Текст книги "Падальщик"
Автор книги: Ник Гали
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)
Глава X
Ключ поворачивается…
А может быть, они вообще никогда не едят?
Геня кивнула на закрытую дверь спальни, намазала маслом тонкий ломтик хлеба и положила сверху квадратик сыра.
– Питаются энергией космоса, – с набитым ртом сказал Батхед. Сейчас, когда подтрунивали над другим, он чувствовал себя увереннее.
Тарелки с омлетами, блюдца с ветчиной и сыром, розетки с джемом и икрой, плетеные хлебницы, фрукты, серебряные горшочки с фасолью в томатном соусе и блестящие жиром английские сосиски – все это, к тому же украшенное двумя розами в узких серебряных палочках-вазах, располагалось посреди кабинета, сервированное на белоснежных скатертях на двух подносах. В Рэйвенстоуне в дорогой посуде подавали традиционный английский завтрак.
За импровизированным столом их было четверо – монах не присел с ними; отщипнув кисточку винограда и ничего не сказав, он ушел в спальню.
– Молится он там, что ли? – насмешливо спросила Катарина, сама не зная того что была права.
В соседней спальне, медленно ступая по ковру, Ли-Вань делал несколько шагов вперед, доходил до холодного камина с висящим над ним зеркалом причудливой волнистой формы, останавливался, разворачивался, закрывал глаза, потом делал несколько шагов назад. Он не замечал ни этого зеркала, опутанного кованым золоченным плетеньем; ни огромную кровать под красным балдахином с тяжелыми изьеденными молью кистями; ни стоящий в углу великолепный красного дерева вилтоновский шкаф скрипку…
Помогите.
Он представил себе статуи Преславного в пещере Священного Грота и мысленно лег перед ними на холодный, влажный пол. Холод от камней проник сквозь материю в грудь, в живот. Он представил себя камнем, статуей Будды. Он ворошил мозги, словно потухшие угли; он пытался отыскать в них хоть одну искру подсказки.
Что бы ни случилось с Вратами, они открыты и останутся открытыми – построен алгоритм или нет. Сейчас мироздание следует волнам избранных, и эти волны творят в мире хаос. Чтобы исправить положение, нужно ввести во Врата правильный ключ – тогда Врата построят для каждого избранного Алгоритм счастья – именно он и будет, как понимал теперь Ли-Вань, рукой Яхи, которая поведет семерых, а за ними все человечество сквозь тьму к свету, последней открытой людям дорогой счастья.
Ощущения грядущей катастрофы, однако, было настолько явным, что вызывало чувство тошноты. Он взялся за виски руками, развернулся и медленно пошел по спальне, – в этот раз мимо кровати от двери к окну, по-прежнему не открывая глаз. Красные круги под закрытыми веками превращались в желтые, потом в оранжевые, потом в золотые…
Помогите…
Вдруг напряжение ушло. Холодные черные угли в голове стали прозрачными и голубыми, словно кристаллы. Он увидел перед собой бесстрастное лицо статуи Будды из Священного Грота, услышал мерный шум волн, бьющихся о берег.
– Все будет, как будет. Все будет, как будет. Все будет, как будет.
Ли-Вань почувствовал разлившееся по телу спокойствие. Он лежал, вытянув руки вдоль тела, в узкой лодке с золочеными бортами; лодка медленно плыла по течению большой реки. Все будет, как будет.
В лодке было уютно и спокойно; лодка несла его туда, куда нужно, свернуть с пути было невозможно; ему не нужно было ни о чем тревожиться.
Нога его случайно зацепила что-то на полу. Он открыл глаза, – на полу рядом с книжным шкафом лежала большая книга в золоченой обложке и рядом еще несколько книг поменьше – наверное, это их кошка уронила ночью с полки.
Ли-Вань нагнулся, поднял самую большую книгу – на обложке был портрет старика с густой седой бородой. Он подошел к камину и поставил широкий корешок на каминную полочку напротив украшенного золотым плетеньем зеркала – по правилам Бань-Тао книги нельзя читать на земле.
Взгляд упал в зеркало и не вернулся. Дыхание остановилось. На корешке книги в зеркале он увидел слово. Слово было Одраноел.
Не моргая, Ли-Вань медленно закрыл книгу, снял с каминной полки и развернул обложкой к себе. «Леонардо – жизнь и творения мастера».
Несколько минул Ли-Вань стоял на месте, глядя на портрет старика на обложке, держа книгу в протянутых руках, словно она могла обжечь его; затем, медленно ступая, прошел в кабинет к избранным. – Послушайте…
Глава XI
Сайт Алгоритма
В ожидании возвращения Самуэля и Дипака, пятеро – снова вместе – не могли найти себе места.
– Леонардо… – Геня гладила плотные страницы с текстом, словно те были живые, – Это писал Леонардо…
– «Код да Винчи», часть вторая, – гудел Звеллингер, – розыгрыш вроде продвинутой игры в беготню по городу за спрятанным «сокровищем». Сокровище, конечно, не настоящее.
Батхед присел на корточки возле Гени.
– А если вдруг настоящее, – прокашлял он, трогая тетрадь в ее руках. – Дипак тогда… миллионер.
– Как же! – усмехнулся Звеллингер. – Программа «Улыбнитесь, вас снимают» дает участникам поиграть настоящим Леонардо!.. Извини, я так не думаю.
Батхед покраснел.
– Так, кажется, было просто додуматься, – сказала подошедшая сзади к Гене Катарина. – Прочесть имя наоборот!..
– Самое простое разглядеть всегда сложнее всего, – проговорила Геня. продолжая любовно гладить тетрадь. – Я по науке знаю. А тут все было так очевидно: все знают, что Леонардо свои тексты писал справа налево. Вот и вся тайна этого языка.
– Ой! – радостно воскликнула Катарина. – Теперь я узнаю многие слова…
– Гы!.. – сказал Звеллингер.
Катарина было надулась, но Звеллингер, не обращая на нее внимания, повернулся к Ли-Ваню:
– Вы просто молодец, святой отец! Так вы говорите, теперь можно ввести пароль на сайте? Вы уверены? Ну, конечно, – он хлопнул себя ладонью по лбу, – там же сказано – «поверните ключ»!
Счастливый, Ли-Вань кивнул. Да, теперь он был уверен. Правильно повернуть ключ в замке Врат, чтобы впустить Яхи, а не Падальщика, чтобы прекратить ужасы и разрушения на земле – вот, что от него требовалось. И именно это он сделал… Все встало на место. Леонардо да Винчи, художник и ученый, про которого он не знал много, но о котором слышал, был Седьмой Свети Учитель. Он же был мастер, создавший модель Врат и назвавший эту модель своим именем, написанным наоборот. Седьмой знал про Врага и обманывал его тем, что писал справа налево. Свое перевернутое имя он заложил и в конструкцию Врат, когда описывал их устройство. Врата, отозвавшись на это имя, механически открылись, но открылись, как и ожидал Леонардо, не для того! Лишь защищенный от воздействия языка хитрый пароль открывал Врата правильно – Ли-Ваню нужно было догадаться повернуть ключ – повернуть имя Одра Ноэль и ввести его в машину наоборот! И тогда машина впускала через себя Яхи, начинала строить Алгоритм Счастья. Ну конечно! Девин говорил на презентации о программном зеркале, которое составляет суть технологии Лизы, – все сходилось: слова в привычной форме искажают истину, работают на хаос, и за ними прячется Падальщик. Но слово, перевернутое наоборот, как в древнем гадании, обмазывает его – Враг за столько лет не смог испортить пароль.
– Давайте зайдем на сайт сейчас же! – захлопала в ладоши Катарина.
Звеллингер, Батхед и Геня переглянулись.
– В конце концов, что с того, что мы откроем свои сайты, не дожидаясь Дипака и Самуэля? – пожал плечами Звеллингер.
Ли-Вань заколебался – но и он тоже хотел скорее убедиться.
– Только не спрашивайте ничего у машины про себя, пока мы не узнаем Правило.
Кивнув, Геня села к компьютеру, вошла в почту и нажала на ссылку. По экрану заструился алый фон, посередине выскочило белое окошко с курсором.
«Поверните ключ».
– Ввожу «Леонардо»!
Ли-Вань кивнул.
– Давай, – дернул плечом Звеллингер.
Геня быстро ввела пароль. Окошко пропало.
На экране появилась странная схема – во множестве изображенные на ней черные квадраты были соединены друг с другом тонкими стрелками. Квадраты эти, словно емкости чернилами, были заполнены на разных уровнях, колеблющимся черным цветом. Некоторые квадраты были уже полными «чернил», другие залиты ими наполовину или меньше. Возле каждого стояло несколько очень длинных, мелко написанных цифр. Цифры эти постоянно менялись в правой своей части, – от этого, и от колеблющихся в квадратах «чернил», весь сайт тихо шевелился, будто по экрану ползало множество маленьких черных мух.
Квадраты с чернилами были в свою очередь заключены в три квадрата побольше, последние делили всю схему на три большие группы. Над группами было написано «Прошлое», «Настоящее», «Будущее». Еще выше по странице сайта шла строка ввода текста. Справа от строки было два белых квадратика, под которыми было написано «Да» и «Нет».
Едва страница открылась до конца, в левом верхнем углу экрана выпрыгнуло диалоговое окошко. «Добро пожаловать, Евгения! – с изумлением прочитали избранные. – Я готова к роботе. Введите свой запрос в строку, и вы получите от меня указание, следуя которому вы сможете скорректировать свою интенцию».
Геня изумленно обернулась.
– Так просто? Что вы на это скажете?
– В точности как «Золотой человечек» дяди Дипака, – пролепетала Катарина, – но тот его обманул!..
– А у нас будет Правило! – с неожиданным энтузиазмом выпалил Звеллингер.
– Ясно пока одно, – завороженно глядя в экран, сказала Геня. – Лиза работает. Спросим ее что-нибудь?
– Нет!
Мнение маленького монаха за последние полчаса стало весить много – Геня, словно обжегшись, отдернула руки от клавиатуры.
– Но… – кашлянул Батхед. – Спросите… Просто… Включена ли.
– Можно? – повернулась к Ли-Ваню Геня.
– Не спрашивайте ничего, что касается ваших собственных будущих действий.
Геня кивнула и быстро ввела в окошко текст: «Ты сейчас включена?»
Ответ пришел незамедлительно: «Да» Катарина ахнула и закрыла рот ручкой. Геня вновь прошлась пальцами по клавиатуре: «Где ты?»
«Вопрос не может быть принят. Включен режим Конечного Алгоритма. Задайте вопрос о предполагаемом действии».
Ответы появлялись на экране мгновенно.
«Какие вопросы ты можешь принять? Как с тобой работать?»
«Режим Конечного Алгоритма предполагает использование текстовой строки портала. Наденьте на руку браслет-коммутатор и введите вопрос в строку ввода на компьютере. Вы можете также ввести вопрос в коммутатор. Опишите в вопросе предполагаемое действие, и я отвечу, будет ли это действие способствовать строительству интенции, ведущей вас к счастью».
«Ничего не вводите, – тревожно сказал Ли-Вань, – еще раз: мы не можем задавать вопросы о будущем, пока не поймем, как это делать Правильно.
Все замолчали.
– О'кей, – выдохнула наконец Геня, нехотя отодвигая клавиатуру. – Но не пытайтесь остановить меня, когда я узнаю Правило.
Глава XII
Игры Леонардо
Когда Самуэль с Дипаком приехали, за окном уже смеркалось.
Самуэль был в возбуждении. Он вошел в кабинет и торжествующе положил на кофейный столик перевод рукописи – стопку отпечатанных на компьютере листов.
– Не знаю, как я мог проглядеть, что речь идет о Леонардо и его тетради! – воскликнул он. – Еще три года назад я бредил Леонардо! Столько раз пересматривал его рукописи в книгах, столько раз смотрел на чертежи в музеях… Не могу поверить: Дипак получил в наследство знаменитую Libro W!
– Libro W! – озадаченно переспросила Геня.
– Ну да! В записках секретаря Леонардо, указана работа с таким названием. Второе ее имя – Трактат о Свете и Тени. Но этой рукописи нет среди дошедших до наших дней его произведений. По слухам Libro W видели в Милане в 1861 году, а затем снова там же – уже в 1958. Трактат странным образом несколько раз всплывал в Европе – будоражил мир слухами о себе – и так же внезапно, как появлялся, исчезал. Энтузиасты бросались по его следам, но ничего не находили. Странность, кроме всего прочего, заключается в том, что у Леонардо был другой трактат на ту же тему, хотя известно, что он никогда не писал дважды об одном и том же…
– Так просто было догадаться! – повторил Самуэль слова Катарины. – Ведь смотрите: Леонардо был ученый, учившийся не по книгам, а внимательно наблюдавший мир вокруг себя. И все, что сам узнавал о нем, затем стремился передать людям, минуя посредство языка. Инвертная манера письма – чем только ее не объясняли! И желанием защитить свои открытия от плагиат; и тем, что гусиное перо легче «тащить» по жесткой бумаге справа налево… А Леонардо обманывал язык! Даже в живописи он без конца прятал скрытые смыслы-послания людям. Например, спрятал в одной картине изображение птицы, похожей на коршуна или грифа…
– Взгляните!
Он присел на корточки рядом с Катариной и полистал у нее на коленях книгу с репродукциями. На одной иллюстрации по складкам одежд женских фигур был вычерчен жирный черный контур.
– А теперь смотрите!
Самуэль поднял книгу и повернул ее на бок. Все ахнули. Контур стал силуэтом птицы с огромным хищным клювом[16]16
Репродукция картины Леонардо да Винчи «Мадонна с ребенком и св. Анной» с вычерченным контуром птицы. Спрятанный в картине образ обнаружил один из учеников Фрейда в начале 20-го века.
[Закрыть].
Вернув книгу Катарине, Самуэль встал и прошелся по комнате. Он был не в силах остановиться:
– Еще: Леонардо славился загадками и ребусами, которыми развлекал придворных на балах. На самом деле, как я теперь понимаю, он создавал разные уровни смысла в найденных сочетаниях слов, пряча от языка истину. Леонардо хотел с помощью слов создать некую новую, обратную словам, интенцию, – перепутав слова, обмануть язык. Придворные думали, что он сочиняет изящные шутки, и Леонардо был для вельмож занятным собеседником, двусмысленно и загадочно шутящим, – не более того. А он экспериментировал! Некоторые исследователи даже утверждают, что именно в памяти его играх с языком Мона Лиза зовется в Италии Джокондой – женщиной-шутницей.
– Ой, смотрите! – ахнула Катарина.
Книга о Леонардо, которую она продолжала листать, была раскрыта на странице с репродукцией Моны Лизы.
Все посмотрели на портрет.
– Поразительно! – воскликнул Самуэль, отводя от глаз кудри. – Я все время знал, что эта машина кого-то напоминала мне…
– И имя!.. – в изумлении прошептала Геня.
Самуэль сел за компьютер.
– Постойте, постойте, – дайте мне только еще одну секунду, мне пришла в голову мысль, – он пощелкал пальцами по клавишам. – У Леонардо, – в эйфории продолжил он, – был ряд загадок, он называл их profecie – пророчества-загадки. Они, как правило, имели какую-нибудь очень простую, вполне земную отгадку, которая никак не вязалась с их серьезным или зловещим тоном. «Пророчества» его оказывались на поверку смешными; язык оказывался снова обманут. И я подумал…
– Вот слушайте, – не закончив фразу, он принялся читать с экрана: – «Те, кто будут ходить по спинам свирепых зверей». Звучит таинственно и жутко, – а имелись в виду всего лишь люди, которые наденут кожаную обувь. А вот еще одна: «Те, кто будут при помощи звезд двигаться в пространстве быстрее всех живых существ». Это были всадники, погоняющие коней шпорами.
– А вот его ребусы, – продолжил он, открывая все новые страницы. – Слова, изображенные рисунками. Смотрите, caмого себя он рисовал в виде горящего льва – от сочетания слов leone (лев) и ordere (гореть). Еще были его занятия геральдикой и знаменитые аллегории, где не просто слова с двойным смыслом или похожим звучанием, а целые философские концепции он уже не описывал, а обрисовывал? Поглядите.
Он открыл еще одну страницу, увеличил рисунок на компьютере и отодвинулся от экрана, чтобы все могли видеть: На пожелтевшем листке были изображено единое человеческое тело с двумя головами.
Одна из голов принадлежала молодому юноше, другая – старику. Внизу была подпись на итальянском.
– Что здесь написано? – спросила Геня Катарину.
Та приблизила лицо к экрану.
– Здесь внизу перевод: «Удовольствие и Боль живут в одном теле. Если ты хочешь получить удовольствие, знай, что вместе ним придут страдание и раскаяние».
– Видите, – продолжил Самуэль, – страданья и невзгоды[17]17
По-английски «несчастья», «невзгоды» – tribulations.
[Закрыть] Леонардо изобразил в виде железных колючек, тех, что в ту пору рассыпали при военных действиях по земле против наступающей пехоты. Знаете, как назывались эти колючки на старо-итальянском? Тribolo. Их на рисунке рассыпает рукой Боль…
Пролистав еще несколько страниц сайта, он воскликнул:
– Вот оно! Я так и знал! «Людям покажется, что видят они невиданные разрушения в небесах. Покажется им, что взлетают они вверх в небеса, а потом спасаются в ужасе от льющегося оттуда пламени….»
– Моя загадка! – вытаращил глаза Дипак. – То есть… его загадка. Там есть какой-нибудь комментарий?
Самуэль кивнул:
– Есть, – он принялся читать. – «Пророчество стоит особняком в ряду других, придуманных Леонардо. Многие исследователи не включают его в список собственно загадок, по причине того, что оно затянуто, не выглядит законченным и имеет в себе повторы. Кроме того, очевидно, что данный текст можно назвать изящной шуткой только с очень большой натяжкой. Разгадкой пророчества является слово «Сон». Вероятнее всего, в данном случае Леонардо описывал некий беспокойный сон, который приснился ему самому. Скорее всего, это было некое видение, которое поразило его воображение и которое он записал, чтобы не забыть и обдумать на досуге»[18]18
Цитируется в переводе по книге: Charles Nicholl «Leonardo da Vinci – Flights of the Mind», Penguin Books 2005.
[Закрыть].
– Все сходится! – всплеснула руками Геня. – Дядя Дипака загадал ему загадку Леонардо и дат подсказку, что загадку придумала Одра Ноэль. Дипак должен был спросить про загадку У Лизы, назвав имя Одры Ноэль и им запустив машину. Получив от Лизы текст загадки, он в интернете мог легко найти имя автора и понять, что Одра Ноэль, это Леонардо! Тогда он мог «повернуть ключ» для запуска Алгоритма Счастья правильно, как и просила его машина!
– Натянуто, натянуто, – бормотал Звеллингер, хотя было видно, что ему стало интересно, – но зачем все-таки это все понадобилось дяде? Почему было просто не отдать тетрадь Дипаку со всеми паролями и правилами?
– Кто знает? – пожала плечами Геня, – Мы не знаем, как устроена Лиза. Может быть, активировать машину паролем мог только тот, кто еще не знал правила управления ею?
– Давайте уже прочтем рукопись и узнаем скорее это Правило! – взмолилась Катарина.
– Рукопись! Рукопись! – закричали все.
Самуэль встал из-за компьютера, подошел к кофейному столку и поднял с него листы перевода.
Глава XIII
Никак не начнут читать…
Лампа с фигурным зеленым абажуром из алебастра с ножкой, которую обвила рукой обнаженная бронзовая девушка, – Самуэль помнил эту лампу столько же, сколько помнил себя, – освещала потолок мягким, изумрудным светом. Цвет этот причудливо смешивался с танцующими по стенам красными бликами от камина, – вся комната со старинным столом, уставленным предметами; с пузатым глобусом, кожаной мебелью, блестящими корешками книг в шкафу – танцевала, колебалась, как будто была каютой судна, проплывающего мимо островов с безумными тропическими закатами.
Кресла и диван сдвинулись ближе к камину, все расселись.
Самуэль положил титульный лист на квадратный столик с золотым орнаментом.
– «Сие писано в Милане, – прочел он, поднимая к глазам первую страницу, – в тысяча четыреста девяносто девятом году от Рождества Христова магистром Томмазо Мазини»…
Он остановился и растерянно посмотрел на друзей.
– Упс, – тихо сказала Катарина.
Может быть, Дипак все-таки не так богат, как мы думали, – пожал плечами Звеллингер.
Самуэль озадаченно поворошил листы:
– И дальше здесь – стихи… Действительно, Леонардо никогда не писал стихов.
Он наморщил лоб, потом поднес палец к верхней губе:
– Подождите, подождите. Имя… Томмазо Мазини. Кажется…
Он встал с кресла и, оставив на нем листы, быстрыми шагами прошел к книжному шкафу у окна. Затем вынув с полки книгу в мягкой обложке, развернул ее и вернулся к камину.
– Ну-ка, ну-ка… – он зашелестел страницами, – Точно! – лицо его осветилось. – Слушайте: «Томмазо Мазини долгие годы был таинственным спутником Леонардо да Винчи. Во многих источниках он упоминается по своему странному прозвищу – «Зороастро». Томмазо умер в Риме в 1520 году, в возрасте пятидесяти восьми лет. Был похоронен в церкви святой Агаты. Томмазо-«Зороастро» верил в реинкарнацию души, поэтому на его надгробии стоит статуя ангела с щипцами и молотом, символизирующая возрождение нового тела из костей мертвеца. Некоторые подробности о Томмазо Мазини известны из описаний Сципиона Аммирато, который, в частности, пишет, что Леонардо да Винчи смастерил Томмазо плащ из чернильного ореха, и оттого к нему приклеилась кличка «Чернильный Орех». Когда Чернильный Орех вместе с Леонардо переехал из Флоренции в Милан, его стали звать еще «Indovino» («Прорицатель»), ибо всем было известно, что он занимался магией…»* – Ой! – Катарина приложила ладони к горящим щекам. – В письме дяди Дипака тоже говорилось о страннике, одетом в плащ из чернильного ореха!
– Мы это заметили, – сухо отозвался Звеллингер. – Но есть одно «но». Здесь говорится, что Томмазо Мазини прожил до пятидесяти восьми лет в Италии и был похоронен в Риме. Следовательно, он не мог быть тем чужестранцем, которого Янами! нашел умирающим в джунглях Индии.
– В Риме мог умереть и не он, – возразил Самуэль. – Разыграть собственную смерть было вполне в стиле Зороастро. Послушайте, что пишет о нем еще один его современник по имен Дон Мигель Да Сильва.
Самуэль прочитал:
– «…В месте, которое раньше служило часовней, мы оборудовали отличную маленькую лабораторию, где мне доверяют только поддувать огонь мехами и лить потоки расплавленного свинца. Мы делаем сферы, которые ярко сияют и в которых поддаются странные человеческие фигуры с рогами на голове, с рабьими ногами, и с носами, как у омаров. В старом камине ^Ы устроили печь, и в ней растворяем и выделяем компоненты, йз которых состоит все вокруг; при помощи них мы добываем Огонь из морских чудищ, и огонь этот ярко горит и не гаснет, д посредине комнаты стоит большой стол, заваленный колбами и склянками всех видов, и глиной, и мастикой, и греческой сажей и красками, и зубами повешенных, и кореньями. И там есть сосуд, наполненный желтым янтарем, и в нем сидит змея о четырех ногах, которую мы принимаем за чудо. Зороастро же верит, что змею принес в когтях гриффон из Ливии и бросил на мосту Мамоло, где он, якобы, лично нашел и приручил ее. Стены нашей лаборатории все увешаны уродливыми масками и рисунками, и среди них есть рисунок, на котором обезьяна что-то рассказывает толпе крыс, а те внимательно ее слушают. И есть в нашей лаборатории еще тысячи вещей, полных загадок…»[19]19
Цитируется в переводе по книге: Charles Nicholl «Leonardo da Vinci – Flights of the Mind», Penguin Books 2005.
[Закрыть]
Самуэль закончил читать и поднял глаза. Треснуло полено в камине.
– Забавный тип, – усмехнулся Звеллингер, – хотя, если разобраться, ничего по-настоящему необычного в его лаборатории не было.
Катарина накрутила на палец локон, открыла было рот, но так ничего не сказала.
– Кажется… он был… кха!… слегка не в себе, – прокашлял Батхед.
– И от этого человека мы должны узнать Правило Истинной Веры? – озадаченно спросила Геня.
– Томмазо был вовсе не сумасшедший, – Самуэль отложил книгу и снова взял в руки листы с переводом. – Он был философ и ученый, и ближайший товарищ Леонардо. Другое дело тот имидж, который он создавал для себя.
– Зачем ему нужен был этот имидж?.. – спросил Звеллингер.
Самуэль собрался было ответить, но его перебила Катарина:
– Давайте уже скорее узнаем, что такое он написал!
– Читаем! Читаем! – поддержали Катарину другие избранные.
Самуэль, глядя на Звеллингера, извиняюще пожал плечами затем поднес страницу к глазам.
– «Сие писано в Милане, – прочел он заново, – в тысяча четыреста девяносто девятом году от рождества Христова, магистром Томмазо Мазини»…
