Текст книги "Скепсофант, Скепсореал (СИ)"

Семимесячное пребывание на Луне в ходе совместной международной экспедиции используется ее английскими членами для снижения налогов (Артур Кларк «Коварный параграф»). Чтобы этот прием сработал, нужно отсутствовать семь месяцев в течение одного и того же финансового года, иначе получатся два меньших отрезка времени в двух разных финансовых годах – и никакой пощады по налогам. С помощью повышенных налогов население райской планеты справляется с жадным дельцом, пытавшимся превратить планету в принадлежащий ему галактический курорт (Ллойд Бигл «Памятник»). Налоговая система действует в будущей колонии на планете Гермес (Пол Андерсон «Обитель мрака»), а мафия заменяет налоги и пошлины поборами в свою пользу (Шарон Ли, Стив Миллер «Дерзаю»). За триста лет мало изменений претерпела организация экономики Земли, в ней, в частности, поддерживается страхование (Ким Стенли Робинсон «2312»). Через тысячу лет на Земле сохранятся акционерные компании и биржевой механизм определения цены их акций (Артур Кларк «3001: Последняя Одиссея»). Для защиты владения имуществом электронной копией бизнесмена, не имеющей полных прав умершего оригинала, применяется сложная система фондов доверительного управления, средств обеспечения безопасности и многократно дублированного и резервированного аппаратного обеспечения (Грег Иган «Город Перестановок»). Активами будущих компаний могут служить фантастичные на сегодня понятия (Чарлз Стросс «Медвежий капкан»).

Опережающая автоматизация производства, с одной стороны, сокращает потребность в рабочих, так как нужными остаются лишь техники, инженеры, управленческий персонал при обязательном финансовом секторе (Питер Гамильтон «Звезда Пандоры»). С другой стороны, те же возможности могут привести к не самым желательным последствиям. Это слишком резкое снижение занятости и профессиональных требований, усиление роли аристократии, не подкрепленный навыками досуга рост свободного времени, распространение зон фактических гетто, чрезмерное употребление наркотиков, торговля людьми (Чарлз Шеффилд «Объединенные разумом», «Небесные сферы»). Напоминает сегодняшнюю Землю с несколько другими возможностями транспортных средств, новыми наркотическими веществами и оружием. Одним из возможных вариантов устройства ближайшего экономического будущего могут быть гигантские полуавтономные производственно-жилые комплексы на месте разрушенных или реконструируемых районов мегаполисов. Инвестирование в их строительство может оказаться успешным при тщательном подборе руководства, сбалансированности доходов и расходов, отборе высококвалифицированных жителей, обеспечении безопасности и высокого уровня жизни, действенной поддержке предпринимательской инициативы (Ларри Нивен, Джерри Пурнель «Клятва верности»). Похоже на немного измененную модель миграции обеспеченного населения в спокойные пригороды, что вызывает образование фактического гетто для бедной малообразованной части (Бен Бова «Колония»). Квалифицированные кадры нужны всем, но что делать с оставшимися людьми? Развитие экономики колонизованных людьми планет тоже предполагается подобным Земле образом: «Как только происходит освоение новой планеты, она сразу же сталкивается с проблемой, как накормить себя. Она становится сельскохозяйственной державой, миром скотоводства. По мере развития, когда производится достаточно много продукции, излишки экспортируются и взамен приобретаются оборудование и станки. Это уже второй шаг. Потом, с ростом населения и иностранных инвестиций, начинает строиться промышленная, индустриальная цивилизация, что является третьим шагом. Происходит автоматизация всех процессов, ввоз продуктов питания, вывоз продуктов машиностроения, участие в развитии других более примитивных миров, и так далее. Это четвертый шаг» (Айзек Азимов «Звезды как пыль»). Стандартная модель индустриализации, которую испытали на себе многие страны. Постиндустриализация во времена Азимова еще только зарождалась.

В условиях истощенного плодородия почв сельское хозяйство становится коммерчески невыгодным, требуя применения огромного количества удобрений и химикатов и разоряя независимых фермеров. Им под принуждением занимаются сосланные за проступки в деревни-лагеря бывшие жители городов (Брайан Олдисс «Все сделанное Землей»). Для англичанина последнее – это фантастика, а в СССР или в КНР регулярное направление горожан на сельхозработы было вполне обычным делом, несмотря на огромное сельское население. Роман «Вертикальный мир» Роберта Силверберга обрисовал экономику донельзя урбанизированной будущей Земли, где почти все производство стало безотходным и экологически чистым. Это позволило размещать его по соседству с жильем в одних и тех же городах-башнях, а автоматизированное сельское хозяйство заняло высвободившиеся площади и с минимумом работающих обеспечило производство пищевых продуктов и сырья для товаров, необходимых постоянно увеличивающемуся населению башен. А это уже реверанс в сторону экологов, хотя реализованный только отчасти из-за занимающего основную часть поверхности высокопроизводительного сельского хозяйства.

Владение высокими технологиями при дефиците металлов на планете делает экономически выгодным производство главным образом малогабаритных устройств и машин (Айзек Азимов «Основание», «Основание и империя»). Наблюдаемое уже сейчас истощение природных ископаемых Земли может привести в не столь далеком будущем к весьма эффективной, но малопроизводительной экономике (Клиффорд Симак «Дети наших детей»). Иллюстрации зависимости экономики от имеющихся ресурсов. Пол Андерсон изобразил совершенно невероятную перестройку экономики в сторону нужд малых самообеспечиваемых коммун с сопутствующим исчезновением крупного бизнеса вследствие отказа населения США от модели сверхпотребления («Последние из могикан»). Айзек Азимов в романе «Стальные пещеры» описал минималистичную экономику, в которой производится ровно столько, сколько нужно самой экономике и населению по строго ранжированным ограниченным потребностям, удовлетворяемым путем автоматизированного распределения, где нежелательно малейшее отступление от нормы. Два автора попытались отразить мечты социалистов-утопистов прошлого. Практическая реализация этой идеи, и даже без ограничений одними минимальными запросами, может состояться при передаче экономики, организованной преимущественно по горизонтальным связям, под управление будущих суперкомпьютерных разумов (Ким Стенли Робинсон «2312», Иэн М. Бэнкс цикл «Культура»). Правда, Чарлз Стросс высказывает сомнение в том, останется ли в ней место для людей («Акселерандо»). Реальная эффективность такой модели будет все же зависеть от сознательного или предписанного ограничения потребностей, если только в будущем возможности производства не превысят любые фантазии потребления. Айзек Азимов предполагал, что после начала усиленной колонизации экзопланет Земля станет центром туристического бизнеса колонистов, превратившегося в самую важную отрасль ее экономики («Роботы и империя»). Для подобного космического туризма, кроме сверхсветовых путешествий, нужен достаточно высокий уровень экономического развития колоний, позволяющий хотя бы части населения иметь свободное время и немалые средства, а для достижения этого нужно время. Как и для некоторых государств на Земле, благосостояние отдельных планет может быть связано с монополией на исключительно ценный товар – в случае Сарка это сырье для производства редкостно роскошной натуральной ткани, выращиваемое только в его колонии (Айзек Азимов «Космические течения»). Если, конечно, сохранится мода на такие ткани. Корпорация, принадлежащая кукольникам, специализируется на строительстве и продаже неповреждаемых корпусов космических кораблей остальным разумным цивилизациям галактики (Ларри Нивен «Мир-Кольцо»). Галактическая версия разделения труда.

В силу важности экономики и ее подверженности циклическим кризисам повышенное внимание фантастов привлекает тема ее стабильности сейчас и в будущем. Нестабильность вытекает из присущей современному экономическому устройству опоры на ожидания, т.е. на попытки предвидеть ближайшее будущее. Если эти ожидания неблагоприятны для какой-то отрасли или группы отраслей, они выражаются в снижении стоимости ценных бумаг соответствующих публичных компаний, а по коммерческим цепочкам – связанных с ними партнеров. В случае подтверждения ожиданий тенденция усиливается, что приводит к меньшим объемам инвестиций в эти компании и спаду их производства, а это еще сильнее понижает стоимость их активов, и т.д. Таким образом, неустойчивость заложена в самом действующем сейчас рыночном механизме, и ее беспрепятственное развитие может привести к падению большинства экономических показателей и последующему достижению равновесия на более низких уровнях производства и потребления. Как правило, требуется набор специальных мер, чтобы она не выходила за определенные рамки. Например, возможность извлечения дешевой энергии из магнитного поля негативно влияет на фондовый рынок и судьбы инвесторов (Джек Макдевит «Послание Геркулеса»), а одно только подтверждение существования суперустойчивого к износу и старению материала способно ввергнуть в хаос экономику всей Земли (Джек Макдевит «Звездный портал»). Незначительные воздействия на условия произрастания сельскохозяйственных культур могут достаточно быстро вызвать нехватку продовольствия и народные волнения (Роберт Силверберг «Валентин Понтификс»). Клиффорд Симак в романе «Почти как люди» изобразил, как некие пришельцы-оборотни используют основанные на частной собственности и денежном обращении экономические законы и деловые обычаи для того, чтобы полулегальным путем прибрать к своим рукам по возможности всю Землю. Предприятия и недвижимость скупаются с их оплатой фальшивыми деньгами, не отличимыми от настоящих. До необъяснимого поначалу прироста количества денег в банках и последующего одновременного исчезновения всех излишних сумм эти действия достаточно успешны, потому что их содержание, мотивы и даже скрываемая конечная цель – перепродажа Земли целиком под галактический курорт – вполне укладываются в рамки земных представлений. Но ожидаемый итог их деятельности – обрушение всей земной экономической модели. Конечно, в реальных условиях для этого пришельцам пришлось бы сначала поставить под контроль почти все коммерческие банки, центральные банки, контрольные органы и исполнительную власть, иначе подобные действия в большинстве развитых стран были бы немедленно приостановлены, хотя бы из-за бюрократических и антимонопольных ограничений.

В другом романе Симака «Посетители» отражена неустойчивость экономики по отношению к беспрецедентно дешевому производству автомобилей и индивидуальных домов разумными пришельцами растительного происхождения в обмен на использование ими лесных ресурсов Земли. Похожая нестабильность изображается еще в одном описании будущей Земли, где некая компания владеет монополией на секреты технологии, добытые в ходе систематических путешествий по галактике разумов ее сотрудников, являющихся одновременно телепатами и телекинетиками, и распространяет получаемые в результате товары и продукты по символическим ценам. Богатые белками «мясные овощи», например, разоряют фермеров, производителей мяса и всю связанную с ним промышленность, а готовящаяся к массовому выпуску телепортационная установка несет угрозу бизнесу авиакомпаний и прочих транспортных фирм. Высказывается даже крамольное, но небезосновательное мнение, что сложившаяся на тот момент экономика устарела и должна таким образом обновляться (Клиффорд Симак «Что может быть проще времени»). Аналогичным образом открытие телепортации вызывает крах многих отраслей транспорта и промышленности (Альфред Бестер «Тигр! Тигр»). Столь же неустойчивой в краткосрочном периоде прогнозируется зажатая религиозными ограничениями экономика удаленной колонизованной планеты при ожидаемом поступлении дешевых товаров с других планет после введения в строй мощного терминала мгновенной спрингер-транспортировки. Здесь приходится полагаться на опыт других экономик, уже прошедших подобную трансформацию (Джон Барнс «Миллион открытых дверей»). К экономической нестабильности может привести широкое применение трансмутации химических элементов, когда «...система производства, основанная на изобилии одних элементов и недостатке других, перестанет себя оправдывать» (Айзек Азимов «Основание и империя»).Неустойчивость, а затем полная перестройка экономики, начиная с ее наиболее капиталоемкой цифровой части, происходит при широком использовании фантастического вещества, способного превращаться по желанию заказчика в любое электронное устройство или человеческий орган, включая аналог мозговой ткани. Это делает доступными для всех предельно усовершенствованные электронные товары и самые квалифицированные медицинские услуги, уравнивает бедных и богатых, устраняет человеческий фактор в инвестиционном бизнесе (Питер Гамильтон, Грэм Джойс «Белое вещество»).Примерно такие же или более широкие трансформационные возможности, отменяющие необходимость в производстве пищи и большинства потребительских товаров, предоставляет попавшая на Землю, основанная на фуллеренах, разрастающаяся, стойкая почти к любым воздействиям, доброжелательная к простым людям субстанция (Иэн Макдональд «История Тенделео»). Просто мечта всех социалистов. Исчезновение межзвездной Сети мгновенных перемещений вызывает крах основанной на разделении труда объединенной экономики большинства планет и их возвращение к самообеспечению продуктами питания и необходимой технологией (Дэн Симмонс «Эндимион»). Вот совсем не хватает у фантастов веры в грядущую устойчивую экономику, несмотря на уверения Артура Кларка в возможности ее стабильного развития без циклов подъема и спада («Молот Господень») и на попытки того же Айзека Азимова обосновать упорядоченное социальное развитие в далеком будущем (серия «Основание»).

Цикл подъема и спада мировой экономики XXII века описали Артур Кларк и Джентри Ли в романе «Рама 2». Пролет через солнечную систему гигантского инопланетного космолета совпал с периодом экономического благополучия, которое еще более оживилось через два года: «...начался новый подъем, мир разом вступил в период быстрого роста. Объем производимой продукции увеличивался, биржи процветали, и доверие потребителей вместе со степенью занятости достигло рекордной отметки. Наступил период беспрецедентного процветания, на короткое время уровень жизни почти всего человечества резко повысился». Так продолжалось почти полтора года, после чего дали о себе знать накопившиеся экономические дисбалансы и отвлечение ресурсов на неприбыльные проекты, связанные с космолетом. Обнаружилось сначала малозаметное, а затем все более быстрое падение производства, и вскоре три крупнейших международных банка объявили себя неплатежеспособными, запустив этим начало кризиса. Через неделю половина ценных бумаг потеряла всякую стоимость, значительная часть банковских клиентов лишилась своих денег, люди ринулись тратить их обесценивающиеся остатки. Всемирная электронная система денежных расчетов не выдержала перегрузки и надолго зависла, несмотря на героические попытки восстановления ее устойчивой работы. Мировая финансовая система рухнула. Люди были вынуждены выменивать нужные им продукты и предметы. Компании и фирмы банкротились, безработица достигла невиданных уровней, в парках больших городов стали появляться палаточные городки и самодельные лачуги обедневших и потерявших работу и жилье. Многие люди голодали, в ряде регионов начались массовые смерти от голода, и население планеты стало заметно сокращаться. Внеземные колонии на длительное время оказались предоставленными самим себе и постепенно деградировали, пока оставшиеся колонисты не вернулись на Землю. Недальновидное поведение политиков, способствовавших распаду единой экономики, лишь усугубляло тяготы населения. Начались протесты, перераставшие в бунты и революции, что вызывало распад оставшихся социальных институтов и ввергало экономику в дальнейшую разруху. Ее слабое восстановление стало возможным только после затухания массовых движений. Лишь через полвека мировой экономике удалось достигнуть прежнего уровня.

За исключением системы международных электронных расчетов, остальное с некоторыми преувеличениями почти списано авторами с мирового экономического кризиса 20-30-х годов прошлого века. Следует сказать, что современные системы расчетов, особенно биржевые, применяют многоуровневое экстренное "торможение", вплоть до временного прекращения операций, чтобы погасить развитие возможной неустойчивости в самом ее начале, не допуская необратимых результатов. В дальнейшем выборочным дозированным воздействием постепенно устраняются наиболее серьезные выявленные экономические дисбалансы. В результате, например, сильнейший финансовый кризис в экономике США, начавшийся с сектора ипотечных ценных бумаг в 2008 году, был купирован относительно недорогой ценой, при небольшом спаде валового внутреннего продукта и без тех катастрофических последствий, какие случились во времена Великой депрессии. Правда, за счет заметного увеличения государственного долга и устойчивого наращивания дефицита платежного баланса страны. Средства, высвободившиеся в результате их вывода с рынка недвижимости и политики финансового "количественного смягчения", частью перетекли на рынок нефти и подняли цены на нее, чем смогли воспользоваться нефтедобывающие страны, в том числе Россия. Современные надежды на предотвращение экономической неустойчивости связаны с блокчейн-технологиями, которые изначально предупреждали бы ее развитие.

В романе «Планета Шекспира» Клиффорд Симак кратко описывает на основании экстраполяции части нынешних тенденций и развития неустойчивости разразившийся примерно в XXI веке на Земле всемирный экономический коллапс. Его признаки – истощение основной части извлекаемых ресурсов, излишек населения, чрезмерная автоматизация промышленности, безработица, нехватка еды, голод, инфляция, утрата доверия к мировым лидерам, падение правительств, сползание к анархии и хаосу. На некоторое время выход был найден в строительстве необычайно высоких жилых башен, плотной «упаковке» в них всего населения, высвобождении земли для выращивания пищевых культур, почти поголовном привлечении людей к ручному уходу за ними и сбору урожая, переходу к вещам с длительным сроком службы. Следующей мерой стало строительство субсветовых космических кораблей и их запуск ради поисков пригодных для людей планет, что тоже не помогло предотвратить неизбежный крах постоянно растущей экономики, основанной на эксплуатации невозобновляемых ресурсов и все прибывающей популяции. Другой гипотетический кризис экономики XXIII века («Магистраль вечности») изображается более похожим на Великую депрессию в США. Всюду царит безработица, торговля переживает упадок, обрекая периферийные поселения на изоляцию и выживание. Редкий оставшийся транспорт пользуется двигателями внутреннего сгорания на спирте или солнечными батареями (куда делся прогресс за триста лет!). У людей не осталось надежд на обогащение, на создание значимых сокровищ, мир заполонило безысходное отчаяние, отчасти находящее выход в новой религии. Деньгами почти не пользуются. Хотя против рыночной экономики как таковой Симак не возражает, признавая ее преимущества при быстром разворачивании нового бизнеса («Мастодония»), неприятие денег у него стало хроническим симптомом, не нравятся ему они как символ выгоды, которую всюду преследует технологическая цивилизация («Магистраль вечности»).

На это неприятие можно дать проверенный ответ. Не очень освещаемый эксперимент по почти полному искоренению денег, олицетворявших для большевиков имущественное неравенство, стартовал в России в ноябре 1917 года. Одновременно со свержением Временного правительства в результате переворота, переименованного через десять лет в революцию, вооруженный отряд занял Государственный банк, вынудив его временно прекратить клиентское обслуживание и оставить только эмиссионную функцию. Вскоре, по экспроприаторской склонности большевиков, сводившейся к тому, что чужие деньги – это плохо, а отнятые в их пользу – гораздо лучше, были частично конфискованы его денежная наличность и золотой запас. Действие банковской системы в масштабах страны было этим затруднено, а кредитование частными банками оставшихся без владельцев и управления заводов, фабрик и торговых контор приостанавливалось из-за отсутствия как предоставляемых Госбанком ресурсов, так и достаточных гарантий возврата кредитов заемщиками. Со стороны финансовых агентов это было вынужденной реакцией в столь резко изменившихся условиях. Еще более обоснованными выглядели подобные меры в отношении ставящихся под рабочий контроль и затем национализируемых предприятий. Без коммерческого кредита, нормального денежного оборота и при фактическом отсутствии управления промышленность и торговля начали замедляться. Большевики расценили все это как саботаж и стали распоряжаться распределением ссуд и эмитируемых денег в соответствии со своими, во многом иллюзорными, понятиями, предварительно силой посадив собственного комиссара управляющим Госбанком и заменив часть его персонала. Полезная для стабильности денежного обращения независимость центрального банка от исполнительной власти была надолго уничтожена.

В начале декабря большевики упразднили государственные земельные банки, дезорганизовав работу ипотеки, затем поставили под свой контроль коммерческие банки Петрограда с введением ограничений по расчетам и операциям с вкладами. К концу месяца вышел декрет о национализации всех частных банков, сопровождавшийся их фактическим захватом и символизировавший намечаемый переход к безденежному ведению хозяйства. Упразднялись облигации, акции, другие ценные бумаги, запрещались сделки с ними, а также купонные и дивидендные выплаты по ним. Пользование сберегательными вкладами ограничивалось, "нетрудовые" крупные вклады конфисковались, как и все золото или другое ценное содержимое банковских сейфов. За этим последовало аннулирование государственных займов.

Результат был ожидаемым – служащие банков надолго объявили забастовку, а действующие до того предприятия быстро и почти полностью полегли, оставив без работы и без дохода тех самых рабочих, о которых на словах так пеклись большевики. Сохранившие связи с селом рабочие потянулись туда, другие, чтобы выручить хоть какие-то деньги на прокорм, начали распродавать имущество заводов и фабрик, вместо того, чтобы бесплатно трудиться на них. Торговля немедленно потеряла базировавшуюся на кредите оптовую часть, прекратив массовые поставки товаров, и сжалась до неорганизованного мелкорозничного бартера, разбавленного примесью оставшихся у людей наличных денег и их суррогатов вплоть до расписок местных атаманов. Транспортное сообщение также оказалось нарушенным, несмотря на мобилизацию персонала железных дорог, поэтому запасы сырья и продовольствия конфисковались и иссякали, но не пополнялись. Остававшихся в городах рабочих стали сколачивать в продотряды, чтобы силой отбирать запасы у объявляемых несознательными контрреволюционерами крестьян, которые почему-то не желали добровольно и бесплатно расставаться с результатами своего труда. Обираемые продразверсткой и не получавшие взамен ни денег, ни промышленных товаров крестьяне не видели смысла производить, а потом отдавать задаром зерно и другую сельхозпродукцию, что вызвало острую нехватку продуктов и кое-где – голод. Наступила полнейшая хозяйственная разруха, причинами которой мифотворцы потом стали называть действия Временного правительства и гражданскую войну, хотя их вклад был далеко не столь велик, к тому же большевики своим переворотом инициировали эту войну и были ее активной стороной.