Текст книги "Полет одной птицы (ЛП)"

Автор книги: Mona Lisas Nemo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Mona Lisas Nemo
Золотые Небеса. Полёт Одной Птицы

   – Мне приснился сон. Мне снилось, что я выбегаю из руин поземной крепости и не помню, что было до того как выбрался оттуда. Знаю только, там состоялась великая битва во имя чести, дружбы. Меня переполняло торжественное восклицание от понимания: мы победили. Древние ступени вывели на утреннюю траву. Я так спешил, что постоянно спотыкался, теряя равновесие.

   И бежал вперёд, нужно было быстрее убраться прочь от этого места. По пятам следовало что-то страшное, оно желало разделаться со мной.

   Я бежал и очутился на вершине зелёного холма, там гулял утренний ветер. Оглянулся и увидел руины, и вход под землю. Оно ещё не выбралось оттуда, но приближалось с каждым мгновением. Внизу простиралась серая долина. Я опередил рассвет, и потому солнце ещё не успело выйти на небосвод.

   Нужно бежать дальше, но что-то остановило меня. Оно не имело формы и нельзя было это увидеть. Сила, подобная воздуху, пленила, овладела всем во мне, не давая сдвинуться с места. Но я больше и не стремился к этому.

   Взошло солнце. Начался рассвет.

   Я больше не был там, где ещё мгновение назад пребывало моё тело. Оно ничего не ощущало теперь, но сам я ясно понимал, что со мной происходит... охватил мир и покой, и больше ничего, вначале. Так прекрасно. Всё кругом охватил белый свет... не чувствовал собственного тела. Пришло умиротворение. Стало очень легко, ничего не удерживало. Я вдруг стал чист, лишился всего. Свет принял меня. Не было звуков, ничего, но не тишина.

   Не могу описать это, не могу. И радость, и грусть, и ощущение, что ухожу. Не было времени, лишь белый свет, который вначале отливал солнечным золотом.

   Там остались руины... оставил будущее и растворился в свете. Но это только преддверие, не знаю, что ждало за ним. Мне снилось, что и там, за светом есть нечто большее. Не так, как это можно описать словами.

   – Ты был счастлив?

   – Я освободился, победил в борьбе за себя.

   – И что же ты решил?

   – Не знаю... словно что-то преследует меня.

   – Стало быть, тебя забрал рассвет?

   – Да.

   – И что сталось после?

1 У истоков

   Морковка недовольно хмурилась под июльским солнцем. Некогда зелёная ботва ныне понуро опустилась к нагретой земле. Высаженный в углу поляны позабытый и позаброшенный редис давно нуждался в прореживании. Пожелтевшие листья капусты уже и не надеялись на капли живительной влаги, – только искоса поглядывали на стойкую картошку, коей несказанно повезло: утром кухарка вылила на неё целое ведро холодной ключевой воды. Причём вылила ненамеренно, по вине большого, ленивого и вконец обнаглевшего кролика. Нахал выбежал из леса и принялся бегать вокруг её ног, высоко подпрыгивал на месте, громко фыркая – вёдя себя крайне неподобающим образом. И пока недовольная кухарка пыталась увернуться от зверька, пританцовывая на месте, чтоб не наступить на ушастого и добраться до кухни – под ногами как назло очутился большущий камень. Ведро полетело в сторону, кухарка на землю, кролик – кажется, он даже не испугался – стрелой пустился в лесную чащу и скрылся в кустах ежевики.

   Поднимаясь на ноги и потирая ушибленное место, кухарка клацнула языком. Она довольно неохотно подняла ведро, облепленное комками мокрой земли, и пошла по узкой тропинке. Нет, кухарка определённо не собиралась вновь идти к ручью, осторожно ступать по скользким камням и набирать воду. Тем более так сильно леденели руки, а спина... У неё всегда ныла спина по утрам.

   – Я вам покажу кролика.– Бормотала Заза.– И завтрак я вам покажу, и обед, и полудик, и ужин. И на десерт вы у меня получите сосновую кору, а не пирог с яблоками.– Кухарка на ходу покачала головой.– И я яблок ещё не собрал, и посуду не помыл. Развлекаются. Я вам покажу "развлекаются"...

   Так шла по тропинке недовольная Заза, хрустя под башмаками хвойным ковром. Ни искрящееся солнце между ветвей высоких елей, ни порывы тёплого, разморенного солнцем ветра, ни далёкое вскрикивание птиц – ничто не могло оторвать её от скверных рассуждений.

   Заза обошла поваленные ветром стволы сосен, источенные жуками-древесниками. Недалеко застучал дятел.

   Лес впереди расступался, давая простор белокаменным руинам, тянущимся поперёк просторной поляны. За руинами выглядывали пристройки: кухня, конюшня, ряд кладовок и амбаров. Чуть дальше, у правого конца поляны торчала крыша, заросшая ореховыми деревьями, кустами и всем, что только маги додумались пристроить там.

   "Почему бы не сделать крышу невидимой?"– Как-то спросила невзначай Заза у Ланта. Тот хоть и молод, но уже давно живёт с магами, ему положено знать такие вещи. На что Лант только пожал плечами и растерянно округлил глаза. Тот ещё притворщик.

   Двери кухни Заза толкнула не жалея сил и поставила ведро в углу, возле метлы. Открыла, было, рот, чтобы возмутиться, но грохот многочисленных котелков заглушил возглас негодования. Вторая попытка так же не увенчалась успехом, содержимое сковородки отчаянно скворчало, словно до сих пор сетовало на свою не ко времени загубленную жизнь.

   – Яблоки!

   Конюх подпрыгнул на стуле.

   – Тьфу ты,– Заза скрестила руки на широкой груди.– Взрослый нынче уже, годков та сколько, а ему бы в лесу скакать. Морковка скоро совсем увянет. Редис зарос. И яблоки, где яблоки?

   – А где яблоки?– усмехнулся крепкий, жилистый конюх, вечно пахнущий лошадьми и потом.– Видно где, на дереве.– Широкое красное лицо расплылось в довольной улыбке. Аппетитные запахи, заполнившие широкую кухню, приятно щекотали ноздри, и конюх то и дело шумно выдыхал, так что казалось, его рубаха тут же и лопнет на своём хозяине.

   Заза попеременно заглянула во все котелки, проверила каждую сковородку, шипящую на огромной каменной печке. Рука метнулась вверх, и вот подвешенная к потолку связка укропа очутилась на столе.

   Укроп, петрушка, всевозможные коренья, сушёные грибы и ягоды, связки чеснока и острого перца, сушёный сыр, разнотравье всех видов и со всех уголков леса. Были здесь даже сушёные цветы ветровяза, что использовались для заваривания чая. Всё наполняло кухню удивительными пьянящими запахами. Под деревянными лавками пристроились плетёные корзины с большими белыми грибами и разными орехами. Было и две корзины с большими грушами из деревни Большой Лаз. Виноград можно достать в Лесовике, но это к осени. Общипанные куры из Приречья. Рыбу ловил конюх. А вот яблоки... за ними и ходить далеко не нужно, и платить. Иди себе в лес, к Лунной поляне, да рви покуда можешь. Сочные, наливные желтые яблоки. Не то чтобы сильно сладкие, но если запечь в пироге, да добавить сиропа, да всяких пряностей – их недавно привезли в Лаз – а Заза не поленилась, отослала за ними мальчишку. И ведь не много взяли, кухарка магов как никак.

   Заза оторвала несколько листьев укропа, сняла пучок петрушки, выудила из ящика мешочек с желудями и уверенно кинула это всё в кипящий котелок. Там уже варились белые грибы, завёрнутые в листья духмяна.

   В другом котелке закипела ранняя картошка.

   Конюх Фрар аж подался вперёд, чуть не повалившись на пол вместе со стулом.

   – Эх, запах-то, запах,– облизывая губы, проворчал он.– Пойду-ка я, Рубашку почищу, а то смотри и слюной изойдусь.

   В дверях Фрар задержался.

   – А что на обед, Заза? Может картофельный, с беленькими, а на десерт вроде пирог собиралась, а? Вроде с яблоками?

   – Вроде собиралась, да где ж яблоки,– оборачиваясь, проворчала Заза,– Поди, на дереве, а?– Заключила она.

   – Поди.– Вздохнул конюх и бодро зашагал к конюшне, где его уже ожидали две гнедые, одна вороная и белый конь, с пятном на лбу.

   А Заза тем временам продолжала вертеться на кухне. Обед она день ото дня подавала вовремя. Вкусный и сытный, так что господам магам жаловаться не на что, да они и не жаловались. Им на стол накрой, скатерть белую расстели, накорми, напои и встают себе довольные.

   – Я всегда говорила, сытый маг – довольный маг,– проговорила Заза.

   Вошедшая в это время с бельём Луса согласно кивнула, выпила студёной воды и пошла дальше, развешивать выстиранное.

   Заза тем временем не отрывалась от плиты. Воды на компот не хватило, что заставило кухарку покраснеть от неудовольствия, но зато за час до обеда, когда солнце особо ярко светило в высокие окна, все основные блюда были готовы. Была тут и похлёбка из белых грибов с отменными специями, и картофель с чесночной подливой и корнями терешника, в деревянных тарелках красовались разноцветные свежие овощи, посыпанные травами для аромата.

   – У негодник, нахлебник,– Заза обмотала руку передником и убрала с печи небольшой котелок, аккуратно водрузив его на подставку.– Хлеб... Где у нас хлеб?

   Кухарка склонилась и принялась внимательно рассматривать полки, когда дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель протиснулся Мэроу, вся голова которого была усыпана сосновыми иглами и древесной трухой. На потрёпанной временем рубахе красовалось несколько свежих дыр, ото лба до щеки шла царапина, оставленная суком. Почуяв присутствие нерадивого юнца, Заза выпрямилась, сдвинула густые брови и резко обернулась.

   – Пришёл таки, изволил,– протянула кухарка, для пущего убеждения беря в руки длинную скалку. Правда Мэроу она ещё ни разу не лупила, раньше всё бранилась, да и только. А нынче и не то как-то, вон вымахал какой. Заза нарочно не подходила к виновнику, не желая сварливо упираться ему в плечи.

   Мэроу нахмурился и отошёл к лавке, затем умостился на краю и так же хмуро впился глазами в глаза Зазы.

   – Штаны порваны, рубаха грязная, в волосах муравьи не копошатся? Я тебе что говорила сделать?

   – Что?– отозвался Мэроу.

   – У какие мы! Яблоки кто не принёс, а огород, ты видел что с огородом творится? Да там же всё посохло. Дождя уже сколько не было. Я каждое утро в небо всматриваюсь, а оно как было ясным, таким и остаётся, хоть бы тебе облачко какое. А знаешь, сколько времени рабочим нужно было чтобы натаскать земли на поляну, чтобы земля родила и тебе, нахлебнику было что есть? Попробуй в вёдрах их от самой Нижней Калитки и до лесу. А там ещё тропами, тропами. И на поляну. Знаешь сколько это трудов! Ещё и посадить, вырастить, поливать нужно годами и годами. И кто это всё делал? Что, много у магов помощников, ан нет, я, Луса да Фрар. Я готовлю, Фрар за лошадками ухаживает. Луса всё стирает, убирает. А ты, бездельник, тебе велено ухаживать за огородом, сколько лет здесь живёшь, а всё никак уму не наберешься. Ты утром полей и гуляй себе, да яблок нарви, это ж так мало времени нужно. Что ещё? Да всё! Так нет, нас кормить извольте за просто так. Всё, я сказала, пирога сегодня не получишь. И одежду сам починишь, Лусе и без тебя дел хватает. Вечером поможешь ей вытереть пыль. Там немного, только в комнатах. Так огород запустить! Тебя ж только помочь попросили. Знаю я где ты пропадал, с кем знаю. А где вас всегда носит...– Заза остановилась и подошла к Мэроу.– Есть то хочешь?– Как бы невзначай спросила она.– Ну да ладно, обед скоро, иди, умойся да помоги поставить тарелки.

   Мэроу выпрямился, улыбнулся Зазе и, взяв со стола стопку тарелок, пошёл с ними в дом.

   От кухни к дому магов вела тропка, выложенная серым камнем. По бокам тропы не одно десятилетие росли ореховые деревья. От конюшни послышалось ржание, затем ласковый голос Фрара, успокаивавшего лошадку.

   Мэроу ловко взлетел по крутым ступеням и отворил двери. Внутри было светло и прохладно, не то, что уличная жара. Таламон всегда требовал, чтобы все щели были плотно замазаны и заткнуты, окна закрыты, а двери захлопнуты. Малейший сквозняк отвлекал мага от важных исследований, к которым Мэроу не допускался. Приходилось слоняться по всему большому дому и выискивать источник беспокойства. В детстве Мэроу это даже нравилось, можно было представлять себя великим путешественником или тем же магом и искать, бродить, когда все и всё кругом в два раза больше и загадочнее. Но теперь уже совсем не то, когда ты вынужден согнувшись в три погибели пробираться под кровать и смотреть, не появилась ли в стене щель.

   Тарелка за тарелкой, стол приобретал вид готовности к обеденной трапезе. Ложки с правой стороны, вилки с левой, и много места в центре для разных блюд.

   Иногда, когда Таламон уезжал в близлежащие деревни, Марин, ещё один маг, открывал все окна и тогда сосновая мебель нагревалась от жаркого солнца и начинала пахнуть, как и сам лес. Но Таламон редко отлучался по делам, в обычное время он сидел в верхней комнате, окна которой были обращены на север и корпел над своими свитками, пока на небе не загорались первые звёзды. Таламон вставал с протёртого кресла, зажигал свечи и возвращался за роботу.

   Мэроу вернулся за стаканами, после чего пришлось идти к роднику и набирать воды.

   – Я вам покажу кролика,– продолжала кричать вослед Заза.

   Даже когда он скрылся за крутым поворотом тропки, недовольный голос всё ещё долетал до слуха. Путь к ручью лежал мимо огорода, на который Мэроу предпочёл не смотреть; заворачивал у каменистой насыпи и вёл в темную чащу, где ели сменялись дубами и вязами, чьи ветви почти заслонили собою небосвод. Толстые мощные стволы изрывали корнями землю, выглядывая из-под бугров. Под ногами теперь хрустели не только сухие прошлогодние иголки, но и коричневые листья, и жёлуди. Слабый свет с трудом пробивался через листву, так что день в одночасье сменился сумерками.

   Легко ступая, Мэроу перескакивал через расползшиеся корни вековых деревьев. Птицы утихли, лишь изредка со стороны доносился резкий стук, да хруст ломающихся веток. На середине пути ветви совсем сплелись, так что темень стала почти как ночью, зато чем дальше продвигался Мэроу, тем светлее становилось. Вот он подошёл к месту, где среди листьев дубов образовался круглый вход, за ним деревья уже были молодыми, стволы тонкими и гладкими, а ещё дальше журчал ручей, сбегающий вниз по скользким камням.

   Мэроу приблизился к воде, опустился на колени и погрузил ведро в ручей, наблюдая, как оно наполняется кристально чистой водой. Одной рукой он упёрся в мягкую траву, не высушенную солнцем.

   Пальцы на ручке ведра заледенели и тогда Мэроу вытащил ведро из ручья. Пришло время возвращаться. Он бы с удовольствием задержался, только вот Заза настоятельно советовала поторопиться, грозя, в который раз, лишить обеда за бездельничество и лень.

   После трапезы пришлось вновь идти к ручью, на этот раз Марин сам напомнил, что неплохо бы огород полить, при этом пристально смотря на Мэроу. Сидящий напротив Лант незаметно для остальных закатил глаза, когда Тиена принялась расхваливать овощи за их пользу и "удивительно-непревзойдённый вкус".

   – Ведь они вкусные, вот как вкусно их Заза приготовила, а вечером будет овощное рагу,– Тиена посмотрела на довольную Зазу и та незамедлительно кивнула,– а раз мы все любим есть овощи, стало быть, кто-то должен за ними ухаживать.

   – У каждого из нас свои обязанности,– вставил Марин.– Так?

   – Так,– Отозвался Мэроу.

   – Польёшь?– ловко орудуя вилкой, спросил Таламон, нисколько не сомневаясь в ответе.

   – Полью.

   И вот морковка, наконец, получила свою порцию живительной влаги. Немного повезло и редису. Кое-где его всё же проредили. Капусте же осталось вновь с завистью взирать на картошку – в третий раз идти к ручью никто не собирался.

   Откинув ведро в сторону, Мэроу пошёл прочь от огорода, углубляясь дальше в лес. Теперь до ужина можно было не появляться на кухне, правда у него так и не получилось попробовать ягодного пирога Зазы. Несколько кусочков, оставшихся со вчерашнего ужина, были отданы всем, за исключением него. Заза не упустила возможности помянуть виновника, кто не нарвал яблок и по вине кого не был испечён новый пирог.

   Марин недовольно пригрозил пальцем, Тиена вновь пустилась рассуждать о пользе труда. Один Таламон промолчал, он вообще чаще молчал, чем говорил.

   Мелкий камешек угодил в затылок. Мэроу резко присел, когда ещё один камень кольнул его в локоть. Откуда-то из-за деревьев послышался довольный смех. А спустя мгновение на свет вышел Лант, подбрасывая в руке камень.

   – Что-то сонный ты сегодня. Неужели огородническая совесть угнетает?– Лант улыбнулся и кинул камень в сторону. Не смотря на жару, на нём был его любимый алый плащ, под которым неясно угадывались очертания двух мечей, когда Лант делал очередной шаг в сторону Мэроу.– Вот, смотри, что я стащил из кухни, пока Заза посуду мыла.– С этими словами Лант выудил из небольшого мешочка, висящего на поясе, нечто завёрнутое в тряпку. Юный маг довольно развернул её, предоставляя взору почти не помятый кусок пирога.

   Мэроу взял протянутый ему пирог и быстро расправившись с ним, уселся на землю. Лант примостился рядом, положив мечи на колени.

   – Меня отправили слушать лес,– сказал Лант, щурясь на солнце.– Но сегодня, так уж и быть, отдохнём. А? Тиена меня вчера научила новому приёму, тебе понравиться, в твоём стиле.

   – Да, когда-нибудь красиво изрублю капусту,– насмешливо протянул Мэроу беря в руки тот меч, который часто приносил ему Лант. Сталь была на удивление лёгкой и острой, рукоятку украшало изображение разбитого молнией колодца.

   – Каждый должен владеть мечом и луком,– сказал Лант.– Что за глупости заставлять тебя копаться в земле?

   – Я же не маг, и не предсказатель.– Мэроу поднялся и прикрепил меч к поясу.– Тем более, должен же я что-то делать, а не просто жить здесь. Так? Хотя я лучше бы следил за лошадьми. Занятие уж куда приятнее щипания травки. Идём?

   Лант молча последовал за товарищем к их тайному месту, обнаруженному ещё десять лет назад, когда они были детьми. Правда, до того как они начали вместе изучать лес, прошел не один месяц. Ланта привезли к магам дождливой ночью, завернули в одеяло и умости в кресло у огня, чтобы он отогрелся и высох. Уже тогда работавшая в доме Заза дала ему кружку горячего молока и принялась умиляться над розовощёким мальчиком с большими глазами, который молча взирал на неё. Тогда Лант заметил маленькую тень, мелькнувшую у двери.

   В камине играл огонь, отбрасывая тени на стены, и в этом призрачном свете появился Мэроу. Тихий и мрачный. Он исподлобья взирал на чужака, вторгшегося в его владения. Лант ещё сильнее притих от этого взгляда и поплотнее закутался в шерстяное одеяло.

   – А это Лант,– добродушно отозвалась Заза и подозвала к себе второго мальчика.– А этот у нас с рождения. Мэроу. Сын прежней кухарки. Чего молчишь, надулся. Ану поприветствуй. Лант будет магом. Как Таламон или Тиена, или Марин. Ну же, не будь букой.– Заза подтолкнула мальчика в спину, и тот вынужден был ступить вперёд.

   Мэроу ещё недовольнее сдвинул чёрные брови, демонстративно скривившись, кинулся прочь.

   – Поди, пойми его. А ты не бойся, пообвыкнет. Он у нас такой.

   Ещё долго Мэроу не давал Ланту спокойно жить. Выбрасывал его вещи и всячески пытался выжить чужака. А потом они подружились. Лант уже и не помнил, как так вышло, давно то было. Но так повелось, что теперь они стали друзьями. Лант учил Мэроу искусству владения мечом и луком, которым его обучали Марин и Тиена, рассказывал разные истории о седой древности, услышанные от Таламона. Мэроу же всегда находил в лесу что-то интересное, будь то новая поляна или лисья нора.

   Мечи скрестились над головами, раздался лязг стали, и Лант первым отскочил в сторону. То же самое, играя, сделал и Мэроу. Нападение, отражение. Ещё один выпад и ещё. Увёртываясь, Лант умудрился довольно усмехнуться и стремительно отскочить в сторону, и тут же выставить перед собою меч. Улыбка так и не сошла с довольного лица.

   Следующий удар пришёлся как раз у плеча Мэроу. И тут же ему пришлось защищать правый бок, куда как раз и целил Лант. Вообще, он всегда целил в правый бок. Весь их поединок, все молниеносные удары, каждое движение, повторялись вот уже не первый год. Сейчас Мэроу попытается выбить меч из рук друга и тот как всегда пресечёт эту попытку.

   Всегда, если их поединок начинался со скрещивания мечей над головами – то была игра.

   Где каждый шаг известен, а исход предопределён.

   Лант отскочил вправо, и теперь между ними было добрых десять шагов. Натёртая до блеска сталь, ни разу не участвовавшая в жестокой схватке, блеснула, отражая солнечный луч.

   На поляне стало тихо. Только редкое щебетание птиц доносилось до слуха. Иногда поднимался ветер и струился между травами. Был как раз тот час, когда всё кругом, от могучего камня и до маленькой травинки впитывало солнце и дышало им. Небо становилось таким голубым, что белые лёгкие облака, изредка встречающиеся на нём, задерживали взгляд. Высокие сосны, тонкие, с сухими короткими ветками внизу и короной зелени на макушках словно стали ещё выше. Их было так много, росшие в беспорядке по всему лесу – до самых западных гор. Там сосен было меньше. Больше встречались дубы да вязы. Попадался и орешник.

   У гор росло мало деревьев, зато те, что всё же выросли, были не такие высокие и ствол их раза в три толще. Могучие ветви, искривившись, протянулись вперёд, прям как руки, что вечно куда-то тянутся.

   Лант опустил меч, всматриваясь в голубое небо, подставляя лицо теплу и щурясь.

   – Давно мы не были у гор,– проговорил Лант, по-прежнему щурясь.– Надо бы сходить. Помнишь ту пещеру, что у ручья? Там ещё куча валунов засыпала проход.

   Мэроу некоторое время молчал. Он опустил меч на землю и лёг в траву. Отсюда небо, как ни странно, казалось ближе и роднее что ли. У самого уха протрещал сверчок и тут же замолк, предпочтя продолжить свою песнь чуть поодаль.

   – А разобрать их так и не вышло. Вот было бы здорово,– Мэроу довольно вздохнул и потянулся, как разнеженный кот. Так и подмывало закрыть глаза и заснуть. И тепло, и нахальный сверчок в траве, всё никак не унимавшийся, и шелест ветра повсюду. И запах сосен под солнцем. Этой ночью он почти не спал. Возился в кровати от бессонницы, сбивая простыни, изредка поглядывая в окно. Да и ночь выдалась такой лунной.

   Он заложил руки за голову и уже начал размышлять над чем-то туманным и посторонним, как тут же его бесцеремонно схватили за ногу и оттащили в тень.

   – Нечего спать,– Лант протянул руку и поднял Мэроу рывком на ноги.

   – А приём ты мне так и не показал.

   – Покажу,– и вновь взгляд, устремлённый в небо.

   – Что там?– Мэроу давно привык к такому взгляду. Чаще остальных в небо смотрела Тиена и говорила, что будет дождь. Или что выпадет снег назавтра. И снег, конечно, выпадал. То же самое мог сказать и кто-нибудь из деревни, но тем доводилось ошибаться.

   – Дождь завтра будет.

   – Тогда побежали.

   Мэроу подхватил меч и кинулся вперёд, ловко минуя деревья. Лант побежал следом.

   – Куда держим путь?– на ходу выкрикнул он, увёртываясь от ветки, которая чуть не хлестнула по лицу.

   – К горам.

   Очередная ветка как нарочно встретилась на пути Ланта, и тому пришлось пригибаться.

   – Надеешься разобрать завал?

   – А-а,– возразил Мэроу и запрыгнув на пенёк заставил друга резко остановиться.– Просто надеюсь.– И он так же быстро спрыгнув побежал дальше.

   Острые пики западных гор алели, когда вечерняя темнота уже подкрадывалась, желая воцариться на небе. Загоревшийся было закат, вспыхнул и притих, наливаясь голубо-серым. Ветер из тёплого обернулся прохладным. Здесь никто никогда не бывал за ненадобностью, разве что Лант да Мэроу забредали в своих походах, да и всё. Белый песок проваливался при каждом шаге, это там, к востоку вновь была видна полоса земли, покрытая подлеском, а здесь и травы не было. Так, попадались иногда острые камни и грозные сосны, кое-где виднелись островки бледной лесной капусты.

   У гор никогда и никто не селился. Земли нет, один песок, и что на нём вырастишь? А перетаскивать землю так никто этим не занимался, к чему терять время, когда в долине столько плодородной земли. Когда так много мест где и дом выстроишь, и родня под боком.

   В каждой деревне были чьи-то родственники. Как-то Ланта отправили привезти шерстяные одеяла, а то все моль выела. Так он выяснил, что кто кому не двоюродный, так троюродный, а то и вообще четвероюродный дядя по отцовской линии.

   И вся родня собирается, к примеру, на день Равновесия, и тогда воздух дрожит от песен, а небо окрашивается костровым сиянием. Во всех деревнях вывешивают флажки. Вышиваю всякие ковры и полотна. Накрывают длинные столы, где с одного конца не докричишься до другого. Да и вообще, стоит такой шум и гам, что ушам тяжко.

   Мэроу с Лантом как-то удалось убежать и посмотреть на деревенский праздник. Они специально раздобыли в сундуках Марина деревенскую потрёпанную одежду и вырядились как местные ребята. Всё равно все пьют и едят, а кто не ест и не пьёт, тот танцует и поёт во всё горло. Лиц там не разглядуют. Ну снуёт туда-сюда любопытная пацанва. Ну весело всем. Ох и объелись они тогда хлеба с мёдом. Потом ещё дня два тошнило.

   Никто так и не узнал об их походе. Так что никому не перепало. Даже Марин не обратил внимания на временную пропажу, тем более, вещи они на следующий же день вернули.

   Ручей отыскался скоро. Кристально чистая вода питала почву и в том месте большие зелёные листы, тяжелые от впитанной влаги, клонились к земле. Вот тут то и был вход. Лант опустился на колени и, зачерпнув в ладони воды, утолил жажду. Вновь набрал воды в руки и выплеснул на разгорячённое от долгого бега лицо.

   Позже, когда Лант и Мэроу покинули пещеру – когда небо потемнело, а луна ещё не взошла и где-то вдали перед полётом вскрикнули ночные птицы – оба друга так и не сумев расчистить проход – быстрым шагом направились к востоку, обратно домой.

   Они дошли до густого леса как раз к моменту появления ярких звёзд. Вверху сверкало созвездие Большого Круга. Левее, с двумя яркими звёздами друг против друга – созвездие Летящего Орла. Ещё Тритон и Маг – три звезды и одна в центре. Ещё Мэроу знал созвездие Равновесия, а так он их всё время забывал, за исключением тех трёх бледных звёзд в форме крюка, это созвездие называлось Возрождающимся. Ему нравилось название.

   Ужин давно состоялся. Что бы там не приготовила Заза, им придётся довольствоваться холодными остатками.

   В окнах горел свет от огня в камине. По слабому блеску оба друга определили, что Таламон сидит в кабинете и что-то изучает. Тиена куда-то отправилась, её лошади не было в конюшне. Марин всегда рано ложился спать и вставал раньше всех ещё до рассвета.

   Так что можно было спокойно прокрасться на кухню и поесть. Лант осторожно надавил на тяжёлую дверь и приоткрыв её лишь на половину, проскользнул внутрь. Мэроу последовал его примеру.

   Огонь в очаге разгонял мрак, выплясывая беспокойными отблесками на стенах. Было так тихо и спокойно, как впрочем, всегда в это время. Запах чая ещё не успел раствориться и теперь обволакивал покоем.

   Но только они сделали несколько шагов, как сбоку раздался треск и тут же недовольный голос, покряхтывая да ворча стал приближаться к ним. Заза выплыла из коридора с подсвечником в руке и в накидке поверх ночной рубашки.

   Сначала она смерила Ланта взглядом строгого родителя, потом обратила взор на Мэроу. Кухарка молчала, только надувала губы и так же неотрывно смотрела то на одного, то на другого. Но и те так же молчали, явно не желая говорить в своё оправдание.

   Наконец Заза не выдержала затянувшейся тишины и шумно вздохнув, и не менее шумно выдохнув, протянула:

   – Ты,– и она ткнула пальцем в Мэроу,– поднимись к Таламону. Он хочет с тобой поговорить.– Она ещё хотела что-то добавить, но промолчала, только нахмурилась и тихо ворча что-то себе под нос отправилась спать дальше.

   – Я с тобой пойду,– тут же нашёлся Лант подходя к лестнице, конец которой утопал в темноте.

   – Да ладно,– отмахнулся Мэроу и поднявшись наверх постучал в дверь Таламона.

   – ... уважать. Мой дед сам построил свой дом, сам вырыл колодец, посадил сад и огород. Потом и жену привёл, и они уже вместе работали. Помню, вставали они, ни свет, ни заря, и давай работать. Траву вырывать. Оно когда дожди бурьяна полным полно. Яблоня постоянно осыпалась, так что я у яблоки с земли собирал, а потом из них бабушка варенье делала.– Таламон прикрыл глаза, сидя в своём глубоком кресле и слабая улыбка тронула сухие губы.– Ещё я должен был корову пасти. Она у нас одна была, Яра звали. Повёл я её как-то к полю, а она возьми да и побеги стремглав, здорово тогда протащила. А я потом сижу, слёзы утираю, обидно мне... Как же давно это было и как странно вспоминать. Словно и не со мной, словно другой мир.

   Таламон открыл глаза и в свете свечи они блестели как два раскалённых угля на мраморном лице. Тонкие и сильные руки покоились на подлокотниках. На нём была алая накидка, ныне казавшаяся чёрной.

   – Теперь, столько лет спустя, куда же ушёл тот мальчик?– Маг взглянул на Мэроу, словно проникая в его разум и ища там нечто своё.– Труд сотворил стольких достойных людей. Я вижу их каждый день. Мне нравятся их лица и улыбки, и маленькие дома и внуки, подающие кувшин воды. Они счастливы. У них есть земля и семья, а что ещё нужно человеку? Они не ленятся, потому что зимой нужно что-то есть. Вот ты, ты же зимой ешь.

   Мэроу напряжённо поёжился в кресле. Сверкающие глаза Таламона так и прикипели к нему, заставляя внутри что-то переворачиваться при каждом слове.

   – Ем,– сказал он бесцветным голосом.

   – Зазе, Фрару и Лусе тяжело одним.

   – Знаю,– последовал такой же скупой ответ. Взгляд скользнул по столу, заваленному книгами и свитками, развёрнутыми и скрученными, по чернильнице с длинным белым пером, пушистым у основания, по узкой кровати и сундуку у двери. И остановился на догорающей свечи, которая капля за каплею, горячим воском истекала на старый подсвечник. Трепещущий огонёк склонялся то в один бок, то в другой, то вспыхивал чуть ярче обычного.

   – Тогда ты понимаешь, что лучше не ленится. Тебе всё равно рано или поздно придётся ухаживать за собой. Когда Фрар постареет, ты станешь конюхом, тебе нравятся лошади.

   – Видел я лень, Мэроу, ох и противная она. Знавал я когда-то одного управляющего харчевни. Всё у него дети делали. А он знай себе, целыми днями возлежит на подушках и пиво пьёт из кружек. Всё пьёт и пьёт Его так уже в деревне и прозвали Бочка. Живот отрастил как тыква. К нему женщины приходят на смотрины, всё же деньги водятся, погреб полный и дети послушные, а Бочка пиво отхлёбывает. Вытирает пену с усов и только и говорит им: "А ну ка поворотись, да бёдра покажи, а что й это они у тебя аки...",– Таламон промолчал и улыбнулся.– И знаешь, они, то есть женщины, и впрямь поворачиваются, позы поинтереснее принимают и улыбаются. Все румяные, все красивые. Да ведь Бочке больше жён не надо, его жена пока жива была – всё его гоняла, а теперь раздолье. Лежи, ешь, пей да на детей покрикивай.