Текст книги "Последний экипаж "Белого кролика" (СИ)"

Автор книги: Михаил Цыганков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Глава 8 О магической войне, японском медальоне, стихах о российском прапорщике и марксистах-антиглобалистах

Обняв за талию загрустившую Кейси, я оглянулся – веселье продолжалось с утроенной силой. В этот день женский балет трактира «Мыльная рожа» навсегда потерял многих своих пылких поклонников. За старым армейским складным столом собрался весь цвет женского высшего общества Магического Средневековья. Здесь были принцессы, инфанты, герцогини, графини, баронессы и другие королевские родственницы со всей Европы, но особенно экзотично смотрелась прильнувшая к заместителю командира базы по разъяснению политики президента и конгресса США, старшему лейтенанту Смоллетту, японская принцесса Хаара Кири в цветном кимоно с самурайским мечом за поясом.

Решив ковать железо, пока горячо, некоторые особо нетерпеливые девушки сразу начали обсуждать свадебную церемонию. Сержант Хокинс неумело пытался объяснить своей невесте, внучатой племяннице графа Вильгельма Чифтена, что сейчас не очень подходящий для этого момент. Джим старался втолковать ей, что у его бедной мамы в Лас-Вегасе пятизвездочный отель «Адмирал Бен Боу», и старушке совершенно не на кого оставить свой хлопотный бизнес, чтобы приехать на свадьбу. Но эти аргументы не являлись фактами для будущей мадам Хокинс,и она продолжала упорно гнуть свою линию, перечисляя на скорую руку составленный список из пятисот гостей. Судя по всему, когда мои новые американские друзья протрезвеют, им будет, чем заняться кроме таинственных проблем Пепина Короткого. Я посмотрел на свою невесту и решил, что мне пока лучше не трезветь. Налив пол стакана виски, я хлопнул его одним махом под одобрительные крики американцев. Кейси снова похорошела на глазах.

–Слушай, друг, – ко мне пошатываясь, подошел Ленгдон, – а что у тебя за звание такое – прапорщик? Ты вообще, по нашей классификации кто?

Я задумался. В американской армии прапорщиков нет – это их главная ошибка и трагедия. Я еще немного празмыслил на эту тему, потом оперся о Кейси и сказал:

– По вашей класси…, класссссс…, по-вашему, я главный сержант, только гораздо круче. По уровню крутизны, мы – российские прапорщики не ниже американского майора. Русская армия вообще непобедима, пока в ней есть мы! – и я ткнул пальцем в погон. Капитан тоже с изумлением принялся считать на нем звездочки, но все время сбивался со счета.

– О нас даже поэты в России стихи сочиняют! – гордо сказал я.

– Не может быть, – покачал головой Ленгдон. – Не верю!

– Ты меня уважаешь? – задал я капитану вечный русский вопрос.

– Уважаю, – сказал он, – но не верю!

– Не веришь? – переспросил я,

– Не верю! – стоял он на своем. Какие упрямые эти американские вояки!

– Тогда слушай! – Я набрал в легкие воздуха и начал.

– Стихи о российском прапорщике.

Прапорщик и армия – близнецы-братья!

Кто более для матери-истории ценен?

Мы говорим, прапорщик – подразумеваем – армия!

Мы говорим армия – подразумеваем….

Тяжелый арбалетный болт выбил оконное стекло и с неприятным звуком вонзился в стол, разбив бутылку виски. Капитан потрогал пальцем стрелу и сказал:

– Я говорил вам – не надо называть Пепина – Коротким!

Вечеринка разом закончилось. Видно, я сильно перебрал, потому что в первых рядах бросился на оборону лагеря. Справа, из леса летели огненные стрелы, то ли магические, то ли арбалетные сразу не разобрать. Спереди, что-то горело и взрывалось. Рядом со мной, по лесу начали лупить минометы. Сзади развалился сарай, и оттуда выползли два пятнистых «Абрамса». Из-за стены по ним ударили шаровыми молниями, но броня, замерцав голубыми искрами, отразила творения доморощенных колдунов. Справа Кейси стреляла в темноту из М-16, а я, вытащив из кобуры пистолет, тупо стоял посреди этого бедлама, наблюдая, как в ночном небе звездами салюта разлетались осколки отработанных заклинаний. Рядом оглушительно бухали танковые пушки, крупнокалиберные пулеметы из угловых бункеров рубили лес заговоренными пулями величиной с сосиску… Потом их стук превратился, а за стеной послышалось нестройное пение «Интернационала».

– Это не Пепин, и не Педро Голубой. Это – марксисты-антиглобалисты! – сказала Кейси, – Магов у них сильных нет, они ж все материалисты, но упорные гады!

Гады, продолжая распевать «Интернационал» рванули через сделанный ими пролом в стене, как показалось прямо на меня. Я оглянулся. Оба «Абрамса» молчали, тупо задрав стволы в ночное небо. Импортные танки плохо переносят магические атаки, то ли дело наши родные тридцать четверки! Силы защитников таяли на глазах. Бункера с пулеметами заткнулись, минометчики, крепко обняв минометы, рухнули на землю иуснули мертвецким сном. Лишь кое-где, временами, слышались выстрелы и взрывы под аккомпанемент громко выкрикиваемых заклинаний.

Я не люблю магическую войну, Я вообще войну не люблю, но с применением магии особенно. Схватка здесь происходит стремительно, атаки молниеносны и незаметны, а последствия бывают настолько ужасающие, что заговоренная арбалетная стрела-киллер рядом с ними кажется детской игрушкой. Всякие визуальные эффекты в виде огненных стрел и сгустков, лишь побочный эффект используемый для устрашения противника. Так, во всяком случае, утверждает журнал «Магия – молодежи».Я очень хотел, чтобы хотя бы один корреспондент из этого журнала оказался сейчас рядом со мной и посоветовал, что можно сделать против «Марксистов-антиглобалистов» с одним пистолетом Макарова и двумя обоймами к нему.

Я прыгнул в окоп минометчиков и стал отстреливаться. Марксисты были опытными солдатами. Они приближались короткими перебежками, прячась за укрытиями и явно не желая помирать ради своих идей. Вдруг мне на голову, в окоп свалился старший лейтенант Смоллетт.

– Все, – сказал он, показывая мне дымящиеся обгоревшие перчатки, – конец. Амулеты кончились, – он устало привалился спиной к стенке.– Game over, или как говорят у вас в России – полная хана.

Так вот чем еще занимался заместитель командира по разъяснению политики президента и конгресса. Он был штатным отрядным магом. Хоть мы, официально, и не приемлем магию как средство ведения современной войны, но неофициально, по возможности, ее используем. Это Смоллетт сдерживал натиск коварных врагов, и отбивал их атаки, запуская стаями фаерболы. Сильный мужик, но теперь и он выдохся. Все ближе и ближе были слышны призывы догнать Америку и набить ей морду, развалить Единую Европу, быть как Че, кое-где мелькали боевые вымпелы с портретами Уго Чавеса и Фиделя Кастро.

В пистолете осталось пара патронов, и я задумался о своей дальнейшей судьбе. Героическое самоубийство я отмел сразу и, выглянув из окопа, начал искать взглядом Кейси и пути к отступлению. После всех злоключений я не собирался бесславно помирать в бою за засекреченную американскую базу. Взяв за шиворот обессиленного мага, я потащил его к комнате для совещаний. Она была самым укрепленным местом в форте. Тут неизвестно откуда, появилась моя невеста, с ног до головы заляпанная, чем-то красным.

– Кетчуп, – невозмутимо сказала она, перехватив мой взгляд, – на кухню пробрались сволочи. У них же все в банде по карточкам, оголодали. Ну, я их и покормила немного.

Она помогла мне затащить потерявшего сознание лейтенанта в дверь и презрительно оглянулась на притихших красавиц.

– Ну что, герлы, так и будем сидеть и смотреть, как ваших мужиков колошматят? О свадьбах думаете? А лягушками снова стать не хотите? – довольно мрачно произнесла она.

Принцессы задумались. Местные женщины предпочитают в мужские дела не влезать. Пока мужья и поклонники машут мечами, боевыми топорами и с автоматами наперевес штурмуют стены неприступных замков, они спокойно сидят и ждут своей участи. Вышивают крестиком и гладью, иногда посматривая из окна замка в бинокль, где там рыцарь ее сердца, жив или как?

Но сейчас ситуация резко обострилась. Ведь, как пишет все та же «Магия – молодежи», если особь мужского пола, расколдовавшая принцессу своим пылким поцелуем, безвременно помрет до свадьбы, то бедной девушке лучше сразу идти самой на болото, или в дворцовый террариум – это кому как нравится. Поняв, какая их ожидает безрадостная перспектива, девицы сразу вскочили и толпой направились к выходу. Особенно меня впечатлила красавица Хаара Кири, непринужденно и легко вытащившая из-за пояса самурайский меч. Другие дамы и не думали захватить с собой оружие, оно им было ни к чему. Только позже я узнал, что девушки, побывавшие в лягушачьей шкуре, приобретают, я думаю в виде компенсации за моральный ущерб, недюжинные магические способности.

Японка вдруг остановилась и, не убирая меча, с поклоном протянула мне, что-то на ладони. « Японский сувенир», – подумал я, ноошибся, на ней лежал всего лишь старинный медальон на золотой цепочке.

– Не стоит благодарности, – скромно сказал я, отодвигая в сторону ее руку. Но принцесса не заметила этого благородного порыва и снова сунула медальон с настойчивой просьбой немедленно нацепить его на шею. До чего японцы вежливый и упрямый народ! Как свои церемонии любят. Тут драться надо, а она цацку пытается на шею повесить. Терпение Хаари (А как её еще называть?) по-моему лопнуло и она нечаянно кольнула меня мечом в бок. Поняв, что японка так просто не отвяжется, я украсил шею антикварной вещицей. Тетки успокоившись, гурьбой ломанули на улицу.

Вы даже не представляете, что может сделать с бандой озверевших «Марксистов-антиглобалистов» небольшая группа девушек из хороших семей! Я тоже не представлял, пока не увидел сам. Сверкающий японский меч резко охладил пыл нападавших, наколдованное кем-то красивое озерцо с крокодилами, не очень пришлось по вкусу агрессорам, головы марксистов долбили невесть откуда-то взявшиеся гуси-лебеди, размером с небольшого бегемота. Остальные фокусы я просто не успел рассмотреть. Мне вдруг стало ясно, что это далеко не простая банда.

Во-первых – она поражала своей численностью. Ее хватило бы для одновременного разгрома всех Макдональдсов Европы, во-вторых – имела мощнейшую магическую поддержку, Как бы еще они смогли прорваться на хорошо защищенную от всякого волшебства базу и вырубить Смоллетта? Что они забыли здесь, в тихой обители американских спецслужб, где нет ни одного ресторана быстрого питания?

Девчонки тоже стали выдыхаться – крокодилы в волшебном озере передохли, само озеро почти испарилось, а гуси, один за одним, превращались в крупных жареных индюков. Краем глаза я увидел, что из заколдованных танков вылезают злые танкисты, страшно ругаясь, проклинаяантиглобалистов и размахивая тяжелыми ломами. Наверное, достали их из ремкомплекта. «Против лома нет приема», – подумал я и, подняв валявшуюся на земле М-16, взял ее за ствол, как бейсбольную биту. И вдруг мир изменился.

Глава 9 . О Кинг-Конге, летающих Абрамсах, популярном герое японского эпоса и побочном эффекте действия медальона

Земля стремительно ушла из под ног, а может, это я увеличился в размерах? М -16 показалась размером со спичку, я переломил ее пополам и выбросил. Блин, ну, сколько можно издеваться, дайте хоть помереть спокойно! Я что, снова в лягушку превращаюсь? От обиды я зарычал и щелкнул зубами. Зубами? Зубы откуда? У лягушек их нет. Или есть? Я посмотрел на руки, руки как руки, когти – просто супер. Снизу что-то кричала смутно знакомая японка и показывала рукой вперед. Маленький огненный шарик больно обжог мненогу. Я заревел, нагнулся и, подняв за стволы два бесполезных танка, шагнул вперед.

Что было дальше, помню очень смутно. Я страшно рычал, топтался на позициях марксистов, плевался огнем. Хвостом перевернул сложное сооружение из труб, больших костей и бревен, и разметал в разные стороны два батальона вражеской пехоты. Не знаю, в кого я превратился, но точно не в лягушку. С высоты своего огромного роста я разглядывал, мечущихся в панике, людей, потом, взяв оба танка в одну руку, подцепил особо шустрого человечка в майке с портретом Че Гевары, поднес его поближе к глазам. Он уже не пел «Интернационал», а просто истошно орал. Кажется, он обмочился и не только. Я посадил поклонника команданте на верхушку дерева обсыхать и двинулся дальше. Мне безумно хотелось подраться с Кинг-Конгом, или разрушить пару небоскребов. Полностью деморализованные марксисты в панике разбегались. И тут я увидел Черного Мага. Он, постоянно отхлебывая, что-то из черной бутыли, бил в меня заклинаниями, но от одних я уворачивался, другие парировал, а третьи мне были просто по барабану. Защита у моей шкуры была, будь здоров. Я вдруг понял, что могу видеть волшебство. Вокруг мага клубилась чернота, он накапливал ее для удара, но я его опередил. Размахнувшись, швырнул прямо в его логово оба «Абрамса» и плюнул вслед огнем. Это были первые американские тяжелые летающие танки. Они взорвались с такой силой, что мимо меня пролетело несколько перепуганных гигантских ленивцев, прятавшихся в кроне деревьев, а огнем опалило морду. С «марксистами-антиглобалистами» было покончено. Я повертел головой в поисках небоскребов и увидел вдалеке башенки и флаги замка Пепина, уж и не знаю какого. Радостно заревев, двинулся к ним, ловя руками беспокойно кружащих птеродактилей и швыряя их в последних убегающих бандитов. Замок, конечно, не небоскреб, но сойдет. Вокруг стоял крик «Годзилла, Годзилла!». «Если нет Кинг-Конга, сойдет и Годзилла», – подумал я страшно щелкая зубами. И в этот момент земля стремительно бросилась мне в голову…

Башка кружилась и болела. «Годзилла, Годзилла!», шептал лежащий рядом на земле пожилой китаец с цветной татуировкой «Долой Единую Европу!» на груди. Хотя его глаза были широко раскрыты, он ничего не видел.

– Последний, оставшийся, антиглобалист, – сказала, сидевшая рядом со мной, Кейси. Я приподнял гудящую голову и огляделся. Мы опять были в комнате для совещаний. Доктор Ливси суетился рядом, не выпуская из рукмятую канистру с надписью «Живая вода». Здесь были почти все офицеры базы, исключая, наверное, лишь лейтенанта Крюгера. Доктор наливал воду из канистры в большую железную кружку и давал каждому выпить. После этого раненные вставали и, похлопав меня по плечу выходили. Капитан Ленгдон наклонился ко мне и прошептал, что сегодня же представит меня к Пурпурному сердцу и медали Конгресса.

– Мы победили? – спросил я.

–Победили, – капитан хмыкнул, – Вы, русские – удивительные люди! Что ж ты так долго тянул? Не мог сразу всех переколошматить? Нас же чуть не укокошили!

Я изумленно молчал, а в дальнем углу комнаты Хаара Кирипредупреждающе поднесла к губам палец. Интересно, на что она намекала?

– Извините, капитан, почти ничего не помню. Контузия, наверно – пришлось промямлить мне.

– Это всего лишь, последствия трансформационного шока, – сказал доктор.

– Что со мной было? – шепотом спросил я у Кейси, когда капитан вышел. Ох, лучше бы я этого не спрашивал.

– Понимаешь, – сказала она, – медальон, который повесила на тебя эта японская фифа, не просто антикварная цацка и не самурайский амулет. Это древний артефакт ее семьи, нашпигованный японской магией под самую пробку. Посмотри сам.

Я взял медальон в руку. Да, вещь явно стоит немало. Сразу видна старинная работа. По краям диска из неизвестного металла, но точно не из золота, шли иероглифы, а может – руны? А в центре был отчеканен какой-то зверек – хомяк или может белка. Я видел копию такого, или похожего, в Новом Петербурге на выставке «Артефакты Восточной Магии», назывался он «медальон перевоплощения». Меня бросило в жар.

– Это что, я в гигантского хомяка превращался, иликровожадную белку-убийцу?

– Нет, – улыбнулась Кейси.

– Ну, слава Богу, – я облегченно сказал.

– В хомяка, ты точно не превращался. – она отвела глаза.

– А в кого? Я смутно помню, что кем-то был.

– В Годзиллу, – ответила Кейси вздохнув.

– В Годзиллу? В национальное японское чудовище?– у меня перехватило дыхание, – Лягушка, теперь Годзилла. Вы что все тут обалдели! Срочно сообщите обо мне на российскую базу! – я попытался сорвать медальон с шеи, но ничего не получилось. Я дернул сильнее с тем же результатом. Попытка разорвать цепочку не принесла успеха. Бесполезные попытки прервала неслышно подошедшая Хааря.

– Медальон нашел себе нового хозяина, – сказала она с поклоном, и как мне показалось, с облегчением, – и не расстанется с тобой, пока не захочет сам.

– Так что, я теперь все время буду в Годзиллу превращаться? – эта безрадостная перспектива повергла меня в глубокий шок. – Я что теперь – Годзилламен?

– Нет, – все с тем, же неизменным поклоном, – Амулет разряжен, пока.

Ох, чуяло мое сердце, что все этим кончится. Я хотел только отслужить положенный срок, срубить бабок, чтобы устроить свою дальнейшую жизнь. Ведь предупреждали меня, из Зазеркалья уйти, так просто не удается. Думал – вранье, пронесет, и вот теперь допрыгался.

– Послушай, девочка, – обратился я к японке. Она в ответ снова поклонилась. – Я не могу принять такой дорогой подарок. Вещица слишком ценная. Что твой папа скажет? Или будущий муж спросит, милая, а где же тот красивый кулончик?

– Медальон сам, когда то выбрал нашу семью, а теперь он ушел к тебе, – сказала принцесса, – такова его воля, особенно после того, что ты сделал.

– Что же я сделал, такого страшного?

– Ничего особенного, – сказала Кейси, – Ты просто превратился в Годзиллу, разнес марксистов в пух и прах, зашвырнул, в лес два танка, стал ловить птеродактилей и бросаться ими, а потом отправился к замку Пепина Короткого, то есть Длинного. И на пол пути к нему снова стал человеком.

– Два танка? В лес? – я стал лихорадочно вспоминать мировые цены на американские танки. – Они взорвались? Или может, только слегка помялись? – и тут я вспомнил взрыв и летящих ленивцев.

– Кейси, – сказал я, – нам надо быстро собираться и ехать к своим. Господи, как же меня угораздило во все это вляпаться?

– А Кири говорит, что ты счастливчик.

– Я счастливчик? Как тогда выглядят неудачники?

– Кири сказала, что у медальона есть один маленький нюанс. После превращения в Годзиллу, хозяин медальона или навечно остается национальным японским чудовищем, а уж если и превращается обратно в человека, то сходит с ума и продолжает думать, что он Годзилла.

Я точно не был Годзиллой и себя ей не ощущал, значит – пронесло.

– А сколько будет подзаряжаться амулет?

– Хааря сказала, лет сто, – спокойно ответила Кейси.

Я окончательно успокоился и сделал большой глоток из кружки с живой водой. Голова мгновенно прояснилась, я почувствовал себя свежим и отдохнувшим и тут в комнату ввалились капитан Ленгдон и старший лейтенант Смоллетт.

– Сэр, – сказал капитан, – личный состав базы ждет Вас!

«Где он успел так быстро достать медаль Конгресса?» – подумал я и вышел из помещения.

Перед штабом был построен изрядно потрепанный личный состав базы. Над их головами гордо развевался обгоревший звездно-полосатый флаг. Такая трогательная сцена, хоть в кино снимай. Зал рыдал бы от умиления. Но тут капитан поставил меня перед строем и сказал:

– За беспримерную храбрость, проявленную при обороне объекта от значительно превосходящих сил противника, за находчивость при спасении мирного гражданского населения от колдовских чар я, властью данной мне президентом Соединенных Штатов принимаю прапорщика Российских Вооруженных Сил Макса Безумных в Почетные Зеленые Береты и присваиваю ему личный позывной «Годзилла»!

С этими словами он торжественно водрузил мне на голову, новенький зеленый берет и вручил портрет Джорджа Вашингтона, явно срисованный с долларовой купюры. Что можно было сказать в такой ситуации? Не орать же «Служу России!»? Но капитан сам нашел выход, он пожал мне руку, хлопнул по плечу, а я как можно бодрее гаркнул «Спасибо за доверие».

По базе словно прошли орды гуннов вместе со своими стенобитными машинами . Стена периметра была в одном месте проломлена, а в пяти расплющена и я даже догадываюсь кем. Через плац протянулась цепочка смутно знакомых трех метровых следов. Все вокруг, если не горело, то дымилось, если не дымилось, то было разрушено. Американцам придется, сильно раскошелится на капитальный ремонт. Часть личного состава, причем именно та, которая не была на вечеринке у капитана, сразу после построения, срочно отправилась за стройматериалами в район моего болота. Мне кажется, в ближайшие дни все лягушки в округе будут беспощадно перецелованы.

Удивляло почти полное отсутствие потерь среди личного состава. С одной стороны это объяснялось наличием на базе большого количества охранных амулетов заметно уменьшавших силу удара, а с другой стороны солидный запас живой воды, своевременно заготовленной доктором Ливси.

Погиб, или бесследно исчез, проявив чудеса храбрости, только лейтенант Крюгер. Говорят, что он с последним ящиком гранат бесстрашно бросился в самую гущу марксистов. Что с ним случилось дальше, никто не знает, так как именно в этот момент я превратился в Годзиллу. И стал в этом ночном шоу звездой номер один. Взрывом мощного файербола лаборатория Крюгера была разрушена до основания. Вокруг были разбросаны обугленные клетки и кормушки. Я поднял с земли обгоревшую книгу. Она называлась «Порфирий Соломонович Зигельшухер. Промышленное разведение кур несушек в средней полосе России. Сарапульское книжное издательство».

– Бедняга Крюгер, с отличием закончил Кембридж, Оксфорд, Итон и Сарапульский сельскохозяйственный техникум, чем особенно гордился, – сказала Кейси, смахнув слезинку с ресницы.

– Но при чем здесь куры? – удивился я.

– Это была тема его секретной работы.

– По-моему, он страдал маниакальной тягой ставить опыты на несчастных лягушках, – я даже невольно вздрогнул от воспоминаний.

– Тяга к лягушкам у него по материнской линии. Его мамаша Клавдия Базарова, ведущая свой род от русских обедневших дворян, была известным биологом, по лягушкам как раз и специализировалась.

– Ну, а куры то здесь при чем?

– Ты индокур когда-нибудь видел? – спросила Кейси.

– Не только видел, но даже ел, – с гордостью сказал я. – Они у нас в каждом магазине продаются в охлажденном виде. У них лапы такие огромные. Как у страуса.

– Эти куры были выведены в тайных лабораториях ЦРУ в 60-е годы прошлого века, во время войны во Вьетнаме, специально для борьбы с вьетконговцами.

– С кем, с кем? – не понял я.

– С вьетнамскими партизанами. Первоначально индокуры отличались свирепым нравом и исключительной кровожадностью. Пять индопетухов в клочья разрывали бенгальского тигра, и командование санкционировало массовую выброску кровожадных птиц в контролируемые партизанами районы.

– Ну и что? – спросил я, потрясенный этой неизвестной страницей вьетнамской войны.

–Что, что? – ответила Кейси. – Наши стратеги не учли постоянную нехватку продовольствия у красных и их дьявольскую хитрость. Вьетконговцы приручили этих птичек, солидно пополнив свой рацион. Наши аналитики обнаружили ошибку, но было уже поздно, разведение индокур партизаны поставили на широкую ногу. Они даже умудрились через третьи страны наладить поставки индокуриного мяса и яиц в США. Это один из самых крупных провалов нашей разведки в прошлом веке, после Перл-Харбора, конечно.

– Ну, а причем здесь несчастный Крюгер? – не понял я.

– Выведением породы боевых индокуриц занимался его дедушка. Он постоянно пытался повысить свирепость своих питомцев, работал над этим и день и ночь. И вот однажды ему удалось вывести породу страусокур, или куростраусов, птиц отличавшихся феноменальной кровожадностью. От радости он забылся и, задумавшись о чем-то своем зашел к ним в вольер.

– И что дальше? – спросил я

– А ничего, малыш Крюгер лишился дедушки. – Кейси бросила книгу на разбитые клетки.

– Слушай, а чем здесь занимался сам Крюгер? – я показал рукой на разбитые клетки, – Может его тоже, того, а ….

– Дятлы? – усмехнулась моя невеста, – Не думаю, что они на это способны.

Я обнял ее за талию и мы отправились посмотреть, что стало с пищеблоком, к тому же очень захотелось есть, может это побочный эффект от применения живой воды? И тут мне попались на глаза, выпавшие из перевернутого грузовика упаковки свежего выпуска журнала «Супермужик». Разорвав бумагу и вынув один журнал, я взял его с собой, почитать перед сном…

Кстати, откуда америкосы узнали мое имя? Я не представлялся. Или представлялся? Надо бросать пить. Или значительно уменьшить дозу …