Текст книги "Меня зовут Виктор Крид (СИ)"

Автор книги: Михаил Француз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 44 страниц)

Annotation

В этом имени все. Итак ОРС попаданец в Саблезуба.

глава 1

глава 2

глава 3

глава 4

глава 5

глава 6

глава 7

глава 8

глава 9

глава 10

глава 11

глава 12

глава 13

глава 14

глава 15

глава 16

глава 17

глава 18

глава 19

глава 20

глава 21

глава 22

глава 23

глава 24

глава 25

глава 26

глава 27

глава 28

глава 29

глава 30

глава 31

глава 32

глава 33

глава 34

глава 35

глава 36

глава 37

глава 38

глава 39

глава 40

глава 41

глава 42

глава 43

глава 44

глава 45

глава 46

глава 47

глава 48

глава 49

глава 50

глава 51

глава 52

глава 53

глава 54

глава 55

глава 56

глава 57

глава 58

глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 63

Глава 64

Глава 65

Глава 66

Глава 67

Глава 68

Глава 69

Глава 70

Глава 71

Глава 72

Глава 73

Глава 74

Глава 75

Глава 76

Глава 77

Глава 78

Глава 79

Глава 80

Глава 81

Глава 82

Глава 83

Глава 84

Глава 85

Глава 86

Глава 87

Глава 88

Глава 89

Глава 90

Глава 91

Глава 92

Глава 93

Глава 94

Глава 95

Глава 96

Глава 97

Глава 98

Глава 99

Глава 100

Глава 101

Глава 102

Глава 103

Глава 104

Глава 105

Глава 106

Глава 107

Глава 108

Глава 109

Глава 110

Глава 111

Глава 112

Глава 113

Глава 114

Глава 115

Глава 116

Глава 117

Меня зовут Виктор Крид.

глава 1

Меня зовут Виктор Крид.

Сейчас меня зовут Виктор Крид. На самом деле я попаданец обыкновенный. Свое прежнее имя и род занятий, так же как и саму жизнь помню хорошо, но значения она теперь практически не имеет, поскольку был я типичный ОРС компьютерщик, без работы, без жены, без детей, без девушки и даже собаки. То есть не держало там ничего. Не помню только одного, как она, эта самая жизнь закончилась и почему так рано. Вот не помню и все тут. Совсем.

Итак, меня зовут Виктор Крид.

Знакомое имя?

Мне, так очень даже: комиксы, мультики, фильмы... Марвел, если одним словом. И Виктор Крид – имя персонажа по прозвищу Саблезуб, или Саблезубый, как-то так. Тот самый заклятый враг Росомахи из Людей Хэ. Маньяк-убийца, наемник, полуживотное с проблемной психикой. Исцеляющий фактор, усиленные чувства, отсутствие старения, сверхплотные кости, когти, способные рвать сталь без всякого адамантия, сверхчеловеческая сила плюсом к ста двадцати пяти килограммам живого веса... Густобровый блондин с янтарными глазами.

Приятная личность, не правда ли?

А мне вот нравится.

Марвел. Канон. В каноне прошлое этого перса покрыто мраком. В одной из версий он был отцом Логана. В другой братом. В третьей ни тем, ни другим.

Новейшей, на момент окончания моей ОэРэСовской жизни, была версия с братом. В ней же указывался примерный год рождения: между 1880-тым и 1885-тым.

Пиздеж. Или, в данном случае, будет корректнее сказать AU. Ведь я не спорю с каноном. Я просто попал. В какой-то мир, где существует Виктор Крид. А уж тот ли это мир, с которого писался Марвел (созданный фантазией авторов Марвел) или какой-то другой, лишь чем-то на него похожий... откуда мне знать?

Осознал я себя Виктором Кридом в 1774-ом, сидя на цепи в темном подвале, после того, как, по словам отца этого тела, загрыз насмерть собственного брата за кусок пирога.

Помнится, в одной из версий канона, такая сцена была. И там малолетний звереныш отгрыз себе лапу, за которую и был прикован, после чего кроваво расправился с папашей.

Но в моем случае, была прикована не рука или нога, нет. Был ошейник. И толстая железная цепь.

Грызть железо было страшно. Даже не смотря на исцеляющий фактор, который я проверил в первую же очередь, как услышал имя. Страшно.

Но канон не соврал – клыки Саблезуба крепче и тверже стали. Как и когти, которые, между прочим, очень качественно прячутся в кончики пальцев и ничего общего с ногтями не имеют.

Цепь я перегрыз. Отца убивать не стал. Оставаться тоже. Убежал в лес, благо в Канаде их предостаточно. От ошейника избавился где-то через пару недель, перецарапав его наконец когтями. Крови при этом потерял, даже и не посчитаешь сколько – коготки-то срываются, а на горле кожица нежная.

Еще в одной вещи канон не соврал: Саблезуб – больше зверь, чем человек. В диком лесу не то что выжил, даже понравилось там!

Собственно дальше буду говорить, не "он", а "я", так как это теперь действительно я.

Итак, приятно познакомиться, меня зовут Виктор Крид!

глава 2

В лесу было хорошо. Дичи вдоволь. Сырое мясо не раздражает и, даже приносит удовольствие. Устроить логово для ночлега несложно. Мороз этим замечательным телом практически не чувствуется, не знаю уж за счет чего. Одежда практически не требуется. Найти воду для питья или купания еще проще... Единственный минус – скука. И отсутствие общения. Не с волками же общаться? Нет, они конечно легко принимают меня в свою стаю, совместно охотятся... Но с ними скучно.

В таком темпе прошел год. А может больше, кто знает, за временем я не следил. Скука стала настолько нестерпимой, что я поперся к людям.

За это время я заметно вытянулся и набрал массу. Если сбегал из подвала я худосочным двенадцатилетним мальчишкой, то по прошествии этого года (будем считать, что года), внешне мне можно было дать уже лет шестнадцать-семнадцать.

Вышел из лесу я уже не в Канаде, а в Америке. А на дворе 1776 год. И что в этом году творилось в Америке?

Война.

Война за независимость от Британии. Чуть позже названная Американской Революцией.

А у меня ни денег, ни родственников, ни связей... Хоть снова в лес уходи.

Подумал я тогда, подумал, да и надумал... на свою голову, пойти в добровольцы. Сыскать положения, приключений, денег, славы. Вот дурак я был!

Какое положение? Какие деньги? Какая слава? Оборванная, полуголодная, кое-как вооруженная толпа – вот что собой представляла добровольческая континентальная армия.

А из приключений: насмотрелся я там смерти, болезней, крови и бойни. И не только насмотрелся, но и сам поучаствовал.

Личное кладбище мое расширилось до пары сотен человек. Как так? А вот так – ярость. Жажда крови. Не просто так их комиксы Саблезубу приписывают.

Ведь что собой представляет битва того времени? Строй на строй расстреливают друг друга из мушкетов. Пять-шесть залпов. А потом не выдерживают нервы, или подходит кавалерия, или артиллерия, или еще что, короче все сводится к рукопашной свалке, кое-как управляемой. Вот там у меня крышу и срывало. Да так, что и ловить будешь, не поймаешь.

Зверел я на поле боя. И убивал, убивал, убивал... Пока враги не кончались. Или пока не удавалось себя в руки взять. Второе, слава Богу, было чаще первого.

Однажды, правда, случился и третий вариант: мне точно в голову прилетела пуля. С расстояния в один метр. Из мушкета. А еще точнее – в глаз. А через него в мозг.

Вырубился я тогда. Свои мертвым посчитали. Целую ночь исцеляющий фактор новый мозг выращивал (а что вы хотите? Мушкетная пуля вошедшая внутрь черепа и не пробившая задней его стенки, просто в кашу перемолола все его содержимое, дважды отрикошетив от кости), к утру пуля выпала, вытолкнутая восстановившимися тканями, тем же путем, через глазницу. После чего я еще три дня страдал проблемами с памятью. Бродил по лесам и прятался от людей.

Вот тогда-то мне и повезло. Хотя, относительное это было везение. Просто краем уха, наблюдая из кустов, за очередной группой людей, в данном случае гессенских солдат, я услышал сочетание слов "полковая казна".

А вслед за этим пришла мысль – война должна приносить деньги. Во все века ведь ради этого и воевали: трофеи, дроп, лут – как не назови, а смысл один и тот же – грабеж. К тому моменту разум мой был уже почти в норме, так что это словосочетание не забылось.

Я неделю следил за полком, к которому принадлежали те солдаты. Я смотрел, слушал, вынюхивал и вызнавал. И вызнал. Где эта самая полковая казна хранится, кем и как охраняется... А потом была ночь. Темная-претемная.

Ночное зрение, сверхчеловеческие чувства и сила, охотничьи навыки и бесшумность перемещений... Даже исцеляющий фактор не понадобился. Десяток бесшумно убитых солдат, сундук в мешок покрепче, мешок на плечи и деру в лес.

Искали меня долго. Потеряли еще человек пятьдесят. А потом пришли войска "патриотов", и всем стало не до казны.

Деньги.

Деньги я зарыл в лесу, тщательно запомнив место. И яму копал очень глубокую, чтобы случайно нельзя было натолкнуться. Зачем?

А куда бы я с ними пошел? Кругом война, надежных банков или безопасных мест нет. А до Швейцарии плыть и плыть.

Результат? Присоединился к другому полку добровольцев и продолжил драться за независимость Соединенных Штатов Америки, будь они неладны.

Даже как-то так получилось, что удалось удостоиться чести пожимать руку самому Вашингтону, который был у нас командующим. Правда, уж и не припомню, по какому именно поводу.

Так или иначе, а война закончилась закономерной победой Штатов. А я... в гражданской жизни себя найти не смог. Побродил недельки три, посмотрел вокруг, да и пошел в порт искать попутный корабль. Страна Великих Возможностей оказалась как-то не по душе простому русскому попаданцу.

Сперва думал было рвануть в Россию. Точнее Российскую Империю. Слава Богу вовремя вспомнил, что там в это время творилось. Примерил на себя, содрогнулся и перекрестился.

По случаю разговорился в портовой таверне с одним матросом. И он, находясь в сильном подпитии, щедро поливал мои уши байками о дальних странах, в которых побывал лично, и тех, о которых лишь слышал (причем, что к какой категории относится, в большинстве случаев и не поймешь).

А зацепило меня в его рассказе упоминание о неких сиамских боях, где бойцы дерутся за деньги, используя локти и колени. А более всего то, что они этому УЧАТСЯ!

Вот бывает же, что случайно услышанное слово, или шальная мысль, засядет в голову словно гвоздь, и сидит там, побуждая тянуться, двигаться, делать...

Вот и это упоминание пьяным матросом мастеров борьбы засело в моем восстановленном мозгу так, что и захочешь, не вышибешь.

Недели три я искал корабль. Еще пару дней договаривался с капитаном. Отдал почти все свое жалование, что выдали мне по увольнению из армии, но все же поплыл. В тот самый далекий Сиам, который, как я вспомнил из школьного курса географии и истории, в моем времени носил гордое имя Таиланд.

Несколько месяцев длилось путешествие до Бангкока, который буквально недавно перестал быть поселком Банк Маког близ острова Раттанакассин. Еще столько же я мотался по Сиаму в поисках школы или мастера, который взялся бы меня учить. Отказов получил немерено, но терпение и упертость со временем пробивают любые стены. И не даром в каноне про Саблезуба говорилось, что однажды встав на чей-то след, он не отстанет, пока не настигнет. Видимо, часть этого качества перепала и мне.

Некий Мастер Хон, после недельной осады (в конце, я уже просто стоял у него на пороге и не уходил, ни днем, ни ночью, трое суток (весь забор ему приссал за это время)), согласился меня тренировать в искустве Муай Боран.

А дальше...

Следующие двадцать лет прошли размеренно и плодотворно: тренировки, бои на арене, снова тренировки, опять бои...

Иногда мне приходилось на арене туго, когда попадались реально сильные противники, а они попадались. Иногда я специально бои проигрывал, когда мастеру за это очень хорошо платили (а что вы хотите? Жить-то на что-то надо).

А потом Мастер Хон умер. Просто умер от старости. Учить меня стало некому. Другие Мастера не брали, говоря, что мне уже самому пора учеников брать – очень уж моя звероватая рожа в определенном кругу примелькалась.

Вздохнув последний раз над могилой Мастера Хона, я снова поперся в порт.

Платить мне в этот раз было чем – пиратство в этих водах процветало. Пара наводок от пьяных матросов, пара темных-претемных ночей, и парочка пиратских логовищ оказалась "вырезана дикими зверями" оставившими рваные раны от когтей и перегрызенные клыками глотки. А вот пиратская казна исчезла бесследно.

Ловлю себя на том, что делать "нычки" вошло у меня в привычку.

Так вот, учась у одного Мастера, волей-неволей слышишь и про других. Вот и от Хона я прослышал, что на Окинаве есть некое искусство, носящее имя Пути Пустой Руки, что сразу напомнило мне-попаданцу, про карате.

Сложность была в том, что Окинава – это Японский остров, а страна эта чужаков на дух не переносит. Более того, законодательно постановила убивать любого чужака ступившего на ее берег на месте.

Была, правда, тут одна лазейка – Окинава остров ссыльных. Официальную власть там не любят.

Не буду описывать мой путь туда, приключения там, но факт в том, что нашел я Мастера. И, что было куда труднее, стал его учеником.

И снова годы пошли свистеть мимо меня в бесконечных тренировках и медитациях.

Мастер Сотама прожил дольше Мастера Хона. Он подарил мне тридцать пять лет ученичества.

В 1842 году я покинул Окинаву. Что было не просто. Ради чего мне пришлось преодолеть пару десятков километров вплавь, добираясь до вставшего на якорь британского корабля.

На нем я тайно от команды прибыл в Китай. А там как раз Первая Опиумная война с Британией и оккупация острова Гонконг.

Британцы... Я недолюбливаю их со времен Американской Революции. Да и трудновато любить тех, с кем воевал. А тут такой случай: вывоз из покоренной страны "военных трофеев", а конкретнее контрибуции взятой по Нанкинскому договору.

Хоть и было это совсем не просто: военный морской конвой – орешек крепкий. Но! Уж очень куш сладкий: полный размер вывозимой контрибуции – 15 000 000 лянов серебра, что соответствует где-то 21 000 000 долларов. Стоило за кусочек этого пирога потягаться.

Снова была темная-претемная ночь. Снова трупы. Снова мешок. Только в этот раз я одной ходкой не ограничился. Шесть сундуков с монетами и около ста человек личного состава было потеряно Британской короной за три дня моей работы.

К моей же привычке добавился еще один эпизод. И еще один схрон.

После был долгий пеший поход до Тибета.

Напомню – я попаданец. Какой попаданец не мечтает попасть, пауза, барабанная дробь, В ШАОЛИНЬ?!!!

Так что полтора года пути по не самой дружественной стране, можно приравнять, точнее назвать "дорогой к мечте".

И я дошел. Было трудно. Но я дошел. И даже добился ученичества.

Пришлось, правда, постричься в монахи, изучить и принять буддизм. Но оно того стоило.

Только вдумайтесь: семьдесят лет обучения в Шаолине!

Потом пришлось уйти. Люди не живут так долго даже в Тибетских монастырях. Пошло ненужное внимание. Тем более, что в 1911-том разразилась в Китае гражданская война плавно перешедшая в революцию. Бардак во всем регионе стоял такой, что затеряться было легко. Возможно, что я вообще не смог бы подобрать лучшего времени для ухода.

Так или иначе, а к лету 1913-го года я снова садился на корабль в Гонконге, увозя в своем багаже один из откопанных сундуков (это звучит громко – СУНДУК. На самом же деле размер его был где-то 60х35х40 сантиметров).

С этим богатством я прибыл во Францию.

В следующем же году началась Первая Мировая Война.

* * *

глава 3

Первое, что я сделал, сойдя с корабля, это пошел в парикмахерскую. Потом к портному.

Может канонного Саблезуба устраивала нечесанная грива на голове, меня же нет.

Короткая аккуратная стрижка (по отдельной просьбе, парикмахер потрудился и над бровями, приведя их к нормальному, человеческому виду), красивый костюм по фигуре, чистая дорогая обувь, осанка – и вот по проспектам Парижа шагает не бандит с большой дороги, а чуть ли не аристократ.

Заинтересованные взгляды дам, опасливые мужчин... Приятно, дзен меня накрой!

Париж – красивый город. Много достопримечательностей, архитектура, музеи, театры... банки.

Один из них я и посетил, избавившись от лишнего груза трофейного китайского серебра и став обладателем приличного счета.

Погулял по берегу Сены, посетил Лувр, Эйфелеву Башню, Нотр-Дам Де Пари... а на выходе увидел Сорбонну. И пришла мне мысль, что все мои бойцовские навыки лет через семьдесят...

Короче, надо учиться, учиться и еще раз учиться, как завещает через пару десятков лет товарищ Ленин. И начать стоит прямо здесь и сейчас.

Чем я и занялся, благо финансы позволяют.

И началось. 1920 – биология и медицина Сорбонна. 1926 – физика и биохимия Мюнхенский Технический Университет. 1932 – математика Оксфордский Университет в Британии.

А вот полноценного образования в области химии в том же Оксфорде я получить не успел. В 1937 году мне пришло письмо от моего товарища по Мюнхенскому Техническому, Авраама Эрскина с просьбой о помощи.

Авраам, в отличии от меня, не был "вечным студентом". Прошедшие годы он потратил с большей пользой. Он получил степень Профессора в биохимии и Доктора Наук в физике. Его разработки были настолько грандиозны, что он даже удостоился встречи с самим рейхсфюрером Адольфом Гитлером.

Вот собственно эта встреча и послужила причиной его просьбы о помощи. Подробностей он в письме излагать не стал. Просто просил встретиться с ним как можно быстрее. И что там он мне все и объяснит.

Я-попаданец, кто такой Гитлер, представлял себе хорошо. И, что до начала мировой войны остается всего около двух лет. Так что его паника показалась мне более чем обоснованной.

Так что уже меньше, чем через неделю я стучался в дверь его дома в Берлине. Правда, для этого пришлось незаконно и тайно пересечь две границы, но когда меня это останавливало?

Суть своих исследований Авраам не раскрыл мне и при личной встрече, зато объяснил, в чем конкретно ему нужна моя помощь. Оказалось, что он надумал бежать. И не куда-нибудь, а в Америку.

Что ж, в Америку, так в Америку, решил я. Все равно после войны все мои дипломы не будут уже ничего значить, а найти место для своих ежедневных тренировок (которые после Китая вошли не то что в привычку, а чуть ли не на уровень рефлексов въелись) и там можно. Тем более приличные университеты и там скоро появятся. Да и заначку забрать надо – золото времен Революции коллекционерами должно цениться.

Я сказал ему "хорошо". Дал три дня на завершение дел. Через означенный срок залез к нему вечером через окно, максимально скрытно от наружки, которую еще в первый визит учуял вокруг его дома. Вколол транквилизатор, вскинул на плечо и тем же путем покинул здание.

Маневр повторил трижды, утаскивая его жену и дочь.

Потом был угон автомобиля, проникновение на военный аэродром, угон самолета, перелет до побережья Франции, утопленный в море самолет, снова угон автомобиля, порт и четыре билета на корабль до США.

Авраам долго ругался по-немецки, когда действие транквилизатора закончилось (благо очнулся он первым). Но ни одно из ругательств не было направлено в мою сторону. Вообще, я заметил, что люди, оказывающиеся недалеко от меня, сразу начинают очень тщательно подбирать слова. И в глаза стараются не смотреть. Вообще, ведут себя тихо, вежливо и предельно корректно.

Хотя, как бы я сам вел себя рядом с почти двухметровой горой мускулов, двигающейся с грацией хищной кошки, молча разглядывающей тебя взглядом убийцы?

Авраам-то меня больше шести лет знает, как-никак соседом по комнате был во времена студенчества... и видел мои тренировки. Так что даже в отвратительном самочувствии после отключки, он не решался высказать недовольство мной. Только клятыми нацистами.

– Выговорился? – уточнил я минут через десять, когда кончился немецкий, пошла латынь и медицинские термины. Он кивнул и затих. Еще через минуту он сказал.

– Спасибо, Вик.

Я просто пожал плечами. Что тут еще скажешь? Вскоре начали приходить в себя и Анита с Эсмой.

Во время пути через Атлантику Авраам много рассказывал о своей жизни в Германии. О том, что видел сам, о том, что ему рассказывали соседи и коллеги... Я слушал. Я вообще умею слушать. Говорю не очень. С трудом выражаю свои мысли. Нужные слова подбираются с опозданием... на пару дней.

Нет, тугодумом меня тоже не назовешь, просто острым языком природа не наградила. Но вот когда я смотрю на человека, пытаясь подобрать достойный ответ на сказанное им, оппонент как-то теряется, тушуется, бледнеет и старается свернуть разговор побыстрее. Так что друзьям в глаза я предпочитаю не смотреть... слишком часто.

Так вот, Авраам рассказывал, я слушал. Наверное он просто хотел выговориться. Когда-то это требуется каждому. А я размышлял, что же делать мне?

Правильнее было бы отсидеться в Америке, не влезая ни во что. Но правильно ли? Сразу вспомнились дурацкие заезженные слова Дяди Бэна из комиксов и фильмов о Человеке-Пауке: "Чем больше сила, тем больше ответственность". А что со своей силой делаю я? И для кого?

А именно в этот момент прозвучало словосочетание "вита-лучи". И меня словно током ударило! Эрскин! Формула суперсолдата! Капитан Америка! Красный Череп! Гидра!

Так вот во что я ввязался! Ддззззен...

Я ничего не сказал Аврааму.

Будь что будет, подумал я. А на горизонте вздымала к небу свой факел Статуя Свободы.

* * *

глава 4

Статуя Свободы. Внушительно, дзен меня накрой! Тот, кто придумал ее, был гений. Вот так, плывешь ты из Европы в Штаты, не от хорошей жизни (от хорошей жизни обычно не уплывают). Долго плывешь. Вокруг лишь вода, шторма, волны... И вдруг! Из-за горизонта появляется точка. Ты еще не видишь земли, но точка становится больше и приобретает очертания женщины-свободы с факелом устремленным в небо.

И ты уже смотришь только на нее. Не видишь ни полоски земли, ни других кораблей, только ее...

Воодушевляет. Реально воодушевляет. Начинает возникать в душе само собой ощущение, что все будет хорошо. Что, вот именно теперь, все будет непременно хорошо.

Авраам поддался этому очарованию в полной мере. Он замолчал и, открыв рот, смотрел на этот символ мечты. Я тоже смотрел.

Но все когда-то кончается. Слетело и наваждение. Авраам словно очнулся и даже немного потряс головой.

– Вик, а как ты выбрался из Германии? Граница же укреплена, – вдруг заинтересовался он. Видимо вспомнил наконец, что в Америке тоже есть таможня. И ее вскоре предстоит проходить.

– На самолете. Ночью, – ответил ему я.

– А кто им управлял?

– Я.

– Ты, разве умеешь управлять самолетом? – удивился он.

– Умею, – ответил я.

– Но как?! – удивился он.

– Франция. Частные курсы пилотов, – коротко ответил я. Не стал вдаваться в подробности. У студентов, не озабоченных поиском средств на пропитание и оплату учебы, времени много. И отнюдь не все оно занято учебой и исследованиями.

А уж начало двадцатого века во Франции – такой простор для выбора хобби: от опиума, вина, секса, оккультизма, до воздухоплавания, стрельбы, французского бокса, изобретательства, живописи и сотен других интересных занятий. Правда, все очень сильно омрачала Мировая Война, но она же подстегивала технический прогресс.

Помню, в то время, я вообще свой личный самолетик имел. И несколько нужных знакомств, которые позволили держаться в курсе технических новинок и даже пилотировать военные образцы, не прибегая к угону. Но для Эрскина это подробности лишние, я так думаю.

– А где самолет взял? – уже с подозрением посмотрел на меня Авраам.

– Угнал.

– Где?!!

– На аэродроме, в пригороде, – не стал скрывать я.

– А как мы пройдем контроль в порту? У нас же немецкие документы... – я молча залез во внутренний карман и достал два французских паспорта. На него и на его жену. Дочери по малолетству подобный документ еще не требовался.

– Откуда? – обреченно вздохнул он.

– Китай – каллиграфия, Национальная высшая школа изящных искусств в Париже, Мюнхен – клуб фотографии, – кратко пояснил я. Подробности... Снова остались за кадром. Не говорить же, что документы для долгожителя – основа основ личной безопасности? Что это первое, чем озаботишься, лишь осознав свою природу.

Естественно, что у меня постоянно имелись в запасе чистые бланки удостоверений личностей нескольких стран. Естественно, что приезжая в новое место, я всегда зондировал почву на предмет всяких мошенников, фальшивомонетчиков, аферистов и их способов изготовления документов.

А калиграфия, которой занимаешься больше полусотни лет, позволяет подделать практически любой почерк... Да я сейчас печатный станок могу "сделать" по четкости воспроизводимого изображения. Не сходя с места, любую печать нарисую (хотя, предпочитаю все же изготовить ее из подручных средств, чтобы был именно оттиск – это надежнее). Печати-то откуда в Европу пришли? Именно – из Китая. Соответственно, где этому лучше учиться, как не там? А тот, кто считает, что у монахов совсем нет свободного времени и творческих увлечений – в корне не прав.

– Но лучше используйте свои документы. Надежнее. Скажете, что беженцы от режима. Попросите политического убежища, – добавил я. – Это, – кивнул на французские паспорта, – На крайний случай. Если придется прятаться.

– Да, Вик, – вздохнул Авраам. – Догадывался я, еще в студенчестве, что парень ты непростой, но что б настолько...

Что я могу на это ответить? Только молча пожать плечами.

– А почему ты решил именно меня о помощи попросить? Если не думал, что настолько? – спустя пару минут молчания, решился задать вопрос я.

– От отчаянья, наверное, – вздохнул он. – После этого приема у рейхсфюрера, мне было попросту страшно. Я посмотрел ему в глаза и то, что я там увидел, напугало меня до дрожи, – зябко передернулся он. – А потом в лаборатории появилась новая охрана. Соседи справа и слева продали свои дома и уехали. Вместо них поселились непонятные люди. В школе дочери появились два новых учителя... Мужчины атлетического сложения в пиджаках с несколько оттянутым вниз правым карманом... Я испугался. Начал думать, что я могу сделать, к кому обратиться... И получалось, что ни к кому. Тебе я написал из отчаяния. Вообще не был уверен, что письмо дойдет. Ведь мы уже пару лет не списывались...

– Но все же мне? Почему? – мне и правда было интересно.

– Хоть мы и знакомы с тобой уже почти семнадцать лет, шесть из которых прожили в одной комнате, но ты так и остался загадкой. Внешность громилы, глаза блаженного, работоспособность машины, острый, хваткий ум. Широкий кругозор... Не обижайся только – улыбка идиота. Непробиваемое спокойствие... Но иногда, редко, очень редко словно вдруг маска трескается. Улыбка превращается в оскал. Глаза ребенка становятся глазами убийцы, хищника, зверя. И такой замогильный ужас пробирает... Да еще тренировки твои ежедневные... Вот я и подумал, что если кто и сможет помочь, то ты.

– Вот как, – хмыкнул я.

– Я только сейчас подумал... Знаешь, за последние десять лет ты не изменился совершенно. Не постарел совсем. Как такое возможно?

Я лишь пожал плечами. А про себя печально вздохнул: Авраам эти годы был хорошим другом. С ним было интересно поговорить. Приятно в письме поделиться какими-то мыслями. Почитать ответное письмо... Но, раз уж у него начали появляться такие вопросы, значит пора расставаться с ним, обрывая все связи.

Не первый уже раз и не последний.

* * *

На берегу разошлись наши дорожки: Эрскин с семьей пошел к властям, как политический беженец от режима. Я же просто поставил штамп о прибытии в страну на своем французском паспорте.

А дальше... А что дальше?

На то, чтобы добраться до места заначки ушла пара дней. На реализацию и открытие счета еще две недели. А потом что?

А потом я открыл для себя биржу. И такое название, как "Старк-индастриз". Фирма, пока еще не большая, основанная Говардом Старком – совсем молодым еще человеком. Но как говаривал Джокер в незабвенном исполнении Хита Лэджера: "Итак, компания у нас маленькая, но у нас огромный потенциал для взрывного расширения!".

Я не задумался ни на секунду, когда вложил в ее акции все свои сбережения (все что осталось от китайского серебра и все американское золото). Все, до последнего цента.

Может кто назовет меня идиотом за то, что я не делал подобного раньше. Имея "предзнание" не пользовался им для обогащения, получения влияния, власти, изменения истории, спасения миллионов...

Пусть так. Не стану спорить.

Пусть я и идиот, но мне всего этого не надо. Не тот склад характера. Для этого надо сидеть на одном месте, "пускать корни", обрастать связями, придумывать разные документальные схемы с наследованием, заморачиваться управлением людьми, однозначно привлечь к себе внимание сильных мира сего... Тоже путь, не спорю. Все данные и козыри для этого у меня на руках были. За триста лет можно было каким-нибудь королем умудриться стать, теневым, корпоративным или официальным. Вполне.

Но не по мне это.

Сразу вспомнился анекдот: "В тенечке под пальмой лежит негр, отдыхает. Идет поблизости белый и говорит негру:

– Чего ты лежишь под деревом, на котором столько бананов? Возьми палку, сшиби несколько штук, пойди на рынок и продай их...

– Зачем?

– Как зачем? Деньги получишь – наймешь еще десяток негров, которые будут бананы с пальм сшибать, а ты будешь продавать.

– Зачем?

– Потом наймешь сотню негров, посадишь тысячу пальм и будет у тебя огромная банановая плантация.

– А это зачем?

– Будешь богатый. Другие будут работать, а ты будешь только лежать в тенечке под пальмой и отдыхать.

– А сейчас я что делаю?"

Примерно так.

Была у меня в прошлой еще жизни мечта – заниматься боевыми искусствами. Была. И я даже в той жизни занимался. Не профессионально, конечно, но занимался ушу тайдзи цуань.

Жизнь кончилась, новая началась. По первости я пытался сообразить, что с ней делать, куда податься, чего добиваться. Захотел стать сильнее, решил, что армия и война в этом помогут.

Помогли – убивать я научился, на пик мутантских возможностей своих вышел. Но было это не то. Совсем.

А потом был пьяный матрос со своими байками. И я решил: "Какого дзена?! Кому я что должен? Хочу!".

А дальше...

Дальше пошло. Труднее всего было начать. Потом же это как наркотик. Процесс познания оказался даже лучше, чем результат который он давал.

Мне понравилось учиться. Учиться всему, что только можно. Учиться БИ, учиться корабельной навигации, корабельному делу, изготовлению лодок, резьбе по дереву, гончарному делу, кузнечному делу, народным танцам Сиама, виноделию, изготовлению наркотиков, фальшивомонетному делу, подделке документов, рыбной ловле на море, охоте на варанов и приготовлению национальных блюд, языкам и диалектам, земледелию и выращиванию риса, французскому фехтованию на шпагах и русскому сабельному бою у эмигрировавших офицеров бывшей Империи, пилотированию самолета и управлению яхтой, вождению автомобиля и спортивной пулевой стрельбе... Да чему угодно.

Мне понравилось учиться! И я учился. Все эти годы, каждый день и изо дня в день. Каждый божий день!

И это мой кайф. Это мое дао. Это мой Дзен. Каждый день становиться в чем-то лучше, чем в день предыдущий.

А деньги? Что деньги – средство. А с теми козырями, что дает мне мое нынешнее тело, я могу в любой момент достать еще, столько, сколько потребуется.

И вложившись в акции, я встал перед необходимостью достать еще денег. И как думаете, я решил эту проблему?