Текст книги "Твари"

Автор книги: Михаил Вершовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

– Между прочим, – заметила Алина, – вопрос вполне законный. Но и ответ на него есть.

– Интересно будет узнать.

– Если начать обработку подъездов до закачки раствора изобензофурана в стояки, часть змей будет спускаться вниз, в результате выбираясь наружу из подъездов. Но часть может ускользнуть в очистную систему таким же образом, каким они оказались в квартирах.

– И что же? – удивился фээсбэшник. – Пусть ускользнут. А уже оттуда их будут выдавливать вниз по трубе этой вашей бражкой. Простите, сорвалось.

– Все хорошо, если бы не одно «но», – спокойно отреагировала Ламанча. – Репеллент – газ, который тяжелее воздуха. На этом вся операция, как известно, и строится. Когда газ этот спустится с верхних этажей, гремучники из очистной системы могут вернуться в квартиры. Не все. Пусть несколько. Пусть даже одна.

– А это на одну больше, чем мы можем себе позволить, – добавил Голышев.

– Верно. – Алина снова повернулась к Дивееву: – А потому, Алексей Борисович, и репеллент, и нашу бражку надо запускать практически одновременно.

– Ну что? – Начальник штаба обвел собравшихся взглядом. – Вопросов больше нет? Понятно. – Он помолчал, потом, прищурившись, посмотрел на Зинченко. – Что ж, Николай Васильевич, с Богом. Командуйте своим хлопцам.

– Погодите, Дмитрий Павлович. – Мостовой потер подбородок ладонью. – Время до прибытия пожарных цистерн со спиртом у нас пока есть.

– И?

– Может быть, не запускать ребят сразу на все объекты? Пусть пройдут один подъезд по намеченной схеме. Оно ведь знаете как – гладко было на бумаге…

Голышев на пару секунд задумался, потом отрывисто кивнул.

– Справедливо. По крайней мере, поймем, что делать нужно – и чего делать нельзя. – Он повернулся к Зинченко. – Вы на данном этапе выделите кого поопытнее. Такие, как я понимаю, есть?

– Так точно. Есть.

– Давайте, полковник. Время работает не на нас.

3

Они поднялись на пятый этаж. Спасатель в костюме химзащиты и с ранцем за спиной был еще между третьим и четвертым, однако его тяжелое дыхание доносилось и сюда, на самый верх.

– Соломатин, ты скоро там? – позвал Болтянский.

– Скоро, скоро, – пропыхтел тот. – Вы ж налегке, в камуфляжках. Так бы и я летал, хоть и с ранцем…

– Ладно, побереги дыхаловку. Пригодится еще.

Капитан снова вытащил из кармана бумажку. Одна квартира. Остальные – теоретически – чистые. Он молча указал рукой на квартиры, двери которых надо было помечать краской. Один из резчиков добыл из необъятного кармана своей робы баллончик с люминесцентной краской и пометил каждую из трех дверей большим «Х». Оставалась одна. Девятнадцатая.

Боец с ранцем, наконец, добрался до верхней площадки.

– Ну? – Болтянский смотрел на вспотевшее лицо.

– Ща… Твою дивизию… Да еще и жара…

– Не такая уж сегодня жара, – возразил Корзун, стоявший напротив девятнадцатой квартиры с дробовиком в руке. – Последние пять дней – да, припекало.

– Ну ладно, – обрезал разговор капитан. – Все в сборе. Теперь так, братва. Василий работает. Опасности пока ни для кого нет. Но это не значит, что уши развесили, тары-бары развели. Готовность по полной. Когда сюрприз случится – удивляться уже будет поздно. Это ясно?

Нестройный хор голосов подтвердил, что задача понятна.

– Давай, Вася, – скомандовал Болтянский.

Спец по замкам уже прилаживал к скважине пистолет-отмычку. Нажал на курок раз, другой. Прислушался. Нажал несколько раз подряд. Потом повернулся к старшему и помотал головой.

– На шару не прокатило. Сувальдный замок. Хоть бы свертыш сработал.

Один из резчиков с дрелью в руках двинулся к двери. Василий остановил его.

– Давай мне. Я ж лучше знаю, где дырку сверлить.

Раздалось жужжание дрели и визг металла.

– Вот ведь гопники, – стараясь перекрыть шум, прокричал Корзун. – Поналепили железку на железку. И указ им не указ.

– Ну да, – так же громко отозвался Болтянский. – А у тебя дома дверь, небось, фанерная. В соответствии с указом.

Корзун хохотнул.

Василий выключил дрель и отдал ее резчику. Теперь он ковырялся в отверстии свертышем, стараясь что-то подцепить.

– Ага, – многозначительно произнес он и достал из кармана небольшой гаечный ключ. «Взломщик» приналег на него, и через секунду раздался металлический лязг.

– Готово, – сказал Василий. – Своротили. А со второй-то – деревянной – дверью и всего делов будет на шесть секунд.

– Погоди. – Капитан остановил спасателя, уже готового открывать металлическую дверь.

– Что? – повернулся тот.

– Нет гарантий, что дверей две. Процентов на девяносто девять – две. Но нам и одного процента многовато будет.

Он отодвинул рукой Василия и вплотную подошел к двери. Потянул носом. Покрутил головой.

– Запаха, вроде, нет. Я его, этот запах, долго еще не забуду. Но если дверей две, то еще не факт, что раз не пахнет…

Он отошел от двери и спустился на пару ступенек, оказавшись по диагонали к квартире. Потом взял «Моссберг» наизготовку.

– Вася, давай, приоткрой сантиметров на пять. Не больше.

Василий осторожно потянул на себя дверь.

– Понятно, – сказал Болтянский, опуская дробовик. – Открывай настежь, доставай воровской свой инструмент. Правильная оказалась квартира. Об двух дверях.

– Эй, дядя! – Водитель в МЧС-овской камуфляжке, задрав голову, смотрел на оператора. – Ты чего? Куда льешь-то?

– Так ты ж у нас последний был, вот я и того… на сладкое, – отозвался тот.

– Ну ты даешь, – покачал головой водитель. – Под завязку почти. Мне ж туда порошок еще сыпать, воду лить.

– А это чтоб не жалился потом, что на заводе тебе по полной не налили. А то отпей чего там лишку. – Работяга весело заржал.

– Э-эх, долбодуи… Сам-то, небось, с утра заправился?

МЧС-ник махнул рукой и, сев за руль, завел мотор. Потом посмотрел на часы и покачал головой. Еще ведь на химзавод. В самом лучшем раскладе он часам к пяти на Охту поспеет. И дай-то Бог к пяти.

«Взломщик» распахнул железную дверь, цилиндры замка которой пришлось резать пилой. Распахнул – и отшатнулся.

– Твою дивизию…

Болтянский шагнул к двери.

– Оно самое. Ч-черт… А я уж думал, пронесет. Три-то верхних этажа чистые вроде. Корзун, сюда иди. Узнаешь?

– Да я и отсюда чую, товарищ капитан. С чем такое спутаешь?

Василий переводил взгляд с Болтянского на Корзуна.

– Так это ж еще и вторую дверь не открыли… А открой – с ног свалит…

– Ладно, – отрезал капитан. – Открывать нам ее не сейчас. И без тебя. Вот доползем до выхода, и получишь свои десять минут отпуска. На свежем воздухе.

«Взломщик» покачал головой и полез в карман за универсальной отмычкой.

– Погоди, – остановил его Болтянский. – Надо их хоть от двери маленько отогнать. На всякий пожар.

Он отошел в сторону, подпуская бойца с распылителем. Тот крутнул краник на патрубке, приставил дуло распылителя к замочной скважине и дважды коротко нажал курок. Резко запахло нафталином.

– Уж лучше такое бабушкино амбре, – заметил Болтянский. – Теперь давай, Вася, работай.

Зинченко открыл дверь штаба и, шагнув через две ступеньки, вошел внутрь.

– Разрешите?

Голышев, дававший какие-то указания оператору у стола, повернулся к нему.

– Первый подъезд прошли?

– Так точно, товарищ генерал. Сверху донизу – и еще раз, с открыванием дверей.

Присутствующие переглянулись.

– Так, – проговорил начальник штаба. – Без ЧП?

– Без, – отчеканил Зинченко. – Что на пока самый главный результат.

– Это верно, полковник, – согласился Голышев. – Главный. Ну а… контакт с «противником»?

– Судя по сильному запаху, погибшие есть в одной квартире. На втором этаже. Но и там после обработки репеллентом змеи себя не обнаружили.

– Естественно, – подала голос Алина. – В первый же момент они должны были отползти от дверей. Репеллент ведь ваши люди распыляли у самого входа?

– Конечно, – кивнул полковник. – Пока. Чтобы обезопасить себя.

– Одна квартира на подъезд, – задумчиво проговорил Голышев. – Выводы пока делать рановато, конечно, но, значит, змеи только в этой одной?

– Не факт, – возразила Ламанча. – Остальные квартиры, из которых сегодня никто не выходил, могли быть оставлены вчера, позавчера – да когда угодно. Это не значит, что змеи в них не проникли. Хотя… – Она задумалась и добавила: – Хотя думаю, что вы правы. Проникнуть в них гремучники, конечно, могли – но и делать им там было нечего. Даже если все-таки проникли, то так же и ушли.

– Что ж, более или менее ясно, – подвел итог начальник штаба. – Стрелков с дробовиками у подъезда выставили?

– Так точно, – ответил Зинченко.

– Хорошо, Николай Васильевич. Запускайте ребят на остальные объекты.

Трое спасателей вышли из подъезда. Пашинян махнул рукой: давай сюда.

– Ну что здесь? – поинтересовался он.

– В двух квартирах точно, – ответил за всех сержант. – Сейчас ребята пройдут снова с пятого по первый, двери откроют. Тогда уж будет понятно на все сто.

– Но в тех двух, на четвертом и на втором, – подключился к разговору второй боец, – это наверняка, товарищ майор. Вонища – мамочка родная…

Он покачал головой.

– Кто пошел наверх? – спросил Пашинян.

– Старший лейтенант Егоров. Ну и двое с ним, стрелок и этот, с баллоном.

– Понятно.

Майор посмотрел на часы. Без четверти три.

– Что, ломается наш график?

Пашинян повернулся к говорящему.

– А, Сергей… Да его как такового и не было, графика этого. Нам бы до темноты успеть…

– А можем? – спросил Телешов. – До темноты?

– Не знаю. – Майор нахмурился. – Знаю только, что в темноте в эту войну играть нам очень не на руку будет. А ты почему еще здесь?

– А где же мне быть? – удивился Сергей.

– Как то есть, где? С народом. Ты же у нас вроде переговорщика был. Для контактов с местным населением. А оно уже все эвакуировано.

– Ну и слава Богу, – сказал Телешов. – Значит, с ними в порядке. А здесь – сам понимаешь. На всякий пожар.

– Типун тебе на язык, дорогой – отозвался Пашинян. – Нам сегодня только пожара не хватало.

– Это я метафорически, – уточнил Сергей. – Ну и, конечно…

Он не договорил. В подъезде раздался оглушительный выстрел. Потом второй. Стоявшие рядом с Пашиняном спасатели дернулись в сторону дома.

– Куда? – Майор схватил одного из них за плечо. – Пилой их там пилить будете? Эй, боец!

Он обращался к МЧС-нику с дробовиком, стоявшему у подъезда. Тот повернулся к офицеру.

– Ну-ка крикни там ребятам, что у них?

Спасатель подошел вплотную ко входу и что-то прокричал. Потом повернулся к Пашиняну и показал большой палец.

– В порядке!

Майор выматерился и вытер лоб тыльной стороной ладони…

– А если в порядке, на кой черт было стрельбу затевать?

Из подъезда вышли трое. Впереди шел спасатель в костюме химзащиты и с ранцем за спиной, за ним старлей с дробовиком. Замыкающий, держа помповое ружье наготове, двигался спиной вперед.

– Егоров, Вася! – позвал Пашинян. – А ну, давай сюда!

Старлей подошел поближе.

– Что там у вас за война случилась?

Егоров хмыкнул.

– Да на втором, товарищ майор. Мы туда газом, потом дверь открыли – а она как раз из прихожки в глубь квартиры намылилась. Ну я и… Раз сначала жахнул, позвоночник, вроде, перебил, потом второй… Все меньше потом работы.

– Правильно рассудил, Вася, – одобрил Пашинян. – Большая была?

– Да поменее, чем Леша Болтянский видел. Ну, не знаю, целиком-то она не показалась.

– Такая? – Телешов показал, какой змея могла быть в обхвате.

– Да нет, – с сомнением произнес Егоров. – Говорю же, поменее. Ну, раза, может, в два.

– Что скажешь, Сергей? – поинтересовался майор.

– Что скажу… Небольшая, в принципе, получается. Подросток.

– Н-да… – протянул Пашинян. – Всех размеров и мастей. Вот я и говорю, нам бы до темноты… В темноте какую-нибудь ясельного возраста гадину чтобы не прозевать…

Кремер собирался чиркнуть зажигалкой, когда увидел двух МЧС-ников, почти выбежавших из подъезда девятиэтажки. Увидев майора-мента, они явно обрадовались.

– Товарищ майор, ну слава Богу, что вы подвернулись!

Кремер вынул сигарету изо рта.

– И в чем же такое необыкновенное везение заключается?

Бойцы переглянулись. Тот, что постарше, показал рукой наверх.

– Там на девятом… В общем, недоразумение получилось.

– Мы замок начали рассверливать, а там в квартире жилец, – вставил его напарник. – Проснулся, в общем, и…

– Проспал светопреставление, бедолага? – изумился майор. – Богатырь… Ну а проблема-то в чем? Пинка под зад, и пусть вниз катится. А хату пометьте, как санитарно проверенную.

– Да там пинками не очень получается… – сказал старшой. – Он из ваших, жилец этот.

– Полковник милиции, – добавил второй спасатель.

Кремер удивился уже всерьез. Какой, к чертовой бабушке, полковник, подумал он, к тому же еще и милицейский. Да был ли в Питере хоть единый мент, не знавший о том, что сейчас на этом пятаке происходит?

– Что ж у него с похмеля фантазии только на полковника хватило? Почему не генерал?

– Да он старлею нашему удостоверение в нос ткнул. Полковник и есть. Сейчас вот орет, что замок ему раскурочили…

Черт-те что, подумал майор. Никак российская наша действительность в чистоте жанра не может остаться. Какая бы трагедия ни случилась, а без фарса и в ней не обойдется.

– Ладно, соколики. Пошли посмотрим на полковника вашего.

– Да он вообще-то ваш, – хмыкнул молодой спасатель.

– А это мы еще выясним, – пообещал Кремер.

Кабинка лифта была там, где МЧС-ники ее и оставили – на первом этаже. Еще за пару этажей до девятого майор уже слышал хриплый мат, несшийся сверху. Он вопросительно взглянул на спутников.

– Он самый. Вот так и выступает, с самого начала, – сказал старшой.

Обе двери в квартиру были распахнуты: железная наружу, в подъезд, и деревянная, явно из недешевых, внутрь. Боец в химзащите и с баллоном за спиной стоял на лестничной клетке рядом с сержантом-стрелком. Командир группы был в прихожей. Над ним возвышалась внушительного роста фигура, поливавшая старшего лейтенанта и его бригаду последними словами.

Кремер шагнул в квартиру.

– Разреши-ка, старлей.

Тот, повернувшись к нему, посторонился, пропуская мента внутрь.

– А, майор! – обрадовалась фигура. – Наконец-то хоть нормального человека прислали.

Теперь Кремер мог рассмотреть хозяина квартиры. Лет сорока с небольшим, под метр девяносто, в спортивном костюме, с изрядно помятым – с добротного похмелья – лицом, красным от гнева.

– Майор Кремер. С кем имею?

– Полковник Мельниченко. Виктор Степанович. Слушай, майор…

– Секунду. – Кремер предупреждающе поднял руку. – Документы я могу видеть?

Хозяин квартиры нахмурился, потом пожал плечами, полез в карман и, вынув удостоверение, протянул его майору.

Да, подумал Кремер, рассматривая документ. Чудны дела твои, Господи. Фамилия, имя, отчество. Три положенных звезды на погонах. Министерство внутренних дел. Москва. Из аппарата. Где Москва, где Питер?

– Ясно, товарищ полковник, – сказал он. – В квартиру можем пройти?

Мельниченко, секунду поразмыслив, кивнул и прошел в гостиную. Кремер последовал за ним.

– Что за херня, майор? – Ярости в голосе хозяина уже не было, но выглядел он по-прежнему мрачно. – Что за взлом, какая эвакуация, что эти долбаки здесь вообще делают?

– Прошу прощения, товарищ полковник, – Кремер был всерьез озадачен. – А где вы были в последние два-три дня?

Московский мент, подойдя к солидно упакованному бару, достал из него бутылку «CanadianClub» и, приподняв ее, вопросительно посмотрел на майора. Тот мотнул головой. Полковник пожал плечами и плеснул себе полстакана виски. Выпил в несколько судорожных глотков и вытер губы рукавом.

– В солнечном Хельсинки, майор. Там и был последние пять дней. Ночью вернулся. Догуляю три дня отпуска, и на работу, в златоглавую. Еще вопросы есть? Или по всем статьям я тебе доложился?

Понятно, подумал Кремер. Вернулся еще до того, как ОМОН выставил оцепление. Принял с дороги – и принял, видимо, хорошо. Капитально принял. Настолько, что и матюгальники не доорались.

Он обвел взглядом гостиную. Три двери, причем одна явно не предусмотренная стандартной планировкой. За ней – малопонятный коридор. Да, ведь и дверей в соседнюю квартиру на площадке не было, вспомнил Кремер. Заделанный дверной проем. А значит, столичный чин в сдвоенной питерской квартире проживает. Наверняка имея и московскую. Красиво жить не запретишь, подумал майор. Хотя вряд ли и генеральской зарплаты на такую кучерявую жизнь хватило бы.

– В двух словах так, товарищ полковник. По всему периметру – по треугольнику между Казанской, Гранитной и Шаумяна – МЧС при нашей поддержке проводит эвакуацию жителей.

– Это я понял, – прервал его Мельниченко. – Что они там о змеях каких-то плели?

– Эвакуация проводится потому, что в здания и часть квартир проникли змеи. Гремучие змеи. Есть человеческие жертвы.

Хозяин жилья удивленно уставился на Кремера.

– У вас что у всех, крыша поехала? Т-твою мать… На пару дней не уехать, чтобы какая-нибудь хрень не сварилась. Какие гремучие змеи, ты-то хоть сам себя слышишь, а, майор?

Кремер слегка нахмурился.

– Товарищ полковник, здесь ситуация такая, что время – деньги. Я предлагаю вам собраться за пару минут – и с нами на выход. Любые вопросы сможете задать внизу. Там и питерское начальство, и из вашего управления люди. Они объяснят. А людям, ребятам вот этим, – он ткнул большим пальцем за спину, – работать надо. Им еще весь дом проходить.

– Дом они будут проходить, когда дверь мне восстановят, – отрезал хозяин. – Нашлись у них мастера дыры сверлить, найдутся и на то, чтобы залатать, и так залатать, чтобы лучше прежнего было. Ты меня понял?

– Так, – спокойно и холодно проговорил Кремер, – на разговоры времени у нас не осталось. Прошу на выход.

Последняя фраза, произнесенная майором, – да еще и без обычного «товарищ полковник» – подействовала на столичного начальника, как ушат холодной воды. Он поставил на стол бутылку виски, из которой собирался плеснуть в стакан очередную порцию, и, подойдя к Кремеру вплотную, навис над ним.

– Ты, ничтожество серое, ты хоть понимаешь, с кем говоришь? Я же тебя укатаю так, что ты на пенсию свою в сторожах зарабатывать будешь. Ты с кем говоришь, я тебя спрашиваю?

Полковник обеими руками схватил Кремера за грудки и встряхнул. Майор коротким резким движением ударил Мельниченко по печени и, когда тот, охнув, начал оседать, ребром ладони рубанул по шее. Хозяин квартиры мешком свалился на пол.

– Так, ребята, – повернулся майор к МЧС-никам. – Теперь берем товарища полковника за все четыре копыта – и вниз. Вы ж понимаете, сам он вряд ли доковыляет.

4

Сергей наблюдал, как пожарные цистерны и подъемники, урча, подъезжали к пятиэтажкам. Красный цвет машин, скорее, угадывался, чем просматривался. Вот тебе и сентябрьский питерский денек. Догорел быстро. И сумерки, едва спустившись, уже вот-вот обернутся осенней вечерней тьмой.

Нервозность МЧС-ников ощущалась почти физически. Конечно, подумал Телешов, с даймондбэком сражаться и днем занятие малопривлекательное. А темнота работать будет на него, на гремучника. И ведь не тянули же специально – а вот так оно, как всегда. Здесь полчаса, там полчаса, вот оно почти к восьми вечера и набежало.

Как всегда, неорганизованность наша неистребимая? Вряд ли, подумал он. Хотя и не без этого, наверное. А с другой стороны, в каких инструкциях на этот случай указания имеются? Нет таких инструкций. Все приходится на ходу да на живую нитку. Вот как и с цистернами этими, в которых вместо обычной воды полощется родимая наша водка – ну разве что на пару градусов слабее. Правда, еще и с химией. В стаканчик не плеснешь.

Но ее ведь не под нашего брата и разводили. То, что гремучников эта жидкость погонит, заставит бежать из очистной, – и дальше наверх, из обустроенного ими схрона – Телешов почти не сомневался. В конце концов, идея принадлежала Алине – а ей в таком деле верить и можно, и нужно. Ну, конечно, и я свои две копейки внес. Вон даже и большому генералу от ФСБ рецепт понравился. Вряд ли он и впрямь спирт дома разводить примется, все-таки не «Хенесси» какой-нибудь, для столь важного господина – или товарища? – более привычный. Но рецепт с глицерином и сахаром – знатный рецепт, проверенный.

А этот составчик уже под даймондбэка замутили. Его-то, змея импортного, такой коктейль возьмет. Это нашего пьянчугу поди химией напугай. Ангидрид, денатурат, политура – да хоть три черепа с тремя парами костей на этикетке. Все равно выпьет. Для него ж это как три звездочки.

Он рассмеялся, качая головой. Хорошо еще охтинская братия не знает, что нынче МЧС в систему закачивать будет. Они б сами голыми руками гремучников куда надо выперли, а спиртрастворчик – в собственную систему. В тот самый вечно жаждущий организм.

Да нет, брат, сказал он себе. Насчет голых рук – это, ты сам понимаешь, байка из несмешных. Не взять его руками голыми. Вопрос еще, взять ли вообще. Так взять, как планируется – до единого, до самого малого и незаметного.

И пока – ни единого выстрела за исключением того случая, когда Егоров из своего дробовика змеюку уложил. А бойцы у подъездов стоят. И квартир, где змеи – и люди, ими убитые – есть, не одна и не две оказалось. Где пара таких на дом, а где и три, четыре… Но ни один гремучник на улицу выбираться не спешит. Потому и выстрелов не слышно, что стрелять пока не в кого.

Он вынул из пачки сигарету и стал разминать ее пальцами. Почему все-таки не выползают? Ведь сколько людей внизу – самое время на охоту. Не могут же они знать, что люди эти вооружены. В конце концов, не развилась же у них, мутантов, еще и интуиция сверхъестественная. Или?…

Телешов поежился. Да без всяких тут «или», а просто потому, что пищи им пока хватает там, где они находятся.

Он неспешно обошел дом, подойдя с той стороны, где подъемники уже начинали выдвигать лестницы наверх, к крыше. Спасатели – часть в костюмах химзащиты и с баллонами репеллента, часть с дробовиками – сгрудились у машин, однако на лестницы подъемников никто пока не спешил забираться. Почему? Теперь-то что останавливает?

Сергей поискал взглядом знакомых, – Пашиняна, Зинченко, Кремера – но никого из них поблизости не было.

Где-то – не очень далеко – застрекотал вертолет. Гул лопастей быстро приближался.

– Первый, я борт один. – Пилот внимательно рассматривал крышу дома, над которым зависла его машина. Вертолет покачивало, и прожектор выхватывал вентиляционные трубы, антенны, патрубки очистных стояков, прикрытие козырьками. – Змей пока не вижу. Повторяю: змей пока не вижу. Делаю проход вдоль здания.

Второй пилот показал рукой вниз.

– Смотри, там. Можем посветить?

Машина развернулась правее. Луч прожектора выхватил очередную группу антенн и труб.

– Есть! – Второй пилот почти кричал. – Засек? Две, рядышком устроились. И здоровенные же, стервы…

– Первый, я борт один. Вижу двух змей на крыше, ориентировочно у восточного торца здания. Повторяю, вижу двух змей…

– Хорошо, что засекли на первом же доме, – задумчиво проговорил Голышев.

– Да, – сказал Мостовой. – Придержали все-таки ребят на земле. А то был бы уже цирк.

– Значит, так, Вячеслав Алексеевич. Вертолет нам, думаю, теперь без особой надобности.

– Почему? – удивился сидевший неподалеку от стола шеф ФСБ. – Разве не стоит проверить и все остальные дома?

– Нет смысла, Алексей Борисович, – отозвался начальник штаба. – Исходить надо из того, что на крыше любого из них змеи могут быть. А вертолет над головами у людей только суматоху вносить сейчас будет.

– Кроме того, – вмешалась Ламанча, – даже на «чистых» крышах змеи могут появиться из стояков в любой момент.

– Именно, – кивнул Голышев. – Алина Витальевна, какую последовательность действий можете рекомендовать?

Зинченко переводил взгляд с генерала на Алину. Поди разбери большое начальство, подумал он. Тоже ведь калачи тертые. То ли действительно хотят понять, что и как, то ли все-таки подстраховаться: рекомендовано специалистом, а с нас спрос какой? Сейчас, конечно, не до поиска мотивов – однако и не сказать, чтобы такая уж непонятная задача была, с этим подъемом на крыши.

– В любом случае первыми, думаю, должны идти люди с ранцевыми баллонами. Начинать распылять репеллент уже на подходе к крыше, за несколько метров до нее. – Наговицына на секунду задумалась. – И сразу же за ними люди с ружьями. Обезопасить зону для подъема остальных: с лебедками, со шлангом и так далее.

– Похоже на план, – согласился Голышев.

– Для стрелков, – вмешался Мостовой. – Алина Витальевна, каково может быть минимально безопасное расстояние?

– Вы хотите знать, с какого расстояния змея может атаковать?

– Именно это.

Наговицына снова задумалась.

– Гремучник в состоянии сделать бросок где-то на половину своей длины. Нам уже известно, что четырех-пяти метров наши мутанты достигают. – Она нахмурилась и предупреждающе подняла указательный палец. – Но это то, что нам известно. Я бы все-таки говорила о дистанции в метра три-четыре. И это, думаю, абсолютный минимум. Ближе подходить нельзя при любых обстоятельствах.

Мостовой жестом подозвал Зинченко.

– Давайте по радио, всем бригадам. И тем, что на крышу пойдут, и тем, что у подъездов. Четыре метра. Ближе не подходить – и не подпускать.

Интересное сообщение, подумал Бардин. Переоблачился, значит, наш Йосик. «Пастух» описал все вкратце, в нескольких словах, но представить не сложно. И вполне наглядно представить. Камуфляжка, шевроны МЧС, все как положено.

Все это, впрочем, было понятно. Ведь рано или поздно мистеру Коулмэну нужно будет в самой гуще событий оказаться – а, значит, и влиться в ряды. И не особо, конечно, прятался он со всем переодеванием. Понимал, что этого мы от него и ждем. Знал, что это мы ему сделать обязательно позволим. Для приличия, конечно, попетлял, поиграл в прятки – но разве что для приличия. Иное дело, когда соберется от «пастуха» отрываться. Это он будет делать уже всерьез. По-настоящему. Когда?

Видимо, тогда, когда змеи пойдут. Хорошо бы, чтобы пошли, подумал подполковник. Чтобы вся эта химия гадов все-таки наружу выдавила. Йосик Йосиком, но гремучников уничтожить нужно вчистую. Если задача такая ребятам из МЧС по зубам…

И рюкзачок. Тоже камуфляжный такой, полевой аккуратный рюкзачок. Зачем? Что там у тебя, коллега, какие достижения передовой американской науки? Заглянуть, конечно, можно было бы без проблем – отвели в сторонку, да и заглянули. Но – рано. Нам нужно, чтобы ты, Йосик, с другом Колей нам все поэтапно продемонстрировал. Понятно пока одно: дожидаешься ты появления главного героя нашего с тобой боевика. Почему дожидаешься и что собираешься при встрече этой делать – вопрос открытый. Ну да закроем и его. Прислали к нам явно не мальчонку, однако под таким микроскопом оторваться от нас ты права не имеешь. И я так думаю, что не оторвешься.

На крыше соседнего дома грохнули выстрелы. Сергей рывком повернулся в ту сторону. Ему не было видно, что происходит наверху, но криков – отчаянных криков столкнувшихся со смертью людей – он не услышал. Отрывистые команды, выстрелы, снова обрывки фраз. Нервозность – да. Еще бы без нее. Но паники нет. Он снова посмотрел на стрелу подъемника. Двое человек, взбиравшихся по лестнице один за другим, были уже у самой кромки плоской крыши. Неуклюжая фигура в химзащите – и следом за ним стрелок. Первый, перехватив планку согнутой в локте рукой, начал широкими движениями распылять репеллент. Понятно. Отогнать тех, что могут быть наверху. Спасатель с ранцем взглянул вниз, на товарища. Тот кивнул и стал взбираться наверх.

Молодцы, подумал Сергей. Разминулись все-таки. Один с дробовиком в руке, другой – что твой марсианин в этом костюме, а разминулись. Стрелок стоял теперь на предпоследней ступеньке, поводя стволом помпового ружья из стороны в сторону. Потом сделал еще шаг, оказавшись на крыше. Следом за ним двинулся и второй, в химкомплекте.

Через минуту стрелок появился на краю.

– Давай, – крикнул он вниз. – Пока чисто.

Двое МЧС-ников потащили по лестнице небольшую лебедку. Несколько больших контейнеров с репеллентом уже стояли возле подъемника. Значит, лебедкой. Ну не руками же такую дуру наверх поднимать.

Телешов взглянул на цистерну. Спасатели уже начали разматывать шланг. Вот так водочка наша подхимиченная наверх и потечет, подумал Сергей. Пейте на здоровье, гости дорогие. Чтоб вам захлебнуться.

Ведь как хорошо, когда люди понятную работу делают, подумал Кремер. С того места, где он стоял, ему было видно, как работают МЧС-ники на трех «хрущобах». На одной из них они уже заволокли контейнеры с репеллентом наверх и теперь тащили на крышу пожарный рукав. Это правильная для ребят работа. Лебедка, подъемник, цистерна, рукав. Неправильно, что при этом с дробовиком не расстаться.

Майор посмотрел в сторону Казанской. Вдоль всей улицы выстроились машины «скорой». Кого, интересно, скорым экстренным образом спасать? Уж конечно, не тех, кто с даймондбэком в конкретный контакт войдет. Да на этот случай вон, пара труповозок тоже стоит. Хорошо бы, чтоб вхолостую они сегодня сработали. Чтобы как сюда пустыми – так и отсюда пустыми. А «скорые» для кого?

Да ведь и для «скорой», подумал Кремер, вариантов тоже предостаточно. И на крышах-лестницах эквилибристика, и стрельба по-настоящему тоже не начиналась еще. Как оно будет, когда поползут? Да еще на тебя поползут? Не начали бы хлопцы палить со страху на все триста шестьдесят, пока припас позволяет.

Friendly fucking fire[6]6
  Долбанный дружественный огонь.


[Закрыть]. Майор усмехнулся. По-русски оно было бы нормально и понятно – «огонь по своим». По дурости, то есть, с перепугу, по идиотизму штабистов и прочей хренотени. Но только америкос мог родить такую вот интеллектуальную загогулину: «дружественный огонь». Ты, дескать, Федя, не обижайся – это я тебя по дружбе в расход пустил. И все, какие претензии – мы же культурные люди.

Причины, конечно, у братьев-америкосов есть. Хотят, чтобы каждый труп все-таки героем оказался. Чтобы не по дури этот труп сорганизовали, а исключительно из дружеских побуждений. Так, чтобы все равно герой. И черт его знает, а, может, оно и правильно? У них вместо реальных десятка-двух-трех – герои все до единого, кто в очередной заварушке с жизнью расстался, даже и по глупости. Это у нас – и нынешних, и прежних – в грязь, да поглубже. А уж имена их ты веси, Господи. Зато имя распоследней шлюшонки из очередного реалити-шоу у всех на слуху. Вот бы где со всем дружелюбием батальону хороших ребят поработать – одну телестудию за другой навестить с полным боекомплектом и по самой сердечной дружбе. With the friendliest fire[7]7
  С самым дружелюбным огнем.


[Закрыть]. Только откуда ж ему взяться, тому батальону. Батальон тот в землю лег. Своя у мальчишек была reality, без всякого, правда, show. И имен никому не нужных героев никто, кроме чудом выживших их товарищей, не знает и не ведает.

Вот и хорошо, что не ведает, подумал Кремер. По крайней мере, в дерьме имена ваши не извозят.

Так что лучше уж вы, ребята, оставайтесь безымянными. Но главное – живыми. Живыми.