация, видимо, основана не на способностях и добродетелях, а на наших пороках. Страхе– если не на нашем собственном, то страхе других людей– или жадности» («Градгродд»).

К сожалению, испуганные люди чаще всего видят выход не в том, чтобы перенять лучшее от подобных себе, но в чем-то отличающихся, а в стремлении принизить их, приписывая им меньшие права, вплоть до отрицания права на жизнь. Обыкновенная зависть к чьим-то более высоким качествам, возможно, воображаемым, может служить причиной неравноправной сегрегации (Роберт Силверберг «Через миллиард лет»). Ни знания и квалификация космонавтов Земли, ни полное обеспечение ими внешних перевозок и торговли планеты, ни их решающая роль в извлечении прибыли остальными землянами не мешают их дискриминации (Пол Андерсон «Гетто»). Пародией на свойственную людям сегрегацию служит описание народа тсла в романе Алана Дина Фостера «Путешествие в город мертвых». Они казались миролюбивыми только до тех пор, пока по их стандартам кто-то не начинал вести себя нецивилизованно. А к нецивилизованным существам тсла относились как к опасным явлениям природы, то есть без какой-либо жалости, и убийство такого существа не было грехом, тем более в порядке самозащиты или предотвращения явного нападения.

Конечно, от сегрегации страдают подвергающиеся ей существа. Андроидов, или синтезированных биологических людей, задействуют в основном на вспомогательных работах (Альфред Бестер «Тигр! Тигр!», Роберт Шекли «Наконец-то один», «Цивилизация статуса», Дэн Симмонс серия "Песни Гипериона"). Их могут конструировать ради сексуальной эксплуатации (Джек Чалкер «Демоны на Радужном мосту»). "Андроид в конце концов запрограммирован подчиняться людям и не предпринимать каких-либо действий по собственной воле" (Дэн Симмонс «Эндимион»). Их создают как слуг, бесплатно предоставляемых улетающим с Земли колонистам. Эти андроиды не имеют прав и собственного имущества. Те из них, кто скрыто возвратился на Землю, считаются преступниками и подлежат уничтожению (Филип Дик «Бегущий по лезвию бритвы»). В романе Клиффорда Симака «Снова и снова» они созданы для компенсации малочисленности людей в масштабах галактики. Их клеймят номерами на лбу для явного отличия, они не могут размножаться биологическим путем, служат людям, но не пользуются их правами. Они борются за свои права, им помогают роботы, но решающую роль в этой долгой борьбе играет поддержка вернувшегося из космоса модифицированного сотрудника информационной службы-разведки Эшера Саттона и особенно его книга о судьбе, написанная при содействии андроидов. В романе Роберта Силверберга «Стеклянная башня» андроиды используются на Земле XXIII века. Они усовершенствованы по сравнению с людьми, например, физически более совершенны, спят всего час-два в сутки, некоторые из них могут напрямую подключать свой мозг к компьютерам. Тем не менее, всех их выпускают стерильными, с отличающейся от человеческой красной кожей, без волосяного покрова на теле и с иной структурой эпидермиса. Они не имеют гражданского статуса, являются собственностью людей, их используют на тяжелых смертельно опасных работах в три смены, почти как рабов. Будучи разумными, андроиды все время ощущают свое бесправие, пытаются найти отдушину в вере в своего создателя-человека и его милосердие, а когда тот отказывается считать их равными себе, полностью разочаровываются в человечестве и поднимают восстание. В другом романе Роберта Силверберга «Через миллиард лет», посвященном уже XXIV веку, андроиды имеют облик прекрасных людей, получивших тот же объем прав. Но размножаться они пока еще не могут, а оттенок недоверия и снисходительности к ним как к искусственным творениям все же остается, вместе с боязнью будущих смешанных браков, несмотря на их физическое совершенство, долголетие и сложившееся к этому времени отсутствие дискриминации людей по расовым и религиозным признакам. Откровенный страх перед возможным отклонением андроида от предписанного поведения, например, при повышении окружающей температуры, отражает рассказ Альфреда Бестера «Божественный Фаренгейт». Немногие авторы способны пошутить на эту тему, представив, например, андроидами себя и свою жену (Брайан Олдисс «А вы не андроид?»). Или допустить, что андроид окажется умнее человека и объяснит ему никчемность самоизоляции малой группы (Брайан Олдисс «Не спросил даже, как меня зовут»). К нему можно добавить лишь Уильяма Нолана, описавшего использование андроидов для сохранения иллюзии родственных отношений («И веки смежит мне усталость»). При столь неважном отношении к андроидам, что можно сказать о полуорганических человеческих копиях-дублях с впечатанным в них сознанием оригинала и сроком службы 24 часа, за уничтожение которых придется, самое большее, заплатить штраф (Дэвид Брин «Глина»)?

Нелегко приходится мутантам, чем-либо отличающимся по внешнему виду или личным качествам от большинства людей (Генри Каттнер «Сплошные неприятности», Эрик Фрэнк Рассел «Часовые Вселенной»). Их сторонятся даже после принятия решения о включении в человеческую семью (Пол Андерсон «Сумеречный мир»), в первую очередь убивают на планете с населением, сплошь состоящим из высланных неблагонадежных лиц и преступников (Роберт Шекли «Цивилизация статуса»). Преследуют и убивают мутировавших обладателей сверхспособностей (Альфред Ван Вогт «Слэн», Клиффорд Симак «Что может быть проще времени»). Близким к этому может быть положение клонов – выращенных из тканей человека его генетических копий. Скажем, в серии произведений Роберта Хайнлайна о Лазарусе Лонге клоны – неразумные существа, выращиваемые «для страховки», ради трансплантации органов при необходимости их замены у оригинала. Неполноценных партеногенетических клонов используют в качестве рабов (Брайан Олдисс «Почти искусство»). У Дэна Симмонса («Гиперион») и Уильяма Дитца («Телохранитель») удел клонов – тяжелые и малоквалифицированные работы, наряду с андроидами. Лишь безвременная смерть оригинала позволяет изготовленному древней цивилизацией клону-копии человека занять его место (Клиффорд Симак "Заповедник гоблинов"). Технология клонирования людей может оказаться под запретом (Майкл Суэнвик «Путь прилива»), чтобы предотвратить порабощение клонов (Дэн Симмонс «Падение Гипериона»). Зато Артур Кларк считал, что клоны могут обладать полными правами и даже стать преемниками и наследниками бездетного магната – президента Титана («Земная империя»). У Джека Уильямсона клоны служат единственным оставшимся ресурсом возрождения человечества, которое целиком погибло на пострадавшей от удара астероида планете («Возрождение Земли»). В экзопланетной колонии Гринуэй они составляют половину населения и пользуются всеми правами наравне с остальными (Джек Макдевит «Берег бесконечности»), видимо, для восполнения нехватки людей. Клонирование может стать популярным в некоторых колониях (Джек Чалкер «Полночь у Колодца душ») или даже единственным способом размножения в полуизолированных группах людей (Брюс Стерлинг «Схизматрица»). Почти незаметна разница прав клонов и оригиналов в саге о Содружестве Питера Гамильтона. Всеми правами гражданина, включая членство в профсоюзе и право на юридическую защиту, обладают люди, хирургически адаптированные для работы в условиях невесомости в системе Юпитера и других внешних планет (Пэт Кадиган «Рыбеха-дуреха, подавшаяся в суши»). Вероятно, это объясняется тем, что на адаптацию сознательно решаются взрослые граждане, они почти не пересекаются по сферам деятельности и территориально с остальными людьми, и их обратная реконструкция практически невозможна. Но нельзя также исключить улучшение нравов за последние десятилетия.

Немногим легче, чем андроидам или мутантам, приходится генетически улучшенным людям, выросшим из «пробирочных» детей и вынужденным пользоваться фальшивыми документами и вымышленными историями жизни, чтобы жить среди обычных граждан (Роберт Хайнлайн «Фрайди»). Или же преследуемым двумя противоборствующими сторонами и скрывающимся от них детям, родившимся в результате запрещенных генетических манипуляций с целью достижения сверхъестественных способностей (Алан Дин Фостер «Ради любви к не-матери»). Страх перед изменяющей человека генной хирургией ощущается при изображении отдаленной гибельности ее результатов (Грег Бир «Сестры»). Генетически модифицированных людей создают в военных целях, для рабского труда и сексуальной эксплуатации, они не имеют прав, стерильны, их непременное подчинение своим хозяевам отчасти заложено в генах, отчасти достигается направленным воспитанием (Паоло Бачигалупи «Заводная»). Подобное генетическое вмешательство в организм человека вызывает исключительно много споров с самого начала его обсуждения. Сейчас оно законодательно запрещено во многих странах (Грег Иган «Отчаяние»). Постепенно накапливающийся объем знаний по генетике, наверное, будет поднимать вопрос таких операций вновь и вновь, для начала, например, ради устранения генетически обусловленных дефектов развития. Единодушия среди фантастов здесь нет, хотя современное поколение авторов ориентируется в этой области намного лучше и свободнее относится к ее применениям.

Согласно Энн Маккефри, такое конструирование людей остается под запретом даже в будущем, но это не относится к домашним животным и сельскохозяйственным растениям, а в целях защиты людей разрешается даже создание новых биологических видов вплоть до наделения их разумом, хотя не превосходящим человеческий («Заря драконов»). Искусственные мутации могут оказаться полезными для приспособления людей к загрязненной природе (Челси Куинн Ярбро «Лягушачья заводь»). Артур Кларк описал планету, заселенную колонистами-землянами с корректированными наборами генов и отредактированными сведениями о прошлом («Песни далекой Земли»). Клиффорд Симак допускает возможность разового создания трансформируемого синтетического человека ради его временной адаптации к условиям других миров («Принцип оборотня»). Согласно Питеру Гамильтону, люди вправе генетически приспособить себя к работе в условиях космоса («Путь к спасению»). Джеймс Блиш изобразил экзопланеты, заселенные специально адаптированными под их условия людьми («Сеятели для звезд») или уменьшенными до размера простейших и живущими в воде разумными существами, которых потерпевшие крушение люди оставили после себя, наделив их собственным генетическим наследием и сознанием («Поверхностное натяжение»). Роджер Желязны считал возможным будущую прямую адаптацию человеческих детей к условиям экзопланет в коммерческих целях («Ключи к декабрю»). Роберт Силверберг описывает множество новых каст, скорее, рас с ранее совершенно несвойственными людям признаками, которые выделились из человечества после генетического вмешательства, но вполне мирно сосуществуют («Ночные крылья»). Еще более широкое разнообразие внешнего вида и даже внутреннего содержания будущего человечества в параллельном мире типично для романа Грега Бира «Эон». Множество отличающихся биологических и киборгизированных модификаций человеческих тел изобразили Брюс Стерлинг в романе «Схизматрица» и Аластер Рейнольдс в серии «Космический апокалипсис». В некотором роде такая гибкость представляет собой возможный ответ на ускоренное развитие искусственного интеллекта, попытку соревнования с ним на своих условиях. Ограничения на биоконструирование могут сниматься при реальной угрозе существованию человечества (Грег Бир «Корпус-3») или ради жизни в космическом пространстве (Дэн Симмонс серия «Песни Гипериона»).

Близко к этим вопросам подходит проблема оборотней, которых люди тоже опасаются. Опасения возникают из-за угрозы лишиться своей индивидуальности, а для власть имущих – еще и такой власти (Иэн М. Бэнкс "Вспомни о Флебе"). Пример – тот же синтетический человек, способный преобразовываться в обитателей миров, условия которых сильно отличаются от привычных для нас, и возвратившийся с двумя дополнительными инопланетными разумами в своем теле. В последнем случае выход находят в том, что его снабжают наилучшим и самым надежным кораблем, какой только могли построить люди, и вместе с ранее вернувшимся и долго находившимся в анабиозе таким же оборотнем, но женщиной, направляют посланцем-исследователем к другим цивилизациям галактики. Заодно эта пара не будет раздражать ретивых сторонников чистоты человеческих генов (Клиффорд Симак «Принцип оборотня»). Пришельцы-оборотни, способные превращаться в неотличимых от людей существ и скупающие недвижимость на Земле, инстинктивно вызывают неприязнь и отвращение даже у тех, кто незнаком с их сутью (Клиффорд Симак «Почти как люди»). Похожими качествами обладают обитатели астероида Хибора (Иэн М. Бэнкс «Вспомни о Флебе»). Оборотнями можно назвать целую аборигенную расу способных менять строение своего тела метаморфов, кости которых не соединяются, как у большинства других рас, а сдвигаются под давлением мускулов и могут составить другой рисунок. В их коже есть имитирующие клетки, способные менять цвет и текстуру, что позволяет принимать обличье других существ и даже жить среди них (Роберт Силверберг «Замок Лорда Валентина»). Они без особых симпатий относятся к людям, колонизовавшим их планету и военной силой загнавшим их в резервацию, и лишь понимание бессмысленности давней вражды заставляет обе стороны с осторожностью и преодолением сопротивления экстремистов с той и другой стороны находить компромисс в совместном мирном сосуществовании (Роберт Силверберг «Валентин Понтификс»).

Подтверждение тому, что страхи людей по отношению к гуманоидным метаморфам и другим оборотням вызваны главным образом способностью последних принимать человеческое обличие, можно найти в полном отсутствии таких опасений в случае разумного негуманоидного мимикриста-СРТТ с равномерно распределенным по телу мозгом. В исходном состоянии он имеет вид крокодилообразного существа со щупальцами, оканчивающимися роговыми наконечниками, способен, подобно амебе, отращивать конечности, органы чувств или защитные приспособления, в зависимости от обстановки, и обладает совершенно фантастической приспособляемостью, но при этом не кажется опасным для людей (Джеймс Уайт "Звездный хирург").

Одной из фантастических целей является достижение бессмертия, потому что большинство разумных людей боятся смерти и совсем не желают умирать, им хотелось бы жить вечно, или, цитируя Роберта Силверберга, «жить долго – естественное желание каждого человека» («Всемогущий атом»). На этом выигрывают многие религии, в той или иной форме обещающие жизнь после смерти. В упомянутом романе Силверберг описал, как весьма быстро набрала силу и стала доминирующей сулившая продление жизни, а в будущем – физическое бессмертие, новая религия, созданная на базе культа электричества с заимствованием идей традиционных религий, приправленных соусом технического прогресса. Роберт Хайнлайн изобразил эквивалент бессмертия – периодическое омоложение с фиксацией заданного возраста («Уплыть за закат», "Число зверя). Продление жизни с помощью антинекротиков – универсальных медицинских препаратов против старения – необходимо также для дальних космических полетов в масштабе галактики и дальше (Джеймс Блиш серия «Города в полете»). Сделать человека бессмертным будто бы способно регулярное телепортационное удаление из организма накапливающихся вредных веществ (Ларри Нивен «Мир вне времени»). На самом деле бессмертия не существует, «жизнь – это нечто такое, что получаешь лишь на время» (Дэвид Брин «Берег бесконечности»).

У вымышленного бессмертия есть свои серьезные недостатки, приводящие к возникновению побочных проблем. Даже периодическое восстановление тел по записанным в молодости образцам с добавкой накопленной памяти ослабляет стремление к познанию, интерес к жизни и ведет к статичности общества (Пол Андерсон "Звездный зверь"). "С искусственным бессмертием застой усугубляется – и физический, и культурный" (Дэн Симмонс "Восход Эндимиона"). "К тому же, если человек захочет прожить всего тысячу лет, емкость его мозга будет превышена, и он не сможет больше хранить информацию" (Пол Андерсон "Генезис"). Правда, этой беде могут помочь расширение памяти (Грег Бир "Эон") и компьютеры, способные хранить все детали, за человеком в последнем случае останется память о процессах (Джеймс Блиш "Вернись домой, землянин"). По мнению Джеймса Уайта, бессмертие отменяет стремление к продолжению рода, а в дальнейшем – и собственную цивилизацию, как случилось с высокоинтеллектуальными существами ЭПЛХ, живущими поодиночке и находящими интерес к жизни лишь в постепенном переустройстве к лучшему других начинающих цивилизаций ("Звездный хирург"). С ним отчасти согласен Клиффорд Симак, описавший последнего оставшегося в живых представителя могущественной в прошлом высокоразвитой цивилизации, которая достигла бессмертия, но заплатила за это утратой способности к воспроизведению потомства ("Магистраль вечности"). Практическое бессмертие может вызвать чрезвычайно большие сдвиги в морали и общественных отношениях, например, раса живущих в атмосферах газовых гигантов долгожителей-насельников почтительно относится к собственному воспроизводству и вместе с тем охотится на собственных детей, использует их в качестве рабов на смертельно опасных работах (Иэн М. Бэнкс «Алгебраист»). Заполучившие недешевое бессмертие жители планеты Йеллоустоун видели и перепробовали все, что могли, они мучаются от скуки, придумывают себе все новые и новые смертельно опасные развлечения, возбуждают себя ночной охотой на смертных (Аластер Рейнольдс «Город Бездны»).