Текст книги "Меня зовут Виктор Крид (СИ)"

Автор книги: Михаил Француз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 44 страниц)

– Я поняла, сэр.

– Едем на базу. Нам теперь еще с Роджерсом разбираться...

* * *

глава 10

Легко сказать себе – еду в Россию. На практике же...

Из Америки. Во время Мировой Войны.

Блокада Британии на море, нападения подводных лодок на торговые корабли, практически все побережье под фашистами. Не через Мурманск же добираться?

Так что поплыл я в Британию, присоединившись к военному конвою с продовольствием. Там на ближайшем военном аэродроме угнал самолет (совершенно без всяких колебаний и зазрений совести – не люблю я бриттов, что тут поделаешь?) и рванул на нем в оккупированную Францию, где, естественно был сбит на подлете. Но когда меня это останавливало?

Выбрался из кабины, доплыл до берега, переоделся и вооружился за счет того самого зенитного подразделения, что меня сбило. Живых там не осталось.

Видимо убийство Крюгера сломало некую моральную плотину-ограничитель, что я поставил себе в прошедшие годы. Сорвался иными словами. И ярость-то не сильная была. Скорее уж холодное удовольствие. В этот раз я не рвал людей когтями. Нет, только приемы из БИ. Стрелять тоже не стал. Все сделал тихо. Так это получается даже страшнее.

А дальше был марш-бросок через захваченную Францию. Подальше от крупных городов, поселков, транспорта...

На какое-то время прибился к местному сопротивлению. Пустил с ними пяток поездов под откос, поднатаскал во взрывном деле, крепко потрепал нервы местному оккупационному корпусу... Настолько крепко, что пригнали дивизию СС, прочесали частым гребнем леса, монастыри, церкви, поселки... Перестреляли-перевешали все сопротивление. Я-то условно неубиваемый, они – нет. Я отстрелялся-отбился, а они полегли все, кто не разбежался. А кто разбежался, тех потом выявили и перевешали.

Потом была темная-темная ночка. И не стало остатков и так поредевшей дивизии. В этот раз в заначку пошло именное оружие, холодное и не очень, всякие там железные кресты, другие боевые награды. Не столько затем, чтобы достать потом, сколько чтобы опознавать куски тел было сложнее.

Наутро побежал дальше, поскольку больше меня ничто тут не держало.

Может быть впервые, за всю прошедшую жизнь, меня тянуло на родину. Не родину тела. На родину души. Видимо, это не просто слова: "Родина-Мать зовет!". И она зовет. Именно тогда, когда ей действительно угрожает опасность. И это было что-то настолько глубинное, непреодолимое, что по ночам в душе тоскливо выл Зверь.

И я бежал.

Бежал вперед, через занятые врагом земли. Я убивал их по ночам. Я не чувствовал за это угрызений совести. Они – враг. А врага уничтожают. Без пощады, без жалости.

Взрывал за собой мосты, поджигал склады горючего, пускал под откос поезда, вырезал блок-посты и расстреливал транспортные колонны, жег стоящие на ночных остановках танки и самолеты на аэродромах... И шел вперед. Туда, где враг рвался к Москве. На дворе стояла зима сорок первого.

И я дошел.

В сравнении с той силой, что рвалась к столице, я был всего лишь маленьким камушком. Камушком в сапоге, что вроде бы мелочь, но ужасно раздражает и мешает идти вперед.

Дело в том, что тут проявилось еще одно отличие Марвел от моего прежнего мира. Вампиры.

И почему-то эта пакость была на стороне гитлеровцев. А большинство их вообще сидело в СС. Не на рядовых должностях, понятное дело, на офицерских. Впрочем, во Франции, там, где я прибился к сопротивлению, дело обстояло примерно также.

Возможно в Гестапо их сидело не меньше, но я был на фронте, а не в тылу. Поэтому эсэсовцев видел, гестаповцев нет. И тех, кого видел, уничтожал.

Не сказал бы, что вампир – легкий противник. Некий абстрактный вампир. В теории, за свою очень долгую жизнь, он может научиться виртуозно владеть телом и/или оружием. Потолка в развитии-то в этом направлении у них нет. Но это в теории.

На практике, девяносто девять и девять десятых процента встреченных мной вампиров стопорились на неком минимальном уровне. Им вполне хватало тех преимуществ, что дает сама их природа над обычными людьми. Но не надо мной. Мой физический потенциал, только за счет способностей тела, уже сам по себе выше, чем у вампира того же возраста. А уж годы убитые на овладение навыками БИ...

В результате, пока встретил только одного кровососа, который смог оказать какое-то сопротивление перед своей смертью. Остальные же реальную силу заменяли самомнением, самоуверенностью и презрением к окружающим. Такие умирали, даже не успев понять, что же именно их убило.

Встречались у врага и действительно сильные бойцы. Такие, что косили обычных солдат, словно траву.

Я даже узнал четырех участников "Битвы". Видимо, долгожитель в Марвел не я один. Хотя, маги – что с них взять?

Каждый из этих четверых в свое время легко выносил меня с арены. Непринужденно и даже весело. И это одна из причин, почему я не люблю магов с их гонором, позерством, пафосом и, если уж быть честным, невъебенной силой.

Но здесь не арена, здесь война. А на войне нет правил. Как и на охоте. Одного из этих "высших существ" я подкараулил в туалете. Часов двенадцать я провисел под потолком деревянного уличного "клозета". Человек тридцать успело подо мной за это время "сделать свои дела". Но я дождался.

Человеку со спущенными штанами, в процессе дефекации трудно оказать какое-либо сопротивление, будь он хоть трижды маг. Так что свернул гаду шею, потом отрезал голову совсем, сунул безголовый труп в очко, а на голую задницу уложил отрезанную голову. Думаю, те, кто нашел тело, поняли мое послание правильно.

Один маг в тот же день с фронта уехал. Двое других ходить везде стали только вместе. Даже у сортира один караулил другого. Особенно у сортира.

Первый из них умер на женщине. Второй во сне, сразу после первого. А что вы хотели? Война. И они враги. А врагов уничтожают, любыми силами и средствами. В любом месте, в любое время.

* * *

глава 11

Я сидел на колоде, привалившись спиной к дереву. Сидел в советской солдатской форме и овчиной бекеше нараспашку. У того же дерева под рукой стоял прислоненный MG-34 с семидесяти пяти патронным барабанным магазином. На поясе висела кобура с вальтером и ножны с кинжалом СС. Рядом на скамейке лежал вещмешок, тоже советского образца (не так давно отбил один из военных складов, оставленных при стремительном отступлении, как отбил... скорее, набрел. Устроил диверсию, передавил пару десятков фрицев, набрал барахла, что приглянулось, да сжег что осталось к дзену).

Сидел и задумчиво курил трофейную папиросу. Так-то я такой дурацкой привычки, как курение, не имею, но вот именно сейчас захотелось. Действительно – процесс успокаивающий. Последствия для организма ужасны (не для моего), но процесс чем-то сродни медитации. Подозреваю, что изначально, у индейцев, он в качестве таковой и использовался, как одна из составляющих. Но к нынешнему моменту остался лишь в качестве дурной привычки.

Но мне было все равно. Такое количество смертей, что я видел и, более того, устроил, даже на такую странноватую психику, как моя, действует угнетающе.

Словно больному бешенством волку, хотелось в тепло, к людям. К людскому доброму теплу. Глупо, наверное. Да я и сам понимаю, что глупо, но...

Весна приходит. Снег начинает таять. Дымок папиросы медленно вьется в воздухе. Выпущенная изо рта струйка уходит в небо...

Да уж, ветеран войны за Американскую независимость. Расклеился. Хотя, и не удивительно: та войнушка двести лет назад – возня грязных злых детей на заднем дворе бабушкиного дома по сравнению с этим. Там было-то тысяч пятьдесят-шестьдесят воюющих за всю войну с каждой стороны. Да и то не уверен. Здесь же...

В мою сторону через лес приближались люди. Табак забивает чутье, тупит обоняние, но годы практики БИ развивают не только умение убивать.

Я чувствовал их так, словно стоял рядом с каждым из них за левым плечом.

Маскхалаты, пистолеты-пулеметы, ножи, пара винтовок, отсутствие разговоров, мягкая поступь, организованность... Развед-диверсионная группа.

Я нынче сижу в немецком тылу. Немецкой развед группе тут делать нечего. Стало быть наши.

Хотя, будь то даже и немцы, папироса была слишком сладка, чтобы я отвлекся. Что они в конце-то концов могут мне сделать? Разве что испортить удовольствие от папиросы и этого теплого света солнца.

Меня заметили. Скрытно окружили. Сигарета кончилась. Я достал вторую, поджег трофейной зажигалкой и снова выпустил дым в небо.

Командир группы принял, наконец, решение, подал жестом команду, и скрытное окружение стало явным. Бойцы покинули укрытия и вышли, держа на мушке, не перекрывая друг другу линий выстрела.

– Ты кто такой и что тут делаешь? – задал вопрос командир группы, невысокий подвижный мужчина возрастом, судя по моим ощущениям, около тридцати. Может немного младше.

– Виктор Крид меня зовут, – выпустив еще одну струйку дыма и проследив, как она тает, растворяясь в воздухе, ответил я на первую половину вопроса.

– Что ты здесь делаешь? – нахмурившись, повторил вопрос он.

– Курю, – ответил я очевидное. – На солнце греюсь.

– Не придуривайся. Ты понял о чем я.

– Партизаню немножко, – пожал я плечами. Собственно не соврал. Примерно так мои действия и можно квалифицировать.

– Партизанишь? – насторожился он. – А где отряд?

– Нет отряда. Один я, – ответил и вздохнул. Невольно вспомнились бойцы сопротивления, те, что навечно остались во Франции.

– И много ты один навоюешь? – невесело усмехнулся он.

– Уж как получится, – пожал я плечами. – Пока получается.

– А это не ты ночью фрицевский склад ГСМ поджог? – с подозрением спросил он.

– Я, – не стал отпираться. Ну поджог и поджог, что такого? Сколько я их уже за эти месяцы спалил. Одним больше, одним меньше.

– Это наша была задача, – хмыкнул он. Что ему сказать? Просто пожал плечами.

– Виктор, а по батюшке-то тебя как? – поинтересовался он. А действительно? Отца тела вроде как Зебадая Крид звали. Виктор Зебадьевич Крид? Или Зебадаевич?

Не, не нравится. В той жизни Иванычем был, так пусть и тут буду. Какая, в сущности разница?

– Виктор Иваныч я, – ответил ему.

– Крид Виктор Иваныч, значит, – хмыкнул командир группы. – Откуда же ты взялся такой?

– От самой границы за фронтом топал, – полуправду сказал я. – Еле поспевал.

– Теперь поспел. Чего ж в свое подразделение не возвращаешься? – с нехорошим прищуром спросил он.

– Нет больше моего подразделения, – ответил я и затушил окурок о корень дерева, после чего спрятал его поглубже в снегу.

– Зато армия осталась. И место солдату командиры всегда определят.

– Сначала особисты затаскают и замурыжат, – хмуро ответил я. Разговор переставал мне нравиться. Убивать я их не хотел, но парни явно шли на обострение.

– Если есть, за что мурыжить!

– Отсутствия документов и четыре месяца на оккупированной территории хватит? – последний раз сделал попытку решить дело миром я.

– Разберутся, кому положено, – отрезал он. – С нами пойдешь!

– Слышь, – в голосе прорезались рычащие нотки. – Сбавь тон, а то я тебя прямо тут раздавлю. И на стволы своих бойцов не больно-то надейся.

– Спокойнее, парень, – чуть-чуть попятился под моим взглядом и напором слов он. – Парни нервные, случайно и пальнуть могут.

– У вас десять секунд чтобы оружие опустить. Потом не обижайтесь, – рыкнул я. Сам понимал, что глупость делаю, в дурь пру, но и отступиться уже не мог. Контроль за прошедшие месяцы ослаб сильно. Ярость буквально от любого раздражителя плескаться начинала. Вот и сейчас, так и подмывало вскочить и вынести нахалу прикладом его же ППШ все зубы. – Раз!

– Ты не в том положении, чтобы условия диктовать, – стал совсем серьезным командир группы.

– Два!

– Не дури! – вскинул он оружие к глазам и отступил еще на шаг назад.

– Три! – произнес я и набычился.

– Четыре! – он отступил еще на шаг назад.

– Пять! – тут из кустов позади командира высунулась голова еще одного из его людей.

– Командир, погоня! – сказал он. – Близко уже, с собаками.

– Ладно, парни, уходим, – опустил оружие командир. – Ты с нами? – обратился он уже ко мне. – Там их десятка три, не меньше.

– Идите ребята. Идите. Ждут вас. А я посижу еще. Встречу гостей. Может и про вас забудут от моего радушия.

– Хрен с тобой, – сплюнул командир. – Уходим!

* * *

– Петь, как ты вовремя-то с погоней своей вылез, – вздохнул сержант Летягин. Старший лейтенант Воронов лишь хмуро глянул в его сторону и промолчал.

Час назад произошла странная встреча с назвавшимся Виктором Кридом бородатым мужиком в советской военной форме без знаков различия.

Спасаясь от близкой погони, что шла за ними по пятам вот уже полдня, они вынуждены были уйти. Буквально через пять минут после этого со стороны полянки, где была встреча, послышались выстрелы, лай, выкрики на немецком... А потом все стихло. Как-то резко и сразу.

Полчаса группа еще двигалась, но признаков погони за спиной не было. Тогда Воронов принял решение вернуться и посмотреть, что да как.

Вернулись.

Посмотрели.

На поляне и вокруг нее валялись немецкие трупы. Много. Куда больше трех десятков. Некоторые были застрелены. Кто-то зарезан. Основная же масса убита была голыми руками. Собаки просто разорваны пополам. И цепочка следов одного крупного человека в сапогах советского военного образца. Причем, по тем же самым следам видно, что уходил он спокойно, никуда не торопясь.

Самая же страшная находка была в центре поляны. Там, где меньше полутора часов назад стоял сам Воронов. В этом месте лежал распятый еще живой офицер. Руки и ноги его были пришпилены немецкими винтовками, больше чем на половину длинны вогнанные в мерзлую землю. Нижняя челюсть сломана. Живот вспорот. В открытом глазу окурок затушен.

Поежился Воронов и дал знак Летягину фрица дорезать: язык из него никакой, а мучить даже врага не следует. Убивать да, мучить – нет.

– Так, говоришь, мужик тот до пяти досчитать успел, да? – почесал в затылке рядовой Курицын Петр Василич, тот самый "Петька", что про погоню сказал, из кустов высунувшись.

Летягин кивнул и вытер о форму теперь уже мертвого офицера свой НР-40, прежде чем в ножны его спрятать.

– Все. Уходим, – скомандовал Воронов, оглядывая своих орлов. – По возвращении доложим о том, что видели. Пусть у начальства над этим голова болит, не у нас!

* * *

глава 12

– Вот и отбегался ты, Виктор Иваныч, – под нос себе пробормотал я, разглядывая ряд пулеметчиков стоящих по всему периметру огромного помещения на двух балконах, один над другим. Навскидку – около ста пятидесяти стволов.

Но да и дзен бы с ними – минут двадцать боли, и я до них всех доберусь. Может и быстрее, поскольку в быстро бегущую цель еще умудриться попасть надо, даже из пулемета, а цель я очень и очень быстрая.

Вот только за рядом пулеметчиков виднелись высокомерные рожи магов. На дух их не переношу, сволочей!

И нелюбовь эта очень давняя. С Тибетских времен еще тянется.

Я, конечно, любил в детстве мультики посмотреть, кино всякое, даже комиксы в электроне почитывал. Правда позже значительно, уже по студенчеству. Но до гордого звания гика, мне как до Китая пешком было. И я близко не думал даже, что Марвеловские маги именно на Тибете кучкуются.

И за недомыслие свое поплатился. Неприятно вспоминать, но отловили они меня, словно экзотическую зверюшку.

Черт меня дернул тогда войти в ту деревеньку, товар посмотреть, запасы пополнить. А там именно этот гад. Маг Иссей – участвовавший в последней посещенной мной Битве Драконов. Тот самый, что вынес меня с арены своей магией. И заработал хромоту (я разорвал ему когтями колено до того, как он успел раскочегариться).

Естественно, что он меня узнал. Расплылся в улыбке, повел в местную харчевню, налил выпивки...

Очнулся я уже в лаборатории, где провел следующие полгода. Очень долгие и очень болезненные полгода. И за это время я преобрел стойкую неприязнь к любой магии и столь же стойкую, даже сказал бы, неистребимую ненависть к магам.

Да и как любить тех, кто испытывал на тебе недоделанные и непроверенные боевые заклятия с малопредсказуемым (и весьма болезненным) эффектом, разнообразные зелья, снадобья и реагенты, варил в кислоте, рвал на куски (буквально. Он не раз не два и даже не десять отрывал мне руки и ноги, рубил и пилил), вырезал глаза, органы... И это далеко не полный перечень того, что эти гады со мной делали. Забыл сказать – Иссей занимался этим не в одиночестве. К нему захаживали друзья-маги, и он с удовольствием, под общее веселье и остроумные коментарии "на бис" повторял для них "особенно забавные" моменты и опыты, навроде: "какой занимательный рык получается у подопытного, когда молния попадает ему в язык... а уж если много молний".

Все закончилось вполне логично и закономерно: когда моими шкурами обтянули всю мебель в его доме, это занятие, как и другие исследования, ему наскучили. Настало время экспериментов и попыток улучшения моего организма. Я до сих пор благодарен своему исцеляющему фактору, который совершенно не желал принимать всяческие третьи пары рук, хвосты с мантикорьеми жалами, шипы и колючки на спине, рога на голове... Слава Вселенскому Разумному Началу, все это начинало быстро отторгаться и отмирало. Лишиться человеческой формы из-за прихоти какого-то экспериментатора было бы крайне неприятно.

Но должен признать – что-то у него все же получилось: когти и кости стали крепче (до адамантия далеко, но с титаном уже сравнить можно), регенерация ускорилась раза в три, рефлексы и прохождение сигналов по нервной системе улучшились, ну и все сверхчеловеческие чувства обострились.

Однако на этом и все. Успехи кончились.

А еще через месяцок кончился и интерес Иссея. Меня выставили на полигон, где провели отработку экспериментальных боевых заклинаний. На втором десятке, одним из них мне оторвало голову (в том числе голову, так-то просто на куски разорвало).

Иссей констатировал смерть образца и велел слугам почистить полигон.

Они почистили. Вывезли куски подальше от владений мага и свалили там в одну кучу. Ночь ударной регенерации собрала из кучи мое тело. Не уверен, что куски там соединялись правильно, да и хватало ли кусков, но видимо нужное отросло, ненужное ушло в строительный материал. А то, что куски там были не только мои (разнообразных надоевших "образцов" у Иссея хватало) позволило добрать необходимую мышечную массу.

Но процесс был не из приятных.

Лысый, оборваный, грязный и голодный я и набрел на нужный монастырь, где "подогрели, обобрали... Подобрали, обогрели".

Но сейчас не об этом.

Сейчас я смотрел на знакомое лицо в эСэсовской форме, и мысли летели с ужасающей четкостью и скоростью. Видимо, чтобы их расшевелить, нужна вот именно такая жопа, где есть реальная опасность для моей условно бессмертной задницы. А сейчас она есть. Я бы даже сказал: "Пиздец коту Ваське..."©.

* * *

А начиналось все не предвещая такой подставы. Замаскированный аэродром. Усиленная охрана. Хорошая цель для "суперпартизана". Вот я и клюнул.

Пробраться оказалось не сложно. Даже удалось заминировать пару самолетов. А потом...

Оборотни. Я почуял их приближение. А они, видимо, мое почуяли еще раньше. Уж в чем-чем, а в чутье оборотням я уступаю – они-то звери в куда большей степени.

И они, заметив меня еще на подступах, дали пробраться и расслабиться, а теперь окружили и сжимают кольцо.

Я не насторожился даже после этого. Ведь оборотни это что? Это хорошая драка. Не более. В силе они меня превосходят, это так. В скорости тоже, но совсем не много. Но их регенерация с моим исцеляющим фактором даже в сравнение не идет. Даже в боевой форме. Если отрубить или раздробить такому голову, то он уже не поднимется. Про серебро уже и вовсе молчу (а свой трофейный кинжал, я трофейным же серебром в одной из брошенных кузниц проковал, добавив полосу вдоль обеих режущих кромок, ведь с таким врагом встречаться уже доводилось).

Хорошая драка... И по началу все было именно так. Я лихо разнес, словно перезрелые тыквы, пулеметными очередями головы трем самым шустрым вервольфам, приготовился бить прикладом и хвататься за кинжал, как за спинами волков увидел фигуру человека в капюшоне с вытянутыми в мою сторону руками. Маг! Я почуял творимую волшбу, но отпрыгнуть или что-то предпринять не успел. В следующий миг была вспышка и мгновенная дезориентация.

Проморгался я уже по центру прямоугольного бетонного помещения с двумя рядами балконов по периметру, на высоте около десяти метров нижний, второй метров на пять выше. Размерами помещение было примерно сорок на восемьдесят метров. Голый бетонный пол. Никаких укрытий. Крыша на высоте около тридцати-сорока метров. Бьющие прямо в меня прожектора. Ряды пулеметчиков. Подо мной на бетоне пентаграмма.

Я вдохнул поглубже воздух, принюхиваясь. Результат был неутешителен. На пулеметах, кроме людей стоят еще вампиры и оборотни. И их много. А у тех реакция и меткость значительно человеческую превосходит.

Да и магов удалось различить по характерному запаху реагентов, что въедается не только в одежду, но и в саму кожу и волосы, аж целых шесть.

Похоже, что камешек из сапога решили все же вытряхнуть. Даже не представляю, сколько операций и планов пришлось прервать и отложить Вермахту, чтобы устроить эту ловушку. Ведь знать о том, что я полезу совершать диверсию именно на этот дзенов аэродром, а не на конвой с боеприпасами в соседней деревне или расположение танкового батальона к югу отсюда. Или еще десяток важных объектов, что расположены в этом районе. Район-то вычислить можно.

А значит, им пришлось держать минимум по одному магу и пятерке оборотней на каждом из них. А это огромная сила.

Я даже немного возгордился – минимум срыв наступления ради моей скромной персоны. Но уж мне-то теперь точно полный дзен. С шестеркой магов мне не справиться никак. Даже без учета всех остальных. А там и остальных столько, что мало не покажется.

Жаль, а ведь только-только начал считать себя крутым партизаном. И тут же по мою душу пришла та самая "дивизия СС", как тогда во Франции по душу сопротивленцев...

* * *

глава 13

Мысли с нечеловеческой четкостью и быстротой летели под черепом. Мозг, как еще никогда в жизни, просчитывал ситуацию. И серьезность этой ситуации была тоже как никогда в жизни.

Они не стреляли, стараясь разглядеть меня подробнее, пока есть возможность. Я не двигался, дабы не спровоцировать начало активных действий раньше времени.

Варианты возникали в голове один за одним и тут же перечеркивались. Их слишком много! Их просто слишком много. Один маг и вся эта мелочь с пулеметами – плохо, но терпимо. Два мага – плохо, но не фатально. Три мага – критично, все зависит лишь от удачи. Но ШЕСТЬ магов – запредельно. Тут не поможет никакая удача.

Как ни рыпайся – варианты разнятся лишь количеством врагов, которых смогу забрать с собой.

Забрать куда? На "тот свет"?

А вот тут начинаются настоящие "варианты". И упирается все в мудака Иссея. Если... когда он меня опознает, вот тогда и будет полная жопа. Этот гад знает о свойствах и строении моего организма чуть ли не больше, чем я сам. И, когда опознает, будет знать и то, что известно пока мне одному – как я выжил.

Для остальных же я просто полуживотное с необычными свойствами. А значит, вызывающее интерес. А значит – плен и опыты.

Из плена можно сбежать. Опыты перетерпеть. Тем более, что о настоящих моих возможностях, приобретенных за время изучения БИ, они не знают. Если же за дело возьмется Иссей, то сбежать он мне не даст. И доведет дело до логического конца.

Выходит из всей толпы критически опасен для меня только он.

Все это долго расписывать. На самом деле эти мысли пролетели в моей голове меньше, чем за секунду.

Цель определена, способ... А способ есть только один единственный: убить его первым же ударом, прямо сейчас, пока он не сказал ничего другим. Пока он еще брезгливо разглядывает меня, не выказывая и капли узнавания.

И я даже знаю как. Семьдесят лет в Тибете. За эти годы даже такой тупица, как я, выйдет на уровень внутренних энергий. И я вышел. Укрепление тела, перевод восприятия рывком на качественно иной уровень, работа на сверхскоростях, дистанционные удары – все это я освоил. Но была со всем этим и проблема. Серьезная проблема: чем больше я использовал внутреннюю энергию, тем больше и сильнее разгоралась звериная ярость. И падал контроль.

Но сейчас это не имело значения. Даже было на руку. И я стремительно накачивал тело Ци. Оно бурлило в крови, словно жидкое пламя. Взгляд сузился, выводя из поля зрения всех, кроме одной единственной цели. Да и та подергивалась кровавой пеленой. Рык сам собой начал клокотать в груди. Пока что тихо, но в полном безмолвии, висящем в ангаре, и он звучал зловеще и угрожающе.

Я медленно, демонстративно медленно, опустил пулемет на пол и отодвинул его от себя.

А потом рванул из ножен кинжал и кинул его в одну единственную цель, что меня сейчас интересовала.

Кинетический щит мага, хоть и с трудом, но начал гасить скорость летящего в него клинка...

Но дело было в том, что бросок кинжала – обманка. Отвлекающий маневр. Настоящий удар был нанесен чуть раньше, чем нож сорвался с пальцев. И он прошел. Удар Ци. Дистанционная атака. Тот самый, каким на циркаческих демонстрациях для туристов гасят пламя свечи, стоящей в другом углу комнаты. Вот только, проведенный в полную силу мастером (пусть на Мастера с большой буквы я не тяну, но на мастера могу вполне рассчитывать) он не только собьет пламя, он пробьет дыру в стене позади нее. Нет, не так. Стена останется целой. Он убьет человека за этой стеной стоящего, не оставив видимых повреждений.

И кинжал, начавший было замедляться, рванул вперед, пробивая горло уже мертвого мага. Перерубая позвоночник и вонзаясь в стену, выйдя с обратной стороны шеи. На вылет.

А дальше все завертелось: выстрелы, мой безумный прыжок на ближайший балкон, когти, рвущие в куски плоть врагов, пули, больно жалящие тело, безумие ярости, кровавая пелена...

Меня спеленали быстро. Добраться до второго балкона, где собственно и обосновались маги, я не смог. И дело даже не в магии. Естественно, что оставшиеся пятеро внесли свою лепту в мое поражение, но основным оказались банальнейшие сети. Сети, связанные из цепи в палец толщиной, выплевываемые из ручных сетеметов.

Одна такая для меня вроде бы мелочь. И две, и три, и пять... А вот двадцать-тридцать – уже серьезно. Так что "спеленали" – это буквально. Под конец, когда я уже не мог двигаться, сам себе напоминал червячка-шелкопряда в период окукливания. Единственное, что было видно из под цепей, это глаза. Безумные, с полопавшимися и продолжающими лопаться, тут же регенерируя, сосудами. И рычание.

Из клубка цепей сочилась кровь и что-то еще непонятно-бурое (я атаковал быстро и в толпе, а стреляли по мне сетями, не щадя своих. Многие оказались в плену вместе со мной, где их ждала быстрая гибель. Новые и новые цепи их буквально раздавливали, а мои рывки довершали дело).

Ярость из-за бессилия начала постепенно терять накал. Кровавая пелена сошла на нет, очистив зрение. И может быть лучше бы не сходила. Я увидел его – Урдулия. Мага Урдулия. Того самого, что был в уничтоженной мной группе. Того самого, что оказался умнее остальных, сбежав с фронта. Да и здесь, он держался за спинами и не высовывался. Осторожная падаль.

А главное, что Урдулий знал меня и по "Битве" и по лаборатории Иссея. А это значит, что я проиграл. Не верно просчитал ситуацию и теперь проиграл. Не уверен, насколько хорошо он знает результаты исследований Иссея, но уверен – ключевые моменты ему известны.

И по глазам вижу, что он узнал меня. И его глаза смеялись.

Я смотрел в эти глаза, а отчаянье обрушивалось подминая под собой остатки контроля. И стоило контролю пасть окончательно, как звериная ярость захлестнула разум. Зверь вырвался.

Я не рычал, не бился. Просто задыхался от той силы, того пламени, что захлестнуло меня. А Урдулий снова поймал мой взгляд и пакостно ухмыльнулся.

И вдруг, словно граница рухнула. Граница, являвшаяся поверхностью моих глаз. И Зверь ломанулся в образовавшуюся пустоту. По взгляду из глаз моих в глаза Урдулия.

И тут же я мгновенно оказался спокоен, словно айсберг, не прикладывая к тому никаких усилий. Это было странно и непривычно.

А то, что происходило снаружи – неправильно и нелогично. Урдулий, рыча и брызгая слюной, кинулся на своих же. Точнее на тех, кто стоял ближе. Он атаковал магией, тупо и яростно, без всякой выдумки и творческого подхода, но очень и очень быстро.

Но у врага оставалось еще четверо магов, и они хотели жить. С четырьмя сразу Урдулий не справился и погиб меньше чем через десять секунд после начала своей вспышки. А в меня прилетело замораживающее заклятие, превратившее комок цепей с моим телом в сплошной кусок льда. Дальше я уже ничего не видел.

* * *

глава 14

Оттаивать было неприятно. Больно. Сравнимо с варкой в кислоте, коей я при схожих обстоятельствах уже подвергался. Особенно добавляло впечатлений то, что никто о моем комфорте не заботился: кусок льда с замороженным мной тупо бросили в глубокий железный поддон и загнали в камеру крематория. Очень большую камеру. Очень большого крематория.

Когда цепи, с закутанным в них мной, освободились ото льда и начали постепенно вишневеть, у меня зародилась паника. Возникла мысль, что среди пленивших меня врагов нашелся кто-то действительно умный. И этот умник решил от греха подальше избавиться от опасной зверюшки.

Я совсем уже было решился использовать Взрыв Ци, наплевав на любые последствия, но тут пламя погасло. Металлическая стена отъехала вниз. Толстенная цепь, к которой был прикреплен поддон, натянулась и потащила его к выходу.

А комитет встречающих мне совсем не понравился. Двадцать человек. Именно человек. Вампиров и оборотней не было.

Вот только центральные места занимали двое, что полностью завладели моим вниманием. На их фоне терялся даже третий – маг, что стоял чуть левее них.

Стив Роджерс после лаборатории Эрскина выглядел точь в точь, как на экране телевизора в фильмах про Капитана Америку из моего мира. Я не упоминал этого раньше, поскольку хватало и без того, о чем рассказать. Но сходство было поразительным.

Так вот, сейчас, именно в данный момент в окружении охраны, вооруженной бластерами Гидры, стояли два суперзлодея из Земной саги про Людей Хэ. Красный Череп, он же Иоганн Шмидт, и Себастьян Шоу, он же доктор Клаус Шмидт. Блин, они что, братья что ли? Сплошные Шмидты! Хотя, иметь в Германии фамилию Шмидт, все равно, что не иметь ее вовсе.

Но от того не легче. В отличии от прошлой "торжественной встречи", вооруженной лишь огнестрелом, который, если и может мне навредить, то только при очень большой неудаче, да и то временно, у этих оружие, способное оставить от меня горстку пепла с одного попадания. И щита Капитана Америки у меня нет. Как и адамантиевого скелета.