Текст книги "Падальщик"
Автор книги: Ник Гали
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц)
Глава XI
Заяц
Неделю спустя Ли-Вань смог произвести еще одно чудо, гораздо больше значившее для него, чем эксперимент с погодой.
Дело в том, что когда он в новогоднюю ночь уехал из Ват-Утона, он оставил там все свои нехитрые пожитки. Вещей было не жаль – всех, кроме одной; он жалел о ватном зайце, которого много лет назад унес с собой в маленьком узелке из соседского дома.
Решив после первого успеха с погодой подвергнуть Второе Откровение более сложному испытанию, он задумал вернуть себе зайца. Последний раз, когда он его видел, заяц был уже не белоснежный, как в детстве, но потертый и грязный – по правде, местами его мех больше походил на щетину сапожной щетки. Но нос у зайца по-прежнему был блестящей розовой пуговицей, уши имели нутро, куда можно было засунуть палец, как он любил проделывать в детстве, а лапки были подбиты коричневыми кожаными лепешечками. Самое же главное было то, ЧТО стойкий синтетический запах несмотря ни на что оставался в зайце – если зарыть нос в свалявшийся мех, можно было снова почувствовать его и перенестись…
Ли-Вань стал представлять себе зайца.
Проходили дни, но ничего не происходило. Помня наставление Учителя о том, что Знание всегда работает с отсрочкой, Ли-Вань упорно вновь и вновь воспроизводил в своем сознании мамину игрушку, все ощущения, связанные с ней – во всех подробностях. Кроме этого, он беспрестанно пытался вызвать в себе ту радость, которую испытал оттого, что чудесным образом – все равно каким – заяц вновь оказался у него. Засыпая, он вызывал в памяти запах синтетической ваты, – и на какой-то миг ему, действительно, становилось спокойно и уютно, – Ли-Вань улыбался во сне.
И вот чудо случилось, – хотя и не то, которого ждал Ли-Вань.
С несколькими братьями он днем спустился с горы и направился в близлежащее селенье за дарами. На подходе к селенью у дороги стоял одинокий хутор, состоявший из нескольких домов, и монахи зашли в него попросить воды. У крыльца одного из домов Ли-Вань увидел старушку – та сидела на циновке и раскладывала перед собой на тряпке лепестки целебного растения. Эта женщина делала и продавала дешевые снадобья.
Увидев Ли-Ваня, старушка поприветствовала его и кивком головы поманила к себе. Он подошел.
Подняв к нему лицо, женщина улыбнулась беззубой улыбкой и протянула ему пузырек с жидкостью, – один из тех, что стояли на простыне, готовые на продажу.
– Вот, возьми, – сказала она, – это от простуды, чтобы ты не болел.
Ли-Вань поблагодарил ее и взял пузырек. Взгляд его задержался на лице женщины. Что-то знакомое почудилось ему вдруг в этих седых прядях, выбивающихся из-под косынки, в оживлении, которое блеснуло в выцветших глазах, в самом жесте, которым женщина протягивала ему склянку, и в том, как она сказала ласково: «Чтобы ты не болел». Она дала ему лекарство не как прочие прихожане давали пожертвования ученику Будды, – уважительно, но отдавая дань традиции и в обмен на свет, который он молитвой обращал на них, – она сама дала ему свет, теплую волну, которая вышла из ее глаз, прошла сквозь него, вымыв от внутренней дрожи, положив каждый нерв его, словно вылизанного котенка, на нагретое солнцем место.
Эту волну он помнил хорошо. Давным-давно, когда мальчиком он болел, мама подносила ему лекарство, наклонялась над его постелью и – он чувствовал то же.
Он внимательнее посмотрел на женщину.
Преславний Будда! Морщины на старом лице словно расправились, черты его стали похожи на… мамины, – а пальцы! У него перехватило дыхание – пальцы были длинные, с аккуратно подстриженными ногтями, они словно не подверглись старению – он помнил эти пальцы…
Ли-Вань опустился на землю рядом со старухой.
– Как вас зовут? Откуда вы родом?
– Я Сенг Джи, – ласково ответила женщина, – я всегда жила здесь. Сейчас все перебрались в город, – добавила она, снова начав перебирать лепестки на тряпке, – в округе осталось только три дома со стариками.
Ли-Ваню не хотелось уходить.
– Вы что-то хотите у меня спросить? Вам нужен совет от ученика Будды?
Старуха задумалась.
– Что делать, когда старость гнет к земле и глаза плохо видят? Как жить?
Ли-Вань посмотрел на нее – она не выглядела, как отчаявшийся в старости человек. Он пробормотал:
– Каждое утро мы рождаемся вновь. То, что мы делаем сегодня, значит больше всего того, что мы сделали за всю предыдущую жизнь.
– Но как быть с ошибками, которые мы допустили в жизни?
И опять Ли-Ваню показалось, что голос старой женщины прозвучал молодо, как мамин в детстве, когда она спрашивала, сделал ли он порученное дело.
Он опять ответил: Как змея сбрасывает кожу, мы должны сбрасывать с себя свое прошлое вновь и вновь.
Старуха подняла голову и взглянула на него, и Ли-Вань увидел в ее взгляде ласковую улыбку.
Кто-то сильный, кто-то много больше Ли-Ваня произнес его голосом:
– Если наше сочувствие и прощение не распространяются на нас самих, они не полны.
Женщина вдруг подняла руку с красивыми длинными пальцами, положила ее на голову Ли-Ваня, чуть выше лба, и тихонько погладила его. Так сделала мама последний раз, когда он видел ее – много, много лет назад…
Как объяснить?
Он давно не чувствовал себя таким спокойным и уверенным в себе, как в тот вечер, возвращаясь с проповеди в селенье. Словно что-то починили в нем – нет, еще не до конца, но как будто пришли на давно пустующее пепелище рабочие и начали разгребать мусор и готовить опоры нового дома, – и весело застучали топоры, и запахло свежим деревом…
В тот же вечер Ли-Вань снова пришел к Учителю – советоваться о Знании. Тот, выслушав его, принял озабоченный вид.
– Ты не пытался воскресить свою мать? – спросил он, нахмурившись. – Ты не думал об этом?
– Нет, – поспешно ответил Ли-Вань, – я хорошо запомнил, что опасно планировать сложный переход в новое прошлое слишком рано. Я желал другого, я представлял себе довольно простую вещь…
Он осекся, ибо помнил наставление Учителя не делиться ни с кем в период перехода в другой мир своими мыслями, которыми собираешься стать.
– Но то, что ты представлял себе, каким-то образом было связано с твоей матерью?
– Да, – кивнул Ли-Вань, – но не напрямую…
Учитель коротко кивнул в ответ.
– Мироздание отзывается на тон звучания струны желания. Подобное притягивает подобное. Ты, верно, создал в душе своей ощущение присутствия матери, – и часть ее проснулась в этой Женщине.
– Но разве можно воссоздать то, от чего на земле не осталось следа? Я думал, Сутра Серебряной Свирели учит лишь тому, что в каждой вещи на земле содержится бесконечное количество проявлений этой вещи, и эти проявления, при умении пользоваться мыслью, можно воссоздать вокруг себя. Но если самой вещи – или человека – уже нет, как воссоздать их?
– А разве на земле не осталось следа от твоей матери? Разве твое воспоминание о ней не след? И разве в каждой вещи не содержится все мироздание? Вещь, которой уже нет в привычном тебе виде, присутствует как часть другой вещи, которую ты видишь. Чтобы воссоздать прекратившую существование и ушедшую в небытие вещь, надо вынуть эту вещь из многих других вокруг тебя, из новых вещей, которыми эта вещь стала. Но такая задача весьма сложна для начинающего, и не поднявшись высоко в мирах, за нее не следует браться. Тем не менее у тебя получилось восстановить частичку естества ушедшего человека в человеке ныне живом. Это огромный успех для новичка.
– Мне бы хотелось вернуться к этой женщине, – грустно сказал Ли-Вань, – возле нее я чувствовал себя дома.
– Конечно, ты вернешься к ней, – сказал Учитель, – теперь это твой мир.
Обрадованный Ли-Вань уже хотел идти, но Учитель остановил его.
– У меня есть еще кое-что для тебя.
Ненадолго оставив его, он зашел к себе в хижину и вернулся оттуда вновь с фанерной коробкой в руках. Подойдя к сидящему на лавочке Ли-Ваню, он поставил коробку на землю перед ним.
– Эту посылку я получил сегодня из монастыря Ват-Утон, – сказал он, – его настоятель, разыскивая тебя, разослал во все обители запрос. Я ответил, что ты у нас и что добровольно решил перейти в нашу сангху. Он прислал твои вещи…
Ли-Вань глубоко задышал:
– Когда это случилось?
– Я получил запрос пять дней назад и связался с настоятелем Ват-Утона по телефону из города. Я все объяснил ему. Он был рад слышать, что ты жив и здоров, и был не против, чтобы ты остался у нас.
Ли-Вань разорвал бумагу на посылке и открыл крышку, g коробке лежали четки, два хитона, белье, маленькая бронзовая статуэтка Будды, несколько книг…
Он судорожно засунул обе руки в коробку, переворошил ее содержимое. Под книгами пальцы наткнулись на что-то мягкое. Волна радости пронзила, словно током.
Ли-Вань вынул зайца; не в силах сдержаться, приложил его к носу. Как часто он делал это в своем новом прошлом! Заяц по-прежнему пах детством, мамой, счастьем и еще…
Теперь с этим запахом неотрывно были связаны и взгляд, и прикосновение к его лбу старухи Сенг Джи из селения под горой.
Прошло пять лет с тех пор, как Ли-Вань стал Хранителем.
Он был почти счастлив. Демон не беспокоил его; горе и вина в его душе словно онемели – он знал, что раны есть, но не чувствовал их. Каждый день вместе с братьями он практиковал знание Сутры Второго Откровения, – маленькими шажками двигался вверх по лестнице миров. Сидя на своем обычном месте – под густым кустом драцены у Ступы – во время утренней медитации Ли-Вань часто представлял себе, какими большими шагами смогут Хранители подниматься по небесной лестнице, как только им окажутся доступны три еще неизвестных Откровения Яхи. Сердце его переполнялось радостью.
Иногда он представлял себе, что он и будет тот избранный, от прикосновения которого расколется Священный Белый камень, – не из-за гордыни, а потому что мечтал поделиться полученным знанием сразу же со всеми людьми на земле. А не будет избранным он – что ж за дело – значит, избранный, потомок древнего левия, будет достойнее его, искуснее в движении в мирах.
Четвертый год Ли-Ваня в Бань-Тао подходил к концу – скоро Должен был наступить момент посвящения его во вторую часть Сутры Серебряной Свирели.
Что-то содержит она?..
Глава XII
Обратно в будущее: «Подобрав полы апельсинового цвета тоги, шлепая сандалиями по песку и охая, Ли-Вань бежал по тропинке наверх к дому Учителя..»
Ли-Вань заметил гавайскую рубаху иностранца в зарослях на рассвете, когда, в очередной раз закончив чтение тайных сутр лотосам и кувшинкам в низине, шел от источника к Священному Склону. Ночное дежурство подходило к концу; темнота в небе уже проседала молочной пенкой; над склоном становились видны огромные зубастые листья папоротников, перемежающиеся пятнами пальм, застывших в безветренном утреннем воздухе, словно выгоревшие черные солнца.
Рубаха мелькнула в точности в том месте склона, где на узком откосе под акациями лежал Священный Камень, – и скрылась, взбудоражив темноту белым пятном.
Подобрав складки тоги, Ли-Вань кинулся вверх по склону к откосу.
Опять турист!.. В последний год несанкционированные визиты любителей ночных «медитаций» в монастырь почему-то участились – Учитель даже ходил жаловаться на эти вторжения в администрацию местной коммуны. После его жалобы в гостиницах у моря вывесили таблички с предупреждением, что монастырь на горе по ночам закрыт и проникновение на его территорию в это время будет рассматриваться местными властями как нарушение закона…
Не помогли таблички!..
Достигнув откоса, Ли-Вань, стараясь не шуметь, прошел по невидимой сейчас, в темноте, тропинке, подлез под ветки акации, и, согнувшись, остановился на пороге лиственной пещеры, привыкая к темноте. Вот Камень всплыл среди низких веток, белый, какой-то непривычно большой… Вдруг он зашевелился – Ли-Вань в ужасе отступил. Нет, не камень это белел, а рубаха иностранца!
Выхватив из холщевой сумки на боку маленький фонарик, Ли-Вань щелкнул кнопкой – желтый луч уперся в всклокоченную рыжую бороду, конопатое лицо и два огромных глаза, – за толстыми стеклами очков они казались величиной с блюдца.
Не в силах вымолвить ни слова, Ли-Вань смотрел на иностранца, постепенно понимая суть происходящего. Нет, проникший ночью в монастырь человек отнюдь не медитировал у камня в кустах акации. Скрючившись на корточках, стянув на волосатые икры шорты и попирая ступнями в сандалиях Священный Камень, иностранец…
О, боги!..
Бородач попытался прикрыть глаза рукой, потерял равновесие и неуклюже завалился с камня в траву. Словно жук, упавший на спину, он стал, судорожно извиваясь на земле, подпрыгивать и пытаться натянуть на себя шорты.
Не успел Ли-Вань еще осознать факт кощунства, как из-под перепачканного камня вдруг послышались треск и шипение. Ли-Вань ощутил под собой вибрацию и удары, – как будто снизу в то место на земле, на котором он стоял, кто-то стучал, словно кулаком в дверь. В следующую секунду внутри лиственного свода грохнуло. Все вокруг стало гранатовым; Ли-Вань почувствовал, что из-под земли его боднул огромный бык; он полетел куда-то по воздуху, потом шмякнулся, словно лягушка, в траву под террасой и по росе проехал на животе несколько футов вниз. Потом затормозил, схватившись рукой за обжигающе-колючий стебель, перевернулся на спину и некоторое время головой вниз неподвижно лежал в траве. Земля под ним больше не тряслась, в небе сияли звезды, и им было все равно, как на них смотрят – лежа вниз головой на склоне, так лежа вниз головой на склоне.
Немного придя в себя, Ли-Вань перевернулся, встал на четвереньки, потряс головой, сбивая бритой макушкой ночную Росу с лопухов; затем поднял голову и осторожно полез обратно наверх, – к звездам. Высунув голову над краем террасы, посмотрел и ахнул…
На земле возле акации горели ровными кольцами огни синего и белого цвета, – маленькие, похожие на цветы, столбики пламени били прямо из-под земли. Сама акация почти вся выгорела и мигала сверху красным позументом свернувшихся лИстьев. Ровно по центру сине-белых колец лежал Священный Камень, – он был окаймлен багрово-красным светом, шедшим из-под него, – казалось, будто он лежит на раскаленной подземной сковороде. Иностранца, тем временем, нигде не было видно.
Ли-Вань встал на ноги и, опасливо пригибаясь, подошел к камню.
Тот был расколот! Точнее, аккуратно разрезан, словно кусок масла ножом – прямо посередине камня проходила ровная полоска.
Не может быть…
Он наклонился над камнем – протянутую руку обдало жаром; сквозь образовавшуюся между двух обломков прямую щель с подземной сковороды с тихим шипением сочилось кроваво-красное пламя, – выходя из-под земли под давлением, пламя вставало над разломом, словно миниатюрный восход солнца.
Шипение вдруг усилилось, – Ли-Вань в страхе попятился.
Оглушительно хлопнуло. Ли-Вань отскочил назад, перепрыгнул через синие и белые огни, повалился на живот и снова съехал за край террасы. Однако тут же опять полез вверх и осторожно выглянул из-за края.
Он успел увидеть, как из-под земли, разметав в стороны обломки камня, вдруг вырвался на поверхность багрово-красный столб пламени. Столб был футов шесть в вышину и казался плотным на вид. В следующий миг земля вокруг камня озарилась малиновым цветом – темно-красными, налитыми кровью стали трава и папоротники вокруг; листья на акации, где пламя пробило дыру, вновь окрасились золотым свечением.
Это продолжалось некоторое время – огонь недвижимо стоял над камнем; никаких звуков кроме тихого шипения и потрескивания листьев в огне не было слышно.
Вдруг – Ли-Вань затрясся от страха – ему показалось, будто в багровом столбе взметнулась чья-то красная рука. Призрачная, гибкая, похожая на плеть, она то появлялась – четко видимая в колонне огня, то сливалась с ней и пропадала. В те моменты, когда рука была видна, она качалась, извивалась, перебирала пальцами, словно изготовлялась для удара.
Ли-Вань смотрел, завороженный.
Чудится ему эта рука или она и вправду качается там, в столбе пламени?
Тем временем рука, словно заметив монаха, изогнулась в его сторону и как будто поманила его огненным пальцем подойти ближе. Она успокаивала; качаясь, двигалась плавно, словно говорила: «Не бойся, не бойся, подойди….»
Завороженный ее танцем, Ли-Вань медленно вылез из укрытия, поднялся с колен и сделал несколько шагов в сторону огненного чуда. Странно, от пламени не шел жар…
Еще шаг.
В следующую секунду багровый столб взорвался фонтаном искр, – из его центра прямо в лоб Ли-Ваню вылетел большой черный камень. Страшная боль в черепе ослепила, ноги подкосились… Потеряв сознание, Ли-Вань рухнул в темноту.
* * *
Сияющие Будды разной величины заполнили небеса и оттуда, звеня и покачиваясь, весело махали руками и улыбались Ли-Ваню. По зарослям, в спущенных на икры шортах, и встряхивая оленьей головой бегал иностранец.
– Он избран, избран, – смеясь, пели Будды Ли-Ваню, – не ты, и никто другой, а он избран…
Маленькие Будды показывали ему язык, а большие глядели ласково и сочувственно:
– Делать нечего, – басили большие, – он избран.
– Как же так, Будды, – сердился Ли-Вань, – ведь это неправильно, ведь он совершил святотатство!
– Правильно – не правильно, что ты об это знаешь? – пожимали плечами Будды.
Откуда-то сверху прилетел леопард и стал лизать Ли-Ваню лицо.
Медленно в желудок вошло чувство тошноты, в голову – сверлящая боль, а под сомкнутые веки – красный свет.
Первое, что он увидел, открыв глаза, был гигантский лесной клоп, сидящий прямо перед его носом на широком листе Папоротника. Ли-Вань поморщился, отодвинул лист и поднял голову – сквозь зелень высокой травы проступало светлеющее небо.
Солнце уже встает над морем. Сколько времени он был в обмороке?
Кряхтя, он сел в траве, ощупал руками лоб – там обнаружилась огромная шишка. Глаза ломило; по серым в утреннем свете кустам и деревьям плыли радужные круги.
Осмотревшись, он понял, что находится вновь, в который уже раз за ночь, на склоне холма, в нескольких метрах от края уступа террасы со Священным Камнем.
Камень!…
Держась рукой за голову и постанывая, Ли-Вань вскарабкался на площадку.
Нет, это был не сон. Под обгоревшей акацией, на том месте в земле, из которого ночью поднялся столб пламени, еще дымилась черная дыра; по обеим сторонам от нее валялись два закопченных обломка.
Ли-Вань подошел к обломкам, поднял один из них – он был еще теплый. Ли-Вань сдул с обломка пепел, вытер краем тоги сажу и в тот же миг застыл, пораженный: прокопченный скол камня был словно аккуратно обработан автогеном – образовавшийся шрам расплавленной породы складывался в явственно читаемое слово…
«И на расколотом камне напишет огненный демон земли имя Яхи, в знак того, что открывает ему путь сквозь тьму».
Беспомощно стоял Ли-Вань посреди пепелища, сжимая в руках обломок и глядя на надпись. Слова, выжженные на камне, были вовсе не именем Яхи.
Глава XIII
Учитель смущен
Задыхаясь от усталости и бега, Ли-Вань достиг вершины горы. Перехватив обломок руками, скорее постучал согнутыми пальцами в бамбуковую дверь. Не дождавшись ответа, хотел было позвать Учителя, но вдруг почувствовал, что кто-то словно толкнул его сзади. Обернувшись, он увидел Учителя в сорока ярдах от хижины, – тот быстрыми шагами шел к дому от каменной лестницы, ведущей к морю.
Обычно Учитель ступал чинно, спокойно, – сейчас же шел судорожно, словно деревянный; рука его резко, не в такт шагам отталкивала посохом землю. Не в силах ждать, Ли-Вань бросился ему навстречу, подбежал, дрожащими руками протянул слоенный камень.
Учитель! Пророчество свершилось!..
Что это? Вместо того, чтобы обрадоваться, Учитель нахмурился; не говоря ни слова, двумя руками взял из ослабевшей руки Ли-Ваня камень, повернул разбитой частью к себе, прочитал слово. Потом поднял глаза к небу и едва слышно застонал.
Учитель стонет?!
– Сбылось!.. – услышал Ли-Вань его вдруг ставший непривычно тяжелым голос, – «И выпало в наше время. И в жизнь нашу»– Учитель, выслушай! – горестно воскликнул Ли-Вань, – пророчество свершилось, но так странно!..
Ли-Вань сбивчиво рассказал про иностранца и совершенное им кощунство.
Гортанно кричали на склоне горы чайки. Учитель слушал с закрытыми глазами, тихонько покачивая головой. Когда Ли-Вань закончил, вновь послышался его тяжелый голос:
– Все сходится. Ночью сотрясалась земля… Я вышел посмотреть на море, но оно… Оно еще не поднялось.
– О чем ты, Учитель?!
Не отвечая, словно он был не в себе, маленький человечек в очках вдруг резко нагнулся к Ли-Ваню и принялся с сосредоточенным видом трогать и теребить пальцами его тогу; потом – это было уже совершенно неприлично – опустился перед Ли-Ванем на колени и стал осматривать его голые ноги.
– Учитель?! – Ли-Вань в ужасе отступил.
Старик поднял к Ли-Ваню круглое лицо; блеснули, отразив свет встающего над морем солнца очки.
– Сними сандалии!
Ли-Вань освободился от сандалий, стал босыми ногами на колодный песок. Учитель взял сандалии в руки, перевернул их подошвами вверх, поднес к глазам.
Он что-то искал.
– Сомнений нет, – прошептал он, дрожащей рукой отрывая Что-то прилипшее к подошве.
– Что это, Учитель?
Учитель поднялся с колен и долго молча глядел на море.
– Учитель… Если камень расколот, значит ли это, что, как говорилось в пророчестве, кто-то уже воссоздал на земле Небесные Врата? Значит ли это, что на землю готов войти Яхи?
Учитель обернулся к Ли-Ваню, покачал головой и медленно произнес:
– Да, Небесные Врата воссозданы на земле. Но в этот раз… Тот, кто постучал в них… Ему не надо входить.
