Текст книги "Последний экипаж "Белого кролика" (СИ)"

Автор книги: Михаил Цыганков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Глава 26 О маневре уклонения, бесполезно потраченных мегамерлинах и миграции летучих леммингов

Ночь затянулась. Времени надоело, медленно тащится сквозь темноту, цепляясь минутами и секундами за верхушки деревьев, а часами, за обросшие елками и соснами холмы и низкие горы. Далеко, за горизонтом, уже подпрыгивало от нетерпения солнце, ожидая своего выхода на сцену. И время решив, что пора поторопиться, ускорило бег.

Я не знал, как надо принимать клятву, присягу еще туда-сюда, сам когда-то принимал, но магическую клятву, просто понятия не имел. Как это делать, был к курсе сам Барм.

– Клятву нельзя произнести со связанными руками! – сообщил он.

Кейси, сделала легкий пас руками. Барм вскочил, одновременно разминая затекшие ноги и руки и вдруг, резко нагнувшись, выхватил из-под крышки стола зазубренную абордажную саблю. Подбросив ее в воздух, лихо поймал за острый конец и, став на одно колено, протянул мне. Все произошло так быстро, что Кейси и я не успели и глазом моргнуть. Будь Барм чуть-чуть помедленней, лежал бы сейчас с аккуратной дыркой в голове – между левым и правым глазом.

– Всегда ее там держу. – пояснил он перехватив наши взгляды, – Чтобы под рукой была, консерву какую открыть или еще что.

Я взял саблю за серебряный потертый эфес, положил ее плашмя бывшему французскому шпиону на плечо (так в кино посвящают в рыцари, сам видел) и приготовился сказать несколько величественных слов, но Барм важностью момента не проникся и слушать речь не стал. Он скороговоркой пробормотал, набор совершенно непонятных слов среди которых я смог разобрать только «Вышел месяц из тумана. Вот вам клятва капитана». Хотя за это не могу полностью поручиться. Потом Барм резко встал и заорал на Кейси:

– Быстро освобождай остальных, дура! Времени нет! Пятьсот голодных зубокрылов тебе в… – Он оглянулся на меня и не стал рассказывать, куда собирался сунуть несчастных зубокрылов.

Странно, но Кейси на дуру не обиделась. Мгновенно расколдованный Марафетус метнулся вниз освобождать команду.

– Сэр, прошу Вас приказать ковру исполнять мои приказы. – Барм почтительно склонил голову. Клятва – несомненно, отличная штука.

– Шеф-ковер! – заорал я. – Повелеваю выполнять приказы моего старшего помощника – капитана Бармалеуса. Ему я…

– Маневр уклонения! – не дав мне закончить, заорал Барм.– Белый Кролик выполнил неизвестную мне фигуру высшего пилотажа. Не удержавшись, я врезался головой в стену рубки. Здешние воздухоплаватели не имели никакого представления о ремнях безопасности.

В рубку влетел ничего не понимающий, перепуганный чародей-растрига.

– Быстро ставь защиту, придурок! – команды у капитана были красноречивые и побуждали к действию. – Экипажу к бою! Сожри вас пещерные акулы!

Счастливо улыбнувшись, чародей исчез. Вокруг Кролика замерцал зеленоватый кокон.

Я посмотрел в окно. Туча закрывала собой полнеба. Теперь стал слышен идущий от нее жуткий шелестящий звук и пробирающий морозом по коже тонкий писк.

– Какой кошмар! – прошептала Кейси – Что это, милый?

Ясный пень, кто как не суперагент без номера должен разбираться в таких вещах.

– Видать, ты его очень сильно разозлил. – сказал Барм. – Первый раз вижу такой ужас! Экипаж – огонь по моей команде!

Кого я разозлил, можно было даже не спрашивать. Кто мой заклятый враг на корабле знали все – кроме меня, конечно. Я открыл дверь и шагнул к своему любимому пулемету, но был остановлен Марафетусом.

– Не всегда самое очевидное решение, бывает самым достойным, а самое достойное самым очевидным. – сказал он.

Если выберемся отсюда, обязательно подарю ему томик Лао Цзы, полное собрание сочинений Конфуция и отправлю лечиться в хорошую наркологическую клинику. Вот только денег заработаю и сразу отправлю. Я клинику имею ввиду, на книжки денег хватит.

Я вернулся в рубку и стал ждать дальнейшего развития событий. И они не заставили себя ждать. Туча стремительно налетела на «Кролика», а может это «Кролик» влетел в тучу как автомобиль в многокилометровый тоннель. При условии, что тоннель сам его догнал. Магическая защита несколько секунд сдерживала натиск пищащей и шуршащей массы, а потом лопнула как надутый… воздушный шарик и исчезла. Барм уже давно проорал команду «огонь» (Огонь, я сказал, тупые отморозки!) и в тучу со всех сторон лупили файерболы, но не причиняли ей видимого вреда. Просто исчезали в черной шуршащей массе и все, с концами. Десятки киломерлинов уходили в нее, как в песок. А ведь один такой шарик легко может разнести в клочья целый грузовик. И где только Барм прятал заряженные амулеты? Мы с Кейси их просто обыскались.

– Маневр уклонения! Вниз и вправо! На бреющий! – Барм был не из тех, кто способен просто сложить лапки и спокойно ждать смерти.

Дирижабль, как пикирующий бомбардировщик, вошел в крутое пике. В самую толщу окружившей нас тучи. Визг и скрежет резанули по ушам. Что-то, как пуля, пробило стекло и влетело в рубку отчаянно пища и размахивая маленькими крыльями. Эта, вне всякого сомнения, смертельно опасная тварь, заметалась по рубке, вызвав всеобщее оживление, пометалась из угла в угол, а потом, забилась в дальний угол, свирепо заблестела оттуда черными глазками. Не размышляя ни секунды, Барм, самоотверженно бросился на зверюгу и одолел ее после короткой, яростной схватки.

Капитан (в душе, для меня, он все еще оставался капитаном) встал, крепко держа хищника за маленькие крылья. Зверь показывал длинные передние зубы, испуганно пищал и все время старался юркнуть Барму за пазуху, но совсем не для того, чтобы выгрызть сердце. Зверюге было просто очень страшно. На ладони, мелко дрожа всем меховым сереньким тельцем, сидела крупная мышь… с крылышками.

– Лемминг, – сказал Барм, крепко сжимая крылья. – Обычный лемминг, только летающий.

– Плохой знак, – сказал Марафетус, – Свистящие раки, кукарекающие куры, летающие тарелки, лающие собаки, говорящие руины, летающие коровы и лемминги – все это не к добру

– Эта туча, – я показал рукой на кишащую темноту, – сплошные лемминги?

– Самые натуральные, только странные какие то. Может больные?

– А коров среди них случайно нет? – спросил я, шаря глазами по шевелящейся серой массе.

– Если сюда влетела корова, проблема летающих леммингов нас бы больше не интересовала. – пояснил умный Марафетус.

«Белый кролик», наконец, вывалился из тучи, и чуть не напоровшись брюхом на вековые елки, прекратил затяжное пике. Странно, но ни перегрузок, ни невесомости я не почувствовал, только удивился, почему мы еще до сих пор живы, а дирижабль сохранил способность летать.

Солнце сумело подпрыгнуть, как следует и, зацепившись краем за горизонт, стало осторожно вылезать на небо. Кто рискнет не глядя, высовывать свой нос, когда по небосводу течет живая река, размером с Амазонку, состоящая исключительно из мышевидных грызунов с крыльями. Теперь понятно, почему файерболы не причиняли туче никакого вреда, с таким же успехом мы могли расстреливать ее ракетами средней дальности, или жечь орбитальными пушками – если бы они тут были.

Мы вместе с «Белым кроликом» леммингов абсолютно не интересовали. Я думаю, что мыши, даже летающие (прошу не путать с летучими) не питаются контрабандистами, пиратами и тем более российскими прапорщиками. Дирижабли, обшитые изнутри коврами самолетами, тоже не входят в их обычный рацион питания. Просто мы очень некстати оказались на их пути.

– Ложная тревога, – выдохнул я, прислоняясь к стене, – пронесло.

– Они всегда летают такими стаями? – спросила Кейси, когда обрела способность снова говорить.

– Они, вообще, не летают. – ответил Марафетус

– Как не летают? – не поняла Кейси – А это что? – она посмотрела на струящийся в облаках бурный поток.

– Обычно – НЕ летают, – Марафетус упрямо стоял за сохранение законов природы, – Эти НЕНОРМАЛЬНЫЕ летающие лемминги.

– Мне кто-нибудь объяснит, ЧТО это такое? – моя невеста начала терять терпение.

Барм и Марафетус, как по команде посмотрели на меня, мол невеста твоя – ты и объясняй. Мои познания в области лемминговедения Зазеркалья были нулевыми – о них я к глубокому своему стыду ничего не знал. Зато как-то, несколько лет назад – еще до службы, читал, нет, видел по телевизору передачу о земных леммингах. Называлась она «Дикие диалоги с животными». Именно она открыла мне глаза на волнующую загадку природы, ведь до этого я даже не знал кто это такие!

Оказалось, лемминги – безобидные грызуны, которые любят тусоваться в северных лесах, тайге и тундре. Живут они там спокойненько, никого не трогают, плодятся, размножаются в меру своих мышиных сил. Но и жрут их там тоже все кому не лень, а не лень всем. Исключая, может быть, северных оленей, зайцев-беляков и белок, и то за них ручаться нельзя. Живут они бедные в таких нечеловеческих условиях, трясутся каждую минуту за свою серую шкурку, но раз в несколько лет в их мозгу что-то перемыкает, они думают «Доколе!», собираются в многотысячную толпу и устраивают грандиозный марш протеста к ближайшему морю. Стройными многокилометровыми шеренгами идут они по лесам и тайге, не обращая никакого внимания на изумленных обожравшихся хищников. Доходят до конечного пункта своего похода, полной грудью вдыхают соленый морской воздух, а потом коллективно… топятся. Шеренга за шеренгой, ряд за рядом, полк за полком, армия за армией, совершенно не переживая чем будут завтра питаться следующие звенья их экологической цепочки.

Вот эти потрясающие шествия и называются миграцией леммингов. Если бы не они, кто бы знал о маленьких северных мышках?

Ученые всего мира бьются над загадкой массового самоубийства грызунов, но к единому мнению так и не пришли. Выдвигалась даже гипотеза, что лемминги это промежуточная форма существования норвежской сельди. Дескать, сразу после ухода на глубину мышки отращивают жабры, плавники и покрываются чешуей, а потом из-под воды показываю язык врагам, стоящим в недоумении на берегу. Но, не думаю, что это правда.

Я закончил рассказывать эту познавательную историю под синхронные всхлипывания Кейси и Марафетуса, даже у такого закаленного негодяя, как Барм предательски блестели глаза. А может, это естественная реакция на яркое солнце, полностью вылезшее из-за горизонта и теперь победно сияющее на небосклоне. Изрядно подранный мышиными коготками «Белый Кролик» держал курс на северо-запад, во всяком случае, так мне казалось, если ориентироваться по солнцу. Компасу в этих краях особенно доверять нельзя.

Глава 27 О Шерлоке Холмсе, Ядреном Воше, диких пельменях и царе Полемоне

– Ума ни приложу, что с ним делать! – сказал Барм, пытаясь отвязаться от пойманного им лемминга. Он уже десяток раз выбрасывал летающую мышь за борт, но та упорно возвращалась и влезала ему за пазуху, со своей мышиной точки зрения справедливо считая ее самым безопасным местом на земле. Иногда она садилась к Барму на плечо и начинала грызть воротник. И упорно занималась порчей имущества до тех пор, пока капитан не давал ей кусок чего-нибудь вкусненького.

– Прекрати мучить животное. – посоветовал Марафетус, – Зря нервничаешь. У многих знаменитых людей были свои любимцы. У капитана Флинта – попугай, у Алладина – обезьяна, вроде бы даже горилла, у Шерлока из Холмса – доктор Ватсон. Я лично, знал одного мужика, вроде из ваших из славян. – негр посмотрел в мою сторону, – На мечах он дрался просто супер, звали его то ли Слонобой, то ли Тигроед, а может Ящерогуб. Давно дело было – уже не помню. И было у него свое домашнее животное и секретное оружие одновременно. Не животное даже – насекомое. Звали его Ядреный Вошь. Мелкий, меньше моего ногтя. Жил у Слонобоя в кармане. Как только начнется драка, выпрыгивает Вошь из кармана прямо на врага и давай его кусать. Противнику, естественно, рубиться уже некогда, начинает он себя по плечам и шее лупить. Так этот Вошь ядрено кусался. Тигроед в такой ситуации не терялся и своего противника приканчивал, чтобы не мучился. Получалась от этого союза человека и насекомого двойная выгода – и враги убиты, и зверек сыт. Не надо на корм тратиться.

Сидим мы с ним однажды в корчме, выпиваем, воздух вокруг такой, что вновь прибывшим и пить не надо – от одного запаха косеют. Тут на беду Вошь проголодался и высунул голову из кармана – посмотреть, не надо ли кого куснуть. Сделал вдох и окосел в момент. Потянуло насекомое на подвиги. Пьяному, сами знаете, море по колено. Захотелось ему сдуру кровушки свежей, а так как никого поблизости не было, да и лапы плохо слушались, решил Ядреный Вошь не ходить далеко и грызанул своего хозяина. Здесь история и закончилась. Был Вошь Ядреный и живой, а стал Плоский и дохлый. Ящерогуб парень резкий, рефлексы у него будь здоров. Он, не думая, питомца своего домашнего и прихлопнул. Горевал потом сильно, два месяца из запоя не выходил. А когда вышел – стал пацифистом. Сказал, что больше чужую кровь проливать не может, очень уж она ему друга напоминает. Бросил все и ушел в пляжные парикмахеры, так как с измальства, был обучен косички разные на голове заплетать. Сейчас, говорят, живет где-то на Руси, зарабатывает неплохо, но ни каких зверей дома не заводит.

Дослушав рассказ Марафетуса до конца, я решил его поправить:

– Доктор Ватсон, не собака!

– А кто? – не понял негр.

– Человек! Человек! Это звучит гордо!

– Доктор Ватсон – огромный страшный черный пес. – ответил Марафетус, – Мне это сам Хьюго Баскервиль рассказывал. Он врать не станет.

– А кто же тогда Шерлок Холмс?

– Шерлок из Холмса – известный на Бретонских островах колдун. – пояснил Марафетус – Очень любит распутывать всякие загадочные убийства и находить разные потерянные вещи. Только какие там убийства могут быть загадочные. Бывает, порубят сквайры друг друга, так ведь никто это и не скрывает.Живет в своем замке один, вместе со старухой служанкой, а чтобы по ночам страшно не было, играет на скрипке. От этой музыки доктор Ватсон так страшно воет, вся округа в шоке. Там даже поговорка такая есть: «Не ходите ночью за ворота, когда Шерлок из Холмса властвует над скрипкой». Очень, очень страшный колдун!

Да, много еще в Зазеркалье непонятного. Я приготовился задать Марафетусу еще пару вопросов, но тут Барм засунул лемминга за пазуху и сказал:

– Сэр Годзилла, тебе не кажется, что нам пришла пора обсудить некоторые серьезные вещи?

– Почему серьезные? – спросил я. Думать о чем-нибудь серьезном мне сейчас не хотелось. Все шло пока хорошо, солнце светило, корабль летел, Барм командовал, молчаливые матросы чинили подранную мышиными коготками обшивку. Я всматривался в горизонт, надеясь увидеть российский корабль, Кейси нежно ко мне прижималась. Каждый занимался своим делом.

– Сэр, я не люблю, когда меня используют втемную. – упрямо продолжал гнуть свое Барм.

– Что именно ты имеешь в виду? – с легкой усталостью в голосе, которая так свойственна суперагентам, спросил я.

– Я хочу знать все о диких пельменях! – сказал он и почему-то втянул голову в плечи. Ничего не произошло. Не грянул гром, не налетел ураган, даже внизу никто не завыл. Очевидно, тема эта вполне безопасная.

– Хорошо, – сказал я, – Только учти, это – длинная история. У нас, в России нет коротких историй и людей, которые никогда не пробовал пельменей. Эта исконно русская еда, под водку особенно. Пельмени всегда выручали нас в трудные времена. Русские витязи, уезжая на дальние рубежи охранять Русь от набегов кочевников, всегда брали с собой несколько дубовых бочек этого простого полезного продукта. – Здесь я откашлялся, набрал в грудь побольше воздуха и продолжил. – Русские моряки-первооткрыватели не выходили из гавани не взяв на борт сотню пудов сушеных пельменей, и в холодных арктических водах, и в жарких тропиках они напоминали суровым морским волкам о далеком доме и родных березках. Но никто не знает, откуда они пришли к нам, и кто слепил первый пельмень? Много лет сотни ученых бились над этой загадкой, пока им не удалось приподнять завесу этой жгучей тайны. – Я снова перевел дух, а Марафетус сказал:

– Можно помедленней! Я не все понимаю!

После чего, я продолжил:

– Много веков назад, на мысе у одного теплого, но очень мелкого моря стоял греческий город Кремны…

– Это еще до их дефолта было? – спросила Кейси

– Значительно раньше. Еще до нашей эры. – пояснил я.

– До чьей, до нашей? – спросил Барм, а Кейси состроила кислое лицо.

– До нашей эры на Большой земле. – пояснил я.

– А… – разочарованно протянул Барм.

– Давно, значит, было. – согласилась Кейси

Я не стал расписывать хронологию исторических событий, а просто продолжил рассказ. Информация эта не секретная, так чего ж не поделиться с друзьями и будущими родственниками (Это я Кейси имею ввиду).

– При раскопках Кремн, археологам удалось выяснить, что они служили важнейшим перевалочным пунктом и портом на пути греков домой, в родную Элладу. Но самое главное, на руинах были обнаружены надписи, полностью подтверждающие смелую гипотезу, выдвинутую несколько лет назад известным криптозоологом и популяризатором науки профессором Людоедовым-Тяньшанским. В своем знаменитом труде, наделавшем много шума в научном мире, он убедительно доказал, что история пельменей гораздо древнее и загадочней, чем их путь от кастрюли до желудка.

Я отхлебнул воды из заботливо принесенного Кейси кувшина и подумал, что здесь должна быть рекламная пауза, но рекламировать было нечего, пришлось продолжать:

– Оказывается, в далеком прошлом, еще до нашей эры, пельмени свободно водились в дикой природе, и даже являлись объектом промысловой охоты. Упоминание о них встречаются в древне-индийском эпосе «Махабхарата», в скандинавских сагах, в древне-китайских «Сказаниях Желтой реки», в «Илиаде» и «Одиссее» великого старца Гомера, в древне-туркменской поэме неизвестного автора «Рахнама» и многих других рукописях, папирусах, манускриптах и каменных табличках.

Джинны в бутылках оживились и стали рассказывать, как они осаждали Трою, но на этот раз их никто слушать не стал.

– Людоедов-Тяньшанский утверждал, что в глубокой древности дикие пельмени водились в Сибири, вместе с саблезубыми тиграми, пещерными медведями, шерстистыми носорогами и мамонтами и являлись частью их экосистемы. Коренные жители этих мест, издавна охотились на «пэл мяней», что в переводе со всех местных диалектов означало «дикое вкусное существо, нападающее в темноте». Охота на них была чрезвычайно опасным и трудным делом. Стая голодных маленьких деликатесов разрывала зазевавшегося охотника на куски за 12 секунд.

Кейси ахнула, а Марафетус согласно кивнул головой.

– Так и есть. – сказал он.

Я удивился::

– В тоже время, это был очень выгодный бизнес – за пол мешка «пэл мяней» давали мешок стеклянных бус, дюжину амфор огненной воды, или одну красивую негритянскую наложницу. На одной из каменных плит была подробно описана охота на диких «пэл мяней». Сначала загонщики из числа самых отчаянных членов племени становились полукольцом и, подражая брачному крику пещерного носорога, поднимали «пэл мяней» с дневных лежек и гнали их на затаившихся в засаде охотников. Не раз бывало, что озверевшие «пэл мяни» прорывали кольцо облавы, начисто сжирая загонщиков. Поэтому в загонщики брали только неженатых членов племени. Затем наступала кульминация охоты. Охотники сидящие в засаде, с помощью дубин глушили добычу и складывали в мешки из дубленых шкур пещерного медведя. От запаха шкур «пэл мяни» впадали в глубокий летаргический сон. Женщины племени, оплакав погибших и посыпав головы в знак траура тертым рогом карликового мамонта, начинали закатывать «пэл мяней» в тесто, так они лучше сохранялись в дороге. Потом их грузили на корабли и отправляли в южные страны. Так они попадали в Кремны и дальше в солнечную Грецию. Кстати, хотите узнать был «пэл мян» завернут в тесто живым, или дохлым? Если после варки мясо внутри было розовым, значит, его сварили живым и спящим, – Кейси в этот момент поежилась, – а если серым, значит, еще в Сибири его жизнь оборвала могучая аборигенская дубина. «Пэл мяни» сваренные спящими, считались очень мощным афродизиаком и пользовались просто бешенным спросом.

– А я этого не знал. – оживился Барм и начал перешептываться с Марафетусом.

– Древний бизнес был настолько прибыльным, что за пару-тройку столетий «пэл мяни» исчезли полностью, во всяком случае, больше в Сибири их никто найти не мог.

– Ушли они. – сказал негр, – Все как один – через портал. А что делать? Жить то все хотят.

– «Пэл мяни» исчезли, но спрос на них остался. И не снижался, а стремительно рос. Заказы поступали со всех концов древнего мира. Их любили римские патриции и греческие поэты, они давали силу строителям пирамид, и даже злобные финикийские пираты предпочитали брать ими дань за безопасный проход по Средиземному морю.

В этом месте Барм тяжело вздохнул.

– Сибирские аборигены, удрученные безрадостной перспективой больше никогда не попробовать огненной воды и лишиться жарких ласк восточных красавиц, быстро нашли выход. Из мяса мамонтов, путем тщательного пережевывания, они изготовили фарш по вкусу очень похожий на мясо исчезнувших «пэл мяней», а потом завернули в тесто. Так появилась первая в истории партия пельменей ручной лепки. Греческие купцы подмены не заметили. Так постепенно в Сибири пропали мамонты, пещерные медведи и прочие живые ископаемые. Когда в ход пошло мясо северных оленей, полярных коз, белок-летяг, сусликов, хорьков, черно-бурых лисиц и других мелких животных, купцы разобрались в махинациях крайних жителей Севера и начали лепить пельмени сами, не таскаясь за ними за три девять земель. Лепили их прямо в Кремнах и развозили по всему античному миру, выдавая за натуральный сибирский продукт.

– Неплохо придумано, – прокомментировал Барм, переглянувшись с Марафетусом.

– Бизнес шел бойко, торговля процветала, город рос. Так продолжалось не один десяток лет. Но потом древнегреческий царь Полемон внезапно понял, что его кормят контрафактной продукцией. Якобы, ему об этом настучали купцы соседнего с Кремнами древнегреческого города – Танаиса, сильно завидовавшие удачливым коллегам. Полемон (прошу не путать с Покемоном, знаменитым японским магом Зазеркалья) очень разозлился и разрушил славный город на берегу А… теплого моря, а заодно и Танаис, чтоб не выпячивался.

– Правильно, – сказал Марафетус, – царей дурить, дело не безопасное. – Потом посмотрел на Барма, улыбнулся, что-то вспомнив, и добавил, – Ну если только немного – по мелочи. А дальше, что было?

– Да ничего особенного, – сказал я, – Город разрушили и много лет там никто не жил. Одни руины стояли.

– Как жаль, что их не успели внести в Красную книгу. – вздохнула Кейси.

– Жаль? – спросил Барм, взявшись за эфес сабли. – Ты просто никогда не видела их живыми. Очень интересно, кому они понадобились сейчас?

Действительно, – подумал я, кому могли понадобиться сейчас мои выдуманные живее пельмени? Или, если верить Барму, они не такие уж и выдуманные?

Но, как говорят у нас, сказав гоп, по волосам не плачут. Поэтому пришлось еще немного напрячь измученные мозги.