Текст книги "Скепсофант, Скепсореал (СИ)"

Автор книги: Николай Фурзиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 38 страниц)

Интересную роль отвел семье Артур Кларк в изолированном самодостаточном стабильном городе, где население существует в электронном виде и лишь изредка воплощается в телесной форме, причем сразу во взрослом состоянии. Вместе с тем сохраняются два пола и сексуальные отношения между ними, но больше как элемент удовольствий и полноты жизни, а не продолжения рода. Родителей здесь назначают не по родству, а по наилучшему выбору в качестве инструкторов в ходе обучения воплощенного необходимым жизненным навыкам и обычаям вплоть до его совершеннолетия. За духовное созревание отвечает назначаемый таким же образом воспитатель («Город и звезды»). Родители и воспитатель обеспечивают необходимую социализацию только что воплощенной личности, без чего ей невозможно существовать в развитом обществе. В другом фантастическом городе сохранился выбор между естественным рождением ребенка от женщины и мужчины и «электронным» способом, при котором в банках памяти объединяются копированные части личностей «родителей». Воспитание и взросление получившейся новой личности заменяется ее многосторонним обучением в тех же банках памяти. После проверки она наделяется искусственным органическим или киборгизированным телом и выходит в мир готовым человеком (Грег Бир «Эон»). Такое электронное вызревание человека может иметь преимущества в особенно тяжелых условиях жизни колоний, когда непозволительно отвлекать ресурсы на воспитание и взросление детей (Уолтер Йон Уильямс «День инкарнации»). За создание новой разумной личности в цифровом обществе-полисе отвечает специализированное программное обеспечение. Оно может создать такую личность из проверенных опытом частей уже существующих личностей, а может запустить аналог мутационного процесса, вводящий новые черты в банк данных. Может быть, когда-нибудь социализация тоже будет осуществляться компьютерами, а потом – среди одних компьютеров, пусть даже действующих аналогично многим независимым человеческим сознаниям (Грег Иган «Диаспора»). Но в таком случае для чего в столь далеком будущем нужен человек? Подобное конструирование людей может иметь свои собственные недостатки: «аутизм, навязчивые состояния и импульсивные устремления, пристрастие к электронной среде», повышенный процент самоубийств и смертности от несчастных случаев, диктаторство родителей по отношению к своим электронным отпрыскам (Уолтер Йон Уильямс «День инкарнации»).

Совсем иную сторону семейственности и усиление влияния аристократии показывает Чарлз Шеффилд, по мнению которого на будущей Земле автоматизация и компьютеризация сократят число доступных рабочих мест, понизят квалификационные требования для их занятия и вызовут их распределение среди родственников и друзей, заставляя остальных больше времени отдавать образованию и развлечениям. Эмиграция на другие планеты – для простолюдинов и посторонних, считают аристократы, продавая подчиненных им людей любым платежеспособным клиентам («Объединенные разумом»). В СССР похожие операции назывались организованным набором кадров. После долгой войны с применением ядерного оружия Земле потребовалась эра стерилизации, когда людям рекомендовалась взаимная ненависть, все браки и рождения осуществлялись только после положительного решения генетического центра, а сексуальные контакты лиц, имеющих нежелательные для продления рода признаки, карались немедленным смертельным исходом (Брайан Олдисс «Галактики как песчинки»). Воспоминание о когда-то бытовавших в древности обычаях, например, при отборе новорожденных в древнегреческой Спарте. Ограничение рождаемости в будущем Земли предполагается большинством авторов, иногда с некоторой примесью случайности в виде лотереи с розыгрышем права на рождение ребенка или квазигладиаторских боев с той же премией победителю и гибелью проигравшего (Ларри Нивен «Мир-Кольцо»). Оно вряд ли применимо в новых колониях на других планетах, как правило, нуждающихся в рабочих руках.

Половой диморфизм и ритуальное половое поведение приписывается инопланетным существам, что приводит к весьма необычным ситуациям (Конни Уиллис «Неразведанная территория»). Миллионы лет назад населяющие мир-Кольцо многочисленные расы имели общие корни, но с тех пор распались на отдельные виды, которые заняли разнообразные экологические ниши. Они широко практикуют свободные межвидовые сексуальные отношения под названием ришатра (или рештра). Их назначение может быть самым разнообразным: знакомство при встрече, проявление вежливости, налаживание отношений, подтверждение сделок, получение удовольствия, добрачные связи, удовлетворение сексуальных потребностей при отсутствии контрацепции. «Ришатра – это развлечение, дипломатия, дружелюбие, понимание того, что в темноте ты сможешь дотянуться до своего оружия». Почти неразумные ведущие ночной образ жизни вампиры сохранили запах полового влечения общих предков и неосознанно пользуются им для завлечения жертв, кровью которых они питаются. Есть племена, не вступающие в ришатра, но и они не могут устоять против вампиров (Ларри Нивен «Инженеры Кольца», «Трон Кольца»). Похоже на хайнлайновский идеал мало чем ограниченных и почти ничем не обязанных сексуальных отношений, но более безопасных, чем на Земле, из-за отсутствия возбудителей инфекционных болезней и межвидовой стерильности.

Прочие отношения между людьми, их мотивы и эмоции, если не считать тупиковых или экзотических вариантов развития, обычно предполагаются почти такими же, как в настоящем. Это относится, например, к охватывающим до ста тысяч лет сознательной истории будущего произведениям Айзека Азимова цикла «Роботы» и серии «Основание» или к даже более протяженному, но схематичному будущему Брайана Олдисса в сборнике «Галактики как песчинки». По мнению Чарлза Шеффилда, человеческая культура и поведение так же будут полностью определяться сексуальными отношениями, территориальными правами, индивидуальным интеллектуальным превосходством и потребностью в групповом самоопределении («Расхождение»). Дополнять Фрейда начали давно, почти с момента публикации его трудов, здесь Шеффилд не оригинален. Что он явно забыл упомянуть, так это вездесущее человеческое любопытство (Брайан Олдисс «Галактики как песчинки», Грег Бир «Эон»), свойственное в особенности молодежи всесжигающее пламя творческих порывов (Брюс Стерлинг «Священный огонь») и неистребимое свободолюбие некоторых людей (Дональд Уэстлейк «Победитель»). Надо заметить, что в современном обществе территориальные права усложняются и комбинируются c имущественными или даже полностью заменяются ими. Что касается интеллектуального превосходства, то Мишель Монтень давно подметил: справедливее всего в нашем мире распределен ум, потому что редко кто жалуется на его нехватку. По групповому самоопределению см. Страхи и неравенство. И столь же острой останется нужда в доверии и любви, которые способны почти творить чудеса (Рэй Бредбери «В дни вечной весны»), устранить преграду в сотни лет между двумя людьми (Роберт Янг «Девушка-одуванчик»). Вынужденное разрушение компьютерных сетей, полностью исключившее социальные сети, чаты и мессенджеры, восстанавливает прямое общение между людьми (Майк Резник, Кей Кеньон "Потерявшийся в "комнате смеха""). Любовь и сострадание помогают подросткам и взрослым пережить трагическую гибель жертв отдаленных последствий генных манипуляций (Грег Бир «Сестры»). По мнению Дэна Симмонса, человека делают таковым те же любовь, сострадание, а при необходимости – готовность к самопожертвованию (серия «Песни Гипериона»). Сюда же можно причислить любовь к родной земле (Гордон Диксон «Лалангамена»), а равнодушного к своему дому человека-фанатика не стоит выпускать в космос (Теодор Томас «Сломанная линейка»). Вечные чувства всегда «в теме», и необходимость в них тем больше, чем труднее человеку. А по какому пути пойти, «выбрать свет или тьму, решает сам человек» (Дэн Симмонс «Эндимион»).

Никуда не денутся ретрограды и бюрократы, стоящие на пути полезной инициативы (Кристофер Энвил «История с песчанкой»).Сохранятся политиканство, манипулирование, козни и свары в коллективах, коварство, доминирование личных и групповых интересов, не останавливающееся перед устранением стоящих на пути людей (Гордон Диксон «Волк», Бен Бова «На краю пропасти», Айзек Азимов «Немезида», «Край Основания», «Основание и Земля», Брюс Стерлинг «Схизматрица», Дэн Симмонс «Восход Эндимиона»). К сожалению, для многих людей именно в этом состоит смысл существования, и они не видят для себя перспектив без выяснения отношений и сведений счетов, вплоть до гибели оппонентов (Ким Стенли Робинсон «2312»). Равным образом оказываются возможными будущие попытки навязывания большинству людей групповых или даже индивидуальных моральных взглядов (Грег Иган «Моральный вирусолог»). При угрозе существованию всего расселившегося по ближнему космосу человечества наиболее богатые люди ради спасения себя и своих близких запускают строительство ковчегов – огромных рассчитанных на десятки тысяч людей автономных кораблей с дальним радиусом действия (Питер Гамильтон «Иуда освобожденный»). Не стоит надеяться, что в будущем исчезнут ненависть и жестокость (Паоло Бачигалупи «Заводная», «Человек с желтой карточкой», Дэн Симмонс серия «Песни Гипериона»). Серьезным препятствием на пути объединения человечества оказывается национализм. Крайне опасно внешне цивилизованное мракобесие, когда образованные люди берутся решать, что человечеству не следует продвигаться далее кем-то субъективно установленных границ (Грег Иган «Отчаяние»).

Темы принадлежности к человечеству, долга и чести поднимаются в романе Роберта Силверберга «Человек в лабиринте». Представитель космической дипломатической службы, посланный для установления контакта с обнаруженной цивилизацией разумных гидрян, неожиданно получает от них дар непрерывного открытого излучения своих эмоций, возможно, как исправление его уродства с точки зрения гидрян. Вернувшись обратно, он обнаруживает, что находящиеся вблизи него другие люди испытывают непроизвольную квазиаллергическую реакцию на столь сильный поток чувств и страдают от такого общения, стремясь уйти от него. В результате он ощущает себя изгоем и годами скрывается в труднодоступном и смертельно опасном лабиринте на одной из далеких планет. За это время в космосе появились могущественные пришельцы-телепаты из другой галактики, которые настолько чужды людям, что не признают за ними наличие разума и подчиняют себе в качестве рабов. Направленной к изгою делегации бывших коллег удается убедить его сделать попытку демонстрации чужакам разумности человеческой расы, пользуясь своим даром-дефектом. В ходе попытки пришельцы излечивают посланца от этого дефекта. Нестандарт здесь в том, что сейчас на Земле люди идентифицируют себя родством, гражданством, национальностью, расовой принадлежностью, религией, социальным положением, а космической фантастике подавай идентификацию человека как землянина. Честь и гуманность движут командиром воюющего космического флота, не выполнившим приказ сжечь планету противника с гражданским населением (Пол Андерсон «Государственная измена»). Не подчинившись античеловеческому приказу претендента в диктаторы, офицер лунной ракетной базы ценой своей жизни спасает Землю от разрушительной ядерной бомбардировки (Роберт Хайнлайн «Долгая вахта»). Женщина, несущая одновременно гены людей и комбинированного бионеорганического разума, добровольно гибнет ради избавления человечества от навязываемых ему страшных заблуждений (Дэн Симмонс «Восход Эндимиона»). Рискуя жизнью, деятели науки и культуры закрывают своими телами обнаруженное на Земле сооружение, перебрасывающее людей в другие миры, от его уничтожения правительством, которое озабочено лишь текущими соображениями (Джек Макдевит «Звездный портал»). Никуда не уйдет необходимость страшных решений, когда выбор ограничен тем, что на одной и другой чаше весов лежат человеческие жизни (Том Годвин «Неумолимое уравнение»). Рискуя собой в тяжелейших условиях, наступивших после планетного катаклизма, контрабандист доставляет через весь континент вакцину от смертельной эпидемии (Роджер Желязны «Долина проклятий»). Галактические торговцы также придерживаются выработанного со временем ритуализированного кодекса чести, который удерживает их от излишнего увлечения наживой (Шарон Ли, Стив Миллер серия «Лиад»). Это помогает поддерживать репутацию, но, как считают сами авторы, совсем не мешает обычной купеческой хватке и хитрости.

С близкой точки зрения представляет интерес жестко устроенное общество на подвергающейся непрерывной бомбардировке метеоритами планете Тельди, где основная часть взрослых предпочитает более спокойное состояние безответственного раба, и лишь немногие из них принимают на себя долг, ответственность и обязанность заботиться обо всех остальных, становясь руководителями-господами (Джеймс Уайт «Напасть»). Настоящих лидеров не бывает много. Схожая тематика звучит в романе Чарлза Шеффилда «Объединенные разумом». Пострадавшие на службе человечеству и непригодные к службе бывшие военные доживают свой век на космической станции в месте сбора отслуживших кораблей и устаревшего оборудования. Там же оказывается сильно поврежденным одно из искусственных бионеорганических химерных созданий, созданных для исследований и разведки в тяжелых непредсказуемых условиях периметра освоенного людьми космического пространства. Восстановив частично свою функциональность, создание увлекает инвалидов целью продолжения службы и организует их перенос на далекую планету через сеть межзвездных сообщений, чтобы все они продолжили свое существование не как люди с ограниченными возможностями, а как настоящие разведчики-исследователи, невзирая на пониженную эффективность. Несмотря на самые благородные цели и поступки, немного напоминает запрограммированных роботов, продолжающих выполнять программу после устранения помех (Роберт Шекли «Мятеж шлюпки»), не так ли?

С другой стороны, людям будущего так же, как и настоящего, приписывается склонность к самообману, самоприукрашиванию и безосновательной вере в собственное превосходство над всеми другими мыслящими формами (Чарлз Шеффилд «Расхождение»). Завышенное самомнение человечества может не подтверждаться в столкновениях с реальной действительностью (Фредерик Браун «Кукольный театр»). С этим перекликается мнение о сохраняющейся неустойчивости людей по отношению к иллюзиям. Так, земляне, привыкшие к постоянной жизни внутри закрытых куполами городов, страдают агорафобией и могут потерять сознание на открытом пространстве или от виртуального пребывания в глубоком космосе (Айзек Азимов «Обнаженное солнце», «Роботы Утренней зари»). Пропавший давным-давно в труднодоступном затерянном углу изолированной планеты состарившийся полуживой путешественник-искатель мифов находится под сильнейшим наваждением и живет в жалкой лачуге с прогнившей крышей и грязным полом, будучи уверенным, что это прекрасный дворец, а его грязные зловонные окрестности – не иначе, как рай небесный. Свое время он тратит на полубессмысленные графоманские заметки, считая их непревзойденным бесценным трудом, вершиной своей жизни. Эти иллюзии действуют также на разыскавших после долгих поисков его последователей, лишь трезвый взгляд и критическое отношение отдельных личностей способны противостоять им (Клиффорд Симак «Роковая кукла»). Сознательный уход от жестокой действительности в сны-фантазии с помощью техники надпорогового внушения с обратной связью породил моду на пребывание в платных убежищах-мечтариях (Брайан Олдисс «Галактики как песчинки»). Современное телевидение и технологии виртуальной реальности обеспечивают близкий эффект за гораздо меньшие деньги – и без отрыва от жизни. Иллюзии могут быть не только безобидными, но и чрезвычайно опасными по своим последствиям, например, для определенных людей космическое событие служит поводом отбросить основные нормы нравственности и поведения по отношению к другим (Грег Иган «Карантин»). Для устройства иллюзий в религиозных целях может использоваться продвинутая технология силовых полей в сочетании с приемами гипноза (Роберт Силверберг «Волшебница Азонды»). Особенно следует беречь от иллюзий детей и подростков с их неустоявшейся психикой (Пол Андерсон «Царица ветров и тьмы»).

Один из механизмов перерастания иллюзий в устойчивые мифы (мифостроительства) описал Джеймс Блиш в романе «Жизнь ради звезд». Когда «появляется новый образ жизни, люди, принявшие его, быстро убеждаются, что он несовершенен. Конечно, они пытаются его улучшить, но всегда остается что-то, что изменить нельзя. И надежды и страхи, фиксированные на этих болезненных темах, превращаются в сказки». Что есть, то есть – очень часто мы живем иллюзиями, которые в изобилии поставляют нам телевидение, кино, литература, интернет, в том числе в заявлениях официальных лиц, и закрепляем их в мифах. Взять хотя бы миф о «могучем» Советском Союзе, который настолько прогнил и изжил себя экономически и политически, что сам собой развалился за несколько лет, несмотря на все старания сохранить его. Винить в случившемся кого-то из бывших руководителей – это удел слабых людей, неспособных разобраться в причинах происходящего. Карикатурные попытки поддержать миф, восстанавливая подобное образование на устаревшей экономической базе либо силовым путем, оказываются, как мы видим, безуспешными, потому что они идут против хода истории, лишь тормозят назревшие изменения и преобразования и приносят дополнительные страдания народам. Цепляться за прошлое в страхе перед будущим бесполезно и непродуктивно, надежнее учиться тем навыкам, которые пригодятся в этом будущем.

Примеры других распространенных мифов привел Дэвид Брин: "Медленно, болезненно узнавали земляне, как работает вселенная, отказываясь от большинства нелепых верований, которые пронесли через свое долгое темное одиночество. И среди прочих, такие верования, как:

-божественное право эгоистических королей;

-умственное несовершенство женщин;

-идея о том, что мудрое государство знает все;

–идея о том, что индивид всегда прав;

-болезненно-сладостное пристрастие к преобразованию мира по новой модели в нечто священное, ради чего стоит умереть " («Риф яркости»).

Человеческие мифы могут также представлять опасность при их заимствовании, модификации и применения в собственной интерпретации роботами, где людям может совсем не найтись места (Брайан Олдисс «Новый Санта-Клаус»). Мифы могут препятствовать использованию людьми плодов прогресса (Бен Бова «Колония»). Это заметно, например, по употреблению людьми гомеопатических средств и так называемых биологически активных добавок вместо эффективного лечения, протестам против производства презервативов, по суеверному неприятию медицинских прививок населением слаборазвитых стран, по отрицанию научных результатов с заменой их примитивными объяснениями, как происходит с выдуманной телепатией или со СПИДом. В результате та же ВИЧ-инфекция в нашей стране распространяется почти беспрепятственно, вместо ее блокировки и адекватного лечения, как это происходит в развитых странах.

Вполне обычным видится уничтожение нового медицинского оборудования сторонниками архаичных мифов (Энн Маккефри «Небеса Перна»). Это известный из истории стиль раннехристианских погромов и убийств античных ученых, например, при уничтожении Александрийской библиотеки, и весьма похожих разрушений античных и средневековых памятников архитектуры и культуры современными организованными мусульманскими фанатиками, превзошедшими культурный урон арабских завоеваний. К сожалению, в нынешней России поднимают голову имеющие то же самое происхождение попытки регулирования современного искусства, науки и повседневной жизни устаревшими религиозными правилами.

Эти свойства психики и общественного поведения часто используются в целях пропаганды и подчинения. Лживая, но психологически выверенная пропаганда, которой привыкло верить население, позволяет долгое время держать в неведении относительно истинного положения дел основную часть людей, укрывшихся перед началом войны в автономных подземных убежищах (Филип Дик «Предпоследняя истина»). Значительная часть выжившего после ядерной войны населения Земли подвержена повышенному влиянию телевидения. Этим пользуются корпорации, производящие все более совершенных андроидов, которыми постепенно начинают заменять сначала телеведущих, а затем полицейских, несмотря на небольшой срок их активного существования (Филип Дик «Бегущий по лезвию бритвы»). В дальнейшем дело доходит до выдвижения роботов-симулакронов на высшую выборную должность государства и их долгосрочного функционирования в этой роли (Филип Дик «Симулакрон»). Три последних произведения объединяет немногим отличающаяся от действительности пародия на исключительную роль телевидения в современной жизни. Склонность большинства людей следовать внушаемым через подобные каналы стереотипам возлагает повышенную ответственность за выбор направления развития общества на его элиту, от которой в первую очередь зависит, будет ли страна успешной или останется прозябать в хвосте. Неудачная внутренняя политика руководства, популизм, внешнеполитические авантюры способны разрушить даже благополучную экономику и ввергнуть население в страдания и нищету. Примеры перед глазами: Зимбабве, Венесуэла, отчасти Аргентина. Забуксовавшую по тем же причинам Россию, причисляющую себя к среднеразвитым странам, по уровню средней зарплаты работающих уже обошел Китай.

Реже фантасты полагают, что перечисленные выше социальные факторы должны измениться вслед за совершенно иными условиями жизни (см. также Между прошлым и грядущим). Например, всеобщая доступность основных благ вызывает мысли о действительных потребностях: "В наше время так многое можно получить, просто захотев это получить, что люди выстраивают в сознании все новые слои, чтобы оградить себя от непомерного могущества и непомерной свободы. Человек отступает все дальше от предмета своих желаний в бесконечных попытках захотеть решить, какого же черта он все-таки на самом деле хочет" (Грег Иган «Карантин»). Живущие в инопланетных колониях люди задумываются о своем отличии от оставшегося на Земле пятидесятимиллионного населения, объединенного в нечто иное мощным искусственным интеллектом (Пол Андерсон «Ради славы Вселенной»). Боб Шоу считал, что искусство будет переживать нелегкие времена в Орбитсвиле, колонии людей на сфере Дайсона, потому что огромные пространства, в миллиарды раз превышающие поверхность Земли, устраняют причины конфликтов и тем более войн, что всегда было стимулом для создания значительных произведений («Судный день Орбитсвиля»). Его может заменить творчество искусственного разума (Пол Андерсон «Генезис», Аластер Рейнольдс «Голубой период Займы»). Широчайшее распространение информационных технологий во многом изменит наши интересы, терминологию и отчасти язык, резко продвинет нас к глобализации, как пытается показать Уильям Гибсон сразу в нескольких сериях романов. С одной стороны, эволюция человечества остановилась вместе с появлением разума, а с другой – человек сам начинает постепенно менять себя, и этот процесс может ускориться с выходом в космос или освоением иных пространств. Возможные примеры таких изменений пытаются дать Брюс Стерлинг («Схизматрица»), Грег Бир («Эон»), Дэн Симмонс («Небесные странники», серия «Песни Гипериона»), Аластер Рейнольдс («Пространство откровения», «Ковчег спасения»). "Выгрузка" человеческого разума из биологических тел в более приспособленные к условиям космического пространства неорганические формы революционизирует проблему расселения в ближнем космосе. Заодно этим исключаются многие привычные занятия (Чарлз Стросс «Акселерандо»). Нематериальным формам разума совсем не нужно заботиться о потреблении (Питер Гамильтон «Дремлющая Бездна»). Если, разумеется, такие формы могут существовать. Необходимость следовать в своем развитии за прогрессом отчасти является вынужденной, потому что в противном случае человечество в лице своих лидеров может принять неверное решение в критической ситуации, особенно если эти лидеры будут руководствоваться устаревшими взглядами (Филип Дик «Духовное ружье»). Иногда от них потребуется способность заглянуть в достаточно отдаленную перспективу, например, в случае действий, рассчитанных на устранение надвигающейся издалека неотвратимой угрозы (Джек Макдевит «Омега»). В этих случаях прятать голову в песок и оттягивать принятие действенных мер – далеко не лучшая политика.

По мнению фантастов, в обозримом будущем человечеству не удастся избавиться от преступности (Роберт Шекли «Цивилизация статуса», Роберт Силверберг «Стархевен», Боб Шоу «Отбытие Орбитсвиля», Артур Кларк «3001: Последняя Одиссея», Дэвид Брин «Глина», Питер Гамильтон сага о Содружестве), в том числе организованной (Шарон Ли, Стив Миллер «Агент перемен», «Дерзаю»). Более широкие технологические возможности вызывают появление новых видов антиобщественных проступков и нарушений. Так, распространение индивидуальных антигравитационных ранцев для полетов в атмосфере, в том числе на дальние расстояния, привело в упадок авиацию и одновременно стало огромным соблазном для проявлений воздушного лихачества подростками, вплоть до нередких смертельных случаев и более серьезных преступлений (Боб Шоу «Головокружение»). Производство дешевых человеческих големов приводит к их преследованию и разрушению бандами бесчинствующих юнцов (Дэвид Брин «Глина»). Одна и та же проблема не занятой делами молодежи, которой некуда девать энергию, а проявить себя и утвердиться очень хочется. Обсуждается возможность организации с помощью мощных компьютеров «квантовой» кражи безналичных денежных средств с одновременным исчезновением всех данных о таком событии (Алан Дин Фостер «Програмерзость»). Новым видом преступности является похищение образца кожи человека и последующее вымогательство денег угрозой убийства выращенного из этого образца клона (Брюс Стерлинг «Старомодное будущее»). Создание внешне неотличимых от оригинала виртуальных компьютерных копий людей может породить рэкет, связанный с воображаемыми мучениями таких взломанных копий (Грег Иган «Похищение»). Вполне можно представить себе использование в преступных интересах не имеющих юридических прав искусственных людей с кибермозгом (Грег Иган «Синглетон»).

Преступлениями будут считаться мошенничество (Шарон Ли, Стив Миллер «Торговый баланс»), признанные запрещенными нарушения условий коммерческой конкуренции (Пол Андерсон «Обитель мрака», «Исав»), караемые смертью уклонение от уплаты подоходного налога, незаконная реклама (Ларри Нивен «Защитник»), экономическая диверсия (Майкл Суэнвик «Вакуумные цветы»), торговля наркотиками, несанкционированное проникновение в главный правительственный компьютер (Уильям Дитц «Планета-тюрьма»). Таковыми же остаются убийство (Айзек Азимов «Роботы Утренней зари», Дэвид Брин «Глина», Джек Макдевит «Берег бесконечности», Ким Стенли Робинсон «2312», Питер Гамильтон «Звезда Пандоры», Иэн М. Бэнкс «Игрок»), геноцид (Чарлз Шеффилд «Летний прилив»). Ничем не лучше похищение детей и терроризм (Питер Гамильтон «Звезда Пандоры»). Преступны кондиционирование людей с целью их насильственного порабощения (Пол Андерсон «Коэффициент прибыли»), противоправное стирание памяти людей (Боб Шоу «Отбытие Орбитсвиля»), применение психозонда в любых целях, кроме медицинских (Айзек Азимов «Основание и Земля»), органлеггерство (Ларри Нивен «Смерть от экстаза»). Аналогичными считаются деятельность, направленная против правящей диктатуры (Ларри Нивен «Подарок с Земли»), неисполнение приказов тоталитарного правительства (Ларри Нивен «Мир вне времени»), нарушение внутренних законов сектора столичной планеты, покушение на императора или приближенное к нему лицо (Айзек Азимов «Путь к Основанию»). В разных фантастических мирах границы между обычным и противоправным поведением могут сильно отличаться. Контрабанда – преступление для живущих на Земле, но не для обитателей пояса астероидов (Ларри Нивен «Смерть от экстаза», «Защитник»). «Разборка» людей на органы для их пересадки преследуется на Земле (Ларри Нивен «Смерть от экстаза»), а в колонии на планете системы Тау Кита – это всего лишь стандартная мера наказания (Ларри Нивен «Подарок с Земли»). Продажа личных контрактов, а, фактически, людей, вполне легальна на будущей Земле (Чарлз Шеффилд «Объединенные разумом», «Небесные сферы»). По мнению Роберта Хайнлайна, на той же Земле рабовладение преследуется, хотя больше формально, чем ради его искоренения («Гражданин галактики»).

Фантастика вносит новизну в перечень предусмотренных наказаний за нарушение общественных законов и правил. Возможно отбытие наказания зачетом опасных работ на экзопланетах (Луи Тирион «Несгибаемый коммодор») или военной службой (Питер Гамильтон «Иуда освобожденный»). С помощью машины времени политических противников и революционеров могут ссылать в далекое прошлое Земли, когда еще не появились не только люди, но и сухопутные растения и животные (Роберт Силверберг «Лагерь Хауксбилль»). Не менее страшны периодическая переброска редкостного преступника во все новые и новые для него моменты прошлого (Пол Андерсон «Нам, пожалуй, пора идти») и вневременная тюрьма с «остановленным» временем (Ларри Нивен «Мир вне времени»). Творческие личности, нежелательные для правящего класса тематикой своих произведений, могут незаметно для себя завлекаться в специально оборудованные временными порталами места, изолированные в различных эпохах прошлого (Клиффорд Симак «Дом на берегу»). Освоение межзвездных путешествий делает возможным высылку преступников и политически неблагонадежных элементов на вновь открытые миры как для их удаления из общества, так и для ускоренного освоения этих миров (Роберт Шекли «Цивилизация статуса», Боб Шоу «Отбытие Орбитсвиля»). Более изощренные наказания – высылка известного политического деятеля на глухую периферийную планету (Айзек Азимов «Путь к Основанию»), отправка приговоренных на планеты с особо неблагоприятными условиями (Уильям Дитц «Планета-тюрьма») или планеты, зараженные опасным вирусом (Мюррей Лейнстер "Планета на карантине"). Спланировавших массовые убийства людей и сконструированных ими убийц-андроидов с квантовыми компьютерами в качестве мозга изгоняют на субсветовом корабле и без шансов возврата (Ким Стенли Робинсон «2312»). Космические варианты ссылки и тюремной изоляции.

Назад к карточке книги "Скепсофант, Скепсореал (СИ)"