Текст книги "Древний Восток"

Автор книги: Наталья Александрова

Соавторы: Александр Немировский,Виктор Яковлев,Иван Ладынин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 61 страниц)

Египетские поучения Позднего времени: представление о благочестии

Еще одна перемена в мироощущении египтян I тысячелетия до н. э., объяснимая тем, что на милость божества они стали полагаться больше, чем на прочность собственного общества и помощь его властей, сказалась в появлении не связанного с ритуалом понятия о благочестии. Уже на рубеже Нового царства и III Переходного периода создается «Поучение Ани». В отличие от более ранних прагматических текстов этого жанра оно содержало общемировоззренческие рекомендации и в том числе совет не «дергать» божество бесконечными просьбами в рамках ритуального контакта с ним: бог и так знает нужды того, кто прилежит ему чистым сердцем.

Мысль о совершенстве бога и греховности по сравнению с ним человеческого естества появляется в чуть более позднем (вероятно, начала I тысячелетия до н. э.) «Поучении Аменемопе». В посвященном семейным отношениям «Поучении Анх-Шешонки» (записанном в IV в. до н. э., но, очевидно, более раннем) развивается тема греховности женщины: ее несдержанности в словах и действиях, неспособности следовать разуму, поглощенности плотскими утехами, что побуждает мужчину не воспринимать ее как полноценную личность и в браке постоянно смирять ее. Наконец, мотив знания богом праведного человека независимо от ритуального контакта с ним повторяется в самом позднем по записи поучении папируса Инсингер (I в. до н. э.; вероятно, оно опять же создается много раньше); помимо этого, здесь мы видим и характеристику противоположности человеческой праведности – безбожия, непременно влекущего ко злу.

Подобные рассуждения на тему о природном несовершенстве человека абсолютно противоположны тому оптимизму египтян, который был свойствен им в пору стабильности их государственности и ее ориентации на заботу о людях в II–III тысячелетиях до н. э. Скорее всего, появление этих тенденций следует связать именно с нарастанием в I тысячелетии до н. э. неустройства египетского общества и отчуждением от него власти, часто осуществляемой чужеземцами или, как в ливийское время, охарактеризованное в «Эпосе о Петубасте», замкнутой на собственные интересы и ценности военной знатью.

Усиливающееся разочарование в справедливости земного миропорядка приводит к трансформации прежней идеи загробного суда: если ранее считалось, что после такого суда человек либо обретет продолжение земной жизни в царстве Осириса, либо просто перестанет существовать, то теперь появляется представление о стоящей перед смертным альтернативе обретения потустороннего блаженства или вечных страданий в воздаяние за прижизненные дела. Во втором цикле «Сказаний о Сатни-Хаэмуасе», записанных уже в начале нашей эры, но, несомненно, много более ранних по времени возникновения, сын главного героя с характерным именем Са-Усир – «сын Осириса», т. е. воплощенный бог Хор, – открывает своему отцу зрелище загробного мира, в котором богатый грешник подвергается мучениям, а праведный бедняк благоденствует в тонких одеждах.

Вообще, самыми почитаемыми в позднем Египте становятся благие боги Осирис и Исида вместе с их сыном Хором, заботившиеся при своей земной жизни об облегчении участи людей различными культурными навыками, которые, согласно египетским представлениям, известным в античной передаче, были изобретены ими, – земледелием и ремеслами. Они претерпели зло от собственного брата Сета, но проявили при его преодолении идеальный образец человеческих качеств супружеской и родительской любви, а затем открыли людям возможность воскресения и вечной жизни. Тем самым Осирис и Исида решительно оттесняют на второй план традиционно связанных с ослабевшей теперь царской властью солнечных богов Ра и Амона.

Последние века египетской цивилизации

Египет в составе державы Ахеменидов

В конце 526 г. до н. э. фараон Амасис умирает. Вскоре после этого, в 525 г., персидский царь Камбис начинает войну против Египта. В решающем сражении при пограничной крепости Пелусий египтяне терпят сокрушительное поражение. Помимо явного военного преимущества персов, причиной поражения египтян стала измена предводителя греческих наемников Фанеса и египетских военачальников из числа номовой знати, не желавших поддерживать сына Амасиса Псамметиха III. Так, выходец из жречества египетской столицы Саиса, командующий флотом Уджагорреснет перешел на сторону персов и сдал им столицу без боя. В итоге новым фараоном и основателем XXVII, персидской, династии стал Камбис, египетскую титулатуру которого составил все тот же Уджагорреснет, торжественно принявший его в храме богини Нейт в Саисе. В истории Египта начался так называемый период первого персидского владычества (525–404 гг. до н. э.).

Рассказ Геродота о святотатствах Камбиса, в том числе об убийстве им в Мемфисе после неудачного похода в Эфиопию священного быка Аписа, опровергается египетскими текстами, сообщающими о внимании этого царя к египетским храмам (в частности, пресловутый бык Апис не только умер естественной смертью в возрасте примерно 19 лет, но и был погребен в предоставленном Камбисом саркофаге). Недовольны персидским правлением были прежде всего сторонники Амасиса, которые на первых порах во главе с его сыном и пытались выступить против персов во время эфиопского похода Камбиса в 524 г. до н. э. и потом, во время внутренних неурядиц в Персии в 522–521 гг. до н. э.

В 518 г. до н. э. в Египет прибыл новый персидский царь Дарий I. Он пользовался редким расположением со стороны египтян, которые считали его не только истинным фараоном, но и одним из великих законодателей Египта, заслужившим воздаяние ему культовых почестей. Один из папирусов действительно сообщает о записи при Дарии I египетских законов. Дарий I возвел довольно много построек в египетских храмах (при нем, в частности, сооружается огромный храм бога Амона в Хибисе в оазисе Харга посреди Ливийской пустыни), а в начале V в. до н. э. Дарий восстановил канал между Нилом и Красным морем, прорытый еще при Нехо II.

В царствование Дария определилась структура персидского управления в Египте: она возглавлялась сатрапом с резиденцией в Мемфисе, которому подчинялись чиновники в отдельных номах. В важнейших пунктах Египта (Мемфисе, Дафнах, Элефантине) были размещены ахеменидские воинские контингенты. Особой преданностью персидскому царю отличались наемники-евреи. При раскопках места расположения их гарнизона в Элефантине был обнаружен богатый архив армейских документов, позволивших полнее прояснить экономическое развитие и социальные отношения в египетском обществе периода персидского владычества. В то же время важную роль в администрации играли египтяне, занимавшие ряд высших должностей (например, Уджагорреснет). Египет вместе с Ливией, Баркой и Киреной (т. е. областями средиземноморского побережья к западу от него) считался одной из самых богатых сатрапий Ахеменидов и платил ежегодную дань в размере 700 талантов (более 20 т) серебра.

При Камбисе и Дарии I Египет был второй после Вавилонии страной, власть персидского царя над которой была облечена в форму принятия местного царского титула, т. е., в современных понятиях, личной унии. Ситуация изменилась при преемнике Дария Ксерксе, в начале правления которого в 486–484 гг. до н. э. в Египте из-за увеличения налогов и угона ремесленников в Персию вспыхнуло восстание. После его подавления Ксеркс не принимает статуса фараона, тем самым упраздняя «личную унию» с Египтом, и политика по отношению к этой стране становится более жесткой. Очевидно, именно в это время из египетских храмов было конфисковано и вывезено в Азию большое количество изображений богов и культовой утвари, с тем чтобы лишить египтян этих «посредников», обеспечивавших им контакт с богами и их помощь, а может быть в какой-то мере и «переключить» этот контакт на себя (любопытно, что среди этих предметов была, похоже, и помешенная в храм бога Атума в Гелиополе статуя почитавшегося египтянами Дария I, найденная в 1972 г. французскими археологами в персидской столице Сузах).

С этого времени Египет стремится освободиться от власти Ахеменидов. В 460 г. до н. э. в Дельте Нила начинается восстание Инара, которое получает поддержку воевавших с персами Афин (ход этого восстания описывает греческий историк Фукидид). Но все же к 454 г. до н. э. восстание окончилось неудачей. Похоже, отряды Инара продержались в топях Западной Дельты до 404 г. до н. э., когда правитель Саиса Амиртей (возможно, потомок Инара) возглавил новое восстание и изгнал персов.

Египет в IV в. до н. э

Амиртей (404–397 гг. до н. э.) считается единственным правителем XXVIII, саисской династии. Вскоре он был низложен и убит, а к власти пришла основанная Неферитом I XXIX династия из г. Мендес в Центральной Дельте Нила (397–380 гг. до н. э.). Ее первые цари сменялись у власти довольно быстро; лишь фараон Акорис правил около 13 лет (392–379 гг. до н. э.), стремясь упрочить царскую власть и создать систему выгодных для поддержания независимости Египта союзов.

Характерный энтузиазм этого времени по поводу недавнего изгнания персов и восстановления независимости Египта звучит в найденной на территории Карнакского храма стеле с записью текста, известного под названием «Исцеление Бентреш».

Согласно ему, в свое время к Рамсесу II обратился породнившийся с ним царь азиатской страны Бахтан (в ее образе совмещаются как воспоминания о Хеттской державе уже далекого прошлого, так и восприятие главного противника Египта в современности – державы Ахеменидов) с просьбой помочь исцелить свою душевнобольную (обуянную злым духом) дочь Бентреш. Фараон отправляет правителю Бахтана целительную статую фиванского бога Хонсу, и тот, после выздоровления своей дочери, решает оставить столь ценного «посредника» в контакте с божеством себе навсегда. Через некоторое время он видит во сне, как бог Хонсу в обличие сокола покидает свою статую, устремляется в Египет и после этого возвращает ее Рамсесу. В этом рассказе явно звучит воспоминание о недавнем похищении нечестивыми персами культовых статуй и утвари из египетских храмов, а также уверенность в том, что боги, настроенные благожелательно к избранной ими стране, покинут свои похищенные изображения и оставят в руках врагов Египта лишь мертвый камень и металл.

Помимо отражения персидской угрозы, Акорис задумывался и о том, каким образом централизовать страну, в которой после изгнания персов большое влияние приобрели слабо зависящие от царя группировки номовой знати. Одним из средств к этому становится попытка централизации египетских культов под покровительством царской власти. Акорис развивает вслед за Неферитом целую программу строительства в древнем Карнакском храме в Фивах, в его время уже не самом значимом в Египте. По-видимому, не имея возможности напрямую восстановить здесь культ Амона-Ра как покровителя царской власти, он особенно заботится об оформлении путей праздничных процессий, связывавших Карнак с Луксором и Мединет Абу на западном берегу Нила и имевших отношение к почитанию Амона в его ипостаси создателя мира и бога плодородия.

Вскоре после смерти Акориса к власти в результате переворота приходит уроженец соседнего с Мендесом г. Севеннит Нектанеб I (380–361/360 гг. до н. э.), основавший XXX династию. При Нектанебе I Египет успешно отражает персидское вторжение в 373 г. до н. э., но в дальнейшем не рискует полагаться только на собственные силы и вступает в союз с греческими государствами Афинами и Спартой. При Нектанебе I продолжается начатая Акорисом строительная программа в Карнаке, но еще большее внимание он уделяет местным культовым центрам: так, он начинает возведение храмовых комплексов богини Хатхор в Дендера и богини Исиды на о. Филэ на крайнем юге Египта.

Существенно, что эти строительные программы, которые будут затем продолжаться на протяжении всего эллинистического времени, связаны с популярными в Позднем Египте культами богинь-матерей: новым и обязательным компонентом храмовых комплексов с этого времени становятся так называемые маммизи, или «дома рождения», – особые постройки, посвященные культу четы богов и их сына (т. е. существующего практически в каждом египетском номе «слепка» триады самых чтимых в это время божеств – Осириса, Исиды и Хора), оформленные сценами появления последнего на свет (очень отдаленной первоосновой этих сцен следует, по-видимому, считать рельефы, изображающие рождение от божества царицы Хатшепсут и Аменхотепа III в храмах Нового царства в Дейр эль-Бахри и Луксоре). Реализация этих строительных программ совмещает в себе и попытки установить контроль царской власти над местными культовыми центрами, и знаки внимания к ним, неизбежные ввиду влияния связанных с ними группировок египетской элиты.

Воспользоваться благоприятной ситуацией, сложившейся в результате серии восстаний в западных сатрапиях Ахеменидской державы, и перейти при греческой поддержке в наступление против персов в Сирии и Палестине попытался фараон Тахос (егип. Джед-Хор– 361–359 гг. до н. э.), который по совету афинского военачальника Хабрия ввел чрезвычайные налоги и отчисления с храмовых доходов на военные нужды. Эта необходимая, но ущемлявшая интересы знати мера вызвала, несмотря на военные успехи Тахоса, недовольство им, и в результате военного мятежа на египетский престол взошел племянник царя Нектанеб II (359–343 гг. до н. э.). Его царствование отмечено постоянным ожиданием персидского нападения на Египет (как раз в 359 г. до н. э. на престол Ахеменидов восходит Артаксеркс III – целеустремленный правитель, поставивший перед собой задачу возродить военную мощь и прочность своей огромной державы) и в то же время небывало широким зодчеством в местных храмах Египта.

Ставленник египетской знати, Нектанеб II явно сворачивает попытки централизаторских мероприятий Тахоса: не случайно в позднейшем грекоязычном тексте отражение им угрозы персидского вторжения связывается с использованием магических средств, а не с созданием настоящей боеспособной армии. Нектанеб II много строит в храмовых комплексах Дельты (в том числе в «родовом гнезде» XXX династии Севенните), в Мемфисе, в оазисах Харга и Сива в Ливийской пустыне, продолжает строительную программу своих предшественников в Карнаке, начинает возведение зданий в храмовом комплексе Хора, почитаемого в образе крылатого солнечного диска, в г. Эдфу, которое также продолжается затем на всем протяжении эпохи эллинизма.

Одной из немногих попыток централизовать культовую жизнь страны под контролем государства оказывается насаждение Нектанебом II во многих храмах страны своего собственного культа в отождествлении с богом Хором. Известно довольно много связанных с этим культом изображений царя, находящегося как бы под защитой стоящего позади него огромного сокола. В конечном счете, когда Египет в 343 г. до н. э. сталкивается с массированным вторжением персов во главе с Артаксерксом III, Нектанеб II не может оказать ему сопротивление и бежит в Нубию. Позднее складывается легенда, согласно которой он отправился в Македонию и, обольстив там царицу Олимпиаду, стал отцом будущего освободителя Египта от персов Александра Великого.

Египетские религиозные концепции середины I тысячелетия до н. э

Египетские жрецы Позднего времени, ставшие, как уже говорилось, особой замкнутой корпорацией, были заняты не только сохранением необходимого для сношений с богами ритуала, но и систематизацией и развитием накопленных ими знаний о мироустройстве (т. е. о божественных силах, действующих в мироздании). Традиция гимнов Амону как верховному божеству в эпоху Нового царства находит свое продолжение в текстах его храма в Хибисе, времени начала первого персидского владычества. Здесь Амон не просто описывается как универсальное божество путем сопоставления с различными богами, но и проводится мысль о том, что мир во всем своем многообразии состоит, в сущности, из множества проявлений Амона, возникших благодаря его благости. В религиозных текстах IV в. до н. э., в течение которого постоянно довлели опасения по поводу возможного нового нашествия персов, особое значение приобретает мотив борьбы благого бога с воплощением зла – Сетом или Апопом: в частности, борьба с последним «мощного дланью» бога Хора, олицетворяющего царя, оказывается мотивом текста так называемого наоса из Сафт эль-Хенне (егип. Пер-Сопд —город к востоку от Дельты Нила) времени Нектанеба I.

Но особенно примечательна разработка в духовной жизни Египта с середины I тысячелетия до н. э. мифологических сюжетов, связанных с возникновением мироздания. Самым ранним из таких космогонических произведений можно считать так называемый «камень Шабаки» – датированную временем этого напатского царя-завоевателя Египта запись на каменной плите текста, который ранее содержался в начавшем разрушаться папирусе. В качестве создателя мира в этом тексте предстает мемфисский бог Птах: творение совершается им при помощи называния имен («зубами и губами уст» бога) всех живых существ и предметов, образы которых (в качестве их «двойников»-ка) Птах до этого замыслил «в своем сердце».

Трудно сказать, насколько достоверно сообщение о копировании на «камень Шабаки» исходного более древнего текста: с одной стороны, язык его действительно очень архаичен, с другой – намеренная архаизация религиозных памятников, воспроизведение в них стиля и языка чрезвычайно древних образцов (вплоть до III тысячелетия до н. э.) является общей тенденцией середины I тысячелетия до н. э. (в какой-то мере именно она стала основанием для введения применительно ко времени XXVI династии термина «Саисское возрождение»). Таким образом, текст «камня Шабаки», по крайней мере, в его окончательном виде, вполне может соответствовать развитию египетской религии в Позднее время.

Существенно сопоставление в этом тексте «творящего слова» («зубов и губ уст») Птаха с «семенем» и «пальцами» бога Атума, т. е. проведение параллели между мемфисской космогонией «камня Шабаки» и космогонией, связанной с гелиопольским богом Атумом и зафиксированной в целостном виде в значительно более позднем (конец IV в. до н. э.) папирусе Бремнер-Ринд I. Согласно этому тексту, бог Атум возник на холме, появившемся среди вод первобытного океана Нуна и, как и Птах, замыслил в себе образы всего, что должно было далее возникнуть. После этого он оплодотворяет себя, проглотив добытое при помощи мастурбации собственное семя, и порождает богов Шу и Тефнут (персонификации пронизанного светом воздуха и влаги), которые далее порождают богов Геба и Нут (персонификации земли и неба). Обе космогонические системы сходны в том, что сводят процесс возникновения мира к некоему единому началу, воплощенному в боге-творце.

Фиванская космогония «огдоады»

Значительно более сложная космогоническая схема возникает во второй половине I тысячелетия до н. э. в Фивах на основе взаимодействия местной религиозной традиции с представлениями Гермополя (очевидно, она существовала уже в IV в. до н. э., но отразилась в целом ряде текстов уже в эллинистический период; эта концепция активно изучалась в 20-е годы прошлого века немецким египтологом К. Зетэ). Согласно этой схеме, творение мира было четко отделено от предшествовавшего ему времени, когда существовали четыре пары («восьмерка» – егип. хемену, греч. огдоада)первоначальных божеств, персонифицировавших первобытную материю («Океан» – боги Нун и Наунет), бесконечность пространства (Хух и Хаухет), мрак (Кук и Каукет) и нечто «невидимое» (Амон и Амаунет). В мире до начала творения, таким образом, уже существовали материя и пространство (идея творения из ничего была чужда египетским, как и любым архаичным представлениям), однако отсутствовало важнейшее условие дифференциации материи на конкретные, имеющие зримые очертания, предметы – пронизанный светом воздух.

Подлинное творение начинается со смертью богов «восьмерки», а также Амона Кематефа («Завершившего время свое») – персонификации времени до творения; местом их погребения считался район Мединет Абу на западном берегу Нила напротив Фив – и выражается в творческой деятельности другой ипостаси Амона – Ир-та («Создавшего землю»). Эта фиванская космогоническая концепция сложна не только персонификацией в ее образах довольно абстрактных онтологических категорий, но и переплетением в ней сразу нескольких других космогонических и мифологических систем (Кематеф и Ир-та в определенном контексте могут быть сопоставлены с Осирисом и Исидой, Ир-та – с мемфисским демиургом Птахом, «восьмерка» изначальных богов заимствована в эту концепцию из Гермополя и т. д.).

Нет никакого сомнения, что отдельные составляющие этих космогонических систем восходят, как это и предполагается содержащейся в тексте «камня Шабаки» отсылкой, действительно к очень давнему времени. В то же время той фазы, на которой стала возможна систематизация этих составляющих, их сведение в целостную и по возможности непротиворечивую систему (в том числе путем синтеза разных по своим местам возникновения представлений), египетская религиозная мысль достигла, вероятно, все же лишь к середине I тысячелетия до н. э.