Текст книги "Полет одной птицы (ЛП)"

Автор книги: Mona Lisas Nemo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

   Рёв, дрожь костров, крики. Многие тут же скрылись в своих домах, на засов задвинув плотно двери. Другие и окна закрыли, осеняя себя охранными знаками. Иные посылали проклятья, боязливо поглядывая в окна.

   Первые приступ общей ярости сменился цепенящим страхом и омерзением. Старейшина поселения – выдвигаемый вперёд грозными требованиями своих соплеменников – пошёл к постоялому двору, требуя немедленно увезти каэла.

   – Вы не можете оставлять его здесь, доблестные воины Уравана!– вопрошал старейшина к стоящему на пороге Халору.– Не оставляйте беду в нашем селении, не кличьте горе!– Говорил он словно каждое слово жгло старческую грудь.– Убейте сейчас же или забирайте.

   – Жители Олнуэра,– тогда заговорил Халнор и голос его молотом оглушил всех, кто смел ещё переговариваться злобно за спиной старейшины. Блеск тысяч глаз приковался к говорившему, чья неоспоримая сила и право власти подавили зарождавшийся бунт.– Не успеете вы разойтись по домам как каэл умрёт. Государю же нашему Бероэну Четвёртому мы должны предоставить то, что было, не портя. И если вы будете противиться воле его, горе вам и детям ваших детей. Не будет вам покоя даже в этих миром забытых землях! А теперь ступайте по домам, не накликайте беду сами на свои головы!– С достоинством и воистину звериным предупреждением выговорил воин и под его грозным взглядом старейшина всё так же гордо развернулся и пошёл прочь. А за ним кто тихо ворча, кто и вовсе молча и испуганно расходились олнуэрцы.

   Халнор же вернулся в снятый на ночь отрядом высокий двухэтажный домик. Деревянный пол был нагрет горящим огнём в очаге. Терпкий дым поднимался в трубу.

   Как только он вошёл, притихли воины, переведя взгляды как один на своего главу.

   – Ещё не умер,– мрачно и вместе с тем заинтересованно проговорил Нианор, самый молодой из них.

   Молча Халнор проследовал к углу комнаты, где завёрнутый в простынь лежал каэл. С омерзением и опаской склонившись к тому, ураванин заслышал тихое приглушённое дыхание и сразу же выпрямился. Жилистой рукой он одним рывком выхватил верёвку из-за пояса и сам связал каэла по рукам и ногам. После этого стащил ещё одну простынь с кровати и накинул на злобную тварь, не желая более смотреть на неё.

   – Как нам быть, Халнор? Не будем же мы спать с этим под одной крышей?– вопросил Генер.

   – Кто спать сможет, то пусть спит,– отрезал предводитель отряда.– Я же буду сторожить всю ночь. Если не издохнет к утру – тогда повезём в Ураван.

   – Не дело это, добрый Халнор,– размеренно заговорил Думброд. Сидя на табурете и отложив трубку с табаком в сторону, он внимательно посмотрел на Халнора.– Выжить то оно может и выживет. Да не слышал ли ты, что они творить могут? Каэл взглядом одним может сделать так, что у тебя всё внутри сведёт, а ты хочешь до утра ждать. Я вот что предлагаю: зови травниц. Пусть зелья дурманящие готовят. Напоим и повезём тот час. Так и беды минуем, и ночь не провороним.

   – Дело говорит Думброд,– стукнув тяжёлым кулаком по столешнице поддержал товарища Осдун.

   – Я и согласен.

   – И я.

   – И я!

   Так один за другим воины поддержали Думброда и решено было выступать, как только будут готовы зелья.

   Горячка отступила и он с трудом поднял тяжёлые веки. Ткань закрывала лицо и только мимолётом Мэроу разглядел чистое серое небо. Его везли на телеги и часто когда камни попадали по колёса, та сотрясалась. Всё тело было тяжёлым и вялым, и ужасно хотелось пить и спать. Боли Мэроу не чувствовал. Медленно, подобно толстой гусенице, сознание пыталось отыскать себя. Вот ещё... чуть-чуть... но нет, всё уходило и тогда он снова засыпал, чтобы проснуться и увидеть над собой уже чёрное небо и первые зажигающиеся звёзды.

   Редко удавалось ухватить чужие голоса, ещё реже – запомнить их.

   Так, вечность спустя, он смог впервые ясно посмотреть перед собой. Попытался пошевелиться – и у него вышло. Один из незнакомцев заметил это и подъехав ближе к телеге, заглянул внутрь. Мэроу успел разглядеть его лицо: холодное, злое, и было ещё нечто... омерзение?

   Резкое воспоминание, раскалённое как молния поразило сознание. Мэроу дёрнулся но тут же судорога свела всё тело и стиснув зубы он снова упал на дно телеги. Страх перехватил дыхание.

   – Он выжил?– Мэроу попытался пошевелиться и только сейчас заметил, что руки и ноги крепко связаны крепкой верёвкой.

   На миг Халнор увидел как в страшных глазах каэла отразилось недоумение. Мокрые от пота волосы прилипли к изнеможённому лицу, под глазами залегли чёрные круги и оттого белая кожа ужасала ещё больше. Переведя дыхание, Халнор проверил крепки ли по-прежнему верёвки и удостоверившись, сцепил руки на удилах. Мир... мир... откуда на твоих просторах рождаются такие твари? Что им надо от бела света? Но если же мир и отвечал, ураванин того не слышал. Он продолжал смотреть на связанного каэла, который, не смотря ни на что, к великому ужасу людей выжил и теперь лежал, запрокинув голову и пытаясь дышать.

   В который раз каэл собрался с силами и приподнялся, отчего скривилось похожее на восковую маску лицо. У Халнора холод пополз по затылку.

   Тем временем отряд продвигался на север. Гордо реял флаг Уравана дабы никто не посмел преградить им дорогу!

   Волна гнева пришла на смену страху, когда каэл в который раз попытался заговорить. Далеко ли до пограничной стражи? Руки взмокли и вскинувшись в седле Халнор прикрикнул на каэла:

   – Прекрати бормотать! А ну прекрати, говорю!– И замахнулся. Но остановил руку, с трудом удержавшись, чтобы не отдёрнуть её от омерзения.

   – Он...жив...– невольно склонившись вперёд, Халнор с трудом разобрал срывающиеся с пересохших губ слова.

   Жив! Да, Лант жив и Мэроу вдруг понял это, как если б увидел своими глазами. Друг сейчас спит, но всё же живой и проснётся не скоро. Он далеко отсюда и Лина мчится следом, но они скачут быстрее.

   Много раз они останавливались и меняли коней быстрее ветра мчались вперёд.

   Так однажды, когда ему подсунули кусок хлеба, скопив сил, Мэроу сумел сесть.

   – Куда вы меня везёте?– спросил он сжимая и разжимая пальцы, пытаясь привести руки в чувствительность.

   Недобро посмотрев на него приставленный к нему в дозор седоволосый воин нахмурился, однако ответил.

   – В Ураван.

   – Зачем?

   Подобрав нижнюю губу, Думброд сдвинул брови пуще прежнего.

   – Такой наказ.– И до самой границы Уравана никто не сказал ему ни слова. Мэроу и не пытался заговорить, он прекрасно видел, что это безнадёжно. Его везли как страшного врага, а меж тем он не чувствовал ни рук, ни ног. И всегда после воды, что ему давали, засыпал надолго – чтобы проснуться день, а то и два спустя с тяжёлой и одурманенной головой. Внутри было холодно и пусто. Теперь он молчал и равнодушно принимал воду из-за ужасной жажды, потому что внутри всё пересыхало и тело сводило каждый раз, когда под колёса попадал очередной камень. Когда кони неслись галопом, он пытался перевернуться на живот и не мог.

   И всё чаще дурман отступал. В какой-то момент ему начал доставлять удовольствие их страх. Тогда он нарочно жестоко смотрел на воинов, а потом пришло пустое спокойствии, не отпускающее до самого Уравана.

   Когда миновали границу их встретила караульная стража и под удвоенным конвоем провела по широкой дороге к северному королевству.

   Потрясённые взгляды стражей останавливались на пленённом каэле и в страхе многие спешили отвернуться. Иные взгляды не отпускали его, другие прожигали до нутра. Лицо Мэроу вдруг сделалось зрелым и усталым.

   – Отпирайте ворота!– Громко прокричали рядом.

   А он видел только синее небо над головой и редкое мелькание зелёных бликов. Потянулись цепи и вскоре открылись ворота.

   Спустя много недель пути они прибыли в Ураван.

15 Брасьен

   Лант проснулся рано утром, когда яркое солнце вовсю светило в высокие окна. Он лежал на большой кровати, окружённый холодным светом и первое время смотрел в едва различимый потолок – так тот был высоко. С трудом он повернул голову. Слева окна уходили под самый верх, а за ними не было видно ничего кроме неба. Тёмные колонны окружали кровать, через прозрачную ткань с трудом угадывался знакомый силуэт.

   Ему казалось, что только мгновение назад он закрыл глаза. В сознание мутным потоком взорвались клоки воспоминаний: вот он пытается подняться с неудобной узкой кровати и чья-то сильная рука его останавливает. По телу проходит судорога, и он откидывается назад. И там маленькие окна, кто-то вливает ему в рот обжигающую жидкость.

   Снова открывает глаза и, кажется, видит блестящие доспехи и чьи-то добрые встревоженные глаза. Слышит робкие и уверенные голоса. И его бесконечная мучительная тревога неясным илом окутывает нутро.

   И вновь голоса с позабытыми словами.

   Силуэт приблизился. В свете он виделся чёрным. Но вот краски проступили, и сперва с трудом он узнал Лину. На бесстрастном лице ничего нельзя было разобрать, какое-то время она молча смотрела на Ланта. После чего подошла ближе и отодвинула завесу в сторону.

   С усилием Лант попытался поднять и тут же откинулся назад, на лбу выступил пот.

   – Ты помнишь, что с тобой случилось?– суровый голос меж тем был на удивление мягок.

   Лант моргнул несколько раз, точно пытаясь припомнить. Был лес, были звери....и всё. Последнее, что он запомнил – это свет огня и запах горелой шерсти. А теперь он словно заболел, да так, как никогда ещё в жизни. Все силы уходили только на то, чтобы снова не погрузиться в сон. Дикая усталость сковывала по всё тело, а в голове стучало обухом; так что Лант время от времени замирал, с трудом переключая внимание на Лину.

   – Карамеры!– Дёрнувшись, он согнулся пополам, но всё же удержался. Вся грудь была в белых повязках, на которых вдруг выступили красные полосы.– Где Мэроу?!

   Подойдя ещё ближе, Лина стала у самой кровати и сильнее сжала скрещённые на груди руки.

   – Он жив,– сказала она и от звучания её голоса Лант мигом ощутил холод в затылке. Лина замолчала. Отвернулась в сторону и снова посмотрела на Ланта. Растеряв всё своё напускное спокойствие на этот раз.– Он в Ураване.

   – Как в Ураване?– с трудом сев в кровати, Лант вопросительно смотрел на илию.

   – После того как я ушла, на вас напали карамеры. Это ты помнишь?

   – Да,– ожидая продолжения, коротко ответил Лант.

   – И тебя, и Мэроу они ранили. Как вы сумели добраться до ближайшего форта уму непостижимо. Но там тебя подобрали травники и спрятали. Мэроу же, как каэла, схватила стража Уравана. В ту же ночь его увезли.

   Добравшись до поселения, я узнала, что сюда не так давно пришёл каэл, а вместе с ним был ещё один человек. Тебя сразу же подхватили, раны не оставляли сомнений и потому тебе тут же дали противоядие. Однако одна из травниц увидела в тебе мага и, заручившись поддержкой своих, поскорее спрятала тебя у себя. Ведь если бы ураване узнали, что здесь есть маг – ты бы не дожил до утра.

   Тут же тебя вывезли в Брасьен, чтобы здесь ты был в безопасности.

   – Они дали ему противоядие?

   – Нет,– ответила Лина.– Они ждали, пока Мэроу умрёт, но он выжил. Я последовала за отрядом ураван и настигла их.– Тут Лина отвернулась и так сильно сжала руки, будто бы хотела выдавить из себя весь воздух. Когда она обернулась, в глазах полыхала дикая ярость.– Я бы перебила их, всех до одного! Но я не могу нападать на стражей, какого бы то ни было человеческого королевства, если они не напали на меня. Сделай я это, и может начаться война между Илиумом и Ураваном. Сделай я это, и ваши маги обязательно узнают о нарушенном договоре! Я не спасла его! Не помогла. Хотя почти!..

   Она отвернулась и так и осталась стоять, прямая и неподвижная как высеченная из камня статуя.

   – Как давно это было?– спросил Лант не оборачиваясь, Лина ответила:

   – Ты спал три недели. Я разговаривала с предводителем того отряда. После встречи со мной он приказал гнать лошадей со всей силы. По моим расчетам они должны были прибыть в Ураван день назад и поэтому Мэроу ещё жив.

   – Как далеко отсюда до Уравана?– намереваясь подняться, решительно сказал Лант. Однако вернувшаяся к кровати Лина с сожалением посмотрела на него.

   – Ещё неделю ты не сможешь подняться. Ты слаб Лант и с этим ещё ничего нельзя поделать. Пока ты будешь набираться сил, я ещё раз переговорю с Родером. Я передала ему послание и он дожидается твоего выздоровления, чтобы устроить совет.

   – Он знает...

   – Он знает, что Мэроу каэл,– не дождавшись пока Лант закончит, сказала Лина.– Думаю, ты понимаешь, что ради спасения каэла одно королевство связываться с другим не будет. Тем более, когда между ними околовоенное положение. Но прежде чем решать как действовать, нужно дождаться совета.

   – За неделю его могут убить!– гневно бросил Лант, подбираясь на кровати.

   – Я знаю!– обжигая взглядом, Лина вся взметнулась. В один миг, превратившись в обуреваемого яростью и беспомощностью, а потому наиболее опасного воина.– Тебе нужно дождаться совета! Ты им нужен. Я не знаю для чего, но вижу это. Им ты нужен и они ждут тебя. О тебе знают после битвы у Алфара. Каждый маг, которого я видела, подходил ко мне и расспрашивал как давно мы знакомы. А после, каждый маг подходил и спрашивал: неужели правда, что с нами был каэл?! И не он ли отдал мага на растерзание карамерам?

   Как думаешь, сколько из них поверили, что этот самый каэл донёс мага до деревни в поисках противоядия? Ни один. И мне мерзко смотреть на эти самоуверенные лица. Сколько из них помогут нам? Люди!

   Тут Лина умолка и с сожалением посмотрела на Ланта, который против воли уже закрывал глаза. На его лице так и остался отпечаток той суровой тревоги и решительности, которая уже так давно не покидала его. И страха. Лина склонилась ниже принюхиваясь. Да, страха.

   Отойдя назад и отпустив ткань завесы, бесшумно ступая по мраморному полу, Лина пошла прочь из комнаты. Вдаль уводил светлый коридор, многочисленные изрезанные узорами балки подпирали потолок. Было такое впечатление, что бесчисленные переходы купались в свете, в то время как за окном солнце скрылось за облаками и тень легла на землю. Лина нахмурилась. Гнев душил изнутри при одной мысли, что она не имеет права сейчас же вылететь в Ураван и пробраться за его стены. Древним договором ей запрещено вмешиваться в дела людей против их воли. Так и им запрещено вмешиваться в дела илий без воли тех.

   Ударив кулаком по стене, трясясь от не видевшей выхода ярости, Лина замерла, крепко сжав губы. Другая рука сама собой скользнула к рукояти кинжала.

   За спиной послышалось вежливое покашливание. Разом собравшись, Лина обернулась, холодно сверкая большими хищными глазами.

   Алая мантия оплетала коренастую фигуру, так что та походила на кривое дерево. Взгляд илии был таков, будто она могла прожечь дыры в той мантии.

   – Лучше ли чувствует себя сегодня господин Лант?– по-доброму улыбаясь Лине, вежливо осведомился маг.

   – Лучше чем вчера,– коротко ответила илия. Голос её был настолько ровен и лишён каких бы то ни было чувств, насколько любезно говорил маг. Его тёмные карие глаза так и просились вызвать на откровенность. Однако, на самом деле, зная горный народ Илиума, маг и не надеялся вызвать доверие у одного из его представителей.

   Чтобы человек заслужил доверия илия!..

   – Спит ли он сейчас?

   – Даже посапывает,– не удержалась Лина и горькая стрела тут же пронзила сердце.

   Кивнув напоследок, Лина поспешила прочь, оставляя позади недоумённого мага и покои, где набирался сил Лант для предстоящей встречи с государем Брасьена.

   Шли дни. Всё было, как говорила Лина: на протяжении недели Лант то просыпался, то снова засыпал – даже не замечая, когда соскальзывает в сон. Ему казалось стоит закрыть глаза – и вот уже минует день. Порою же приходило чувство, будто не одна неделя миновала, а целый год. Он просыпался с болезненными мыслями и с ним же засыпал. И ему снилось, что никак не может проснуться и открыть глаза. Со всей силы пытался, однако под веками мелькали лишь слабые блики. А потом просыпался и на миг с облегчением успокаивался, пока не вспоминал, что друг сейчас в Ураване и его в любой час могут лишить жизни. А он лежит здесь, беспомощный, не способный даже зачастую пошевелиться!

   Иногда – пребывая на грани сна и действительности – он ощущал чьи-то осторожные и заботливые прикосновения. Часто в покои заходили одетые в белое женщины. Обтирали его влажными тряпками и намазывали своими настоями. Но в другой раз, не зная, было ли то на самом деле – Ланту показалось – он видит алую мантию и скрывавший лицо капюшон. Возможно, то был маг, а, возможно ему просто виделись знакомые и привычные образы. Маг сел рядом на кровать и взял его руку. И закрыл глаза. Руке стало тепло и теплота эта разливалась внутри, всё сильнее наполняя тело.

   – Спокойно, Лант,– проговорил маг, всё ещё не выпуская его руки.– Скоро ты поправишься и будешь здоров как никогда. А пока отдыхай и набирайся сил. Тебе ещё предстоят тяжёлые свершения. Отдыхай.

   Поднявшись и выпустив ладонь Ланта, маг пошёл прочь, скрываясь в царившем в покоях полумраке.

   Каждый день к нему приходила Лина, как будто зная, когда он не проснётся. И они успевали обменяться несколькими фразами, иногда же молчали, сидя рядом и думая об одном.

   – Когда сможешь подняться, будь осторожен, взвешивай каждое слово,– предупредила мага илия в пятницу.– Здесь тебя воспринимают не как молодого человека, а как мага. Разве что один... но о нём после. Каждое твоё слово будет считаться на вес золота и каждое твоё слово будет принято всерьёз.

   – Что они могут хотеть от меня?– спросил тогда Лант.

   – Я не знаю.– В свете огня, что мерцал в камине, лицо Лины казалось призрачным и ненастоящим. Илия сидела на подоконнике, подобрав одну ногу и свесив другую. Смотрела Лина за окно, где ночная темнота уже вовсю разливалась над куполами Брасьена и в сизом сумраке широко расставив крылья падала вниз птица.– Мне они ничего не скажут. Насколько им ты нужен, мне не дано узнать до совета.

   – А Родер, каков он?– продолжал спрашивать Лант, зная, что любая мелочь может решить судьбу друга.

   – Он достаточно молод для государя. Родер занял трон десять лет назад после смерти матери. Люди в Брасьене отзываются достаточно тепло о нём. Что же до его отношения к каэлам, то он достаточно осторожен, чтобы не говорить об этом с илием. Одно я могу сказать: Брасьен он своим врагом не считает, однако все последние события и без того накалили границу между северными землями. Там случаются стычки. При мне Родер молчит, это ясно, он ждёт тебя и не хочет, чтобы до вашего разговора какие бы то ни было случайности нарушили государевы планы, какими бы они ни были. Со мной он учтив, не более.

   – Завтра же я встречусь со всеми, кто хочет видеть меня.– Решительно заявил Лант.

   – Послезавтра,– устало ответила Лина, обращая взгляд на разгорячившегося мага.

   Он промолчал.

   В ночной темноте кто-то громко затянул песню прощания с уходящим днём и тут же десяток голосов подхватил её, разнося над крышами домов. Песнь эту Лант слышал и прежде.

   – Лина,– Лант вдруг нахмурился.– У меня всё внутри сжимается, когда я думаю, что лежу здесь, в то время...– Лант замолчал, с трудом сдерживая готовое сорваться с языка.

   Лина кивнула и Лант благодарно ответил ей тем же кивком. Илия оставалась с ним вплоть до того, когда туман в который раз сковал разум, тело обмякло и голова безвольно откинулась назад. И тогда она сидела на подоконнике, и смотрела в окно.

   – Иа ай аиа,– прошептала Лина, обращаясь в ночную темноту.

   Давно погас огонь в камине, когда она покинула покои и вышла из дворца, очутившись на широкой осмотровой площадке. Спал Ураван, редкие люди украдкой нарушали общее неукоснительное правило пребывать под крышей ночью. Три шага она сделал к краю и развела руки в стороны, точно собираясь взлететь.

   Закрыла глаза.

   Запрокинула голову, подставляя лицо слабому ночному ветру, и замерла. Но ветер был и впрямь слишком слаб, чтобы подхватить илию и унести с собой. Ветер и рад бы выполнить её горячее желание. И рад был бы, да только мягко прикасаться к коже.

   Расступились тучи, когда она открыла глаза и опустила руки. Странно было смотреть на эту луну, зная, что она сейчас светит и над Ураваном.

   А потом пришёл рассвет. Серый, вначале, голубой после и яркий, искрящийся в конце. Сильные голоса монотонно выводили приветствие новому утру. И так минул день, а за ним пришёл ещё одни. Когда Лант проснулся и понял, что теперь может подняться. Слабость не оставив и следа покинула тело, а от раны на груди остался всего лишь шрам.

   Открыв глаза ни свет, ни заря – Лант быстро встал с кровати. На тумбе у зеркала его уже ждала вода для умывания. С удовольствием сунув лицо прямо в тазик и подержав его там минуту, Лант выпрямился, разбрызгивая воду и ощущая как бодрость и готовность действовать разливается по телу. Новая одежда дожидалась своего часа на стуле. И поверх всего была длинная алая мантия. Со смешанным чувством Лант накинул её на плечи и повернулся. С зеркала на него глянул уверенный в себе маг, готовый во что бы то ни стало отстаивать своё.

   В дверь постучали и в покои вошёл высокий могучий маг с золотыми волосами, серые глаза походили на покрытую тенью долину. Под накидкой маг был одет во всё красное, словно всем своим видом выражая упрямую гордость и говоря: "Я маг и не стану скрывать того!". Долго он изучал Ланта, как будто одним своим взглядом мог выжечь в нём дыры. И заговорил так же смотря в глаза:

   – Я Эмерет из западных пустошей.– И поклонился с почтением.

   – Моё имя Лант,– сказал тот в ответ.

   – Надеюсь, Лант, ты набрался сил,– проговорил Эмерет сурово и вместе с тем предупредительно.– Родер хочет видеть тебя и знаю, разговор ваш будет долгим и тяжёлым.

   Они вышли в увенчанный куполообразным потолком сплошь в серебряной росписи длинный коридор. Большие залы были застланы шерстяными коврами, везде для удобства брошены многочисленные подушки. То и дело на пути попадались маги, внушительные и грозные с виду, каждый из них останавливался и кивал вежливо Эмерету и ему.

   – Рад встрече,– один из магов, коренастый и с длинными вьющимися волосами, подпоясанный серебряным поясом, дольше остальных всматривался в Ланта. Маги быстро и многозначительно переглянулись. Поняв друг друга они разошлись.

   У входа в тронную залу стояла стража. Во втором переходе воинов было уже куда больше. В третьем, под сводом огромной залы, отряд из двадцати вооружённых человек стояли в два ряда, опустив мечи книзу. Здесь Лант невольно затаил дыхание. Никогда прежде ему не доводилось видеть столь величественное сооружение, даже в стенах огромного Алфара. Отшлифованные стены уходили так высоко, что и конца им не видно. Пол покрыт тонкой резьбой, а в каждой нише располагалось по высокому узкому окну, увенчанному каменной головой.

   В конце залы, где тёмным пятном виднелись двери и начиналась тронная зала – там, миновав чёрные с прожилками двери, Лант и увидел впервые Родера – короля северного государства Брасьен. Лицо государя было воплощением того страшащего благородства, которое так любили воспевать в легендах сказатели все времён и народов. Многое уже довелось повидать на своему веку Родеру. Не смотря на довольно молодые годы, а старше Ланта государь был не более чем на пятнадцать лет, во взгляде его уже поселился отпечаток былого. Светлые глаза смотрели пристально, но как будто хотели разгадать или понять. В них светился ум на грани мудрости. Держался Родер прямо. Весь его облик, настолько благородный и верный, взывал к благоговению.

   После Голоса не так ожидал Лант увидеть правителя Брасьена. Он ожидал пышных одежд, а вместо того увидел простое платье, с простым вышитым серебреными нитями поясом. Возможно, он даже ожидал увидеть отпечаток суровой надменности государя. Родер же стоял против него и добродушно склонил голову. В ответ Лант сделал то же самое. Стоящий подле него Эмерет поклонился с неподдельным почитанием и выпрямился.

   – Здесь Лант, Родер,– обращаясь к королю сказал маг.

   – Спасибо, Эмерет.

   Снова кивнув, маг развернулся. Взметнулась рдеющая алым пятном мантия. И вот в зале остались они двое, государь и Лант. Первые благосклонно смотрел на второго, второй ждал пока Родер заговорит.

   – Я слышал о тебе, Лант,– чистый ясный голос мог бы вызвать умиротворение, только вот у Ланта в голове обухом всё стучало и с трудом он сдерживал себя, чтобы не заговорить и не потребовать ответов. Лицо вдруг залила горячка и с опасением Лант подумал, не видно ли того по нему.

   – Я знаю, чего ты хочешь и что сейчас снедает тебя изнутри,– продолжил Родер.– Многое магам удалось увидеть, пока ты спал, но не всё и это их сильно удивило. Даже не смотря на то, что они слышали о битвы у стен Алфара. Даже Эмерет был немало изумлен, что твоё сознание не до конца поддалось ему. Да, знаю, каэл.– тут Родер умолк и пристально посмотрел на Ланта, будто собирался изучить его с головы до пят.

   Не знал Лант к каким выводам пришёл Родер, но тот отвернулся и пошёл к окну, говоря:

   – Каэл попал в Ураван и нет такого способа, чтобы забрать его оттуда.– В свете утреннего солнца лицо его было бело и светилось изнутри.

   – Я должен забрать его,– с трудом процедил Лант, чувствуя, как напрягается всё тело.

   – Почему?

   – Он мой друг.

   – Да, так мне и сказали.– Вымолвил государь и свет одним большим пятном стлался вокруг него.– Но Каэлы, Лант.– Он обернулся.– Не могут быть друзьями. Ты знаешь. Кто они?

   – Я многое слышал и ничто из того не относится к нему.– Выговорил Лант, стараясь произносить слова как можно ровнее.

   – В самом деле? А знаешь ли ты, что самый первый каэл, появившийся на нашей земле ещё во времена Завременной эпохи, делал то же, что делают все они и сейчас. Знаешь ли ты, что по природе своей они наполнены ненавистью и неискоренимой злобой по отношению ко всем людям?

   – Вы знаете их природу,– сказал Лант,– каждого?

   – Я знаю откуда они появились и почему. Всегда они стремятся творить зло. Есть легенда и не легенда вовсе. Она излагает события тех дней, когда ещё не началось наше время. Говорится в ней, что некогда земля была одна и то море, что омывало её, на самом деле её не разделяло. Тогда там, где сейчас море, стояла великая башня и в ней правили два человека. Были ли то мужчины, а может, женщины, стары или малы. Мы не знаем и легенда о том умалчивает. Но они были необычайно сильны и потому люди выбрали их оберегать порядок и мир одной единой земли. И вот однажды один из них не пожелал править вместе с другим. Был созван совет, на котором двое правителей и посланцы других народов и рас заседали много дней и ночей, не ведая ни сна, ни отдыха. Все они пытались уладить возникший спор и ни у кого это не получалось. Многое тогда было сказано, многое выстрадано, но тот, кто возгордился и не желал мириться с другим, отказался под конец подчиняться решению совета и тогда началась самая великая война, которую когда-либо знал мир. Отступником владела гордыня. Никому предатель не желал слушать и мир перестал быть ценен ему, только бы обрести своё.

   Война длилась двадцать лет, пока в один день, в покинутой башне не столкнулись два прежних правителя и были они оба настолько сильны, что при каждом шаге их дрожал и раскалялся воздух. И никто не смел подступить более к ним.

   Они схватились. Говорят, что илий пытался разнять сражавшихся, но не устояв перед мощью их был сильно покалечен.

   Он лишился крыльев.

   Сражающиеся же не успокаивались. Раз за разом каждый пытался победить противника. Тогда то и разрушилась великая башня, а вместе с ней раскололся надвое и мир, и то что было столицей – залило море, образовав пролив между одним краем и другим.

   Те, кто поддерживал восставшего, ушли в одну часть – её то мы и зовём иным пиром. Другие же заняли эту часть суши. И с тех пор между нами и ними простирается море тумана. Башня – вся столица оказалась под водой. Поглотила вода и сражающихся, только и тот, и другой всё же сумели выстоять и уйти каждый в свой край.

   Ненависть, что питал восставший ко второму правителю осталась и передавалась с кровью из веков в века.

   Маги, наследники силы первого. Каэлы.– Глухо проговорил государь.– Каэлы – наследники начавшего войну. Он стал причиной раскола мира и принёс столько горя и отчаяния. В них живёт подобно вечному пламени всё та же ненависть к детям нашего мира. Им здесь не место.

   – Но тогда почему они рождаются здесь?– горячо подступая к Родеру не удержался Лант.

   – Никто не знает. Единственное, что нам известно – каждый каэл несёт в себе огромную угрозу нашему миру. В нём нет ни сострадания, ни правды. Он обманет и предаст как только почует, что то ему выгодно. То зло в чистом своём воплощении.

   – Откуда бы они не появились, я отправлюсь в Ураван,– дождавшись пока Родер замолчит, выпалил Лант.

   – Спасать каэла? Понимаешь ли ты, сколько жизней ставишь в опасность от такого своего решения?

   – Я знаю своего друга и знаю он не будет делать подобного. Даже если от этого будет зависеть его жизнь!

   – Что ж. Брасьен тебе в том помощи дать не может. Сейчас, когда нам приходится опасаться нападения с южных земель, где возводиться новое королевство Яскара Первого, а все силы брошены на сохранение мира с Ураваном, мы не можем сами вступать в противодействие ради спасения каэла. Каэла! Сейчас на юге Яскар собирает все силы и неизвестно, решит ли он оставаться там, если уже пал Элам. Совет считает, что Яскар не пожелает останавливаться и, возможно, пожелает захватить разрушенные земли Риан-Ондима, а без последнего ослабнет и Алфар. И тогда его стены можно взять приступом. Когда там кончатся последние запасы провизии.

   Мы и так стоим на пороге войны с Ураваном. Я, отдавший приказ созывать сюда магов дабы уберечь их от гнева Бероэна, вижу: скоро он не пожелает мириться с моим решением. У него сердце сейчас говорит, а не разум. А сердце государя Уравана желает отмщения, как никогда прежде.

   – Кто из магов убил его сына?

   – Его сын умер потому, что участвовал в великом магическом действе. Которое, к сожалению, не увенчалось успехом. Потому Бероэн и винит в смерти сына магов. Мы встречались не так давно, его ничто не переубедит и Бероэн будет мстить. Пока не истребит последнего мага, или пока сам не погибнет.

   – Тогда война неизбежна в любом случае,– сказал Лант.

   – Может и так. Но начать её ради спасения каэла – значит отнести себя к тому злу, что проникло в наш мир. Это означает войну не только с Ураваном, не только со всеми людьми, что населяют край от моря до Сонмора – это означает войну с Илиумом и теми, кто может прийти в наши земли.