Текст книги "Полет одной птицы (ЛП)"

Автор книги: Mona Lisas Nemo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

   Идя рядом, Мэроу сам с интересом принимался представлять, каким окажется город, насколько большим и сколько там людей. Сытый и успокоенный, он так же не отказался помечтать об их будущем, когда выберутся из лесу.

   – Не так уж и долго нам осталось. Пол месяца.

   – Две недели,– заметил Мэроу.

   – Четырнадцать дней,– Лант переступил через тонкий овраг, змеёй пересекавший их путь.

   – Тринадцать с половиной,– в свою очередь сказал второй.

   К обеду следующего дня показались останки древних крепостей и замков, глядящие на путников со своих утёсов-постаментов. Разрушенные стены, к которым со всех сторон подступал лес, грозно скалились, суровым своим видом отгоняя непрошеных гостей. Серые стены, где местами крошился камень от одного прикосновения, являли собой печальное зрелище былого величия и нынешнего запустения.

   К вечеру им попался ещё один небольшой, окружённый пересохшим рвом, замок. Кругом от него как стражи разрослись чёрные дубы. Вновь стали попадаться выложенные белым камнем разрушенные временем дороги и тропы. Торчали как грибы колодца, в которые раз сорвавшись, уже невозможно выбраться наружу.

   Круглые башни, острые шпили, оплетённые кое-где диким виноградом, с вечно наблюдающими совами, зорко щурившимися и днём и ночью. Но, как сказал Лант, это были неправильные совы.

   А совы и сами появились тут как тут – что-то повадились они следом тянуться!

   К вечеру в который раз набежали тучи, так что ночевать пришлось в руинах давно павшей крепости. Там не было стен с двух сторон, но крепость была широкой и дождь, как ни старался, не мог пробраться к путникам и забрать тепло.

   Дерзко плясал огонь в костре. Мэроу неспешно изучал крепость. Мерил её шагами вдоль и поперёк. Его заинтересовали и вырезанные в камне фигуры, и символы, замысловато пересекающиеся как в танце на руинах стен. И разрушенные ступени, уходящие, кружась, вверх. Слетевшиеся к огню совы – нисколько не стесняющиеся присутствия людей – близко подобрались к пламени. А мелкий дерзкий совёнок сам перелетал с одного места на другое, не отставая от Мэроу.

   – И как тебе здесь?– Мэроу, до того делавший вид, что не замечает птицы, повернулся к совёнку. На что тот в свою очередь только недоумённо ухнул.– Вот и мне так же.– Согласно отозвался Мэроу, продолжая свои исследования.

   Никем не потревоженный за много-много веков дикий виноград разросся так сильно, что местами его можно было принять за дерево. Пощупав и оценив его крепость, Мэроу, не долго думая, схватился за лозу и пополз выше. Уверенно карабкаясь наверх он не смотрел вниз. Чуть подался в бок, рывком поднялся и, заливаемый дождём, осмотрелся в ночи.

   Его взгляду представился тёмный как сам мрак нескончаемый лес. Шелест дождя, один гул его ударов об листву и ветви, наверно походил на морской прибой. Мэроу моря не знал.

   Не было видно впереди ни долин, ни рек. Но у Мэроу глаза были зоркие и потому он присматривался. Ни одного костра. Вся чаща утонула в темноте! Чёрнеющая лесная поросль, чёрное небо и дождь. И ничего.

   Он спустился так же быстро, как и забрался наверх. Снисходительно взирающий на него совёнок ковылял на расстоянии, такой же промокший до последнего пера.

   Окинув Мэроу с ног до головы удивлённым взглядом, Лант промолчал. Он занимался тем, что жарил орехи в котелке, мешая их палкой. Спустя какое-то время он достал один и, перекидывая его из одной руки в руку долго мучил орех, пока тот не остыл – и его можно было попробовать.

   – Не готов ещё.

   Мэроу подпёр голову руками и сам вытащил орех. Он зажал его в ладони, точно проверяя, сколько выдержит обжигающий жар. Орех так и остыл в его руке.

   – Интересно, а совятина вкусная?– невинно поинтересовался Лант, когда мелкий совёнок совсем обнаглел, подошёл к костру и стоя возле Мэроу, с любопытством переводил умный взгляд с одного человека на другого.

   Мэроу улыбнулся и поднял с земли большой увесистый камень. Увидев это, совёнок тут же хлопая крыльями отлетел в сторону. Но вскоре вернулся, привлеченныё тем, что делал Мэроу: первая партия орехов была пожарена и теперь они с Лантом кололи вторую, про запас.

   Когда и со второй было покончено, они принялись есть свою добычу. Один орех Мэроу положил недалеко от себя, краем глаза поглядывая, решится ли совёнок съесть его. Там же он положил и несколько сырых орехов, предоставив тому выбор.

   Демонстративно игнорирую угощения, совёнок важно прохаживался кругами, пока его сородичи молча, а то и ухая, взирали на происходящее. Вот он остановился, склонил голову, ухнул погрознее и вразвалку подступил к орехам. Какой из них он выбрал первым, Мэроу так и не разглядел. Но когда маленькое птичье тельце отлетело куда-то в темноту, на земле уже ничего не лежало.

   – Завёл себе друга?– поинтересовался Лант, когда Мэроу оторвал взгляд от оттуда, где только что был птиц.

   – Ревнуем?– подражая голосу Ланта, осведомился Мэроу и принялся поглощать орехи, периодически запивая их цветочным чаем, который заварил Лант.

   Усмехнувшись, тот пожал плечами. Обоим сейчас не помешал бы хороший сон в тепле и уюте, но приходилось довольствоваться тем, что было. И потому, как всегда, завернувшись в плащи и подложив под голову руки, они заснули. Как в старые добрые времена, окружённые совами. Через сон пробивалось их монотонное уханье, сливалось со сновидениями, и вот уже Лант разговаривал с большой совой. Она что-то говорила ему, настороженно всматривалась в даль и указывала на восток, или северо-восток. И вновь переводила взгляд на Ланта. Но нет, она смотрела через его плечо, на кого-то...

   Утро было мрачным и туманным. Молочная дымка слалась по земле и топила в себе все травы да коренья. Деревья вдали пропадали в зыбучем тумане.

   Только позавтракав Мэроу обратил внимание, что совы исчезли. На его лице Лант прочёл скрываемую обиду. Другу жаль было, что совёнок исчез. Это было забавно и в духе Мэроу, и потому Лант промолчал.

   – Мы покинули их территорию,– сказал Лант и они отправились по своим делам.

   – Ночью покинули?– Мэроу быстро собрал свои вещи. Кинжал за пояс.– Нам нужна верёвка.– Он соорудил её из тряпья и один конец привязал к поясу Ланта, другой к себе.– В таком тумане можно запросто заблудиться.

   Густая до крайности мгла скрывала даже землю под ногами, не то что дорогу впереди. Скрюченные выступившие из-под земли коряги как нарочно решили цеплять путников, то и дело задерживая их. Слышались вдалеке вздохи утёсов. Отголоски лесных песен.

   Мэроу шёл впереди, а потому ему часто приходилось вытягивать руку, шаря перед собой. То ему попадалась кора, то он нащупывал пустоту, осторожно ступал вперёд, пристально всматривался через молочную завесу. Сколько они не шли – кругом была одна пелена. Стало так тихо, как в норе. Тяжёлая это была тишина и давящая. Мэроу всё шёл, ведя за собой Ланта, как вдруг сбоку мелькнула тень, быстрая такая, что и не заметишь.

   Тень эта проскочила так близко от него, что воздух зашёлся в движении.

   Мэроу остановился.

   – В чём дело?..– Лант хотел ещё что-то спросить, но Мэроу поднял руку, призывая того к молчанию. Оба напряжённо замерли. Но если Лант продолжал непонимающе всматриваться в туман, то к Мэроу подступило нехорошее предчувствие.

   Тень вновь мелькнула. На этот раз дальше. Обволокла поваленное дерево и исчезла во мгле.

   – Ты видел?– Лант достал меч из ножен и на изготовке обратился к другу, который не торопился вытаскивать кинжал.

   – Ш-ш-ш,– Мэроу приложил палец к губам, всё его внимание обострилось, выискивая малейшее движение.

   Справа, теперь слева. Тень носилась кругами всё быстрее и быстрее, порою казалось – что их несколько, и все они приближаются, всё ближе и ближе. Тень то отдалялась, то резко выныривала из тумана, не была она похожа на человеческий силуэт, может, на большого зверя, а может... Мэроу она напомнила облако, тёмное и беспокойное. Тень замерла и то ли вздох, то ли стон пополз землёй от неё к Ланту и Мэроу.

   Лант обернулся. Резкое колыхание воздуха возвестило, что оно – чем бы ни было – приблизилось.

   Затрещало дерево. Треск громкий и болезненный от корней до ствола пробрался дальше и расколол кору. Пошли глубокие трещины разрывая старого исполина. Дерево с рокотом упало.

   Мэроу толкнул Ланта в сторону и дерево приземлилось на том месте, где они только что стояли.

   – Давай!– заслышав очередной треск Лант побежал вперёд. Потянул за собой и Мэроу. Они бежали туда, где туман уже становился тоньше и прозрачнее. Там были видны многочисленные стволы высоких деревьев и мерцало молочное небо.

   Выскочив на открытое пространство, Лант первым делом огляделся: позади, были деревья, сбоку – скалистый обрыв, внизу которого блестела речушка среди торчащих из земли каменистых выступов. Впереди вновь начинался лес.

   И снова побежали. И вдруг что-то врезалось между ними, оборвало верёвку и раскидало бегущих в разные стороны. Мэроу не видел, что это было. Он упал лицом в сырую землю. И теперь лежал у дерева, с изодранным лицом и руками, которые он невольно выставил вперёд, когда падал.

   Ланта нигде не было.

   Поднявшись и подбежав к обрыву, Мэроу с гулко бьющимся сердцем посмотрел вниз. Лант успел ухватить за выступ и теперь изо всех сил подтягивался. Подняв голову, Лант увидел склонившегося над ним Мэроу. Тот быстро протянул руку и Лант, не мешкая, схватил её.

   Мэроу напрягся, ему пришлось со всей силы тянуть. Одной рукой он вцепился в камень чтобы самому не упасть, другой – всё тянул, пренебрегая нарастающей болью. И когда вытянул Ланта – откинулся, переводя дыхание.

   Кругом было тихо и спокойно.

   Тяжело дыша, Лант поднялся на ноги. Меч лежал неподалёку, его отнесло в сторону, когда нечто... Лант беспокойно смотрел впереди и по сторонам. Прислушивался, не слышно ли треска, вздоха, малейшего шороха. Но сколько он не стоял на месте – столько безмолвствовало и пространство кругом. Мэроу также замер молча, он тоже вслушивался.

   – Что это такое?– первым тишину нарушил Мэроу, не ощущая присутствия более ничего, кроме Ланта.

   – Не знаю.– Лант для пробы сделал несколько шагов перёд, напряжённый, готовый отражать атаку невидимого врага.

   Они отошли подальше от обрыва, всё ещё не решаясь углубляться в лес, окутанный неподвижным туманом.

   – Лучше подождать когда сойдёт туман. Это опасно,– сказал Мэроу.

   И они стали ждать. Долго, не час и не два. Рассвет нового дня встречали на том же места, с облегчением наблюдая, как золотые лучи разгоняют густую мглу.

   Тогда же и повеяло свежим ветром.

   После того как был затушен костёр – который единственный приободрял всю ночь – продолжили путь. Сентябрь осторожно ступал мягкими туфлями. Закрался в дремучий лес, чтобы потешить его своими осенними байками. Чтобы танцевать среди прохладных потоков на трухлявых пнях и дарить начало нового времени миру. Остывали реки, холодели холмы, лишь только готовясь к предстоящей осени. Не было уже палящего солнца и необузданного жара, остывал, успокаивался мир. Открывался ещё не рождённым дождям и высоким ветрам.

   А путники всё шли. Редко останавливались осторожные и недоверчивые. Навстречу всему, что ждало их впереди.

8 Элам

   Низина просматривалась как на ладони. От пути, что шёл вниз от леса и до ведущей к северо-западному краю тропы, аж до зеленеющей рощи. За рощей возвышались несколько холмов и чахлых деревцев. За ними, как на подбор зелёная, желтоватая и светло-зелёная полосы степного края. Оповещая о скором вечере, медленно наползала голубая тень. Ещё к обеду небо очистилось от ленивых облаков и теперь было гладким, как отполированное зеркало.

   – Мы севернее вышли, намного севернее.– Не оборачиваясь и продолжая упорно идти вперёд, сказал Лант.– Но ничего, город уже близко.

   Кругом пахло иначе: исчез запах сосен, нагретого и сырого подлеска. Благоухание свежей листвы окутывало. Ветер приносил издалека запах реки Дары. А ещё витал кругом сладковатый весенний дух.

   Этой ночью они хорошо выспались, зная, что лес скоро кончится. Вечером не торопились, поужинали не спеша чем было, спали до позднего утра и, набравшись сил, двинулись на восток. Как оказалось позже, взяв немного севернее.

   Мэроу первым сбежал вниз, словно пробуя на пригодность мир в котором оказался. Присмотревшись, он увидел на земле следы копыт, с неделю давности. И невольно улыбнулся, видя свидетельство близкого соседства с людьми.

   – Смотри,– он указал подошёдшему Ланту на следы ведущие южнее, в сторону Элама.

   Шли они быстро, здорово привыкнув к такому темпу. По большей части молчали. Это там, далеко в лесу можно было предаваться различным мечтам, теперь же на место им пришла действительность. Различные тревожные мысли раз за разом посещали голову. Ведь до сих пор, куда бы они не шли, везде приходилось всё добывать с трудом, а когда и с хитростью.

   – Конечно, легко не будет,– как-то сказал Мэроу, когда они дошли до рощи и теперь шли меж редких берёз.– Никогда легко не будет, но у нас есть мы, а мы не такие уж и слабые и потому справимся. Ты же сам расписывал, как всё пойдёт с твоей травой, так что нечего теперь мрачнеть. Нам не будут доверять, но ведь и мы не сможем так просто доверять. На нас будут смотреть настороженно, но ведь и мы будем.

   – Я и не готовлюсь к торжественному приёму двух потрёпанных бродяг,– ответил Лант.– Спасибо, убедился – может статься – будет ещё труднее. Но ты прав, и мы не так слабы.– Тут он на некоторое время замолк, а после добавил:

   – Оказалось, мы совсем не слабы. Быть сильным магом одно, а быть сильным человеком... Это труднее. Это ещё и кору есть, и червей под ней!– Он рассмеялся и довольный собой так и шёл, что-то напевая под нос.

   Когда сумерки сгустились, друзья вышли на широкий луг, поросший густой невысокой травой. Там паслось большое стадо мелких овец.

   – Или два стада,– Мэроу кивнул на двух пастухов, устроившихся на куртках. Пастухи вели неспешную беседу. Оба казались крепкими, были безбородыми, с надвинутыми на лбы шапками из овчины и выбивающимися тёмными кудрями. И были они настолько похожи, что сразу становилось ясно – то два брата. Один из них нагнулся ко второму, доказывая свою правоту. Второй же то открывал один глаз, то снова закрывал, изредка угукая или агакая.

   Расплывшиеся во все стороны овцы так и не обратили внимания на вновь подошедших, в то время как пастухи, насторожившись, выпрямились.

   – Меня зовут Лант, это Мэроу,– тут же представил себя и друга Лант и чтобы продемонстрировать дружелюбие, просто уселся рядом.– Мы идём издалека и немного сбились с пути. Подскажите, Элам в той стороне?

   Первый пастух, который чуть ниже и крепче своего брата, расплылся в довольной улыбке. Брат его всё ещё с недоверием посматривал то на Мэроу, то на Ланта.

   – Я Хон, брат мой – Хог. А вы в Элам? Дык, до Элама почти неделя пути, это пеши. Сначала нужно тракт перейти, Широкий Тракт, там ещё столб каменный стоит, на нём звезда нарисована. Вот куда самый острый луч указывает – туда и вам. Далее по дороге идите, не сворачивая. Там много развилок будет, а вы всё прямо идите и до Элама дойдёте. Только чужим за вход четыре медных заплатить надо. Южнее ещё, если идти, там за проход тоже платить. У Элама стены не высокие, но дозорные зоркие, если попробуете пролезть так, ранят, и то если повезёт. Могут и просто стрелу в лоб пустить. Если ночью подойдёте.

   – Вы из Элама?– продолжал допытываться Лант, в то время как Мэроу сел немного поодаль.

   – Мы из Аркамнона,– впервые заговорил Хог, мрачный, с густыми бровями.– Это севернее. А с Эламом торговлю ведём, пряжей, молоком, сыром, всем, что нужно – тем и ведём.– Гордо подытожил он и замолчал.– Но живём здесь неподалёку, в тёплое время овец пасём. Здесь трава самая сочная.

   – У нас город тысячу воинов может принять и угостить.– Хон, раздувшийся от гордости, принялся перечислять все достоинства своего города и его земель.– А крепость бы вы нашу видели, там и ров есть, и вода в нём болотная...

   – Воняет – жуть.– Вставил слово Хог.

   Хон предпочёл промолчать.

   Пока длилось восхваление славных земель Аркамнона, его гордого и великого правителя, свирепого брата его и Видящей Сны сестры, Лант ни разу не перебил пастуха, слушая с большим вниманием.

   – И что она видит во снах?– не удержавшись поинтересовался Мэроу.

   – Разное видит. Земли видит. События былые и те, что могут быть. В Эламе, дык, такого не увидишь, их колдуны – лицедеи, говорю вам и ни одного настоящего.– Хон потянул руки так, что те затрещали. Выгнул спину и подпёр голову сильной рукой.– Элам чем хорош? У него деревень на реке много, где островки разбросаны, рыбы у них много. И диковинные песняры. Их там в Эламе летом – пруд пруди. Может, и сейчас один два остались. Они ведь тоже, говорят, много знают, мудростью владеют. Но неспокойное время сейчас. Яскар, бар короля Умды эламского, они ведь близнецы, повздорили, кто после матери правление примет. Решили драться, длилась эта битва два дня. Сначала дрались на мечах. Потом сменили их на мечи короткие, после уже руками схватились. И Умда Яскара повалил и руки скрутил, подняться не дал. И вырвал у того признание поражения. Значит, королём Умду и признали. А Яскар, он гордый. Они в детстве не разлей вода были – вместе овец потрошили и на других мальчишек нападали. Яскар – он такой же горячий, у него не кровь, а огонь. Забрал уязвлённый с собой преданных ему людей и поклявшись вернуть Элам, ускакал на юг. Вот теперь, тринадцать лет прошло и люди стали поговаривать, что земля дрожит и деревья перешёптываются. А ещё видели, как ворон растерзал голубя и скинул его останки в колодец. Неспокойное время.– Закончил Хон.

   – Но до Аркамнона вам идти дальше,– сказал Хог.

   – Долина наша не хуже чем у Риан-Ондима.– Не удержался Хон, довольно вытягивая ноги.

   – Первинелн, брат короля нашего, старшему послушен, хоть и свиреп. А Видящая... так ещё и матерью-правительницей наказано во всём признавать советы Видящей Сны. А то и до распри недалеко. Вон, как в Эламе.

   – Где ж это видано, что б родичи в какой земле бойню кровавую для своей же крови учиняли? То в Эламе народ горячий, на переправе реки, с мостом своим...

   – А в Алфаре, там что ни день, то кого-то из княжеской семьи убийцы в мир иной отправляют!– резво махая руками запротестовал Хон.– Там у них сколько вон княжеств за одними стенами. А королева? Так и не видел её никто, всё своим Голосом говорит...

   – Так на то и Голос...

   – А может и король. Но говорят – королева. Кто его знает, когда никто никогда не видит. То же мне, наместник Мира на земле, тоже мне...– Хон со сверкающими глазами воинственно сложил руки на груди и окинул всех победоносным взглядом.

   – Аркамнон меньше,– тихо и монотонно произнёс Хог.– Элам он ведь большой, у них изящно всё, глазу приятно. Наши земли простые – но крепкие и ещё неизвестно, кто строил лучше. У них что ни ход, то под аркой, куда ни глянь, везде кувшины каменные и фонтаны с рыбками.

   Братья разом расхохотались, держась за животы. Их смех был такой громоподобный, что даже овцы бросили своё занятие и посмотрели в сторону людей. Отсмеявшись и переведя дух, Хон деловито произнёс:

   – А вы, вон тощие, какие? Откуда путь держите?

   – Из леса,– сказал Мэроу прежде чем Лант успел открыть рот.

   – Из леса,– Хог вновь расхохотался.– Из лесу так из лесу.

   Хон тем временем развязал узелок с сыром, хлебом и фруктами. Пришло время ужина и пастухи принялись, нисколько не стесняясь, поглощать пищу.

   – У нас есть лечебные бальзамы,– сказал Лант.– Можем обменять один на еду.

   Утерев рот рукой Хог принял мрачный вид и кивнул:

   – Есть какие, показывай. Я в них кой чего смыслю и травку простую от лечебной отличу. И не вздумайте дурить нас, иначе дурь быстро из бошек вышибем, и пискнуть и не успеете.

   Лант вытащил несколько бальзамов, приготовленных прошлой ночью в лесу. Оба пастуха тут же сунули носы в ступу, принюхиваясь. Хог пальцем зачерпнул густое и вязкое содержимое, поднёс к носу, нахмурился.

   – Хорош,– наконец изрёк пастух, вытирая палец о штаны.– Только мы люди честные, это твоё дороже стоит, чем у нас еды есть. Но если зайдёте в домик наш – угостим. Попотчуем от пуза, в долгу не останемся.

   – Спасибо за приглашение. Но нам сейчас хватит и этого.

   Хон усмехнулся.

   – Ну тогда и не стесняйтесь. Наше – ваше.

   После ужина – привычного для пастухов и показавшегося настоящим пиром для Мэроу и Ланта – пастухи затянули песню, довольные, что есть кому спеть.

   Жили-были пастухи,

   Всё зверей своих пасли.

   Жили-были, выходили

   На поляну выводили.

   Вся отара, вся была

   И пушиста, и бела.

   Год за годом пролетали,

   Всё пасли и не скучали.

   Песни пели, танцевали

   На поляне отдыхали.

   Как-то раз пришёл раздор.

   Вёл один свой разговор:

   "Пусть отара ест траву,

   Не зелёну, а белу -

   Пусть становится умней,

   И мудрей же, и толстей "

   "Не белу, а красны травы,

   Пусть едят себе, отара,

   Пусть становятся лучшей,

   И правдивей, и толстей!"

   Первый в гневе обернулся,

   Рассердился, увернулся:

   "Что за глупость, красна трава -

   Настоящая отрава!

   Корм отаре нужен белый,

   Для высоких, для пределов".

   Тут второй давай орать,

   Землю под ноги кидать:

   "Для всего, для жизни смелой,

   Красны травы – вот пределы.

   Красны травы, всем нужны,

   Ну а белые – глупы".

   Танцы танцуют. Песни поют.

   С огнём играя,

   Идут. Идут. Идут!

   Назад не смотрят.

   Давние пастухи,

   О, ушли, разошлись,

   Кто куда!

   Года минуют, века поют,

   Пастухи в полях разных -

   Отару разделённую пасут.

   Один выбрал траву белу,

   Другой красну – как пределы.

   Одному одно дороже,

   Ухмыляется как рожа.

   А второму то милей,

   И румяней, красивей!

   Жили-были пастухи,

   Всё зверей своих пасли.

   Разругались, разошлись.

   Так поныне не сошлись.

   Танцы танцуют. Песни поют.

   С ветром играя,

   Не идут вперёд, не идут!

   Сидят, пастухи

   С отарою своей.

   Каждый ест, что ему милей.

   А отара всё тощей!

   Многие года прошли,

   Так примиренья не нашли.

   Пастухи. Отара. Поле.

   Видимость, ещё не воля.

   Спев, пастухи развеселились и, переплетя локти, принялись задорно кружиться, напевая историю двух пастухов-раздорников:

   Жили-были пастухи,

   Всё зверей своих пасли.

   Жили-были, выходили

   На поляну выводили...

   К позднему вечеру не спеша собрали стадо и пошли к одиноко стоящей на краю поляны хижине. Куда следом направились и Лант с Мэроу поразмыслив, что перед дорогой неплохо бы и отдохнуть. Внутри хижины оказалось тесно и темно, одно небольшое оконце, и то затерялось под крышей. Две кровати, табурет, да и только.

   Зато внизу отыскался просторный погреб, где в прохладе хранились овощи и некоторые фрукты, был здесь и сыр, и разные соленья. Взяв всё, что нужно, Хон по деревянной лестнице выполз из погреба, выставив еду на пол. Сам выбрался и захлопнул вход деревянной крышкой.

   – Так и живём,– проговорил пастух, расставляя всё на широкий табурет.

   Хог тем временем зажёг свечу, поставив её на единственную полку. Его брат нарезал щедрыми ломтями сыр, разломил две большие кукурузные лепёшки и налил в деревянные кубки янтарной жидкости, от которой сильно пахло мёдом.

   – Ну, значит, свёл мир нас,– Хон кивнул всем и быстро выпил. Утёр рот рукавом. Хог пил медленно, Лант не долго думая, сделал так же как и Хон, Мэроу предпочёл только смочить губы.

   Ночевали двое путников на полу на двух тонких матрасах без подушек. Однако после леса и такое незамысловатое ложе казалось достойным королей. Поутру попрощавшись и поблагодарив за ночлег и собрав свои пожитки, они отправились дальше в Элам. Еды теперь должно было хватить на большую часть пути, а остальные день два, если что, можно и так пережить.

   Скоро отыскался и высокий острый камень со звездой и одним длинным острым лучом. Дорога была широкой, так что и три повозки могли ехать бок о бок. Часто от неё, как от реки, уводили другие тропки, все узкие как одна, так что заблудиться друзья не боялись.

   – Посмотри,– Мэроу указал вдаль и Лант проследил за его взглядом. Там далеко паслись вороные кони, грациозные и дикие как буря. Двое из них как раз пританцовывали один перед другим.

   – Нам бы они очень помогли, но не лишать же их свободы,– немного погодя добавил Мэроу.

   К концу седьмого дня после встречи с пастухами впереди, среди широкой равнины, показался Элам – город острых башен, мостов и арок. Его дворцы один другого выше уходили под небо, а кругом зеленела яркая как весной трава. А за городом блестела в свете солнца река Дара. С одного берега с трудом проглядывался другой. Разбросанные как веснушки на лице дома громоздились вокруг Элама. Были здесь и редкие башенки на стенах, с площадок которых можно увидеть, кто приближается к городу. Полные народа земли, пышущие достатком, сторожевые посты повсюду.

   Друзья остановились на какое-то время, кто с интересом, а кто и с жадностью впитывая увиденное. Интересен был каждый трактир, каждый дом, впервые они видели столько занятых своими делами людей в одном месте. Кто нёс гусей, кто ругался с трактирщиком за непомерную плату, кто лупил сына-сорванца, кто сбывал мечи повыгоднее, а кто и погонял ленивую лошадь. Ржали кони чуя дорогу. Перекрикивались женщины из окон по разным концам улиц.

   Ворота между двух высоченных башен пропускали путников из разных земель в сам город. Там же стоял и разодетый как на праздник мужчина. В его обязанности входило получать плату за въезд и давать знаки дозорным. С ним то и пришлось говорить Ланту, чтобы попасть в город. Отсчитав четыре медные монеты, после чего в мешочке осталась всего одна, Лант передал их караульному и тот, махнув рукой, подал знак и пропустил их в город.

   Внутри оказалось куда люднее, чем снаружи. Тут от телег приходилось отскакивать в сторону чуть ли не при каждом шаге. Здесь торговцы зазывали в лавки, предлагая всевозможные товары. Стража стояла неподвижная, во всеоружии и полном облачении, воинственно взирая на каждого входящего. На головах у них были натёртые до блеска шлемы, тела защищали кольчуги, у каждого меч.

   Что ни поворот – отмечен высокой аркой, большие фонтаны с кристальной водой попадались на каждом шагу. Заглянув внутрь, Мэроу увидел устланное разноцветными речными камешками дно и золотых рыбок, медленно плавающих меж зелёных и коричневых водорослей. На одной площади не нашлось и места чтоб ступить, не разогнав голубей.

   Что ни башня – то взирающий вниз воин. Дома здесь были покрыты белой черепицей, а дворцы – каменные и изящные, со стороны ни один из них Ланту не показался крепким. Не пропуская ни одной вывески, Лант внимательно изучал вырезанные в дереве надписи. Резвый Козлёнок, Добрый Бык, Орёл Воды, Целительные Травы. Прочитав последнюю надпись, Лант остановился. Изрезанные многочисленными узорами двери деревянные вели в небольшую тёмную лавку, насквозь прокуренную благовонными маслами и дымом.

   – Заходите, заходите,– сухая, невысокая женщина с редкими серыми волосами тут же ухватила Ланта за руку, втаскивая его внутрь.– У нас есть сегодня всего один, редкий камерен – такого нигде не достанешь. Только в Мэр-Мэра есть корни для камерена. Мэр-Мэра?– Женщина быстро разгадала непонимание на лице своих посетителей и с готовностью пояснила:

   – Сумеречный Лес. Так же его на востоке зовут? Так. Я ж знаю, сюда часто из тех земель забредают.– Многочисленные шарфы так и разлетались в разные стороны при каждом шаге, а резкий запах благовоний кружил голову. Что-то кипело недалеко в котелке над огнём, все окна были плотно зашторены тяжёлыми алыми шторами.– Не хотите камерен, я вам уструю продам, дёшево продам, или вам чего поинтереснее?– Тут она прищурилась и ни с того ни с сего расхохоталась, отошла в сторону, отвязала свои шарфы и кучей сбросила их на заваленное свитками кресло, понуро поставленное в углу.– Скучно с вами ребятки, не впечатлительные вы. Меня зовут Далая из Гента – и не целитель я, но в травах толк знаю. Так зачем пожаловали?

   – Мы сами хотели продать целительные травы,– сказал Лант.

   – Так. Ну показывайте, раз хотели,– устало проговорила Далая и отошла к прилавку.

   Лант последовал за ней и принялся неторопливо расставлять все свои с трудом изготовленные бальзамы, каждый завёрнутый в широкий лист и положенный в деревянную ступу. Далая долго и придирчиво изучала бальзамы, с интересом рассматривала порошки, несколько их она втёрла в кожу и, подождав, удовлетворительно хмыкнула. Лант спокойно следил за ней, в то время как Мэроу непринуждённо изучал лавку.

   – Хороша работа. Кто учил?– после спросила Далая.

   – А это у нас дядя целителем был, мамин брат,– не мигнув, так и не оторвавшись от рассматривания сваленных в кучу свитков, соврал Мэроу.

   – Хороший дядя у вас, смышлёный. Звать как?

   – Острый Глаз.

   – Необычное имя.

   – Ему в деревне такое дали. Мы же из западных земель, там обычай такой,– продолжал врать Мэроу.

   – Раз обычай... два золотых дам,– поворачиваясь к Ланту, заключила Далая.– Если будут ещё что, вы ко мне сразу идите, а не к обманщику Гамуну, он и дешевле даст, и сплетен понапускает.

   – Хорошо,– взяв две сверкающие монеты и положив их в мешочек, Лант поспешно вышел на улицу. Если у него и кружилась голова, то виду он не подал. В то время как у Мэроу сразу покраснели глаза. С удовольствием отдышавшись, Лант расплылся в довольной, хоть и несколько бестолковой улыбке. Теперь у них есть деньги и на ночлег, и на еду, а там, со временем, разобравшись с оставшимися запасами трав, можно и ещё заработать на жизнь.

   – А теперь найдём место для ночлега...

   – И по городу можно,– закончил за него не менее довольный Мэроу.

   Так они и поступили. Сперва отыскали небольшой трактир и договорившись с хозяином об ужине и постелях, потом отправились изучать город. Те дома, что попроще были одноэтажными, покрытые черепицей, с различными вырезанными узорами. Другие, двухэтажные, почти всегда оканчивались небольшой башенкой с острым шпилем. Красовались там и небольшие балкончики. Часто приходилось переступать выложенные зелёным камнем канавы, где в дождливую погоду стекала вода, образуя большие лужи местами. Разодетые в яркие зелёные и желтые одежды дети кормили хлебными крошками рыбок в фонтане, другие бегали по улицам, путаясь под ногами. Двое ребятишек чуть не сшибли круглого, усатого трактирщика, нёсшего не менее круглую бочку. Голуби сидели на подоконниках и на перилах вездесущих мостов. А те, кто должен был убирать птичий помёт, тут же вычищали улицы. Сидя на бордюре из белого камня тихо заводили песни певцы. Вскоре кругом их окружали слушатели, от которых, согласно старой эламской традиции, всегда перепадало звонких монет.