Текст книги "Страсти по Феофану"

Автор книги: Михаил Казовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 30 страниц)

2.

Тамерлан собирался пойти на Китай и поэтому решил помириться с Тохтамышем. Но внезапно умер 18 февраля 1405 года. Может быть, послы Тохтамыша его отравили? Впрочем, сам Тохтамыш пережил своего противника ненадолго – тоже скоропостижно скончался, будучи в Тюмени.

Золотой Ордой по-прежнему правил Едигей (через «подставных» ханов). Воодушевлённый победой над литовцем Витовтом, а затем смертью Тамерлана, он вначале занял Хорезм, а потом решил идти на Москву, совершенно переставшую платить дань к 1406 году.

Но Василий Дмитриевич в это время вознамерился проучить своего тестя – князя Витовта, захватившего Смоленск и позарившегося на Псков и Великий Новгород. Москвичи заключили союз с рязанцами, а затем, пообещав монголо-татарам возместить прежние убытки, и с Едигеем. Общее их войско двинулось на запад, и, наверное, литовцы были бы сметены, если бы не деньги: предложили союзникам крупный откуп. Те посовещались и согласились. Дело кончилось миром.

Тут зато пошли раздоры в стане коалиции. Едигей сместил в Рязани князя Фёдора и определил на княжение Ивана Пронского, а Василий Дмитриевич Московский поддержал свергнутого правителя, дал ему денег и дружину, в результате чего Фёдор снова сел на свой престол.

Едигей, разумеется, рассердился. И к тому же москвичи не возобновили «ордынский выход», как обещали. Словом, столкновение стало неминуемо.

Между тем сын Донского окончательно помирился с тестем, заключил с ним союз и прекраснодушно распустил армию.

А когда перебежчик-мурза сообщил ему, что огромное войско из Сарая движется на Русь, было слишком поздно. Как его отец много лет назад, князь рванул в Кострому, а митрополит – в Тверь. Во главе московского ополчения, будто прежде, встал Владимир Андреевич.

Первым Едигей разгромил и сжёг Нижний Новгород, а затем, чуть выше по Волге, Городец. Следуя на запад, захватил Владимир, севернее – Ростов и Переяславль. Угрожая взять Тверь, он потребовал, от Ивана Тверского привезти пушки (собственных тяжёлых огнестрельных орудий у монголо-татар не имелось до сих пор), но Иван, принуждаемый Киприаном, не ответил ни да, ни нет. А без артиллерии (Едигей это понимал) взять Москву почти невозможно.

Но рискнул. Обложил Белокаменную и предпринял штурм. Под огнём пушек и мушкетов наступление захлебнулось. Как и в старые времена, князь Владимир Андреевич храбро защитил город. Сохранялось положение неустойчивого равновесия.

Наконец, Едигей выдвинул условие: за три тысячи рублей золотом он уйдёт восвояси. Деньги выплатили. И ордынцы убрались с московской земли.

Русь зализывала раны. Возвратились Киприан и Василий Дмитриевич с семейством. Жизнь входила в привычные берега. Люди хоронили убитых.

Из родных и близких Феофана уцелели все, кроме Прохора. Он как раз отправился из Нижнего в Городец, чтобы поклониться могилам сына, дочери и жены, и погиб от рук неприятелей, наводнивших город. Тел зарезанных и сожжённых оказалось столько, что никто его опознать не смог, и художника упокоили в общей, братской яме.

Уцелел живописец Андрей Рублёв. Жить ему оставалось больше двадцати лет – все его главные иконы были впереди: росписи церквей во Владимире и Сергиевом Посаде (там и там – с Даниилом Чёрным), а его великая Троица навсегда останется непревзойдённым шедевром...

Симеон Чёрный вместе с братом тоже расписал ещё несколько соборов.

Даниил после смерти Гликерьи сделал предложение Пелагее, и она вышла за него. Родила ещё одну дочку, оказавшуюся младше Ули на четырнадцать лет...

Ну, а что же сам Феофан?

Оказавшись вместе с Прохором в Нижнем Новгороде в мае 1406 года, он явился в старый Печерский монастырь к его настоятелю, своему давнему знакомцу, Малахие Философу. Встретились они радостно и в беседе провели несколько часов. Вскоре Малахия совершил постриг обоих старцев. Прохор в иночестве получил имя Емельяна, а его сподвижник Феофан – Александра.

Ранним утром 21 сентября 1406 года Феофан-Александр приоткрыл калитку женского Крестовоздвиженского монастыря и спросил у привратницы, можно ли увидеть инокиню Лукерью, уж не умерла ли она? Нет, жива, ответили ему, но почти ослепла.

Он поднялся в келью, тихо постучал. Хорошо знакомый голос проговорил:

   – Кто там? Заходите.

Дорифор вошёл. Около оконца сидела совершенно седая старушка, высохшая, грустная. И смотрела на него тусклыми глазами.

   – Здравствуй, душенька, – произнёс художник.

Вся затрепетав, женщина приподнялась:

   – Боже! Феофан! Ты ли это?

Он ответил чинно:

   – Нет, ошиблась. Пред тобою инок Александр...

   – Ах, вот так? Ну, неважно, неважно. Дело ведь не в имени. Господи Иисусе! Как я рада снова быть с тобою.

   – Я, Лукерьюшка, тоже рад вельми...

После этой встречи часто посещали кладбище и сидели у могилки Григория. Даже Едигей их не разлучил – захватив город, он пожёг Кремль, многие дома, но монастыри не разрушил.

Сидя у могилы, разговаривали о вере, о предназначении человека и о высшей любви – к Богу, к ближнему своему, к братьям и сёстрам во Христе.

   – Да неужто тебя не тянет краски и кисти взять, что-то написать, как раньше? – удивлялась она.

Сгорбленный монах кротко отвечал:

   – Да Господь с тобою, голубушка: я и не умею совсем.

   – Что ты говоришь? Ты зело великий иконописец земли русской. Столько сотворил несравненных ликов!

Он мотал головой упрямо:

   – Ошибаешься, милая. Это Феофан, а не я. Написал «Апокалипсис» и умер. Ибо отдал себя всего без остатка, до последней капли душевных сил. С этим жить нельзя, с «Апокалипсисом» в сердце и пред очами. Не давал покоя Антихрист... Вот и нет больше Феофана, вспыхнул и сгорел в одночасье. Улетел вслед за Машей и Николенькой приснопамятным. Вслед за Гришенькой и Летицией... Пусть покоятся все пятеро с миром. Пожил Грек неплохо: много расписал храмов и оставил много учеников. Это главное. На Руси оживил иконописное дело. И теперь оно без него расцветёт, упрочится. Ну а то, что был Феофан превеликий грешник – ничего уже поправить нельзя. Я вот помолюсь за него. И за всех его близких...

Но Лукерья не отставала:

   – Хорошо, ты не Феофан. А на чьей могилке сейчас находимся?

   – Бедного Гришатки.

   – Чей он сын – Феофана или твой? Если Феофана, почему ты приходишь сюда каждую седьмицу?

Тот бубунил упорно:

   – Феофана, Феофана, у меня нет детей, аз есмь чернец Александр... Прихожу лишь по долгу памяти. Ибо дал обет приходить.

Женщина вздыхала:

   – Ну, считай как хочешь. Мне ты всякий люб. Я мечтала о нашей чистой любви и желала умереть рядом. И Господь услышал мои молитвы.

   – Мы уже больше не расстанемся. До последнего вздоха.

Так они сидели, старые, согбенные, и не отпускали ладони друг друга. И осенние листья падали с деревьев, осеняя их ангельский союз...

3.

Весь конец XIV века турки продолжали поглощать Византию. Год от года захватывали новые провинции – Македонию, Болгарию. Пала Фессалоника. Наконец, в 1394 году султан Баязид осадил Константинополь. Город защищался отважно и сумел продержаться целых восемь лет – только потому, что продукты ему привозили по морю, а у турок не было флота. Грекам на помощь двинулся венгерский король Сигизмунд, но в жестокой схватке у Никополя христиане были разбиты; десять тысяч попали в плен к мусульманам и погибли (все, кроме знати). Помогали императору и французы, и русские (князь Василий Дмитриевич присылал деньги), но сломить турок не удавалось.

Снял осаду (косвенно) всё тот же Тамерлан – 28 июля 1402 года он разбил Баязида в битве при Анкаре, разгромил его армию, а пленённого султана привезли победителю, словно дикого зверя, в клетке из железа.

Так столица Византии получила короткую передышку. Только всё равно великой империи уже не было. Город оставался в руинах. Император ютился в маленьком Влахернском дворце... Силы иссякали...

Нового турецкого нападения главный город Восточной Римской империи пережить уже не сумел. 29 мая 1453 года триумфатор – Мурад II, унаследовавший титул султана от Баязида, – въехал в Царьград. Правившего в то время императора Константина Палеолога (внука Иоанна V) чудом опознали в куче обезображенных трупов лишь по двум небольшим золотым двуглавым орлам на пурпурных сапожках. А султан приказал отрезать ему голову и показывать на ипподроме для устрашения населения. Впрочем, тело монарха он похоронил с надлежащими церемониями на площади Вефа...

Так окончилась история Византии.

Выпавшее знамя с двуглавым орлом подхватила Русь.

Внук Василия Дмитриевича – Иван III – обвенчался 12 ноября 1472 года с Зоей (Софьей) Палеолог, доводившейся племянницей императору Константину. Вместе с ней двуглавый орёл, династический знак Палеологов, сделался гербом Московского государства. А Москву стали называть Третьим Римом.

К этому времени о монголо-татарах не было уже и помина.

Едигей, изгнанный врагами из Сарая-Берке, а затем из Хорезма, оказался в Крыму, создал там своё ханство и пытался расширить его, набегая на Киев и мечтая о возврате своих владений. Но погиб от руки младшего сына Тохтамыша...

Сыновья Тохтамыша, возвратившись в Сарай, были в дружбе с Василием Дмитриевичем и не разоряли северного соседа. Словом, Русь набирала силу, постепенно превращаясь в единое государство, независимое, мощное.

Феофану Греку посчастливилось быть свидетелем и частичкой этой эпохи – угасания Византии и начала возрождения нашей земли. Он привнёс в русскую иконопись новый дух и поставил её вровень с шедеврами европейского Ренессанса. Ведь недаром Феофана называют русским Микеланджело, а Рублёва – русским Рафаэлем!

Инок Епифаний, познакомившийся с Греком в Москве в 1405 году, рассказал о нём в своих уникальных записках живо и тепло, навсегда запечатлев образ остроумного, тонкого, мудрого художника. Многие работы Феофана не уцелели. Но и те, что дошли до нас, удивляют современных людей мощью и энергией.

Низкий, благодарный поклон ему за это – от России, от всего человечества.

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА

Не ранее 1330 г., не позднее 1340 г. Рождение Феофана.

Конец 1350-х – середина 1370-х гг. Росписи церквей в Константинополе, Галате, Халкидоне, Каффе.

1378 г. Фрески в церкви Спаса Преображения на Ильине улице в Новгороде Великом.

1390 г. Росписи в храмах Нижнего Новгорода.

1392 г. «Богоматерь Донская» и «Успение» для Успенского собора в Коломне.

1395 г. Вместе с Симеоном Чёрным Феофан написал иконы в церкви Рождества Богородицы с приделом Лазаря в Московском Кремле по заказу великой княгини Евдокии.

1399 г. Иконы в Архангельском соборе Московского Кремля.

Конец XIV – начало XV века. Феофан работал в Серпухове, Переславле-Залесском. Кроме икон – росписи стен во дворцах князей, книжные миниатюры в Евангелиях, панорамный рисунок Константинополя по просьбе Епифания Премудрого.

1405 г. Вместе с Андреем Рублёвым и Прохором из Городца созданы иконы в Благовещенском соборе Московского Кремля: деисус, «Корень Иессеев», «Апокалипсис».

Не позднее 1415 г. Кончина Феофана.

ОБ АВТОРЕ

Михаил Григорьевич КАЗОВСКИЙ родился в Москве в 1953-м году. Закончил факультет журналистики Московского университета. Свою творческую биографию начинал как сатирик – работал редактором в журнале «Крокодил», издал семь авторских сборников пародий, фельетонов, рассказов и стихов; его комедии «Новый Пигмалион» и «Каскадёр» ставились в семи театрах СНГ; по произведениям Казовского сняты художественные фильмы «Внимание: ведьмы!» (Одесская киностудия) и «Личная жизнь королевы» («Мосфильм»).

С 1990-х годов М. Казовский увлёкся исторической прозой и драматургией; отдельными книгами вышли его романы «Дочка императрицы» (о крещении Руси), «Золотое на чёрном» (о знаменитом галицком князе Ярославе Осмомысле) и трагикомедия «Поцелуй Джоконды» (сцены из жизни Леонардо да Винчи).

М. Казовский – лауреат нескольких литературных премий, в том числе в ФРГ (1991-й год).

Исторический роман «Страсти по Феофану» – новое произведение писателя.