Текст книги "Сказки и мифы народов Чукотки и Камчатки"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 49 страниц)

57. Ёнавъёчгын

Рассказал Уватагын (см. прим. к № 56); зап. и пер. П. Я. Скорик. Публикуется впервые.

Рассказывают, что Ёнавъёчгын 126126
  Ёнавъёчгын – букв. «Вместилище жизни». Чукотские имена образуются от имен нарицательных и в большинстве своем точно этимологизируются средствами современного чукотского языка (см. Скорик, 1970).


[Закрыть]жил со своей женой. Каждый день ходил он промышлять диких оленей. И очень много оленей убивал.

Однажды пришел вечером с охоты домой, а жены нет. Говорит:

– Куда же ушла жена?

А надо сказать, что жили они вдвоем – ни сына у них не было, ни дочери, да и собаки не было.

Вошел Ёнавъёчгын в пустой дом. Давай жену искать – нигде не может найтн. Так и не нашел. Пошел в тундру, сел и заплакал.

Вдруг идет песец. Спрашивает:

– Что это ты делаешь? Чего это ты плачешь?

– Жена у меня потерялась. Нигде не могу найти.

– Ох, какая жалость! – говорит песец.

– Помоги мне, пожалуйста, найти мою жену.

– Ну что ж, помогу, пожалуй! Но только сначала навари мне самого лучшего мяса, тогда я тебе расскажу что-то, – говорит песец.

– Конечно, я сварю тебе самого лучшего мяса, – говорит Ёнавъёчгын.

– Тогда я пока посплю. Но только разбуди меня, когда мясо сварится, – говорит песец.

– Конечно!

Сварил мясо Ёнавъёчгын.

– Вставай, мясо готово!

– Давай!

Стал песец мясо есть. Много съел. Наелся.

– Ну вот, теперь буду рассказывать, – говорит песец. – Осталась твоя жена дома. Вдруг откуда ни возьмись летит великан-мужчина с большущими крыльями. Оказывается, это большущий орел. Схватил он твою жену и унес по воздуху в свой дом. Ты вот что сделай: смастери маленький лук и две стрелы и отправляйся в другую страну. Увидишь по дороге большой длинный холм. А перевалить через него нельзя: дорогу большой орел преграждает. До того большой, что свое место – этот длинный холм – почти весь своим телом закрыл. Так вот, если ты его сразу не убьешь, он убьет тебя. А ты вот как поступи. Он хотя и спит, но все равно всегда настороже, караулит, чтобы никто в землю орлов не вошел. Ты уж тихонько подкрадись к нему. Как подкрадешься, стреляй в него из лука. Но только целься прямо в голову. А как задрожит он, сразу вторую стрелу пускай. Если убьешь его, путь будет свободен и ты сможешь до жилища главного орла дойти. Это он твою жену себе в жены забрал. И помни: иди туда тайно; если открыто пойдешь, убьет он тебя.

Жену Енавъёчгына звали Варэны.

Стал собираться в путь Ёнавъёчгын. Песец говорит ему:

– Ну, теперь иди!

А сам стал в доме Енавъёчгына жить. Ведь Ёнавъёчгын сказал ему: «А ты пока в моем доме живи».

Отправился Ёнавъёчгын. Идет-идет, вдруг видит: очень большой орел. Действительно, большущий – своим телом даже весь длинный холм закрыл.

Стал Ёнавъёчгын подкрадываться, а большущий орел спит. Как подкрался поближе, выстрелил ему в толову. Задрожал орел, попытался в предсмертных муках убежать, а Ёнавъёчгын второй раз выстрелил. Теперь уж окончательно добил орла.

Затем дальше пошел. Очень быстро идет – так быстро, как только может.

Вдруг вдали большущий домище показался. Говорит он:

– Вот где, наверное, Варэны живет.

Спрятался в отдалении, стал вечера ждать. Сидит в укрытии, ждет. Как стало темнеть, отправился к этому дому. Подошел. Чуть в стороне большое озеро увидел. Притаился на берегу озера. Лежит.

Вдруг видит – Варэны за водой пошла. Длиннущая одежда на ней. К этому озеру за водой пошла.

Не зря, видно, когда темнело, гагары сильно кричали. Идет она к озеру, где воду берут. Всю дорогу к озеру плачет. Идет Варэны, опустила голову и плачет. А на озере много гагар плавает. Постояла Варэны некоторое время задумавшись. А гагары на разные голоса кричат:

– Варэн, гуг-гуг-гук! Аау-га-ауу-гаа! Варэн, гуг-гуг-гук!

Закричал тогда главный орел, на спине лежа:

– Отчего это птицы так кричат?

Выскочил неожиданно из-за кочки Ёнавъёчгын. Увидела его жена:

– Откуда это ты пришел? – спрашивает.

– Из дому.

– Зачем ты пришел, убьют тебя!

– Пусть! За тем и пришел, чтобы убили.

– Он, боюсь ругать будет, что долго не возвращаюсь!

– Ну и пусть! Скажи ему, что нет здесь людей. И вот что сделай: ночью поразвлекай его как следует. А как только уснет орел, большущим ножом горло ему перережь.

– Ладно, – согласилась Варэны и ушла.

А вернулась Варэны с водой, стал орел сильно ругаться. Очень рассердился:

– Почему так долго не шла! Наверное, видела там кого-нибудь!

– Да нет! Никого не видела. Там ведь нет людей.

– А почему же так долго была там?

– Потому что воду долго брала.

– А-а? Значит, там нет людей? Нет? А почему птицы кричали?

– Так это же гагары!

– Aa-a!

Поверил. Но все еще спрашивает:

– А почему же они кричали: «Варэн, гуг-гуг-гук!» Почему они так кричали? Наверное, твой муж пришел?

– Как же он придет? Невозможно ему сюда прийти. Далеко.

– Аа-а! – только тогда поверил.

Легли спать. Весь вечер развлекала Варэны орла. Вот наконец стал он засыпать. Скоро крепко заснул. Вышла женщина потихоньку, ножище из-под подушки вытащила, зажгла огарок, подняла переднюю стену полога и ударила изо всех сил орла. Отделилась огромная голова от туловища. Стало одно туловище подниматься. Еще раз ударила Варэны. Наконец убила. Затем отправилась к мужу. И вот пошли они домой.

Приходят домой. А там все еще песец живет. Говорит им песец:

– Ну, здравствуйте!

– Здравствуй! Только не все еще опасности кончились. Погоня за нами. Что нам делать?

Стал песец думать:

– Вы пока в тундру идите, спрячьтесь, а я опять буду один здесь жить.

– Ладно.

Отправились они с женой в тундру. Муж спрятался в зарослях. Жена тоже. Но спрятались не вместе, а по отдельности, в зарослях, на берегу реки.

Вдруг громкие голоса вдалеке послышались. Очень много врагов из-за хребта появилось. Стал песец усердно хозяйничать.

Подступило вражеское войско к дому. Спрашивают у песца враги:

– Где Ёнавъёчгын?

Песец отвечает:

– Не знаю? А кто такой Ёнавъёчгын? Каков из себя?

– Говори скорее! Где Ёнавъёчгын? Если не скажешь, мы тебя кнутом побьем!

– Да не знаю я, кто такой Ёнавъёчгын!

– А чей же это дом?

– Как это чей? Мой! У меня тоже дом есть, – говорит песец.

Затем песец говорит:

– Давайте я вам лучше вкусного мяса сварю. Давно у меня таких хороших гостей не было! А вы пока поспите!

– Ну что ж, пожалуй, поспим, – говорят враги.

Как только уснули они в доме Енавъёчгына, начал песец дом со всех сторон поджигать. Загорелся дом, запылал. А песец громко так голосит:

– Ёнавъёчгын! Горят твои враги, пылают!

Выскочил Ёнавъёчгын из зарослей и прибежал. А у врагов уже все жилы скрючились. Некоторые так и сгорели, не проснувшись.

Вот как песец обманул врагов. Он им нарочно сказал: «Вкусного мяса сварю вам, давно таких хороших гостей не было». Конец.

58. Женщина с мячом

Рассказал Уватагын (см. прим. к № 56); зап. и пер. П. Я. Скорик. Публикуется впервые.

Миссию культурного героя, возвращающего людям солнце и луну, а этом мифическом предании исполняет человек. В большинстве же других мифов о происхождении света, солнца и луны культурными героями выступают птицы – ворон и трясогузка (Богораз, 1900, № 49–52, 57) и звери (заяц – Эск. ск., стр. 40). Сюжет возвращения солнца имеет многочисленные параллели в сказаниях о вороне также у индейцев Северной Америки (см. Мелетииский, 1959, стр. 92).

Говорят, женщина одна жила. Большой дом у женщины был, хороший. Не работала она. Вся ее работа была – в мяч играть. Поспит женщина, утром проснется, поест и говорит:

– Ну вот, я и готова, можно идти. Хороший у меня мяч, большой!

Выйдет. Станет мяч пинать. Весь день в мяч играет. Устанет, в дом идет отдохнуть.

Вот раз подумала женщина: «Ох, из чего же мне мяч новый сделать? Только, наверное, не сумею я. Да нет, пожалуй, сумею, потому что я ведь не здешняя, я ведь хорошая, лунная!»

И вот взяла она луну, взяла солнце и сделала мяч. Солнце с одной стороны, луна – с другой 127127
  Изображение солнца на ручных мячах у чукчей и азиатских эскимосов связано с мифами о похищении и возвращении небесных светил.


[Закрыть]. Готов мяч, только нет в нем ничего, пустой. Говорит женщина:

– Чем же мне наполнить мой мяч, такой большой и красивый!

Вышла, посмотрела вверх и говорит:

– Чем же еще наполнить мой мяч? Вот и наполню всем этим. Все звезды с неба возьму!

Собрала все звезды с неба. Вошла в дом. Взяла мяч. Насыпала внутрь звезд. Зашила мяч. Кончила дело, вышла. А на небе ни звезд, ни луны, ни солнца нет. Темно везде. Говорит, женщина:

– А ну-ка, брошу я свой мяч вверх!

Бросила. Сразу светло стало. Упал мяч – опять темнота кругом. Подбросит мяч – светло, поймает – темно. Кончила играть, взяла мяч, в дом пошла. Мяч с собой взяла. Такая кругом тьма стала, хоть глаз выколи!

Страшно людям стало. Мужчины говорят:

– Как же так? Где солнце? Где луна и звезды?

Один мужчина инчоунский 128128
  Инчоунский – от чукотского названия селения Инчувин, восходящего к эскимосскому названию этой местности – Инсигвик.


[Закрыть]задумался. Говорит:

– Отправлюсь-ка я в путь на собаках, на собачьей упряжке!

Погрузил на нарту два мешка из целых нерпичьих шкур, наполненных жиром, собак запряг. Взял бревно – длинное, толстое. Говорит:

– Вон что делается! Весь народ мрет, потому что солнца: нет, луны и звезд нет. Поеду-ка я в Лорино 129129
  Лорино – русская адаптация чукотского названия сел. Лурэн («Видимое жилье»).


[Закрыть]. Хоть сестру, которая там живёт, проведаю.

Отправился. Макнет в жир бревно, подожжет, и горит свеча, дорогу освещает. А ветра совсем нет. Ну и безветрие! Так он всю дорогу макал бревно в жир.

Вот уже полпути проехал.

Увидела его женщина с мячом и говорит:

– Вот так мужчина! Какой умный! Зажег свечу и едет! Сейчас выйду – жалко мне этого мужчину!

Захватила с собой мяч и вышла. Подбросила мяч вверх. Вдруг кругом светло стало.

Испугался едущий в Лорино мужчина. А потом говорит:

– Вот так-так! Думаем, куда это солнце делось, куда луна и звезды подевались? А оказывается, вон оно что! Ну и женщина! Откуда она взялась? Весь народ хочет погубить. Что мне с ней сделать? Хорошо бы мяч у нее отнять!

Поехал к ней. Женщина снова в дом вошла. Опять темно стало. Подъехал мужчина к дому, говорит:

– Ну-ка, женщина, выходи!

Женщина отвечает:

– Не выйду!

Мужчина говорит:

– Нет уж, выходи!

Женщина снова отвечает:

– Не выйду!

Взял мужчина каменный нож. Вошел. Схватил женщину, говорит:

– Сейчас я тебя убью! Какая ты плохая! Весь народ из-за тебя погибает. Сейчас убью!

– Не убивай!

– Убью!

Испугалась женщина, говорит:

– Ладно, брошу я этот мяч!

Мужчина говорит:

– Тогда не убью! Пойдем!

Вышли. Бросила женщина мяч на землю. Мужчина говорит ей:

– Нет, ты вверх бросай! Что ты сделала с солнцем, луной и звездами? Разрежь-ка мяч и бросай!

Женщина говорит:

– Ой, ой, ой! Осталась я без мяча!

Заплакала.

Бросил мужчина мяч высоко вверх. Только и сказал цри этом: «Эгэ».

Сразу стало светло.

Мужчина говорит:

– Больше так не делай!

Женщина отвечает:

– Ладно. Не буду делать больше так.

Отправился инчоунский мужчина домой. Обрадовались все люди. А женщина с тех пор все шила и шила. Сошьет мяч – солнце, луну и звезды на нем вышьет. Много мячей сшила. Все.

59. Образование пролива

Рассказал в 1948 г. житель сел. Яндагай Чукотского р-на Пакайка, 62 лет; зап. и пер П. Я. Скорик. Публикуется впервые.

Указание на собственное имя героя космогонического предания (здесь – Тэпкалин) является редким исключением для этого жанра устного творчества палеоазиатов.

В эскимосском предании «Канак и орлы» (Ск. нар. Сев., стр. 524) дается другая версия о происхождении островов в Беринговом проливе: орлы-великаны и Канак с сыном, упавшие в результате поединка в море, превратились в острова и рифы.

Говорят, в прошлом, когда еще европейцев не знали, острова Инетлин и Имегелин одним островом были. Возвышались на том острове две горы, а между ними шла маленькая протока, через которую китовые позвонки для перехода были переброшены.

На том острове эскимосы жили. Много моржей и нерп добывали. Некоторые в тундре у хозяев оленей пасли.

Самый богатый хозяин был Тэпкэлин. Сильный был и удачливый. Много пищи имел. Погреб у него всегда был мясом заполнен. Они жили одни с женой.

Однажды летом охотился Тэпкэлин в каяке. Погода была очень хорошая. Вокруг то и дело выныривали нерпы. Но Тэпкэлин не гарпунил их. Ждал, когда лахтаки появятся. Не дождавшись лахтаков, дальше в открытое море направился. Скоро уже селение на берегу едва виднелось. Остановился Тэпкэлин, стал ждать, когда лахтаки появятся. Через некоторое время впереди большой лахтак показался. Совсем близко вынырнул. Тэпкэлин сразу бросил в него гарпун. Наконечник гарпуна прямо в шею лахтаку вошел. Тэпкэлин быстро спустил на воду пузырь. Нырнул лахтак, а пузырь не пускает. Поплыл Тэпкэлин вслед за лахтаком. Стал лахтак постепенно силы терять. Наконец подтянул Тэпкэлин ослабевшего лахтаха к каяку и закрепил на пузыре.

Солнце уже спускалось. Темнеть стало. Тэпкэлин к берегу заспешил. Солнце село, когда он еще далеко в море был.

Вдруг выскочил из воды какой-то зверь и впился когтями Тэпкэлину в спину. Не смог Тэпкэлин оторвать его от спины. Стал к берегу изо всех сил грести. А зверь давай кухлянку царапать. Тэпкэлин еще сильнее заторопился. Разорвал зверь кухлянку, до спины добрался, стал кожу когтями рвать. Тэпкэлин от боли чуть не упустил весло.

Опять попробовал зверя от спины отодрать, не смог – крепко зверь вцепился. Из ран уже кровь течет. Скорее бы до берега доплыть – только там спасение! Еще сильнее стал Тэпкэлин грести, превозмогая боль. Вот уж близко земля. На берегу люди сидят, ждут. Очень ослабел Тэпкэлин. Как приблизился каяк к берегу, крикнул людям:

– Вцепился ко мне в спину неведомый зверь! Отдерите его от меня, только живым оставьте!

Ткнулся нос каяка в песок, вытащили его люди тотчас на сушу. Видят – впился в спину Тэпкэлина какой-то неизвестный зверь. Отпустил зверь Тэпкэлина и бросился было к морю. Поймали его люди и отнесли Тэпкэлину в ярангу. А самого охотника еще раньше туда отвели. Ужинает Тэпкэлин, а спина у него вся этим зверем изранена.

Говорят люди Тэпкэлину:

– Вот мы поймали твоего мучителя! Что нам теперь с ним сделать?

Велел Тэпкэлин содрать с него шкуру и отпустить в море.

Наступила ночь, все люди уснули. И Тэпкэлин уснул. Проснулся ночью, слышит – шум прибоя совсем близко. Сильный ветер дует, а вокруг селения по низинам уже волны гуляют.

Быстро оделся Тэпкэлин и вышел наружу. Волны уже до первых яранг докатились. Собираются люди на гору бежать. А вокруг собачий вой, крики людей, шум прибоя. Скоро волны и к яранге Тэпкэлина подступили. Тэпкэлин вошел в ярангу, велел жене собираться, на гору идти. Только немного замешкался. Накатилась огромная волна, разбила ярангу и утащила вместе с людьми в море. Погибли Тэпкэлин с женой в морской пучине.

Всю ночь бушевал ветер. Много людей погибло, много собак утонуло, яранги волнами в море смыло. Маленькая полоска земли только осталась.

На рассвете еще сильнее стал ветер. Наступила мгла. Горы заволокло тучами. Но вскоре посветлело. Ветер стал утихать.

Оставшиеся в живых люди смотрели с горы в сторону своего селения. Взошло солнце, и увидели они на его месте море. Всю косу, где селение было, поглотили волны.

Так вот образовался пролив. А две горы – Инетлин и Имегелин – и сейчас есть. Только они островами стали. Конец.

60. Каймачикам

Рассказал в 1953 г. житель пос. Нунлигран Провиденского р-на Рентэт 56 лет; зап. и пер. П. И. Икэнликэй. Публикуется впервые.

Волки в роли чудесных помощников человека выступают также в текстах № 18, 62, 66, 146, 182.

Жил богатый оленевод со своей бабушкой. Оленевод постоянно в своем стаде находился.

Вот однажды был он, как обычно, в стаде. Около него олень пасется. Отряхнулся олень. И выпал у него из уха маленький ребеночек. Схватил человек ребеночка. Отнес домой. Отдал бабушке и говорит:

– Вырасти этого ребеночка, который из оленьего уха выпал, как можно быстрее.

Стала его бабушка растить. Оленевод каждый день, как вернется из стада, бабушку спрашивает:

– Ну как, не вырос еще?

Скоро уж мальчик ползать стал. Очень быстро растет.

Как-то раз ушел этот богатый оленевод в стадо. Вдруг слышит – плачет мальчик, да так громко. Забеспокоился оленевод, сразу стадо в сторону дома погнал. Оказалось, ни дома нет, ни бабушки – все ребенок съел.

Кричит мальчик, ругает воспитателя. Убил оленевод оленя, из уха которого ребеночек выпал. Мальчик тут же этого оленя съел. И опять воспитателя ругает.

– Есть хочу! – кричит.

Стал оленевод убивать одного оленя за другим. Наконец все стадо перебил. Съел мальчик оленей и за оленеводом погнался:

Оказывается, этот ребенок кэле 130130
  Кэле – в чукотском и корякском фольклоре духи-оборотни, носители злой силы. В керекском фольклоре им соответствует кала.


[Закрыть]был, поэтому и не мог насытиться. А оленевод, видно, хорошо бегал: за четыре дня ребенок-кэле не мог его догнать.

Наконец прибежал оленевод к волкам. Говорит он им:

– Спрячьте меня, пожалуйста. Гонится за мной ребенок-кэле, хочет съесть.

Говорят ему волки:

– Вон туда иди.

Спрятали его в расщелину скалы и предупредили:

– Ничего не делай, не шевелись! Помни, если густая кровь пойдет, то останешься в живых, если жидкая, то умрешь!

Сидит мужчина в скале, ждет, слушает, как волки с ребенком-кэле бьются. Окружили его на склоне горы, чуть выше того места, где мужчина спрятался. Как убьет кэле волка, тут же проглотит. Очень много уже волков съел. И все же начали волки одолевать ею. Устал кэле. Со всех сторон хватают его волки. Сначала руку отъели, затем ногу. Провалился ребенок-кэле оставшейся ногой в снег, набросились волки на него и разорвали на части. Потекла из него густая кровь. Тут ему и смерть пришла.

Вылез мужчина из расщелины. Осмотрелся. Стая волков намного уменьшилась. Снега на месте боя совсем не осталось, и лежит на земле груда костей и мяса.

– Что же мне делать? – говорит мужчина. – Ребенок-кэле оставил меня без дома и без оленей!

Волки говорят ему:

– А ты просто так иди по земле!

Пошел этот человек и вдруг в очень большого волка обратился. Стал вместе с той стаей жить. Было ему хорошо. А через три года вожаком стаи стал. Потому что быстроногий был и сильный. Все.

61. Оленевод и его дочь

Рассказал в 1948 г. житель сел. Уэлен Ненек, 45 лет; зап. и пер. П. Я. Скорик. Публикуется впервые.

Жил оленевод с женой. Была у них только одна дочь. Сыновей не было. Дочь оленей пасла.

Вот однажды заболела эта дочь единственная и умерла. Схоронили ее. Старик всю ночь не мог уснуть. Все плакал.

Очень жаль ему было дочь. Жена говорит ему:

– Ну, не плачь ночью! Лучше днем поплачешь! Ночью плакать нельзя.

Старик ответил:

– Ну и пусть! Мне все равно, что со мной будет! Дочь очень жалко! Единственная ведь дочь умерла! – И продолжает плакать.

А в тундре хорошо был слышен плач старика.

Подошли тогда к мертвой дочери старика пять девушек. Все эти девушки – сестры. Оказывается, девушки эти были души покойницы. Как подошли к ней, стали ее тормошить:

– Ну, проснись! Отца твоего жалко, плачет он ночи напролет.

Самая старшая сказала сестрам:

– А ну-ка, посмотрите на меня и на старикову дочку, не одна ли у нас походка? Если одна, скажите!

Пошли рядом старшая сестра и умершая старикова дочь.

Совсем по-разному идут.

– А теперь ты попробуй, – сказала старшая второй сестре.

Вторая сестра со стариковой дочкой пошла. Опять не та походка.

Затем третья пошла. Чуть больше похоже, но все равно не то.

И у четвертой другая походка оказалась.

– Ну, теперь ты иди, – сказала старшая сестра младшей.

Пошли. И что же – походки совсем одинаковые. Сказала им старшая сестра:

– А теперь спойте!

Запела умершая девушка. После нее младшая сестра петь стала. Голоса у обеих – не отличишь. И не только поют, но и говорят одинаково.

Сказали тогда сестры умершей девушке:

– Мы тебя умертвили за то, что не хотела быть шаманкой. Ну, а теперь спи.

Толкнули девушку, упала она и опять умерла. Сняли они с нее всю кожу вместе с ногтями и волосами. Велели младшей сестре надеть. Надела девушка кожу покойницы, завязали ей дыру в заднем проходе, сверху одежду покойницы надели. Сказала старшая сестра:

– Ну, иди, а то очень стариков жалко!

Отправилась младшая сестра. Когда пришла, видит: вокруг яранги большая река бурлит, никак нельзя к двери пробраться. Стала старика и старуху по имени звать.

Плачет старик, вдруг слышит: дочерин голос его зовет. Обрадовался старик, а жена говорит:

– Зря ты радуешься, не она ведь это!

– Нет, она! – сказал старик. – Ой, ты вернулась, дочка! Иди в дом!

– Как же я зайду? Как перейду реку?

А в действительности-то никакой реки не было. Вышел старик отец, взял выбивалку 131131
  Выбивалка – изогнутая пластина из оленьего рога, употребляемая для выбивания снега из меховой одежды и обуви.


[Закрыть]и сделал как бы переход через реку. Потом сказал девушке:

– Вот здесь иди!

Вошла девушка. Видят старик со старухой: в самом деле их дочь. Но старуха все же не поверила.

Первым делом стала пришедшая про стадо у старика спрашивать.

– А где наше стадо? – говорит.

Отвечает ставок:

– Да пусть оно пропадет совсем! Хорошо, что ты вернулась!

Стала девушка лучшей помощницей в доме. Шила хорошо и вообще очень работящая была.

Однажды девушка сказала старикам:

– Теперь я стану учиться шаманить.

С этих пор даже шить перестала. Как только поест, тотчас опять шаманит. Однажды всю ночь прошаманила, только к утру уснула. Крепко уснула, раскидалась во сне, и завязанное место открылось. Проснулась старуха, зажгла свет. Как увидела завязанное место, разбудила старика, говорит ему:

– Смотри! Я ведь говорила тебе, что это не наша дочь. Вот теперь радуйся, что не дочь твоя вернулась.

Посмотрел старик и сказал жене:

– А ну-ка, одевайся скорее!

Сам тоже оделся. Быстро в путь собрались. Старик взял с собой маленький уголек, камешек и выбивалку. Притащили нарту к стойбищу. Старик спрашивает:

– Мое стадо сюда не приходило?

Ответили ему:

– Здесь твое стадо.

– А ездовых оленей в стаде нет? – опять спросил старик.

– Есть, – ответили. – И ездовые олени здесь.

– Тогда поскорее запрягите мне их! – сказал старик.

Запрягли ему оленей. Поехали старик с женой прямо на север. Только отъехали, крик услышали. Ох и страшный крик!

Погналась за ними их дочь-перевертыш. Уже успела в кэле превратиться. Как только стала совсем настигать, достал старик уголек, воткнул в снег и плюнул на него. Вырос из уголька огромный лес, запылал огнем и преградил дорогу дочери-кэле. Пока она это пламя обходила, старик со старухой далеко уехали. Но скоро опять стала кэле стариков догонять. Как только приблизилась, бросил старик камешек в снег, опять плюнул. Превратился камешек в огромную скалу, через которую невозможно перелезть. Пока дочь-кэле огибала скалу, старики далеко уехали. Обогнула скалу, помчалась, опять стариков нагоняет. Оглянулись старики, а она прямо с костями пожирает оленей. Снова задержалась немного. А как всех оленей съела, опять погналась. Бежит кэле на четвереньках и кричит:

– Зачем вы меня оставили? Я ведь дочь ваша! Есть я хочу, совсем голодная!

Догнала наконец. Ухватилась за нарту одной рукой, а старик выбивалку-амулет вынул. Ударил выбивалкой девушку-кэле по руке и отрубил руку. Ухватилась она другой рукой, и эту руку отрубил. Заплакала девушка-кэле, стала кровью истекать. Наконец умерла. А если бы жива осталась, старикам бы конец пришел.

Упряжка с нартой в стойбище вернулась. Стали там старики жить. С тех пор строго-настрого запрещено после похорон по ночам об умерших плакать. Конец.