Текст книги "Долгая осень (СИ)"

Автор книги: Михаил Фиреон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

–Мне приказали сжечь все улики... Меня заставили! Они бы убили, они бы пытали меня... – закатывая глаза, простонал Бинго.

–Ну и подох бы как честный человек – грубо пнула его башмаком Мариса.

–Кто сказал тебе поджечь контору? Зачем вам нужен был Зулет? – присел на корточки напротив раненого детектив – он внимательно всматривался в глаза умирающего. Изо рта Бинго потекла кровь, тот начал захлебываться. Вертура рывком усадил его в вертикальное положение, когда Мариса резко вскрикнула и едва не упала на него. Обернувшись, детектив едва не выронил от ужаса меч – прямо перед его лицом сверкнули ряды страшных, как у пиявки под микроскопом в лаборатории доктора Миксета зубов и обратившаяся монстром юная служанка депутата Гади с визгом откинула голову от закованного в легкий пуленепробиваемый пластик плеча писательницы. Изготовленная из легкого высокопрочного композита броня Тирэта оказалась ей не по зубам, но следом в темноте тускло сверкнул короткий и изогнутый ритуальный нож из алого радиоактивного железа. Захрустела ткань, сухие ручки синдика в последнем порыве вцепились в рукав мантии детектива и с треском оторвали его. Миг возни кончился быстро – размахнувшись, Вертура несколько раз вонзил меч в рыхлое, брызнувшее темной зловонной кровью пиявки тело и, резко разорвав дистанцию, с размаху ударил ее ногой в грудь.

Но чудовище и не думало умирать – истекая выпитой из несчастного депутата Гади и толстого господина Бенца кровью, оно с шипением извивалось на полу и плотоядно вытягивало шею, грозя схватить отшатнувшихся прочь детектива и писательницу за ноги. Миг и, собрав последние силы, страшная женщина попыталась прыгнуть на пытающегося отползти подальше Бинго, но детектив настиг ее и, как Охотник, почуяв слабое место чудовища, с размаху ударил ее мечом в шею. Мариса зажмурилась от громкого неприятного хруста, а когда открыла глаза, все уже было кончено. Налитые свежевыпитой кровью ноги еще подергивались в конвульсиях, тело сворачивалось в кольцо, как скручиваются в кольцо прижженные головешкой или спичкой черви, а округлый, с миллионами крошечных окровавленных зубов рот еще искал присосаться к теплой плоти, но Вертура уже навис над ней. Двумя глухими влажными и тяжелыми ударами перебил шею и оттащил за волосы от тела, отрубленную, истекающую двумя кровями – алой и чистой человеческой и серой и зловонной червиной голову.

–Ты был не в партии – покачивая перед умирающим свой зловещий трофей, присел на корточки напротив синдика детектив – тебе надо было дибо стреляться сразу, либо быть принципиальным до конца. Как мы. Потому что если мы проиграем, мы проиграем как герои. А ты как был, так и помрешь как дерьмо. Вы все слишком умные чтобы верить в Бога, вы везде ищите выгоду, логику и все такое. Подумай сейчас, что будет с тобой через полчаса. Стоило ли губить свою душу?

–Читаешь мне морали! – презрительно прошипел Бинго и попытался плюнуть кровью – мальчишка, щенок!

Мариса из-за спины детектива подняла револьвер.

–Нет – отстранил ее руку Вертура и холодно обратился к Бинго – это твой выбор.

И он достал из поясной сумки спички.

–Что вы собираетесь делать? – глазки умирающего тревожно забегали из стороны в сторону.

–То же, что ты сделал с Хелен – уловила идею Мариса. Она отошла к лестнице и вернулась с фонарем. Потрясла его, чтоб проверить, есть ли в баке горючее. Вертура уже обыскал раненого и, несмотря на вялые попытки оттолкнуть его от себя, сорвал с тощей шеи синдика подвешенный вместо нательного креста ключ.

Мариса принялась разливать по полу топливо.

–Хой! – взмолился Бинго – вы же христиане!

–Я – нет! – с мстительной и одновременно по-детски радостной улыбкой ответила писательница и полила ноги лежащего, пол и мебель вокруг смешанным с керосином маслом.

–Как запахнет костром, все вы так плачетесь – отступая к лестнице, упрекнул детектив. Он хотел сказать что-то еще, но Мариса уже поймала его за руку и повлекла его вниз. Достала из лампы фитиль, покрутила им перед тяжело вздыхающим синдиком и чиркнула спичкой. Бросила горящую веревку к ногам умирающего предателя. Медленно-медленно разгорающееся пламя озарило балки потолка, постепенно затмевая льющийся в окно серебряный лунный свет.

–Рах! Рах! – внезапно тоскливо и хрипло, словно вместе с криком пытаясь выплюнуть из своего тела и собственную жизнь, выдохнул им вслед отчаянные слова проклятия предатель синдик. Но его уже не слышали. Не забыв отрубленную голову, Вертура и Мариса спустились на третий этаж и, выглянув в окно, где пока что по-прежнему было тихо, примерили ключи от комнат. Детектив быстро нашел рабочий кабинет Бинго, вошел, засветил свечу, разбил зеркало между окон и вставил ключ в замочную скважину тайника. Сверху раздались стоны. Мариса поджала губы и в ужасе схватилась за занавеску. Она была бледна. Ей стало страшно от того, что она наделала.

–Просто закрой уши – доставая из сейфа бумаги и быстро перекладывая их в сумку, посоветовал детектив. Его голос и руки тоже дрожали. С первого раза у него не получилось застегнуть застежку. Не получилось и со второго. Он оставил ее так, и, обняв писательницу за плечи, повлек ее прочь из комнаты.

Они спустились на второй этаж и заглянули в гостиную, где в опрокинутом кресле все еще сидел задравший в потолок голову с огромным кровавым засосом на шее господин Бенц и у двери лицом вниз в луже собственной крови вперемешку с разлитым чаем распростерся мертвый депутат Гади. Переглянулись и спустились на первый этаж. Подхватили оставленную в холле на столе, за которым еще совсем недавно так беспечно играли в кости пьяные полицейские коробку с бумагами Верита. Прошли на кухню, и вышли через черную дверь в сад. Отойдя от дома и выйдя через калитку на соседнюю улицу, детектив и писательница обернулись. В чердачном окошке особняка полыхало зловещее пламя. Тревожные блики уже плясали в окнах третьего этажа. Огонь волнами разбегался по потолку, струился по тяжелым портьерам.

Холодные пальцы Марисы изо всех сил сжали руку детектива.

–В книжках не так мерзко как в жизни.... – поежилась она.

Вертура согласно кивнул и поудобнее накрутил волосы червиной женщины на руку, чтобы голова чудовища не тащилась по грязи,

–Наконец мы с ними поменялись местами – поудобнее перехватывая коробку, с глухой, фанатичной мрачностью, сообщил он. В его глазах как огонь апокалипсиса отражался свет разгорающегося пожара – у нас еще много дел. Сегодня полнолуние. Тридцать первое октября, а снега еще нет.

–Лунная Дева и Рыцарь Храма! – глядя в небо, прошептала Мариса – какое-то очередное глупое клише... где же это было...

Где-то над городом снова ударил набат. Снаружи, за высокой изгородью гильдии, в лабиринтах кварталов громыхнул выстрел. Усталый Ганс Ларге вскинул голову. Несмотря на ночной мороз, он уснул прямо на мешках с паклей на крыльце хибары кузнеца Хорнета. Весь день он ворочал железо, переставлял формы, подвозил уголь и так устал, что когда мастер сообщил, что сейчас подошло самое лучшее время, чтобы поставить крест на его ненаглядную палку, тот только и сказал что 'ага', выпил из заботливо принесенной Морой кружки юва и так и заснул на крыльце.

–Держи свое богоугодное дело – с грохотом ткнул древком в доски крыльца оружие кузнец и толкнул палку наемнику. Тот едва успел поймать ее под лезвие, чтобы она не упала ему на голову. Прямо перед его глазами на борид титановом клинке красовался красивый и четко-различимый рельефный крест. Я другой стороны, абсолютно симметрично выдавлен точно такой же. Словно не веря своим глазам, Ларге потрогал выемку. Тусклый свет висящей над входной дверью лампады отражался на светлом металле.

–Ловко вы его – поблагодарил наемник – чем это так?

–Пальцем – сверкнул зубами в бороде и показал древний жест средним пальцем кузнец – марш в дом, или ты уже побежал? Завтра бригада Дорета пойдет к лорду Гарфину. Тебе с ними.

Ларге прищурился и почесал небритую щеку. Еще раз глянул, как на белом лезвии чернеет изящный восьмиконечный, какие носят на шарфах и манжетах латных перчаток рыцари Ордена, крест. Он еще немного полюбовался своей обновленной палкой и, поежившись, прижал оружие к себе. На открытом крыльце было слишком холодно даже для того чтобы встать и пойти в тепло.

–А.... Бог с ним! – поднимаясь с мешков, махнул рукой Ларге – завтра так завтра!

И, с грохотом волоча по доскам палку, он поплелся в дом, где свалился на лавку в обнимку со своим оружием, так и, оставив тяжко вздыхать за шитьем у стола несчастную, с легкой руки отца Базилио, благословленную на то, чтобы выйти за муж за дурня Мору, громко захрапел.

-Я знаю, вы следите за нами – резко развернулся в темноте детектив. Мариса вздрогнула и молниеносно выхватила пистолет. Едва заметная темная фигура в конце квартала прижалась к стене дома и растворилась в темноте. Но детектив не двинулся с места. Он поднял перед собой отрубленную голову и обнажил меч.

–На моем рукаве найдется место еще не одной такой голове! – грозно крикнул он в темноту. Какая-то сумрачная компания из темной подворотни было направилась к ним, но разглядев чудовищный трофей с брезгливыми возгласами.

–Бе! Пойдем еще юва купим!

–Пойдем-пойдем!

–Да, мало взяли! – передергивая плечами в знак собственной силы, подалась в сторону.

–Валите отсюда, недоумки! – звонко и яростно крикнула им на всю улицу писательница.

Один хотел было шагнуть к ним, но его одернули за плечо и увлекли под арку подворотни.

В лунном свете по улице приближалась невысокая, слабо мерцающая фигура. Блеснуло лезвие короткой пики.

–Лила! – изумленно воскликнула Мариса – и без очков!

Канцелярская дева легко и бесшумно переступала по камням. Черно-серые волосы легким, мерцающим в лунном свете, ореолом охватывали ее спокойное и прекрасное лицо. Широкие и короткие рукава и полы голубой с белым мантии порхали крыльями, а длинный светло-голубой подол и рукава рубахи кину мерцали невесомым звездным шелком.

Тонкие пыльцы умело перехватили заведенное за спину копье. Гирке обходила целящеюся в нее Марису так, чтобы на линии выстрела между ними все время оказывался детектив. Казалось, ее черные глаза фосфоресцировали в темноте и, приглядевшись, Вертура понял, что с ними не так и почему до этого она носила свои огромные и уродливые, залитые в массивную черную оправу стекла. У канцелярской девы были вытянутые и люминесцирующие, что было особенно заметно в темноте, зрачки.

–Еще одно чудовище – наматывая за волосы голову, чтобы использовать ее как щит, глухо провозгласил детектив и, подняв меч на уровень лица, слегка опустил лезвие так, чтобы его острие смотрело в сердце противницы.

–Они уже вторую ночь заряжают портал – звенящим шепотом проговорила Гирке. Она по-прежнему обходила детектива, словно примеряясь нанести удар – осталось недолго. Хекстон должен прийти за своими оставшимися людьми. Если он еще не сделал этого, мы можем перехватить его.

–Что? – изумился Вертура. Его рука дрогнула.

Копье выстрелило, меч со звоном вылетел из рук детектива и с жалобным звоном загремели по камням мостовой. Запоздало грянул выстрел, но Гирке только чуть повела плечом и пуля прошла мимо. Острие копья мерцало в ее вытянутой руке прямо перед лицом Вертуры.

–Вера дает силы победить – тем же стремительным движением, что и наносила удар, отстранила копье Гирке – но отвести нацеленный в сердце клинок может только Божия воля. Жестокость и месть всегда порождают черноту в сердце, даже если они совершены с благими намерениями. Я тоже скорблю о леди Хелен. Но, убивая на своем пути всех и каждого, вы не остановите грехопадения, не преуменьшите зло.

–О чем вы? – продолжая держать наготове пистолет, грозно спросила Мариса.

–Леди Гарро – слегка склонила голову Гирке – Револьвер не меч, он может сломаться от удара.

Мариса спрятала револьвер в кобуру.

–Быстро говорите, что вы собираетесь делать! – сжимая пальцы Вертуры, спросила она. На миг она зажмурилась, но ничего не произошло. Они с детективом все также стояли посреди темной улицы.

–Вы не сможете совершить фазовый сдвиг – все тем же тоном тихо произнесла Гирке – человеческий разум способен как и порождать искажение, так и стабилизировать его.

–Кто вы? – спросил детектив.

–Лилабет Гирке. Вы знаете меня целую неделю – со смущенной улыбкой ответила она – остальное неважно. Пойдемте со мной. Он не будет ехать пешком. Я отслеживаю его перемещение. Когда он откроет портал, войдет и окажется в госпитале, я почувствую и скажу вам.

–Кто он? – с сомнением спросила Мариса.

–Пациент номер шесть. Полковник специального отряда внешней разведки Джей Ти Хекстон.

–Какая разведка? – изумленно воскликнул детектив.

–Так было в его бумагах и в его памяти, так говорил он сам. Мы не знаем, откуда этот человек – сообщила Гирке – но взрыв второго узлового бункера серых людей семнадцатого мая четыреста седьмого года, был всего лишь техногенной катастрофой. В архивах не упоминается ни о временных экспедициях, ни о полковнике. Но полгода назад фанги Дузмор поднял бунт заключенных в психиатрической лечебнице доктора Келя и освободил его.

По улице загремела, с грохотом подкатила большая черная карета. Зловещий возница в черном плаще и опущенном на лицо капюшоне замер на козах.

–Вы поедете со мной. У нас мало времени – раскрывая дверь, приказала Гирке.

Детектив и писательница переглянулись.

В карете было сумрачно, но над дверью горел крошечный газовый фонарь. Мягкие плотные обои глушили все звуки, ход был необычайно мягким, а кресла удобными. Детектив и прижавшаяся к нему, мрачно поджавшая губы Мариса сели по ходу движения. Не отпуская своего оружия напротив них села Гирке.

–Хекстон и его оставшиеся его люди нужны фанги для осуществления их плана. И он обязательно должен за ними прийти

–Какого плана? – изумился детектив – я ничего не понимаю!

–Для того чтобы быть уверенными, мы должны схватить его. У него будет генератор портала, или планарные якоря, но вы не должны позволить ему использовать их.

–Но если вы охотитесь за ним...

–Лечение и оказанные на его мозг воздействия разрушили его психику. Он знает, кто мы и чует нас, как волки чуют огонь. Но вас он не знает, а следовательно, не испугается и потеряет бдительность.

–Замечательно – покачал головой детектив – бросим нас на закуску демона....

–Вы хотели мести. Вы получите ее. Чего вам желать еще? – спросила Гирке.

–Но кто эти Вы, Архипелаг? Орден?

–Сейчас это не важно – загадочно зажмурилась канцелярская дева и улыбнулась.

Дальше детектив спрашивать не стал. Они остановились перед темным зданием с арками. Вертура и Мариса вышли из кареты и подошли к массивной чугунной решетке. Над высокими мансардами все также сияла белая и яростная луна. Как звезды на краю мира над палубой Белого Брига. Вертуре стало страшно.

–Который час? – достал неработающие часы из сумки детектив.

–Сейчас это неактуально – загадочно прошептала Гирке – после того как вы вынудили их вывести портальный корабль, они переориентируют замковый портал. Время замедляет ход. Рассвет будет не скоро. Идите.

И она приоткрыла незапертую чугунную калитку.

–Но что нам делать с Хекстоном? – спросил напоследок детектив – заговорить с ним? Попытаться убить?

–Не знаю... – пожала плечами Гирке – главное чтоб он не вернулся в Замок.

И она закрыла за ними калитку. Тяжелые металлические прутья глухо громыхнули как дверь запертого снаружи склепа. Детектив и писательница переглянулись и пошли по тропинке к дверям темной галереи первого этажа.

–Бесконечная ночь и дом для умалишенных – надувшись, сквозь зубы прошептала Мариса. Ей было холодно, ее бил озноб. Они поспешили достигнуть дверей. Вертура первым протянул руку к кольцу, чтобы постучать и удивился, насколько ледяным был метал. Он едва успел отдернуть ладонь, чтобы не обжечься холодом. Прихватив кольцо полой плаща, он бросил голову пиявки, которую до сих пор тащил с собой как глупый трофей в дырявое деревянное ведро для садового мусора и потянул дверь обеими руками на себя.

Внутри было сумрачно и тихо. Где-то в глубине темных каменных коридоров едва слышно завывал ветер.

–Я здесь был.... – подумал детектив – шесть лет назад.... Сэй Майра! Я так и не навестил ее, но кто-то говорил, что она закончила лечение, и родственники забрали ее в деревню... Как будто все идет по кругу.... Где служка?

Конторка дежурного у двери была пуста. В коморке было темно и холодно.

Они осторожно прошли холодным коридором первого этажа, но за массивными запертыми дверьми кабинетов хранящих зловещие тайны дома для лечения умалишенных не было слышно ни звука. Здесь было чуть менее холодно, чем снаружи и отчего-то как-то очень неприятно и страшно, словно недавнее присутствие чего-то очень тоскливого и безнадежного каким-то тяжелым, давящим ощущением угнетало все чувства. Прижимаясь друг к другу для тепла, детектив и писательница поднялись по каменной лестнице на второй этаж и замерли в оцепенении. Перед потухшей свечей, распростершись на дежурном столе, неподвижно лежал человек в черной докторской мантии.

Вертура потянул руку и коснулся его шеи, но тут же отдернул ладонь – настолько холодной и плотной была кожа окоченевшего трупа.

–Это не я его – прокатился по коридору грубый, рычащий, но полный какой-то глубокой горечи и тоски голос – я пришел, а они все мертвы...

Тоскливые, полные сдавленной и переломанной голодной звериной алчности и одновременно очень одинокие и отчаявшиеся, казалось бы вот-вот заплачущие глаза блеснули из другого конца коридора. Чиркнула спичка, но огонь загорелся едва-едва. Трепетное пламя выхватило из темноты лысую, но небритую голову высокого плечистого, но пожилого и сутулого человека на подоконнике. Он поджег серую скрутку и затянулся горьким бумажным дымом. В свете огня Вертура успел заметить короткий вороненый ствол какого-то лежащего на его коленях высокотехнологического ружья, но отчего-то ни это оружие ни этот голос совершенно не испугали его. В первую голову детектив хотел было выхватить меч и броситься на этого человека, отсечь ему вначале руки, потом ноги, потом топтать и бить его так, чтобы причинить как можно больше боли – отомстить за все-все-все. Но что-то заставило его сдержать гнев и остановиться. Казалось бы, тоже самое думала и Мариса. Размышляя, она жевала нижнюю губу.

–Хекстон... – отпустив руку писательницы, направился к нему детектив.

–Они сказали закрепить камни на блоках... Черта с два. Теперь они прислали вас убить и меня? – спросил тот – валяйте. Рубите, четвертуйте, жгите, вскрывайте мне голову. Что вы тут еще умеете? Сумасшедший мир... Наркотики, электрошок, нейровмешательство, трансментальная терапия.... Центрифуга крови, переливание эфира .... Я здесь уже третий час, а луна не сдвинулась с места. Они снова заперли меня в этой лечебнице. На этот раз одного с трупами... Они освободили меня только для того, чтобы снова бросить тут... Вы все, понимаете, вы все тут сумасшедшие! Вы говорите дьявол, Бог, ад, а сами уже живете в этом аду... Но это ваш ад! Вы сами заслужили его! Я-то тут при чем? Причем тут мои парни? Нам не обещали ад... тридцать лет ада...

Вертура подошел к нему и сел на подоконник, заглянул за стекло. Снаружи темнела бездонная серая марь. Отсюда, из зарешетчатого двора-колодца, не было видно неба. Детективу стало совсем нестрашно. Скорее от слов этого дикого, облаченного в грубую заношенную почти в лохмотья, украшенную нашивками с надписями на незнакомом языке и какой-то нелепой, варварски-вычурной символикой, куртку, человека ему самому стало как-то необычайно одиноко и грустно.

–А я сегодня убил мэтра Бинго – вздохнул он. В отдалении от Марисы он внезапно почувствовал, что вся его огненная, адская уверенность улетучилась прочь. Он достал трубку и спички. Чиркнул о стекло. Но спичка не загорелась.

–Даже ваши спички у вас не горят – проревел Хекстон и протянул свою бумажку – прикурите от моей.

С полминуты они оба вдыхали горячий дым, пока бумажка Хекстона не погасла. Он достал из нагрудного кармана своей отороченной мехом короткой форменной куртки блокнот и, вырвав лист с записями, принялся рыться в кармане штанов в поисках табака, чтобы скрутить себе еще одну папиросу.

–Вот – протянул ему кисет детектив и тихо спросил – только, ради всего святого, клятвенно скажите мне, это вы убили сэра Бенета? Иначе не дам.

–Я его только пару раз ударил – набивая табаком рулончик бумаги, как-то растерянно оправдывался Хекстон – за дело. Сумасшедший старик. Фанатик без личной жизни. Говорит только о том, что он должен. Всем всегда должен. Здесь все кому-то должны, Богу, дьяволу, генералу, священнику, лорду.... Он уже мертв?

–Не знаю – признался детектив – я бы хотел, чтобы он был жив. Сэр Бенет благородный и достойный человек.

–Ну, для вас может и так – затянулся дымом Хекстон – вы тут живете. Все у вас кверху ногами....

–Кверху ногами это на другой стороне мира – улыбнулся детектив. Ему самому стало смешно от собственных слов.

–Да круглый он, я же говорил, ну не может быть там кверху ногами, это же гравитация.... Да какая тут у вас гравитация .... – Хекстон махнул рукой, и они оба замолчали.

Детектив думал о том, как же отвратительно он сегодня поступил и о том, что сейчас ему больше всего хотелось спрятать со стыда голову под подушку и лежать так, не вылезая из-под нее как можно больше времени. Ему было стыдно не сколько от того, что он совершил, сколько от того пламенного и фанатичного подъема с которым он шел на битву со злом. От того адского переполняющего его пламени, которое воодушевляло его сердце и с которым он измывался над несомненно заслужившим все земные и небесные кары, но только от чьей-нибудь чужой руки, синдиком Бинго. Ему было стыдно от того, с какой расчетливой холодностью он спустился вниз и достал бумаги из сейфа пока человек умирал в пламени наверху. С какой гордостью нес намотанную волосами на рукав голову чудовища по улицам ночного города и с какой легкостью он поднял руку на робкую и всегда такую тихую Гирке. Как это прекрасно было тогда, как ужасно это было сейчас.

–Вы правы, это все просто отвратительно – согласился с полковником детектив.

–И что мне теперь делать? – развел руками тот – поставить камни, чтобы они забрали их и оставили меня тут? Они даже не сказали, что они заморожены в стекле. Бенсон и Хиг, они были последними. И теперь и они тоже мертвы. Лари, наша умница....

–Лари?

–Лари Хиг – кивнул Хекстон и, словно впав в ностальгию, мечтательно закатил глаза – наш доктор... Доктор наук. Изучала воздействие Пи-излучения на организм, переходы, бозоны и прочую квантовую физику. Сейчас я вам покажу....

Он встал и, машинально щелкнув кнопкой так и не включившегося фонарика на стволе своей автоматической винтовки, повел детектива в темноте к белой каменной стене под аркой рядом с кабинетом главного врача. Нажал на невидимую кнопку и открыл ведущую в потайную комнату дверь. Здесь было особенно непроглядно темно, но полковник взял со стола свечу и зажег ее. Казалось, пламя было каким-то тусклым и словно бы жидким. Язычок необычно медленно колыхался в тяжелом, словно сгустившемся воздухе.

–Знаете что там? – гулко громыхнул прикладом по тяжелой стальной створке двери Хекстон – загляните. Вы и сами, небось такого в жизни не видели. Это стекло с выборочной пропускной способностью. Замедляет время. Как вы до такого додумались? Кто все это придумал? Машины, летающие от того, что гравитация сама отталкивает их и их надо наоборот притягивать к земле, чтоб не улетели. Самораскручивающиеся гироскопические генераторы. Электричество из воздуха. Неогеометрия. Неофизика. Как такое может быть. Жаль, вы-то ничего не знаете – отчаявшись, махнул рукой полковник.

И он подошел к залитым в прозрачное, слегка зеленоватое стекло телам. У капсул пламя свечи было особенно медленным, текучим и словно бы жидким.

–Мне объясняли – поделился мнением Хекстон – что этот материал замедляет тахионы. Лари Хиг.

И полковник поднес свечу к намертво впаянному в стекло красивому женскому лицу. Детектив кивнул. В этом лице было что-то одновременно утонченное и дикое. Словно что-то атавистично-антично-древнее и интеллектуально-научное соединялось в этом словно бы спящем облике. Вертура вглядывался в эти черты – острые скулы и тонкий нос, собранные в тугой хвост светлые волосы и серо-голубая форменная рубаха машинной выделки с круглыми пуговицами и нашивкой на груди. Не было только нательного крестика. Детектив поднял голову, чтобы сличить черты полковника и пленницы. Да, определенно была какая-то неуловимая схожесть и одновременное отличие от жителей Мильды и иных городов, которых видел детектив. Но уловить это сходство и это отличие можно было, только глядя на этих двоих.

–Мы с ней учились. Пересекались на лекциях по кибернетике. Я провожал ее до дома. А потом ее зачислили в группу генерала Сабиры. Я вот все никак не могу понять, может это она за меня и попросила. Кто знал, что этот проект с их квантовыми воротами кончится всем этим.... Ничуть не изменилась за эти годы. Все такая как прежде... Не то что я... А это – вот Джон Бенсон. Наш программист – подошел к другой капсуле и представил полковник носатого, лопоухого юношу, тоже облаченного в широкие штаны и форменную белую рубашку.

–Алисия дала мне эти камни... Сказала закрепить их на стекле. Они заберут блоки, а я вернусь пешком. Потом они оживят их в замке.... Вставят там запасные мозги или что там еще? Вы видели ту дрянь, которую они варят в своих шахтах? Люди вылупляются из личинок.... Черта с два им камни. Хиг и Бенсон уже мертвы. Ничего они от меня получат! – и он в сердцах забросил сверток, который вынул из кармана штанов в угол комнаты.

–Почему вы считаете, что они мертвы? – попытался приглядеться к чертам и понять, дышат пленники или нет, детектив.

–Потому что они лежат тут уже тридцать лет. Тридцать долбанных лет! Не двигаются и не дышат. И они ни на минуту не постарели. Все такие же, как и в тот день... Вот так вот! Где кнопка чтобы выключить эти машины? Где питание? Что это вообще такое, как оно работает? Ваш доктор – святой человек! Божий одуванчик. Любит сладкие конфетки и оперу. Он даже не знал о них! Не знал об этой комнате через дверь от его кабинета. А может и знал, но забыл, что они вообще есть! Если бы Дузмор не открыл эту стену, они бы тут и лежали тысячу лет, пока эта хибара не развалилась бы ко всем чертям.

–Я убил и Дузмора – признался детектив – пойдемте отсюда, тут трудно дышать.

–Туда ему и дорога. Если его вообще можно убить. Что это вообще такое? Комплексный организм. Вы называете их фанги. Черно-белые демоны. Вы знаете что это? Искусственный разум, извращенные люди, падшие ангелы, или что тут может быть еще? Ваша библиотека в замке... да в ваших науках черт ногу сломит. Чем вы до такого доехали? Голым мозгом по гравию? Генераторы. Замедляют время, потому что используют энергию времени. Энергию энтропии.

Хекстон вышел из комнаты, снова сел на подоконник и замолчал. Вертура подошел и присел рядом. Полковник и детектив закурили. За их спинами с глухим щелчком закрылась прижатая невидимой пружиной скрывающая потайную комнату дверь.

Как только она почувствовала, как рука Вертуры выпала из ее ладоней, Марису захлестнула какая-то дикая, необузданная злость.

–Ему же сказали стрелять! – хотелось закричать ей, но что-то другое взяло верх. Ей не хотелось подталкивать его, не хотелось устраивать истерик. Внимательно наблюдая за тем, как детектив подходит к страшному, виновному во всех ее бедах человеку, к этому воплощенному демону, она почувствовала, что главное сейчас промолчать. Дать Вертуре почувствовать жажду мести, чтобы он сам, по доброй воле, выхватил меч и принес ей эту еще одну кровавую жертву. И лучшее, что она могла сделать, это отойти от него подальше, чтобы он тоже почувствовал ее одиночество, пришел на зов и выполнил любую ее прихоть. Но получилось как-то совсем иначе. Двое печальных как усталые мохнатые страусы в зоологическом саду Гвенды, мужчин завели какую-то нелепую и тоскливую беседу и совершенно не собирались убивать друг друга. Мариса хотелось хлопнуть шляпой по бедру и выкрикнуть 'Ну же!', но гордость взяла верх и она, развернувшись на каблуках, передернула плечами и пошла прочь. 'Пусть умрет от скуки без меня!' – подумала она и прошла по темному коридору за угол. Впереди темнела приоткрытая дверь палаты и, горько усмехнувшись, писательница заглянула в нее. Пронзительный лунный свет заливал комнату через зарешетчатое и узкое, как тюремное, окно под потолком низкого сводчатого помещения. Черные ромбы лунной решетки расчертили пол. На казенных больничных кроватях лежали окоченевшие от холода, едва прикрытые тонкими и белыми, как похоронные саваны одеялами тела. Осторожно приоткрыв дверь дулом револьвера, писательница зашла в комнату и села на ближайшую свободную кровать. Под матрасом скрипнули пружины, и Марисе стало по-настоящему одиноко, страшно и холодно. Внезапно она почувствовала себя снова той маленькой девочкой в приюте, в комнате с решетчатым окном и такими же рядами кроватей. С запирающейся овальной, какой запирают деревенские клозеты щеколдой, тумбочкой, где из всего ее добра была лишь сворованная с тележки глухого старика-старьевщика драная книжка с картинками, библия, да подаренные каким-то мальчиком через забор огрызки карандашей.

Мариса легла на матрас, подтянула и вытянула усталые ноги, положила револьвер на грудь и прикрыла глаза.

Какое все-таки счастливое и беззаботное было раньше время.

Раз в неделю – в воскресенье после службы, приезжали монахи и готовили суп с яйцами щавелем и свиным жиром. Иногда приходили богатые и важные дамы. Приносили леденцы – разноцветные – синие, белые, желтые, красные кошечки и собачки на палочках. Цветы из бурого жженого сахара. Маленькие и сладкие конфетки-драже. Или огромные – величиной с ноготь большого пальца, засахаренные кислые ягоды.

А раз в году, перед Рождеством, приют посещал и сам Герцог. Каждому воспитаннику полагался какой-нибудь подарок. Подарки выбирали воспитатели, и не дай Бог выбрать что-нибудь такое, про что Герцог скажет, что это ерунда и она не нужна детям. Поэтому всем всегда дарили Библию, псалтирь, Евангелие и молитвослов. Но для детей это все равно был праздник. Особенно подготовка к нему. Вначале, за два дня до приезда Герцога была стирка, потом сушка, а в день приезда веселый утренник и праздничная трапеза – картошка с приправленным перцем и лавровым листом, тушеным мясом, или что-то еще....

Марису захлестнула ненависть. Какая дрянь эти ваша картошка с мясом и засахаренные ягодки. Слащавая ностальгия. Глупые воспоминания. Они все насмехались над ее рисунками, ее наивными детскими стихами.... Таскали ее за косу, били ногами, зажав голову подушкой.... А потом такие же как они, только большие важные и взрослые приходили к ней. 'Леди Гарро!', 'Леди Кристина!', 'Дорогая, великолепная, сияющая!'. Если бы она знала заранее, как общество встретит ее блистательный талант, ее обворожительный взгляд и легкую, небрежную манеру письма и речи, пошла бы она замуж за этого вечного лейтенанта-рейтара. Того самого, который в первый раз в ее жизни, когда ей было уже почти шестнадцать и все мальчишки показывали на нее пальцем и кривились от того, что она такая недотрога, принес ей куцый букетик выдранных на пустыре за сараем васильков? Если бы она знала, какой ее ждет успех, стала бы она вообще возиться с ними всеми? Нет, она бы выбрала герцога Ральфа Булле. Или кого еще. Обворожительная и блистательная. Всемогущая Лунная Дева. А чем этот Вертура лучше того Гарро? От которого ей, как клеймо, досталась эта глупая и бестолковая фамилия? Ничем. Особенно тем, что сейчас он сидит где-то с каким-то незнакомым лысым типом, и совершенно не думает о ней. Как он посмел! И ее ненависть разгорелась с новой силой.