Текст книги "Август 1937-го с Возвращения Короля (СИ)"

Автор книги: Михаил Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

– Нисколько не сомневаюсь, госпожа...

С максимально возможной галантностью он взял девушку под руку, и они пошли в ресторан, куда вел коридор направо от стойки... Дайтон был доволен, – девчонка явно не собиралась с ходу лезть в штыки. Если бы она на самом деле заимела что-то личное, пришлось бы, пожалуй, туго. А так, – может, получиться в кои-то веки поужинать с красивой девушкой и мирно побеседовать...

Они вошли в ресторан, заведение под стать гостинице, – дорогое и весьма претенциозное, правда, тут претензии, можно сказать, были небезосновательными. Мягкий приглушенный свет электрических лампочек в хрустале, темно-вишневые бархатные обои, куда ни кинь взгляд, – полированное в "стекло" черное дерево и старая потемневшая бронза. В углу чуть слышно, ненавязчиво играл скрипач, выводя что-то из семнадцатого столетия, нежное и при этом пронзительно цеплявшее за душу...

Публика состояла почти исключительно из офицеров и сопровождающих их дам, почти за всеми столиками мерцали в неярком свете золотые погоны, надраенные старательными денщиками пуговицы и орденские планки... Кто-то при виде входящего Дайтона сподвигся было подскочить по стойке смирно, шумно сдвигая стул из под себя, но генерал предупреждающим жестом унял бедолагу. Путь делают вид, что не замечают. Невеликий проступок, а сейчас ему, Дайтону, не хотелось демонстрировать свою власть сверх меры...

– Желаете отужинать, сир гран-генерал? – с резковатым северным акцентом полюбопытствовал крепкий и высокий бородач-метрдотель, затянутый в черно-белый сюртук.

– Да... Мне бы... – Дайтон задумался. По правде-то, нечасто он посещал такие вот места.

– Да, столик на двоих. В отдельном кабинете. Можно это организовать?

– Разумеется, сир. Полагаю, для вас, – всегда свободный сыщется, сир.

– Да, простите, вы, я думаю, служили в армии, верно? – Дайтон успел подметить строгую выправку метрдотеля и какую-то особую, исполненную спокойного достоинства манеру речи. Такую имеют повидавшие виды профессиональные сержанты или энсины флота.

– Да, сир. В конных гренадерах, сир. Вахмистр... Разрешите проводить вас в ваш кабинет?..

Кабинет оказался небольшим помещением, отгороженным от прочего зала всего лишь бархатной ширмой. Дайтон галантно выдвинул стул и предложил М` Шатл присесть, затем устроился напротив, посмотрел карту вин, и подумав хорошенько, остановился на гондорском "Святом Жанне", 1899 года. Чертовски дорого, но – почему бы и нет? На низкое жалование Дайтон уже много лет пожаловаться не мог... Будучи гондорцем, он разбирался в винах, в том числе и в очень дорогих, с самого детства. Правда, не столько в качестве их потребителя, а больше по рассказам покойного отца, всю жизнь батрачившего на винодельнях...

"Вахмистр" удалился, оставив их ненадолго наедине.

Некоторое время оба смущенно молчали.

– Надеюсь, я не очень спутала ваши планы, генерал? – наконец, нарушила молчание журналистка.

– Нет, госпожа. Откровенно говоря, все эти смотры... Показуха... так я и не привык к этому. Одно дело, когда приедешь в дальний гарнизон, и на самом деле проверяешь, не заплесневели ли у них винтовки от редкой чистки... А тут собрали лучшие части страны, а их командиры уж позаботились людей привезти получше, да и технику подчинили-подкрасили... Так что полюбуешься, посмотришь, – а все одно, скучно станет.

– Это приятно... Я все обдумала, и даже хотела отложить встречу. Честно говоря, мне очень бы не хотелось, чтобы вам показалось... Будто я вас хочу шантажировать.

На деле Дайтон именно так и думал, но вслух решил ничего не говорить, и просто легко отмахнулся рукой, – не стоит, мол...

Вошел "вахмистр" с подносом, на котором стояли два бокала, и завернутой в салфетку бутылкой в левой руке. Он мастерски расставил посуду, мгновенно откупорил старую, пыльную бутыль, и разлил благоуханную, почти черную влагу по бокалам, после чего загадочным образом исчез.

– За встречу, – неловко бухнул Дайтон, поднимая свой бокал.

– За встречу, сир, – улыбнулась девушка. Улыбалась она замечательно...

Отпив глоток, журналистка вздохнула с неподдельным восторгом. Что ж, вино было великолепно, это даже Дайтон, в жизни его ранее не пробовавший, смог оценить...

Следовало начинать прелюдию разговора, но Дайтон предпочитал выждать, посмотреть, как настроена девушка.

– Разрешите полюбопытствовать, генерал?

– Разумеется...

– А что это за парень провожал вас вчера?

– Это был Петер, мой адъютант. Сержант гвардии.

– Адъютант, – это вроде как денщик?

– Нет. Адъютант, – это секретарь и курьер. А денщик, это скорей уж, слуга... У большинства офицеров моего ранга есть и тот, и другой, и не по одному. Обычно адъютант носит звание младшего офицера, а денщик может быть и рядовым. Петер справляется за двоих. Очень толковый парень, я вам скажу...

Лисса М` Шатл снова улыбнулась. Потом отпила еще глоток, и осторожно спросила:

– Я ему активно не понравилась, не так ли?

– Нет. Он, видите ли, знал, что я сильно устал. И очень не хотел, чтобы кто-то меня дергал.

– Он так заботиться о вас?

– Да... И не знаю, чем я это заслужил.

– Генерал, вы, как я понимаю, гондорец? Насколько я знаю, у вас там весьма сложное отношение к...

– Черным, госпожа? Да бросьте вы, называйте вещи своими именами. Да, нигроу во времена моего детства были весьма ... не в почете. Я по происхождению нордлинг, мой отец был сезонным рабочим из предместий Торфельда. Ему-то на все эти устои было наплевать... Но вот родня матери, помню, никогда не подавала нигроу руки. Пусть тот даже был заместителем шерифа, или вроде того... Черт, госпожа, это самые неприятные воспоминания моего детства. Даже последний белый отброс общества считает там себя существом высшего, по сравнению с нигроу, порядка... Случались и стычки, иногда, – кровавые.

– А вас втягивали?

– Нет... Всегда старался держаться в стороне, когда люди придумывали, чем они различаются. Кажется, зря. По молодости нередко тянуло заступиться кое за кого... Иногда такое чувство, будто я кое-что задолжал нигроу.

– Вы серьезно, генерал?

– Да... – Дайтон нахмурился, – Сам понимаю, что это полная лабуда. Хотя, по сути, – ну разве они виноваты, по своей ли воле они там оказались? Конечно, позже они могли уехать, после запрета рабства, но ведь они даже харадми не знают, наш Юг, – их родина. Нет... По-моему, неудачники всегда ищут виноватого во всех бедах, а джентльменам до таких различий дела быть не должно.

– Так вы взяли Петера, потому, что он – нигроу?

– Нет... Потому, что он наизусть помнит таблицу логарифмов, умеет вести бухучет, говорит без всякого акцента, печатает на машинке и готовит самую вкусную яблочную шарлотку в мире, причем на переносной плитке... В основном, – за шарлотку.

– Любите яблочную шарлотку?

– О, да... И грушевую тоже. И банановую. Вообще, чем больше разных фруктов в шарлотке, – тем лучше. Я ведь все же из Гондора... – улыбнулся Дайтон, принимая меню у подошедшего официанта.

Худо-бедно справившись с заказом (знакомых блюд в меню было немного) он пригубил еще раз вино и пристально посмотрел на девушку.

– Знаете... Пока мы не начали нашу беседу, я хотел бы вам кое-что сказать. Видите ли... Я не знаю еще, что вам удалось узнать о ходе учений, но, если честно, мне это не так уж и важно... Имейте в виду это. И пишите, право слово... Что пожелаете. Я считаю, что мои ошибки были очень серьезными, и я вынес из учений тяжелый для себя урок. Но учения, госпожа, для того и нужны, чтобы учиться. Я достаточно повоевал, чтобы понимать, что лучше хоть сто раз получить по голове на ученьях, чем один раз – в бою. Ибо там второго раза и не понадобиться. И мое командование это тоже понимает. К нашему общему счастью, сейчас Армией командуют в высшей степени компетентные и патриотичные люди... Поэтому, госпожа, задавайте любые вопросы, и я с удовольствием отвечу на те из них, на которые военный может отвечать.

Лисса смешалась.

– Сир... Генерал. Я ведь, без задней мысли, хотела узнать, что вы из себя представляете. В этом, говоря простым языком, и состоял замысел... думаю, вы в курсе, что вас многие считают, серьезные военные аналитики в том числе, новой "восходящей звездой" наших вооруженных сил... Поэтому мы посчитали... Что ваше назначение временным командующим воеводства это явный признак вашего перехода с подчиненных ролей на заглавные... Подобное уже происходило неоднократно, и мы получали Макравта, Персиваля, Лоубриджа... Хартнера, наконец! Поймите, это не лесть. Кто лучше вас сможет рассказать о современной армии, о её проблемах и достижениях? Сир, я с самого начала подозревала, что мы друг друга неправильно поняли.

Дайтон был донельзя смущен и удивлен. Чего-чего, а этого он не ждал. "Восходящая звезда", подумайте только... Ну, конечно, кое-чего он добился, но как ни крути, он был всего лишь одним из гвардейских генералов, а их даже в мирные нынешние времена наберется не меньше полудюжины. Новый "Лоубридж из солдат", ага-ага... В голову даже невольно закрались мысли, а не является ли эта М`Шатл агентом дунландских недобитых инсургентов? И не достанет ли она сейчас дамский пистолетик из складок платья?.. Потом успокоился. Во-первых, для этого уже были чудесные возможности, – да хоть в холле гостиницы, в их первую встречу. А сейчас их вдвоем видел метрдотель, и никуда ей не сбежать... А во-вторых, она должна была понимать, что перед встречей он непременно проверил бы её через контрразведку штаба... Правда, – на самом-то деле он этого не сделал, но откуда ей знать?

– Так что же вас интересует, любезная госпожа? – мило осклабившись, сказал он вслух.

– Расскажите о себе, пожалуйста. Про свою карьеру...

Дайтон призадумался.

– Я не считаю свой рост карьерой, госпожа... Я никогда к чинам не стремился, по сути дела, как-то само выходило. В 19 лет добровольно записался в рекруты. Через год был определен в горно-стрелковый полк рядовым первого класса. В тот же год был направлен служить в Мордор. Во время первой Харадской кампании участвовал в подавлении шахтерских мятежей и десантах на южные перевалы. Имею награды за это... Потом продлил контракт и стал сержантом горнострелкового корпуса мажор-генерала Хартнера. Под его началом воевал в знаменитом прорыве через Дуат, потом в Хосрое и Северном Кханде. По окончании кампании был рекомендован командованием на курсы в Королевском офицерском Корпусе Минас-Тирита. Прошел две следующие кампании, бывал ранен, три раза, в последний, – при деблокировании Умбарского плацдарма, во время Портового Кризиса 1926 года... Командовал взводом, потом – ротой... Получил звание майора согласно выслуге. Произведен в полковники по итогам всего четырех месяцев на батальоне. Главным образом, из-за дефицита кадров во время войны 1927 года... Ну и так далее. Обычный путь обычного офицера, госпожа...

– А вопрос о вашем возведении во дворянство когда-нибудь вставал?

– Нет, – отрезал Дайтон чуть более сухо, чем следовало.

– Отчего же? Если мне память не изменяет, ваш чин уже дает право на такое производство, не говоря уж, что награждение Золотым Военным Крестом всегда влечет жалование титулом, – Лиса явственно делала вид, что не заметила его тона.

В действительности, чинопроизводство Дайтона было, в чем он сейчас ни йоту ни сомневался, в первую очередь звонкой, но внешне вполне благовидной пощечиной "старому" генералитету и тогдашнему его прямому командиру лично, виртуозно осуществленной Нэдом и его товарищами.

Но о таком вслух не говорят. Даже между своими. Не принято.

– Потому, что мои командиры знали, что мне это не придется по нраву, – наконец, нашел слова Дайтон.

Лиса кивнула, хотя ответ генерала её явно заинтриговал. С секунду она делала запись, затем улыбнулась, и вполне уверенно, видно, следуя составленному загодя плану, задала следующий вопрос.

– А как вы попали в гвардию, сир?

– Наверно я косноязычный собеседник, Лисса. Опять таки – случайно. После дунландских... Эээ ... Событий... Меня откомандировали в Минас-Тирит, читать лекцию по партизанской проблеме, в Академию. Там и получил известие о новом назначении. Нельзя сказать, что тогда очень радовался. В гвардии нелегко служится. И отношение к таким как я, побывавшим в солдатской лямке, у гвардейских офицеров тогда было... как бы сказать... Не очень отношение было. Но сейчас я очень доволен, госпожа, да... Это огромная радость для любого военного, получить в распоряжение лучших людей и лучшую технику. Огромная ответственность, не спорю. Но и радость от каждого дня, который проводишь в заботах о них.

Лисса улыбнулась. Как-то хитровато, но очень мило... Черт, эта девушка положительно умела завораживать. И сейчас занималась именно этим!

– И как вы относитесь к новациям в военном деле, тем, что недавно последовали?

– Вы имеете в виду отмену "наборов"? Как я, военный, могу к этому относиться иначе, как положительно?! В армии теперь не будет случайных людей. Молодые люди идут к нам только по зову сердца... Им можно доверять, они не отбывают время, все время норовя улизнуть от обязанностей, а вкладывают в свое дело душу... Рекрут, Лисса, это худшее, что может быть в армии. Когда человека против его воли заставить выполнять тяжелую работу, без достойной оплаты, без защиты закона, можно быть почти уверенным, что он её как следует не сделает... Такой человек с отвращением есть общий хлеб, ссориться с товарищами, ломает технику и оружие, которое ему дают, изнашивает без нужды форму, к которой не питает никаких чувств. Кроме бессильной ненависти... Зачем нам это нужно?

– Сир, а ведь есть мнение, что это снижает боеспособность армии, особенно из-за малой её численности... Я имею в виду, что волонтеров на все дивизии не хватает. Поэтому их держат на сокращенном штате...

– Ну да. Но и таких дивизий хватает на малые войны, которые вообще не требуют большого количества людей... В них важнее качество техники и хорошая, своевременная подготовка солдат, чего от рекрутов всяко не следует ждать. Вообще – раздутый штат был основной проблемой прежних частей. Я ведь немало прослужил, госпожа, но ни разу не видал ни одного укомплектованного по штату батальона. Уверен, такого никогда и не имелось. Про дивизии и речи нет... Ну, а в случае большой войны мы всегда можем отмобилизовать прошедших службу в ландвере, а там служба, как известно, – по прежнему обязательна. И развернуть на базе бригад мирного времени еще много полноценных дивизий. Потом можно провести и общую мобилизацию, и дополнительную, как в Островную... Но это уже не приведи Творец...

Лисса посерьезнела.

– Но ведь боевая подготовка ландвера оставляет желать лучшего? Как там говорят: "Бойцы по выходным". Там нет такой дисциплины, да и серьезного оружия тоже... Не правильнее было бы комплектовать ландвер как раньше, из числа отслуживших по обязательному призыву резервистов?

– Это верно. Но подневольный рекрут за два года обучается ненамного лучше – потому, что совсем не хочет учиться... А насчет обеспечения ландвера, – туда постоянно передается списанное оружие с армейских складов, в том числе и тяжелое. Приписанный к ландверу боец служит добровольно, для него это, – отрыв от рутины, возможность вспомнить молодость, в конце концов, причем он не теряет на этом ни скойца по отношению к обычному доходу. Оттого это – и почет, и, извиняюсь за пафос, акт патриотизма. А почему бы и нет? Здесь, к примеру, в Дэрге, многие жители добровольно проходят подготовку на аэродроме ландвера, принадлежащем концерну Мэтьюза... Я сам их видел, беседовал с этими парнями. Они обучаются водить самолеты, которые тут же, на заводе, и строят. Конечно, это не делает их асами, но в случае необходимости их переподготовка обойдется гораздо дешевле и быстрее. За пару месяцев мы получаем с шести таких училищ несколько сот авиаторов второй очереди...

– Скорей уж третей, а?

– Ну, их уровень весьма различен. Кто осваивает летное ремесло очень хорошо, а кто, – не очень... То же самое и с другими родами войск. Флот имеет резерв в виде рыбаков, штримперов, краболовов... А также их детей, сыновей и даже дочерей. Рохан веками, без всякого принуждения и вливания из центрального бюджета, сам формирует свое Войско Роханско... Потому, что тамошняя шляхта и крестьянин считают за честь вставать под королевские знамена. Им, конечно, платят жалование, – но мирным промыслом можно заработать куда больше, а вы, верно, знаете, что роханской шляхте не зазорно заниматься скотоводством или торговлей... Тем не менее, – шляхта охотно шла на службу в кавалерию, а крестьяне – в Квартовую пехоту, давая полнокровную бригаду регулярных войск в составе Армии, и новых резервистов каждый год.

Лисса кивнула и сделала пометку в блокноте.

– Но ведь так не всегда было, не так ли? Не изменятся ли времена к худшему?

– Ну да, раньше и в армию шли без охоты, и даже роханцы предпочитали служить своим магнатам, а не королю. Но жизнь показала, что какими бы мы не были разными, мы больше походим друг на друга, чем разнимся. И нам надо защищать свою общность от тех, кто на самом деле отличается от нас и питает враждебные намеренья. Может, поэтому авторитет вооруженных сил и находиться на нынешнем уровне... Мы проигрывали войны, теряли лучших людей, до тех пор, пока это не осознали... Госпожа, сейчас в моей дивизии служат арнорцы, гондорцы, роханцы, лэйкеры, дуруханцы, тиэнцы, лаоми, жугды, эстзейцы, любовичи, двинянье ... Гномы. Даже несколько орков из Мории есть, сержантами во Втором гренадерском. А в других дивизиях имеются дунландцы, ангмарцы, хоббиты... И никаких, я вас уверяю, никаких проблем у людей, – и не только! – разных народов я не наблюдал... Возможно ли было бы такое, не будь у людей настоящего желания защищать свою родину?

Дайтон не стал говорить вслух, что именно во избежание таких вот проблем "Пику" в свое время чистили от дунландцев, спешно направляя их в другие части под особый присмотр. Тогда, что и говорить, он вовсе бы не поручился, что подчиненные-дунландцы с радостью побегут выполнять иные его приказы. Бывали на его памяти трудности и с другими. Роханцы, к примеру, терпеть не могли любовичей, причем взаимно, и у тех и других имелись определенные трения с двиняньями, которые, в свою очередь, традиционно не ладили с дуруханцами и жугдами (да и вообще ни с кем толком не ладили, хотя людьми при том были объективно золотыми). Впрочем, это и впрямь были проблемы, а не трагедии, и решались они обычной служебной обкаткой.

Принесли заказ. Дайтон недовольно нахмурил брови, – вроде бы он заказывал кролика... Впрочем, это он и был – просто мало кто смог бы его узнать после должной работы искусных поваров. Тут же мелькнула дурацкая мысль – а может, стоило заказать что-нибудь поизысканнее, чем тривиальный кролик, пусть и в пикантном соусе из сморчков и какими-то особыми хоббитскими приправами? Но, едва отведав маленький кусочек, немедленно отбросил сомнения. Кролик был неподражаем.

Лисса тоже оценила блюдо, изящно орудуя серебряным ножом и вилкой... По её лицу было видно, что и в этой части Дайтон угадал.

– Генерал, а этот взгляд на военные преобразования в целом совпадает с мнением большинства военных, или встречает все же сопротивление?

– Нет... Сейчас уже нет, госпожа. Раньше аристократы были весьма недовольны – знаете ли, гораздо проще относиться к солдатам как к личным холопам. Но сейчас всем уже, вроде бы, очевидно, что такое положение вещей было губительно.

Дайтон знал, что выдает желаемое за действительное. Однако чувствовал, что именно и должен был сказать. Палку бы не перегнуть с благоглупостями...

Лисса внесла в записи какие-то коррективы. Потом снова взялась за вилку.

– Знаете, сейчас в армии немало женщин. Мне, да и моим читателям, наверное, будет интересно узнать, как вы к этому относитесь... Ведь сейчас для женщин в нашем королевстве не так уж много путей сделать карьеру, и армия стала одним из них. Возможны ли какие-то подвижки в будущем?

– А что вы понимаете под "подвижками"? – прищурился Дайтон.

– Ну... Сейчас действует неформальный запрет на службу женщин во флоте...

– Очень даже формальный. Он прописан Военно-Морском Уставе от 1867 года. Ни одна дама даже не имеет права ступать на борт боевого корабля, не имея капитанского чина. И получить таковой чин даме по этой же причине проблематично.

– Не проще было просто запретить?

– Не проще. Поправку ввели специально для Её Величества Энид Арнорской, которая во время единоличного правления пришлось принять на себя пост Главнокомандующего и частенько подниматься на военные корабли. Для неё даже сшили специальное "адмиральское платье", – насколько я знаю, совершенно уникальное в мировой военно-морской истории.

– И что же, это так и будет продолжаться? Со времен Энид "Железной Вдовы" ничего не переменится?

– Думаю, да. Моряки – народ, очень уважающий традиции во всех сторонах жизни. Однако ведь и этот запрет был два раза обойден – последний раз, во время Островной войны 1917 года.

– Капитан Лара Грей-Цвейг?

– Да, она. Отважная женщина добровольно, на своем собственном рыбачьем баркасе охотилась за субмаринами. От военных ей удалось получить, да и то окольными путями, насколько известно, только несколько глубинных взрывателей, которые она сама, с помощью старшего сына и нехитрых инструментов, установила на не взорвавшиеся харадримские авиабомбы... С таким вот снаряжением и командой из троих собственных детей она бороздила архипелаг, потопила одну подводную лодку противника, отпугнув и серьезно повредив еще две. А когда на одном из охотников, охранявших побережье Ист-Ки, погиб капитан, оказалось, что на островах нет человека более опытного, и лучше знающего акваторию, чем она. Решением командования флота ей был выдан патент капитана, и на борту этого охотника она провела весь период боевых действий. Во время её успешного командования матросы и офицеры не называли своего капитана по имени, и ни разу не подали вида, будто знают про её противоположенный пол... В чине капитана она увеличила свой боевой счет еще на две потопленные субмарины. А после войны её официально списали на берег, выделив пенсию, и содержание, эквивалентное капитанскому, плюс положенную к орденам "Золотой Трезубец" и "Морской Щит" надбавку. Еще через год Его Величество жаловал её имением и личным дворянским титулом. Так что даже сквозь флотский снобизм можно прорваться – если доказать делом свою состоятельность. Как говориться – дерзайте...

– Удивительно. Ведь писали про это совсем немного...

– Вы были молоды, и можете не помнить. Тогда не только моряки, но и в целом ...э-э-э... высшее общество негативно воспринимало людей, выбившихся из низов. Даже героев. Поэтому и освещали скудно.

– Не могу сказать, что меня бы потянуло делать карьеру таким вот образом. Ни за что не потащила бы свою дочку в море охотиться на подлодки...

– Дело в том, госпожа, что перед этим харадцы решили, будто гарнизон Тора-Муи держится исключительно поддержкой рыбаков. Других источников продовольствия в условиях блокады и впрямь не было. Огороды островитян невелики, и не могли прокормить всех. Сидели на одной треске... Ну, их субмарины и начали топить всех рыбаков без разбора. Примитивно расстреливали из пушек, не предупреждая. Одними из первых погибли на своей лодке муж и брат госпожи Лары Грей, или Капитана Цвейг, как её звали на Флоте... Так что это было, отчасти, дело личное. А дети сами бы не отпустили мать одну в море. Они там быстро взрослеют, на Островах.

– Ну, с этим ясно. А еще женщины до сих пор не имеют права летать на боевых самолетах и баллонах, хотя в гражданской авиации полно женщин-пилотов!.. Какие традиции оправдывают это? Сколько отважных девушек...

– Госпожа, мало уметь водить эти агрегаты. Военный пилот, в отличие от гражданского, может быть сбит, и может попасть в руки врагу...

– Генерал, а какая, по сути, разница? Или вы считаете, что женщина хуже мужчины переносит пытки? Или то, что под страхом изнасилования может разболтать любые секреты?

– Нет... Лисса... Можно по имени, госпожа?

– Конечно, генерал.

– Тогда и я для вас, просто, – Мич... И так, Лисса, – даже и не знаю, как это объяснить. Человеку гражданскому наверно, и не понять, что думается солдату, когда его третий раз штурмует вражеский самолет – у него на глазах гибнут товарищи, он лежит, вдавившись в землю, и ничегошеньки поделать не может. И что он готов сделать с вражеским пилотом, если тот все же окажется у него в руках... Мы, военные, не хотим, чтобы на месте этого пилота оказалась любая женщина. Не хотим, – и точка. Можете нас осуждать... Мы не сомневаемся, что вы сможете служить не хуже, чем мы, но нам противно, если вы будите умирать, так же погано, как мы... Конечно, у военных летчиков высокое жалование, и многие бы хотели сделать такую карьеру. Но точно так же служба военного летчика малодоступна и для большинства молодых мужчин, ибо требования очень высоки, – так что, по сути, все честно! Если же вас возмущает формальный запрет как таковой – что ж, попробуйте задуматься над моими словами.

– Мич... Вы все правильно говорите. Но вам не кажется, что тут имеется некое противоречие? Разве женщина в других родах войск не подвергается таким же... угрозам?

– Человек всегда подвергается угрозам. Если не может за себя постоять, если его не защищает закон... Но офицерский мундир – это серьезная защита. Сейчас уже нет государств, которые игнорируют нормы военных законов, а женщины на службе везде успели зарекомендовать себя как равные с мужчинами. Угрозы есть, – но по сути, такие же, какие стоят и перед мужиками. Лисса... Человек в мундире всегда должен осознавать, что будет проливать кровь, и легко может быть убит сам. В этом смысл военного человека, – он не занимается созидательным трудом, но Народ и Корона кормят, одевают и обучают его под залог. По залог его крови, и его жизни. Нет такого жалования, которое стоило бы жизни, госпожа... Поэтому военный человек становится таковым не ради денег или привилегий, престижа, им должны двигать совсем другие мотивы. И, конечно, попав в руки к врагу, он подвергается опасности. Не важно, какого он пола. Так что и тут каждый стоит перед выбором, – одевать мундир, или нет.

Про себя Дайтон попомнил Лаиду. Вот уж по кому он не стал бы лить слезы, попади она в лапы харадским "львиным охотникам" или муааддинам... Но, конечно, он никогда бы не сказал такого другой женщине. По большему счету, Лаида для него с некоторых пор была как бы и не красивой девушкой, а сплошным источником неприятностей. Такой вот источник еще можно терпеть, если его любишь или хотя бы испытываешь привязанность. Но когда видишь такое вот небрежение человеческими жизнями и судьбами... Короче, он мог простить такое поведение любой светской красотке, – но не офицеру своей дивизии...

Настроение Дайтона почему-то начало падать. Как-то особенно отчетливо вспомнилось, как внимательно "мазанул" взглядом Нэд Гаудкрафт по стройной фигурке ротмистра, как нехорошо прищурились его глаза...

Черт. Вот об этом-то он не подумал. А ведь на стрельбах и после марша Лаида вновь рапортовала нобилю о результатах эскадрона, опять улыбалась ему, демонстрируя, сучка такая, свои фамильные ямочки на румяных щеках...

Еще этого не хватало.

Интересно, что сейчас поделывают оба? Гаудкрафт весьма непростой мужик, но уж в чем-чем, а в излишней приверженности супружеским узам замечен никак не был. Его жена, Николина Гаудкрафт, в свое время была, безусловно, очаровательна, но с тех пор даже Дайтон успел состариться... В этом месте Дайтон был вполне объективен, – если бы не унаследованная от матери крестьянская чистоплотность, он, пожалуй, бы и сам вовсе не отказался бы "вытряхнуть пыль" из Лаиды. Почему бы отказываться Гаудкрафту? Крепкий еще мужик. И если эта шлюшка захочет... Дайтон все же не думал, что проклятая роханка сможет вить из Нобиля веревки по своему разумению, но чего-то смутно опасался.

Лисса заметила, как омрачился его взгляд, но поняла это иначе.

– Мич, не стоит вспоминать былое. Я понимаю. Что на войне не легко... Извините, если вас чем-то задела.

– Не за что. Я думал о другом... Сегодня вы наблюдали кавалерийские смотры. Как вы находите нашу кавалерию?

– О, Мич! Это было великолепное зрелище. Исключительно хороши... Особенно мне понравились гусары – как они лихо сносили яблоки с колышков кончиками пик! А вообще, и ваши егеря тоже были на высоте. Стреляли они лучше всех, не так ли?

– Не совсем. Лучшими в общем зачете вышли стрелки из 1-й Хоббитанской Бригады. Наши же егеря показали лучшие результаты в стрельбе на сверхдальних дистанциях. Но и это за счет того, что их винтовки мощнее. Хоббиты в этих соревнованиях просто не участвовали... А вы разбираетесь в стрельбе, Лисса?

Девушка смешалась.

– Ну что вы... Результаты в конце объявляли, а я, признаюсь, болела за ваших егерей.

Дайтон промолчал. Он-то сам смолоду терпеть не мог гусар – их пестрые мундиры, неформально-обязательные усики, щегольски закрученные на кончиках кверху, идиотские пики с вымпелами и вычурно-удалые замашки. Даже на броневики поддержки эти клоуны лепили эмблему добрых пять квадратных футов площади, да при том – ярко-красного цвета. А вот егеря, по его убеждению, единственными из кавалеристов до сих пор заслуживали право на существование, не превратившись окончательно в отживший свое реликт. Кто лучше них мог провести разведку в предгорной местности, организовать разъезды на флангах, изловить хоть полевую мышь в лесной пуще? И самое важное свойство современного бойца, – умение метко и быстро стрелять, – у егерей исстари ставилось на первое место. Поэтому его весьма удручали новые успехи хоббитов с одной стороны (завидно было), и тот факт что ЕГО егерями командовала Лаида, – с другой...

Он, тем не менее, заставил себя мирно улыбнуться и отпить еще вина.

– А конные прогулки, Лисса, вас не привлекают?.. Я вот, откровенно говоря, не большой сторонник кавалерии, но лошадей люблю страстно...

Лисса улыбнулась.

– Знаете, Мич, я родилась и выросла в городе. У нас никогда не было своего загородного дома, и единственно, где приходилось сталкиваться с лошадями, так это при пользовании конкой до её отмены... Хотя я их тоже по-своему люблю.

Дайтон понимающе кивнул и отстранено вздохнул, глядя в пустоту.

– Мальчишкой я все время мечтал о своем коне. Уж и не знаю почему, – в те времена ни у кого из моих приятелей лошадей не было... Мы были семьей бедных крестьян, и если видели лошадей, то это были графские рысаки, которые паслись на огороженных угодьях. Но все время, когда я думал, чего же я хочу больше всего, перед глазами вырисовывались эти прекрасные создания, – как они были хороши, видели бы вы! Высокие роханские иноходцы, с тонкими изящными щиколотками и пушистыми густыми гривами... Видно, конюхи следили за ними очень хорошо, – как сейчас помню, какая у них была гладкая шерстка, щетинка к щетинке...