Текст книги "Август 1937-го с Возвращения Короля (СИ)"

Автор книги: Михаил Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

– Лейтенант Лонни, – окликнул он одного из взводных, – Проверьте-ка эту башенку... Что-то она мне совсем не нравиться.

– Есть, сир! – отзывался Лонни, – Сержант Рэнсом, выполнять!

Рэнсом приподнялся с колена, быстро поменял в магазине винтовки пачку и насадил на ствол надколиберную фунтовую гранату. Дистанция была не велика, и после звонкого выстрела граната влетела прямо в бойницу. Гулко хлопнул взрыв, башенку окутала поднятая ударной волной вековая пыль, а на гренадер градом посыпались мелкие камушки... Никакого движения внутри строения не последовало.

Гартлинг немного успокоился, и кивнул Лонни:

– Стрелки уже поставили подъемники. Начинайте. Сначала отделение Свифта, следующее выдвигается к подъемникам, ждет своей очереди, и прикрывает поднимающихся... Ну, да сейчас тебя уже поздно учить, старина. С Богом!

– Спасибо, сир! – Лонни быстрыми командами разделил взвод надвое, и гренадеры, осторожно переставляя ноги в тяжелых ботинках, двинулись к подъемникам, на которых уже скользили вверх фигуры четырех стрелков, останавливаясь время от времени, чтобы забить очередной дюбель. Когда солдаты достигли верхнего края террасы, они быстро осмотрелись, знаками дав понять оставшимся внизу, что опасности нет и укрепили систему стальными клиньями, забиваемыми при помощи монтажных пистолетов. Теперь подъемник из блоков и тросов представлял собой надежный "лифт" ... Гренадеры приготовили оружие, еще разок проверили подгонку снаряжения, и начали по одному закрепляться на сброшенной им подъемной системе. Остальные, ожидая своей очереди, шарили вокруг стволами винтовок, "бобби" и ручных пулеметов.

Гартлинг глянул по сторонам, на два других "клыка" – на юго-востоке и северо-западе. Возле них никого не было видно, что впрочем было неудивительно, – штурмовые полуроты были слишком немногочисленны, однако "клыки" пристально осматривают десятки глаз, и преимущественно через прицелы... "Эх, – подумалось ему, – была бы моя воля, сначала бы сравнять этот чертов замок с остальным ущельем, а уж потом обыскать развалины..."

Уже когда Нэйл Гартлинг отворачивался, ему показалось какое-то смутное движение на юго-восточном, ближнем к нему "клыке". То ли какой-то камень сдвинулся на глухой, касалось бы, стене, то ли кто-то на секунду мелькнул в полузасыпанной бойнице... Однако и того, что он успел разглядеть буквально краем глаза, хватило, чтобы сработал многолетний инстинкт бойца.

– Рота, в укрытие!!! – рявкнул он, прижимаясь к стене всем телом, и почти вдавливаясь в скальный грунт...

Повторять второй раз ему не пришлось – слишком многие из гренадер знали, что обычно следует за такими вот командами неизменно холоднокровного полковника...

Гренадеры поспешно бросились к редким камням, к подножию скалы и всем тем немногим местам, которые с натяжкой сошли бы за "укрытия". Однако пули, как известно, пешком обогнать нельзя...

По полуроте ударило сразу три пулемета. Два из них открыли перекрестный огонь с близлежащих скал, причем Гартлинг, как ни старался, не мог разглядеть точек, с которых летел стальной град, – уж точно не из бойниц башенок-пристроек...

Плотный, внезапный огонь по практически открытым со всех сторон гренадерам был убийственным, – те из солдат, кто не успел найти укрытие в первую же секунду, уже в нем и не нуждались. Пули срезали их сразу, опрокинув бойцов на спины, в каждого попало по несколько раз, окрасив камни вокруг кровью... Остальные, боясь высунуться хотя бы на дюйм, лупили вслепую из всего оружия, – в белый свет, как в копеечку. Гартлинг не успел заметить, когда пулеметчики перенесли огонь на стену, – но все четверо подымавшихся солдат уже безжизненно висели на тросах, удерживаемые только подвесной системой... Сам он не пытался стрелять – враг находился далеко за пределами досягаемости его "бобби", да к тому же был совершенно невидим. Какие-то совсем небольшие замаскированные амбразуры, чем-то прикрываемые практически до самого начала стрельбы... И расположенные так, что их невозможно достать со стороны ущелья, – на обратных скатах скалы. Они чисто, без "мертвых зон", простреливали все вдоль стены...

С террасы слышались быстрые хлопки выстрелов – горные стрелки, как могли, пытались помочь товарищам внизу, но врага, конечно, не видели...

Пулеметы лупили почти без остановки. Очереди ложились метко, время от времени выцепляя из за ненадежных укрытий то одного бойца, то другого – прямо рядом с Гартлингом со слабеющим стоном перевалился на спину сержант Рэнсом, выпуская винтовку с уже насажанной гранатой из рук и давясь собственной кровью, сразу несколько пуль с щелчками выбили резучую каменную крошку прямо в лицо майору...

– Лейтенант Гордович! Немедленно на связь штаб! – стараясь перекричать пулеметные очереди и крики раненых, рявкнул он, не обращая внимания на текущую по лицу кровь, – Находимся под обстрелом противника! Немедленно дымовую завесу прямо на наши позиции. Санитаров, у нас много раненых! Живо!

– Так точно, сир, – прокричал лейтенант, не высовываясь из укрытия, и осторожно перевернувшись, вытянул антенну из своего увесистого аппарата. Он скороговоркой проорал в ларингофон сообщение, и к счастью для оставшихся в живых, не забыл утопить клавишу передачи... Потому что повторить сообщение он уже не успел – тяжелая пуля насквозь пробила ему голову вместе с горшковидной гренадерской каской.

Через минуту Гартлинг услышал визжащий свист кугелей, а еще через три – простреливаемое с двух сторон пространство между двумя огневыми точками заволокло маскировочным дымом... Пулеметы немедленно прекратили огонь, и гренадеры, пока дымы не рассеялись, стали поспешно поднимать раненых и убитых, подхватывая их под руки. Отходили как можно быстрее, Гартлинг даже не стал оставлять арьергард, прекрасно понимая, что их не попытаются преследовать... А впереди за камнями уже мелькали санитары с носилками...

Едва последний из гренадер покинул простреливаемый участок, как заговорили пулеметы сразу трех баллонов, все это время висящих рядом. Пулеметные счетверенки поливали сплошными струями пуль оба "клыка", вокруг них рвались мортирные кугели, расцветая кустистыми разрывами, в них, оставляя за собой дымные хвосты, вонзались ракеты, запускаемые с дубовых пусковых рам на окрестных высотах... Все кто мог, сейчас ожесточенно поливали огнем эти скалы, вбивая все новые и новые снаряды в совершенно безразличные к этому камни...

Едва Гартлинг оказался за надежной защитой валунов, он выслушал мрачные отчеты взводных, и подозвал к себе радиста.

– Скипетр! Скипетр, это Крона-первая! Немедленно прекратите огонь. Всем, – прекратить огонь, черт подери!!! На цитадели осталось четверо горных стрелков, мать вашу! И если вы их накроете, у них от этого настроения не прибавится!

– Крона первая, какие ваши потери? – дал голос Дайтон, – Вас понял, прекратить огонь. Прием.

– Половина личного состава выбыла, черт вас всех дери, – выдохнул Гартлинг, – Только "двухсотых" дюжина, а почти все остальные – тяжелые "трехсотые"!!!

– Отводите людей, Крона первая, – голос Дайтона звучал глухо и как-то обречено, – И как окажетесь в безопасности, немедленно подойдите ко мне в расположение штаба для согласования.

Гартлинг подтвердил, и тяжело вздохнув, сквозь принесенный сюда ветром дым окинул взглядом своих бойцов, тех, что оставались на ногах. Почти каждого в этот момент бинтовали санитары, – кого задело осколками камня, а кому и прошило руку шальной пулей... С пятнадцать человек лежало на полотняных носилках, ожидая своей очереди быть доставленными в полевой лазарет, а еще двенадцать не ожидали уже ничего, аккуратно сложенные товарищами поодаль... Его люди не стонали и не жаловались. Это были отличные солдаты, которые воспринимали случившееся как само собой разумеющееся, "в бою как в бою...".

Однако сам Гартлинг не обманывал себя – случившееся было дурной ошибкой. Тяжело воняло фосфором от дымзавесы и густым ржавым духом свежей крови, саднило зашибленное при падении колено, сердце норовило выпрыгнуть из под ребер... но надо было работать дальше, и майор судорожно перехватил чуть дрожащими пальцами гладкий эбонит переговорного устройства.

На других направлениях дела обстояли не так плохо, но и не ненамного лучше. Крона-вторая попала в аналогичную засаду, и вырвалась из-под обстрела с большими потерями. Крона-третья еще на подходе попала под управляемый камнемет, который разорвался с правого фланга. Осколками щебня были ранены семеро бойцов, а потом за полуроту взялись снайперы в неизвестном количестве. Меньше чем за минуту они выбили треть личного состава, а остальные с большим трудом добрались до укрытий, под защиту дымов. Со всех направлений замок работали баллоны, расходуя немереное количество боеприпасов, однако толку явно было чуть, – разве что в создавшемся шуме обороняющимся стало не до обстрела гренадер.

Сколько народу было с той стороны? Мало. Совсем мало... Против его, Гартлинга полуроты, как ни крути, было максимум человек шесть – пулемет на одной точке, и два – на другой... Другими словами, – только что он был свидетелем того, как полдюжины молодчиков, действуя с тактически беспроигрышной позиции и используя фактор внезапности, выбили полроты гренадер элитной дивизии.

Гартлинг отлично понимал, в чем именно состояла фатальная ошибка командующего, понимал и то, что больше этого не повториться... Но факт, – уже сейчас потеряно куча народу без малейшей пользы для дела. Что же теперь?

Регулярная осада? В мирное время?!

Или, это уже война?!

Глава седьмая.

– Ну, значится, вместе работать будем, сударь сержант? – спросил лесничий у Майло Квика, когда встретил его, после долгих поисков, у коновязи сельской кузницы. Квик был степенным хоббитом средних лет, не особенно полным, крепким как пивной бочонок, с круглым, будто картофелина, носом. Родж застал его за чисткой сапог, – коротыш, закатав рукава, сосредоточенно драил их большими щетками, присев на дно перевернутой бадейки.

Майло задрал голову, чтобы глянуть на собеседника. Вот уж – громадина, так громадина! Шесть с лишним футов на глазок.

– Так точно, коли вы и есть наш проводник, – с деланной невозмутимостью бросил он, и первым протянул лесничему руку, которую протер предварительно ветошью, – Его Величества Конных егерей 1-й Хоббитанской Бригады сержант Квик.

Лесничий принял рукопожатие, про себя подивившись изрядной силе хрупких на вид ручонок хоббита, натруженной пятерни с длинными, музыкальными по человеческому разбору, пальцами.

– А я – Родж Милдерн, – сообщил он, – Отвез вот невесту к тестю в деревню, и сразу к вам... Насилу нашел вас. Говорят, сударь сержант, вы тоже служили по Лесничеству до зачисления?

Майло к тому моменту уже закатал рукава, отвязал пони, поправил сапожки и только после этого согласно кивнул:

– Да, сударь Милдерн. Девять лет в лесниках, потом в Лесничих шесть, а потом вот, после образования Бригады – в егерях...

– А у меня – все наоборот! – ухмыльнулся Родж, – Сначала конным егерем в бригаде у сира Микки Антикайненна, в Лаоми мотался по лесам, потом вот к Лесничеству, на, определился. Какова сейчас, на, коронная служба, а, коллега?

– Ну как, неплоха служба, друг-лесничий, – обстоятельно, как бывало на завалинке своей избушки в Заповедном Лесу, ответствовал Майло, расстегивая торочную суму, и пряча туда щетку и плоскую баночку гуталина, – Кормежка шесть раз в день, жалование неплохое, плюс маршевые, плюс иногда с фуражных сэкономишь, – ну, это чтобы пони не во вред, конечно! – и можно кружечку-другую опрокинуть, когда не в строю.

– Шесть раз?! Хорошо живете! У нас было по три раза, да только на дневках четыре... Да и кружечками нас не баловали, – печально пробасил Родж, – Обычно только по праздникам, да чарку настойки травяной... И как же вы, сударь, планируете искать по лесу, вашего, на, сержанта Холмса?

– Капрала... Видите ли, любезный Родж, мы ведь примерно знаем, в каком квадрате он пропал. Поэтому просто пройдем по его маршруту, авось, – и найдем чего. У него с собой была фляжка виски, квартовая, недельное усиленное довольствие... Есть подозрение, сударь, что напился он, остолоп, и уснул под кустиком.

Родж неопределенно хмыкнул, глядя как хоббиты из отделения Квика подтягивают ремешки упряжи, проверяют ранцы, оружие и обувь перед дорогой. Ранее утро предвещало неплохую погоду, но у всех имелись скатанные плащи на случай дождя.

– Однако, сударь сержант, как-то он не показался мне, на, остолопом! – протянул лесничий, запрыгивая на своего буланого. Его ноги при этом едва не коснулись земли, но в седле Родж держался привычно крепко. Буланый конек-двухлетка тоже выглядел сильным и выносливым, свыкшимся с судьбой и габаритами хозяина...

– А никто, сударь Родж, его остолопом пока и не считает. Сказано же: есть подозрение. Они, из Подхолмного Ширра, значит, все слабоваты по части выпить... Ну так вот, сударь Родж. Ищем мы по маршруту, а громадины квэно ротмистра Ленски, – пойдут в обход, через эти балки. У меня, значит, отделение, а громадин – целая ала наберется, им надо будет прочесывание организовать. Они, сударь, помимо капрала Холмса будут искать следы опасных диверсантов.

– Это тех, что ль, которые завод спалили, на? – прищурился Родж.

– Тех самых, сударь лесничий. Поэтому есть приказ быть всем оружными, и ухо держать востро, а нос – по ветру... Вы вот взяли с собой оружие?

– А как же... – Родж хлопнул себя по бедру, где в кобуре лежал тяжелый револьвер, старая модель одинарного действия с потертым воронением и костяными накладками рукояти. Из седельной же кобуры виднелся исцарапанный приклад карабина-рычажника крупного калибра...

По лицу Квика было видно, что особого доверия эта дедовская "збройя" у него не вызвала, однако вслух он ничего не сказал, а только неожиданно присвистнул в пальцы, да так громко и пронзительно, что было слышно по всей деревне.

– Отделение! В колонну `тройсь!!! Походный порядок, равнение на головного, Лелика Тука! Романо Хамстерн, – замыкающий! С пони не свались, олух! Рысью – ма-а-арш! – и сам сорвался с места, пришпоривая пони пятками сапог. Родж улыбнулся, вспомнив свои армейские годы, и неспешно поскакал следом за хоббитам, через шлагбаум по дороге, ведущей в леса...

Ехали по большей части молча. Родж обратил внимание, что маленькие солдаты держались в седлах отменно – будто влитые, и каждый "держал" свой сектор обзора вокруг колонны. Обученные. Даром что шесть раз в день едят и кварту виски в неделю выпивают...

Он ехал в голове, рядом с Квиком и двумя отчего-то хмурыми людьми-пулеметчиками, судя по горбатым носам и рыжим вьющимся волосам, дунландцами. Когда они съезжали на просеку, Майло отдал команду перестроится в боевой порядок (излишняя осторожность, впрочем, как знать?), и проводник-лесничий оказался в ядре группы, рядом с радистом и пулеметчиками.

– Долго еще ехать, сударь-лесничий? – спросил ближний из дунландцев, чуток приподнимаясь в стременах, дабы отдохнул отбитый зад. Верхами эти двое держались куда хуже хоббитов.

– Весь день уйдет! – категорично покачал головой Родж. Дунландцы дружно нахмурились еще сильнее...

– Сударь, а как вы думаете, отыщем мы Холмса этого? Сир бригадный генерал Тук обещал денежную премию, так очень кстати было бы... – заметил первый номер, поправляя лямку пулемета, висевшего у него на ремне наискось через плечо.

Родж пожал плечами. Ему с трудом верилось, что давешний умница-капрал заплутал в лесу, напился и уснул под каким-нибудь деревом, или вовсе дезертировал. Этот Холмс нисколько не производил такого впечатления... Если хоббита и задержало что-то, то это "нечто" было несомненно серьезнее. Родж уже неплохо знал Лес, и убедился, что вполне познать его не дано никому из смертных. Сколько людей уже пропало?

Дунландец, отчаявшись получить ответ, только горестно вздохнул, при этом его мул оступился на кочке, отчего егерь болезненным образом получил прикладом пулемета по переносице, матернулся и уставился в точку перед собой.

Родж хотел было заглянуть в свою избушку, чтобы прихватить заготовленный Ладой сверток с обедом, но Майло недовольно заворчал, что, дескать, и так медленно едем... Поэтому развилку миновали не останавливаясь и сразу же углубились в леса...

– А кто тут в лесах бывает, из местных, то есть? Как я понимаю, в прилежащие к заповеднику леса можно и крестьянам, и городским охотникам выбираться? – нарушил прерываемую лишь громкими зевками солдат и фырканьем лошадей тишину Майло.

Родж в этот момент думал о неизбежно прокисающем мясном супе в горшочке и черствеющей лепешке, поэтому ответил не сразу.

– Тут, сударь сержант... Мало кто сюда ходит, на. У местных крестьян нехорошие поверья есть насчет этих лесов, будто тут полно призраков эльфийских. Навьев, стал быть... Поэтому тут бывают только люди охочие, из сезонных рабочих – лесорубов, иногда и охотники городские, но редко, на, – черный зверь нынче не в моде в городе, а львов и саблезубых тигров стрелять не дозволенно, даже если в общественные леса забредут... Ну и детишки бывают, на. По окраинам только, конечно. Они сказок не боятся, а наоборот, – интересно им, на, вот и бегают за ягодами и грибами, хотя и нехорошо это, опасно...

– Это хорошо, – степенно заметил Майло, – следы будет проще отыскать.

– Это, – да, – кивнул Родж, правда, больше своим мыслям, – Правда, в глубине бурелома много, а ближе к горам, – большие бажины, где много всякой погани водится. Коли его туда занесло, – концов не сыщешь!

– Станем Единого молить, чтоб не занесло.

– Вот уж – воистину.

Впереди послышалась переливчатая трель, которую мало кто смог бы отличить от пения чрезмерно увлеченного (и слегка охрипшего от усердия) соловья...

– Дозор, – обеспокоено прошептал Майло, знаками показывая взводу спешиться.

Хоббиты немедленно расступились по обочинам, карабины как по волшебству оказались у них в ручонках, а пони остались позади, под наблюдением круглолицего рядового Хамстерна. Родж не торопясь, пошел следом, придерживая карабин на локте. Он не верил в серьезную опасность, и оставался спокойным на удивление обоим пулеметчикам, которые до белых суставов сжали оружие в руках...

Они осторожно шли вперед, пока не встретили первого из дозорных, русоволосого солдата, отличавшегося изящным лицом с тонкими (на редкость для хоббита), правильными чертами и собранными в "конский хвост" длинными волосами. Он спрятался в кустах, и придерживал двух пони за поводья.

– Сир, – обратился тот к Майло, – рядовой Бушинг заметил какое-то движение и сошел с дороги. Поглядеть, сир. Спустя минуту подал сигнал "Внимание!"... Сигнал продублировал, сир. Других не слышал... Сир?

– Тук, – начиная сердиться, прошипел Майло, – Ну и где сейчас, по-твоему, рядовой Бушинг?

– Эээ... – замешкался Тук, не очень искренне изображая раскаянье, – Не знаю, сир. Где-то рядом, сир...

– Больно ты умный, Лелик, – сердито фыркнул Майло, – В команде работать не умеешь. Только и достоинств у тебя, что собой хорош, будто девка... Выговор. Рядовой Тыквикс, капрал Пойл... Проверьте, где там пропал рядовой Бушинг...

– Разрешите мне, милсударь-сержант, – негромко попросил Родж, – Мне тут всяко привычнее...

Майло после секундной заминки, кивнул.

– Хорошо. Если что-то увидите, дайте знать... Хэмиш, М`Кэнзи, – пулемет к бою. Остальные – полукольцом к ... Бушингу, если он там, где Тук, умник патлатый, показал... Выполнять!

Родж достал из кобуры револьвер, взвел курок, с неожиданной для его комплекции легкостью согнулся, нырнул под ветви, не шелохнув не единого листочка, и змеей ввернулся между деревьями, маскируясь в густых зарослях ежевики....

– Вот, – наставительно заметил Майло, – Вот как должен передвигаться егерь в лесу! Не то, что вы, элефантики розовые... Особенно ты смотри, Хамстерн! Да и ты, Тук!

... Родж прополз недалеко, примерно с тридцать ярдов, когда разглядел припавшего к земле хоббита. Хоббит отлично прятался – втиснувшись под заросшую мхом корягу, он был совершенно невидим для любого, кто глянул бы на него сверху, с высоты человеческого роста. Шляпу хоббит снял и откинул на спину, карабин с оптическим прицелом держал на локте, и пристально смотрел куда-то в глубину заросшего дикой малиной овражка.

Родж подполз к нему и чуть коснулся плеча.

Хоббит оглянулся испуганно, но тотчас успокоился и указал пальцем в овраг.

Родж проследил в нужном направлении, присмотрелся, и ухмыльнулся.

– Чего же ты испугался, дружище?! – улыбнулся он, и разом расслабившись, снял курок с боевого взвода.

Хоббит еще какое-то время напряженно смотрел на пепельно-серую фигуру на дне ложка, неспешно двигающуюся в зарослях, с хрустом сминающую тонкие стебли и длинными руками отводящую в стороны толстые...

– К-к-кто это?! – с прошептал он, не убирая руки со спусковой скобы карабина, – Ведмедь? Так не похож ведь...

– Это, брат-егерь, "алмасты". Или "большеног", если по-простому. Безопасная скотина, в общем-то, было бы из-за чего шум подымать...

Хоббит какое-то время недоверчиво смотрел на большенога, который лениво брел все дальше и дальше от них, по дороге без азарта обрывая спелую малину. "Крупный старый самец" – подумал Родж, – "Ишь, какая шкура добрая, почти серебро..." Зверь и впрямь был не маленький – добрых семь футов ростом, длиннорукий, худоногий, но пропорционально, гармонично сложенный. Широкие плечи – футов пять! Узкий таз, могучие мышцы рук и ног... Да уж, с медведем лешака не спутаешь, – совсем другая осанка, спина прямая, безволосое лицо – плоское, почти лишено носа...

– Лешак... – зачарованно протянул хоббит, теребя короткую кудрявую бороденку, – Потрясно... И что, много их тут таких шатается?!

– Мало, – покачал головой Родж, – Их много никогда не было. Они друг дружку не любят. И людей не любят, на. Но если к ним с пониманием, то не боятся... Я вообще не знаю, чего они боятся, на... Их даже львы с тиграми сторонкой обходят, вот так, на... Пойдем что ль, к своим, а, служивый?..

– Вот же не подумал бы, что такое в своей жизни увижу, – прошептал хоббит, – Это ж никто и не поверит!

– Да я сам их видал всего раза три, – признался Родж, – И то, не за все разы уверен... Говорят, они – Душа Леса. У этого явно хорошее настроение, на. Если Лес, на, сегодня добрый, то – глядишь, и разыщем вашего капрала в целости. Ладно, пора нам до своих, на, они там на ушах...

Когда они вышли на дорогу, Майло ожидающе посмотрел на них.

– Показалось, сир сержант! – без колебаний рапортовал Бушинг, – Виноват, сир, исправлюсь, сир...

Майло подозрительно посмотрел сначала на него, потом на Роджа, и видимо, вполне удовлетворившись, поморщился и скомандовал:

– По коням! Макс, – указал он Бушингу, – Поедешь с основным ядром. А Тук в дозоре пусть едет с Тыквиксом... Чего-то ты больно задумчивым стал, Бушинг... Как бы не свела нас всех в полную жопу твоя задумчивость! До чего вы непутевые все-таки, все трое, – и ты, и Лелик, и Романо... А ну марш на пони, да смотреть у меня по сторонам!!!

Они довольно легко нашли то место, где Вик Холмс сошел с дороги. Следы мотороллера на поросшей лишайником тропинке смотрелись совершенно инородно, и без труда читались. Родж спешился, и пошел впереди отряда, вглядываясь в тропу, а хоббиты, по мере продвижения в глубь чащи, становились все менее и менее разговорчивыми. Особенно неуютно чувствовали себя двое дунландцев, – на этих вообще лица не было. Родж даже хотел было попросить Майло отдать им приказ разрядить свое оружие – а то не приведи Творец, по какой-нибудь косуле выпалят из своего пулемета...

Оружие дунладцев привлекло его внимание с самого начала, – это был не общевойсковой MG-1928, легко узнаваемый каждым служившим, а новый, специально для Хоббитанской бригады разработанный легкий пулемет. По сути – обычный "хоббитской" карабин-полуавтомат "Мини-21", только с более толстым стволом, сошкой, автоматическим режимом огня и большим диском... Относительно обычного "MG" пулемет был легким и компактным, сохраняя неплохую огневую мощь, за что полюбился бойцам "групп наблюдения и консультации" УСО и некоторым другим мастерам лихих дел. Весьма примечательной в этом оружии чертой был хитрым образом регулируемый затыльник приклада. Это позволяло адаптировать его длину, как для человека, так и для хоббита или гнома, благо размер кисти, в отличие от длины руки, был у всех примерно одинаков. Поговаривали, что такие затыльники скоро появятся на всех армейских винтовках, – чтобы ими могли без переделки пользоваться как люди разного роста, так и представители других рас, подстраивая по своему удобству...

Родж очень интересовался вопросами технического прогресса, и мог легко думать на эти темы часами, при этом отлично справляясь с любой работой. Вот и сейчас, мысленно рассуждая о грядущем перевооружении, он без труда, как автомат, читал следы капрала Холмса, которые тот оставил тут четыре с лишним дня назад... Лес был спокоен. Слишком спокоен, чтобы ожидать затаившуюся опасность. Уж Родж-то отлично понимал, что сколь бы не опытен был человек, он все равно не смог бы совсем не потревожить Лес – и хотя бы мелочью не выдать свое присутствие. Хотя бы ему, Роджу...

– Милсударь лесничий! А посмотрите-ка, что я нашел! – крикнул издали правофланговый дозорный, вызвав не менее громкую серию ругательств Майло на предмет того, что в лесу орать нехорошо. Лесничий даже не дернулся, хотя прикрывавший его стрелок немедленно припал на колено, скинул карабин с предохранителя и пристально всмотрелся в сторону звука поверх диоптра прицела. Родж окинул взглядом четко и без суеты рассредоточившихся за корнями деревьев хоббитов, дождался, пока в головном дозоре его не заменит один из солдат, тот самый проштрафившийся уже Лелик Тук, и пошел к окликнувшему его хоббиту, безошибочно определив на звук его расположение. До оружия в кобуре он даже не дотронулся, чувствуя спиной неодобрительный взгляд Майло.

– Вот ... Милсударь... – отрывисто протянул Бушинг, указывая на разворошенную листву впереди себя. Впрочем, Родж и сам уже почувствовал густой трупный запах...

Признаться, его сердце изрядно екнуло, когда он подходил поближе. Сразу вспомнил Вика Холмса, раскуривающего свою нелепую трубку на его крыльце, уплетающего свежие блины за обе щеки и неловко кланявшегося Ладе... Едва глянув в могилу, он с трудом удержался от вздоха облегчения.

В ней лежал человек, а не хоббит.

Родж заставил себя наклонится и осмотреть тело. Все лицо человека было изъедено каким-то мелким зверем вроде енотовидной собаки, труп сильно подвергся разложению...

– Как там тебя... Макс! Позови старшего... – бросил наконец, лесничий, подняв на хоббита чуть побледневшее лицо, – Тут дело серьезное, на...

...Ночь выдалась неспокойная. Порывы ветра без конца терзали ветви деревьев, и Вик никак не мог уснуть, – да к тому же рука немилосердно заныла. Понятное дело, он проглотил все положенные лекарства, среди которых имелось, похоже, и легкое обезболивающее, однако помогло это едва – руку, предплечье и шею жгло на медленном огне, это было хуже зубной боли и не давало хоть на секунду отвлечься.

Электричества в убежище Ниэнн, разумеется, не было, а читать при свете керосинки Вик отвык. Поэтому, окончательно натрудив глаза, он бросил это дурное занятие, вдобавок утвердившись в мысли, что книгу явно писали не для хоббитов. Найдя этот не очень толстый томик на полке, он вначале обрадовался, ибо книга была определенно художественной. На обложке был изображен одетый по-господски худощавый молодой человек, вглядывающийся в даль моря, на фоне расплывчатого женского силуэта. Название интриговало: "Морыся Вислорецка", как и фамилия автора, – Алекс Гюго Шлямбур. Вот, короче, – шлямбур, и все тут! Ни много, ни мало. Но ожидавшему найти под ламинированной обложкой простой любовный роман капралу с первых же страниц пришлось закатать губу.

"... Морыся, – мой огонь... Она жжет меня в пепел, но и не дает окончательно застыть в ледяную статую. Морыся, – мой мир. Мое рождение в крови и слизи, мое убогое существование, моя дряхлая старость с запахом лекарств, моя смерть на радость пьяным могильщикам и земляным червям...

Ради неё. Всё это было ради неё..."

О том, как, собственно, выглядела примечательная "паненка", Вик мог судить только по изображению на обложке, потому как автор в порыве душеизлеяния так не потрудился дать её, так сказать, сколь ни будь комплексный портрет. Вообще-то, не было даже понятно, каким образом автор связан с описываемой особой! После первых, горячих, но невнятных конвульсий и признаний, он отчего-то перешел к автобиографии. И начал аккурат с некоторых конфузных моментов периода подросткового созревания.

Вик не удержался и заглянул в середину книги, но и там не нашел даже смутного указания на личность Морыси Вислорецкой. К 250-й странице автор только-только дошел до своего первого любовного опыта (на взгляд Вика – довольно-таки запоздалого, но кто этих громадин знает) со смазливой горничной, имя которой, несмотря на её значение для его судьбы, назвать отчего-то не пожелал нужным. Каковой и описывал – необычайно нудно, аж на дюжине страниц, так что даже исполненный здоровой любознательности хоббит заскучал.

Отбросив, наконец, этот образчик новомодной литературы, Вик попробовал почистить одной рукой карабин, однако, во-первых, нужды в этом при ближайшем рассмотрении не оказалось, а во-вторых, – разобрать затвор он все равно не смог бы. Поэтому Вик ограничился тем, что добросовестно протер окуляр и объектив прицела, проверил, хорошо ли скользит затвор в направляющих коробки и насколько реально оперировать карабином одной левой рукой.

Оказалось, – что вполне возможно. Очень неудобно, конечно, но при желании он мог сделать 3-4 выстрела в минуту. К сожалению, теперь у него отсутствовала возможность перезаряжать и дозаряжать карабин, не отрываясь от прицела и не убирая правой руки со спусковой скобы. Теперь правая рука годилась только для того, чтобы подложить цевье на изгиб твердого лубка...

Закончив с карабином, Вик принялся за револьвер. С ним было проще, хотя перезаряжать быстро удалось бы только при помощи резинового цилиндра-ускорителя.

Конечно, для него навыки владения оружием были, пожалуй, не актуальны как минимум месяца на три. Однако, дело было в том, что на вторые сутки отсутствия хозяйки столь гостеприимного жилища, Вик начинал подумывать о самостоятельном походе. Конечно, это опасно, даже просто спускаться по лестнице вниз. Однако если с Ниэнн в лесу что-то произошло (а этого ничто не исключало), долг Вика – как минимум отыскать её, как максимум – самостоятельно добраться до людей и оповестить округу о нависшей над мирной жизнью опасности.