Текст книги "Твари"

Автор книги: Михаил Вершовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

4

Алина, двигаясь как робот, снова набрала в чайник воды, включила его и медленно опустилась на свой лабораторный стул. Все это она проделала не проронив ни слова. Мужчины тоже молчали. Тишину нарушил гость из ФСБ.

– Я полагаю, на место выезжать вы не будете, – то ли спрашивая, то ли подтверждая свою мысль, произнес он.

– Какой смысл, – глухо отозвалась Наговицына, глядя в пол. – Убитую змею привезут сюда, что же касается людей… то это я уже видела. Ни необходимости нет, ни… желания.

Вержбицкий сидел, закусив по привычке дужку очков.

– Срезы тканей? Фотографии? – негромко спросил он.

– Делалось. Ничего нового не будет, вы же и сами понимаете. Фотографии сделают криминалисты. Им тоже не впервой.

– Что ж, – вздохнул профессор. – Подождем, пока привезут змею.

– Алина Витальевна, – осторожно проговорил Бардин. – Коль скоро вы никуда не выезжаете, мне хотелось бы получить информацию по еще одному вопросу.

– Снова теория заговора?

Едва произнеся это, Ламанча пожалела о сказанном. Короткая фраза прозвучала более резко и саркастично, чем ей этого хотелось бы.

– Вы напрасно думаете, что последняя новость не произвела на меня никакого впечатления, – голос Бардина звучал по-прежнему спокойно, однако он был явно задет. – Человеческая смерть, и особенно смерть ребенка даже для такого бесчувственного робота, как офицер ФСБ, не пустой звук.

– Извините, Олег Владимирович, – Алина понимала, что перебрала. – Просто все эти дни, а теперь еще и… Накатило. Не сердитесь, прошу вас.

Подняв голову, она посмотрела на Бардина.

– Вы, кажется, хотели обсудить какую-то проблему?

– Да, собственно говоря, проблема та же. Речь, скорее, об одном конкретном ее аспекте.

– А именно?

Щелкнул выключатель чайника. Подполковник, опередив хозяйку лаборатории, встал и принялся готовить кофе. Между делом он продолжал свою речь:

– Что представляет собой ареал обитания восточного ромбического гремучника? Скажем, от и до?

Наговицына на секунду задумалась.

– Вообще говоря, ареал приличный, – вмешался Вержбицкий. – Я полагаю, Олег Владимирович, что вам хотелось бы выяснить, откуда к нам прибыла смертоносная гостья?

– В общем-то, Феликс Казимирович, именно это меня и интересует.

– Ну-у-у, – протянул профессор. – Эдак придется тыкать указкой, причем вслепую, в солидный кусок Северной Америки.

– Насчет «вслепую» я бы пока погодил, – заметил Бардин, подвигая чашки с горячим кофе Алине и Вержбицкому. – И все-таки?

– Ареал действительно огромный, – подтвердила мысль профессора Алина. – Я бы сказала так: сверху – начиная с Северной Каролины.

– Юго-восточной ее части, – подсказал Вержбицкий.

– На западе, – продолжала Наговицына, – до Миссисипи и Луизианы включительно. Опять-таки южные районы этих штатов. И, конечно же, Флорида.

– Флорида, – удовлетворенно кивнул Бардин. – Это меня и интересует более всего.

– Ну, если речь о Флориде, – Алина развела руками, – в ней даймондбэка можно встретить практически повсюду. И даже на островах – знаменитых флоридских «киз».

Бардин размешал сахар в чашке и осторожно отпил пару глотков кофе.

– Вам знаком тамошний национальный парк Эверглейдс? – спросил он, внимательно глядя на собеседницу.

– Эверглейдс? – удивленно переспросила Ламанча. – Конечно. Более того, мне доводилось там бывать и работать.

– Очевидно, восемь лет назад, когда вы провели в Соединенных Штатах почти полгода?

Алину неприятно удивила осведомленность подполковника, но в то же время она понимала, что удивляться особо нечему – получить эту информацию ему вряд ли стоило большого труда. Кроме того, она не уловила каких-то жестких следовательских ноток в его голосе. Бардин, судя по всему, не выстраивал теорий о возможной ее причастности к происходящему.

– Именно тогда, – ответила она, стараясь говорить спокойно и бесстрастно.

Этот обмен репликами, однако, обеспокоил внимательно следившего за разговором профессора. Вержбицкий заерзал в кресле.

– Вы что же, Олег Владимирович, – строго поинтересовался он, – каким-то образом подозреваете…

– Стоп, стоп, стоп, – Бардин, перебив старика, поднял руки. – Давайте договоримся сразу. И сюда я пришел без малейших – я подчеркиваю, без малейших – подозрений на счет здесь присутствующих, и сейчас не вижу никаких оснований кого бы то ни было подозревать. Я это говорю абсолютно серьезно – так что давайте к этой теме больше не возвращаться.

– Это другое дело, – пробурчал профессор. – Однако о чем же тогда речь?

– Речь о национальном парке Эверглейдс. Кстати вам, Феликс Казимирович, доводилось там бывать?

Вержбицкий отрицательно мотнул головой.

– В Штатах – да, однако уж давненько тому. Но вот во Флориде и в Эверглейдс, увы, не был.

– Алина Владимировна, – подполковник повернулся к Ламанче. – Не могли бы вы в самых общих чертах?

– В самых общих? – Алине, несмотря на ее мрачное и даже угнетенное состояние, удалось улыбнуться. – Если честно, то тут и монографией в двух-трех томах не обойтись. Уникальный парк, и совершенно необъятных размеров. Но если в самых общих…

– В самых-самых, – Бардин ободряюще кивнул.

– Что ж, Эверглейдс. Национальный парк во Флориде, протянувшийся от Майами до Мексиканского залива. Если мне не изменяет память, по площади раза в полтора больше штата Делавэр. Уже можете представить себе масштабы. Природа – все, что Богом создано в тех широтах. Области, покрытые прериями, хвойные леса, кустарниковые пустоши, мангровые леса, реки, озера…

– Болота, – негромко и с вопросительной интонацией вставил подполковник.

– Конечно, и болота. Тысячи и тысячи квадратных миль болот, переходящих в реки с озерами и тянущихся опять на многие десятки миль.

Она перевела дыхание и продолжала:

– Животный мир парка – тут впору брать целиком Брема с Акимушкиным и не забыть еще пару-тройку энциклопедий. Богатейшее, немыслимое разнообразие. Тысячи видов редких птиц, пумы, рыси, олени, совершенно фантастические насекомые… И, конечно, рептилии. Рай для герпетолога.

– Кстати, – вмешался не утерпевший Вержбицкий, – я, хоть и не был, но не могу не заметить, что это, пожалуй, единственное место, где водятся и аллигаторы, и крокодилы.

– Крокодилы? – Бардин не скрывал своего удивления.

– Именно. Американские солоноводные крокодилы. Вообще-то предпочитающие обитать в соленой морской воде. Но вот уже лет двадцать как почти все они разбрелись по каналам и рекам. Я не ошибаюсь, Алина Витальевна?

– Конечно же, нет, профессор. В общем, рептилий, как я и сказала, там превеликое множество, а уж если речь конкретно о змеях…

Ламанча махнула рукой.

– Не перечислить. Всех видов и расцветок. На любой вкус.

– Так, – Подполковник кивнул. – Мы начинаем подходить к самому интересному.

– Вы хотите, чтобы я рассказала вам о змеях, населяющих Эверглейдс? – поинтересовалась Алина.

– Не обо всех змеях. И – не весь Эверглейдс. Меня интересует в первую очередь наш с вами экземпляр, – Бардин сделал жест в сторону лабораторного стола, – и болота национального парка. Особенно болота на территориях, закрытых для посещения туристов.

– Закрытых? – фыркнул Вержбицкий. – Это, воля ваша, не Константиновский парк какой-нибудь, где российские владыки отдыхать изволят. Речь, уважаемый товарищ из госбезопасности, все-таки об открытом обществе идет.

«Товарищ из госбезопасности», не удержавшись, громко рассмеялся. Улыбнулась и Ламанча.

– Извините, профессор. И в мыслях не держал вас обидеть. Насчет «открытого общества» поинтересуйтесь как-нибудь у самих американцев. Или еще проще: обратитесь за визой в то самое консульство, над которым флаг этого «открытого общества» гордо развевается. Адрес могу дать. Иной вопрос: дадут ли вам по этому адресу визу. Но дадут или нет, а уж грузовик бумаг, писем, справок, фотографий и черт знает чего еще что при этом затребуют. И хорошо, если ограничатся отпечатками пальцев и снимками вашего зрачка, а не шлепнут какую-нибудь татуировку на руку в порыве борьбы с мировым терроризмом.

– Олег Владимирович прав, – вмешалась Наговицына, увидев, что нахмурившийся профессор готовится дать отпор оппоненту. – В Штатах уже давно все не так розово и нараспашку открыто. Увы. Но речь сейчас не об этом, а о том, что наш гость прав и в отношении закрытых парковых территорий. Они действительно существуют и, кстати, существовали практически всегда.

– А, ну да, охрана животных, растений и прочее, от ротозеев и любителей приключений, – Вержбицкий понимающе покивал, но с не самым довольным видом.

– Именно, – продолжала Алина. – Причем общедоступная территория парка гораздо меньше по размеру той, куда доступ разрешен лишь для специальных экспедиций и людей, непосредственно работающих в Эверглейдс.

– Итак, возвращаясь к вопросу, – Бардин подвел черту под дискуссией на тему гражданских свобод. – Болота заповедника в закрытых участках и даймондбэки. Вы можете что-то сказать по этой довольно узкой теме?

Наговицына внимательно посмотрела на него.

– Странно, что вы именно об этом спросили. У вас есть информация и на этот счет?

– Какая информация? – брови подполковника поползли вверх. – На какой счет?

Его недоумение было таким искренним, что Алине снова стало неловко. Действительно, не могли же они – да и с какой стати ФСБ вообще это понадобилось бы? – отслеживать каждый ее шаг во время той злополучной командировки в Америку.

– Дело в том, – Ламанча была зла на себя за внезапный приступ паранойи и говорила не глядя на собеседника, – что даймондбэки весьма редко попадаются в непосредственной близости от болот. Их обычная среда обитания – хвойные леса, вересковые пустоши, песчаные пространства с редко растущими соснами и пиниями. Однако же…

Она подняла голову и посмотрела на Бардина.

– Однако же именно там я и была укушена змеей. Восточным ромбическим гремучником. Тем самым даймондбэком, который не слишком любит на болотах обитать.

5

– Жупел! – Геннадий посмотрел на часы. – Жупел! Фьють-фьють! Да где ты там шлендаешь, псина необразованная!

Он повертел поводок в руках. Вот этим бы поводком – да по собачьей заднице. Нельзя. Но врезал бы, честное слово. Славный пес, но дурашливый. С соплей видно было, что такой вот и будет – жупел. Анька упиралась, как могла – а он сразу, как только слово это вырвалось, понял, что другого имени щенку и не носить. А что из себя этот самый «жупел» как понятие представляет, Геннадию выяснять как-то не горело.

Елки-моталки, и стол ведь уже накрыт. Бутылка водовки ледяной испариной на том столе покрылась. От ожидания. Закусочка-захрусточка. День варенья. С Анькой на двоих.

А я в свой день варенья, как идиот, собственную псину с прописки дожидаться должен, подумал он. Вместо положенной первой – эх, до чего же первая славно идет! – стопочки.

– Жупел, стервец!

Геннадий оглянулся по сторонам. Да чего оглядываться, когда вон туда он и сиганул, шпаненок. В ту самую траву. Когда ж у района – или кто там всем этим заведует – руки дойдут и до этого пятачка? Да и до других тоже. Возле одних домов – красота. Диагональные тропки, народом протоптанные, бетонными плитами на радость тому же народу вымостили, траву истребили под корень, газончики соорудили. Вот как здесь, где он стоит. А в десяти метрах – трава по пояс. Если не по грудь. Да и в домах, что по ту сторону Шаумяна – та же опера. Хотя ему-то те дома что? Пусть у тамошнего народа голова и болит. У него свои проблемы.

Как вот, например, с этим говнюком блохастым. А уже ведь полагалось бы первую приговорить – и селедочкой с лучком сверху… Геннадий зажмурился от удовольствия, а желудок откликнулся на столь живописную картину жалобным урчанием. Селедочка – самое то. На столе всякого добра хватает, деликатесы-прибамбасы, заработок позволяет – но селедочка, брат, это именно то, что доктор прописал. После первой – святое.

– Жупел! – Он вздохнул. – Ну, погуляешь ты у меня, бродяга. Я-то надеялся, что ты, барбос, на раз-два-три…

Геннадий посмотрел в сторону трансформаторной будки, стоявшей метрах в тридцати от него. Там трава – уж точно по грудь. А ведь, небось, туда негодяй и понесся. В дырки между кирпичами нос свой собачий совать. Или отметиться, ногу задрав: здесь был Жупел.

Ну ладно, обреченно подумал Геннадий. Придется идти. Но я тебя, лопоухого, за эти самые уши…

Он шагнул в сторону буйной зеленой разносортицы.

И застыл.

Обрывки слышанного им за эти дни, – где по радио, где по системе ОБС («одна бабка сказала»), вольное в последние пару дней место для парковки (а ведь прежде натыркаешься до того, как) и, главное, какое-то шестое, девятое, тринадцатое чувство вдруг молниеносно слились в один короткий и резкий звонок. Дзынь. Точка.

У него перехватило горло. Не от внезапного испуга – хотя страх ледяной рукой и шевельнул волосы на затылке. От того, что нет больше шалопая Жупела – и об этом он не просто догадывался. Он знал это наверняка. Здесь был Жупел. Был. И больше его нет.

Геннадий попятился. Он отступал от стены буйной зелени, не сводя с нее глаз. И только сделав с десяток шагов, развернулся – и уже побежал в сторону дома. Нахрен все – и стопочку, и селедочку. Минута на сборы, Анька. Минута. И – по газам.

6

– Были укушены? – Бардин не смог сдержать удивления. – Простите, ради Бога, я и не знал. Действительно не знал. Но как же вам удалось… – Он не договорил «выжить», потому что именно в этот момент зазвонил телефон. Алина сняла трубку.

– Наговицына. – Прикрыв трубку ладонью, она шепотом сообщила фамилию звонившего: «Телешов», давая тем самым понять, что это не какие-нибудь новые и страшные вести от Кремера. – Да, Сергей.

Вержбицкий, услышав такое обращение, довольно хмыкнул и вполголоса произнес многозначительное, но неизвестно кому предназначавшееся «ага».

– Вот как? И сколько же человек? – Она помолчала, давая собеседнику высказаться. – Честно говоря, боюсь, что вы правы. Я бы предположила то же самое. – Она помолчала снова. – С собаками сложнее. Они, в принципе, могли и покинуть территорию, хотя сдавать ее без боя… Да, верно. Я как-то не подумала.

Она бросила взгляд на сидевших в креслах мужчин. Те не сводили с нее глаз, напряженно вслушиваясь во все, что говорила Алина.

– Кремеру, конечно, нужно бы передать. Хотя, думаю, и не сию минуту. У них там работы поверх головы. Новые жертвы. – Она нахмурилась. – Два человека. Не будем сейчас вдаваться в детали. Кроме того, по-моему, майор там уже не главный заправила, вся ситуация перешла под контроль МЧС. Да, думаю, стоит ему дать хотя бы часок, а потом уж позвонить. Или – еще лучше – вашему хорошему знакомому, Косте. Во всяком случае, если Кремер – или кто-то еще – позвонит сюда, я обязательно передам все, что вы мне рассказали.

Она собиралась закончить разговор, но вдруг словно вспомнила что-то:

– И самое главное, Сергей. Сами ни в коем случае не занимайтесь никакой разведкой. Я понимаю, но два раза подряд главный приз в лотерее не берут. Вы поняли, о чем я? Вот и хорошо. Вот и хорошо. И пожалуйста, Сергей, обещайте, что без Кремера или МЧС никакой самодеятельности не будет. Смотрите, вы дали слово. – Она снова помолчала. – Да, думаю, буду здесь. Звоните, приезжайте – в любое время, как настроение будет. До свидания.

Алина повесила трубку.

– Сергей, – Вержбицкий произнес это имя с легким нажимом, – это, надо полагать, тот самый змееборец, герой-учитель?

За Наговицыну ответил Бардин:

– Если Телешов – то, наверное, он. Какие-то новости?

– И да, и нет, – Ламанча сама была не уверена, как подать то, о чем ей только что рассказал Сергей. – Новости, которые уже несколько «старости». Он говорит, что среди местных выпивох обнаружилась пропажа нескольких человек. Причем люди эти исчезли в интервале от нескольких дней до полутора недель назад. Плюс собаки.

– Какие собаки? – не понял профессор.

– Местные. Уличные бродячие собаки, но постоянно обитавшие в районе, где произошло первое нападение. Так вот, собак никто не видел уже недели три.

– Что ж, Алина Витальевна, – Бардин записал все рассказанное Наговицыной в блокнот, – это, по-моему, работает как раз на вашу версию событий.

Вержбицкий, прихлебывая кофе, обдумывал сказанное. Потом поднял руку:

– Знаете, то, что тамошние любители выпить на время перестали посещать ежедневные почтенные собрания, еще не говорит о том, что они стали жертвами нападения змей. То же можно сказать и о собаках. Могли же они, в конце концов, перебраться в какой-то другой район обитания?

– Могли, – кивнула Наговицына. – Но только в том случае, если для них стало бы смертельно опасно пребывать на прежнем месте. Иначе говоря, даже если они и бежали, то бежали от чего-то. И случилось это, как говорит Сергей Михайлович, – она специально для профессора подчеркнула отчество Телешова, – почти три недели тому назад.

– Что ж, пока большинство кусочков головоломки складываются, – сказал подполковник. – Вы, по-моему, предупредили Телешова по части самодеятельных поисков?

– Да.

Бардин кивнул.

– Будем надеяться на его благоразумие. Я, во всяком случае, один – или даже на пару с приятелем – в потенциальные места обитания этих красавцев не сунулся бы.

Он закрыл блокнот и сунул его в карман.

– Вы не будете возражать, если мы вернемся к нашей теме?

– Нисколько.

Фээсбэшник некоторое время колебался, прежде чем заговорить.

– Перед самым звонком вы сказали, что были укушены даймондбэком. В болотах Эверглейдс.

Алина молча кивнула.

– И как же… Как вам удалось выжить? Ведь у погибших здесь, как мы знаем, не было ни шанса?

– Ну, это совершенно разные вещи, – возразила Наговицына. – Во-первых, меня укусила обычная змея. Будь это один из наших мутантов, мы бы с вами не разговаривали. Во-вторых, рядом были знающие и запасливые американские коллеги, у которых нашлось и противоядие, и все прочее, необходимое в таких случаях, от жгутов до крепчайшего – думаю, градусов под пятьдесят, если не больше – виски.

– Так все-таки помогает? – Бардин удивленно поднял брови.

– Замедляет действие яда. Хотя, конечно же, не панацея. Ну и, в-третьих, туда мы прибыли на быстроходном катере на воздушной подушке. Машина, разработанная специально для путешествий по болотам, поймам, мангровым зарослям. Вот на ней-то меня и доставили в больницу.

– Это и был счастливый конец?

Ламанча с ироничной улыбкой покачала головой.

– До счастливого конца мне месяц пришлось проваляться на больничной койке. А чтобы не было скучно, врачи время от времени развлекали меня разговорами об ампутации – змея укусила меня чуть ниже колена, и некроз развился от щиколотки до средней части бедра.

Подполковник невольно посмотрел на ноги собеседницы. Та, заметив его взгляд, чуть приподняла обе штанины джинсов.

– Свои, настоящие. Слава Богу. Но могло быть и хуже. Могло.

Вержбицкий всерьез разволновался.

– Слушайте, Алиночка, но так же нельзя! Вы рассказывали мне об этой истории, и ни разу не упоминали о том, насколько серьезно все это было!

– Было и прошло, Феликс Казимирович, – улыбнулась профессору Ламанча. – Поверьте, что я и сама не слишком-то люблю вспоминать об этом.

– Так-так, – задумчиво проговорил Бардин. – Значит, редко или нет, а даймондбэки в болотах Эверглейдс встречаются.

– Да, – подтвердила Алина. – Причем если вы встретили одного, то это означает, что поблизости обитает и целая группа. У этих змей чрезвычайно сильно развит семейный инстинкт, что вообще-то не характерно для большинства рептилий. Даже по достижении зрелого возраста они предпочитают держаться вместе со своими родичами.

– Я прошу прощения, Олег Владимирович, – внезапно вмешался Вержбицкий, – но я вот тут сижу и сладываю. Два и два. На это у меня, как понимаете, образования все-таки хватает. И, что интересно, в результате неизменно получается четыре.

– Что вы имеете в виду, профессор?

– То, что вы почему-то очень конкретно и детально заузили область поиска. Вас, как я вижу, не слишком интересует, где вообще может обитать восточный ромбический гремучник, сиречь даймондбэк. Нет, зона ваших интересов находится именно в болотах Эверглейдс. Причем в закрытой для посещения зоне парка. Я прав?

– Правы. – Бардин спокойно кивнул.

– А это, в моем скромном разумении, может означать только одно: у вас есть какая-то специфическая информация, относящаяся именно к этому району.

– Вы снова не ошиблись.

– Тогда, может быть, все-таки поделитесь этой вашей информацией с нами, грешными? А иначе получается, что мы играем в открытую – но совершенно не видя ваших карт!

Вержбицкий с прокурорским видом перевел взгляд с подполковника на Алину и обратно. Бардин улыбнулся и покивал. Потом развел руками:

– Ну что ж, деваться некуда. Но вы, конечно, понимаете, что, после того, как я поделюсь с вами нашими данными, мне придется вас застрелить…

У профессора отвисла челюсть. Наговицына рассмеялась.

– Классическая голливудская шутка, – успокоила она Вержбицкого. – IfItellyou, I'llhavetokillyou.

– Я, знаете ли, невеликий любитель голливудских шедевров, – огрызнулся старик. – Шутка… Хороша шутка, однако…

– Не гневайтесь, Феликс Казимирович, – Бардин снова не смог сдержать улыбку. – Впредь обещаю без подобных лирических отступлений.

– Да уж будьте добры, – мрачно отозвался Вержбицкий.

– Тем не менее, – подполковник посерьезнел, – я все-таки попрошу вас, чтобы то, что вы сейчас узнаете, осталось между нами. Я могу на это рассчитывать?

Наговицына и профессор молча кивнули.

– Хорошо. Начнем с того, что на закрытой территории парка Эверглейдс, в непосредственной близости от болот, вплоть до весны нынешнего года располагался какой-то научно-исследовательский комплекс с весьма значительным штатом сотрудников.

– Комплекс? – В голосе Алины слышалось удивление. – В мою бытность я ничего подобного там не видела.

– Во-первых, этот центр мог появиться и после вашей работы в Эверглейдс, – ответил Бардин. – Во-вторых, вы и сами сказали, что болота занимают в парке тысячи квадратных миль. Маловероятно, чтобы вы побывали на каждом их участке.

– Логично, – кивнула Наговицына.

– Так вот. Назначение и профиль работы этого центра так и остались неизвестными для нас. Могу лишь сказать, что охранялся он весьма и весьма строго и профессионально. Но это не главное. Главное в нашей с вами истории может заключаться в том, что весной этого года комплекса не стало.

– Закрыли? – поинтересовался Вержбицкий.

– Нет, профессор. Этот центр, комплекс, институт – чем бы он ни был на самом деле – физически перестал существовать. В апреле нынешнего года на этом участке Эверглейдс наблюдался мощнейший пожар. Кратковременный – всего несколько дней – но с чрезвычайно высокой температурой. Что и было отмечено аппаратурой на наших спутниках.

Подполковник повернулся к Ламанче.

– Алина Витальевна, насколько обычны пожары в подобной зоне?

Наговицына нахмурилась.

– Если бы речь о прерии, хвойных лесах, кустарниках… Но на болотах, да и на прилегающих участках, влажность в любое время года колоссальна. Сыростью пропитано все: почва, травяной покров, стволы деревьев. Самопроизвольный пожар? Очень и очень маловероятно. Да и специально поджечь прилегающий к болотам лес, на мой взгляд, непросто.

Бардин кивнул, соглашаясь.

– Все верно. Как непросто, скажем, поджечь джунгли во Вьетнаме, Лаосе, Камбодже. Однако с помощью напалма удавалось сделать и это.

– Вы хотите сказать, что американцы использовали на своейтерритории напалм? – Профессор, похоже, снова готовился защищать «открытое общество» от очередного поклепа.

– Американцы, уважаемый Феликс Казимирович, – подполковник начинал сердиться, – при желании могут использовать на своей территории такое, что и не снилось нашим мудрецам.

Он намеренно выделил слово «нашим» и продолжал:

– Напалм это был или нет – вопрос десятый. Со времен вьетнамской войны появились и более эффективные средства. Но вот вам странности, связанные с уничтожением интересующего нас комплекса – по порядку. Первое: за несколько дней до пожара из центра были массово эвакуированы люди. Второе: пламя с необычайно высокой температурой уничтожило всю растительность, почву – и, соответственно, все живое – в радиусе порядка восьми километров от комплекса. Для уничтожения самого центра понадобились бы гораздо меньшие усилия и гораздо меньшие площади. Третье: пожар был строго ограничен почти правильной окружностью, в центре которой находился исчезнувший комплекс, и длился всего несколько дней, далее не распространяясь даже на какую-нибудь сотню метров. И, наконец, четвертое: ни одно из средств массовой информации – а они обычно очень чувствительны ко всему, что касается экологии – не упомянуло о пожаре в известнейшем национальном парке.

Теперь все трое сидели молча. Алина с Вержбицким переваривали сказанное, а Бардин спокойно ожидал их реакции. Профессор нарушил тишину первым:

– Хорошо, сдаюсь. Но вам – вашему ведомству – известно же хоть что-то обо всем этом? Чем занимался этот проклятый секретный центр, почему он был уничтожен, для чего был затеян весь этот пожар? Знаете же вы что-то еще, кроме того, что только что рассказали нам?

– Кроме того, что рассказал? – переспросил полковник. Он покачал головой и произнес лишь одно слово: – Ничего.