Текст книги "Твари"

Автор книги: Михаил Вершовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

Начальник штаба внимательно смотрел на монитор. Здания, на крышах которых предварительные работы были завершены, – подняты контейнеры, рукава для подачи спиртового раствора, обеспечен доступ к стоякам – на экране были прямоугольниками зеленого цвета. Последним красным квадратом была помечена девятиэтажка. Оператор принял звонок, постучал по клавиатуре – и девятиэтажка окрасилась зеленью.

– Готовность по всем объектам, товарищ генерал.

Голышев задумчиво кивнул, потом повернулся к остальным. Все молча смотрели на него.

– Так, – негромко произнес он, – все, думаю, слышали. Готовность по всем объектам. А значит, пора начинать. Есть какие-то другие мнения, вопросы?

– Разрешите, товарищ генерал? – Полковник Зинченко сделал шаг вперед. – Военные у трансформаторной хотели бы уточнить свои действия.

– Я полагал, что с этим мы с ними определились совместно. Характер уточнений?

Зинченко откашлялся.

– Огнеметчики на позиции метрах в пятнадцати от предполагаемого гнезда. Командиры групп требуют инструкций, как вести огонь при появлении змей.

– Но ведь и это уже оговаривали? – недоуменно спросил Мостовой.

– Кстати, не вполне, – вместо Зинченко ответил начальник штаба. – Оговорена была лишь дистанция, и та определялась дальностью пуска струи.

– Пятнадцать метров? – спросил Дивеев. – Если у них ЛПО-50, значит, работают на незагущенной смеси. Иначе могли бы встать и подальше.

Голышев с интересом взглянул на шефа ФСБ. Небанальная порой информация складируется в фээсбэшных головах, подумал он. Вот как эта, например, по огнеметам. С соответствующими тактико-техническими данными.

– У военных несколько огнеметных подразделений, Алексей Борисович, – ответил он. – Загущенная смесь тоже имеется.

– А это уже до семидесяти метров, – живо откликнулся Дивеев. Он повернулся к Наговицыной. – Что скажете, Алина Витальевна?

– Вопрос серьезный, – согласилась она. – Ясно одно: огонь нельзя открывать при первом же появлении змей.

– Почему? – Начальник штаба приподнял брови.

– Потому что гремучники инстинктивно выберут меньшее из двух зол. Посудите сами: рваться ли им под струи огня – или бежать назад, пусть и в пары репеллента?

– Погодите, – Мостовой развел руками. – Значит, главного мы так и не решили?

– Не так все трагично, Вячеслав Алексеевич, – перебил его Голышев. – Огнеметчикам передислоцироваться – пара минут.

– Верно, – подтвердил Зинченко.

– Так как же будем работать огнем? – Голышев снова обращался к Алине.

– Я полагаю, надо позволить выбраться из гнезда как можно большему числу даймондбэков.

– Которые начнут расползаться, – заметил Дивеев.

– Начнут, – согласилась Ламанча. – Поэтому дистанция нужна метров в тридцать-сорок. Чтобы дать выползти почти всем, но при этом обеспечить безопасную дистанцию между людьми и змеями.

– Стоп, – сказал фээсбэшник. – Кажется, я понял вашу мысль. Речь идет не о том, чтобы не сжигать гремучников до тех пор, пока все они не появятся наверху. Речь о том, чтобы не использовать огонь в непосредственной близости от гнезда.

– Именно, – кивнула Наговицына. – Чтобы не загнать обратно тех, кто оттуда будет выбираться.

– Тогда, может быть, такой сценарий, – сказал Дивеев. – Кольцо огнеметчиков на дистанции в тридцать-сорок метров. Баллоны – незагущенная смесь. Приближение даймондбэков на расстояние десяти-пятнадцати метров к людям – огонь. Причем огонь этот не воспрепятствует остальным ползти наружу из схрона.

– Самый разумный вариант, – подтвердила Алина.

Зинченко, достав из кармана камуфляжки блокнот, записывал услышанное.

– Ну что, полковник? – Голышев внимательно посмотрел на него. – Готова информация для коллег?

– Так точно, – ответил Зинченко.

Он подошел к телефону без кнопок, стоявшему на столе и снял трубку.

– Как быстро змеи могут начать реагировать на репеллент, Алина Витальевна? – спросил начальник штаба.

– Среагируют-то они сразу же, – ответила та. – Иное дело, что сам репеллент распространяется не молниеносно. Навскидку я сказала бы, что минут через пять-семь можно ждать первых ласточек.

– Из подъездов или из схрона? – спросил Мостовой.

– И там, и там.

– Значит, пять минут, – подвел итог Голышев.

– Так точно, товарищ полковник, – Джафаров, прижимая трубку к уху, обвел взглядом цепь бойцов. – Перестроиться нам, конечно, пара минут от силы. Но один вопрос есть…

Майор оторвался от портативной рации и сделал знак старшему лейтенанту, стоявшему в нескольких шагах от него. Зажав трубку рукой, он негромко проговорил:

– Отводи ребят на сорок метров от центра. От люка этого.

– Так товарищ майор… – недоуменно возразил тот. Джафаров предупреждающе поднял руку.

– Да, товарищ полковник, я это и имел в виду. Нам же надо будет все пространство осветить. Четырех прожекторов не хватит. Их надо с центра на всю площадь перенацеливать. Еще четыре? – Майор снова обвел взглядом территорию. – Может хватить.

Он снова зажал микрофон рации ладонью и обратился к старлею:

– Что за проблема?

– Первая цепь с незагущенной смесью, дальше двадцати метров не возьмут. Так почему же сорок, а, товарищ майор?

– По центру – по выходу из гнезда, если оно там – огонь вестись не будет. Задача: уничтожать змей при расстоянии десять-пятнадцать метров от цепи. Давать выползти остальным. Про свет – ты мой разговор слышал.

Джафаров махнул рукой – выполняй. Рация снова зашипела.

– Понятно, товарищ полковник. Восемь прожекторов. Пока машины подойдут, наши уже будут готовы. Две минуты? У нас готовность, – майор посмотрел на огнеметчиков, раздвигавшихся в стороны от центра, – через минуту ровно. Есть.

Ничего себе пятачок получается, подумал Джафаров, выключив рацию. На восемь прожекторов всего. Ну все-таки восемь… Да и что этим четырем машинам на периметре делать, куда светить? Здесь нужнее будут.

– Военные доложили о готовности, – Зинченко, по-прежнему держа телефонную трубку в руках, повернулся к начальнику штаба.

– Ясно, Николай Васильевич. – Голышев помолчал еще секунду и твердо произнес: – Тогда общий приказ нашим. Поехали.

Полковник, передав трубку оператору, сел к столу и придвинул микрофон поближе.

– Всем группам с первой по четырнадцатую, всем группам с первой по четырнадцатую… Наземным группам на всех позициях…

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

1

Наговицына спрыгнула со ступеньки RV, отошла метров на десять, вынула пачку сигарет и, достав одну, полезла в карман за зажигалкой.

– Огоньку? – раздался голос за ее спиной.

Она повернулась.

– Сережа!

Телешов, улыбаясь, чиркнул колесиком зажигалки.

– Ну, штабисты? Запустили армии в бой?

– Запустили. Бой в Крыму, все в дыму…

– Пока, слава Богу, без дыма – но и видимость почти никакая. Дождались змеюки темноты.

– Дождались, – согласилась Алина. – У подъездов, наверное, более или менее освещено, прошмыгнуть не должны. Но на крышах…

– На крышах у ребят фонари. – Сергей махнул рукой куда-то вдаль. – А вот что, интересно, там, у трансформаторной?

– Вроде бы, прожектора. Я так поняла, во всяком случае, по обрывкам разговора, Зинченко с военными беседовал.

– С огнеметчиками?

Наговицына кивнула.

– Так что думаешь, Аля? Поползут гады?

– Поползут… Куда ж они денутся.

– Что-то тихо пока. – Сергей поежился.

– Да не особо тихо, звуков хватает. Машины урчат, железки лязгают, а люди… люди, как и положено, матерятся.

Телешов хохотнул. Команды и обрывки фраз, доносившиеся с крыш, действительно были щедро приправлены сочным матом.

– Я не о тех звуках, товарищ Ламанча. Выстрелов пока не слышно, вот что.

– Рановато, товарищ Телешов. Еще пара-тройка минут пройти должно. А то и пять.

– А если больше?

– Что больше? – не поняла Алина.

– А если десять пройдет, и пятнадцать, и двадцать?

– А, вот ты о чем… Мимо вся наша затея или нет?

Сергей молча кивнул.

– Не должна быть мимо, – твердо сказала Наговицына. – Ты, наверное, заметил, что я не люблю пальчиками глаза прикрывать, чтобы страшного не видеть. Но о том, чтобы мимо, и думать не хочу. Нельзя, чтобы мимо. Нельзя – и все.

– Ну а раз нельзя, значит, все будет как надо.

Оба умолкли, вслушиваясь в долетавшие до них звуки. Тишину нарушил Телешов.

– Пойду-ка я к своему дому прогуляюсь. Посмотрю, что там на земле деется.

– Пошли. – Алина взяла его под руку. – Гулять так гулять. Самое для прогулок время. Заодно хоть посмотрю, в котором небоскребе ты проживаешь.

Он искоса посмотрел на нее.

– А тебе разве не при штабе полагается?

Она улыбнулась.

– При штабе. Но, во-первых, надо же посмотреть, как там дела на передовой. А во-вторых, сотовый при мне. Зинченко, если что, вызвонит.

Даймондбэк, лежавший у входа в комнату, внезапно дернулся и, свернувшись в плотное кольцо, заколотил трещоткой. Остальные, расположившиеся у тела, повели головами в его сторону: они практически никогда не пускали трещотку в ход – не в их интересах было предупреждать будущую жертву об опасности. Первый гремучник развернул кольца и заскользил вглубь квартиры, тычась головой во все стороны, словно опасаясь на что-то наткнуться. Добравшись до угла, он прижался к стене, судорожно раскрывая пасть.

Теперь газ дошел и до двух кормившихся в центре комнаты даймондбэков. Их первоначальная реакция была такой же, как и у их собрата: зашелестели трещотки, тела стали изгибаться, они беспорядочно дергались, натыкаясь друг на друга – а потом забились в тот же угол, где лежал первый, самый крупный гремучник.

Однако газ, парализующий их органы чувств, добрался и туда. Змеи одна за другой поползли вдоль стен, в сторону прихожей. Та, что двигалась первой, добравшись до двери в ванную, скользнула в нее. Здесь она быстро втянула тело в сифон унитаза, однако второй, ползшей за ней, сделать это уже не удалось. Первая, на которую в сточной трубе обрушился обжигающий спиртовой поток, свернувшись буквально вдвое, резким движением нырнула обратно в квартиру, вытолкнув из воды змею, пытавшуюся двигаться за ней следом.

Теперь оба даймондбэка снова оказались в прихожей, где от стены к стене метался оставленный ими собрат. Двери квартиры были открыты настежь, но оттуда шла еще более мощная волна репеллента. Однако там был хотя бы свет, а, значит, возможность пользоваться подслеповатыми глазами. Не самым совершенным органом чувств – но это было все, что у них оставалось.

Все три гремучника один за другим скользнули на лестничную площадку.

Газ шел в разинутую пасть чердачного люка уже несколько минут. Спасатель, державший в руках шланг с раструбом, присоединенный к большому контейнеру репеллента, заглянул вниз – в подъезд.

– Мать родная! Пашка! Бегом сюда – выползают, твари!

Стрелок с помповым ружьем в одно мгновение оказался рядом с ним.

– Ч-черт, – пробормотал он.

– Что? Чего телишься? – нервно спросил первый.

– Не было у нас указаний на лестнице их стрелять. Наше дело было крышу обезопасить…

– Да не будь же ты мудаком! Выползут они еще внизу или не выползут – а здесь же как в тире. Давай, ядрена мать – или пушку отдай, а сам шланг держи!

– Э-э-э, вашу душу!

МЧС-ник передернул ствол на себя и, почти не целясь, нажал на курок. Еще раз. Еще. И еще.

– Как ватой заложило, – пробормотал первый. Он снова заглянул вниз.

– Чего там у вас? Что за война?

Несколько человек двинулись в их направлении.

– Стой там! – окрепшим голосом скомандовал Пашка. – Все нормально. Три штуки было.

– Эй, слышь, майор снизу орет, – позвал спасатель, стоявший на краю плоской крыши. – Чего докладывать?

– Так и доложи. На площадке пятого этажа уничтожены три гада.

Полковник вызвонил его по сотовому. Пашинян не слишком долго недоумевал по этому поводу – несложно было догадаться, почему Зинченко не хочет затевать разговор в эфире.

– Да все в порядке, товарищ полковник. Ребята уложили трех даймондбэков на лестничной площадке пятого этажа. – Майор умолк, слушая голос в трубке. Поморщился. Поднял руку, опустил, потом, не выдержав, перебил собеседника. – Николай Васильевич, я вам честно свое мнение скажу. Не башку ему надо откручивать, а благодарность в приказе объявить. Нам же заботы на трех гадов меньше. – Он снова умолк. – Конечно. Абсолютно согласен, товарищ полковник. Другие могут такими инициативными не оказаться. Добро, Николай Васильевич. А на этом объекте я им без рации все объясню.

Пашинян сунул мобильник в карман и, приложив ладони рупором ко рту, крикнул:

– Эй, наверху!

Из-за края крыши высунулась голова.

– Передай стрелкам, увидят змей – стрелять не раздумывая.

– А не увидят?

Майор едва не расхохотался. Шутники. Не отбило еще охоту позубоскалить.

– А не увидят – пусть солью перезарядят, и тебе в задницу. Дуплетом!

– Есть дуплетом! – отозвался голос с крыши.

Цирк шапито, подумал Пашинян. Ну а что же им, сдвинув брови, «Вихри враждебные» распевать, что ли? Пусть уж лучше дурака валяют. Лишь бы делу не поперек.

Алина и Телешов обернулись на выстрелы.

– На крыше? – Наговицына то ли спрашивала, то ли просто констатировала факт.

– По-моему, да, – отозвался Сергей. – На сорок шестом.

Они снова вслушались. Голоса людей – возбужденные, но мало похожие на растерянные и испуганные крики тех, кто столкнулся с внезапной опасностью. За четырьмя прозвучавшими выстрелами других не последовало.

– Что думаешь? – Телешов повернулся к Ламанче.

– Думаю, что стреляли сверху, с крыши – в подъезд.

– Но это значит, что…

– Именно. – Алина посмотрела на него и впервые улыбнулась.

– …Что бражка наша работает? – радостно закончил он.

Наговицына рассмеялась и покачала головой.

– Это пока – желаемое за действительное, Сережа. Работает привезенный репеллент, почти наверняка работает. Он, судя по всему, и выдавил гремучников из какой-то квартиры. Насчет же того, работает ли наш с тобой спиртовой раствор ангидрида – пока не поползут из коллектора, не выясним.

Они медленным шагом шли по дорожке, соединявшей стоящие гармошкой «хрущевки». Телешов внезапно остановился.

– Погоди, Аля. Тогда такой тебе вопрос, по части герпетологии.

– Давай. Зачетку готовить?

– Да Бог с ней, зачеткой. Вот смотри. Этих даймондбэков из квартиры выгнал, как ты говоришь, репеллент. Правильно?

– Ну, это, скажем так, пока наше предположение – но в принципе правильно.

– Раз. Теперь два. Уж если они оказались в квартире, – в открытой спасателями квартире – значит, забрались в нее из очистной. Так?

– С этим согласна.

– Теперь три. Раз попали они в квартиру через канализационную сеть, значит, доступ к ней у гремучников оставался. Ну там, дверь в ванную открыта и так далее. Иначе ведь им было бы в квартиру не попасть.

Ламанча с интересом поглядывала на него.

– Кажется, я и твой вопрос – тот, что по части герпетологии – тоже знаю.

– Ну-ка? – поинтересовался Сергей.

– Почему даймондбэки предпочли бежать на лестничную площадку вместо того, чтобы уйти тем же путем, каким они и проникли в квартиру?

– Именно.

Наговицына подошла к Телешову вплотную и чмокнула его в щеку.

– Герпетология или нет, а вот по логике получаешь твердую пятерку.

Он расплылся в улыбке.

– Нет, ну серьезно – я ведь прав?

– Скорее всего, прав. Да, видимо, они пробовали бежать через трубы, но предпочли выбраться тем путем, каким и выбрались. На площадку.

– Значит – не мимо? Работает, значит?

– Похоже на то. Но время покажет.

Участковый Костя стоял на тротуаре четной стороны Казанской, на внешней стороне омоновского оцепления. Рядом с ним пристроился старик в спортивном костюме и осенней куртке-плащевке.

– Слышь, Костя, а не стреляют больше! – возбужденно проговорил он. – Чего ж, всех уже перебили?

Старлей вздохнул.

– Петрович…

– А?

– Ну шел бы ты домой, честное слово. Хозяйка уже заждалась. Чего ты здесь крутишься?

– Какая хозяйка, ты что. Я ж ее еще на второй день, после Ромео, да как радио про других рассказало – так на дачу ее и снарядил. Дуй, говорю, старая, от греха подальше. А чего, радио у нас там есть. Так что в курсе будет.

– Вот ты бы и сам.

– Чего сам?

– Дул. Туда же. Там бы в курсе и был.

Старик покачал головой.

– Не-е-е… Я ж на хозяйстве! Видал вон, народ сегодня погнали?

Костя нахмурился.

– Ты, Петрович, думай хоть, что говоришь. Кого погнали? Эвакуация была, люди шли, сознательно. В отличие от некоторых, не будем называть фамилию…

– Ну, эт неважно, эт хоть горшком назови. Эвакуация, перетрубация, комбинация… А могли ж и нас, верно я этот вопрос понимаю?

Участковый мотнул головой.

– Со старости у вас, что ли, такое занудство? Правильно говоришь, могли бы и вас. А вот свалил бы ты с супружницей своей на дачу – и поплевывал бы семечками возле радиоприемника, раз уж такой жадный до новостей. Тебя б оно тогда волновало, кого и куда эвакуировать будут?

– А как же? – изумился дед. – А хозяйство?

– Да у тебя хозяйства того – холодильник «Орск» да кот драный.

– Кошка, – уточнил Петрович.

Костя махнул рукой.

– Так чего, – не унимался старик, – постреляли, говорю, всех? Чего-то не палят больше?

В этот момент со стороны оцепленного треугольника грохнули два выстрела и, спустя несколько секунд – еще один.

2

Корзун, стоявший рядом с незнакомым ему спасателем, первым увидел змею. Прозевал он другой момент: он так и не понял, откуда она выползла, появившись на бетонном приступочке у дверей подъезда. Сверху или из подвала, дверь в который здесь, как и во всех остальных домах, была открыта настежь?

Однако в самый первый момент его это абсолютно не занимало. Пока второй МЧС-ник с двуствольным дробовиком, остолбенев, смотрел на огромного даймондбэка, лежавшего на бетоне и судорожно дергавшего головой во все стороны, Корзун уже передернул помповое ружье и всадил в гремучника один заряд, а потом и другой. Второй выстрел, похоже, перебил даймондбэку позвоночник. Змея забилась на месте, сворачиваясь в кольца и разворачиваясь снова. Корзун выстрелил в третий раз. Картечь разорвала тело рептилии пополам.

– Е… – выдохнул второй стрелок.

– Ага, – мрачно подтвердил Корзун.

К ним с разных сторон уже спешили Болтянский и Кремер.

– С почином, товарищи бойцы! – Майор-убойщик похлопал Корзуна по плечу. – Справно службу несут, а, капитан?

– Правильно несут, – согласился Болтянский. – Здоровая змеюка, а, Корзун?

– Ага, – согласился тот.

– Нормальная, – поправил Кремер. – Не больше других, уже знакомых.

Болтянский повернулся к нему.

– А много довелось видеть?

Майор с безразличным видом пожал плечами.

– Да пару-тройку штук. Такие же, в общем. Не Змей-Горынычи.

Капитан сплюнул.

– Вблизи они те еще Горынычи.

– Так а вблизи их рассматривать не надо, – сказал Кремер. – Не самое здоровое занятие.

– Да. – Болтянский снова сплюнул. – Кто бы об этом Володьке Полухину рассказал. До того, как он с ними вблизи…

Кремер направился к двум молодым ментам, стоявшим поодаль. Один из них сжимал в руке свой «Макаров», который выхватил после первого же выстрела Корзуна.

– Для чего пушка? – поинтересовался майор.

– Так это… – пробормотал сержантик, вертя пистолет в руках.

– Смотри, сынок, – мягко проговорил Кремер. – Сам видишь, связно ответить не в состоянии. А почему? Потому что не только слова, но и мысли скачут, обрывками да ошметками. А в таком состоянии оружие в руке – неполезная штука. Для окружающих в особенности.

Молодой мент тупо смотрел на него.

– Спрячь, – сказал майор. – Спрячь и застегни. Кобуру застегни. И руке своей на сегодня команду дай: к разработке самородка русского Николая Федоровича Макарова ни даже прикасаться. Почему – сейчас поясню.

Кремер сделал жест рукой, подзывая к себе милиционеров, стоявших у остальных подъездов. Когда вся группа собралась, он продолжил свою речь:

– Слушай сюда, голуби. Вот тут коллеги из МЧС работу свою делали – завалили, как и положено, змеюку. А наш с вами коллега – пальцем показывать не стану, мне его перед товарищами стыдить незачем – пушку свою тут же вынул и то ли размахивать ей принялся, то ли сама она от избытка адреналина в руке у него заплясала-запрыгала.

Он обвел взглядом притихших ментов.

– Так вот это – чтобы ни в коем разе. Объясняю свою мысль. Змея ты из «макара» с такого расстояния ни за что не положишь. Ты этого змея не напугаешь даже. А вот своего брата – хоть МЧС-ника, хоть того же мента – это не то, что запросто, а почти что с гарантией. Я не насчет напугать, а насчет положить. Это ясно?

Один из милиционеров поднял руку.

– Так товарищ майор… А для чего ж они тогда сегодня?

– Кто? – ответил вопросом на вопрос Кремер. – «Макарычи» ваши?

– Ну да.

Майор покрутил головой.

– Н-да… Ты сегодня его что, в первый раз нацепил?

– Нет…

– Постоянно таскаешь?

– Так положено ж…

– Правильно положено. А таскаешь где?

Мент растерялся, потом похлопал себя по кобуре.

– Да вот тут же.

Кремер даже обрадовался.

– Ну, видишь? Ты же его из этого «вот тут же», по городу перемещаясь, не выхватываешь? По улицам родным с пушкой в руке не шествуешь? – Он обвел глазами окруживших его ментов. – А почему? Да потому, что место его – «вот тут же». При нормальных, конечно, обстоятельствах. Потому что «вот тут же» он не выстрелит, а в потной ладони зажатый – очень даже может. А чаще всего и стреляет. Такая нехитрая наука.

Майор выпрямился, заложив руки за спину.

– Но и сейчас они у вас не для антуражу. Потому как вы есть кто?

– Кто? – эхом отозвался один из молодых.

– Вы есть последняя линия обороны. В том числе – обороны самих себя. И завалить гниду ползучую можно будет, – даже нужно – но тогда, когда она по вот тем ребятам пройдет и дальше двинется. Не должна, конечно, пройти, но если все же – вот тут и ваш черед. И стрелять ты ее будешь с того же расстояния, с которого она сама тебя уже досягнуть сможет. А иначе боезапас с десяти метров пропукаешь, а потом чем ее стращать будешь, уголовным кодексом?

Кремер похлопал проштрафившегося сержантика по плечу.

– Вот такие на текущий момент ваши действия.

Где-то в темноте ухнули выстрелы. Несколько подряд. Потом еще два – позади соседнего здания.

– Пошли, родимые, – сказал Кремер. – Поползли. Пожаловали.

Он повернулся к ментам.

– Чего приклеились? А ну по местам живо!

Милиционеры разбежались по своим точкам.

Стрелки, стоявшие у первого подъезда, открыли огонь практически одновременно. Помповое ружье грохотало почти без перерыва, но и МЧС-ник с дробовиком замешкался буквально на пару секунд, перезаряжая свой двенадцатый калибр.

– Что? – крикнул кто-то.

– Три штуки, – отозвался стрелок с помповым. – Два дяди, один гаденыш. Мелкий был. Теперь его и не соберешь.

– Неплохой урожай для одной секции, – заметила Алина, стоявшая на метр ближе Сергея от места происшествия. Тот не отозвался. Она повернулась к нему.

– Сережа?

На лице Телешова явственно проступила бледность. Ламанча, поняв все без слов, вытянула руку в сторону освещенного проема подъезда.

– Твой?

Сергей кивнул. Потом полез в карман за сигаретами.

– Черт, глупость какая-то… Умом понимаю, что до сих пор были они наверняка в квартире какой-то, взаперти. На лестницу во всяком случае не попали бы. А вот… То есть, сидел я, лежал, спал, ел – в каких-то метрах от этой мрази.

Он взглянул на руку, в которой подрагивала сигарета.

– Ну вот. – Телешов поймал на себе взгляд спутницы. – Нет, Аля, это не страх. Ты же знаешь, по части страха я академик. Понимаешь, люди. Живут, едят, любят, ссорятся, телевизор смотрят – и вот это. В нескольких шагах. Причем оно уже каких-то таких же живших и любивших убить уже успело. То есть, за стеной у тебя, понимаешь? Это же нельзя. Так не должно ведь быть.

Ламанча кивнула.

– Не должно. Потому все эти люди здесь, что так не должно. Чтобы никогда больше так не было.

Теперь выстрелы раздавались то с одной, то с другой стороны, но не слишком близко к дому, у которого они стояли.

– Юрка, смотри! – раздался крик у предпоследнего подъезда.

Оба стрелка тут же открыли огонь. Раздалось всего три выстрела, и они опустили ружья дулами вниз.

– Готова! – крикнул один из стрелков своему офицеру.

– Одна? – отозвался тот.

– Одна, – ответил стрелок. – Пока одна…

Алина с Сергеем, не сговариваясь, быстрым шагом направились туда.

Голышев хмуро смотрел на монитор. У зеленых прямоугольничков, обозначавших дома, теперь появлялись цифры – напротив соответствующих подъездов. Оператор, сидевший в наушниках, заносил в компьютер все новые и новые данные.

– Практически по всему треугольнику, – заметил Мостовой.

– Так и должно быть, – отозвался начальник штаба. – Проникновение – через коллектор. Коллектор – единый.

– А все равно кое-где непонятно, – сказал Мостовой.

– Что именно? – Голышев вопросительно посмотрел на него.

– Вот, например. – МЧС-ник ткнул пальцем в монитор. – Сорок восьмой. Здесь у каждого подъезда по одной, две, три. А вот дом – вообще ни одной.

– Ну, во-первых, Вячеслав Алексеевич, быть их может и по пять-восемь-десять. Не все еще могли на торжественную встречу пожаловать. Во-вторых, появятся и там, где пока нет. Думаю, что появятся. Если, конечно, инженерия нам правильные схемы коммуникаций дала.

– А если нет?

– А если нет, – отозвался молчавший до тех пор Дивеев, – то бедная та инженерия будет. – Он поймал на себе взгляды обоих МЧС-овских генералов и добавил: – Шучу, конечно, шучу. Другой вот у меня вопрос свербит, и совсем, кстати, нешуточный. Возле выхода из коллектора у нас пока – тишина?

Зинченко, пристроившийся в углу и бубнивший что-то в портативную рацию, поднял голову:

– Пока тишина. Они должны сообщить сразу же, как только обнаружатся змеи.

– Вот это-то и проблема, – озабоченно произнес Дивеев. – Что тишина. А из подъездов, напротив, прут одна за другой.

– Что вы хотите сказать, Алексей Борисович? – поинтересовался Голышев.

– То, что и сказал, Дмитрий Павлович. – Фээсбэшник в упор смотрел на генерала. – Что репеллент – газ – работает, как и предполагалось. Напротив, затея с водкой этой подхимиченной…

– Затея доктора Наговицыной, – вставил Мостовой.

– Наша затея, генерал, – резко перебил его начальник штаба. – Наша. Так что затея с водкой, Алексей Борисович? Как там ее – подхимиченной?

– Не работает пока затея, вот что я на данный момент вижу, – развел руками шеф ФСБ.

Голышев кивнул.

– Верное слово «пока», – сказал он. – Пока не работает. Заработает, никуда не денется, если уж репеллент действует. Но в главном, товарищи, давайте все-таки определимся. Наговицына здесь была и есть в качестве консультанта. А решения – в том числе, пользоваться ее экспертными рекомендациями или нет – принимал и принимает штаб. То есть, мы с вами.

Он перевел взгляд на Дивеева.

– В том числе и по спирту с ангидридом. Водичкой разбавленному.

– Как, то есть, сорвался? – Свободной рукой Бардин потирал виски. – А Бетти? Так. Чуть легче. Что с Синичкиным?

– Олег Владимирович!

Бардин прикрыл трубку ладонью.

– А, Ракушан. – Подполковник предупреждающе поднял палец и снова заговорил в трубку. – Перезвоню. Ракушан уже здесь, так что лучше я напрямую выясню. Да, на треугольник запускай тех из наших, кто в форме. В камуфляжке, черт, ну ведь понятно же!

Он яростно вдавил кнопку мобильника и сунул его в карман.

– Ну, давай, капитан. Делись.

Фээсбэшник лет тридцати с небольшим пожал плечами.

– Да, собственно, весь доклад – пара слов, товарищ подполковник. Синичкина он отключил, когда напарник Игоря на что-то отвлекся. И… ушел подопечный.

– Что значит отвлекся?

– С этим пока неясно. – Ракушан смущенно кашлянул. – Но выясним.

– Да выяснять будем уже потом, – поморщился Бардин. – И приказ потом формулировать. Для нас сейчас номер один проблема: где Коулмэн?

Ракушан снова кашлянул и сказал:

– На треугольнике, думаю. Туда ведь и рвался.

– Понятно, что на треугольнике. И проблема даже не где на треугольнике. А проблема – для чего на треугольнике. Ведь ты же понимаешь, Миша, мы ему карт-бланш давали именно для этого. Ч-черт…

– Но Бетти здесь, неподалеку. Ведет себя, как ни в чем не бывало.

Бардин махнул рукой.

– Да это я знаю. Его функция понятна. И вот это «мы здесь» нам с тобой сигнализировать, и запасным вариантом работать, если что-то не по сценарию пошло.

Подполковник достал пачку «Мальборо».

– Пока же, капитан, идет все строго по сценарию. Но не нашему, а этих двоих.

Щелчком отрыв крышечку «Ронсона», он чиркнул колесиком и прикурил, глубоко втягивая в легкие дым.

– Как Игорь?

– Удар был нанесен по трахее. Пока сказать трудно, но травма серьезная. Шланг для подачи кислорода едва протолкнули внутрь.

– Значит, без сознания, – Бардин не спрашивал, но просто констатировал факт.

Ракушан кивнул.

– Без.

– Жить будет?

– «Скорая», наверное, уже увезла. Все, что мне известно.

Подполковник покачал головой.

– Да… А ведь крепкий, знающий оперативник – Синичкин. Отличный «пастух», как пиявка цепкий. А дистанцию не удержал.

– Мы же еще не знаем, товарищ полковник…

– Чего мы не знаем, Миша? Что удар он пропустил? Не с десяти же метров Коулмэн его в «ямку» ткнул? – Бардин вздохнул. – Из-под земли его достать теперь надо, Йосика нашего Коулмэна. Как хочешь – но достать. И самого «спасателя», и, главное, рюкзачок его этот малопонятный.

– А я-то уж думал, когда свидимся?

Алина с Сергеем обернулись. Неспешным шагом вразвалочку к ним направлялся майор Кремер.

– Да, Петр Андреевич, просто-таки совпадение, – прищурила глаза Наговицына. – На такой-то огромной площади – целый квартал! – да пересечься.

– Алина Витальевна, всегда радость для глаз. – Кремер повернулся к Телешову и пожал ему руку. – Исполать и тебе, Добрынюшка.

– Ну, исполать так исполать, – улыбнулся Сергей. – А не виделись и впрямь давненько. Целый час? Или даже полтора?

– Э, чего там мелочиться, – великодушно отреагировал майор, сдвигая камуфляжную кепку на затылок. – Главное, сошлись ведь в море корабли.

Алина с чуточку растерянной улыбкой переводила взгляд с Кремера на Телешова.

– Я что-то не пойму, Петр Андреевич. Не фляжечка ли с собой?

Майор хохотнул.

– Ни во едином глазу. При исполнении? Да не дай Бог, это ж премия накроется в шесть секунд. А без нее зубы на полку.

– А отчего веселье такое?

– А от того, друзья мои, что ведем мы пока в счете значительно. Иностранцев ползучих завалили на текущий момент как бы и не сотню с гаком – а наши бойцы-соколики целы. Живы и здоровы.

Наговицына уже собиралась произнести «пока», но вовремя прикусила язык.

– Так что с сухим счетом. – Кремер бросил на Алину быстрый взгляд. – Вот чтобы так и дальше.

Алина не отвела глаз, внимательно глядя на майора. И ведь не первый раз, подумала она. Чувство такое, что если он мысли и не читает, то как минимум догадывается о них, и достаточно ясно.

– А с чего это ты, Петр, меня в Добрыни? – поинтересовался Телешов.

– Как там твоего директора школы фамилия? – вопросом на вопрос ответил Кремер.

– Авдеев его фамилия, – недоуменно отреагировал Сергей.

– Ну вот, доложишь, значит, товарищу Авдееву, чтобы от преподавания литературы тебя отстранил ввиду тотальной профнепригодности.