Текст книги "Скепсофант, Скепсореал (СИ)"

Автор книги: Николай Фурзиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 38 страниц)

Углеводороды для энергетики и химической промышленности будут производиться микроорганизмами (Грег Иган "Отчаяние"). Биосинтез – это прекрасно, а откуда брать исходное сырье для него? Сейчас им чаще всего служат органические остатки, но для полной замены добываемых нефти, газа и угля их явно не будет хватать, там ежегодно потребуются миллиарды тонн. Другой вариант – синтез на основе содержащегося в атмосфере и вырабатываемого промышленностью и сельским хозяйством углекислого газа и воды – выглядит привлекательнее, но в этом случае химические процессы будут энергозатратными. Где брать энергию для обеспечения такого производства? Применение солнечной энергии потребует его размещения в пустынных местностях, где вода дефицитна, а другие варианты могут оказаться экономически бессмысленными.

Напоминающие медведей жители планеты Дилбия разводят скот, употребляют в пищу мясо, корнеплоды и хлеб, живут оседло, занимаются кузнечным делом, пользуются металлическими инструментами, утварью и оружием, строят из дерева жилые дома, постоялые дворы и другие сооружения, делают мебель и вместе с тем не знают земледелия (Гордон Диксон «Космическая лапа»). Необходимость прокормить скот одним только естественным подножным кормом ограничивает количество этого скота и размер поселений оседлого населения, а для добавки к питанию диких корнеплодов требуется собирательство. Поэтому без земледелия трудно достичь полностью оседлого образа жизни проживающих совместно больших объединений жителей. Что касается хлеба, то его регулярное употребление в современных культурах, видимо, просто невозможно без того же земледелия, так как в дикой природе растения, в том числе злаки, не растут скученно, сбор их зерен непроизводителен, а вне короткого сезона созревания невозможен, поэтому создание их больших круглогодичных запасов затруднительно. Иначе говоря, постоянное питание хлебом и отсутствие земледелия плохо совместимы.

Охотник на болотных монстров тщательно скрывает от глаз грабителей место, где находится его сезонная охотничья сторожка, и маскирует подходы к ней. И вдруг, прибыв в эту сторожку вместе со своим только что нанятым помощником, он устраивает тому длительные шумные тренировки, включающие ежедневную пальбу из грохочущего пулевого оружия (Уильям Дитц «Планета-тюрьма»). Настоящий охотник не поступил бы так, он бы тренировал помощника по дороге и избегал стрельбы рядом со сторожкой.

Возникшая на одной из планет центральной части галактики гуманоидная раса Пак проходит в своем развитии две стадии – неразумную и разумную. Родившийся ребенок и выросший из него производитель обнаруживают лишь зачатки разума. В зрелом возрасте у производителя возникает непреодолимое желание съесть корень определенного кустарника, который до этого казался ему несъедобным. Отведав корня, он испытывает серьезную биологическую и психологическую трансформацию. Кожа упрочняется и становится похожей на броню, половые органы исчезают, в месте расхождения бедренных артерий формируется второе сердце, суставы разбухают, увеличивая рычаг действия прикрепленных к ним мышц, которые становятся сильнее, кости приобретают повышенную прочность, череп увеличивается, зубы теряются, челюсти вытягиваются в подобие жесткого клюва. Мозг резко увеличивается в объеме, в нем возникает мощный интеллект. Появляется высокоразумный Защитник, жизнь которого может продолжаться чрезвычайно долго при условии регулярного добавления к пище упомянутого корня. Инстинктивная цель его жизни – защита родственных ему производителей и детей, отличаемых по запаху. Защитники создали высокоразвитую цивилизацию, основали колонии на близлежащих планетах, а затем на отдаленных. Необходимость защиты своих родственников заставляет их конкурировать между собой вплоть до ведения ожесточенных войн с применением самого опасного оружия (Ларри Нивен цикл «Известный космос»). Скачкообразное появление мощного разума не совсем согласуется с эволюционным развитием, которое при половом размножении должно осуществляться небольшими шагами, чтобы появляющиеся новые признаки могли передаваться потомству при скрещивании. Кстати, по той же причине маловероятно появление у живых существ колес как органов передвижения (Клиффорд Симак «Заповедник гоблинов», Дэвид Брин «Риф яркости»), потому что промежуточных перед колесом стадий, видимо, не существует. С точки зрения теории вероятностей шанс разового огромного скачка развития с появлением разума также невелик. Допустим все же, что первый Защитник появляется случайно. Он может в дальнейшем давать корень жизни подходящим производителям всех других стад, но та же ничтожно малая вероятность работает против перерождения их в следующих Защитников. И если сам Защитник стерилен, то его могучий интеллект погибает вместе с ним, не передаваясь другим особям, и, возможно, не дождавшись появления второго Защитника. Откуда же их возьмется много? Неужели накопятся за долгие миллионы лет? Но описанная Нивеном постоянное жестокое соперничество между ними будет этому препятствовать.

Два с половиной миллиона лет назад на Землю прибыл космический корабль с группой представителей расы Пак. Разумные Защитники расы вымерли из-за неприжившегося в новых условиях кустарника, корни которого необходимы им для жизни, а неразумные производители положили начало приматам, вследствие мутаций постепенно образовавшим несколько семейств (Ларри Нивен «Защитник»). Ископаемые останки земных приматов встречаются в геологических слоях возрастом до нескольких десятков миллионов лет. Более того, установлены их некоторые млекопитающие предки, которые жили на Земле еще раньше. Схожие цифры дает генетическая реконструкция происхождения приматов. Поэтому гипотеза их происхождения от расы Пак не проходит.

У Защитников расы Пак раздуты суставы, что позволяет мускулам развивать необычайно высокие усилия за счет увеличения эффекта рычага (Ларри Нивен «Защитник»). Чтобы это сработало, Защитникам необходимы намного более прочные кости, иначе возможны их переломы, как иногда случается при спазматических сокращениях мышц бедра человека.

Растущий на почве солнечник Славера снабжен отражающей поверхностью для концентрации излучения местной звезды на находящемся над центром поверхности фотосинтетическом органе. Тот же механизм солнечники применяют для уничтожения всего живого по соседству с ними (Ларри Нивен «Мир-Кольцо»). При диаметре отражающей поверхности около 25 см и оценочном расстоянии фотооргана от поверхности 10 см радиус ее кривизны должен составлять примерно 20 см. В то же время, для фокусировки отраженного излучения на далеко расположенном предмете форма поверхности должна приближаться к плоской. Биомеханически такое изменение фокусировки возможно за счет симметричной деформации поверхности, но для этого необходим некоторый сигнал, дающий возможность оценки расстояния. Если это происходит путем затенения части растений, остальные солнечники должны получать такой сигнал от затененных. Каким образом, из текста романа не очевидно. Кроме того, выигрыш фотосинтеза за счет фокусировки целесообразен только при его нелинейном механизме или при недостатке освещенности. Близость характеристик местной звезды мира-Кольца к Солнцу позволяет утверждать, что интенсивность ее излучения вполне достаточна для обычного линейного фотосинтетического процесса, при котором главным преимуществом является освещаемая поверхность растения, а не возможность концентрации освещения. Выжигающие всех своих соперников солнечники не могут страдать и от затененности.

«Глинеры умели мчаться со скоростью ветра». «Глинеры были близорукими и видели едва ли дальше собственных ног». Две эти противоречащие друг другу цитаты из романа Ларри Нивена «Трон Кольца» разделяет всего пара десятков строк. Противоречие в том, что с такой сильной близорукостью гуманоидный и, конечно же, не имеющий встроенного радара глинер должен передвигаться медленно и с осторожностью, где уж ему мчаться. Тем более невероятны случаи описанной автором охоты глинеров на опасных зверей, где без хорошего зрения им грозила бы быстрая гибель.

При глубоководном погружении водолаз использует для дыхания водородно-кислородную смесь (Артур Кларк «Большая глубина»). Обычный воздух малопригоден для глубоких погружений в легководолазном костюме из-за насыщения тканей азотом, вызывающим кессонную болезнь при быстром всплытии, когда резко снижается наружное давление. Поэтому его заменяют смесями кислорода с газами меньшей молекулярной массы, которые быстрее выводятся из организма. Однако водород в смеси с кислородом образует взрывчатую смесь, способную детонировать от малейшей искры (Джон Кэмпбелл «Трансплутон»). Намного безопаснее использовать в дыхательных смесях для глубоководных погружений вместо азота или водорода гелий, хотя он стоит дороже.

Уже в зубах навязли многочисленные несоответствия существ-оборотней. Вот пример: взрослый мужчина ночью оборачивается волком, а через сутки – тигром, еще через сутки – громадным удавом (Джек Уильямсон «Это мрачнее, чем вы думаете»). Каким образом специализированные ткани человеческого тела могут почти мгновенно перестроиться в пусть аналогичные по назначению, но совершенно по-другому организованные ткани тела животного? Как можно перенести в такое тело и обратно сознание человека, если мы знаем, что даже незначительное повреждение мозга способно нанести серьезный ущерб его функционированию? Нельзя же всерьез полагать, что этот процесс происходит подобно перестановке нематериальной карты памяти из одного гаджета в другой. Откуда, наконец, берется или, напротив, куда исчезает недостающая или добавочная масса, если мы со школы усвоили закон ее сохранения? А если поверить, что само человеческое тело при этом остается лежать в кровати, то откуда возникает способный взаимодействовать с другими телами и предметами вполне себе вещественный оборотень, и куда он исчезает при возвращении человека в собственное тело? Ссылки на то, что все в природе имеет вероятностное происхождение, далеко недостаточно, ибо как раз вероятности говорят не в пользу подобных процессов, а управлять ими человек совсем не умеет, ни мысленно, ни руками, даже если он, подобно Джеку Уильямсону, поминает всуе менделевские законы генетики и принцип неопределенности Гейзенберга.

На более современном уровне оборотней называют протеями (Джеймс Блиш «Стиль предательства»), обращенцами (Роджер Желязны «Глаз кота»), мимикристами. Их существование часто объясняется исключительной изменчивостью природных условий на родных планетах из-за большого эксцентриситета их орбит и сложной эволюцией, заставившей эти существа научиться менять свой облик ради выживания (Джеймс Уайт «Космический госпиталь», «Звездный врач»). Другая причина – выживание при резкой запрограммированной смене условий обитания в искусственном мире (Том Макоули трилогия «Слияние»). Они не стремятся нарушать закон сохранения массы («Звездный врач»), их мозг распределен по телу, которое имеет аморфное строение. Как раз подобное строение и мешает поверить в способность мимикриста быстро формировать настоящие зоркие глаза или чуткие уши (Джеймс Уайт «Двойной контакт»), для чего требуются чрезвычайно специализированные биологические ткани, несовместимые с аморфностью. Еще одна возможность существования гипотетических людей-оборотней – конструирование искусственных тел на основе «незамкнутых» биологических цепей, позволяющих моментальную трансформацию в предварительно изученное другое разумное существо (Клиффорд Симак «Принцип оборотня»). Подобные объяснения трансформации невнятными биохимическими причинами не годятся хотя бы по следующей причине: преобразование одних тканей в другие должно проходить через множество химических реакций, нуждающихся в специфических катализаторах, которых может не оказаться в организме оборотня. К тому же подавляющее большинство реакций протекает либо с выделением, либо с поглощением тепла, случаи отсутствия теплового эффекта встречаются исключительно редко. Поэтому быстрое и практически одновременное протекание всех необходимых для трансформации реакций приведет к перегреву или, наоборот, переохлаждению тела оборотня выше или ниже приемлемого диапазона температур. Предварительный подбор компенсирующих сочетаний экзотермических и эндотермических реакций здесь не поможет, поскольку заранее неизвестно, во что предстоит оборотню преобразовываться и какие реакции для этого понадобятся. Аналогичные доводы можно противопоставить существованию диморфных живых существ и растений планеты Миранда, приспособленных к жизни на суше во времена низкого уровня воды, а в быстро трансформированном виде – в воде, после периодического таяния ледников и затопления суши (Майкл Суэнвик «Путь прилива»). Иэн М. Бэнкс – один из немногих авторов, предполагающих медленное преобразование тел оборотней («Вспомни о Флебе»).

Похожие возражения можно высказать по поводу способности оборотней-метаморфов менять строение и внешний вид своего тела. Они представляют собой гуманоидов, по своему желанию меняющих внутреннее строение своего тела, так как их кости не соединяются, как у большинства других рас, и могут принимать другие положения под действием мускулов (Роберт Силверберг «Замок Лорда Валентина»). Отсутствие суставных соединений костей означает, что скелет метаморфов не выполняет опорную функцию и не поддерживает внутренние органы. В этом случае под действием обычной силы тяжести тела метаморфов должны принимать приплюснутую форму, а описанное в романе их передвижение на ногах и тем более участие в вооруженных стычках с людьми попросту сомнительно.

Частичное внешнее сходство с оборотнями обнаруживают генные клеточные рои, образующиеся из человеческих тел. Первый такой рой явился результатом случайной мутации при радиоактивном облучении техника-подводника, последующие появлялись после присоединения других людей и деления на части. Он представляет собой обладающий сознанием ансамбль получивших разум клеток, первоначально составлявших человеческое тело и способных образовывать другие сообщества (Брайан Олдисс «Галактики как песчинки»). Далеко не все тело человека состоит из клеток. Структурная целостность и прочность большинства органов обеспечивается соединительной тканью, которая только частично представлена клетками. Жидкости внутри тела также не имеют целиком клеточного строения. Отдельные клетки тканей человека специализированы и не способны выжить по отдельности, они нуждаются во внешней защите, а также питании, поступлении кислорода и удалении отходов. Появление у каждой из них самостоятельного разума никак не обеспечит все это. Поэтому функционирование такого клеточного роя невероятно.

Созданный в будущем накожный симбиотический наноконструкт воскрешает своего погибшего хозяина, если сохранился хотя бы небольшой объем его тканей (Дэн Симмонс серия «Песни Гипериона»). Нанотехнология не создает вещество, как можно подумать, читая автора, она лишь комбинирует из одних его форм другие. Если же автор подразумевал превращение энергии в материю, для этого конструкт должен иметь доступ к немалым запасам энергии и уметь преобразовывать ее в требуемые ткани и органы без побочных эффектов.

Можно улыбнуться, читая, как кандидата в курьеры времени инструктируют о действии надетого на его бедра таймера, который управляет перемещениями в прошлое и обратно. Инструктор говорит: «вот здесь, прямо над твоей левой фаллопиевой трубой, расположен микровыключатель, определяющий направление перемещения – вперед или назад» (Роберт Силверберг «Вверх по линии»). Повод для улыбки в том, что фаллопиевы трубы – особенность исключительно женской анатомии, а кандидат – нормальный мужчина, не замеченный в признаках гермафродитизма, у него могут быть лишь семенные протоки, и проходят они в иных местах.

Явное недоумение вызывает описание ночной крылатой летательницы-женщины, которая якобы не может летать днем из-за давления света на ее крылья (Роберт Силверберг «Ночные крылья»). Вблизи поверхности Земли, на которой происходит действие, световое давление оценивается единицами паскалей. Это на несколько порядков величины меньше, чем необходимая для полета приходящаяся на единицу площади крыла подъемная сила. Хотя летать такая женщина все равно не сможет (см. Гигантам и драконам – хана), давление солнечного света тут совершенно точно ни при чем, оно не в состоянии помешать или помочь полету.

Известны биологические и медицинские применения гипотермии, в том числе для снижения активности мозговой деятельности и потребления кислорода во время хирургических операций. На этом основании многие фантасты обсуждают применение более глубокого охлаждения для долгосрочной консервации с последующим оживлением растений, животных и даже человека, особенно в целях «холодного» сна или анабиоза (Роберт Хайнлайн «Дверь в лето», Роберт Силверберг «Пасынки Земли», Клиффорд Симак «Зачем их звать обратно с небес», Чарлз Шеффилд «Объединенные разумом», «Эсхатон»). Утверждается, что это возможно, «...если замерзание происходит достаточно быстро. В эпоху Великого оледенения рыба в реках иной раз замерзала мгновенно, а когда лед таял, плыла дальше, как ни в чем не бывало» (Колин Уилсон «Живые мертвые»).

На самом деле скорость охлаждения слабо влияет на выживание переохлажденных живых организмов. Более того, из-за конечной теплопроводности биотканей температура внутри крупных тел какое-то время будет выше наружной, и такого супербыстрого замерзания, как у мелких рыб, не получится. Наиболее частой причиной гибели при замораживании является образование кристаллов льда, которому из-за его меньшей плотности требуется больший объем, чем занимает составляющая значительную часть биотканей исходная вода. Сопутствующее образованию льда его неизбежное расширение вызывает многочисленные необратимые внутренние повреждения тканей. Например, "тогда можно было бы выявить следы оттаивания: разрывы клеток ледяными кристаллами и тому подобное" (Ларри Нивен "Защитник"). При кратком пребывании в вакууме "в легких... лед кристаллизовался и разорвал альвеолы" (Аластер Рейнольдс "Ковчег спасения"). Пережить этот эффект могут лишь некоторые растения и простейшие живые существа малых размеров. До некоторых температур можно избежать льдообразования путем медленного спокойного охлаждения, но такой способ действует только для чистой воды, в которой нет зародышей кристаллизации, поэтому он не годится для глубокого охлаждения живых тканей, где дистиллированной воды не найти. Второй способ заключается в насыщении тканей жидкими примесями, обычно на основе глицерина, снижающими вероятность кристаллизации при понижении температуры и заменяющими ее стеклованием получающейся смеси с малозаметным изменением объема. Им, например, пользуется синтезированная медленная жизнь, выведенная для жизни на холодной планете (Питер Гамильтон "Дракон поверженный"), а в реальности – обитающий в северных районах Азии и Европейской России и накапливающий перед зимовкой глицерин в своем теле сибирский углозуб, который способен выжить после десятков лет пребывания в замороженном состоянии. Аналогичные опыты на высших животных пока не привели к заметным успехам, потому что из-за неизбежного градиента температур в их тканях все равно образуется лед, в том числе при оттаивании. Вот и Роберт Хайнлайн в романе "Будет скафандр – будут и путешествия" признает, что замерзающая вода разрывает клетки тканей, а через несколько страниц описывает, как умельцы-инопланетяне предварительно держали в жидком гелии, имеющем температуру минус 269 градусов, сильно обморозившегося юношу-землянина перед началом его восстановительного лечения, не замечая противоречия между этими двумя моментами. При криоконсервации наиболее подвержен нарушениям мозг: "при сверхнизких... температурах, близких к температуре жидкого азота, фосфолипиды в нервной ткани мозга замерзают и синаптические связи разрушаются,... мозг умирает" (Ларри Нивен "Мир вне времени"). Не выше шансы на оживление астронавта, замерзшего в космосе при температуре около минус 270 градусов и пробывшего там тысячу лет (Артур Кларк «3001: Последняя Одиссея»). К тому времени, наверное, будет надежнее попытаться клонировать его по сохранившимся тканям.

Иначе, как на редкость сказочную байку, нельзя расценить историю выживания замерзшей женщины, которая перед этим пила подогретую воду, чтобы замедлить охлаждение своего тела за счет выделения скрытой теплоты замерзания. После оттаивания она якобы выжила и даже сохранила умственные способности, при том, что внутри нее в разных местах образовались комки льда массой от нескольких граммов до пары килограммов (Чарлз Шеффилд «Холоднее льда»). Пусть даже она суперчеловек и способна управлять образованием льда из выпитой жидкости, в теле остается еще внутритканевая вода, которая при замерзании просто рвет стенки клеток. А ее там до 70-90% в каждой клетке, в том числе в переносящих кислород эритроцитах крови. Если все эритроциты окажутся разорванными, что сделает суперчеловек? По мнению автора, правильный ответ – наплюет и выживет, и неважно, что у всего есть свои пределы.

Теоретически возможный обходной путь тот же Чарлз Шеффилд подсказывает в другом своем произведении, описывающем замораживание людей при очень высоком внешнем давлении, когда замерзающая вода превращается в другие аллотропные формы льда, не отличающиеся столь сильно по плотности от воды («Эсхатон»). На практике такой способ тоже не без недостатков. Во-первых, сомнительна вероятность превращения в однородный аллотропный лед тех «бульонов» и смесей, в форме которых содержится вода внутри организма, так как чаще всего при замерзании вода и примеси частично разделяются из-за отличия температур замерзания чистой воды и ее растворов. Во-вторых, при реальном применении возникнет опасность повреждения тканей огромным перепадом внешнего и внутреннего давления, и не совсем ясно, что произойдет раньше: установление равновесия при медленном повышении наружного давления или начало разложения тканей. Часть фантастов считает технологию длительного замораживания ненадежной еще и потому, что даже при близких к абсолютному нулю температурах неизбежные остаточные квантовые явления нарушают структуру сложных молекул уже за два-три века (Артур Кларк, Стивен Бакстер «Солнечная буря»).

Кекропийцы – выходцы с облачной планеты в системе красного карлика – не имеют зрения, заменяя его эхолокацией высокочастотными звуковыми импульсами, действующими на расстояниях до ста метров. Они общаются запахами с помощью феромонов (Чарлз Шеффилд «Летний прилив»). Хотя звуковые колебания воспринимаются ими в широком диапазоне частот, обычный слух принесен в жертву эхолокационному видению (Чарлз Шеффилд «Расхождение»). В запаховом чутье нет ничего необычного. Но общение с помощью запахов не может быть столь же быстрым, как слуховое, из-за меньшей скорости потоков воздуха (тем более, диффузии, если потоков нет) по сравнению со скоростью звука. Поэтому коллективное взаимодействие таких существ должно быть замедленным, а это конкурентный недостаток по сравнению со звуковой коммуникацией. Он заметно снижает вероятность изображенного автором положения кекропийцев в качестве господствующего вида на своей родной планете и тем более в обширной области галактики.

Кекропийцы, люди, хайменопты могут питаться одной и той же пищей, несмотря на свое совершенно различное происхождение (Чарлз Шеффилд «Летний прилив»). При весьма вероятном едином космическом происхождении некоторых простейших органических соединений и аминокислот эволюция на разных планетах может пойти разными путями не только в отношении животных, с чем неявно согласен автор, описывающий разумные виды различного строения в качестве господствующих, но и в отношении растительного мира. И то, и это не исключает аллергии на продукты питания инопланетного происхождения или даже отравления ими (Пол Андерсон «Быть трусом», «Нелимитированная орбита»). При таком употреблении вполне возможен анафилактический шок (Аластер Рейнольдс «Город Бездны»). Близкие по происхождению к земным продукты и то могут требовать приема противоаллергических средств (Ларри Нивен «Инженеры Кольца»).

«Конечно, робот должен повиноваться, но подсознательно он обижен. Теперь ему особенно важно доказать свое превосходство, несмотря на эти ужасные слова, которые были ему сказаны» (Айзек Азимов «Я, робот»). Слово «боль» неприменимо к операциям робота, хотя последствия аналогичных ситуаций так же «неприятны» ему, как боль человеку (Айзек Азимов «Обнаженное солнце»). Эти выдержки подтверждают приписывание роботам человеческих эмоций, которые еще больше сближают искусственный интеллект с людьми. Но могут ли они возникнуть у жестко программируемых роботов, подчиняющихся трем законам роботехники?

Усовершенствованный человек в стрессовой ситуации бежит со скоростью более 80 км/час (Чарлз Шеффилд «Холоднее льда»). Даже у суперчеловека бег со скоростью почти вдвое выше нынешних мировых рекордов в спринте должен приводить к каким-то последствиям, хотя бы к банальному перегреву тела (Паоло Бачигалупи «Заводная»).

Описывается фантастическая ситуация, когда представители других цивилизаций, встреченных человечеством в ходе его экспансии, неагрессивны, так как они развивались в условиях фактического отсутствия конкуренции (Чарлз Шеффилд «Объединенные разумом»). Такое отсутствие скорее приводит к стабильности или регрессу, потому что при спокойной животной жизни разум не особенно нужен, стимулы для его появления дает как раз задача выживания достаточно развитого вида в изменившихся условиях, включая усилившуюся конкуренцию. Неизбежные мутации возникших первоначально форм жизни приводят к их разнообразию и постепенному занятию ими множества экологических ниш, что создает соперничество видов в зонах пересечения. «Ведь все разумные существа произошли от животных, которым когда-то пришлось вести борьбу за существование настолько ожесточенную, что они развили свой мозг, чтобы не погибнуть» (Пол Андерсон «Поворотный пункт»). «Эволюцию движут интересы выживания» (Джек Чалкер «Девяносто триллионов Фаустов»). Поэтому формирование разума без конкуренции маловероятно, а к описанию Шеффилдом исключительности человека в смысле его природной агрессивности стоит относиться с осторожностью. Другое дело, что человеческая агрессивность может казаться беспричинной и немотивированной, в отличие от животных или других разумных существ. Уникальность Земли как единственной в галактике планеты со сложной экологической системой, породившей разумную жизнь, которая развила высокие технологии (Айзек Азимов «Край Основания»), с этой точки зрения очень сомнительна. В том числе по той причине, что наше Солнце – вполне рядовая звезда не первого поколения, которая не опережает в своем развитии многие другие похожие звезды.

Люди создали способных жить в воде и воздухе разумных существ размером с простейших, передав им свою наследственность и разум (Джеймс Блиш «Поверхностное натяжение»). Распространяющиеся по космосу мыслящие споры способны к симбиозу с высшими формами жизни тех планет, на которые они попадают. Общение телепатическое, на межпланетные расстояния (Боб Шоу «Деревянные космолеты»). Разумное существо – бессмертный пыльник, неустойчивый конгломерат диссоциированных молекул, каждая из которых несет долю сознания. Даже если рассеять его на отдельные далеко отстоящие друг от друга атомы, каждый из них будет хранить частичку разума пыльника (Клиффорд Симак «Проект Ватикан»). На все эти фантазии Артур Кларк ответил бы уже приведенной цитатой: «разумные существа не могут быть очень маленькими, существует предельный минимальный размер мозга» («Космическая Одиссея 2001»).

Полуживое, полукомпьютер, полукристалл, растет в присутствии кислорода (Боб Шоу «Беглые планеты»). Возможная модель автоматизированного строительства сооружений на других небесных телах или в космосе, например, в астероидном поясе.

Сосуществование двух разумных рас, приспособленных для проживания на одной и той же планете, но в совершенно разных климатических условиях, и дающих начало одна другой в ходе стимулированного изменением температуры глубокого метаморфоза (Пол Андерсон «Все круги ада»). Иллюстрация гибкости жизни и ее приспособляемости от землеподобных условий до пограничного для жизни горячего климата на планете двойной звездной системы.

Симбиотические мегадеревья перехватывают распространяющуюся по галактике информацию, записывают ее в молекулах РНК и ДНК своих выстреливаемых семян, которые собираются специально выведенными для этого грызунами в хранилища (Клиффорд Симак «Роковая кукла»). Диссонирует с этим описанием малый срок жизни большинства органических образований. Если не предпринимать специальных мер для консервации «мягкой» органики, она достаточно быстро портится, даже без доступа воздуха или в инертной атмосфере, включая наиболее долгоживущие семена, как хорошо знают археологи. По этой причине для задач, связанных с хранением информации, больше подходит неорганическая технология (Артур Кларк, Стивен Бакстер «Сад Рамы»). В романе Симака семена хранятся под крышей, но на открытом воздухе, и о мерах долгосрочной консервации ничего не говорится, а это совсем не вяжется с задачей накапливания несметных объемов информации за длительный период, порядка многих тысячелетий.

Деревья бракки с прочнейшей древесиной распространяют свои споры на дальние расстояния, выстреливая их высоко в атмосферу с помощью «ракетного» механизма, при котором в двух половинах расположенной под землей прочной «камеры сгорания» накапливаются извлеченные порознь верхними и глубокими корнями из почвы «энергетические» кристаллы двух видов. В момент готовности спор перегородка между половинами растворяется, кристаллы смешиваются с образованием значительного объема газов, с силой вырывающихся через отверстие в полом стволе и разносящих споры (Боб Шоу серия «Мир и Верхний Мир»). Все бы ничего, но потом эта конструкция с растворившейся навсегда перегородкой переносится на воздушные шары и ракетные корабли и долго там работает. Если в природе часть приходящейся при взрыве нагрузки на стенки принимает на себя окружающий их грунт, то в воздухе или космосе такой поддержки нет, и в долгой надежной службе «камер сгорания» стоит усомниться.

Человек может сосуществовать в симбиозе с находящейся в его организме зеленой водорослью хлореллой, питаясь продуктами ее фотосинтеза и отказываясь от другой растительной или животной еды, кроме минеральных добавок и витаминов (Алан Дин Фостер «Деревня избранных»). Эта мечта разбивается о несоответствие энергетических запросов человека и эффективности гипотетического фотосинтеза, который из-за непрозрачности тела может происходить только на его поверхности. Растению с массой человека и то была бы необходима намного большая поверхность листьев, чтобы удовлетворить собственные энергетические потребности, которые в расчете на единицу массы ощутимо меньше человеческих. Кроме того, сама хлорелла для своего роста нуждается в жизненно необходимых соединениях азота, фосфора и калия, других элементов.