Текст книги "Последний экипаж "Белого кролика" (СИ)"

Автор книги: Михаил Цыганков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

Глава 13. О новейшем способе борьбы с ифритами, доне Эстебане Пятнадцатом и происхождении птицы Рух

Ифриты летели клином, как перелетные журавли. Ближе к кораблю концы клина стали загибаться, стремясь взять его в кольцо. «Белый Кролик» выжимал все из своих моторов, или что там у него было, стараясь вырваться из окруженья, стремительно набирал высоту. Начинало холодать. Джинны летели ниже нас и некоторые рассекали воздух, перевернувшись на спину, чтобы лучше видеть цель.

На верхней палубе, сняв защитный колпак, экипаж готовил к бою странного вида катапульту, а корабельный маг, то ли друид, то ли чародей-растрига разогревал перед сражением руки. На растопыренных пальцах спокойно мерцали огни Святого Эльма. Я продолжал сжимать горлышко коньячной бутылки, а Кейси как гранаты, засунула за пояс пленных ифритов. Они с интересом наблюдали за боевыми приготовлениями и, по-моему, болели за своих. Хаттаб мирно спал, годы, наверное, давали о себе знать.

Мы, с Кейси, поднялись на боевой мостик вместе с капитаном. Глупо было сидеть в каюте без стульев и ждать своей участи, так и не увидев всего спектакля. Правда там была еще и раскладушка, но все же мы решили подняться. «Белый Кролик», он же «Черная Амальгама» была очень изящной скоростной бригантиной местной постройки. О таких пишут газеты, в отделах светской хроники: «Сегодня, на своей роскошной яхте премиум класса, Новый Петербург посетил наследный принц дон Эстебан Пятнадцатый. Он ведет переговоры с полномочным представителем Российского Императора об оказании помощи в отражении атак на побережье южноамериканских пиратов». Царственные особы именно на таких яхтах теперь и путешествуют. А меньшие им просто не по чину.

Эту Барм явно переделал на свой вкус. Число пушек заметно увеличил. Броню усилил. Корпус раскрасил непонятными знаками, напоминающими круги на полях Йоркшира. Но сейчас пушки были просто бесполезны, а на знаки ифриты вообще плевать хотели, но не могли, мы по-прежнему летели выше. Друид, воздев вверх руки и проорав, что-то типа «Гитлер капут!» поставил вокруг бригантины силовую защиту. Увидев, ее агрессоры лишь чуть-чуть притормозили, и злобно завывая, устремились вверх.

– Ифриты не любят летать на большой высоте, – сказала, зябко поеживаясь Кейси, – у них лапы и уши сильно мерзнут.

Но, не смотря на мороз, покрывавшиеся на лету ледяной коркой ифриты, изо всех сил старались добраться до «Белого Кролика». Стало трудно дышать. Давала о себе знать нехватка кислорода. К сожалению Барм не приспособил корабль для полетов в стратосфере. Далеко внизу, не знаю даже в скольких километрах, катило белые барашки бирюзово синее море с крошечными скорлупками кораблей. Маг швырнул в ифритов подвернувшуюся под руку большую грозовую тучу вместе с молниями. Но от высоковольтных электрических зарядов эти подонки только взбодрились, согрелись, и тут с хриплым, крякающим звуком сработала катапульта. Такого странного оружия я еще никогда не видел и нигде о нем не читал.

Громадный красный ящик с надписью «копченое мясо молодых игуанодонов», перелетел ограждение и ухнул вниз. На ним моментально раскрылся раскрашенный каббалистическими знаками парашют. От резкого толчка дно у ящика вывалилось, и вниз посыпались маленькие беленькие парашютики с подвешенными к ним бутылками. Их тут же заметили ифриты, и резко изменив курс, с радостным воем бросились проверять содержимое. Через пять минут в небе, кроме плавно опускающихся в море летучих бутылок ничего не было. «Белый Кролик» от инея на самом деле ставший белым, устремился вниз, к теплому морю. Пленники в бутылке у Кейси негодующе завопили. Оказывается, они были лично знакомы с командиром атаковавшего нас штурмового отряда. Они так громко рассказывали различные компрометирующие факты из его биографии, что разбудили спокойно дремавшего Хаттаба. Пожилой джинн внимательно выслушал лекцию о половых излишествах процветающих среди высшего руководства армии, сказал: «Мне это все глубоко безразлично, о драгоценные пункты приема стеклотары, это у меня двести пятьдесят шестая закупорка. Все равно найдется дурак, который выпустит!» и снова заснул.

Я посмотрел на исчезающие в волнах парашюты и спросил:

– А почему они обратно не выскакивают? Бутылки ведь не запечатанные!

– Смотри, – сказал капитан и показал посудину из второго красного ящика заблаговременно приготовленного к броску. На ее горлышке была закреплена защелка с пробкой. При раскрывании парашюта она становилась на боевой взвод, а как только джинн попадал в бутылку, джинноловка захлопывалась, и плавно опускалась вниз, чтобы не дай бог, не разбилась.

Если вернусь обратно живой и в человеческом облике обязательно напишу про это в «Магию – молодежи». Вспомнив о возвращении, я снова взялся рукой за горлышко и скомандовал:

– Теперь белый флаг и к первому русскому кораблю!

И тут нас снова тряхнуло и с такой силой, что я чуть сам не грохнул драгоценное произведение Верхнее-Кундрюпинской фабрики. Кейси, вцепившись в поручни, визжала как МиГ– 35 на взлете, ифриты заткнули уши и рухнули на дно бутылок. Я глянул вниз и тоже заорал. Правый борт, украшенный трехметровой эмблемой журнала «Супермужик», терзала огромная курица с совершенно безумным размахом крыльев. Под громогласное «Ко-ко-ко» она безжалостно уничтожала творение неизвестного художника. Дирижабль накренился на правый борт и начал стремительно терять высоту. Незакрепленный второй красный ящик с мелодичным звоном перевалился через перила и не успев выпустить парашют, разлетелся от удара о голову чудовищной птицы. Сунув бутылку во внутренний карман, я зацепился за одиноко стоящий на палубе пулемет и дал вниз длинную очередь. Пули отскакивали от огромных перьев и, срикошетив, звонко щелкали по обшивке. Зря говорят, что птица Рух вымерла. Особенно сильно стенают по этому поводу экологи. Недопустимое вмешательство в мир Зазеркалья, исчезновение редких видов, спасайте природу – мать их, то есть нашу! Но эту природу не брал даже тяжелый крупнокалиберный пулемет. Кролик птичке быстро надоел, потому что был невкусный, и она заинтересовавшись мясными блюдами в меню, стала карабкаться на палубу. Народ малодушно ломанулся внутрь, оставив корабль практически на произвол судьбы. Лишь я стрелял и стрелял из пулемета, стараясь попасть птице в глаз. Если верить «Натуралисту Зазеркалья» птица Рух питается в основном слонами и бронтозаврами. Причем чтобы наесться, ей нужен один бронтозавр или несколько слонов, но я нигде не читал, чтобы она питалась пиратскими кораблями! С голодухи она что ли, или бронтозавры все закончились?

Раньше необоснованно считали, что этот яркий представитель пернатых похож на огромного орла с размахом крыльев, как у бомбардировщиков дальней авиации. Но российские ученые во главе с известным естествоиспытателем, автором бестселлера переведенного на многие языки мира «Домашний таракан – коричневая чума двадцать первого века», знаменитым зоологом и путешественником, профессором Людоедовым-Тянь-Шанским убедительно развеяли это глубоко ошибочное мнение. Они научно доказали, что легендарная Рух – птица из семейства куриных, в процессе эволюции отрастившая огромные крылья и вынужденная питаться мясом. Теперь я на своей шкуре ощущал правоту отечественной науки.

Глаз размером с колесо от Оки, внимательно уставился на меня, двухметровый клюв хищно приоткрылся. Думаю, курица-переросток задумалась, как меня лучше проглотить. Как назло в пулемете закончились патроны. (Согласитесь, они всегда заканчиваются очень некстати). Я вытащил из-за пазухи бутылку с джинном, надеясь напоследок испортить птичке, пищеварение и тут, в редкий экземпляр вымирающей курицы из ходовой рубки ударил луч призрачно зеленого света. Чистая магическая энергия. Пятьсот мегамерлинов, не меньше. Рух закрыла глаза, снесла огромное яйцо величиной с микроавтобус, обгадила пол палубы и рухнула вниз. В падении она раскрыла огромные тридцатиметровые крылья и паря в восходящих потоках, как самолет-гигант «Максим Горький», скрылась за горизонтом.

– Вот блин, какая живучая, и во сне летает! Автопилот у нее что ли? – сказал Барм, вылезая на палубу.

– Во сне? – не понял я.

– Во сне, во сне, – сказал капитан, – нет у меня кристалла такой мощности, чтобы эту зверюгу убить.

– А чем же тогда ты «Неспешного»… Гад!

– Как чем? Этим и усыпил. – ответил Барм.

– Усыпил?

– Усыпил, усыпил. На пол часика, чтобы смыться успеть. А ля гер, сам понимаешь, ком аля гер.

У меня подкосились ноги. Усыпил, усыпил. А что же было со мной? И почему я стал лягушкой и попал в клетку? На эти вопросы ответов у меня пока не было.

Глава 14 О алкоголизме джиннов, взрыве вулкана Санторин, старике Хоттабыче, ленинцах седьмого дня и Алладине.

Джинны всегда отличались буйным нравом и высокой трудоспособностью, но ко всему прочему слыли отличными строителями. Именно с их помощью построены египетские пирамиды, терраса в Баальбеке, Стоунхендж, Вавилонская башня, висячие сады Семирамиды и Колосс Родосский. Кроме того, множество различных замков, крепостей и дворцов по всему миру. В конце концов, оставшиеся без работы вольные каменщики и другие профсоюзы строителей возмутились, и провели через Святую Инквизицию закон «О запрете на использование иностранной рабочей силы». Часть джинов успела эмигрировать в Зазеркалье, а часть была запечатана в бутылки и сброшена в жерла вулканов. Кое-где это привело к катастрофическим последствиям, таким как извержение Везувия и взрыв вулкана Санторин.

Джинны, это души Темных Магов скончавшихся от хронического пьянства и отправленные Великим Зеленым Змеем на перевоспитание. Сами джинны не помнят, кем они были. От прошлой жизни у них осталась лишь неуемная тяга залезть в бутылку, и не только конечно в нее. В свободное от работы время они проникают в амфоры, бочонки с ромом, жбаны с брагой. Известен случай, когда пятеро матерых джиннов умудрились поместиться в перегонном кубе местного алхимика. Некоторые даже селятся в лампах, если те заправлены спиртосодержащей жидкостью. Главная цель этого наказания, отучить Темных Магов от беспробудного алкоголизма, которым бедолаги страдают пожизненно, практически до самой смерти. Ведь только в пьяном виде, они могут совершать свои ужасные злодейства и строить далеко идущие кошмарные планы. Так заведено с начала времен. Великий Зеленый Змей, свернувшись кольцом вокруг горы Кайлас на Тибете, внимательно наблюдает недремлющим внутренним третьим оком за перевоспитанием своих подопечных, или просто делает вид. Обычно на полное излечение уходит тысяча, другая лет. А некоторые индивидуумы так привыкают быть джиннами, что не хотят возвращаться в человеческий облик.

Ифритами становятся те из магов, кто и при жизни не отличался особыми талантами, и зарабатывал на жизнь, изображая замковых привидений, подменял в лесу ушедших в отпуск леших и, прикинувшись водяным, собирал незаконную мзду за переправу через реки и другие водоемы. Эти пили алкоголь самого низкого качества: самогон, стеклоочиститель замковых стекол, антифриз для лат и прочую гадость, а по ночам слизывали гуталин с сапог подвыпивших караванщиков. Став ифритами, они использовались обычно на военной службе, в качестве резерва главного командования султана и при проведении карательных операций.

Так из века в век все и катилось по накатанной дорожке: джинны жили в лампах и бутылках, строили дворцы и от случая к случаю выполняли желания, пока тлетворное влияние нашей цивилизации не внесло некоторое разнообразие в сложившийся порядок вещей.

А началось все со старого безобидного детского фильма «Старик Хоттабыч» и голливудского мультика «Алладин» завезенных вместе с киноустановкой в Багдад неустановленным странствующим дервишем. Случайно на городской площади, где шел сеанс, оказалось несколько джиннов. Они только что построили большой дворцовый комплекс, без замечаний сдали его заказчику и теперь отдыхали перед возвращением в родные бутылки. «Как неправильно мы живем!», – подумали они. Восток, как известно, дело тонкое. С этого все и началось.

Масла в едва разгорающийся огонь джинноосвободительного движения подлили забредшие на Восток ленинцы седьмого дня. Осмотревшись на месте, они сначала хотели освободить угнетенных женщин. После того как при попытке провести революционную агитацию в гареме несколько активистов были пойманы, кастрированы и отправлены на работу евнухами в отдаленные труднодоступные гаремы, быстро отказались от этой непродуктивной идеи. Тут то и попались им на глаза, запыленные мутные бутыли с сургучовыми печатями.

У джиннов были все черты характера необходимые для пламенного революционера. Злобность, коварство, абсолютная безбашенность, стойкая тяга к алкоголю и суровая дисциплина. Выкупив на все имеющиеся в партийной кассе деньги джинносодержащие бутылки и выпустив узников на свободу, ленинцы седьмого дня приготовились организовать РевДжинСовет и установить с помощью освобожденных узников свою ленинско-дехкано-джинскую диктатуру. Но джинны все решили по-своему. Иначе они бы просто не были джиннами. Вырвавшись на свободу, они не захотели организовывать ни какой РевДжинСовет, тем более с ничтожными непонятными людишками из далеких земель, да еще бороться за счастье еще более ничтожных (по их мнению) дехкан. Собрав вместе своих освободителей и сделав всем не очень сложную операцию, джинны организовали хор ветеранов партии, который отправили с гастролями по всему Ближнему Востоку. Под присмотром двух, особенно злобных ифритов, пламенные ленинцы седьмого дня фальцетом исполняли свои любимые песни про неба утреннего стяг, и то, что в жизни важен первый шаг,а также о своем боге, который такой молодой впереди, вместе с каким то юным Октябрем, что внушало слушателям некоторые сомнения в правильности его сексуальной ориентации.

Джинны быстро взяли под свой полный контроль Багдад, Хорезм, Бухару, Дамаск и все другие, менее крупные города, и полностью подчинили себе местных султанов, шахов и шейхов. Отдельные ударные батальоны ифритов навели такого страху на соседей, что те и думать перестали об изменении внутриполитического устройства сопредельных государств.

Первыми опомнились купцы. Джинны запретили продажу любых жидкостей в бутылках и установили в стране жесткий сухой закон. Этого добились, опасаясь развала армии, джинны высших категорий. К высшей категории джиннов относились те, кто просидел в бутылке более тысячи лет, следующими в иерархии шли пятизвездочные джинны, эти прохлаждались в запечатанной посуде, не менее пятисот годков и последними были трехзвездочные, самые молодые и горячие, не успевшие набраться жизненной мудрости за триста лет заточения. Ну, а об ифритах я уже говорил, им, сколько не сиди, ума не прибавлялось.

По неписанному закону, джинны должны, конечно, выполнять желания своих освободителей, но и здесь они смогли выкрутиться. Для этой цели был разработан специальный кодекс, состоящий из тридцати трех основных законов джиннотехники и трехсот тридцати трех производных вытекающих из основных, которые было запрещено нарушать при исполнении желания. Пока освобожденный джинн перечислял своему спасителю основные и производные законы, а также три тысячи триста тридцать три примечания у счастливца выпустившего его наружу начисто пропадали какие либо желания вообще.

Сухой закон сильно ударил по экономике и вызвал полную стагнацию в бизнесе и культуре. Поэтам нечего стало пить и, следовательно, не о чем петь. Женщины в гаремах скучали, дрались, интриговали и подсыпали друг другу в шербет яд, всячески отлынивая от исполнения супружеских обязанностей. Купцы больше не водили на Восток караваны. Какой смысл переться тысячи миль за три моря, мимо разбойников и партизанящих в лесах орков, если в конце пути нельзя достойно расслабиться и отметить успешное прибытие? В Дамаске кузнецы перестали ковать знаменитые клинки. Солдаты, узнав об отмене фронтовых ста грамм, полностью потеряли интерес к боевым действиям, а зачемделать оружие, если некому воевать? Короче, народ заскучал.

Тогда, купцы и вспомнили об Алладине. Знаменитый укротитель джиннов давно отошел от дел и тихо жил в своем дворце далеко от караванных путей. Соседи избегали его и считали слегка чокнутым. Да разве нормальный человек будет иметь в гареме всего одну жену? Это не гарем даже, а издевательство над вековыми устоями.

Выслушал слезную мольбу земляков о помощи и, поняв, что оказавшееся снова в опасности отечество без него не обойдется, Алладин поцеловал Жасмин, подпоясался мечом, взял любимую обезьянку, поклялся не бриться до тех пор, пока на Востоке не будет посажен в бутылку последний джинн, и ушел в глубокую оппозицию существующей власти.

Алладинисты действовали просто, быстро, безрассудно смело и по-восточному коварно. Переодевшись женщинами, они отчаянно флиртовали с джиннами, заманивая их в темные укромные уголки узких восточных улочек. Просидевшие сотни лет без женской ласки джинны шли за ними, как кот за валерьянкой, но в самый кульминационный момент они видели под одеждой не чарующие прелести восточной красавицы, а мускулистую волосатую грудь и плоскую стеклянную бутылку за поясом. Потери личного состава вскоре приняли такие размеры, что джинны стали бояться ходить по одному, и слонялись по городу парами и тройками, вызывая нездоровые пересуды среди горожан. Но и это не спасало узурпаторов. Бутылок под просторной восточной одеждой помещалось много.

И тут повстанцы столкнулись с новой проблемой. Внезапно кончились боеприпасы. Джинны уничтожили все гончарные и стеклодувные мастерские, под страхом смертной казни закрыли пункты приема стеклотары и перебили все существующие запасы бутылок, и запретили ввоз в страну любой посуды с узким горлышком. Сражаться против тирании стало нечем.

Глава 15 О Синбаде – Мореходе из рода Синбадов угнавших Ковчег с горы Арарат

Из открытого грузового люка сами по себе вылетали ящики с пустыми бутылками, и плавно опускались в трюм парусника. Я все время поглядывал на небо, в надежде увидеть в лучах заходящего солнца, пятнистую сигару корабля, но кроме облаков, чаек, летучих рыб и вездесущих парящих птеродактилей там ничего не было. Глядя, как очередной ящик с надписью «Осторожно яйца молодых игуанодонов!» плавно скрылся в трюме «Черного мстителя британских морей», так немного претенциозно назывался корабль Синдбада, я спросил у Барма:

– А катапульта, зачем вообще была нужна? Зафигачил бы

– Можно, – согласился он, – но не нужно. Джинны, если магию учуют, ни за что в ловушку не пойдут. Осторожные они очень, вояки опытные, их на рахат-лукуме не проведешь. А без магии – всегда, пожалуйста. У них же страсть к так бутылки и на парашюты не тратился, и расстриге своему работы подкинул?бутылкам на подсознательном уровне.

– Магия – шмагия, ифриты – мыфриты, а ящик ценных боеприпасов – в море, плезиозаврам под хвост. – вздохнул Синдбад.

– Ты хотел, чтобы мы эту курицу покормили? – ехидно спросил Бармалеус, взявшись за эфес сабли, – Посмотри, как эта гадина мою птичку изуродовала! – и он показал пальцем на куски разодранной ошибки. – Тебе крысе водоплавающей никогда не понять высокого чувства полета!

– Это я водоплавающая крыса? – закричал Синдбад, – Ты сам старая летающая обезьяна, врожденная ошибка эволюции!

Два капитана продолжили свой горячий диалог на языке одного вымершего народа, который я не понимал, но точно знал, отчего этот народ вымер. На всякий случай полез во внутренний карман и проверил пробку. Потревоженный джинн, что-то сонно пробормотал и снова затих.

Корабль Синдбада мы нашли примерно через полчаса после встречи с птицей Рух. «Белый Кролик» камнем спикировал к небольшой флотилии, стоявшей на якоре в неприметной бухте. Живописно одетые загорелые матросы с борта кормили собравшихся вокруг плезиозавров финиками и изюмом. Ящеры довольно урчали и просили еще. «Белый Кролик» завис над самой водой, и стал похож на выпрыгнувшую из воды и неизвестно почему, застрявшую в воздухе, как муха в янтаре, архаичную подводную лодку. Капитан, наплевав на наши с Кейси требования гнать дирижабль на Север, заявил, что он сначала разгрузится, а потом уже подумает куда лететь.

От возмущения Кейси хотела сломать ему что-нибудь, но вовремя вспомнила о заклятии Быстрой Руки и остановила свой благородный порыв. Встав у перил ограждения, она нервно ударила по ним кулаком. Перила сломались. Капитан поморщился и ничего не сказал, а возившийся возле открытого люка Марафетус, вздрогнул. Ифриты, устав пересказывать друг другу одни и те же истории тревожной боевой юности, решили часть их вывалить на хрупкие ушки моей невесты. Они поведали, как в составе пятого противослонового ударного огнеметного батальона имени Султана Саида Закопанного В Песок, участвовали в осаде Карфагена. Рассказ Кейси, похоже, заинтересовал.

– Странно, о шпангоут моей души, я вижу, как ломают твой любимый корабль, а ты даже не порываешься отрубить голову нахалу? – сказал Барму, поднявшийся на мостик по сброшенной веревочной лестнице, загорелый парень с восточными чертами лица и короткой черной бородкой. На нем были шикарныеалые атласные шаровары, заправленные в умопомрачительные сапоги из тонкой кожи непонятно какого зверя. Увидев таких красавцев, не одна модница на Большой земле удавилась бы от зависти. Костюм дополняла тельняшка, на которой я с удивлением увидел фиолетовый штамп «МО России». На боку болталась абордажная сабля с простым эфесом, а за спиной висел немецкий Шмайсер. Так мы познакомились со знаменитым Синдбадом – Мореходом, прославленным контрабандистом, путешественником из старинного рода Синдбадов – угнавших Ковчег с горы Арарат.

Нас Барм представил как туристов и очень важных персон, которые зафрахтовали его посудину и любезно согласились по пути забросить груз героически сражающимся повстанцам. В определенном смысле, он был, конечно, прав. Потом капитан в красках рассказал о нападении пограничного патруля джиннов и о том, как я мужественно с ним совладал. Для подтверждения правоты его слов, пришлось показать бутылки. Синдбад после этого нас явно зауважал. Оказывается джинн, мирно спавший у меня за пазухой, никак не хотел верить Бармалеусу, что в больших ящиках находятся яйца динозавров, а не самое сильное оружие алладинистов, и только мое вмешательство смогло его в этом убедить. Я тряхнул бутылкой, джинн выругался и попросил впредь не будить по пустякам. Свой рассказ о тяжелых боевых буднях капитан закончил глубоким умозаключением, что теперь потребуется много денег на ремонт поврежденной «Черной амальгамы» и на поправку здоровья старшего помощника Марафетуса, очень сильно повредившегося рассудком от перенесенных испытаний, поэтому цена груза естественно возрастает. Синдбад, как истинно восточный человек ни сколько не удивился, а стал торговаться. Именно этот торг и закончился бурными дебатами на языке давно вымершего народа.

Наконец, диспут о преимуществах воздухоплавания над мореплаванием завершился и плавно перетек в сугубо деловые переговоры. До меня долетали лишь обрывки фраз: «Пиастры», «динары», «чтоб, я сдох», «бедный Марафетус», «целый ящик целакантам на корм», «не жмоться, освобожденный народ поставит памятник», «памятник мне не нужен, деньги давай». Наконец, придя к взаимовыгодному консенсусу, капитаны ударили по рукам и решили по восточному обычаю, впрочем, не только восточному, обмыть удачное завершение рискованного предприятия. Синдбад, как радушный хозяин стал звать нас к себе, на «Черный мститель», это же усиленно предлагал и наш капитан, расписывая роскошь убранства и искусство повара на корабле Морехода, но мы с Кейси решительно отказались. Нас терзали смутные сомнения, что «Белый кролик» при первом удобном случае отправится в полет без нас. К тому же мне очень не понравилось, как этот загорелый обладатель русской тельняшки строит глазки моей невесте. Все понимаю, давно парень в море, без женской ласки, соленые волны, качка и все такое, но что самое неприятное Кейси, похоже, его знаки внимания нравились. Она мило улыбалась слушая рассказы ифритов об их участии в Пятнадцатой Пунической войне и временами стреляла глазками в Синдбада. Ну, это, уже ни в какие ворота не лезло. «Что она себе позволяет!», – подумал я. Ничто не внушает такой веры в свои силы, как наличие в кармане запечатанной бутылки со спящим пожилым джинном.

Наконец наглый Мореход сдался и, согласившись отметить победу на «Белом кролике» отправился к себе, отдать, как он сказал «необходимые распоряжения». Врет он, врет, на самом деле, подонок пошел, наверное, афродизиаками запасаться. Я вообще не знаю, как он к Кейси подступится, она девушка простая, может легко ему что-нибудь сломать, или оторвать.

Солнце почти село, на берегу, в джунглях, кто-то дико орал, судя по звуку, ломал вековые деревья и бил огромным кулаком в грудь. Океан загадочно фосфорецировал. Плезиозавров разогнали или сожрали громадные морские зверюги, кружившие теперь в опасной близости к кораблям.

–А зори здесь дикие, – сказал я Марафетусу, который, свесившись через перила, кормил их своими шоколадными зайцами. Зверюгам, название которых я забыл, зайцы нравились, они призывно виляли многотонными хвостами и щелкали полутораметровыми клыками, но вскоре обе нырнули и всплыли уже к верху брюхом.

– Не надо было их кормить шоколадом вместе с фольгой, – сказал я негру и плюнул за борт.

За столом звенели бокалами и произносили тосты. Пахло шашлыкамии вкусным дымком. Когда ветерок уносил эти запахи в сторону берега, там начинали громко бить барабаны, а деревья ломались с утроенной силой. Синдбад не сводя с Кейси глаз, играл на бадде, Для тех, кто не знает, поясняю, бадд – это не биологически активная добавка, а такой экзотический восточный музыкальный инструмент, помесь мандолины и гитары. Под его заунывные звуки Мореход исполнял старинную профессиональную песню контрабандистов «Эй, маньяк – ты с лышком долго плавал». Кто такой был этот лышок и куда с ним долго плавал бедный маньяк, я так и не понял, но песня была очень душевная и брала за живое. Сам певец тоже, я думаю, был не прочь взяться за живое, но руки были заняты инструментом. Синдбад так душевно завывал, стараясь строго следовать канонам средневековой восточной эстрады, что ифриты перестали рассказывать Кейси, как они пили на развалинах древней Трои, когда служили под началом Великого Халифа Абдуллы Лишенного гарема и восхищенно зацокали языками. Мой джинн тоже проснулся, но только затем, чтобы поинтересоваться, у кого так сильно болят зубы.

– Тебе в шоу-бизнес надо, – сказал я, опрокидывая рюмку водки, – такой талант пропадает. Деньги бы лопатой греб. Представляешь афиши по всему миру «Настоящий восточный шансон от Синдбада Морехода! В программе только лучшие хиты: «Багдад. Майдан. Зиндан. Самум северный», «А старый ящер на пруду, опять сожрал сковороду», «Гетера Сара» и многие другие. Проездом из Дамаска в Нью-Йорк, через Москву и Кантимировку. Спешите видеть»». Ты талант в землю закапываешь, то есть в море топишь!

– Не надо о шоу бизнесе! – крикнул изрядно поддатый Бармалеус, с грохотом поставив изящный кубок на стол. – Не надо!

– Почему? – изумилась Кейси.

– Этот ваш шоу-бизнес мне всю жизнь исковеркал, – он поперхнулся, – вернее не мне, а одному моему очень, очень хорошему другу!