Текст книги "Скепсофант, Скепсореал (СИ)"

Последняя реакция должна была бы сделать из Хьюлитта нестриженого бородатого человека с длиннющими ногтями и массой отшелушенных и все же держащихся на теле кожных чешуек. В первом из этих двух романов разумными являются все такие личные врачи, во втором – только один-единственный из них, перенесший неустановленную мутацию. Улетая из космического госпиталя на корабле тельфиан, это вирусоподобное сообщество телепатически сообщило о своем намерении в будущем поселиться в звезде, заинтересовавшись астрономической длительностью подобного симбиоза ("Окончательный диагноз"). Для любой органики и более-менее сложной неорганики такое намерение окончится термическим разложением даже в случае пребывания в поверхностных слоях наиболее холодных звезд типа коричневых (бурых) карликов с температурой до тысячи градусов (Роберт Силверберг "Через миллиард лет"). Ближе к центру звезд температура еще выше, потому что протекающие в них термоядерные реакции требуют таких условий, при которых целыми не остаются не только молекулы, но и атомы (Роджер Желязны, Томас Т. Томас "Вспышка"). Там под силу выжить только гипотетическим энергетическим разумам (Фредерик Пол "Анналы хичи", Пол Андерсон "Kyrie"). Поэтому живая вирусоподобная колония может сохранить в звезде только свое "информационное" содержание, но не форму, и только в том случае, если дистанционно, на значительном удалении сможет отыскать в ней подобный разум и "переписать" себя в него. Как следует из описаний случаев ее переселения из одного органического существа в другое, для этого ей всегда нужен телесный контакт (Джеймс Уайт "Окончательный диагноз"), и возможность ее жизни в звездах, таким образом, еще больше усложняется. Что ж, безумству храбрых вирусов поем мы славу.

Если судить по тому, что живущие при высоких температурах существа ТЛТУ с водной планеты Трекалд-5 дышат перегретым паром («Звездный хирург»), они все-таки используют кислород в качестве окислителя в цепочках реакций производства энергии, необходимой для поддержания существования организма. Это плохо согласуется с составом их крови, представляющей собой расплавленный металл («Большая операция»), так как металлы в подобном состоянии легко окисляются, образуя более тугоплавкие неметаллические оксиды, в том числе за счет отрыва кислорода от транспортирующих его специфических соединений-переносчиков типа гемоглобина. Проще говоря, в такой крови кислород до нужного места не дойдет, а накапливающиеся оксиды закупорят капилляры или аналогичные мелкие каналы подвода крови, если таковые бывают у этих существ. Вот для подобных случаев Уильям Оккам предлагал примерно следующее: «Не измышляй лишнего».

Отдельный случай – фантастические жучки-тельфиане. Поодиночке они, можно сказать, редкостно туповаты, но при телепатическом объединении («Врач-убийца») десятков и сотен индивидуумов в так называемые психоединства проявляют все признаки высокого разума и даже сумели создать цивилизацию, овладевшую космосом. Тельфиане, в отличие от большинства живых организмов, питаются радиоактивным излучением, поэтому их среда обитания и построенные ими корабли буквально пронизаны таким излучением («Космический госпиталь»). Основой этой авторской придумки, возможно, послужила хорошо известная устойчивость земных насекомых к действию проникающей радиации. Ее действие на живые органические ткани всегда многостороннее, но основной эффект при больших дозах сводится к рождению множества заряженных частиц, приводящих к появлению избытка свободных радикалов. Подобный избыток нарушает тонкий баланс огромного количества жизненных процессов электрохимической природы, в частности, регулируемой выборочной проницаемости мембран большинства клеток, в том числе в органах кроветворения и мозге. Итоговый результат – лучевая болезнь, в тяжелых случаях ведущая к гибели пораженного организма. Поэтому думать о возможности прямого радиоактивного питания живого существа можно, а с реализацией этой идеи на жизни земного типа (или иной органической) все не так красиво. Самые стойкие насекомые всего лишь выживают под действием радиации, но отнюдь не радуются ей. «Все было заражено радиацией... А для экологии это – смерть», справедливо отмечал Пол Андерсон («Эпилог»). Даже выжившие при низких дозах облучения экземпляры могут страдать от мутаций, передаваемых потомству (Пол Андерсон «Сумеречный мир»). По той же причине не имеет под собой реальной основы оптимизм Айзека Азимова, описывавшего кремнийорганических силикониев, которые якобы питаются радиоактивными элементами («Говорящий камень»). Или энтузиазм Чарлза Шеффилда, изобразившего трехметровых штопорообразных полифемов с планеты Чизм, которые с удовольствием поглощают жесткую радиацию как эквивалент человеческой выпивки, пусть даже полифемы не инсектоиды и происходят из другого рукава нашей галактики («Выход за пределы», «Восхождение»). Столь же невероятны модифицированные галакты-шахтеры, чей углеродно-кислородный метаболизм был заменен их патронами на питание радиоактивными элементами (Дэвид Брин «Звездный прилив»). Эти авторы явно незнакомы с описаниями случаев лучевой болезни.

С неплохой информированностью Джеймса Уайта в медицинской тематике не сочетается описание команды звездолета, которым управляет капитан-эмпат с полуобрубленными конечностями («Чрезвычайные происшествия»). К срезам этих конечностей по мере необходимости подсоединяются в качестве органов чувств, управления или предварительной подготовки пищи другие члены экипажа, имеющие вид животных с ампутированными головами. Вместе они образуют своеобразный сборно-разборный биоконструктор, в котором заменяемы все части, кроме капитана. В таком «конструкторе» достаточно легко переправить через стык срезов двух существ полупереваренную пищу. Гораздо сложнее представить передачу через него нервных импульсов, необходимых для получения капитаном от чувствующего существа детальной информации о внешнем мире и состоянии корабля, а после обработки этой информации и принятия решения – передачу через другой стык командных импульсов существу-эффектору для исполнения последним управляющей команды. Сложность в том, что простого механического контакта между нервами известных кислорододышащих существ совсем недостаточно для прохождения нервного возбуждения. Во-первых, крупный нерв состоит из множества параллельных волокон, каждое из которых должно соответствовать аналогичному волокну контактируемого встречного нерва. Обеспечить такую точность при обычном механическом совмещении срезов просто невозможно. Во-вторых, нервный импульс передается через так называемые синаптические контакты нейронов с отростками-аксонами других нейронов. При соединении перерезанных и разъединенных нервов не происходит немедленного восстановления нервной связи, и остается лишь надеяться, что из состыкованных шовным материалом или другим способом участков нервов навстречу друг другу прорастут аксоны и установят новые синаптические контакты. На это требуется значительное время, никак не вписывающееся в необходимость оперативного управления космическим кораблем. Конечно, в случаях инопланетян можно попробовать извернуться, объявив, что у них нервное возбуждение распространяется по-иному, или, как объяснял Пол Андерсон, в контактирующих органах содержатся особые клетки, объединяющие нервные системы в единое целое («Мятежные миры»). Но даже там должен существовать свой аналог синаптических контактов, как фильтр шумов и защита от паразитного самовозбуждения нервной системы, что точно так же замедлит восстановление разорванных нервных путей. В случае «конструктора» до установления нервной связи дело даже не дойдет, так как при тесном контакте обнаженных тканей различных организмов в действие вступят инопланетные аналоги земных иммунных реакций отторжения, защищающих стабильность внутренней среды каждого достаточно сложного организма от попадания чужеродных для него белков контактирующего партнера (Чарлз Шеффилд «Сверхскорость»). И дополнительные «непонятки»: как мог бы эволюционно появиться такой симбиоз, как он реализуется для только что рождающихся существ?

В точности те же проблемы с нервной проводимостью и тканевым отторжением, препятствующие распространению пересадок органов в современных условиях, должны возникать при пересадке человеческого мозга в другое тело (Роберт Хайнлайн «Не убоюсь зла», Чарлз Шеффилд «Объединенные разумом»). Или при объединении в единого разумного дидонца трех разнородных самостоятельных существ (Пол Андерсон «Мятежные миры», «День, когда они возвратились»). То же верно для гипотетического объединения нервных сетей умного зверька-наездника и его мощного обезьяноподобного напарника (Пол Андерсон «Звездный торговец»), для соединения и разъединения отдельных секций червеобразного «змея Мидгарда» (см. Гигантам и драконам – хана), не позволяя поверить в реальность последнего. Кстати, по тем же соображениям невероятен обмен частями тел между особями вымершей расы вертунов (Аластер Рейнольдс «Пропасть искупления»). А происходящее при обычном телесном контакте образование единого сознания представителей четырех различных разумных цивилизаций (Чарлз Шеффилд «Объединенные разумом») для своего объяснения требует привлечения чего-то подобного телепатии, так как невозможна стандартная передача нервного возбуждения через кожные покровы людей и, видимо, их экзопланетных партнеров.

Случается, что фантастические существа наделяются органами зрения, отнесенными достаточно далеко от мозга. Подходящим примером могут служить кукольники Пирсона в романе Ларри Нивена «Мир-Кольцо» и последующих романах серии. Они похожи на двухголовых лошадок или осликов с тремя ногами – двумя передними и одной мощной задней. Головы расположены на длинных шеях, растущих по бокам передней части удлиненного туловища, и несут по одному глазу. Мозг находится в туловище между шеями. Такое строение тела представляет собой нонсенс с точки зрения биофизики, потому что если живое существо получает значительную часть информации о внешнем мире за счет зрения, как это происходит у кукольников, то расстояние между мозгом и глазами определяет время реакции на постороннее воздействие. Чем больше это расстояние, тем медленнее реагирует существо на изменение внешней обстановки из-за конечной скорости прохождения нервного импульса (или его аналога у кукольника). Как следствие, этот фактор часто становится вопросом жизни и смерти для конкретного индивидуума и выживания вида в целом. Именно так считает Пол Андерсон: «А если у них мозги в животах?.. в это трудно поверить. Нервные связи будут слишком длинными, и так далее» («Звездный торговец»). По этой причине полагающиеся в основном на свое зрение виды земных животных и птиц обладают глазами, расположенными как можно ближе к мозгу, в переносном смысле их глаза есть не что иное, как вынесенная вперед светочувствительная часть этого мозга (Боб Шоу «Свет былого»). Или другими словами, «зрительный нерв... является составной частью головного мозга» (Нил Стивенсон «Лавина»). Описываемый Ларри Нивеном выигрыш за счет стереоскопического эффекта далеко разнесенных глаз кукольников на самом деле оказывается мнимым.

Тот же недостаток строения проявляется у обитателей планеты Тххха системы Ригеля с глазами на макушке головы и мозгом на месте желудка (Роберт Силверберг «Через миллиард лет»), хлородышащих клоро с похожим строением тела (Айзек Азимов «С-шлюз»). Или высокоинтеллектуальных представителей расы ЭПЛХ, глаза которых находятся на концах одного из щупальцеподобных отростков туловища с головой, служащей вместилищем мозга. Этот дефект лишь усиливается повышенной вероятностью утраты глаз, расположенных на окончании не очень ценного в других отношениях органа. Похожая проблема возникает у тралтанов-ФГЛИ с их стебельчатыми глазами (Джеймс Уайт «Звездный хирург», «Скорая помощь»). Их предполагаемый высокий интеллект не может скомпенсировать подобное строение тела. Земные улитки здесь не пример для подражания, поскольку они полагаются не на скорость реакции или передвижения, а на свой панцирь как укрытие в случае опасности. Но даже они в случае опасности втягивают свои стебельки с глазами на концах, чтобы не лишиться их. Справедливости ради скажем, что в более позднем романе Джеймса Уайта «Галактический шеф-повар» органы зрения ЭПЛХ уже расположены в отверстиях защищающего мозг костного купола головы, как и органы слуха и осязания. С этой точки зрения вариант связи человек-компьютер, осуществляемой через кисти рук (Айзек Азимов «Основание и Земля»), также кажется неоптимальным по сравнению с современными наголовными шлемами, контактирующими со скальпом, или более простыми очками, которые отслеживают движения глаз.

Мелкие существа ОТСБ, симбиотически связанные со слоноподобными тралтанами, имеют множество собранных в подобие хвоста достаточно длинных щупалец толщиной с волосок, на концах которых расположены глаза или присоски (Джеймс Уайт «Космический госпиталь»). Если это действительно настоящие глаза, симбионты вряд ли сумели бы дожить до встречи со своими хозяевами по названной выше причине. Но если на конце щупалец расположены лишь природные светособирающие системы, а сами щупальца действуют как органические световоды, без заметных потерь доставляющие собранный свет к расположенным на теле глазам, такая комбинация вполне реализуема, хотя переусложнена и поэтому тоже не очень жизнеспособна. Главный вопрос для нее другой: каким образом этот полуразумный симбионт может передавать огромный массив получаемой с высоким разрешением зрительной информации огромному хозяину-тралтану и наоборот, принимать от него команды, чтобы эта пара могла считаться лучшими в галактике хирургами? Если удовлетворительного ответа нет, то не могут существовать описанные автором грандиозные перспективы этой пары в хирургии.

ЛЕПО-НЕЛЕПО

«Мало кто из людей вообще умеет мыслить; те, кто умеет, делают это лишь поверхностью мозга. Остальное – условные рефлексы и рационализация тысяч подсознательных страхов, ненависти и желаний» (Пол Андерсон «Планета, с которой не возвращаются»). Верно, что абстрактное мышление часто увязывается с развитой корой головного мозга, неокортексом. Но разум человека неизбежно опирается на связанную с более глубокими участками память, в том числе унаследованную от предков. В процессе выработки решений обязательно участвуют эмоции, например, те решения, которые мозг по своему опыту считает удачными, приводят к повышенной выработке нейромедиатора дофамина, вызывающего ощущение удовольствия. Эволюция сделала это для закрепления стремления к поиску оптимальных решений, но таким образом мышление оказалось тесно переплетенным с эмоциями, и на самом деле в мыслительной деятельности принимает участие значительная часть мозга, а не только его кора. «Мы мыслим очень эмоционально. Наши эмоции играют ключевую роль в принятии решений, в долговременном мышлении, в создании памяти – во всем нашем общем постижении смысла. Без этих особенностей мы бы не были людьми. Мы не могли бы функционировать как индивиды в группах» (Ким Стенли Робинсон «2312»).

Разум и личность замороженного человека восстанавливают по считыванию нейронных связей, уцелевших в мозге его тела, а также по РНК памяти, содержащимся в крови и нервных тканях (Ларри Нивен «Мир вне времени»). Какой-либо отдельной РНК памяти нет, в нейронах работают те же разновидности РНК, которые действуют в других клетках. Но интенсивный синтез РНК в живом организме или ее введение могут улучшить память и ускорить обучение за счет интенсификации образования новых связей между нейронами.

Встречаются описания пересадки человеческого мозга в тела животных, например, собаки (Роберт Шекли «Тело», Уильям Дитц «Планета-тюрьма»). Даже при допущении возможности приживления чужеродных тканей и восстановления нервной проводимости остается проблема размещения достаточно крупного мозга в малом объеме. Исследования обезьян, ближайших родственников человека, и останков его далеких предков показывают, что развитие разума происходило постепенно и параллельно увеличивающейся поверхности коры головного мозга. Последнее потребовало прогрессирующего роста объема мозга. Несмотря на значительные вариации этого объема, мозг взрослого человека не поместится в черепную коробку даже достаточно крупной собаки, поэтому подобные пересадки вызывают сомнение.

На планете Призма развивается разнообразная органосиликатная жизнь (Алан Дин Фостер «Приговоренный к Призме»). Кремнийорганическая эволюция может порождать смертельно опасные для углеродной жизни формы (Алан Дин Фостер «Чужой»). В Солнечной системе встречается жизнь с кремнием в роли углерода (Айзек Азимов «Говорящий камень»). Земная жизнь основана на сложных органических молекулах, вступающих в реакции друг с другом, а также с окислителем-кислородом в процессах производства энергии. В свою очередь, столь сложные молекулы обязаны своим существованием способности углерода образовывать длинные цепочки атомов с боковыми химическими связями. Энергия связи углерод-кислород достаточно умеренна, чтобы поглощенного хлорофиллом и подобными ему пигментами видимого излучения солнца хватало для отрыва атома кислорода от его соединений с углеродом в процессе растительного фотосинтеза, на котором держится вся пирамида жизни на нашей планете. При таком отрыве не затрагиваются цепочечные связи углерод-углерод, формирующие первичную структуру органических молекул. Кремний же образует с кислородом гораздо более сильную связь, что практически исключает возможность ее участия в фотосинтезе земного типа. Прочность этой связи сказывается и на образовании цепочечных структур на основе кремния, которые становятся намного устойчивее при участии силоксановых связей. Последнее ограничивает допустимые конфигурации кремнийорганических соединений, особенно их вторичной и третичной пространственной структуры, исключительно важной для углеродной жизни. Использование энергии излучения при прямом фотоэффекте в кремнии и его соединениях (Пол Андерсон «Эпилог») наталкивается на сложности с превращением энергии, выделяющейся при рекомбинации разделенных фотоэффектом носителей заряда, в химическую энергию биотканей. Связь кремний-кислород можно также разорвать повышением температуры, но при этом в жидком состоянии не останется вода, без которой земная жизнь не обходится. Поэтому вопрос о том, за счет каких источников энергии могла бы поддерживаться гипотетическая кремниевая жизнь, остается открытым. Если она где-то существует, то вряд ли при земных или схожих с ними условиях, как полагали Алан Дин Фостер и Айзек Азимов. Может быть, она должна быть высокотемпературной, как упоминает Иэн М. Бэнкс в романе «Эксцессия».