Текст книги "Твари"

Автор книги: Михаил Вершовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

10

Он шагнул вслед за ней в прихожую. Алина, щелкнув выключателем, сняла свою легкую курточку и потянулась к вешалке. Неожиданно для себя он дрожащими пальцами коснулся ее обнажившейся шеи. Алина застыла на секунду и потом, выронив куртку на пол, резко, одним движением повернулась к нему.

Их разделял один лишь шаг, но сейчас, когда они стояли вот так, глаза в глаза, ни один из них не решался этот шаг сделать. Двумя руками она взяла его ладонь, пальцы которой по-прежнему касались ее шеи, и прижалась к ней щекой. Потом повернулась и, не отпуская руки Сергея, медленно пошла внутрь квартиры. Он как загипнотизированный последовал за ней.

Он не видел ничего вокруг, – ни обстановки, проступавшей в полумраке гостиной, ни тусклого света фонаря за окном – ничего, кроме завитков волос на ее шее, которых несколько мгновений назад касались его пальцы. Алина медленно и не оборачиваясь вела его через комнату к дверному проему спальни. Здесь она остановилась и, повернувшись к Сергею, прислонилась спиной к косяку. Какое-то время она, не двигаясь, смотрела на него, а потом, медленно подняв руку, провела ладонью по его щеке. Он застыл, чувствуя, как дрожь волнами охватывает теперь уже все его тело.

Ее рука скользнула к вороту его рубашки, расстегнув сначала одну пуговицу, потом вторую. Пальцы ее гладили кожу на его груди, и ему показалось, что он слышит ее тихий, очень тихий, почти беззвучный смех.

– Ах, Сергей Михайлович, Сергей Михайлович…

Алина легонько оттолкнула его и шагнула в спальню. Остановившись у кровати, она несколькими движениями сбросила с себя одежду, оставшись в одном белье. Через секунду и оно лежало на стуле.

Обнаженная, вытянув руки вдоль тела, она стояла в тусклом свете все того же уличного фонаря, пробивавшегося сквозь тонкие портьеры. Стояла и ждала, чуть склонив голову к плечу.

Сергей почувствовал, что если сейчас же, сию же секунду не окажется с нею, не обнимет, не сольется с ее телом – то вспыхнет, взорвется, сгорит, оставив после себя лишь горку пепла. Ноги внезапно перестали его слушаться, и он двигался к ней, не в силах оторвать ступни от пола, скользящими, дерганными шагами, сорвав с себя куртку, рванув на груди рубашку с такой силой, что несколько пуговиц отлетело напрочь. Все это происходило долго, очень долго, бесконечно долго – прошло целых две, или три, или пять немыслимо долгих секунд, пока он оказался рядом с ней, совсем рядом, вплотную, взяв ее лицо в ладони и чувствуя, как руки ее расстегивают ремень и молнию на его джинсах.

Он стоял, лишь механически переступая с ноги на ногу, позволяя остаткам одежды соскользнуть на пол. Ее рука прошлась по его груди, животу, двинулась ниже – и его охватил страх, что все кончится прямо сейчас, здесь же, не успев и начаться.

Он рывком подхватил ее на руки, вжавшись лицом в ее грудь. Потом опустил на кровать, упав рядом.

Она почувствовала, что с ним происходит, и, раздвинув бедра, притянула его к себе. Он вошел в нее сразу же, успев лишь радостно удивиться влажной и жадной готовности ее тела, ждавшего его, вошел глубоко, до конца – и в то же мгновенье все его существо, каждую его клеточку, потряс неимоверный, немыслимый, неведомый ему прежде взрыв экстаза, счастья, восторга, и снова, и снова, и снова, и он замер, сжимая пальцами ее плечи.

Он еще вздрагивал в последних приливах оргазма, когда почувствовал испепеляющий стыд.

– Прости, – едва слышно произнес он. – У меня… Год… Или два… Я не был…

– Тс-с-с… – прошептала она. – Все хорошо. Все очень, очень хорошо.

Но он уже не слышал ее, потому что внезапно почувствовал, что его тело, казалось, никак не отреагировало на происшедшее, оно снова жаждало эту чудом появившуюся в его жизни прекрасную женщину, оно хотело ее как будто в первый раз – и он изумленно подчинился, и ощутил, как она тоже почувствовала это, и теперь они двигались, стараясь войти в ритм желания друг друга, а, главное, в ритм вековечной мудрости их тел, которая и вела их словно двух юных любовников, впервые познающих пронзительную радость обладания друг другом, впервые не только для себя, но впервые во всей этой прекрасной, сотканной из любви Вселенной, все мириады частичек которой текли сейчас космической рекой счастья, несшей на себе двух этих некогда одиноких и чужих друг для друга людей, ставших ныне по вековечному завету Божию единой плотью и единой душой.

И взрыв восторга потряс их одновременно, и одновременно издали они то ли стон, то ли крик, потому что то, что переполняло их поверх всех краев, было невозможно удержать внутри – и они застыли, продолжая сжимать друг друга в объятьях.

Сергей лежал на спине, вытянувшись во всю длину кровати и глядя в потолок невидящими глазами. Алина, опершись на локоть, гладила его мокрые волосы.

– В лучшие годы, – произнес он.

– Что в лучшие годы? – негромко откликнулась она.

– В лучшие годы я не был способен… на такое, – сказал он. И рассмеялся.

Она покачала головой.

– Неправда.

Он посмотрел на нее.

– Почему?

– Потому что «лучшие годы» – это не когда-то. Лучшие годы – это сейчас.

Он прикрыл глаза.

– Правда.

– Что правда? – спросила она.

– Лучшие – сейчас. Господи… – Он мотнул головой.

– Что, Сережа?

– Да я ведь и не жил. Не жил вовсе. То есть, вообще не жил – понимаешь?

– Понимаю, – кивнула она. – А теперь?

– Господи, – он снова рассмеялся. – Да теперь-то я и живу. И начал жить, и буду жить, и долго буду жить, потому что это…

Он умолк, не зная, как выразить то, что переполняло его сейчас. Чувство было совершенно новым для него, непонятным, неопределимым, но поразительно светлым и, главное, абсолютно настоящим. Реальным. Настолько реальным, что, казалось, его можно взять в руки, потрогать, ощутить физически.

– Потому что это? – полувопросительно произнесла Алина.

– Потому что это, оказывается, великолепно. Сказочно. Прекрасно. Потому что только это и имеет смысл. Жить. Жить. Жить.

– Великолепно, – согласилась она. – Сказочно. Прекрасно. И только это и имеет смысл.

Он рывком повернулся на бок, лицом к ней.

– Не просто существовать – выживать, числиться, занимать какой-то объем в пространстве. А именно жить. Это может длиться десятилетия, может годы, а может часы, но это все равно, потому что время – это ведь не сколько раз ты вместе с планетой крутнулся вокруг светила, верно?

– Верно, Сережа.

Он снова откинулся на спину.

– Господи, какой же я был идиот… А ведь все оказывается так просто. Понимаешь, вчера – уже нет. Его нет, этого вчера. И позавчера нет. И прошлого года нет с позапрошлым вместе. А завтра и послезавтра – это еще где-то. В каком-то пока-небытиии. И что остается?

– Остается сейчас.

– Вот! – Он снова крутнулся на кровати и теперь тоже лежал, опершись на локоть. – Но сейчас – не в смысле «лови момент», «живи минутой». Сейчас – значит именно сейчас.

– Я понимаю, – кивнула Алина.

– Я знаю, что ты понимаешь. Ты-то как раз понимаешь. Я в толк не могу взять, как же я этого все эти годы, все десятилетия не понимал. То во вчерашних неудачах, то в завтрашних страхах, а сегодня, сейчас – как песок сквозь пальцы. И, знаешь, что еще? Я все-таки неправ. Насчет того, что ни вчера нет, ни завтра нет. Они есть – но они есть именно в этом волшебном сейчас! И…

Он умолк. Алина тоже молчала, выжидая, что же скажет Сергей.

– И еще мне кажется… Да нет, не кажется – уверен. В этом сейчас, кроме вчера и завтра – еще и всегда. Но ты ведь… Но ты ведь знаешь и это?

– Знаю.

– Значит, смерти все-таки нет.

– Нет.

– Потому что «всегда», которое в сейчас – оно вечно?

– Как мы.

– А боль, страдание…

– А боль, страдание, радость и счастье – есть, – сказала Алина. – Потому что все это и есть жизнь. Напиток горький, напиток сладкий – но не дистиллированная водичка.

Он помотал головой.

– До чего же все просто…

– Самое забавное, – сказала она, – и самое трагичное, что это действительно просто, очень просто, до невероятия просто. Есть только одна сложность, которую многим так и не удается преодолеть.

– Да, – сказал Сергей. – Штука в том, что понять эту истину действительно просто. Головой. В смысле, подумать, произнести, написать, прочитать. Проповедать, наконец. А надо – ощутить. Почувствовать всем своим существом. Каждой клеточкой. Единожды. Пусть на самый короткий миг. И уже не нужно будет понимать. Потому что тогда ты просто знаешь.

Он снова мотнул головой.

– Невероятно. Ведь еще вчера, сегодня, полчаса назад – не знал. А теперь – знаю.

Она потянулась к нему и поцеловала – нежно и мягко.

– С днем рождения, – сказала она.

– Спасибо, – серьезно и спокойно ответил он.

– А подарка вот я и не припасла.

– Бог с тобой. Ты подарила мне все, о чем можно было только мечтать.

– Себя?

– И меня тоже.

Алина сбросила ноги с кровати и встала одним быстрым пружинистым движением. Она подошла к окну, где света было чуточку больше, и посмотрела на часы.

– Пора? – спросил Сергей, с удовольствием наблюдавший за ней: за изгибами ее совсем еще молодого тела, за грациозными движениями, за так легко ей дававшимися непринужденностью и естественностью.

– Мне пора. А ты вполне мог бы и поспать.

– Конечно, – он хмыкнул и, встав с кровати, принялся подбирать разбросанные по полу вещи.

– Нет, правда, – говорила Алина, стоя у шкафа и снимая с плечиков одежду. – Во-первых, домой ты уже не попадешь…

– То есть?

– То есть, вот-вот начнется эвакуация людей из доброй пары сотен зданий. В том числе и из твоего.

– Э-ва-ку-ация? – Выпрямившись, он в изумлении посмотрел на нее. – Куда и, главное, для чего?

– Сначала к метро, а там – к вокзалам, на пригородные базы отдыха, гостиницы. В общем, кого куда удастся пристроить. Так я поняла, во всяком случае.

– Да, но для чего?

– Будем выкуривать змей из домов. Из канализационных систем. Из подвалов. Если все идет по плану, то самолет с репеллентом уже должны разгружать в машины-цистерны.

– А дальше что? В окна из пожарных шлангов струей?

Алина, надев серые брюки из денима, застегивала на груди такую же серую джинсовую рубашку.

– Нет, не в окна. И не из пожарных шлангов. Репеллент – если прибывает тот, который хотелось бы получить – это сжиженный газ. Его еще нужно будет из контейнеров в индивидуальные распылители закачивать. Логистика, методика применения… Ну, в общем, тут как раз моя работа и начинается.

– И с каких это пор ты в милиции или в пожарной части работаешь?

– Это не милиция и не пожарники. Распылять репеллент будут МЧС-ники. В МЧС я, кстати, тоже не работаю, но ведь инструкции насчет того что и как кто-то им должен дать. Не самая штатная – даже для них – ситуация.

– Понятно. – Сергей уже оправился от удивления и быстро, но без нервозной спешки одевался. – А потом?

– Потом – после чего?

– После того, как – будем надеяться – змей, сколько бы их ни было, выкурят? Знать бы еще, кстати, куда выкурят…

– Насчет знать, Сережа, никто не отказался бы. Расчет или, скорее, надежда, на то, что все-таки на открытое пространство их выгонят, а поползут они, скорее всего, в направлении гнезда. Предполагаемого.

– Но не расстреливать же их в такой процессии собираются?

– Нет. Огнеметы. – Она искоса взглянула на него и добавила с несколько показной шутливостью: – В общем, «сделано в Голливуде». Такой блокбастер. А ты куда двинешься?

– Все туда же. – Сергей уже был одет, набросив свою куртку-плащевку на плечо. – С тобой.

– Сережа… – Алина слегка закусила губу, раздумывая, как бы сказать ему то, что сказать было нужно. – Ради Бога, не подумай, что я пытаюсь тебя как-то обезопасить, изолировать и все такое. Дело даже не в том, что там может быть опасно…

– Не может. Будет.

– Тем более. Но дело все равно не в этом. Не знаю, как… Ну ты ведь сейчас дуться начнешь!

– Я? – Телешов расплылся в улыбке. – Я, Алинушка, наперед на всю жизнь отнадувался. Теперь на это занятие время тратить уж точно не стану.

– Вот и прекрасно, – Алина тоже улыбнулась. – Вот сам и смотри. Я все-таки профессионал. Герпетолог. Токсиколог. С репеллентом этим знакома тоже не по книжкам. Да и по змеям-мутантам, наверное, самый большой на текущий момент спец. Во всяком случае, здесь. В Питере. В России. А ты, Сережка, учитель. Профессия святая, но на сегодня уроков литературы там не потребуется.

– А Кремер?

– А что Кремер?

– Кремер тоже там будет?

Алина собирала немудрящие свои вещи: портмоне, сигареты, мобильник. Не прерывая занятия, она кивнула.

– Конечно. Ты не забыл, где он работает?

– Нет. А ты?

– То есть?

– То есть, работает он не в ОМОНе, не в МЧС. Работает он в убойном отделе. И там ему сегодня тоже, казалось бы, делать нечего. Однако он там будет, верно?

Последняя фраза не была вопросом. Они оба это знали. Алина присела на стул, указав Телешову на кровать.

– Садись. Ну присядь же ты, хоть на минутку.

Сергей, пожав плечами, сел.

– Что ты будешь там делать? Правильно пойми, Сергей, я уже не отговариваю. Просто пытаюсь понять. Будет ли какая-то польза.

– Постараюсь, чтобы хоть какая-то была. А делать буду – что поручат. По обстоятельствам.

– И еще… – Алина на секунду замялась, подбирая слова. – Ты ведь это из-за своего друга? Грузчика, из магазина?

– Друга? – переспросил Телешов и, подумав, сам себе ответил: – А ведь наверное, друга. Кто-то же должен быть ему другом на этой планете. Гошке. Грузчику и выпивохе. Вполне хорошему и небезразличному человеку. Значит, из-за друга. Но не из чувства вины, отчаяния, стыда или потому, что кошки на душе скребут. А потому, что Гошка сам быть там сегодня не сможет. Но хотел бы. Я-то знаю, что хотел бы, иначе не пошел бы туда, куда пошел.

Алина молча кивнула.

– Ну вот, – Сергей улыбнулся. – А ты за меня похлопочешь, словечко замолвишь. Чтобы определили к какому-то делу.

Она тоже не смогла сдержать улыбку.

– Зачем же мне за тебя хлопотать? У тебя и самого солидный блат в милиции есть.

– Верно. Есть блат. И не где-нибудь, а в самом что ни на есть убойном отделе.

Телефон Алины, который она уже сунула в карман джинсов, запиликал. Ей пришлось встать, чтобы вытащить аппарат из кармана.

– Наговицына. Да. Когда? – Она взглянула на часы. – «Или»? Понятно… – Алина взглянула на Сергея и улыбнулась. – Думаю, все-таки «или». Да. Ах, вот как? Значит, предположили? Ну хорошо. Будем.

Она сунула телефон в карман и, по-прежнему улыбаясь, покачала головой.

– Помяни черта? – понтересовался Телешов.

– Ну да. Твой блат из убойного отдела. «Мистер Деликатность-2008». Он же тонкий знаток человеческих душ.

– Могу поспорить, что знаю, о чем была речь.

– О чем же?

– О том, присылать ли ему за тобой кого-нибудь из своих ребят или все-таки подрулить самому. Поскольку в уравнении оставалась парочка неизвестных: с тобой ли я, а если да, то… То все ли в порядке. В последнем случае он с легким сердцем выезжает сам. Угадал?

– На девяносто девять процентов.

– И что же упустил? – удивился Сергей.

– Психологическую изощренность Петра Андреевича. Присылать кого-то или нет – он, конечно, поинтересовался. Однако звонил при этом снизу. Так что ответ он, похоже, предполагал. И с большой степенью вероятности.

– Ай да Кремер, – протянул Телешов и рассмеялся. – Спасибо за доверие, товарищ майор. Ну что, двинули?

Алина, сделав шаг к Сергею, быстро поцеловала его в губы.

– Двинули.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

1

– По-военному, тютелька в тютельку, – Зинченко взглянул на часы и поздоровался за руку с выбравшимися из машины Алиной, Сергеем и Кремером. – Оцепление преодолели без проблем?

– Какие ж проблемы, – пожал плечами майор. Он, как и Зинченко, был сейчас в камуфляжке, почти неотличимой от полковничьей. – Там ведь не только ваши, но и ОМОН.

– Ясно, – кивнул полковник. – Так вы при нас или при своих?

– Куда родина пошлет, – с готовностью отреагировал Кремер. – Лишь бы не на три буквы.

– Тогда разве что домой, – подала голос Ламанча. – Поскольку и МВД, и МЧС…

– Один-ноль, Алина Витальевна. – Майор улыбнулся Наговицыной и повернулся к Зинченко. – Я, Николай Васильевич, своему начальству сперва доложиться должен, а потом… Думается мне, что буду между нашими-вашими мотаться все-таки. Круглов, во всяком разе, на такой вариант намекал. Дескать, я уже с вами вроде бы общий язык нашел…

– Я только «за». – Зинченко указал рукой на стоявший метрах в тридцати от них внушительного размера белый RV, – «дом на колесах» – на крыше которого красовались две спутниковые антенны. – Штаб наш там, так что милости просим. Я вообще-то все время в бегах буду, но через тех же штабистов найдете. И не пугайтесь, если что – там пара-тройка генералов обретается.

– Меня генеральскими звездами напугать, товарищ полковник, очень даже запросто. Примерно как ежа голой… – Кремер покосился на Алину и закончил фразу: – …ладонью.

Зинченко хохотнул.

– Сделаем вид, что я в этом сомневался. Ну, до скорого.

Майор коротко кивнул всем троим и отправился на розыски своего начальства.

– Ну, Алина Витальевна? – Зинченко обращался к Наговицыной, но смотрел при этом на Сергея. – Готовы? Вас уже ждут.

Телешов вопросительно взглянул на Алину. Она чуть слышно вздохнула.

– Николай Васильевич, личная просьба. Нельзя ли Сергея… Михайловича к вашим ребятам определить? Он все-таки человек местный, многих знает…

Полковник молчал, переводя взгляд с Телешова на Алину. Потом легонько похлопал Сергея по плечу.

– Добро. И местный, и уже опытный.

Он осмотрелся и, увидев неподалеку одного из офицеров, громко спросил:

– Пашинян где?

– Здесь я, товарищ полковник! – раздался голос из темноты. Через секунду майор МЧС был рядом с ними.

– Слушай, Сергей, вот тезка твой, Телешов. Не запутаетесь. Он Михайлович, ты Айрапетович. Определи его к своим, используй по обстановке. И учти, он местный, тутошний. Так что разборки-непонятки с населением и все такое – будет тебе посредник. Камуфляжку какую-нибудь дай, чтобы с остальными гражданскими в суматохе не замели.

– Понял, товарищ полковник. – Майор пожал Телешову руку. – Разрешите выполнять?

– Давай, давай, Сережа.

Пашинян с Телешовым направились к грузовикам. Зинченко с Алиной сделали несколько шагов по направлению к RV, когда полковник внезапно повернулся и позвал:

– Пашинян!

– Да, товарищ полковник!

– Камуфляжку, понял? Не спецкостюм! – Зинченко искоса взглянул на Алину.

– Так точно, понял!

Полковник с Наговицыной снова двинулись к штабу.

– Спасибо, Николай Васильевич.

– За что? – буркнул МЧС-ник. – За камуфляжку или за то, что не спецкостюм?

– И за то, и за другое, – серьезно ответила Алина.

– Он там, где спецкостюмы будут, без надобности, – негромко проговорил полковник. – И ему оно тоже. Без надобности.

Сергей, шагая рядом с майором-тезкой, осматривался по сторонам. Его не покидало ощущение, что он попал в какое-то кино, сделанное с размахом, без оглядок на бюджет. Десятки виденных им – а с не увиденными, наверное, и сотни – разнокалиберных машин, люди в камуфляжной форме, МЧС-ники и омоновцы, двигавшиеся группами и по одиночке, проблесковые маячки, металлические голоса, доносившиеся из портативных раций. Омоновцев, впрочем, здесь было гораздо меньше, чем спасателей. Оно и понятно. ОМОН стоял в оцеплении, которое тормознуло их еще на подъезде к Новочеркасской площади.

Он посмотрел на дома. В большинстве окон уже горел свет. Там и сям виднелись лица людей, тревожно всматривавшихся в невиданную активность на обычно пустынных в этот час улицах. По проспекту Шаумяна медленно прошла череда эмчеэсовских «Газелей» с громкоговорителями на крышах. Часть из них свернула на Казанскую, часть двинулась дальше, до Гранитной. Телешов поежился. Для тех, кто еще все-таки спит, будильник будет еще тот. Да и для всех остальных удовольствие ниже среднего.

– Сергей Айрапетович, – негромко окликнул майора Телешов.

– Слушаю, Сергей Михайлович, – отозвался тот.

– И когда же… как оно там у вас, время «Ч»?

Пашинян рассмеялся.

– Начало?

– Да.

– Это, как я понял, во многом от вашей спутницы зависит. Прежде чем определиться с «когда», надо будет понять «как». А здесь без нее…

Телешов, улыбаясь, покачал головой. Ай да Алина свет Витальевна. Он представил, как нити, связывавшие действия сотен и тысяч людей – действия, которые вот-вот должны были начаться – сходятся к Алине. А груз ответственности – ощутимый почти физически груз – ложится на ее хрупкие плечи. Да нет, сказал он себе. Такому грузу ее не сломать. Уж чего другого, а внутренней силы и решительности Алине не занимать. Но все же слова дружелюбного МЧС-ника произвели на него впечатление. Три генерала только в одном этом крейсере на колесах – и Ламанча. От знаний и опыта которой будет сегодня зависеть так много…

В просторном кузове RV работал настоящий штаб. Солидного размера стол был уставлен аппаратурой, среди которой светились два компьютерных монитора. На одном из них сейчас была карта участка Малой Охты, где все они находились – поля будущего боя. Такая же карта висела и на стене.

Все присутствующие, за исключением двоих, были в камуфляже. Одного из «штатской» пары Алина уже знала – в парадной обстановке на Дивееве был бы генеральский китель. Второй, стоявший рядом с начальником территориального управления ФСБ, был явно из той же системы. Еще один генерал, армейский. Два генерала от МЧС. Знакомый ей Мостовой, несмотря на такие же две звезды, что красовались и на плечах седого, но моложавого незнакомца, дирижером все-таки не был. Оркестром, судя по всему, руководил седой. В сумме получалось немножко больше, чем два-три генерала, о которых говорил Зинченко. Штаб для вполне приличной войны.

При появлении Наговицыной мужчины поднялись со стульев. Инициативу взял на себя Мостовой, представив Ламанче высокое начальство – одного за другим.

– Со всеми присутствующими не знакомлю, но не потому, что чинами не вышли. И время поджимает, и народ здесь будет меняться-перемещаться, так что не до светских условностей, не обессудьте.

– Все ясно. Что самолет?

– Сел в Пулково-2 двадцать минут назад, – взглянув на часы, ответил за всех Дивеев.

– Перегрузка контейнеров на наши машины уже началась, – добавил Мостовой.

– Самое главное, – Алина повернулась к нему, – что привезли?

Вместо Мостового на вопрос ее снова ответил шеф ФСБ.

– RSN-X. Знакомы?

– Если без «Х», то да.

– Физические характеристики те же, что у RSN, – сказал Дивеев. – Об этом американцы сообщили за час до вылета.

– Уже легче, – кивнула Алина. – Сжиженный газ. Точка кипения порядка десяти градусов Цельсия.

– Нам известны и кое-какие другие детали, Алина Витальевна, – вмешался Мостовой. – Для человека опасности, как нас уверяют, репеллент не представляет, однако противогазы рекомендуются. Ваше мнение на этот счет?

– Трудно сказать, – она на секунду задумалась. – Если бы речь шла об RSN…

– То? – подал голос молчавший до тех пор седой генерал.

– То опасности, действительно, нет. Разве что вдыхать его на протяжении длительного времени. Запах не самый приятный, сильно отдает нафталином. В общем, малосимпатично, однако совсем не смертельно. Но повторяю, это если речь об RSN. Нам привезли, насколько я поняла, модификацию. Как бы уточнить состав?

Начальник управления ФСБ бросил взгляд на младшего коллегу. Тот, наклонившись над клавиатурой компьютера, быстро пробежался по ней пальцами.

– Вот, – Дивеев показал на монитор. – Все данные по препарату, которые нам дали американцы. Состав полностью, все ингредиенты. На пока оценку дать можете?

– На пока? Почему на пока?

– Потому что после всего, что нам стало известно об Эверглейдс, принимать что бы то ни было за чистую монету мы поостережемся.

Алина обвела глазами присутствующих. Слова генерала ФСБ, похоже, никого не удивили. Значит, ни для кого история со сгоревшим – да нет, сожженным – исследовательским центром уже не была новостью. Как и информация о том, какие исследования там велись. Плюс многозначительное дивеевское «поостережемся». По всему выходило, что в своих конспирологических рассуждениях Кремер был недалек от истины.

– Образцы репеллента уже вот-вот будут в нашей лаборатории, – продолжал Дивеев. – Будут результаты анализа, тогда и дадите оценку уже не «на пока».

– Тем не менее, – подключился к беседе московский генерал МЧС, – нам уже сейчас необходимо представлять, как действовать в принципе. Вы об этом думали?

Вопрос предназначался Наговицыной. Она на секунду задумалась.

– Я предполагала, что это будет что-то типа RSN. Модификация – но какая разница, если физико-химические параметры практически те же. Этот репеллент поможет решить половину стоящей перед нами проблемы. Пока хорошо. Но, боюсь, он решит только половину проблемы. А это уже плохо.

– То есть? – нахмурился Голышев. – Нельзя ли чуточку подробнее?

Кремер отстрелялся быстро. В их ментовском автобусе, переделанном под походный штаб, он отрапортовал полковнику Круглову о прибытии, покосившись на пару генералов, один из которых был начальником территориального управления, а второй явно не питерцем, и сразу же получил задание, о котором догадывался и сам.

– Задача понятна, майор? – спросил Круглов.

– Так точно, понятна, товарищ полковник.

– И еще один момент, – вмешался в разговор столичный гость. – Как у вас с неформальными контактами в этом районе? Людей, участок знаете?

– Район наш, товарищ генерал, – ответил Кремер. – Территорию знаю. Да и людей кое-кого. Участковый тот же.

– Это хорошо. – Генерал взглянул на Круглова. – Ну что, Александр Тихонович, потянет ваш кадр на три фронта?

– Потянет. – Круглов повернулся к Кремеру. – Придется тебе, Петр Андреевич, не только связным между нами и МЧС работать, но и ребятам нашим помочь.

– Тут вот какая штука, майор, – снова вклинился генерал. – Возможны всякие трения, конфликты, разборки. Эвакуация, да еще такая – на раз-два-три… ОМОН, сам понимаешь, задействовать в таком деле не хотелось бы. Не надо объяснять почему?

– Не надо.

– Поэтому мы на этапе эвакуации выделяем в помощь МЧС-никам обычную милицию. Чтобы дополнительной нервозности у людей не вызывать.

– Справедливо. Этого добра у них и так поверх головы будет. Без ОМОНа.

– Спасибо за высокую оценку принятого решения, майор. – Москвич произнес это без улыбки, но и без раздраженности, хотя глаза его чуточку прищурились. – Дополните, полковник, если что-то необходимо.

Генерал отвернулся. Круглов легонько подтолкнул Кремера к выходу.

– Язык твой – враг мой, – укоризненно произнес полковник, стоя на нижней ступеньке автобуса. – Ладно, Петр. Хрен с ними. Не до реверансов. Ты понял, что делать надо?

– Понял, Александр Тихонович. Конфликтаж свести до минимума.

– Вот именно. Однако не забудь, главное – связка с МЧС-никами. Понятно, рации, телефоны – этого добра у нас хватит, но нам живые глаза и уши нужны.

– И луженая глотка, – не удержался майор.

– Кругом ты у нас золотой, товарищ Кремер. Не говорливость бы твоя…

– Виноват, – майор наигранно потупился. – Ну так пошел я? Куда подальше?

Круглов не смог сдержать улыбку.

– Давай, давай. Слишком далеко только не заходи.