Текст книги "Меня зовут Виктор Крид (СИ)"

Автор книги: Михаил Француз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 44 страниц)

Но нет, люди пришли. Как я и ожидал, привели малышей от семи до двенадцати. Надо сказать – самые благодарные ученики, которые впитывают тебя, как губка. И помнят потом всю жизнь. С ними весело.

Целых одиннадцать человек набралось.

“От четырнадцати” пришел только один парнишка. А в группу “от шестнадцати” пришел дядя за сорок, двух метров ростом, шириной плеч, как у меня прежнего, да еще и бывший альфовец, успевший отметиться в куче “горячих точек”. И две женщины возраста Бальзаковского, учительницы из соседней школы.

Дядю звали Иваном. С ним мы буквально ебашились, по другому не скажешь, в стиле армейской рукопашки и самбо. Собственно, учиться он особенно-то желанием не горел, но спарринг-партнер ему был нужен, и я подходил на эту роль как нельзя лучше.

Он показывал мне забавные вещи, которые называл “системой Кадочникова”. Почему забавные? Нет, не потому, что я к ней относился не серьезно: вполне себе боевая и практикоориентированная система, прикладная, эффективная и удобная. Просто очень похожа она на джиу-джицу, дайта рю и одновременно на айки дзюцу, только с бОльшим уклоном и заточкой на современное оружие в руках собственных и руках противника: нож, лопатка, автомат, пистолет, даже пулемет и лом; с учетом возможного наличия средств индивидуальной бронезащиты. Вот только система эта исторически подобных корней не имела. Она была оригинальной разработкой Алексея Алексеевича Кадочникова, основанная на знании физики, психологии и анатомии, с особым упором на системы рычагов, шарниров, центробежные силы. Но в том-то и дело, что подходы к созданию и изучению разные, а результат очень похожий. Именно это и забавно.

Получалось, что не столько он у меня учился, сколько я у него. Забавно.

С женщинами же мы занимались ушу тацзи цуань и оздоровительной гимнастикой. И совсем чуть-чуть Цигун. Им нравилось.

Вот только вся штука в том, что все трое входили в одну группу и занимались в одно время, в одном зале. И это тоже было по-своему забавно, когда в одном углу две женщины с одухотворенными лицами выполняют двадцать четвертую форму ушу с наказом-установкой: не отвлекаться, даже если “мимо дракон пролетит”, а в другом углу того же зала, в области их прямой видимости два мужика в шортах и борцовках мудохают друг друга почти в полный контакт, с шумом и грохотом роняя на пол и даже на стены, как раз и обеспечивая тот самый “пролет дракона”.

Плату со своих учеников я брал чисто символическую. Младшая группа же (по согласованию с их родителями) строго сидела на одной интересной диете… еще Авраамом Эрскином разработанной.

Ну а что? Я своим ученикам, если берусь уж обучать, то даю максимум того, что вообще могу дать, без утайки и “запретных техник”. Такой уж я человек. Таким же был и Морихей, на знания он не жадничал, только бери… Может и я когда-нибудь дорасту до понимания духа и пути Айки? Кто знает?

***

С открытия зала прошло четыре года, размеренных, спокойных, плодотворных. Я совершенствовался, учился заочно на медицинском, учил детишек, занимался с группой “от шестнадцати”, изредка летал в Тайланд, пополнить свои финансовые активы. Один раз даже съездил к Алексею Алексеевичу Кадочникову лично, благо тот был еще жив. Позанимался под его руководством. Он, правда больше теорию дает, наработку оставляя на самого ученика, но на готовую базу его указания, объяснения и рекомендации ложатся очень даже плодотворно, дают направление для совершенствования.

В группе “от шестнадцати” произошло прибавление: теперь учеников было не трое, а семеро: дядя Ваня, как в итоге я стал называть альфовца (а он меня в ответ Васей-Сэнсеем, а в след за ним и все остальные, не исключая младшей группы), привел еще двоих своих друзей с похожими навыками и опытом, а “наши девочки”, как мы ласково величали учительниц, привели каждая еще по одной знакомой.

В группе “от четырнадцати” занимались уже шестеро: четыре пацана и две девчонки. В младшей группе состав так же, немного поменялся: добавлялись новые ребята, а двое “старых” к сожалению продолжать тренировки не смогли, так как их родители, а они соответственно с ними, переехали в другие города из-за работы и каких-то личных обстоятельств. А так ребятки развивались, крепли, росли в силе, в мастерстве, в поясах: где-то раз в полгода я собирал их всех вместе и вез в Санкт-Петербург на аттестацию, списавшись заранее через Интернет с кем-нибудь из интересных Сэнсеев, имеющих какой-то свой подход к искусству, а заодно и официальный ранг в федерации. Попутно и сам в поясах подрос до четвертого дана (уболтали меня деданы на сдачу экзамена, типа “молодежь замотивировать, пример показать, чтобы боялись меньше”).

А за моими тренировками в городском парке появился постоянный наблюдатель. Рыженький такой, симпатичный, курносый.

Рядом с тем местом, где я обычно выполняю формы тайцзи, есть скамейка, с которой на меня открывается “прекрасный вид”. Вот она и облюбовала эту скамеечку – приходила чуть раньше меня, садилась, доставала какую-нибудь книгу и “читала”. Уходила затем чуть позже меня.

Выяснить кто такая, труда не составило: я просто за ней проследил однажды, пойдя не домой после тренировки, а сделав пару кругов по району. Потом навел справки… Район-то небольшой, да и сам город не миллионник, в принципе через “пару рукопожатий” все всех знают.

Оказалось, что зовут ее Галина Евгеньевна, она недавно устроилась школьным психологом в ту самую школу откуда большинство моих сорванцов и две из четырех “наших девчонок”. Лет ей совсем немного: только год как институт закончила, мужа нет, парня, насколько коллеги знают, тоже.

Ну что ж. Мне не жалко – пусть смотрит, коли есть такое желание, с меня не убудет.

***

Прошел еще год. Я шел со своими шалопаями из пригородного леса, где мы по случаю лета и хорошей погоды вот уже неделю проводили тренировки на свежем воздухе, совмещая их с последующим купанием в речке. Колготно, конечно, за ними всеми следить, тем более с таким опасным фактором, как вода, но я в помощники брал всю свою группу “от шестнадцати”, благо мужики на пенсии, а девчонки в отпусках.

И вот мы шли теперь обратно, распуская по пути следования по домам тех, кто жил поблизости от этого самого пути.

Настроение у всех боевитое, приподнятое, лето, солнышко светит… И тут вижу: в пятнадцати метрах впереди, по переходу пешеходному мальчишка лет тринадцати идет. Зеленый сигнал светофора замигал, парень заторопился, выронил кошелек, из которого покатились монетки. Он нагнулся поднять и собрать, пока далеко не раскатились, а сам не видит, что сзади порше несётся, который как раз рассчитывал, не останавливаясь перекресток проскочить, благо красный (для него красный) отмигал уже и сменился на желтый. Мальчишка же резко остановился, внезапно. А до этого бежал на ту сторону, так что водитель порше почти прав был, только что скорость явно выше разрешенных шестидесяти километров в час. И вот теперь затормозить не успевал.

Не знаю. Так-то я не герой. Совсем не герой, но тут прям переклинило что-то.

Я прыгнул с места вперед изо всех своих человеческих и сверхчеловеческих сил, в прыжке я впечатался обеими ногами на высоте около полутора метров над землей в столб дорожного знака, после чего опять же, что есть сил, оттолкнулся от него и полетел в этого мальчишку, сцапал его и прокувыркался через плечо дальше, гася инерцию. Сзади пронесся, скрипя тормозами, порше.

Вот только штука в том, что выкатился я прямо под колеса автобуса, также успевшего набрать скорость (не такую, как у порше, конечно, но километров сорок в час помноженных на его массу, тоже не сахар), чтобы успеть проскочить перекресток.

Голова работала, как компьютер, обсчитывая варианты со скоростью электронов в проводнике, отбрасывая невозможные и провальные.

Не заканчивая движения, я раскрылся и выбросил, выстрелил руками вперед от себя пацана в какого-то мужчину, что стоял с другой стороны дороги, дожидаясь своего сигнала светофора. И даже успел заметить, что тот поймал, правда и сам на ногах не удержался, но это уже мелочи. Я же прыгнул вверх, с остаточным вектором движения вперед, так, чтобы налетающий автобус ударил мне не в бок, а в стопы согнутых и поджатых к телу ног, которыми я в момент удара от него же и оттолкнулся.

В результате получился не удар, а прыжок, в котором моя скорость, набранная за счет мышечного усилия, сложилась со скоростью автобуса, так что летел я далеко, метров тридцать пять-сорок, в заранее просчитанном направлении – направлении тротуара. Сложно было без травм погасить свою скорость и справиться с инерцией при приземлении. Но на то я и Мастер, да еще по силам практически Кэп, – справился. Покувыркаться, правда, пришлось, не без этого.

Остановившись, наконец, я осторожно поднялся на ноги и с усилием стал разгибаться, чуть пошатываясь от головокружения. Потом был удар по голове и мир погас.

***

Я шел по городскому парку. Не знаю зачем. Просто вышел погулять, а ноги сами привели меня сюда.

Вчера меня выписали из больницы. Говорят, случай анекдотический: цветочный горшок на голову свалился. С восьмого этажа – кошка столкнула с подоконника.

Правда, еще говорят, что до этого я просто чудеса какие-то выделывал, ребенка из-под машины спас… А я и не помню ничего. Вообще ничего.

Точнее, у меня в голове такой странный сумбур и бардак творится, что я понять не могу, что вообще к чему: какие-то люди, лица, места, стрельба, детские лица, горы, море, сакура…

Пошел вот погулять и пришел в парк. Стою вот теперь, не знаю, что делать.

Увидел лавочку, захотел присесть на нее. Подошел, сел. А рядом девушка сидит. Симпатичная, рыженькая.

– А вы, разве, сегодня заниматься не будете? – окинула она взглядом мою повседневную одежду и удивилась.

– Заниматься? – переспросил я. – А должен?

– Не знаю, – пожала она плечами. – Просто, вы всегда здесь в это время занимаетесь. Ушу, кажется. Каждый день.

– Правда?

– Да, – подтвердила она. – А вы разве не помните?

– Нет, – признался я и погрустнел. – Я ничего не помню. В больнице мне сказали, что это ре… ретроградная амнезия, – с некоторым трудом выговорил я сочетание слов, сказанное мне доктором, когда я признался, что ничего не помню.

– Вот как? – удивилась девушка. – А вы помните, как вас зовут?

– В больнице мне сказали, что меня зовут Василий Кирин. Что мне тридцать четыре года. Что я владелец своего зала восточных единоборств, где учу детей Карате, – честно признался я.

– Тридцать четыре? – удивилась девушка, глядя на меня. – Я бы вам больше двадцати двух не дала.

– Сам удивился, когда в зеркало посмотрел. Но говорят, что именно тридцать четыре. Просто здоровье идеальное, потому и сохранился так хорошо. Даже паспорт дали, – показал я извлеченный из кармана документ.

– Можно посмотреть? – спросила она. Я дал ей эту красивую книжицу со свой фотографией, датой рождения, отметкой о постановке на воинский учет и пропиской. Больше ничего интересного там не было. Она взяла, аккуратно его пролистала, снова вернулась к фотографии.

– И правда, только прическа и поменялась, – хмыкнула она. – С короткими волосами, вам больше идет, – улыбнулась девушка и вернула мне документ. Я тоже ответно улыбнулся.

Стало почему-то неловко.

– А как я обычно “занимаюсь”? – решил перевести тему я.

– Я, наверное, не смогу показать, – замялась она.

– А вы попробуйте. Я встану рядом, начну повторять, может быть что-то вспомню.

– Ладно, – чуть посомневавшись, решилась она.

Мы вышли на газон, где трава была слегка вытоптана, и похоже, что именно моими ногами. – Вы всегда начинали вот так, – медленно подняла она руки перед собой на уровень груди, будто бы позволяя стечь с них невидимой воде, потом так же медленно их начала опускать. Я повторил за ней. Движение и впрямь казалось знакомым. Я, доверившись этому чувству, начал двигаться дальше, так, как хотелось телу. Оно вело движение практически само собой, а движения всплывали в голове еще и еще.

Я двигался. Двигался дальше, вспоминая все новые и новые связки движений, рождаемые ассоциациями. И то, что вспоминалось, словно бы укладывалось на свои места, обратно в пазы моей встряхнутой памяти, заполняя пустоту и уменьшая сумбур.

– Красиво, – в восхищении сказала девушка, когда я разошелся настолько, что перешел сначала с двадцать четвертой на тридцать шестую, потом по аналогии и ассоциативной цепи на тридцать вторую форму кунг фу, после чего вообще перескочил на формы стилей “пяти зверей”. – Обычно ты останавливаешься на первых двух, повторяя их раз за разом. Иногда другие формы, но тоже медленные…

– Увлекся просто, – смущенно почесал в затылке я, закончив очередную форму, и поморщился от боли в ранке, оставшейся от удара углом горшка на голове.

– Ничего, – улыбнулась она. – Просто это так красиво выглядит…

– А как вас зовут? – спохватился я.

– Галя, – ответила она, стрельнула глазами и добавила. – И можно на “ты”. В конце концов ты почти на десять лет старше.

– Ничего, – улыбнулся я. – Зато чувствую себя ребенком, которого впервые выпустили на улицу. А хочешь, я и тебя научу? У меня должно это не плохо получаться, раз у меня дети тренируются, – вдруг пришла мне в голову интересная мысль.

– А давай, – улыбнулась она. – Но это, наверное, очень сложно…

– Даже путь в тысячу ли начинается с первого шага, – процитировал я ей… кажется так говорил мне мой учитель, добавляя, что это Лао Дзы “Путь любви и благодати”. Учитель… один из. У меня было много учителей?

– На каком это языке? – удивилась она.

– На китайском, – не менее удивленно отозвался я, поняв, что действительно могу свободно говорить на китайском. И даже не только на нем одном. – Даже путь в тысячу ли начинается с первого шага, – перевел я на русский фразу.

– Действительно, – согласилась она. – И я думаю, что постепенно ты все вспомнишь, ведь первые шаги уже есть, неправда ли?

– Действительно, – вновь смущенно почесал затылок я.

***

глава 51

***

Это было странно – наблюдать собственное тело со стороны, с высоты в пару метров. Хоть и не в первый раз уже подобное, а все равно по мозгам долбит, как тот самый цветочный горшок, что только что впечатался в череп этого тела.

Не так уж и сильно прилетело, кстати. Если бы не вот этот странный вылет из тела, то мог бы даже и не упасть от такого. Потер бы место ушиба, погрозил кулаком в верх, откуда эта герань прилетела, и пошел бы дальше.

Тут же…

Я “присмотрелся” к телу. Оно было в полном порядке, разве что кожу на голове немного углом горшка рассекло, можно бы и возвращаться…

Но тут окружающий мир как-то странно повело, и он стал двоиться. На земле лежало два тела. Оба они были моими. Только одно с коротким черным ежиком волос, а второе, более массивное, имело роскошную светлую гриву.

К первому уже подбегали Дядя Ваня и остальные ученики группы “от шестнадцати”. Над вторым стоял верзила с синими губами и серой кожей. Первое начинали профессионально осматривать на предмет ран и переломов, после чего похлопывать по щекам в попытках привести в сознание. Над вторым Эл Сабах Нур неодобрительно покачал головой и вытянул в его направлении руку, вызывая некую силу, от которой тело начало разрушаться, отчаянно сопротивляясь этому исцеляющим фактором.

– Нет! – попытался крикнуть я. Но крика не получилось. Вместо него сработал “стоп-кадр”. Обе картинки замерли, а я остался “висеть” между ними.

Это было странно. Я чувствовал некие серебристые ниточки, что тянулись от меня к обоим телам. Не видел, но чувствовал. И еще чувствовал, что могу “вернуться” в любое из них, стоило только захотеть и “прыгнуть”. Следовало только решить, в какое именно.

А еще почему-то было кристально ясно, что выбор будет окончательный: если выберу Васю, то Эл Сабах Нур уничтожит тело Саблезуба, как не оправдавший надежд шлак. Если выберу Виктора… то все немного сложнее. В теле Васи при внимательном “взгляде”, или что там, у меня в таком состоянии есть, чувствовалось что-то, точнее кто-то, кто готов был наконец “проснуться” и заполнить освободившееся место. Я сосредоточился на этом и с удивлением узнал себя. Того себя, какой был до той ночи. Еще я “увидел” в нем ворох своих воспоминаний, навыков, знаний, совершенно беспорядочных, сумбурных, сбивчивых, бессистемных… будто отпечатавшихся, как отпечатывается мокрый газетный лист на поверхности стола – фиг ототрешь.

Я понимал, что могу слиться с этим собой, став с ним одним целым, а могу позволить “развернуться”. И то и то будет правильным.

Весь вопрос опять уперся в то, чего же я сам хочу? Какую из этих двух жизней оставлю себе? Буйного звероватого убийцу Крида или веселого уравновешенного учителя БИ, ни от кого не прячущегося, не скрывающегося и почти не имеющего трений с законом.

Вася счастлив.

Виктор… его тоже трудно назвать несчастным.

Я выбрал. “Стоп-кадр” закончился.

***

Эл Сабах Нур стоял над телом, вывалившимся из ниши в стене, и думал. Опыт по улучшению этого мутанта прошел неудачно. Почему так получилось?

Ведь первая фаза прошла вполне себе хорошо: тело удалось улучшить, раскрыть новый уровень возможностей исцеляющего фактора, укрепить кости, зубы и когти, еще уплотнить мышечную ткань, усилить и стабилизировать какие-то еще возможности этого тела. Какие именно, анализ не показал, но то что они есть, было очевидно по той прорве энергии, что ушла, казалось бы в пустую.

А вот потом все пошло не так. Сначала провалилась первая попытка пробиться в сознание объекта. Даже усиливая и задействуя дополнительные мощности, никак не удавалось пробить его ментальные щиты. В какой-то момент этот Саблезуб даже умудрился сам атаковать в ответ. Чуть аппаратуру не пожег, но подключением дополнительных мощностей удалось отбить эту атаку.

Дальше попытки продолжали проваливаться одна за другой, вынуждая добавлять и добавлять энергии в процесс, наращивая силу ментальных ударов. Под конец Экстернал уже без всякой осторожности буквально ломился в разум этого Саблезуба на полной мощности аппаратуры, пока… пока не сломал игрушку.

Одним из ударов сознание мутанта было просто уничтожено, совсем и как-то разом, а последующие удары пришлись уже в пустоту. Следом за гибелью сознания остановилось сердце.

Перспективный мутант умер, став бесперспективным биологическим мусором.

Эл Сабах Нур даже дал объекту время, так как сила последнего была в самовосстановлении и самоизлечении, и существовала ненулевая вероятность, что тот сможет восстановить и такой урон.

Но время шло, а сердце не работало, сознание не восстанавливалось. Через два часа Экстернал признал опыт полностью провальным и открыл нишу. К его ногам вавалилось тело. Шлак, подлежащий утилизации.

Эл Сабах Нур поднял в его направлении руку и применил свою силу для уничтожения, деструкции отходов. Сила начала действовать, вот только очередной раз улучшенное тело сопротивлялось, пытаясь восстанавливать получаемые повреждения, даже с неработающим сердцем. Экстернал усилил натиск.

И вдруг тело дернулось. Рука сжалась в кулак, прочертив глубокие борозды в полу своими когтями. Раздался глухой сдавленный рык из горла только что бывшего мертвым мутанта.

Эл Сабах Нур остановился и опустил руку. Мутант еще какое-то время продолжал рычать, потом замолчал, уперся руками в пол и медленно поднялся на ноги.

***

Я медленно встал и хмуро посмотрел на Экстернала. Тот посмотрел на меня. Я на него. Он на меня…

– Пошли, – сказал он, наконец, и повернулся к выходу. Я молча двинулся за ним, придерживаясь линии поведения тупого молчаливого громилы.

Старик Нур ведь сейчас уверен, что уничтожил мой прежний разум, а новый, рожденный буквально только что, под влиянием исцеляющего фактора, чист и в большей степени разум зверя чем человека.

Мы вышли в коридор, прошли его где-то до середины. Экстернал остановился, развернулся, положил руку мне на плечо. В следующий момент мы перенеслись в особняк Ксавьера. Прямо в гостиную, где именно в это время за круглым столом сидели сам Чарльз, Хэнк Маккой и новенькая девчушка, которую Чарльз забрал трофеем на Битве.

– Виктор? – удивился Ксавьер, вскакивая со своего места и паразитным жестом прикладывая пальцы к виску.

Я продолжал изображать тупую, немую зверюгу, стоя за плечом Апокалипсиса.

Ксавьер с ходу ткнулся в мое сознание, но получил “щелчок зубами перед носом”, так что быстро “отскочил” и попытался влезть в голову уже Эл Сабах Нура, после чего схватился за голову и с криком упал на пол.

Хэнк прыгнул на Апокалипсиса прямо со своего стула, но я перехватил его за горло в полете, после чего грохнул спиной об пол и грозно прорычал прямо в лицо. Глаза Маккоя в ужасе и удивлении округлились, он попытался что-то сказать, но я резко сдавил рукой горло, перекрывая сонную артерию. Несколько секунд, несколько отчаянных рывков и Зверь отрубился, распластавшись по полу синешерстной тушей.

На шум в гостиную начали вбегать ученики Ксавьера, те что постарше и посильнее.

Первым вбежал Скотт Саммерс и потянулся рукой к своим очкам… медленно. Туша Маккоя, брошенная мной, смела его вместе с братом, бежавшим следом.

На спину попытался “прыгнуть” Ночной Змей, наверное собирался “телепортировать” в какое-нибудь неприятное место. Вот только с локтем, вбитым в кадык много не напортируешь.

Я нагнулся и схватил его за ногу, пока он еще падал, держась за горло и пытаясь вздохнуть, протащил его между своими ногами и кинул.

Хороший метательный снаряд получился. Жаль только Китти успела уйти в “нематериальность”, и он пролетел сквозь нее, не задев.

Из бокового коридора прыгнул с растопыренными когтями Логан. Получил в полете по лбу стулом, от чего на миг потерялся (стул разнесло в щепы об его адамантиевый лоб), что мне собственно и требовалось. Быстрый удар катаной в ножнах, все еще зажатой в левой моей руке (так за все это время и не выпустил ее из рук) по промежности растянувшегося в полете Логана, затем уворот, заход за спину, захват головы и четким рывком сломать ему шею.

Позвонки у него, конечно адамантиевые и не ломаются, зато межпозвоночные диски, связки, мышцы, нервный столб – все это относительно нормальное, пусть и куда более крепкое, чем у обычных людей. Но так и я на обычного человека не тяну, так что, приложив достаточное усилие к нужным участкам, под нужным углом, “заставить его рассматривать свою спину и задницу” я смог.

Его тут же парализовало, но для надежности я ему еще и ножку стула, пойманную на лету (того самого стула, что раскололся о бронированную голову Логана) воткнул в шею, слева, выше ключицы так, чтобы зафиксировать положение головы и не дать ему самому справиться со своим ранением.

Жестокость расправы заставила набегающих детей дрогнуть. Китти на секунду утратила “нематериальность” и тут же получила в подбородок левым кулаком с зажатой в нем катаной. Удар был не сильный, но точный и “чистый”, так что девочка отключилась сразу.

Шельма попыталась, пробравшись под столом, схватить меня за ногу, но получила ножнами катаны по основанию черепа и тоже затихла. Тут же я был вынужден уворачиваться от кнута Псайлок, используя тело Логана в правой руке, как щит. Больно ему, наверное, хотя, вряд ли. У него же позвоночный нервный столб перебит, он вообще ничего сейчас не чувствует. Зато девушка в шоке от того, что чуть не разрубила пополам (угу, аж три раза, адамантиевый скелет все же крутая фишка, но располосованная психокинетическим псевдолезвием спина и правда выглядит страшно) “своего”, замешкалась, за что тут же получила торцом ножен в подбородок с ровно необходимым усилием и под нужным углом, чтобы мгновенно отключиться.

Подставить многострадальное тело Логана под ледяной удар Бобби Дрэйка, тут же грохнув его сверху столом, пока он форму льда не успел принять. Тут же увернуться от заряженной карты Гамбита. Успеть заметить в дверях Джин Грей.

Вот с ней шутки плохи, так что с места влепить по ней удар Ци, не сильный, не для убийства, а для того, чтобы ошеломить, сбить на секунду концентрацию. Тут же длинный прыжок, окончившийся кувырком, прямо к ней, удар рукоятью катаны “в душу” и добивающий-вырубающий удар ребром ладони по основанию черепа. Снова увернуться от заряженной карты Гамбита и развернуться к нему.

Один остался на ногах. Кроме беловолосой девчонки-негритянки, которая, как сидела на стуле, так с него и не слезла, даже когда я разбил стол о бестолковку Дрэйка.

Гамбит выщелкнул и зарядил свой телескопический шест, приготовившись к затяжному бою. Наивный: громовой рык с вложением в него ки-ай и площадного удара Ци прямо с места, а потом расколотить о его голову еще один стул, пока он ошеломлен и выбит из боя после первой моей атаки. Краткого мига вполне достаточно, а стульев в гостиной много.

Все.

Быстро, жестко, эффективно.

Апокалипсис кивнул мне на корчащегося Ксавьера. Я молча вскинул его тело себе на плечо. Подходим к беловолосой девчонке. Экстернал кладет одну руку на ее плечо, другую на мое, свободное от переноски тела. Все – перенос.

***

– Что это, мать его, только что было?! – вылез из-под обломков стола Бобби Дрэйк.

– Отмудохали нас, что тут непонятного? – огрызнулся Скотт Саммерс, пытающийся привести в себя Зверя, чтобы вытащить из-под него брата.

– Но это же был Виктор! Дядя Виктор! Я же права? Это в правду был он? – простонала, держась за подбородок Китти Прайд. – Как же так-то? Как это может быть?

– Разморозьте уже, наконец, Логана, – прохрипел начавший подниматься с пола Гамбит, держащийся за ушибленную голову. Дрейк, спохватившись, двинулся к застывшему уродливой статуей в центре комнаты промороженному и парализованному Росомахе. Небольшое усилие, и Логан кулем валится на пол. Гамбит приковылял к его телу, выдернул из шеи ножку стула и с немалыми усилиями, упершись коленом в спину того, повернул голову пострадавшего в нужном направлении до нормального ее положения.

– Аргх! – вырвалось из его глотки толи хрип, толи ругательство. – Быстрее приводите всех в порядок! Общий сбор в “зале” через десять минут. Выполнять! – поднявшись с пола, отдал команду он.

– Хоть ты нам скажи, что это было, Логан? – встала с пола Китти.

– Тренировка отражения внезапного нападения на Школу в условиях, приближенных к боевым. Полный контакт. И мы ее с блеском провалили! – прорычал Росомаха. – Марш в “зал”, я сказал! Будем проводить “разбор ошибок”.

– Хай, – с неохотой согласились дети, уже выползающие из завалов и только еще начинающие приходить в себя.

Через пять минут в гостиной остались только Логан, Хэнк, Скотт, Джина и Гамбит.

– Какая к черту тренировка, Джеймс?! – резким шепотом возмутился Гамбит. – Они Профессора забрали!

– Жесткая, полноконтактная, внезапная! И тебе сейчас идти в этом детей убеждать, чтобы они не вздумали в это дело влезать. Понял? – точно таким же шепотом, но громче и с рычащими нотками ответил Логан.

– Но ведь он прав. Виктор пытался нас убить, – влез Скотт.

– Не льсти себе, сосунок, – не упустил шанса лишний раз “опустить” наглого парня Хоулетт. – Если бы Виктор решил нас убить, то вы все были бы уже мертвы.

– Мы? А ты? – очередной раз попытался “укусить” Росомаху Циклоп.

– А я все еще мучился бы, беспомощно наблюдая, как он вырезает из меня кость за костью, – поежился Хоулетт. – Ты так и не понял? Он за весь “бой” так ни разу меч и не обнажил! Дошло до тебя? – Саммерс нахмурился и отвел взгляд. – Так что заткнись и помоги Гамбиту успокоить детей.

– Что делать будем? – после ухода Гамбита с Циклопом спросил осторожно ощупывающий шею Хэнк.

– Эрику звонить.

– Я уже звонил. Мистика в ярости. Эрика увел серокожий синегубый верзила три минуты назад.

– Это плохо, – нахмурился Логан. – Два Чемпиона Битвы нас тонким слоем по почве размажут, даже без учета серокожего, который, кстати, один из самых старых и сильных мутантов планеты.

– И что делать?

– Жене, на Виктора жаловаться, что же ещё? – вздохнул Логан.

***

глава 52

***

Вот ведь, Эрик! Его вера в меня слишком сильна!

Это сыграло злую шутку, когда мы с Апокалипсисом, с телом Ксавьера и с беловолосой девчонкой ввалились к нему в дом.

Я молчал. Я изо всех сил изображал “стеклянный” взгляд, всем видом буквально кричал, что тут что-то не так. Что тут подвох, засада, подстава…

Но Апокалипсис сказал: “Пошли, я сделаю тебя сильнее”, а Эрик посмотрел на меня и безо всяких вопросов, возражений, уточнений пошел.

Вот, если выберемся из этой задницы живыми, я ему такую головомойку устрою! Неделю сидеть не сможет!

Хотя, если с другой стороны посмотреть: Старик Нур так бы просто его в любом случае не отпустил, а битва Экстернала с омега-мутантом в собственном доме, в присутствии жены и двоих детей, это не вспоминая еще о Ксавьере, висящем у меня на плече безвольным кулем… Тоже идея не лучшая.

Так что, может быть не так уж он и не прав в своем решении не бузить?

Переместились в пирамиду. Эл Сабах Нур жестом велел мне уложить тело Ксавьера на стол в центре комнаты. Я выполнил, но в процессе перечеркнул когтем одну из толстых линий, идущих к голове на этом столе. Хорошо так перечеркнул, качественно, сантиметра на три в глубину.

Не уверен, что это хоть как-то поможет, но желание сделать пакость этому самоуверенному пафосному снобу с синими губами было уже нестерпимым.

Перед Эриком Экстернал распахнул нишу в стене, также, как и перед беловолосой девчонкой.

Эрик, зараза такая, вошёл без колебаний, даже на секунду не засомневавшись. Девочку вообще никто не спрашивал – поднял ее Старик Нур за шкирку, как котенка и поставил в нишу. “Двери” закрылись.

Эл Сабах Нур приложил руку к одной из полос на стене, и из пола выдвинулся “пульт” такой же странный, как и все вокруг. Но функционально чем-то другим этот постамент просто быть не мог. Экстернал начал проводить какие-то манипуляции, свет в помещении стал слегка сбоить, словно “генератор” не успевал подстраиваться под увеличившуюся нагрузку.

И тут пирамида вздрогнула. Раз, другой, третий. Экстернал в недоумении и раздражении оторвался от пульта.

Пирамиду еще раз тряхнуло и Эл Сабах Нур, нахмурившись, пошел на выход из помещения.

Я же в это время быстро подошел к Чарльзу и влепил ему пару пощечин. Не сильных, только для того, чтобы тот начал приходить в себя. Пора бы уже, времени достаточно прошло с его дурацкой атаки на разум незваного гостя. Ксавьер застонал и я поспешил отойти от него обратно на прежнее место, продолжать изображать соляной столб.

Тут как раз вернулся и Экстернал. В компании моей жены. Очень раздраженной моей жены.

Я столб, я столб, я столб. Тупой и молчаливый столб.

– Ты переходишь границы, Эл Сабах Нур! – говорила она, идя рядом с хозяином пирамиды. Смотрелась она при этом не сильно внушительно.