Текст книги "Август 1937-го с Возвращения Короля (СИ)"

Автор книги: Михаил Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Очереди их оружия звучали как хлопки заводящихся исправных двигателей – не громче, из-за здоровенных глушителей, составляющих не менее двух третей общей длины оружия. А вот ответный огонь осажденных штабистов разом оглушил всех, да и вообще – перестрелка в ограниченном пространстве грота быстро переросла в драку... Из шестерых штурмовиков двоих сразу же меткими выстрелами сбил с ног Петер, одного застрелил Лью, и еще одного – Нойз. Пули нападающих почти все ушли в стены – атака вышла не шибко профессиональной и больше походила на рывок отчаянья. Один из выживших бойцов тут же потянулся к гранатной сумке, но уловивший это движение Лью попытался перехватить его руку, за что едва не поплатился своей, – в темноте блеснул нож, и Пункартэ отлетел назад, разбрызгивая кровь из подрезанного запястья. Со вторым схватился было Петер, но того раньше успел сдуру пристрелить из винтовки один из писарей, – сдуру, потому что пуля, естественно, пробила тело врага насквозь и попала в лицо младшего из шифровальщиков. Парень повалился замертво, а диверсант, слабея, упал под ударом приклада ничего не понявшего адъютанта...

Петер был достаточно сообразительным, чтобы, раз ударив, тут же отступить к стене. А вот другие увлеклись уничтожением штурмующих, и когда со стен в грот снова полетели пули, все еще беспорядочно толклись посереди комнаты, несмотря на окрики Эльмара. Сверху стреляли хорошо, и разом положили обоих выживших шифровальщиков, одного писаря и младшего радиста, – то есть, больше половины оставшихся в гроте боеспособных единиц. Дайтон не отрывал глаз от выхода до этого самого мгновения, – и как оказалось, не зря. Едва он коротко глянул на трупы посреди помещения, как в проем мимо него полетели пули, вышибая в противоположенной стене крошку и со шлепками входя в тела убитых...

Дайтон дождался, когда огонь ослабнет, и разрядил пачку своей винтовки, стреляя сначала сквозь брезент, по интуиции, а затем – в виднеющиеся сквозь дыры смутные движущиеся силуэты. Кажется – в кого-то попал... Снова выметающий град пуль сверху, заставляющий прижаться к стенам, но больше в грот никто не прыгал – видимо, враг уяснил, что внутри засели вооруженные люди, ожидающие нападения и не склонные к истерикам. Однако, будь у нападающих гранаты, все бы кончилось быстро. Значит, – больше нет, и самих их, – мало.

Дайтон рванулся вперед, ударил по подпорке палатки, от чего она накренилась и завалилась вперед, и не обращая внимания на пули, полетевшие в него, вырвался наружу. Он был уверен, во-первых, что врагов немного, а во-вторых, отчего-то решил, что за ним непременно, как бывало в молодости, рваной цепочкой дернут остальные, чтобы в одном броске "съесть" разделяющую их с врагом дистанцию, и вымести его плотным огнем из всего штатного...

На улице он разглядел всего двух раненых, которые корчились возле входа – к его радости, своим нервным огнем он достал обоих. Для верности разбил им головы прикладом, быстро заскочил за край окопа ближайшей огневой точки, где наткнулся на уже чуть задубевший труп солдата-часового. Лихорадочно сорвал патронташ с его пояса, быстро пристегнул себе, поспешно зарядил оружие, чуть трясущимися пальцами вынув холодную патронную пачку из кожаной ячейки...

Он не остался незамеченным, – сверху и сзади КНП застучали пистолеты-пулеметы, и вокруг засевшего в ячейке генерала защелкали тяжелые пули. Дайтон вжался за бруствер, стараясь не высовываться, и лихорадочно соображал, как быть дальше.

Через минуту с тропы, ведущей к гаубичной батарее, послышались шаги, и громко отданные команды: "Подавляющий на позицию пулеметов! Группа маневра, гранаты к бою!". Защелкали винтовки, к ним присоединилась пара "бобби" сержантов, прикрывая перебежки передовой группы. Похоже, подтягивалось подкрепление, и Дайтон воспрял было духом... Сейчас подойдут и горные стрелки резерва Громли, стоящие на позиции справа, и нападающих зажмут в смертоносные клещи. Вряд ли стрелки будут рисковать, – скорее постепенно выдвинуться вперед, маневрируя огнем, и простреливая все участки, где мог скрываться враг. Главное продержаться до того, как можно будет войти с ними в контакт – а то еще пристрелят сгоряча...

Однако все шло не так гладко. Когда на левом фланге огонь усилился до максимума, и бойцы стали неспешно наступать на гранатный бросок под прикрытием двух ручников, прямо рядом с КНП полутьму разорвала яркая вспышка, скалы заволокло сизым дымом и остро запахло пироксилиновым порохом. Шесть огненных стрел пролетели под небольшим углом к земле над тропой, за ними еще шесть, и врезались в камни как раз туда, где мелькали фигурки гвардейцев и всполохи пулеметных очередей. Там со звонкими щелчками разорвались снаряды, и стрельба немедленно прекратилась, только гулкое эхо еще несколько мгновений разносило сочный звук хлопков. А спустя секунду, над ущельем прозвучал одинокий и заунывный стон непереносимого страдания, непроизвольный крик болезненно и тяжело раненного солдата...

Залп тут же повторился, на этот раз в сторону правого фланга, где должны были по прикидкам Дайтона наступать бойцы резерва. Криков не последовало, но ответный огонь с той стороны был слабым и явно паническим – парням определенно досталось... Неудивительно, – классическая атака на окружение во фланг противника была невозможна, и стрелки храбро, но безнадежно перли по единственным доступным тропам. В них можно было вовсе не целиться, стреляя просто "в ту сторону". Поэтому даже залпом вслепую диверсанты легко отразили намечающийся штурм.

Кроме того, ветер доносил до ушей генерала отдельные глухие хлопки, – из каких-то тяжелых орудий постоянно стреляли с противоположного края ущелья, и видно, во что-то попадали, ибо туда время от времени тянулись трассеры пулеметных очередей и со дна ущелья, и с других краев, полосуя темную каменную громаду яркими цепочками пуль и тут же прерываясь. Пулеметчики не видели целей, – а вот враг, очевидно, имел четкое представление обо всех позициях сводной ударной группы...

Дайтон мысленно выругался. Он ощущал горький стыд – вместо того, чтобы руководить операцией, он дал врагу охотиться на себя, как на сурка, и решительно ничем не мог повлиять на исход боя. Он понимал, что численный перевес его войск в данной ситуации значит немного – враг все же прорвался на позиции КНП и держал под прицелом все подходы, так что мог, технически, сдерживать горных стрелков пока хватит боеприпасов. Две узкие тропинки можно было контролировать и малым числом, – по два-три человека на каждую, тем паче, с тяжелым вооружением... А когда неизвестные (хотя какие они, к чертям, неизвестные? диверсанты это клятые, к гадалке не ходи...) поймут, что им почти ничего не угрожает, они осторожно перебьют штабистов и... черт его знает, что потом будут делать, пешком отсюда не больно и уйдешь. Может, даже уйдут обратно в крепость. А может, у них и плана-то нет, просто хотят продать жизнь подороже, и такое бывало... Дайтон почти не сомневался, что противник вышел к нему под самый нос по тайным ходам, видно, ведущим из замка на господствующие высоты и предназначенным как раз для вылазок. Однако, как все технично проделано! Крепостные ружья все стреляли и стреляли, и не думая замолкать, – а между тем, их позицию должны были вскрыть еще пару минут назад. Значит, хитро засели. Или вскрывать уже некому, черт, черт, черт... И впрямь, – "пятидесятые" по периметру молчат; должно быть, снайперы выбили их в первую очередь.

Ну, товарищи, знатоки военного дела и тактических уловок, что в такой ситуации прикажите делать?!

Как нередко бывает, отчаянье придало генералу твердости. "Что делать, что делать..." Бить врага надо, вот что делать! Теми силами, что есть, раз связь отрезана. Он был уверен, что про него все еще не забыли, – вряд ли опытные нападающие надеялись, что достанут его случайным огнем в самом начале перебежки. Дайтон приподнял с земли каску убитого часового, нацепил её на малую лопатку бедолаги, и чуть приподнял над бруствером. Почти сразу же руку немилосердно отшибло, выбивая черен лопаты из пальцев, каску сорвало и отбросило на пару ярдов, со звоном приложив о скалу, а из камней за спиной увесистая пуля выбила мелкую крошку, впившуюся в шею и застучавшую по каске даже на таком расстоянии... Только после этого он услышал гулкий хлопок выстрела где-то на юго-востоке. Потирая ушибленную кисть, Дайтон осторожно обернулся и внимательно разглядел каску. Пролом в ней был таков, что в него свободно прошел бы кулак. Не иначе, 577-й калибр, единый для тяжелых крепостных ружей и противопанцырных пехотных винтовок, – разница состояла в качестве и конструкции пуль, для крепостных ружей было важнее точно попасть в цель на дистанции в тысячу двести-полторы тысячи ярдов, для противопанцырных – пробить броню средних и легких панцырей в лучшем случае, с двухсот.

Сейчас стреляли минимум с девятисот – столько было до ближайшей позиции на противоположной стороне ущелья. Значит, крепостное. Кучность у них хорошая – однако, есть и минусы, – снайперские патроны имели пулю с мягким сердечником и по пробиваемости уступали даже пулеметному "пятидесятому". Значит, от них можно укрыться и за бруствером, а тем более, – за каменной стеной вырубленной в породе ячейки... Вот расстрелять узел связи, когда никто не ждал нападения, они смогли легко, – а перещелкать в предрассветной мгле пуганных и острожных врагов, – вряд ли.

Выстрел не повторялся – противник имел мало боеприпасов, зато отчего-то считал, что у него много времени. Дайтон попробовал поменять позу, так чтобы переместится ближе к тяжелому пулемету... Это оружие могло стать залогом победы, – мощи "пятидесятого" с полной лентой хватит, чтобы вымести врага с одной, а то и с обеих тропинок, лишь бы патронов хватило на такой финт. Позиция была оборудована не для обстрела замка, а для защиты КНП, и с неё можно было вести огонь практически в любом направлении. Поэтому его расчет и уничтожили в первую очередь.

Едва Дайтон пошевелился, как со стороны КНП застучали два пистолета-пулемета, и пули легли буквально в футе от его головы, заставив вдавиться обратно в ячейку... Черт. С этой стороны его тоже держат на мушке! Чтоб их... Точность огня можно было назвать отличной, – учитывая, что от него до КНП было с три десятка ярдов, и ярдов сорок до позиций стрелявших. Из винтовки попасть, – плевое дело, а из такой вот слабенькой скорострелки, да сверху вниз, да почти наугад... Дайтон аккуратно высунул кончик лопатки, – ноль эмоций. Не видят, значит, – он в тени, стреляют на движение. Осторожно выглянул с другой стороны ячейки, – снова ничего. Убрал голову, уложил на край ложе карабина, затем выровнял, чуть выглянул – тишина... Прильнул к диоптру, понимая, как отлично бы сейчас смотрелась его голова без шляпы в перекрестии нитей оптического прицела. А что прикажете делать, – ждать смерти в этой яме? Ячеи, одиночные ростовые стрелковые окопы Дайтон ненавидел с молодости. Пусть они давали лучшую защиту от осколков, а все же страшно совершенно одному сидеть в эдакой уже готовой могиле, и гадать, что же поделывает противник и твои товарищи, – потому как в шуме боя в ячейке приказы командира еще не больно-то и расслышишь...

Дайтон с десять секунд шарил мушкой по скалам, нависающим над гротом КНП. Где-то между ними сидят парни с пистолетами-пулеметами, и ждут его, любого его движения, чтобы снова попытаться нашпиговать пулями. И сейчас они его не видят по единственной причине, – потому, что он прячется в тени от бруствера в очень неудобной позе. Как только солнце выглянет из-за края ущелья, – а по его прикидке ждать осталось недолго, считанные минуты, они откроют огонь, и либо убьют его сразу, либо заставят залечь – и легко убьют потом. Дайтон облизнул сухие губы, и еще внимательней пробежался по скалам глазом, стараясь подмечать все возможные удобные позиции. Вот там, между двух острых углов. И вон там, под плоским, низко нависающим краем над тропой камнем. И, пожалуй, еще вооон там... Хотя нет. Там-то далековато, уже и не достанешь уверенно. Значит, тут, тут и тут. И еще может быть, – вон там... Вовремя поняв, что за гаданием попусту уходит время, Дайтон стал думать, как заставить противника открыть огонь. Трюк с каской не пройдет. Во-первых, нет лишней каски. Во-вторых, – уже было, не клюнут. В-третьих, нет, извините, третьей руки для данного трюка, – ибо для точного выстрела из винтовки по появившимся в пределах видимости врагам требовалось, как минимум, две...

Подумав, Дайтон решил, что выставлять лопату за край бруствера и размахивать ею долго необязательно. Достаточно просто создать движение, а можно и звук, благо на участке КНП пока стояла полная тишина. Кричать он не стал, а вместо этого решил кинуть лопатку, безнадежно испорченную пулей, при помощи ... ноги. А что тут такого? Поставил лопату на ступню с упором торца черенка в носок сапога, толкнул поэнергичнее, – и нехай её летит!

Сказано, – сделано. Дайтон быстро, почти не отрывая взгляда с предполагаемых позиций противника, проделал все вышеперечисленное, стараясь создавать при этом минимум шума.

Перехватил карабин поудобнее, вдохнул, выдохнул. Итак, вероятнее всего – там, между камнями, и в сторонке, возле уступа скалы. Там их не видно и ему, и с обеих тропинок... Снова вдохнул, и энергично дрыгнув ногой, послал лопатку в почти вертикальный полет направо... Несчастный шанцевый инструмент кувыркнулся, и с жалобным звоном упал в паре ярдов от ячейки.

Головы в серых капюшонах показались разом в обоих местах, намеченных генералом. Несильно высунулись, – ровно настолько, чтобы смотреть в его сторону поверх прицелов... Он очень старался успеть навести оружие раньше противника, но его опередили – пули посыпались крупным градом, и ему стоило немалых душевных усилий, чтобы тут же не втянуться обратно, подобно черепахе в панцирь. Вместо этого он лихорадочно поймал первую голову на мушку, и поспешно, но стараясь не дергать сильно, утопил спусковой крючок до упора. Выстрел поднял пыль с края бруствера, вмял приклад в плечо, и голова стремительно исчезла из виду, так быстро, что было непонятно, попал он, или нет. Второй из стрелков увидел генерала в ту же секунду, и даже дал по нему очередь, но сказалось различное качество оружия, – из не шибко точной машинки, не баллистичным, пистолетным патроном, попасть очередью по небольшой мишени непросто. Пули отскочили от камней очень близко, но прошли мимо, а Дайтон с холоднокровием автомата перенес прицел, взял чуть выше и утопил спуск во второй раз. Затвор с щелчком откатился назад, выбрасывая желтую дымящуюся гильзу, а противник Дайтона уже завалился, утыкаясь лицом в глушитель своего оружия – даже отсюда было отлично видно, что он мертвее мертвого.

Так, двое есть. Остался снайпер на противоположенной стороне, и две небольшие группы, – одна за поворотом тропинки справа, другая за поворотом же – но слева. Много, все равно очень много...

Тут воздух гулко тряхнуло, и Дайтон, не высовываясь, разглядел густеющее на фоне темной громады ущелья пепельное облако пыли. Еще раз тряхнуло. И еще, и еще... После того, как отгремело эхо последнего взрыва, на той стороне надрывно затрещали пулеметы, залаяли винтовочные выстрелы, захлопали разрывы осколочных гранат, – фунтовых "попрыгуний", которыми стреляли из переломных гренадерских мортирок. Дайтон ухмыльнулся. Похоже, Гартлинг не выдержал, и повел на штурм снайперских позиций противника своих людей, – а разрывы чертовски напоминали действие тяжелых фугасов направленного действия. Скоро умникам с крепостными ружьями придется кисло... Надо думать, и на моральном состоянии занявших площадку КНП бандитов это скажется не самым лучшим образом!

Ему самому, однако, не оставалось ничего, кроме как возвращаться на исходные, – в данном случае, на КНП. Чтобы помочь своим, нужна была команда, хотя бы несколько надежных людей за спиной... Дайтон, откровенно сказать, еще не придумал план, – выжить было до какого-то момента важнее, чем победить, но сейчас этот момент прошел. После успеха с двумя стрелками он вновь поверил в свои силы, и твердо решил покончить с противником.

Рассчитывать полностью он мог только на Лью, но тот, увы, был ранен, и неизвестно, насколько мог считаться боеспособным. Петер – отличный адъютант, но в настоящем бою пока не случался, и хрен знает, как еще себя поведет. То есть понятно, как, – проявит отвагу и самоотверженность, уж такие-то вещи Дайтон умел разглядеть, но соль ситуации состояла в том, что нужны были иные качества...

Он выскользнул из ячеи, и не разгибая спину, добежал до обвалки КНП.

– Свои... – прошептал он, так чтобы его услышали внутри.

– Входите, сир... – так же приглушенно ответил ему голос Петера из темноты.

Дайтон осторожно, чтобы не отсвечивать на фоне неба, нырнул внутрь, где в полутьме в него вперились вопросительные взгляды штабистов и девушек.

– По группе на обоих тропах. Немного. Пять-шесть человек. На обоих, – Дайтон упредил возможные вопросы. Уффф... Был бы курильщиком – сейчас бы непременно засмолил сигарету, – нервы стали уже не те...

– А те, которые... ну, снайперы? – шепотом спросил Лью, зажимая здоровой рукой запястье раненной.

– Теми Гартлинг уже плотно занялся... – Дайтон, унимая нервы, продолжил. Стараясь, чтобы его голос звучал твердо и без надрыва, – Слушай мою команду. Вооружаемся. Пистолеты – отставить, берем винтовки... и эти вот трещотки. Наверху еще четыре лежат, если что. И идем на прорыв навстречу стрелкам Громли, я, Петер и ты, Лью. Когда мы тебя перебинтуем, сможешь... Сухожилье не повреждено? Лисса, Вероника... держитесь позади, но без большого отрыва. Эльмар – прикрываешь тыл. У нас за спинами другая группа! Поэтому не зевать. Они не могут себе позволить сойти с позиций. И если внезапно ударить на одних, другие могут и не понять, что происходит, – связи у них нет... Ищем, бьем, уничтожаем. Соединяемся со стрелками, они наверняка ждут на той стороне, зажимаем оставшихся, и тоже бьем. Я думал о пулемете, 50-м, но они скорее всего не дадут нам его перетащить на новую позицию. У них какие-то гранатометы, многоствольные, что ли... Надо как можно быстрее подойти к ним в упор – тогда они вряд ли смогут их использовать. И, главное – брать нахрапом. Они не должны понять, что нас мало. Пусть думают, что это их гренадеры обошли... Вопросы есть?

Вопросов, в целом, не было. Атака вслепую выглядела предприятием из разряда отчаянных, – но и пытаться отсидеться здесь было глупо и недостойно. Скоро рассвет, и оставшийся за старшего Гартлинг решит, что генерал и его штаб уничтожены, и неизбежно примет решение начинать штурм блокированной со всех сторон господствующей высоты, – а перед этим распашет вершину орудиями Штыревича и авиацией Шуберта. Рассчитывать, что кучку штабных при подобной обработке не перемешает со щебнем было, как минимум, наивно, – КНП, хоть и оборудованный на совесть, не годился на роль укрытия от тяжелых снарядов, и живо обернулся бы общей могилой...

На сборы не ушло много времени, – быстро собрали наличное оружие и небогатый запас амуниции, распределили меж собой согласно отведенным в прорыве ролям, – и по очереди начали выбираться на поверхность.

Было уже довольно светло, и они стали двигаться в сторону тропы быстро, не тратя времени на поиски безопасного пути. Дайтон легко нашел место, откуда его обстреливали два автоматчика, – их трупы лежали между мшистых скал на плоской вершине высоты. Два выстрела, – два трупа, в его возрасте недурно! Пункартэ вопросительно глянул на тела, потом на генерала, и уважительно кивнул. Они миновали площадку, и вышли к спуску, по-прежнему никого не встречая и стараясь держаться ниже уровня нагромождения камней, – на фоне неба их мог бы расстрелять даже ребенок... Звуки боя на другом краю ущелья почти стихли, – лишь иногда тишину рвали одиночные хлопки выстрелов и короткие очереди. Со снайперами, значит, уже покончено, и гренадеры заканчивают зачистку нависающих над ущельем террас, с которых недавно и обстреливали командный пункт...

Дайтон остановился, припав на колено, давая Пункартэ сигнал смотреть в оба. Они вышли к спуску на тропу, и видели её на всем протяжении, – можно было даже различить несколько тел убитых горных стрелков на той стороне... Где же позиция диверсантов? Дайтон ожидал, что они устроятся в окопе охранения, расположенном на их стороне, но окоп был пуст, генерал отчетливо видел тела наблюдателей на его дне, и оставленный ручной пулемет с оптической трубкой сбоку... Ощущая легкое замешательство, он приостановился, и обернулся, чтобы взять у Петера бинокль, но как раз в этот момент застрекотали пистолеты-пулеметы, и все трое, – генерал, полковник и адъютант, – плашмя растянулись на холодном базальте. Пули свистели кругом, с жужжанием отскакивали от камней, и стало очевидно, что они вновь в ловушке, – даже худшей, чем ниша КНП с укрытием из брезента платочной ткани. Диверсанты поменяли позицию, и теперь полностью отрезали огнем узкую тропинку, ведущую с высоты вниз... Если у них есть еще гранаты, черт побери, если есть хоть парочка!.. Дайтон, в порыве отчаянья приподнялся на колено, и наугад выстрелил в сторону противника, куда уж придется. Его вновь заставили лечь, длинной очередью, однако он успел разглядеть врага, – трое за валунами, в пятидесяти ярдах, двое внизу, под тропинкой, готовят к бою какое-то незнакомое орудие, похожее на морскую многоствольную пушку. Один держал трубу, связывающую шесть стволов небольшого калибра в единый блок, на плече, удерживая её за тыльную рукоятку и переднюю скобу со спусковым рычагом. А второй, сзади, закладывал в неё продолговатые снаряды... Черт!!! Сейчас жахнут, и тогда...

– Трое на закрытых, на валунах, вдоль края пропасти. Двое с гранатометом внизу, готовятся по нам вдарить! – прошипел он, обращаясь к подчиненным, – Так, Лью, Петер, – по команде, беглый огонь на подавление по автоматчикам. Один на одиннадцать часов, один на два часа, один на пять. Я буду гасить гранатометчиков, и да поможет нам Творец!

Дайтон приготовил винтовку, и задал отсчет.

Когда он полушепотом выдавил: "Три!!!", они вместе высунулись из-за камней и слаженно открыли огонь из винтовок. Пункартэ попал с первого же выстрела, – намеченный им диверсант выронил оружие и опрокинулся на спину. Петер стрелял чуть хуже, и своими поспешными выстрелами лишь заставил врага втянуться за укрытие, потом перенес огонь на третьего, который в этот момент менял магазин в пистолете-пулемете, и уж тут попал, – точно в висок. С первой пули.

Дайтон на все это не смотрел, – он был озабочен лишь тем, чтобы быстрее поймать на мушку невысокого крепыша, который уже наводил на их зыбкую позицию свой многоствольный "орган". Бах! – крепыш стал заваливаться назад с развороченной пулей грудью, – бах! бах! – он потерял равновесие и упал набок, на колено. В последнюю секунду бедолага успел утопить спусковой рычаг, и с казенной части гранатомета вверх ударила струя дыма с искрами, – парень выпустил весь залп себе под ноги... Второй номер расчета с длинным зарядным подсумком на плече ошалело отскочил было назад, но недостаточно поспешно, – в следующий момент обе фигуры, – полулежащую и замершую в броске, скрыло шесть белых вспышек разрывов, закрутило в облаке пыли и в граде осколков камня и металла...

Дайтон ощущал подобие восторга, на минуту забыв про все недавние страхи. Давно, слишком давно он не был в настоящем бою, – и успел забыть, что это такое, – внезапный сокрушительный удар, разгром, победа! Захлестнувший раж заставил генерала вскочить из укрытия, и в стремительном броске добраться до позиции того из автоматчиков, которого не достал Петер. Когда диверсант высунулся из укрытия, их с генералом разделяло не больше трех шагов, и к удивлению Дайтона, противник даже и не попытался в него стрелять. Парень отбросил оружие на ремень, со звонким лязгом выхватил длинный широкий кинжал, перехватил обратным хватом и без малейших признаков страха пошел вперед. Дайтон выстрелил, но промазал – верткий противник мгновенно ушел с линии прицеливания, ужом скользнул по земле, кувырком перекатился, и будто чудом вновь оказался на ногах, уже в шести ярдах от генерала. Дайтон, чувствуя, что дело может обернуться плохо, выстрелил еще два раза, опустошая пачку, но оба раза – вновь в молоко, а после второго выстрела противник резко разогнулся, будто сорвавшаяся со взвода пружина, и мощным ударом ноги выбил винтовку у него из рук. Кинжал рассек воздух перед лицом генерала, и кончиком вспорол ткань кителя, которая тут же стала напитываться кровью из неглубокого пореза. Обожженный внезапной болью Дайтон попятился, одна нога провалилась, и, потеряв равновесие, генерал скатился по склону вниз. Ударился затылком, сильно, несмотря на стальную каску... А его невысокий шустрый враг одним прыжком приблизился, занося кинжал для удара. Дайтон был так ошеломлен внезапным падением, что только и мог, что наблюдать снизу, как противник ныряет вперед, как острие кинжала опускается все ниже и ниже, готовое вонзится в его грудь.

Мыслей не было.

Разве что, в эти мгновения Дайтон остро почувствовал себя стариком, и успел, не вполне осознанно, пожалеть, что очертя голову бросился в игры молодых...

Поэтому он не сразу понял, отчего бросок диверсанта оборвался, отчего голубые, широко открытые глаза, до этого с ненавистью сверкавшие из прорези в матерчатой маске, затуманились, а рука с кинжалом стала опускаться набок...

Только когда из его груди показались острия двух широких вороненых штыков с глубокими долами, пронзивших тело бедолаги в двух местах крест-накрест, а форменка на груди стала густо пропитываться красным, он поднял глаза, и разглядел двух горных стрелков. Они ударили, видимо, разом, и как раз в тот момент, когда диверсант замахнулся. Дайтон моргнул, и приподнялся, – а стрелки слаженно выдернули штыки из трупа, и он, ни чем более не удерживаемый, упал лицом вперед туда, где только что лежал генерал.

– Сир! Сир генерал! – озадаченно, хором воскликнули оба солдата, и бросились помогать ему подняться, но он отстранил их и вскочил на ноги самостоятельно.

– Где ваш командир, солдаты? – Дайтон оглянулся назад, и увидел, как Лью Пункартэ махнул ему рукой с высоты, – все в порядке, мол.

– Старший лейтенант Домба, взвод "D" первой роты, сир! – отчеканил молодой офицер с дымящимся "бобби" в руках, появившийся на зов, будто из-под земли.

– Лейтенант, прикройте отход офицеров моего штаба, и быстрее, займите господствующую высоту... Противник укрепился где-то на подступах к тропе на той стороне. Численность, – не больше, чем было тут. Остерегайтесь вот этих гранатометов, – Дайтон пнул ногой закопченную трубу, лежащую возле изрубленного осколками тела гранатометчика, – они могут накрыть ваш взвод одним залпом. Выставите снайперов в первую линию, и держитесь рассредоточено... Выполняйте... – генерал хотел было отдать еще кое-какие приказания, но тут до его слуха донеслась искаженная глушителем очередь из пистолета-пулемета, затем выстрел из пистолета, потом звук, который сложно с чем-то перепутать, – громкий визг девушки, позади, за высотой...

– За мной! – зверем рявкнул Дайтон, и заряжая свой карабин на ходу, устремился на высоту, где уже стреляли куда-то Петер и Лью. Лейтенанту и его солдатам, несмотря на многочисленные накопившиеся вопросы, ничего не оставалось, как следовать за ним, – к слову сказать, перед этим весьма грамотно рассредоточившись.

На высоте он с ходу разобрался, что происходит, – над головой свистнули пули, снова по ушам резанул женский крик, – он не мог пока понять, кто кричит, Лисса или Вероника, а внизу, с обратной стороны от скалы, он разглядел стремительно карабкающиеся по неровному подъему фигурки девушек и Нойза. С темной бесформенной массы валунов короткими плевками огрызались пистолеты-пулеметы, в ответ Петер и Лью всаживали последние пули из винтовок, стараясь хоть немного прикрыть отход своих.

"Говорил же, – не надо сильного отрыва!" – устало подумал Дайтон, вскидывая свой карабин, и шаря мушкой по расщелинами между глыб, где укрывались враги. Нойз внизу, меж тем, остановился, вскинул "трещотку", и дал очередь назад, – слишком длинную, ствол подбросило, и пули ушли большей частью в небо. А ответный огонь заставил подполковника пригнуться к земле, и затем швырнул на спину, – крупнокалиберная пуля, выбив брызги крови, ударила ему в плечо.

– Пулемет – вперед! – рявкнул Дайтон, сам не переставая нажимать на спуск, – заградительный, – на те валуны! Мортира есть? Еще нет?! Растяпы, ерш вашу!!! Прикройте подполковника Нойза!

Стрелки, тяжело дыша, кинули свой "легкий" MG с магазинным питанием на плоский камень, пулеметчик рывком дернул затвор, и сходу высадил длинную очередь трассерами по валунам, целясь так, чтоб хотя бы часть пуль легла в щели между ними. Дайтон же, не глядя в сторону врага, закинул оружие на плечо и, соскальзывая, метнулся вниз, к беспомощно лежащему на камнях Нойзу. Толкнул в сторону Веронику, которая, и не думая бежать, стояла над телом Эльмара и бесстрашно, но бестолково стреляла из карабина куда-то в небо, подхватил логиста подмышку и забросил его безвольную руку к себе на шею. Лисса подскочила с другого бока, обхватив раненного, и по мере сил помогая генералу... Рядом зашипела дымовая граната, брошенная кем-то из стрелков, и, непроизвольно глотая ядовито-зеленый дым, Дайтон и журналистка потащили тяжелого Эльмара наверх, в укрытие, где стрекотал пулемет, посылая к скалам напротив магазин за магазином.

– Гранатомет! Смотрите за гранатометами! – выдохнул Дайтон на вершине, передавая санитарам тело теряющего сознание Нойза, – Бинты, морфин!

Генерал осмотрелся, – Лисса склонилась над Эльмаром, маникюрным ножом режет рукав ветровки, принимает у санитара биты и впитывающий пакет. Лью, не отрываясь от прицела, раз за разом стрелял по невидимому врагу, быстро меняя пачки и злобно ругаясь по-вестфольдски. Петер на что-то указывал стрелку-истребителю, который тщательно вглядывался в бронзированную трубку оптического прицела своей винтовки, водя ею из стороны в сторону в поисках мишени, рядом неумело пыталась дослать пачку в магазин карабина Вероника. "Единый сохрани, кажется, я всех вывел!" – ощущая накатывающую слабость, подумал Дайтон. Эльмар ранен, но выживет, – от ранения предплечий умирают редко. Дайтон сознавал, что им сказочно повезло, и пытался сообразить, что делать дальше...

– Сир, на одиннадцать часов вспышка и дымы, – дошел вдруг до его сознания обеспокоенный голос лейтенанта, который оторвался от бинокля.