Текст книги "Август 1937-го с Возвращения Короля (СИ)"

Автор книги: Михаил Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

С одной стороны, кружки с прокисшим чаем на столе, вскрытые банки хаша, выеденные до блеска мышами, обгрызенный их же крохотными зубками обмылок на импровизированной мойке из патронной цинки...

С другой, – весь пол был залит кровью. Сейчас она уже подсохла, и на ней были видны отчетливые отпечатки мышиных лапок... Но видно было, как и где убивали людей, – одного прямо на нарах, отдыхавшего, видно, после ночного дежурства. Еще четверых, – за столом. Они держали оружие под рукой, но не стали сразу стрелять, что их и погубило. Следы на полу были малого размера, – похоже, первой в помещение ворвалась одна-единственная девочка...

Командир практически зримо представил себе это, – четверо крепких, сильных мужчин сидят за столом и закусывают. Они тренированны, здоровы, вооружены... На дворе мирное время, они в глубине своего родного Королевства. Отворилась дверь, но солдаты даже не подумали вскакивать при виде худенькой, наверняка, – хорошенькой, девчонки, которая, поди, еще и располагающе улыбалась...

Одновременно уже выхватывая нож.

По крайней мере, так он их учил.

Двое подняли оружие, – короткие винтовки со сложенными рамочными прикладами валялись на полу. И даже выстрелить по разу успели, молодцы! – имелись отметины на стенах. А потом все завертелось в кровавом вихре, на какие его воспитанники были большие мастера...

Еще четверо погибли на постах, толково расположенных по периметру вокруг землянки. Похоже, что напали на всех одновременно, – никого не предупредил ни случайный вскрик, ни довольно громкий звук, вырывающийся из перерезаемого горла...

Один был убит ударом ножа в сердце, два других – в шею. Это четко было видно по характеру покрывающей траву крови...

А вот четвертый сидел на дереве. Именно оружие, которым он был убит, и подсказало Командиру, кто возглавлял идущую впереди группу.

Из всех инструкторов-командиров только Обезьян, Прыгучий и Быстрый, обожал баловаться с арбалетом. Сам Командир полагал, что там, где не справиться нож, всегда достаточно относительно бесшумного и убойного "Хайджэка", да и прочие инструктора были с ним примерно в равной мере солидарны... А вот Обезьян сам до седьмого пота тренировался во владении архаичным, громоздким, мало скорострельным оружием, и своих "любимцев" заставлял делать то же. Короткие тяжелые стрелки с широким, как у кинжала, клинком, оставляли аккуратные резаные раны. Это был, по сути, удар ножом, – только на полсотни ярдов... Точность должна была быть хирургической, полный результат, – быструю бесшумную смерть, – давали только попадания в шею да подключичную артерию. За это Командир и не любил арбалеты, а Обезьян, – любил...

Командир злился. Обезьян торопился, – это раз. Обезьян плохо заметал следы, – это два. Его группа вступила в бой там, где легко можно было обойтись по-тихому, это три. Его ребята не смогли даже чисто истребить как минимум одного часового, – иначе, откуда гильзы на тропе? Вся группа Обезьяна была на грани провала, а с собой она неизбежно потянет всех остальных...

Рано или поздно, этих военных хватятся. Судя по многим признакам, по имитационным патронам в части подсумков, аккуратно свернутым и уложенным парашютам, небольшому запасу еды, эти ребята участвовали в своих учениях и собирались ненадолго в лес, в оборудованную загодя удобную землянку. На кого власти спишут этих мертвецов?

При встрече Командир твердо решил открутить Обезьяну его тупую черную башку. Вот только ситуация грозила сложиться так, что встретиться им не доведется, вопреки тщательно продуманному не ими плану...

Картину произошедшего Командир уже знал, но все же приказал искать место, где Обезьян сотоварищи спрятали трупы убитых внутри и снаружи землянки, а также тех, кто был в дозоре в окрестностях... Им оказался небольшой ложок чуть северней от землянки, на дне которого и была сооружена братская могила. Опять, – недобросовестность, наскоро выкопанный ровик, прикрытый сверху клеткой из жердей и слоем дерна. Одним. При шаге по этому надгробью нога предательски пружинила, совершенно выдавая искусственную суть настила... И зверям её ничего не стоило разгрести...

Не говоря уж о почтении, какое надо оказывать убитым в бою врагам. Ну, ладно, ты не будешь есть их еще теплое сердце, как по-хорошему бы положено, но хоть останки следует прибрать так, чтобы никто их не потревожил. Да и на твою голову месть не так скоро падет...

Чему только учит молодняк, у-у-род...

Командиру пришлось еще задержаться, чтобы привести могилу в божеский вид, – засыпать землей трупы, коих отыскалось четырнадцать, укрепить настил продольными жердями, настелить еще один слой дерна. Хотелось еще и спалить к чертям эту землянку, но дым мог выдать их с головой. Местный лесничий, судя по данным разведки, отнюдь не олух... Что-то беспокоило Командира, и он не сразу сообразил, что именно. Потом прикинул в уме число найденных парашютов с числом мертвецов и понял. Дзи сайтан! Ведь есть еще один!

Неужели Обезьян его проморгал? Сайтан аелак тухес...

Командир быстро выстроил группу на прочесывание. Шансов изловить парашютиста у него практически не было, но он должен был знать, как сложилась картина боя и преследования, если оно, конечно, вообще было... Они выдвинулись тут же, не теряя время на приготовления. Есть немало вещей, которые члены его группы должны были уметь делать без всякой подготовки...

В начале ничего такого найти не удавалось. Затем, возле одинокого, высоченного тополя командир приметил следы человека, и навел на них Молчуна. Тот обладал нереально чутким нюхом, и мог, при необходимости, различить запах, например, телефонного кабеля, за полсотни ярдов... Молчун и повел их, двигаясь в центре широкого полукольца, которое образовала группа...

Вскоре стали вырисовываться подробности. Человек что-то заподозрил, и слез с дерева, своего наблюдательного пункта. Поспешил к землянке, но понял, что ничего уже поделать не сможет...

Он уходил на север-запад, видимо, надеясь выбраться к дорогам.

Обезьян или кто-то из его ребят все же заприметил несоответствие количества снаряжения с числом убитых, и несколько бойцов Обезьяна устремились туда, где еще не было обнаружено часовых.

Они пошли по их следам, едва заметным, но при детальном изучении, все же бросающимся в глаза.

Молчун дал знак Командиру, и указал на следы крови на свисающих на тропу листьях папоротника. Кто-то был ранен, то ли беглец, то ли преследователи. К своему и без того нарастающему раздражению, Командир понял, что скорее, – второе. Беглец был в это время уже весьма далеко, и, очевидно, решил подкараулить одного из напавших... Все же, не робкого десятка человек. Да что там, если бы Обезьян вел выпестованных не им, Командиром, бойцов, этот парень мог бы перестрелять дюжину...

Немного поодаль и впрямь обнаружилась удобная позиция за корягой, возле которой, – две стреляные гильзы.

Командир прикинул расстояние, с которого был произведен выстрел и убедился, что по бегущим по тропе людям оттуда промахнуться было невозможно. Желание убить Обезьяна только укрепилось...

Чуть позже нашлись и тела убитых. Парашютист стрелял отменно, – на краю тропы, сайтан, ну разве так можно? – на самом краю тропы оказались наскоро зарыты два тела, два паренька лет семнадцати-восемнадцати. В таких же точно форменках, какие были у Молчуна и прочих членов группы. Ни оружия, ни рюкзаков, – из жадности Обезьян заставил кого-то из своих тащить лишние винтовки и поклажу...

Приглядевшись, Командир заметил, что один из пареньков, – вовсе и не паренек, а девушка, только крепенькая, высокая и ладная, вроде покойной Щепки. Её имени он не запомнил.

Он зло, вслух выругался. Командир терпеть не мог, когда вот так глупо, без нужды погибали хорошенькие девушки. Девушки не для того нужны, чтобы ловить случайные пули... Да и парни. Щепка не особенно утяжеляла его собственную совесть, но он не переставал о ней сокрушаться, – боевая единица и при том симпатичная страстная девушка никогда не бывает лишней. Обезьян потерял двоих своих лишь потому, что очень хотел перерезать нордлингов любой ценой, – это недостойно командира и война...

Да только что там уже, прошлого назад не воротишь.

Командир уже хотел, было, отдать команду продолжать прочесывание, когда услышал отчетливые осторожные шаги с севера по тропе. Ярдах в тридцати...

Команду отдавать в таких случаях было не обязательно. В следующую секунду тропинка опустела. Командир прятался за комлем древнего дерева, если со стороны, – один в один, толстый корень, поросший лишайником... Рука сама нашарила рукоять ножа под маскировочной накидкой... Он мог убить идущего впереди как минимум несколькими способами. Он уже многое знал о нем. С какой скоростью, и в какой момент неизвестный появиться из-за поворота, по характеру шага понял, что он, вероятно, не новичок в лесу, но и не настоящий воин. Носит он довольно тяжелые ботинки, наверняка снабженные оковкой...

Но то, что он все же увидел, подивило его до глубины души. Человек и впрямь оказался в горных ботинках с брезентовыми гетрами (это было первое, что он увидел), одет в мешковатый армейский комбинезон грязно-серого цвета, на голове нахлобучена шляпа общевойскового образца, принятого у нордлингов, на поясе, – кобура, а на плече, – коротенький, будто игрушка, карабин. Самое же поразительное, – в незнакомце было от силы четыре фута роста!

Командир четко видел, как он скрупулезно смотрел себе под ноги, и по сторонам тоже, и к счастью, ничего особого пока не замечал. Забавно. На родине Командира обитал такой же народец, низкорослый, но непохожий ни на детей, ни на карликов-уродцев, так же пропорционально и гармонично сложенный... Словом, отличный только цветом кожи, да манерой одеваться. Вамбу, вот как они себя именовали. Ну что ж, если на внешности сходство не ограничивается, следует держать ухо востро... По крайней мере, вамбу, – непревзойденные разведчики, охотники и следопыты. Командира жизнь уже давно отучила судить о противнике по росту или внешности.

На рукаве у коротыша имелись капральские нашивки и егерская эмблема. Все занятнее и занятнее... В одной руке он держал небольшой вороненый револьвер, а в другой, – почему-то, белую наволочку...

"Это же белый флаг!" – сообразил, наконец, Командир, – "Коротыш-то, похоже, ищет этих самых десантников, и почему-то их боится..."

Теперь все зависело, по сути, от наблюдательности этого недомерка. Жить ему, или умереть, решал не затаившийся за его спиной Молчун, и даже не Командир, а сам бедолага, и напрямую это зависело только от того, разглядит ли он следы недавней эксгумации чуть в сторонке от тропы. Коротыш озабоченно вглядывался в каждый фут тропинки, а Командир с любопытством разглядывал его, осознавая, что увидеть такую диковину, возможно, никогда в жизни уже не придется. Что-то смутно всплывало у него в памяти, что-то из древнего героического эпоса... Как они там, – халфлинги? Половинчики. Полурослики... Выдумают же. Как будто непростой народец, весьма заслуженный перед короной Арагорнидов. Впрочем, если бы он не видел до этого своими глазами вамбу, и даже не пообщался бы с некоторыми из них, удивление бы его было куда сильнее. Все-таки, удивительны творения Иллойха... Вамбу тоже, кстати, с недавних пор начали служить вольнонаемными в армии Султаната...

Половинчик тем временем осмотрел тропинку и несмело двинулся вперед, прячась за стволами деревьев. В его действиях видна была выучка, не подкрепленная, впрочем, личным опытом таких вот действий, – он отлично маскировался, но только от тех глаз, что видели его со стороны тропы. Один раз при этом он едва не наступил на девушку по имени Омела, которая, к счастью, ни чем себя при этом не выдала. Чего-то его напрягало, это было более чем очевидно. Он не нашел следов захоронения, которые ребята Командира спрятали куда лучше группы Обезьяна, но в следочтении толк знал. Это было плохо. Если коротыш, – еще и следопыт, то жить ему оставалось совсем немного... Половинчик шел точно туда, куда и следовало, – по тропе в сторону землянки.

Командир кивнул Молчуну, и лицом указал ему следовать за коротышом, а сам, осторожно, как змей, скользнул между корнями с другой стороны. Другим вряд ли стоило участвовать в предстоящей "акции", но, тем не менее, они на отдалении потянулись следом. Только Омела осталась на своем месте, – присматривать за тропой. А то еще попрут оттуда толпой коротышки следом за первым... У неё был расчехленный "Хайджэк", и при необходимости она могла перебить целое отделение секунд за двадцать.

Командир не был заинтригован. Действия полурослика укладывались в поведение егеря, должным образом тренированного, но еще не повоевавшего. Он умел читать следы, но еще не видел своими глазами реального врага, который такие вот следы мог бы оставить... Грубая работа поганца Обезьяна его смутила, – а вот более тщательно скрытые следы Командира он пока не различал...

Землянку полурослик благополучно отыскал. Это было вдвойне погано. Теперь его выпускать живым было никак нельзя... Все были уже готовы, рассредоточившись вокруг поляны за деревьями. Командир прикинул, – сейчас обалдевший коротыш появится из дверного проема, тогда его и надо бы кончать... Но не выйдет: коротыш – вооружен, и наружу выйдет несомненно более готовым к бою, чем тогда, когда туда заходил. Уж конечно, – после такого он либо будет пришиблен ужасом, либо, – наоборот, мобилизуется. А предполагать всегда надо худшее...

То есть, кому-то надо перебежать через поляну, и караулить половинчика прямо у двери, причем спрятаться там негде – ни кустика тебе, ни даже травки высокой. Нет, это не дело. Пусть в сторонку отойдет. Да и кроме ножей у них есть кое-что...

Командир кивнул Молчуну, и показал ему кулак, два раза оттопырив и вновь сложив указательный палец. Тот немедленно расстегнул чехол своего "Хайджэка", вытянул оружие и снял крышечки с окуляра и объектива прицела. Так-то надежнее... Командир посмотрел на дверь землянки, – та все еще была запертой за спиной коротыша. Сайтан...

Примерно через пять минут она открылась. Бледный коротыш вышел, чуть покачиваясь, но револьвер держал наизготовку, дурными глазами шаря по Лесу вокруг...

Вот, сейчас бы его и...

Но Молчун не стрелял. Он мог это проделать в любую секунду, но ждал приказа...

Подмышкой Коротыш держал темно-коричневый микартовый футляр. Ну, да – это была полевая рация, небольшой десантный аппаратик, с очень большим радиусом приема и передачи. Увесистый аккумулятор болтался на толстом проводе по траве под ногами хоббита. С проводной антенной, заброшенной на двадцать-двадцать пять футов, коротыш бы мог связаться хоть с Серебряной Гаванью, даром, что она лежала далеко за Мглистым... Вот, зараза. Надо было её сразу разбить.

Коротыш возился с тумблерами, сидя возле землянки, но револьвера из рук не выпускал. Командир уже понял, что надо торопиться. Он молча кивнул Молчуну, а тот, в свою очередь, прильнул к резиновому наглазнику оптики... Дальнейшие события развивались с посекундной скоростью...

Выстрел был хорош, и не вина Молчуна, что он удался не вполне, – Молчун выбрал точку прицеливания прямо в голову коротышу, и послал пулю куда надо. Маху дала ... баллистика. Тяжелая пуля пистолетного патрона калибра .455 весом в 223 грана, выпущенная из 14-и дюймового ствола, со всех сторон окруженного интегрированным глушителем, летела в цель со скоростью всего 900 футов в секунду, сбрасывая примерно по пять футов скорости на каждые десять футов полета. При этом звук, с которым она вырвалась из ствола, – чуть слышное шипение пороховых газов, смягченное мембранами и рассеивателями глушителя, распространялся гораздо быстрее движения пули... Впрочем, до коротыша было чуть меньше пятидесяти ярдов, и услышать выстрел он практически не мог. Но что-то все же успел, скорей не выстрел, а металлический щелчок ударника о капсюль, и дернулся, собираясь встать, почти безошибочно глядя в сторону Молчуна... Тут до него долетела и пуля.

Только ударила его она не в голову, как предполагал Молчун, а в грудь. Как раз прикрытую текстолитовым ящичком рации... Она раздробила нижнюю часть ладони коротыша, проломила стенку ящичка, её хитроумную электронную начинку и, очевидно, застряла в следующей стенке...

Молчун мгновенно передернул затвор, но к изумлению Командира, коротыш, уже роняя разбитый прибор и не глядя на изуродованную правую руку, подхватил упавший револьвер левой, выстрелил (причем успел раньше Молчуна!) и почти попал, – пуля выбила кусок коры из ствола дерева, за которым стрелок прятался...

Молчун вообразил, что его видят, пригнулся и от этого сплоховал по-настоящему, – его следующий выстрел, для верности направленный в грудь егерю, угодил тому только в плечо правой, многострадальной руки... Бедолагу немедленно толкнуло на спину, ибо на этот раз гасить энергию пули было нечему.

Командир снова помянул имя Сайтана, и рывком побежал к лежащему егерю. Эта стрельба уже раздражала его, и он почувствовал, что надо сделать все самому. Просто прирезать, в конце-то концов! Лишь бы побыстрее закончить. Коротыш лежал в нокауте, как и всякий, словивший пулю этого калибра, и Командира ничуть не пугал револьвер, все еще зажатый у того в левой руке...

Выстрел прозвучал неожиданно, и Командир в первый момент просто не поверил, когда услышал его. Поэтому именно удивление, а не беспокойство, почувствовал он, когда пуля ударила в бедро, прошивая мягкие ткани мышц...

А малыш-егерь с места кубарем покатился с полянки, в сторону деревьев, туда, где, как назло, как раз никого из ребят не было. Слишком близко к "добыче", и вспугнуть было недолго, а вот как вышло...

Командир не упал, и не замедлил шага, но егерь уже бежал напролом через кусты, безвольно болтая дважды раненой рукой...

Ребята сорвались со своих позиций, и молнией устремились следом. Командир, забыв про осторожность, бежал впереди всех, чувствуя, как кровь пропитывает штанину. Бедренная артерия, вроде, не задета... Сайтан, сайтан, и еще раз сайтан. Доберусь я до тебя, недомерок клятый... Командир знал, что боль будет нарастать, тем более, что пуля не прошла насквозь и так и засела где-то в ране. Если начнется гангрена, – это конец. И ему, и группе, скорей всего... Он намерено сбавил шаг, экономя силы для броска...

Ребята бежали как олени, стремительно перепрыгивая через бурелом и не оглядываясь друг на друга, но паршивец-егерь бежал ничуть не медленнее, спасая, как он считал, свою шкуру. На самом деле шансов выжить у него нет, – и чем быстрее он бежит, тем больше крови и сил потеряет... Командир помнил забавную особенность малышей-вамбу: температура тела у них была градусов на десять выше, чем у обычных людей, а пульс – чаще. Значит, они и кровь теряют быстрее... Командир прибавил скорости, почувствовав, что расстояние сокращается.

Впереди звонко щелкнул выстрел. Командир краем глаза заметил, что кто-то из ребят впереди упал, – но сам даже не приостановился. Надо успеть, нужно взять беглеца, а все прочее, – потом.

Шум бегущего егеря было слышно все хуже, кажется, коротыш бежал во весь опор, собрав все силы. Кто-то из ребят уже начал его настигать, но новый выстрел заставил их увеличить дистанцию... Револьверов у них не было, а доставать винтовки коротыш не давал времени. Так что егерь вполне мог застрелить еще двух-трех человек, принимая во внимание фантастическую точность, с которой он вел огонь. Даже на бегу. Даже раненый!

Ничего себе, у егерей подготовочка!

Командир уже не считал, сколько миль они так пробежали, когда боль стала нестерпимой. Он пропустил вперед ребят и, припав на одно колено, задрал штанину и осмотрел рану. Входное отверстие малого калибра, с ореолом посиневшей кожи на два дюйма выше колена. И на полдюйма левее кости. Кровь идет, но не такая, как при артериальном кровотечении... ну хоть это слава Иллойху... И кость не задета. А вот выходного отверстия нет. Пуля должна была пройти далеко, но, видимо, из-за тупой формы, остановилась. Есть надежда, что не очень глубоко, тогда её можно будет и вырезать. Её, и кусочки ткани, которые она аккуратно высекла из одежды и загнала с собой в рану – первоочередной источник сепсиса. Скорее всего, правда, резать придется все равно с другой стороны. Сайтан...

Звук погони стремительно отдалялся. Командир даже подумал, а не попробовать ли достать полурослика из винтовки, благо у него был не "Хайджэк", а мощная дальнобойная Мк-XXI. Но передумал. По мечущейся среди деревьев цели все равно попасть почти нереально.

Ничего, возьмут. Не впервой. У егеря еще два или три патрона в барабане, – не больно постреляешь, а ребята нарываться больше не будут. Плохо только, что уже темнеет, – для них это не такая уж большая проблема, но потом труднее будет искать ориентиры... Эх, сколько времени ухлопали на все это!..

Сайтана Обезьян тухес китдек!..

Командир, уже, к своей досаде, изрядно хромая, пошел назад. Примерно через пятнадцать минут осторожной ходьбы, во время которой он ревностно примечал кровавый след егеря и поломанные ребятами сгоряча кусты и заросли папоротника, Командир увидел лежащее в кустарнике тело.

Это был Коряга, самый крупный и сильный из его группы. Ему было семнадцать, они с Молчуном, кажется, родственники, или что-то вроде. Пуля попала ему прямо в шею, в кадык, и застряла в позвонках, разомкнув их, отчего сзади на шее имелся багровый синяк... Нереальный, прям таки, невозможный выстрел, учитывая, что его произвели в горячке и без изготовки! Командир закрыл Коряге глаза, и беззвучно прочитал над ним молитву. Погибший в бою воин – безусловный праведник. Его душа отправиться в Шалэ, где его ждут другие воины, умершие в прошлом, и те, что умрут в будущем... Там его ждут полные чаши вина, воинские потехи, застолья и красивые, согласные на все женщины и девочки на любой вкус... Воины не умирает по-настоящему. Это закон.

Поэтому Командир не испытывал жалости к Коряге...

Другое дело, что он потерял уже двоих бойцов. Это много, даже чересчур!..

И чем он теперь лучше Обезьяна? Упустил этого егеря, самонадеянно решив, что тот не сможет сопротивляться, потерял время, теряет лучших людей, да и сам схлопотал пулю...

Нет, недобрый это поход. Такие дела хорошо не кончаются.

Но Командир тоже был воином, и не мог выбирать. Да, кроме того, он догадывался, что все равно не выйдет живым из этого дела, уж очень оно показалось ему мрачным с самого начала, а такой вот, солдатской интуиции, он привык доверять. Но, не имея возможности выбирать, где принять смерть, он имел по сравнению с прочими людьми немалое достоинство, – он мог выбирать как её встретить, да по существу, только это его и волновало.

Глубоко вздохнув, Командир достал лопатку, и начал рыть могилу, собирая землю на плащ погибшего. Многовато могил на один денек, – но ему случалось рыть и больше. В десятки раз. Хотя, разумеется, это не значило, что Командиру подобное ремесло доставляло удовольствие.

Только он успел закончить, как услышал шаги возвращающихся ребят. Время прошло достаточно, и набегались они изрядно, но Командир не собирался жалеть ни их, ни себя. Надо было наверстать упущенное время, и они пойдут быстро. И будут идти всю ночь.

Едва завидев лицо идущего впереди Молчуна, он понял, что дело неладно.

–Упустили, – коротко отрапортовал Молчун, и виновато опустил голову, ожидая его гнева. Хотя никогда не видел, чтобы Командир по-настоящему кричал на кого-то или, тем более, подымал руку. Просто все знали, что с Командиром шутки плохи. И верили этому легко и охотно...

– Подробнее, – кивнул Командир, не меняясь лицом. Хотя, конечно, был взбешен.

– Бежал на юг. Уходил очень технично, хорошо шел. Больше не стрелял, но мы и не высовывались, старались загнать... А потом, – как сквозь землю провалился. Мы и туда, и сюда, – нигде его, гада, нету... Нормально искали, Командир! Везде... А потом нашли его шляпу, возле большого дерева. Ну, Флэйм полезла на него, – а там... Командир, серьезно, я сам проверял. Там пауки! С большую собаку размером! Здоровые, и злые. Сетями кидаются, как арканом! Флэйм едва успела спрыгнуть, с двадцати футов прыгала! Вся в паутине, сами увидите. Паутина толстая, как леска, руками не разорвешь, и липкая... Она ножом её успела разрезать, – и то едва. А они – сразу к нам. Мы их отпугнули, но они со всех сторон... Короче, Командир... Если они его не сожрали, я думаю, он сам собой кровью истечет. На траве кругом юшки было – с полведра... Венозная, почти черная. Это из руки, верно. Так что, – все равно не жилец. Тут же почти сорок миль от "заселёнки"... Не доберется, а рация разбита, верно?

Командир мысленно вздохнул. Он слыхал про этих самых здешних тварей, но как-то не особенно в них верил. А вот Молчуну верил во всем, – и в то, что искали как надо, и в то, что пауки наверняка закончат начатое ими...

Но нехороший отпечаток оставался. Нечисто. Грубо все сработали, и глупо, как дети, право слово...

Шустрый ведь какой попался!.. Командир бы был куда спокойнее, доставь Молчун ему весть о безвременной кончине полурослика.

– Командир, – окликнул его Молчун, вырывая из раздумий.

– Да?

– А Коряга-то как? Ну, побратим мой?..

– Уже никак, – совершенно спокойно ответил Командир, пряча лопатку в чехол. – Собирай бойцов. Походный порядок. Пятнадцать минут, на отдых и прием пищи. Потом по местам. И – ялла! То есть, «вперед», по-вашему. Вопросы? Нет? Выполнять!

... Мечибор Дайтон проснулся ни свет ни зоря, и едва запрыгнув в отглаженный парадный мундир, помчался на смотр кавалерийских частей, проходивший на городском ипподроме Дэрга.

Там к этому моменту уже успели скопиться шесть эскадронов конных егерей (в том числе два – из состава Хоббитанской Бригады), особенно многочисленный отборный отряд 43-й кавбригады группы "Восток", отдельный гусарский эскадрон из состава 9-й Механизированной дивизии и его вечная головная боль, – отдельный же конно-егерский эскадрон дивизии "Пика".

Кавалерийские смотры традиционно были делом публичным, ибо кавалерия, несмотря на свой откровенно вспомогательный сейчас статус, по-прежнему олицетворяла собой всю армейскую доблесть, мужество и блеск. Поэтому помимо чинов из Штаба территориальных войск, командиров и начальников штабов участвующих в учениях крупных подразделений, а также прибывшего полчаса назад самолетом Нэда Гаудкрафта, Королевского Нобиля, на ипподроме присутствовали репортеры всевозможных изданий, кинооператоры, фотографы, практически все представители местных знатных (и просто почтенных) семейств во главе с губернатором Беорэна и мэром Дэрга.

Последний, как не сложно понять, трясся от нешуточного, хотя и тщательно скрываемого волнения от невиданного количества высокого начальства, упавшего вдруг ему на голову...

Дайтон поймал себя, что ищет в толпе репортеров золотистую головку Лиссы М`Шатл, и кажется, даже успел разглядеть... Он обменялся приветствиями со знакомыми офицерами, среди которых разительно выделялся ростом Боб Тук, быстро занял свое место на трибуне рядом с Нэдом, отдал честь и доложился. Тот повернулся к Дайтону, ухмыльнулся и протянул руку...

Нэд был высоким и могучим, как медведь, мужчиной с круглым лицом, почти закрытым пепельной окладистой бородой. Он был старше Дайтона на целых одиннадцать лет, но, с другой стороны, – многие его сверстники до сих пор оставались всего лишь полковниками и считали (причем не без оснований), что живут припеваючи.

Дело было не в том. Не в званиях.

Нэд был глыбой. Так его за глаза звали многие, и не только подчиненные, причем без малейшей издевки, – как ни посмотреть на неоднозначные реформы последних лет как в армии, так и в государственном управлении, можно было смело говорить, что Нэд и несколько его сподвижников проделали огромную работу. Такую, которая, казалось, вообще обычным людям не по плечу.

Нэд состоял во главе группировки генералов и адмиралов генштаба, в массе, – молодых и энергичных людей, сумевших в свое время пробить Королевский указ об отмене рекрутских наборов. А он потянул за собой целый ряд других новшеств, еще более революционных.

Эти люди старались не для себя, вот в чем была основная причина, по которой их уважали.

Вообще-то лоскутное Соединенное Королевство населяли люди не шибко-то любившие новшества, да и проводили их зачастую личности, убеждениями далекие от возложенных на них дел. Скандально и тяжело прошла в свое время Земельная Реформа, оставив после себя несметные толпы крестьян, не имевших, правда, теперь долгов, но по-прежнему безземельных. Несколькими кризисами, едва не перешедшими в мятежи, ознаменовалась реформа городского самоуправления, начавшаяся вполне безобидно. Наконец, последняя реформа территориального деления привела к кровопролитному конфликту в Дунланде, который не удалось погасить в зародыше. Печально памятное "Умиротворение" было, пожалуй, самым тяжким испытанием во всей воинской карьере Дайтона...

Нововведения в армии и на флоте прошли, в отличие от всего перечисленного, так гладко, что остались практически незаметными для широкой публики. Разумеется, молодые люди всех Трех Королевств теперь могли спать спокойно, – в войсках уже не нуждались в рекрутах из податных сословий. Но вот прочее, – усиление новых родов войск, панцырных, артиллерийских и военно-воздушных, увеличение жалования военных, в первую очередь, – низших чинов, введение крупного штата профессиональных сержантов, создание подводного флота практически с нуля, – все это было результатом деятельности этой группы, – и удостоилось разве что пары газетных статей...

Фактически, Армия превратилась их трудами в совсем другую организацию, – едва ли не самый демократичный общественный институт. Теперь знатные аристократы перестали именоваться своими звучными титулами, одев погоны, и получали то же жалование, что и офицеры простого происхождения. Офицерские патенты перестали продаваться, и единственными путями для получения погон стали старательная учеба и ревностная выслуга. Привилегированные сословия потеснили ряды курсантов военных училищ и учебных корпусов, оставив место для детей мещан, крестьян и разночинцев.

Разумеется, это не прошло без ропота со стороны тех, кому пришлось "подвинуться", – еще бы, теперь приходилось играть на равных, а знать вовсе не любила такие игры... Но и тут Гаудкрафт и его команда, сплошь "голубая кровь" лучших арнорских, гондорских и роханских семей, решительно пошли на принцип. Учитывая, что в стране по-прежнему господствовал абсолютизм (и слава Творцу!), это было небывалым подвигом. Король, молодой Сигизар VI Арагоринг, поначалу смотрел на всеобщее возмущение дворян без особого восторга, – волна баронских мятежей и шляхетских "рокошей", уже, конечно, подняться не могла, чай не триста лет назад живем, но стоит ли будить лихо... Потом же и Король убедился в том, что армия превратилась в мощный политический инструмент, самый крепкий "кулак" на континенте. Особенно наглядно это подтвердила очередная из Мордорских компаний, когда силами всего двух армейских корпусов удалось разгромить огромные полчища харадских муааддинов во главе с самим Султаном Карадаг-Агой... Не помогли тогда харадцем ни инсургенты орки, ни неприступные горы. Это в свою очередь, заставило Султана всерьез заняться собственной армией, а вот религиозным фанатикам, тем самым муаддинам, не оправдавшим столь высокое доверие, пришлось несладко ...